Кара

      Наруто устало потягивается, ложась головой на парту и вытягивая руки вперёд, разминая кисти. Сегодня это уже третья пара, и он, честно, очень устал. Поспать получилось очень мало – его слишком заинтересовала одна статья, поэтому он полез читать об этом в достоверных источниках, и смог утихомирить своё любопытство только к пяти часам утра, хотя вставать надо было в восемь, даже несмотря на то, что учится он во вторую смену.       Парень оглядывает аудиторию, где вокруг него не так много людей: не каждый его одногруппник доживает до третьей пары, да и их, хирургов, почему-то в целом не так много. Вот Гаара, что сидит и усердно переписывает что-то из книги: они в целом были хорошими друзьями, и часто могли поговорить о чём-то, что касалось учёбы, или о комиксах, которыми оба интересуются. У них было негласное соревнование в успеваемости, но, скорее, не на чей-то проигрыш, а на осознание, где кто-то не дожал и что надо исправить. Они всегда были рады помочь друг другу в непонятых вопросах. И Шикамару, который предельно устал от всего происходящего вокруг и умудрился заснуть на парте. Если честно, он был хоть и ленивым, но очень умным, и это помогало ему держаться на плаву. Их осталось всего трое, хотя на первой паре было шестеро: и если о двоих, как они ушли, он помнит, и даже попрощался с ними, то один одногруппник всегда его напрягал. В университете он появлялся не то, чтобы очень часто, и как незаметно приходил, так и уходил, постоянно пялясь на Узумаки. Его это сильно напрягало, и он чувствовал себя странно, ощущая на себе столь липкий и противный взгляд, но встать и вмазать в середине учебного процесса он не мог, а после пары он исчезал, словно его и не было. Единственная деталь, которую он о нём помнит – это очки, и он удивлён, как они умеют обезличивать и не помогают в идентификации кого-либо. Это заставляло его ощущать дискомфорт и чуть сжимать челюсть, желая понять, что происходит. Шикамару отвлёк его от собственных мыслей, издав забавный звук и уронив с парты свою тетрадку дернувшейся рукой. Гаара только недовольно забубнил, но пошёл её поднимать, а потом стукнул ею спящего парня по голове, но реакции не последовало. Наруто усмехнулся и отвлёкся на телефон, что противно пищит у уха.       Ему написала Сакура: его лучшая подруга. Они знакомы с самого детства и смогли сохранить эту дружбу, даже несмотря на то, что учатся они не просто в разных университетах, но и в совершенно разных областях: если Узумаки посвятил себя медицине и хочет быть действительно высококлассным хирургом, то Харуно – один из самых талантливых музыкантов, что ему доводилось встречать. Она набирает некоторую популярность в последний год, и Наруто дико приятно, когда подругу узнают на прогулках и фотографируются с ней. Он испытывает гордость за неё – они с ней практически как брат и сестра, и он никогда не даст её в обиду. Пусть она и очень вспыльчивая, иногда громкая и часто может влупить ему за дурацкий поступок или сказать что-то, что будет называться другими обидным – он на это только глупо улыбнётся, протянув «Сакура-чан» и вызвав такую же улыбку в ответ. Сообщение от девушки гласило о том, что увидеться у них сегодня не получится. Он закатил глаза и ответил лишь «окей», отложив телефон и уткнувшись лбом в деревянную поверхность. Наверняка нашла себе кого-нибудь, а признаваться не хочет, и знакомить подавно. Ну и пожалуйста.       — Чего такой напряжённый? – голос Гаары слева немного напугал и заставил дёрнуться. Наруто повернул голову в сторону друга и только глупо кивнул.       — Да, – Узумаки вздыхает, кивнув на телефон, – подруга встречу отменила, надоела уже. Третью за неделю срывает.       Парень только вздыхает, закрыв глаза. Он явно о чём-то размышляет, и Наруто заинтересованно за ним наблюдает.       — Можем сходить перекусить или что-то ещё. Если ты не против. Да и… об учёбе может поговорим…       — Ты тоже хочешь обсудить новый сериал от Марвел?       Гаара только приоткрывает рот, а Наруто заливисто смеётся, заставляя парня пониже точно так же начать смеяться. Ну, конечно, он понял, к чему клонит этот разговор. Узумаки только довольно кивает – он всё равно очень голодный, да и сериал обсудить – тоже классно. Они одновременно косятся на часы – и понимают, что пара должна была начаться уже как десять минут, но преподавателя всё ещё нет.       — С каких пор студенты не забивают на пары, а преподам всё равно? – проснувшийся хриплый и недовольный голос Шикамару заставляет Гаару и Наруто одновременно на него посмотреть. — Лениво. Ждём ещё пять минут, и, если не приходит – идём в кафе.       — Ты тоже? – Наруто приподнимает бровь, словно чему-то удивлён.       — Нет, один поеду домой голодный, Наруто, – Шикамару качает головой и зевает, потягивая спину. Узумаки опять хихикает.       Гаара возвращается на своё место, складывая свои книги в стопку и ещё раз перечитывая то, что он написал, а Шикамару вновь разваливается на парте, словно на самой мягкой кровати на планете. Наруто вздыхает, стуча пальцами по столу, и смотрит в окно, за которым садится солнце. Этот процесс всегда его очаровывал – то, как этот огромный шар имеет способность окрашивать небо в любые оттенки, превращая его в красивейший перелив из одного цвета в другой, словно кто-то невероятно завораживающе разлил акварель и показал это всему миру. А самое печальное, что такие закаты в последний месяц были редкостью – куда чаще можно было увидеть злые, тёмные тучи, постоянно капающий дождь и отвратительнейшее ощущение скорых холодов. Такие дни, как сегодня, для Узумаки были личным мотиватором жить – солнце, что отдаёт свои последние тёплые лучи, из-за чего они становятся в разы приятнее, чем жгучий воздух летом, листья всех оттенков рыжего, жёлтого и красного, что лежат повсюду и создают невероятную атмосферу осени. Наруто это время искренне обожал – особенно октябрь. Если сентябрь где-то до двадцатых чисел больше похож на лето, обжигающее и яркое, то октябрь – это мягкое его продолжение, такое, что умудряется создать для Узумаки атмосферу уюта и чего-то тёплого, родного. И Наруто было очень приятно, что родился он именно в этом месяце – двенадцать дней назад ему исполнилось двадцать три года. Для него этот возраст не был показателем чего-то, учитывая профессию, на которую он учится – учиться он будет ещё долго, если не всю жизнь в целом. У него только недавно закончилась практика в больнице, и он вновь ходит в университет три дня из семи, надеясь узнать что-то, что поможет ему в будущем. Пока что, как получается, некоторые преподаватели сами на пары не приходят.       Вообще, Узумаки было неловко находиться рядом с кем-то из старших в университете, когда рядом были его друзья, знакомые или родители. Потому что на него возлагали огромные надежды и говорили, что его ждёт великое будущее. Наруто, конечно, хотелось в это верить, и ему было очень приятно слышать эти слова, но после столь громкого признания он боялся облажаться и подвести, в первую очередь, самого себя. Ему, даже в возрасте громком и шумном, хотелось быть как-то связанным с медициной и помогать людям – и выбор на хирургию пал как-то случайно, но он счастлив, что пошёл именно сюда. Почему-то ему очень нравится именно эта сфера медицины, хотя мама долго уговаривала его идти на детского врача, который, если честно, специализируется на всём и ни на чём одновременно. Наруто просто понимал, что это не для него: он хочет конкретики и возможности помогать напрямую, а не только выписывать лекарства и больничные. Конечно, проучившись здесь уже почти шесть лет, он прекрасно понимает, что детский врач – не только это, и что есть действительно крутые специалисты, но он всё-таки чувствует себя созданным для хирургии медиком.       Хотя его отец очень долго не мог поверить, что этот взбалмошный, громкий парень, до восьмого класса постоянно ввязывающийся в драки и передряги разного уровня опасности, так повзрослеет и пойдёт на такую серьёзную профессию – и не просто пойдёт, а еще и будет заставлять их с Кушиной гордиться и счастливо улыбаться при похвалах своего сына. Часто, когда Наруто поздно возвращался с пар, с практики или засидевшись за какими-то собственными экспериментами в университете, его родители всё ещё не могли осознать, что их ребёнок так вырос, и из весельчака с частыми вызовами к директору превратился в одного из лучших студентов и надежд медицины. Он много работал – как над собственными идеями и проектами, но не только над медициной и хирургией, но и ходил с лекциями в школы, показывая, как миру нужны хорошие врачи, такие, кто сумеет придумать что-то, чтобы улучшить жизнь каждому человеку на Земле. Но, конечно же, Узумаки не прекращал быть ребёнком, он не растерял своё чувство юмора и не становился занудой – он умело сплетал в себе серьёзность и дурковатость, заставляя всех вокруг восхищаться.       