Кара

      Дыхание сбивалось от одних только касаний подушечками пальцев по нежным щекам и шее. Какаши боялся, что парень, подобно фарфоровой хрупкой кукле развалится от любого не самого трепетного и аккуратного касания. Ощущение, что осколки от разбитого между ними стекла пронзили каждый палец детектива, а от каждого прикосновения оно проникало лишь глубже под кожу, смешиваясь с кровью и превращая всё тело Хатаке в нечто, похожее на стекловату. Только ничто сейчас не могло заставить его отстраниться от Наруто – открытого, такого желающего всего, что Какаши может ему дать.       И самому хочется дать чего-то большего – кажется, хочется отдать что-то, зовущее себя любовью. Что-то для Какаши незнакомое, покрытое тьмой и тайной, но он старается не сомневаться, что этот риск принесёт ему самое прекрасное и чарующее, что только возможно получить. Кажется, под руку с парнем детектив абсолютно спокоен и готов на всё.       Хирург не был в ладах со своими чувствами. Вот, мужчина избегает его – а сейчас целует по всему лицу и гладит пальцами по щекам, смотря, как на самое драгоценное сокровище. Поведение Какаши кажется полностью оправданным, он понимает его, но не понимает себя. Готов ли он? Не подведёт ли мужчину, готового отказаться от всего, что так давно строилось в его дедуктивной голове, ради юного и неумелого мальчика? Он отводит взгляд, стараясь отстраниться – сердце сжимается от страха и переживаний. Какаши нежно, аккуратно берёт чужие запястья в свои, кладя руки на собственные плечи и прижимаясь своим лбом к чужому. Закрывает глаза, ластясь, словно кот, потеревшись своим носом о чужой. Кажется, что слов не нужно никаких – они здесь вдвоём, и сейчас в головах обоих нет ни преступления, ни больниц, ничего – даже Обито, ждущего Какаши вот-вот, и Итачи, которому нужно позвонить, чтобы приехал и проследил за Узумаки.       Ничего – только они вдвоём, здесь и сейчас.

Power – Isak Danielson

      Закат стекал в ночь, отдавая лишь небольшими жёлто-розовыми отблесками. Облака рассеивались, уступая место звёздам, солнце опускалось, выпуская на пьедестал луну. Казалось, что человек напротив был куда прекраснее всех существующих чудес природы вместе взятых.       Взгляд Хатаке был таким заботливым и ласковым, что он и сам чувствовал, как его душа из стальной и крепкой, такой одинокой становится мягкой, словно перовое одеяло, ожидающее в свои объятия желтоволосого парня. Какаши разглядывал его голубые глаза, которые он изредка закрывал, стесняясь находиться так близко – румянец на его щеках, руки, сжимающие подол халата и переходящие в крепкое объятие вокруг шеи, очаровывали.       Казалось, всю жизнь Какаши находился во тьме, на которую самостоятельно себя обрёк.

I still look at you with eyes that want you When you move, you make my oceans move too

      Не верилось, что сейчас сам желает избавиться от этой тьмы навсегда – рядом с парнем светлым и нежным, таким, что одним своим блеском в глазах по ощущениям мог осветить целый город. Но он здесь – и он сдаётся, поднимая руки. Кладёт пистолет, которым застрелил предрассудки, на пол, толкая ботинком подальше. Он признаёт поражение, готовый встать на колени и просто смотреть на него.       Главное – ничего не испортить.

I was lost until I found me in you I saw the side of me that I was scared to But now I hear my name and I'm running your way All I feel as I get closer to you Is the desire to move like you do So now I hear my name and I'm running your way

