Золото за желание

       Это случилось сто лет назад. Зима в том году в Гусу выдалась очень холодной и суровой. Многие жители в низине гор едва-едва сводили концы с концами, а потому молитвы для небесных созданий сыпались, как рис. И тогда случилось чудо. Небесные создания пришли в этот мир с большой вспышкой молний и громом, что заставил содрогнуться всю Поднебесную. Простые смертные жили в согласии и мире с лунами — драконами, что обладали невероятной магической силой и всегда исполняли желания людей за небольшое подношение. Разные кланы драконов, что обладали удивительной магией, поселились во всех уголках Поднебесной. И всё было хорошо до какого-то момента. Красные драконы, коих так прозвали в народе, — драконы огня, — решили подчинить себе весь этот мир, сосредоточившись лишь на власти над смертными и их землями, а не на исполнение своих обязанностей, как небесных божеств. За это люди прокляли весь род лун, обнажив против них мечи. Много крови невинных пролилось в те времена, когда огненные драконы нападали на смертных. К счастью или к сожалению, остальные кланы драконов не смогли стерпеть это. И было решено совершить геноцид рода огненных драконов. В ту ночь утекло много слёз и крови, но суд был совершен. Многие потеряли свою пару и детей. Ослабленных и сломленных драконов, что находили пару в клане огненных лунов, — клане Вэнь — забрали обратно домой. Но не всех удалось спасти от смерти от их же рук. И после этого, после таких жестоких и страшных дней, люди отвернулись от других драконов, посчитав их выродками и демонами, что явились по их душу. И драконы ушли с чужих глаз, спрятавшись в горах, не отвечая больше ни на молитвы, ни на просьбы простых смертных.        Маленький Лань Ванцзи, родом из клана белых водяных драконов, которому едва-едва исполнилось четыре года, всегда слушал эту историю в детстве из уст своего старшего брата, что вылупился гораздо раньше его самого. Лань Сичень, будущий глава клана Лань, частенько рассказывал своему младшему брату истории о прошлом их семьи. А когда братья выходили на совместную прогулку по горам, то всегда рассказывал о окружающей их природе и о различных существах, как светлых, так и темных. Лань Ванцзи мало интересовали истории о каких-нибудь навках или призраках, поэтому он лишь продолжал держать брата за руку и изредка кивать, чтобы не обидеть старшего. Маленький лун всегда мыслями был где-то далеко, за пределами этого мира, размышляя о чём-то своем. Небольшой шорох в кустах привлёк его внимание и мальчик обернулся, смотря на мелькнувший черный хвост. Нет… несколько хвостов. Пять. Он остановился, замедляя и старшего брата, слегка потянув его за руку, отчего Лань Сичень встал рядом, взглянув в ту же сторону, куда смотрел его младший брат. Сдержанно улыбнувшись, он присел на корточки, заглядывая в лицо брата, чьи глаза светло-золотого цвета не сводили взгляда с кустов, где только что скрылись черные хвосты. Он слегка поднял руку, указывая пальчиком на кусты, отчего старший дракон не смог сдержать нежной улыбки.        — Мы ведь не хотим побеспокоить жителя этих гор, А-Чжань? — ласково обратился Лань Сичень к брату по имени, данному с рождения, но прочитав немой вопрос в глазах Ванцзи, он поспешил ответить, чтобы утолить любопытство брата. — Это хулицзин. Ты ведь знаешь, кто это такие? В наших лесах, в этих горах, обитает лис, что исполняет желания людей. Как и мы. Но его магия тёмная, а наша - светлая, Ванцзи. Говорят, если подаришь монетку хулицзин и помолишься ему, то он исполнит любое твоё желание. Такие лисицы живут очень долго, прямо как мы. Они рождаются с одним хвостом и каждые сотню лет отращивают по одному хвосту, совершенствуя свою магию. Давай пойдем дальше? Не будем беспокоить достопочтенного господина, — Сичень улыбнулся, вставая на ноги, собственным хвостом отряхивая своё ханьфу от снега, взяв брата за руку и уводя его от кустов.        