Но сам Наруто часто судил себя и считал, что делает он намного меньше, чем может. Он в целом был весьма самокритичен, если не сказать, что даже перебарщивал с этим – за малейшую оплошность он хотел собственноручно прирезаться и несколько дней обзывал придурком, заставляя и Сакуру его так называть, чтобы он не забывал о том, в чём ошибся. Но это касалось только работы, учёбы и любимой медицины: если он сказал что-то не так в жизни, не факт, что он поймёт это в ближайшие пару часов и не осознает, что ему нужно извиниться, пока не намекнут. Часто парень размышлял об этом: почему в своих работах он замечает малейшую оплошность и следит за ними, как машина, а в жизни иногда не может осознать самых простых вещей, говоря искренне и напрямую, совсем не сумев проанализировать человека перед собой и осознать его настроение, чтобы подобрать слова получше? Ответ долго не приходил в его голову, заставляя держать вопрос в памяти с пометкой «важное». И только мама смогла направить его: всё дело в его открытости и честности, с которой он подходит к каждому человеку в своей жизни и не желает врать, чтобы кому-то понравиться и сделать лучше. Он не в коем случае никогда не хочет обидеть: скорее наоборот, он говорит всё так, как есть, чтобы помочь с этим справиться. И это заставляло Кушину гордиться своим сыном: даже больше, чем его невероятная страсть к медицине и талант в ней. Осознавать, что твой сын не только будущий шикарный профессионал своего дела, но и хороший человек с правильными, как ей казалось, убеждениями – очень приятно. Приятным было и то, что он был похож на неё характером, даже прихватив от неё дурацкую привычку придумывать собственные слова: если она всегда говорила «даттебане», то сын придумал чуть более дерзкое «даттебайо». Отец семейства был немного в шоке от самобытности своей семьи, но начинал подумывать о том, что и ему пора бы придумать какое-нибудь собственное слово, дабы не выбиваться.       Минато тоже восхищался своим сыном. То, что он выбрал столь серьёзную профессию, и не просто выбрал, а развивает свои способности с ней и собирается развивать и саму хирургию, заставляет Намикадзе с гордостью рассказывать о своём ребёнке на работе и действительно хвалить его каждому, кто только спросит о том, «как там Наруто». Потому что это минимальное, что он может сделать. В детстве мужчина тоже думал о том, чтобы пойти на врача, но хотел быть психиатром. Это всё как-то сошло на нет в момент, когда сильно понадобились деньги и наступили тяжелые времена в семье. Сейчас он доволен своей работой – они с женой открыли небольшой бизнес – сеть цветочных магазинов, что прекрасно окупается и не только позволяет комфортно жить, но и развивать их магазины и в целом сеть по городу. Все чертовски удивлялись тому, что жена оставила свою фамилию, и не просто не стала менять, но и дала её сыну – и при первых встречах думали, что их брак и держится только на совместно нажитом бизнесе, любви между ними нет, и сын тоже не в ладах с отцом. Супруги на это только смеялись, лишь вспоминая, как лень было менять все документы после свадьбы, и поэтому Кушина не стала менять фамилию, а то, как звучит Наруто Узумаки им банально понравилось больше, чем Наруто Намикадзе.       Наруто, если честно, обожал своих родителей всем своим сердцем и был счастлив, что родился именно в этой семье. Он понимал, что ему скорее повезло, нежели это что-то привычное, но у него никогда не было серьёзных конфликтов с родителями, они – его лучшие друзья, и он может целиком и полностью им доверять. Сейчас он уже живёт отдельно от них, снимая небольшую студию, но они созваниваются каждый день, встречаются по выходным, и сын просто часто приходит к ним, чтобы отведать вкусной еды и поговорить обо всём и ни о чём. Узумаки видит, что даже несмотря на двадцать шесть лет брака, его родители всё такие же счастливые, влюблённые и готовы на всё ради друг друга, и, если честно, он тоже хочет встретить кого-то, с кем у него получится так же.       