      И внутри своей головы мужчина правда встаёт на колени, не обращая внимания на растерзанные пулей предрассудки в человеческом обличии. Не сейчас и не сегодня. Не тогда, когда душе хочется петь от одного лишь осознания, что Узумаки рядом с ним.       Наруто и сам где-то внутри по-человечески умирает, видя в стальных глазах нежность. Видя, как он оттаивает и готов рискнуть всем, что воспитывал в себе. Как детектив, живущий фактами, неприкрыто готов войти в мир неизведанного и далеко не всегда логичного чувства, и, кажется, стать там лучше всех.       Мама всегда говорила ему – это чувство любви и желания ни с чем не спутать. Это ощущение, словно тебя вот-вот оторвёт от земли и либо сильно ударит об пол, либо даст возможность летать. Будто ты хочешь смеяться и плакать одновременно – и Наруто именно это и испытывал, чувствуя чужие пальцы на своей коже. Это незабываемо – его руки немного холодные, видимо, из-за волнения, и это контрастирует с его красными щеками, сгорающими от смущения.       Парень не удерживает своих эмоций. Не видит в этом смысла. Кажется, он не совсем помнит, как правильно дышать, но и это не особо волнует. Он убирает чужие руки от лица, нежно, аккуратно взяв за запястья, не отводя взгляда ни на секунду. Узумаки проводит кончиком носа от середины предплечья до запястья, оставляя несколько поцелуев на внутренней стороне ладони. Какаши, кажется, был слишком удивлён таким шагом, но явно его одобрял.       — Обнимите меня уже, господин Хатаке.       Хатаке лучезарно улыбается, одним движением обвивая руки вокруг чужой талии и тычась носом в место, где шея перетекает в плечо. Наруто закрывает глаза и обвивает шею руками, зарываясь пальцами в волосы на затылке. Для мужчины эти объятия были интимнее любого даже самого грязного секса, который у него только был. Приятнее любого раскрытого дела, слаще любого вкуснейшего кофе, дороже всего остального. Он крепко сжал тело парня, ощущая его так близко, чувствуя его тепло и жар, ощущая запах собственного геля для душа, смешивающийся с его натуральным.       — Так не хочется уезжать на работу, Вы бы знали.       Наруто вздыхает, облизав губы, и проводит ладонями по крепкой спине, оставляя обе ладошки на лопатках.       — Возьмите меня с собой.       — Не могу подвергнуть Вас такому риску.       Виснет тишина, которая раздражает. Сейчас Узумаки нахмурил брови, проводя подушечками пальцев выше, невесомо касаясь загривка и зарываясь в волосы. Он облизывает губы, стараясь отогнать подальше своего внутреннего холерика, желающего взбеситься. Неужели даже просто взять с собой не хочет? Он ему тут дело раскрывает, вообще-то.       — Ну, Вы же в участок собрались, а не на минное поле, господин Хатаке.       Хатаке выдыхает, отстраняясь и смотря в чужие глаза, доставая из-за уха сигарету. Какаши не сомневается в том, что Наруто – боевой и крепкий, и даже ему может вдарить при желании, но нет. Не сегодня.       — Я не могу позволить Вам привлекать лишнего внимания.       — Пожалуйста…       — Нет.       Хатаке прикуривает сигарету, щуря взгляд, и затягивается. Наруто собирается с мыслями, вдыхая воздух, и открывает рот.       — Но я хочу побыть с Вами, – Наруто кивает, словно подтверждая свои желания.       — Не на чужих же костях.       — И давно Вы литератор?       — А давно Вы меня не слушаете?       — А давно Вы не берёте с собой главного свидетеля?       — А давно Вы спорите с главным по следствию?       — Вы невыносимый.       — А Вы повторяетесь.       — А Вы повторяетесь с тем, что я повторяюсь.       — Наруто, не язви.

Can we say that we love each other?

      Повисает молчание, пока мужчина курит и явно что-то обдумывает. Наруто лишь смотрит на него, жуя нижнюю губу, и хмурит брови, сложив руки на груди. Тот зажимает сигарету губами, потянувшись в карман домашних штанов за телефоном, набирая чей-то номер. Подставляет телефон к уху, не сводя взгляда от голубых и расстроенных, умных и таких красивых глаз. Пока никто не подходит, и он сбрасывает звонок, убирая телефон обратно. Делает затяжку и выдыхает дым, отходя к панорамному окну, и парень подходит сзади, обнимая его со спины и обвивая руками торс. Это чувствуется, как ток, прошедший по венам и отдающий где-то в районе грудной клетки. Какаши не сдерживает улыбки и прижимается ближе, пока Наруто проводит носом между лопаток и ведёт рукой по животу, ощущая под кожей кубики пресса. Откуда в нём столько смелости – Наруто не знал. Хатаке же не понимал, откуда в нём столько человека за эту неделю.