Ванцзи обернулся, смотря в сторону кустов, насколько ему позволяла видеть меховая накидка, видя в них два горящих алых глаза, что переливались в свете падающих лучей солнца. Подняв маленькую ручку, Лань Ванцзи легко махнул ею, но лицо его так и осталось каменным. И маленькому дракону показалось, что вслед он слышал веселый смешок.        В Облачные Глубины они вернулись уже с заходом солнца, когда начали подавать ужин. Двух братьев на входе в резиденцию клана Лань встретил их дядюшка — Лань Цижэнь, очень мудрый и старый (по меркам смертных, конечно же) дракон, чья судьба сложилась так печально. Лань Сичень в те времена был всё еще яйцом, но всегда с удовольствием слушал эту историю от отца, когда был маленьким.        Лань Цижэнь с самого рождения был самкой, родившись в семье клана Лань вторым молодым господином, и бабушка с дедушкой Сиченя всегда хотели выдать его удачно замуж. Сам тогда молодой дракон, живущий на вершинах заснеженных гор, куда не ступала нога человека, повстречал свою судьбу у цветущего дерева сливы, когда оно только начинало цвести. Это было не иначе, чем зовом души, ведь молодой Лань Цижэнь влюбился без памяти, как и его родственная душа. Для всех стало удивлением, когда вскрылось, что родственной душой самого праведного дракона среди живущих являлся Вэнь Жохань. Слухи о его жестокости не знали границ даже среди лун, а потому каждый пытался отговорить Лань Цижэня от предстоящего брака, пусть он и был выгоден для обеих сторон. А когда драконы спустились с гор, то Лань Цижэнь был уже с маленьким малышом, что вылупился на счастье своих родителей крепким и здоровым. Лань Цижэнь и Вэнь Жохань были, казалось, самыми счастливыми драконами на этом свете. Они боготворили маленького Вэнь Сюя, а все пророчили ему счастливое будущее. Но всё изменилось слишком круто. И спустя какое-то время жизни в мире смертных, Лань Цижэнь уже не узнавал своего любимого мужа. Когда-то он был единственным, кто мог отговорить Вэнь Жоханя от страшных замыслов. Он был единственным, кто сдерживал крутой нрав огненного дракона. Вэнь Жохань стал еще ожесточеннее, чем был, решив прибрать к рукам всю власть. И Лань Цижэнь умолял его остановиться, пока не поздно. Но судьба вновь повернулась к водному дракону спиной и Вэнь Жохань начал сеять смуту среди смертных и драконов, прибирая всю власть к рукам, оправдываясь тем, что именно красные драконы должны стоять во главе всего этого мира. И когда терпению второму молодому господину Лань пришел конец, он решил уйти в свой клан, что поселился в северной провинции Гусу. И стоило об этом узнать Вэнь Жоханю — тот без всякой жалости сломал рога Лань Цижэню. Собственной паре, который никогда не должен был страдать из-за своего возлюбленного. Лань Цижэнь был сломлен. Он больше не мог пользоваться магией, не мог летать. Он даже не мог принять форму дракона, чтобы вновь слиться с миром, что был вокруг него. Когда было решено совершить геноцид, Лань Цижэнь был пленником в доме, где он считал себя родным. Он слышал все крики и мольбы о помощи невинных Вэней, слышал как они хрипели, но тогда целью всей его жизни было найти своего возлюбленного мужа и дитя, что едва научился бегать. И водный дракон навсегда запомнил ту картину, что предстала перед его глазами. Большой зал, где семья часто проводила время вместе, окровавленная сабля Не Минцзюэ, главы клана Не — драконов ветра, едва дышащий Вэнь Жохань и маленькое тельце Вэнь Сюя, лежащее в объятиях отца. Крик мольбы так и не успел сорваться с губ Лань Цижэня, как сабля пронзила голову Вэнь Жоханя, отрывая ее от тела дракона. Не Минцзюэ забрал жизни семьи Лань Цижэня. А вместе с ними забрал и его душу.        