И с этим было сложнее: ведь с его целями в медицине и желанием постоянно работать и развивать и себя, и любимое дело, у него не совсем оставалось время на знакомство с людьми. Плюс, он не совсем понимал и осознавал себя и свою ориентацию. Эту тему он пытался обсудить с мамой ещё подростком, краснея и заикаясь – и она всегда говорила, что это совсем не имеет значения, потому что и для неё, и для отца самым важным будет его счастье, благополучие и крепкая семья. Наруто был поражён тем, что даже здесь его родители умудрились успокоить его и в очередной раз показать, как они его на самом деле любят. Это заставило его заново осознать всю прелесть его, пусть и небольшой, но дружной семьи.       Возвращаясь к людям, Наруто понимал, что не помнит, нравился ему кто-то или нет, и он не совсем понимает и осознаёт, что такое – чувствовать, что человек тебе нравится в романтическом плане. Сакура, которая была девушкой очень красивой и привлекательной, была его лучшей подругой, но он никогда не думал о том, чтобы быть с ней парой или о том, что ему надо бы в неё влюбиться. Он такового никогда не ощущал, и тем более – не совсем понимал, как это вообще можно ощущать. Узумаки ощущал только сексуальное влечение, и впервые это было пару лет назад, на дне рождения Сакуры. Ему немного стыдливо вспоминать, как он впервые притронулся к алкоголю и случайно остался наедине с каким-то парнем, который полез целоваться, а он ответил, чувствуя приятный узел внизу живота и подаваясь в чужие руки. Тогда они просто много целовались и помогли друг другу руками, но Наруто считает, что это – вполне себе секс, который тогда сильно его смутил, заставил покраснеть и неловко улыбаться этому парню, которого после выхода из этого клуба он ни разу не видел. Он уже и лица его не помнит – помнит только ощущения: было очень даже хорошо. Правда, на том празднике ещё была Хината, с которой они учились в школе, и он прекрасно знал, что нравился ей в те годы. Было ощущение, что это всё ещё не ушло, и ему было немного неловко, но поделать с тем, что ничего не чувствует в ответ, он не мог. Позже, Сакура вроде похвасталась, что Хината нашла себе какого-то парня, и у него была классная собака. Ну и слава богу... правда, был бы он ещё.       С дружбой дела обстояли лучше: он всегда мог найти общий язык, очаровать своей улыбкой с выделяющимися клыками, что всегда заставляют всех удивиться, и заинтересовать собой и своей личностью. Так он познакомился с Шикамару ещё на первом курсе, хотя он был в другой группе и учился во вторую смену, они всегда находили возможность поговорить и пообщаться, в итоге сдружившись и став лучшими друзьями. И Гаара, что был с ним в одной группе и до сих пор является его одногруппником, тоже был ему близок: он был тихим, но безумно интересным, и становился чуть более открытым и весёлым со временем.       У него было много знакомых в универе и за его пределами: благодаря родителям, что гордятся им и рассказывают о нём, благодаря Сакуре, тому же Шикамару и Гааре. Он не был обделен вниманием и часто переписывался со многими людьми в интернете, но до любви и симпатии никогда не доходило. Он до последнего пытался отходить от мысли, что это проблема – он просто ещё не нашёл ту или того самого, с которым захочется быть также, как с любимым делом и профессией всей жизни.       И Узумаки, как очевидно, не был заучкой: он любил сходить в какой-нибудь бар, на вечеринку или сходить с подругой на её музыкальные мероприятия. Любил уединиться, позволяя целовать себя и свою шею, но не заходя дальше взаимной мастурбации, просто потому что он немного наивный и хочет «раз и навсегда», как у его родителей. Наруто был привлекательным: голубые большие глаза, немного странные, но любимые им три полоски на щеках, за что дома получил прозвище «лис», которое вполне подходит его характеру; крепкое, но не слишком накаченное тело, длинные ноги, чуть узковатая для типичного телосложения парня талия и, почему-то, всем очень нравились его ключицы, плечи, нос и цвет волос. Он не то, чтобы особо понимал общие стандарты и не то, чтобы старался им следовать, но ему было приятно получать комплименты.       