Can we play like there ain't no other?

      Сейчас, вместо того чтобы стоять за стеклом друг от друга, чувствуя, как оно разбивается и впивается в кожу, они в обнимку находятся перед целым миром, который, если и не принадлежит им двоим сейчас, вполне может принадлежать в будущем. Какаши не знает, как правильно обозвать это чувство – любовь ли это? То ли это потрясающее чувство, от упоминания которого у папы горели глаза, и он сразу вспоминал о маме? То ли это тягучее, похожее на мёд своей сладостью ощущение, когда смотришь в чьи-то глаза и утопаешь? Похоже ли это на желание защищать и оберегать от любого внешнего врага, делая всё для того, чтобы и самому врагом не стать? Конечно, оберегая и от внутренних, находясь рядом? Какаши не знал. Но внутри него определённо разгорался огонь – и образ сгорающей гавани казался слишком волшебным. На месте сожжённого сухого песка и спокойного моря, по ощущениям, начнёт бушевать океан, несущий своими волнами ту страсть и желание, которого никогда ещё не было. Пламя, охватывающее его душу сейчас, похоже на хаос, но, видимо, любовь и есть это непрекращающееся безумие, охватывающее с ног до головы, кидающее то в жар, то в холод, то в счастье, то в агонию, заводя в разные уголки человеческих эмоций и показывая, какие они вообще существуют. Для Какаши – всё в новинку.       Он докуривает, благодаря себя за расставленные по квартире пепельницы.

If I hear my name, I will run your way

      И, кажется, только этот юнец может сделать с ним что-то такое, от чего он перестанет быть машиной. Правда, он готов отказаться. Он понимает, что его желание превратить жизнь в идеально работающий механизм, где главным управленцем будет он, невозможно. Вся его теория сломалась в один миг о блеск в голубых глазах, широкую улыбку и красивые бёдра. Разлетелась вдребезги и восстановлению не подлежит. И сидит Хатаке среди этого, не желающий ничего исправлять, с одной лишь мечтой – попробовать жизнь по-другому. По-новому, открыто и без контроля. Хоть и страшно, страшно так, как никогда раньше, но рука сама тянется к канистре с бензином.

You got power over me

      — А честно, господин Хатаке, – Наруто не может успокоиться, крепче сжимая чужое тело, – почему именно Вы не можете взять меня с собой?       — Я не хочу подвергать тебя лишней опасности, Наруто.       — Но я же смогу защититься в случае чего.       — На моей памяти ещё никакой хирург не защищался от дула пистолета.       — По-Вашему, я не смогу за себя постоять?       — По-моему нет смысла подвергать себя риску, которого можно избежать.       — По-Вашему я слаб?       — По-моему Вы в опасности, Наруто.       Наруто хмурит брови. Мысли того маленького и обиженного ребёнка выходят вперёд, пряча рассудок в самый дальний шкафчик. Скорее всего, проблема в том, что слишком много всего меняется. За эту неделю произошло слишком много того, чего не ожидалось. Даже не то, что не ожидалось – а даже не думалось, что такое вообще когда-то может случиться. Он, спокойный студент медицинского, желающий помогать и спасать людей, живущий своим днём попадает в мир полиции, детективов и опасности. Он, ни разу не чувствующий ни к кому ничего большего, чем желание поцеловаться или пообщаться немного дольше и ближе, по уши влюбился в мужчину. Да ещё и в какого – в серьёзного, взрослого, детектива на десять лет старше, который повёрнут на рациональности и дедукции. И от того, что сейчас, стоя позади него и крепко обнимая, от того, что этот холод уходит, оставляя лишь нежную улыбку на губах… В голове появляется ощущение падения в зыбучие пески или болото, из которого одному не выбраться. Будешь дёргаться – ещё быстрее пойдёшь ко дну.       Кажется, что ты только что стоял с ним, любуясь миром, который вы вместе откроете по-новому. В котором вы будете существовать, как единое целое, дав друг другу множество уроков, чувств и страсти. Он, словно переродившийся феникс, протягивает руку – приглашает в необузданную и для себя, и для него жизнь, открывая что-то новое. А Наруто, испугавшись, делает несколько шагов назад, падая туда, откуда, как сейчас кажется, выхода нет.