После того страшного случая Лань Цижэнь был лишь тенью прошлого себя. Он был призраком в собственном клане и лишь забота о племянниках порой заставляла его глаза вновь загораться искрой жизни. Но Лань Сичень всегда помнил, какое же бессчетное количество раз он спасал собственного дядю из рук смерти, ведь Лань Цижэнь не видел жизни на этом свете без своего возлюбленного и ребёнка. И несколько раз Лань Сичень, будучи в одиночестве и играя на своей флейте Лебин, раздумывал над тем, чтобы дать дяде воссоединиться с семьей в небытии, дать ему уйти и прекратить его страдания. Его альтруизм и доброта кричали в унисон, что он должен помочь, должен спасти, а какая-то часть Сиченя, тёмная и спрятанная, кричала о том, что он должен дать дяде покой. И каждый раз, стоило Сиченю увидеть усталые глаза дяди, в голове молодого дракона проскальзывали эти смутные мысли.        — Вы задержались, А-Хуань, — почти ласково произнес Лань Цижэнь, смотря на племянников, старший из которых крепко держал руку младшего. — Как ваша прогулка?        — Прекрасно, дядя, — улыбнулся Лань Сичень, кланяясь дядюшке, а младший дракон повторил действия старшего. — Чета Цзян уже прибыла?        — Да, их встречает твой отец. Ты помнишь о том, что эта помолвка позволит нам навсегда забыть о клановой вражде?        — Да, дядя.        Клановая вражда между кланом Цзян и Лань началась ещё с прадедушек Лань Сиченя, когда драконы всё еще жили на своих горах в небесах. Тогда главы обоих кланов не поделили между собой что-то, а потому объявили себя по всеуслышание заклятыми врагами. Но то время прошло и Цзян Фэньмянь, внук Цзян Чжибиня, прислал письмо о том, что хотел бы восстановить хотя бы шаткий мир между кланами и положить конец долголетней вражде. Цзян Фэньмянь был очень мудрым главой, а потому, на аудиенции в клане Лань, куда он приехал лично некоторое время назад, обмолвился, что у него подрастают дочь и сын, что родился самкой. Тогда всем в голову пришла одна и та же мысль. Поженить Лань Сиченя и Цзян Ваньиня, наследника Цзян Фэньмяня. Лань Сичень был несколько расстроен этому факту, ведь всегда надеялся найти свою пару сам, но, к сожалению, судьба решила распорядиться иначе и Лань Сичень отдался её потоку.        Когда трое драконов уже подходили к главному залу, то Лань Сичень вспоминал все, что слышал о молодом господине Цзян, будучи никогда не видев его. Первое, что пришло на ум — многие говорили о его красоте и изяществе. Будучи самкой, Цзян Ваньинь привлекал чужие взгляды и все говорили о его тонком аромате, что напоминал запах во время цветения лотосов. Второе — его образованность и умение держать лицо. Молодой дракон был вежлив и учтив, но также всегда смело отстаивая свою точку зрения в спорах. За словом в карман эта самка не лез и говорил то, что считал нужным. Но многие и сетовали на его прямолинейность и жесткость характера. Лань Сичень сам по себе был очень мягким, если дело не касалось его семьи или справедливости. А потому он сразу же подумал о том, что они с Цзян Ваньинем смогут ужиться, если Сичень будет вовремя регулировать семейные конфликты. Но все мысли сразу же улетучились из головы, когда он вошел в главный зал, где за столом уже сидели гости. Взгляд Сиченя сразу же метнулся к черноволосой макушке жениха и парень на какое-то время забыл как дышать, столкнувшись взглядом с карими глазами молодого господина Цзян.        Цзян Ваньинь был красив. Непомерно красив. У него были иссиня-черные волосы, собранные в высокий пучок, подвязанные фиолетовой лентой, концы которой свободно касались ровной спины. У него была белая фарфоровая кожа, едва-едва тронутая лучами солнца, изящные руки с тонкими пальцами, стройное тело, обтянутое четырьмя слоями ханьфу и очень-очень красивые глаза с длинными черными ресницами. В этот момент Лань Сичень пожалел, что им лишь по четырнадцать лет и он не может жениться на Цзян Ваньине прямо сейчас. Ему казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Кажется, именно так и находят истинную пару.        