В последние полгода ему и вовсе кажется, что повторить судьбу родителей не удастся, и он будет женат на Хирургии и изредка изменять ей с Медициной. На такое Наруто тоже уже придумал план: в тридцать пять возьмёт ребёнка из детского дома и научит всему, что умеет сам. Это, конечно, сильный взгляд в будущее, но Узумаки такие мысли не отпускают и в целом, не расстраивают.       Ещё одним хобби Наруто был бег. Ему нравилось бегать по вечерам в округах своего дома – это позволяло расслабиться и подумать над вопросами, касающимися учёбы, работы или проектов, а иногда просто воткнуть в уши наушники и насладиться какой-нибудь любимой песней, отпуская себя и радуясь, как ребёнок. Ещё ему редко давали двадцать три года – больше девятнадцати ему никогда не ставил. Наруто на это только нервно смеялся, чувствуя, как дёргается глаз и хочется кому-нибудь плюнуть. Его отец, если честно, на пятьдесят тоже не выглядел – а маме и вовсе часто давали двадцать пять. Гены эти, конечно, замечательны, но Наруто устал доказывать, что достиг совершеннолетия пять лет назад.       Кстати, о беге: сегодня, видимо, побегать не получится. От заката пришлось отвлечься, чтобы посмотреть на время и осознать, что уже шесть вечера. Сейчас они около полутора часов потратят на кафе и обсуждение «Ванда/Вижен», а потом ему нужно забрать книги из магазина, в котором он заказывает первый раз и идти до него достаточно далековато. Он мог бы побегать там, но в незнакомых местах ему бегать не нравится, к тому же – он не в совсем удобной для бега одежде. Узумаки вздыхает и поднимает взгляд на Гаару, что уже полностью собрал рюкзак, и Шикамару, что удосужился проснуться до конца и получить подзатыльник от уставшего от него красноволосого парня. Он только смеётся, вставая со своего места и складывая немногочисленные вещи в рюкзак.       — Больше никогда не буду оставаться на эти пары в последний учебный день недели, – Нара кладёт тетрадь в рюкзак и пихает куда-то рядом ручку, застегивая и еле вставая, размяв при этом затёкшие кости. Гаара лишь сверлит его взглядом, сложив руки на груди. Наруто этому почему-то умиляется: он любит смотреть, как они вечно недовольны, но при этом прекрасно знают, что могут друг на друга положиться.       — В «Ичираку», даттебайо? – Наруто спрашивает с надеждой, потому что уже неделю не был там и не ел своё любимое блюдо, которое так обожает.       — Если мы скажем не «Ичираку», ты будешь ныть всю дорогу, так что, конечно же, Ичираку, – Нара недовольно бубнит, смотря на друга, а Гаара лишь качает головой, словно Шикамару там не нравится. Объедается там ещё хуже Узумаки, и умудряется жаловаться.       Наруто по-доброму смеётся и, схватив обоих друзей за запястья, тянет к выходу из аудитории, заставляя их улыбаться сквозь недовольное бурчание.

***

      Наруто обожал такие дни, как этот: они с друзьями прекрасно посидели, обсудив многие вопросы, и затянулось это чуть больше, чем на предполагаемые полтора часа. Они просидели около трёх часов, сначала обсуждая сериал, который так долго ждали, и даже смогли затянуть в это гиковское обсуждение Шикамару. Позже, они как-то перешли к собственным проблемам или просто к тому, чем хотелось поделиться. Что ещё заставляло Гаару пристально следить за Шикамару – он каким-то неведомым образом начал встречаться с его сестрой, Темари, и он еще три года назад пообещал вырвать ноги и вставить вместо них спички, если он хоть что-то сделает его сестре, хоть Гаара и был младшим. Нара охотно верил, и сейчас рассказывал о их последнем свидании и о том, как практически упал на лестнице, и Темари потом над ним смеялась всю дорогу до дома. Парни тоже над ним посмеялись, и Шикамару только что-то проворчал. Наруто поделился размышлениями о том, что хочет завести собаку, чтобы не было так одиноко дома, и разговор опять вывели в это «почему ты не найдёшь себе кого-нибудь», словно это так просто. У Гаары, вот, тоже никого не было, но ему почему-то этой хернёй не докучали. Но Узумаки не хотел выводить это в какую-то ссору или словесную перепалку, поэтому перевёл тему и постарался от этих мыслей отвлечься, заказав ещё одну тарелку рамена. Он съел две, Гаара – одну, а Шикамару – три, не понимая взгляда друзей.       