Sorry – Nothing But Thieves

      Становится страшно, позволяя себе утопать в неконтролируемом и природном. Смотря на небо, то самое, что было внутри Наруто – которого словно выкинуло из самого себя одними лишь мыслями, которые ломают голову. Ощущение, что он себе не принадлежит. Гадкое, мерзкое, текучее.       А сможет ли он? Осилит ли отношения с таким, как Хатаке? А не зря ли он ломает все его установки и привычный ритм жизни? А не испортит ли он ощущение от жизни ему, такому потрясающему человеку, и себе, который просто откусил слишком большой кусок, который не получится проглотить? А чувствует ли Какаши что-то вообще? Может, нет? Может, Хатаке умелец в подделывании собственных эмоций. Может, и сам Наруто ничего не чувствует, а лишь хочет думать, что чувствует? Может, Хатаке не думает, что Узумаки достоин его хотя бы на одну десятую процента?       Он закрывает глаза, не сумев удержаться. Он отдаётся природному чувству, ощущая, как по телу бегут мурашки от надвигающегося урагана сомнений и боли. Мысли из-за страха перед неизвестностью имеют огромную силу.       «Слишком много себе позволяю. Слишком много хочу. Если так продолжится – выйду проигравшим»

You might kill me with desire Wind me tighter than a wire

      — Может, Вы меня ребёнком считаете?       — Господин Узумаки, – Какаши хмурит брови, поворачиваясь в чужих руках и кладя обе руки на плечи, чуть сжимая, – что происходит?       — А почему Вы не хотите меня с собой в участок брать?       — Я же уже сказал. Узумаки, вы замешаны не в краже коробки молока, а в серийных убийствах. Не выводите меня из себя.       — Ооо, – Наруто хмурится, отводя взгляд. Он чувствует, что говорит бред. – Может, я просто не кажусь вам достойным этого дела?       — Наруто, Вы выпили?       — Нет. Нет, я трезвый, и просто хочу узнать, почему вы не хотите взять меня с собой на обсуждение дела.       — Потому что я и Обито в случае чего сможем оказать сопротивление, а Вы – нет.       — Я умею стрелять, даттебайо.       — Не против серийных убийц со стажем.       — Ну Господин Хатаке…       — Наруто, нет.

It's something that you do to me I run away like mercury And I know you think it's rough When you're tryna patch us up And I say honey what is love You just say I drink too much