Цзян Ваньиню же казалось, что перед ним не дракон, а настоящий небожитель. Он слышал, что о красоте первого молодого господина Лань едва ли не слагали поэмы, но он никогда не думал, что это чистейшая правда. Но теперь он в этом убеждался сам, чувствуя как собственное сердце перестает слушаться и отправляется в пляс, а щеки начинают покрываться густым румянцем. Лань Сичень был тем идеальным образом будущей пары Ваньиня, что являлся к нему во снах. Темные густые длинные волосы, подвязанные клановой налобной лентой, а также собранные в прическу с помощью серебряных заколок, проницательные, смотрящие прямо в душу цитринового цвета глаза, высокий рост и полностью заставляющая терять разум улыбка. Молодой наследник Цзян уже решил, что сделает ради этой улыбки всё, что угодно душе его жениха.        Когда все были в сборе, то началась помолвка Лань Сиченя и Цзян Ваньиня, которые были вне себя от счастья, но каждый так стеснялся показать свои истинные эмоции на публику, что молодым драконам оставалось лишь пересекаться взглядами, краснеть и мило улыбаться.        Стоило настать времени дарить собственную налобную ленту, как Лань Сиченя охватила дикая дрожь волнения, что он встал на дрожащие ноги, подходя к стоящему напротив Цзян Ваньиню, беря аккуратную ручку в свою, скользя теплыми пальцами по холодной коже черного дракона, а затем медленно снимая собственную налобную ленту со своего лба, пару раз обматывая ее вокруг тонкого запястья самки, что так вскружила голову юного господина. Цзян Ваньинь тяжело вздохнул, краснея даже кончиками ушей, едва шевеля губами и шепча, чтобы Лань Сичень поторапливался.        — Юный господин Цзян… — несмело начал Сичень, но под твердым взглядом отца сглотнул и, набравшись смелости, сжал ладонь парня перед собой, сплетая их пальцы. — С этой лентой я хочу подарить тебе своё сердце и душу. Я хочу, чтобы перед Небесами и Землей мы связали друг друга узами брака в будущем, когда наш возраст позволит нам вступить в семейную жизнь. Позволишь ли ты мне в будущем разделить с тобой счастье и горечь?        — Позволю, — заговорил черный дракон, сжимая чужую ладонь в своей, млея от тембра голоса Лань Сиченя. — Я буду твоим мужем.        — Помолвка завершена, — легко улыбнулся глава клана Лань, Лань Тухэн. Мужчина поднялся со своего места, подходя к молодым драконам, скрепляя их клятву особой магией, которую не смог бы никто разорвать. — Глава клана Цзян, — Лань Тухэн обернулся к мужчине, улыбнувшись. — Может, чаю?        — С радостью, — ответил Цзян Фэньмянь, улыбнувшись и встав на ноги, чтобы пойти с Лань Тухэном в одну из беседок, обсудить предстоящую свадьбу детей и выпить вкусного чаю.        И оба взрослых были слишком увлечены разговором о предстоящей свадьбе, совсем не замечая того, что Лань Сичень и Цзян Ваньинь так и остались стоять посреди залы, смотря друг другу в глаза и не решаясь отпустить ладони друг друга.        На следующий день, когда настало время отбытия Цзян Фэньмяня и его сына, Лань Сичень провожал их вместе со своим отцом и младшим братом, что был слишком задумчивым с того момента как увидел помолвку старшего брата и наследника клана Цзян. Лань Сичень легко сжал ладонь Цзян Ваньиня в своей, поднося к губам и целуя тыльную сторону ладони самки, прикрывая глаза.        — Могу ли я надеяться на скорую встречу, Цзян Ваньинь? — произнес Сичень, смотря прямо в глаза своего жениха.        — Можешь, — ответил парень, через некоторое время молчания вновь заговорив. — Чэн.        — Что? — непонятливо ответил первый молодой господин Лань, отпуская руку Цзян Ваньиня, ведь его позвал его отец.        — Моё имя. Цзян Чэн, — улыбнулся молодой лун, кивая и отправляясь к обратившемуся в дракона отцу, садясь на его спину, держась за рога.        Лань Сичень опешил, смотря вслед улетающему Цзян Фэньмяню, его сыну и их адептам, замерев. Улыбка тронула его лицо также неожиданно, как и выступивший румянец. Цзян Ваньинь позволил называть его по имени, данном с рождения, которое позволено называть лишь семье. И Лань Сичень почувствовал себя как нельзя счастливо.        — Лань Хуань… — запоздало ответил он, смотря на удаляющиеся черные точки в небе. — До встречи… Чэн.        Лань Сичень развернулся на месте, посмотрев на младшего брата, мягко улыбнувшись ему, беря за руку и уводя в резиденцию, медленно поднимаясь по большой длинной лестнице вверх, раздумывая над тем, как же вытерпеть четыре года до того момента как он сможет жениться.        Спустя почти половину дня, когда наступило время детского сна, то Лань Ванцзи оставили одного в цзиньши, думая, что уложили маленького господина спать. Но мальчик приоткрыл свои глазки, осматривая пустующую комнату, почти сразу же поднимаясь на ножки, откинув маленьким белым хвостиком своё одеялко. Надев свои носочки, а поверх рубахи и исподних штанов два слоя нежно-голубых ханьфу, маленький дракон вдел ножки в свои зимние сапоги и, накинув меховую накидку, вышел из комнаты. Он сразу же свернул в сторону темного густого леса, сжимая в крохотных ручках что-то блестящее на солнце, уверенно идя к своей цели. Он чувствовал своим маленьким сердечком то, что ему нужно идти и найти того, кого это сердце желало увидеть.        Когда вдали показалась красивая поляна, Лань Ванцзи уже не знал сколько времени он ходил, плутая меж деревьев, ища то, что он хотел найти. Его ручки и ножки замёрзли от мороза, который кусал и лицо, а изредка пробивающийся сквозь деревья ветер заставлял его съеживаться и дрожать от холода, но он упрямо продолжал идти вперед. Выйдя на поляну, Лань Чжань осмотрелся, продолжая сжимать в руке ту ценную вещь, которая помогла бы ему достигнуть желаемого. Посередине поляны росло одинокое большое дерево, что было гораздо выше других и шире. А рядом с этим деревом стоял маленький алтарь, к которому и поспешил Лань Ванцзи, перебирая замерзшими ногами так быстро как только мог. То, что он наконец-то нашел храм для подношений хулицзин придало ему сил. И когда он подбежал ближе, уже думая положить внутрь монетку, он обернулся, замечая вышедшего на поляну лиса, что размахивал своими пятью хвостами. Он удивленно поднял мордочку, отпуская изо рта кролика, а затем вновь подхватывая его и в три прыжка оказываясь рядом с ребёнком. Остановившись, лис медленно обратился в человека, сидя на корточках, в одних лишь деревянных тапочках и единственном слое ханьфу на нагое тело. Волосы этого мужчины были темного каштанового цвета, убранные в высокий хвост, подвязанный алой лентой, доставая почти самых бёдер. Он прищурил свои алые глаза, ресницы которых имели очень интересное строение, складываясь на концах в небольшие стрелки, ещё больше напоминая лисьи. Но больше всего Лань Чжань обратил внимание на то, что в человеческом облике хулицзин был очень красивым, а родинка под его нижней губой была похожа на шоколадную крошку, которая часто оставалась у Сиченя, когда они вместе ели шоколад. Хулицзин растянул губы в улыбке, затем осматривая хвост ребенка и его улыбка превратилась в игривую ухмылку.        — Малыш Лань, значит… что же понадобилось здесь маленькому белому луну? Неужели ты желаешь загадать мне желание? — лис прыснул, выгибая темную бровь.        Лань Чжань замялся, но затем уверенно протянул лису золотую монетку, что до этого мял в руках. Он всё решил.        — Пойдём со мной в Облачные Глубины!

Продолжение следует…