Им всем нужно было в разные стороны, так что после Ичираку они разошлись на крепких объятиях и типичном «до встречи в университете». Наруто был предельно доволен тем, как проходит этот день. Вбив на телефоне адрес книжного магазина, он понял, что до него идти около пятнадцати минут пешком, хотя маршрут был странным и непривычным: Узумаки не помнит, чтобы он ходил от любимого места в ту сторону. Но, решив, что хочет послушать шум засыпающего города, он направился в закоулки, наслаждаясь шелестом листьев под ногами и лёгким, тёплым ветерком, а также чистым вечерним, перетекающим в ночь небом. Его правда радовали такие мелочи, как прогулка вечером в последние тёплые осенние деньки.       Наруто дошёл до немного странного места за чуть большее время, чем показывала карта в его телефоне. Он понял, почему книги здесь дешевле раза в два, чем обычно – это было обычным складским помещением, а не оборудованным магазином, и цена аренды на него, тем более, в каком-то отдалённом месте, до которого нужно бродить по дворам, намного ниже. Но парню наоборот нравились такие места: чуть вычурная атмосфера центров города докучала на второй час гуляния. Он, забрав три новых книжки о своей любимой хирургии и пожелав чуть уставшему от жизни продавцу хорошего вечера, убрал книги в рюкзак, ощущая приятную тяжесть, и немного медленнее направился в сторону дома и, решив поэкспериментировать, направился туда немного другим маршрутом, не таким, что предлагался телефоном. На улице было слишком приятно, чтобы идти домой.       Парень размышлял о одной вещи, которую ему предложил университет: он хотел отправить его на практику судмедэкспертом. Они всегда говорили ему, что он может развиться в любой сфере медицины, и Узумаки никогда не скрывал, что любит загадки и тайны, пытаясь раскрыть их и в работе человеческого тела и в типичных, не особо эффективных операциях. Вообще, он уже проходил практику не только, как хирург во всех областях, будь то онкологическая хирургия или нейрохирургия, которую он обожал, но и бывал на практике у лучших стоматологов и ветеринаров. Практика эта, конечно, полезная и интересная, и ему правда хотелось попробовать, но он не был уверен, что потянет ещё одну ветвь учёбы, пусть и такую привлекательную.       Из мыслей его выдернули какие-то немного странноватые пения. Он остановился, нахмурив брови и оглядевшись по сторонам: он не совсем понял с первого взгляда, куда зашёл. Это было небольшим пустырём с заброшенной отдалённой стройкой, и ему нужно было дойти до поворота налево, чтобы выйти в двор с домом, в котором тоже практически никто не живёт, и направо, чтобы выйти на дорогу, по которой до его квартиры идти минут тридцать не самым медленным шагом. Поправив лёгкую оранжевую ветровку и чуть напрявшись, Наруто направился на источник звука, услышав в этих пениях ещё и чужие крики. Кажется, мужские. Он напрягся, подходя немного ближе: стройка была огорожена хлипким забором, около которого, примерно до середины выросли сорняки, достаточно плотные и большие, мешающие заглянуть и разглядеть хоть что-то в темноте. Спустя буквально минуту крики и пения остановились, и давящая тишина действовала на Узумаки ещё хуже, чем эти страшные звуки. Парень стоял, как вкопанный, смотря на куст перед собой, словно ожидая, что вот-вот нечто выпрыгнет: и он не ошибся, ведь крепкая, испачканная какой-то кровью вместе с грязью мужская рука с татуировкой глаза на большом пальце отодвигала плотные листья сорняков. Наруто откровенно испугался, но попытался запомнить очертания татуировки, и сорвался с места, побежав туда, где, на его память, было ближайшее отделение полиции.       «Зато побегаю, как и хотел, блять!»       Узумаки бежал, не оглядываясь, где-то около десяти минут. Подумать о произошедшем у него времени не было: он пытался не забыть детали татуировки, которую сумел разглядеть в темноте. По звукам, издававшимся со стройки, он понимал, что их там не один, не два, и не три человека, а гораздо больше – один хирург против них только и мог, что убежать: Наруто пытался себя оправдать, чувствуя вину за что-то, хотя очевидно, что сделать ничего он бы не сумел. Он позволил себе остановиться и отдышаться, сплюнув слюну с привкусом металла только тогда, когда добежал до полиции.       Около здания он увидел двух мужчин: один в чёрном пальто, растрёпанными волосами и с сигаретой за ухом, а второй в полицейской форме и волосами, собранными в низкий хвост. Наруто сделал шаг вперёд.       — Простите, я…