      Какаши хмурится. Приятное пламя внутри превращается в то, что уже перекидывается дальше, туда, куда не надо, делая приятный сердцу хаос полный катастрофой. Он смотрит в чужие глаза – пытается понять, что произошло. В чём же дело – Наруто из того нежного, крепко прижимающегося к нему кота превратился в колючего ежа, словно специально желая вывести на грубость.       «Наруто… Ты не проиграешь, пока я рядом»       — Господин Узумаки, что-то случилось?       Наруто, понимая, что практически полностью утонул в собственных сомнениях и страхе перед протянутой рукой, лишь закрывает глаза. Вздыхает, чувствуя чужое тело рядом со своим.       — Может, Вы чувствовать не хотите, потому что я Вам и в подмётки не гожусь?       Хатаке хмурит брови. В одно мгновение вся та буря эмоций – огонь, названный любовью, ветер, названный волнением, всё это – утихает, словно по щелчку пальцев. Секунда – и вся та жизнь, появившаяся в гавани, исчезает. Снова спокойный песок, море, не выходящее из берегов, серое небо, затянутое облаками. Какаши сжимает обе руки в кулаки, не понимая, что чувствует, и не понимая, как они вновь к этому пришли. Что он сделал не так? Наруто обижается из-за того, что он не берёт его с собой? Но ведь Узумаки рассудителен.       Какаши мотает головой, закрывает глаза и тянется за ещё одной сигаретой за ухом, молча закуривая её. Что произошло?       — Ты считаешь, я не чувствую?       Молчание парня выводит из себя. Мужчина плотно затягивается, усмехаясь и чувствуя кипящую внутри злость вместе с болью. Да, он, конечно, понимает, что и сам вёл себя, как ублюдок, так что, видимо, Наруто отплачивает ему той же монетой. Какаши вглядывается в чужие глаза – это всё ещё тот самый Наруто, которого он встретил у участка. Тот же самый, только напуганный и загнанный в угол собственными страхами. Даже странно становится – такой яркий, бойкий, как Наруто, мог побояться чего-то человеческого. Какаши продолжает молча курить, разглядывая юношу.       Наруто хочется расплакаться, но тот грубый ребёнок, который в последний момент не хочет позволять падать в этот омут, не даёт этого сделать. Он лишь смотрит в чужие глаза, изучающе и жадно, утопая в них, но мотает головой, после пожимая плечами. Принципиальный дурак, совсем ещё юный.       — Не знаю.       Хатаке усмехается, приподняв брови. Затягивается, выдыхая дым в сторону, и делает несколько шагов от парня, подходя к пепельнице. Он хмурится, облизывая сухие губы, и сильно вдавливает окурок в стекло, злясь на самого себя.       А чего он ожидал, собственно? Сам всю жизнь строил теорию о том, что никто и никогда не будет ему нужен, не позволял сближаться с людьми и не видел ни в ком человеческого интереса, пока не появился потрясающий хирург, сводящий с ума длинными пальцами и пшеничными ресницами. Очевидно, такой свет, как он, не подвластен той тьме, которую Хатаке собой олицетворяет. Возможно, Наруто осознал, что всё то, что ему говорил Какаши – о том, что не такой человек ему нужен – правда, и поэтому не уверен ни в чём, что сейчас говорит детектив.       Он так старался показать, что ему не всё равно. Так пытался открыться настолько, насколько умеет. Пытался выглядеть человечным, сбивая с собственных костей лёд и снег, открываясь весне. Слабо старался, значит. Какаши жаль, и он понимает, что всё таки ошибался, так необдуманно застрелив предрассудки и раскрошив в клочья механизм, сдерживающий в нём весь этот ад человеческого нутра.       Обидное, наверняка въевшееся под кожу «вашего будущего во мне нет» отдаёт по вискам обоих. Они молча стоят на расстоянии нескольких метров друг от друга, разглядывая и утопая в сомнениях, которые сжирают обоих.       Избрание пути «один и любить собаку, отца и Итачи» явно не было целью Какаши сейчас. В его глазах появилась та искра, что Наруто мог углядеть в глазах Минато, когда он смотрел на Кушину. В глазах Сакуры там, в магазине, когда она обнимала Саске. В глазах Шикамару и Темари. Мог. Он знал, на что идёт мужчина сейчас, рискуя и без того, как карточный домик, хрупким доверием к людям. Но Наруто не может сказать ни слова – Какаши в смятии между агрессией и страданием, и хирург не может его осуждать.       Желание маленького ребёнка поехать вместе в участок и быть рядом пересиливает рассудок. Желание помочь в деле, в котором, возможно, будешь вставлять лишь палки в колёса – тоже. Наруто пожалеет об этом тысячу раз, но план, придуманный тогда, во время истерики и худшего их разговора, завертелся шестерёнками в голове.       Детектив выдыхает, опуская голову, а после делает глубокий вдох.       — Наруто. Посмотрите мне в глаза.       Он послушно поворачивает голову, встречаясь взглядами с тем, кто бесповоротно украл его сердце, вымученно улыбаясь.       — Господин Узумаки… Если бы я мог, я бы не чувствовал. Простите, если что-то не так.       Хирург сглатывает, у Какаши звонит телефон. Он достаёт его из кармана и отвечает на звонок, удаляясь в свою комнату.       Что он натворил?

Maybe I'm defective Or maybe I'm dumb I'm sorry, so sorry for what I've done Maybe I'm bad natured Or maybe I'm young I'm sorry, so sorry for what I've done

***

      Какаши усмиряет эмоции, когда слышит спокойный и рассудительный голос Итачи. О чувствах он подумает потом, в конце концов, он всегда умел закапывать их куда подальше и не откапывал еще столько же, если бы не голубоглазый блондин в гостиной.       — Приедешь побыть с Наруто? Я еду на встречу с Обито.       — Конечно, Какаши.       — Спасибо.       Итачи чувствует неладное уже по тембру голоса и отсутствию какого-либо сарказма в голосе Хатаке. Это всегда настораживает, ведь он, вообще-то – ходячая харизма и умение унизить, рассмешить или сделать что угодно ещё одной лишь фразой.       — Всё хорошо?       — Всё хорошо, Итачи.       Он хмурится, но понимает, что по телефону точно ничего не вытянет, так что стоит дождаться встречи вживую. Может, они с Наруто поссорились?       — Я выезжаю минут через пятнадцать.       — Наруто будет ждать.       Хатаке сбрасывает звонок, кладя телефон на кровать и подходя к шкафу. Достаёт первые попавшиеся брюки и рубашку, бордовую, практически кровавую, из атласного материала. Никакое разбитое, если это ощущение можно так назвать, сердце, не позволит ему выглядеть не обворожительно. Поправляет волосы, но не слишком, оставляя небольшой хаос. Меняет кольца. Мыслями он старается уйти в дело, в абстракцию, во что угодно – лишь бы не думать о том, что было сказано ими обоими. Мотает головой, видя сообщения от Обито – что он уже приедет через десять минут. Отвечает, что немного задержится, и извиняется.       Сказать, что Обито охуел от попрошенного прощения – ничего не сказать. Уже было интересно, что происходит с лучшим другом.       Мужчина берёт с собой сумку, телефон и бумажник, кидая внутрь. Выходит из комнаты, идёт в кабинет, взяв с собой документы и другие бумаги для обсуждения с Обито, кладёт их внутрь. Кидает полупустую пачку сигарет, достаёт и новую. Не забывает взять и пистолет, закрепляя кобуру на поясе. На всякий случай.       Выходит, видя расстроенного Узумаки на диване, и склоняет голову в бок, ожидая ответного взгляда. В Какаши бушует злость вместе с разочарованием, но он не смеет сорваться на парня. Он верит, что всё ещё может доверять ему, несмотря ни на что. Он всё ещё тот же человек с самым умным и обворожительным взглядом, которого Какаши доводилось встретить. Его бёдра всё ещё сводят с ума, как и халат на плечах вкупе с короткими шортами.       Наруто чувствует себя обиженным ребёнком, но ничего не может с этим поделать. Он переписывается с Шикамару, который уже вот-вот позволит ему исполнить собственный план. Да, он немного приврал, что будет делать это совместно с полицией, но он что, разве один не справится?       Узумаки стыдно, безумно. Особенно сейчас, когда он плавится, как пломбир на июльском солнце под чужим изучающим взглядом. Да, ему стыдно, да, он сказал какой-то бред и осознает, почему именно Какаши не берёт его с собой, учитывая, сколько доказательств у них сейчас имеется и насколько они ближе к раскрытию дела, но он не собирается ничего менять. Спонтанность и желание исполнить собственные задумки – его слабое место. В голове набатом бьётся дурацкое, колкое – он считает тебя ребёнком, ты не можешь себя защитить, докажи ему обратное.       Наруто не любил, когда в нём, в его силах или умениях сомневались. Ненавидел. Не мог позволить. Даже осознавая в глубине мозга и сердца, что Какаши совсем так не считает.       — Наруто, я могу не сомневаться в Вас?       Они вновь встречаются взглядами. Наруто умирает внутри от классических зауженных чёрных брюк, кобуры пистолета и кровавой рубашки, которая наверняка приятно ощущалась бы под пальцами. Сумка, под тяжестью которой косточки на руках идеально выделяются. Татуировка, виднеющаяся из-под закатанных рукавов…       Парень лишь кивает. Какаши кивает в ответ.       — Прошу, подождите Итачи без всяких проблем.       Очередной кивок, Какаши идёт к входной двери, взяв из шкафа двубортное чёрное пальто с красными стежками на рукавах и по подолу. Обувается в мощные берцы, берёт сумку и ключи от машины с тумбочки, чувствуя на себе взгляд Наруто. Оставляет ему дубликат ключей от квартиры.       — До скорой встречи, господин Узумаки.       Кивает, словно сам себе, и закрывает дверь с другой стороны, идя к лифту и чувствуя внутри страх и сомнение, ощущая, что что-то точно пойдёт не так. Но не хочет поддаваться этим эмоциям лишь по одной причине – ведь кажется, что это всё из-за чувств. Чувств, от которых Хатаке бежал, чувств, которые поставили подножку и нагло уселись сверху, подставив нож к горлу. Всё-таки это не его.       Сердце ходит ходуном, когда Какаши садится за руль и пристёгивается ремнём безопасности. Выдыхает, проводя пальцами по рулю, и заводит машину, практически сразу двигаясь с места.       Пора плевать на то, что на днях решился стать человеком.

***

Money – The Drums

      Наруто судорожно собирается, натягивая на себя первые попавшиеся джинсы и худи. Сообщение Итачи – дурацкое, кажется, совсем не работающее – «я поеду с Какаши, планы поменялись» – отчего-то срабатывает. Учиха лишь отвечает «окей», и у Наруто есть пять минут, чтобы сбежать из квартиры и заказывать такси, звонить Шикамару и просить совета.

Before I die I'd like to do something nice

      Страшно до дрожи в коленях, но он ничего не может с собой сделать. Идея, пришедшая в голову Наруто Узумаки, останется там навечно, пока не исполнится. Он берёт с собой телефон, наушники и одну лишь кредитную карточку, ключи не берёт, не сдерживает сентиментального порыва и натягивает на себя то самое пальто Какаши – потому что хочется. Выключает везде свет, кивает своему отражению в зеркале.       «Умру в его одежде, даттебайо, вот это романтика»       Получает сообщение от Шикамару и заказывает такси по нужному адресу, спускаясь вниз, ощущая, как по ушам бьёт пульс. Повезло никого не встретить. Стоит около высотки, ждёт машину, садится на заднее сидение, бросает еле разборчивое «здравствуйте» и дрожащими пальцами жмёт на кнопку вызова около номера друга, поднося трубку к телефону и сглатывая слюну.       — Ну, Наруто, ты едешь?       — Еду.       — Как ощущения?       — Нормально.       — Не хуже, чем перед сессией? – Нара тихо прыскает в кулак. Узумаки глупо моргает, помотав головой после. Не в состоянии для шуток сейчас.       — Придурок, т’тебайо…       Шикамару вздыхает, явно затягиваясь сигаретой, и кивает сам себе.       — Я взломал его социальные сети. Он практически не сидит в этих учётках, так что ничего особо подозрительного мне с них найти не удалось. Пробил его телефон, там уже интереснее. По геолокациям ошивается постоянно в каких-то окрестностях не очень приятных, я пытался посмотреть по сети, где он был в тот день, но он видимо либо не брал с собой телефон, либо додумался вынуть в этот день симку, что тоже вполне себе повод для подозрений. Он живёт один, старше нас на два года.       — А-ага.       — Он сейчас в ночном клубе, куда ты едешь. Фотка его у тебя в сообщениях уже. Будь осторожнее. Не беги на рожон, желательно не разговаривай с ним, просто понаблюдай и всё. Это же то, как вы договорились действовать с Какаши, да?       — Ммм... да.       — Звучишь, словно лжёшь.       — Нет, Шикамару, всё хорошо.       Нара на другом конце провода лишь поднимает бровь, но пока не спешит с выводами. Чутьё редко его подводит, так что сейчас он держит его на карандаше.       — Буду ждать звонка.       Наруто лишь кивает и завершает вызов, заходя в сообщения с Шикамару. Смотрит на фотографию светловолосого парня в очках – смотрит в его глаза через экран телефона, хмуря брови. Не понимает своих чувств по этому поводу, не знает, тот ли это человек, не знает, как относиться к нему.       В один миг его сердце делает кульбит, осознавая, как сильно он подводит Какаши своей самодеятельностью. Как сильно испортит всё, если позволит себе, чтобы с ним что-то случилось. Как заставит Хатаке жить с чувством нескончаемой вины, если позволит себе провалить собственноручно поставленную миссию. В один миг он понимает, как больно сделал мужчине, который только-только хоть сколько-то решился на человеческие чувства. Ощущение злости на собственные комплексы исчезает, и Наруто кажется, что он одним движением выходит из того всепоглощающего, что захватило его. Стыдно. Он мотает головой, потирая глаза, чувствуя подступающие слёзы. Он такой идиот, но он докажет Какаши, что делает это всё не зря.

I Really Wish I Hated You – blink-182

      Хочется позвонить ему, признаться, как сильно глупит, как поступает, подобно пятилетнему мальчику, которому не купили машинку, чтобы приехал и забрал, назвав какими угодно словами, лишь бы оказался рядом. Усесться в его машину, включить их музыку, попросить станцевать вальс. Но Наруто не может позволить себе, раз уж уже начал, сдаться. Это совсем не в его стиле.

I don't really like myself without you Every song I sing is still about you Save me from myself the way you used to 'Cause I don't really like myself without you I really wish I hated you

      Смотрит на дисплей телефона – ехать остается совсем немного. Наруто отводит взгляд на окно. Улыбается, вспоминая объятия перед панорамным окном, вздыхает, понимая, какой момент испортил. А ведь Итачи, наверное, все равно приедет на квартиру. Проверить, подождать Какаши, который сто процентов звучал обеспокоенно. Возможно, только это и спасло Наруто от того, что его спалили сразу – потому что Учиха не хочет беспокоить расстроенного Хатаке.       Наруто вообще не понимает, как посмел сказать так Какаши. Не знает, какой демон двигал им, но он извинится при первой же возможности. Даже если у них ничего не получится, Узумаки знает – Какаши чувствует. Точно, без сомнений. Он открыл свою душу, которая была спрятана так давно, ему, юному и глупому мальчику, боящемуся подвести всех, в особенности – того, в кого так бесповоротно втюрился.

And I want you wrapped around me, but I don't trust myself

      Сейчас он точно чувствует осколки разбитого между ними стекла в кончиках своих пальцев, и чувствует, как больно двигать ими – но не собирается останавливаться, двигаясь навстречу не только своему бредовому плану, но и мужчине, которого он полюбил даже больше, чем книги по медицине и рамен из любимого заведения.

The sun is out, I'm dying in the daytime I think about the future that we left behind I drank it all, but I can't shake you from my mind Now every window's broken

      Возможно, Наруто в тот момент действительно хотел бы ненавидеть его. Хотел, чтобы не чувствовать того урагана, ведь он попросту боялся, что будет без Какаши, и что Какаши будет без него. Ощущение привязанности и страха перед неизведанным одновременно создают безумный коктейль из эмоций и недопонимания.       Но он бежит навстречу той самой руке, которую Хатаке, кажется, всё ещё не убрал. И он обещает переплести пальцы и больше никогда их не отпускать.       Сразу после плана.       Они приезжают, и Наруто благодарит водителя, выходя из машины и поправляя пальто. Зарывается рукой в собственные волосы, кутается в пальто, поддаваясь эмоциям. И всё-таки, нужно сохранять лицо. Наруто помнит, что привлекло Какаши – боевой взгляд и рассудительность. Этим он сейчас и воспользуется, постараясь не попадаться на глаза этому придурку. Сделает всё, чтобы Какаши гордился им. Отключает чувства так же, как и ставит телефон на беззвучный и вздыхает, делая несколько шагов к лестнице, ведущей к дверям, и чувствует, как его словно прошибает током.       Тот самый глаз, вытатуированный на руке, кажется, Кабуто Якуши, курящего около входа в ночной клуб, по всем законам жанра приковал внимание к себе. Он встретился с ним взглядами – и понял, что это то самое ощущение из магазина. Наруто страшно, перед глазами пелена и он чувствует подрагивающие пальцы, но он умудряется выглядеть так, словно ничего не знает о том, к чему этот очкарик может иметь отношение. Поправляет волосы взмахом головы, поднимаясь по лестнице.       — Ну здравствуй, одногруппник. Не стрельнёшь сигаретку?

***

      Сердце Какаши, сидящего в участке рядом с Обито, бьётся, как бешеное. Хмурится, сжимает в руке карандаш, который практически трещит по швам.       Он не может слушать Учиху, ощущая давление на виски.       — Обито. Где Итачи?       Тот пожимает плечами, доставая из кармана смартфон и набирая телефонный номер капитана, который практически мгновенно подходит к телефону.       Да что бы он ещё хоть раз себя не послушал.