***
Когда-то все хулицзин жили вместе. Семья или же нет, но они все равно были друг за друга горой, ведь раньше, когда шла война, хулицзин подвергались истреблению как грешные создания, которые лишь мешали славным воинам побеждать. Но тогда же было и огромное потомство практически у всех лисиц. Они проникали в бордели, соблазняли путников, солдат или простых жителей, а потом высасывали из них душу и капли жизни, из которых через девять месяцев рождались маленькие лисята. Каждая хулицзин в своей жизни использовала легкий путь, чтобы достичь желаемого бессмертия. Они высасывали души из своей жертвы, занимаясь с ними любовью, а после растворялись в ночи, словно их и не было. От того потом и началась великая охота на всякую разную нечисть, а оборотней-лисиц всегда кличили нечистью. Хулицзин мешали войне, соблазняя солдат, некоторым из которых посчастливилось лишь влюбиться и сойти с ума, а не быть умерщвленным одной из лисиц. Впрочем, были не только лисицы, но и лисы. Отродясь детей-мужчин хулицзин или убивали или подкидывали кому-то, пока не произошел сбой и не родился первый лисенок-мужчина с ушками и хвостом. Так и стали появляться мужчины-лисы, которые могли понести потомство. Их хулицзин оставляли при себе. Вэй Ин родился уже после войны, когда их семья поредела очень сильно. Он отродясь не знал отца, но прекрасно помнил свою маму, чья улыбка могла затмить солнце. Она рассказывала маленькому лисёнку о его отце, о том, как иным способом достигают бессмертия — через упорный труд и старание, нежели просто разделить постель с мужчиной, в ком кипит энергия Ян. И Вэй Ин впитывал это все, как губка. Он уже представлял как достигнет бессмертия своим упорством и всем покажет, что он достоин зваться Небесным Лисом, а не «падшим», коих хулицзин всегда называли в народе, когда он выпьет эликсир бессмертия, создаваемый с помощью магии и собственных сил хулицзин. С такими мыслями и жил Вэй Ин, обучаясь у своей мудрой матери. Цансэ-саньжэнь была одной из самых мудрых и опытных хулицзин, что жили в их небольшом поселении. У нее было уже восемь хвостов и до предполагаемого бессмертия оставалась лишь одна сотня лет. И Вэй Усянь был очень горд за мать, так мечтая увидеть ее перевоплощение в Небесную Лисицу. Ими становились только самые одаренные и благородные хулицзин, которые шли к бессмертию путем проб и ошибок, а также нескончаемого труда и боли. Этому Вэй Ина тоже научила его матушка. В один из дней, когда они шли по лесу, выслеживая кроликов, Цансэ-саньжень учила маленького сына охоте. У Вэй Ина пока что получалось плохо. Он был еще маленьким лисенком, чтобы угнаться за кроликом. Вот и теперь, когда мальчик погнался за одним из них, на ходу обращаясь в лиса, он впечатался носиком в корни дерева, когда кролик нырнул в маленькую норку. Мальчик сел на пятую точку, сдерживая свои рвущиеся рыдания наружу, но его мама подошла ближе, ласково огладив по темным волосам, затем присаживаясь на корточки рядом и стирая платком из своего рукава его хлынувшую из носа кровь. — Почему у меня совсем не получается, мама? — почти навзрыд сказал маленький хулицзин. — Все приходит со временем, А-Ин, — улыбнулась женщина, прыская со смеху и вставая на ноги. Вэй Ин встал следом за ней, прижимая платок к своему болящему носу, затем хватаясь рукой за мамин палец, отправившись следом за ней глубже в лес. Но долго молчать ребенок не смог, снова начиная говорить: — Мы когда-нибудь сможем подружиться с людьми, мама? — Возможно да, а возможно нет. Сейчас идет война, А-Ин. Нас ненавидят. — Но почему, мамочка? — Вэй Усянь прильнул к ноге матери, по-детски наивно распахивая свои карие глаза. Женщина задумалась, на мгновение останавливаясь, вскидывая свой взгляд в небо, вскоре заговорив: — Лисы-оборотни прослыли как темные существа, убивающие ради забавы, но все не совсем так, мой милый А-Ин. Порой люди не могут встать на чье-то место и просто подумать о том, что кто-то хочет жить также как они. Впрочем, не нужно винить кого-то, когда ты не уверен в том, что защищаешь, — она улыбнулась, посмотрев на сына. — Способы достижения бессмертия большинства хулицзин не совсем правильные. А может, так кажется лишь мне, а они считают свои способы истинно правильными. Все они хотят остаться молодыми и красивыми, но ведь можно иначе. Лишь приложить усилия. И легкий путь некоторых хулицзин довел до того, что охотники начали появляться в лесах постоянно. Люди охотятся на нас, потому что мы мешаем выиграть в войне. Мы убиваем их, но лишь для того, чтобы жить. Разве стремление к жизни можно назвать преступлением? — она ласково погладила ребенка по волосам. Женщина взяла Вэй Усяня за руку, направившись дальше, а ее малыш продолжил раздумывать над словами матери. Он был еще мал, чтобы понять все, что она имела в виду, но он знал точно, что его мама никого не обвиняла и никого не защищала. Она лишь хотела мира, как и сам маленький лис. Вдруг, его мама замерла, покрывшись холодными каплями пота, а ее лицо стало мертвенно-бледным. Она оттолкнула Вэй Ина от себя, опуская взгляд вниз, замечая талисман охотников. Он был исписан иероглифами, что загорелись алым цветом, стоило только взрослой лисице наступить на него. Женщина вскинула голову, дернув ушами, прислушиваясь к тому, как хрустят ветки совсем рядом с ними. Схватив маленького сына, она бросила его в кусты, пытаясь прыгнуть за ним, но из талисмана вырвались золотые нити, обвязывая женщину, крепко сдавливая, почти до крови. Цансэ-саньжэнь вскрикнула, падая на колени. — Мама! — испуганно заголосил Вэй Ин, попытавшись кинуться к матери сквозь кусты. — НЕТ! Уходи! Уходи немедленно! Спрячься, А-Ин, мама найдет тебя! — закричала она, смотря на сына, глаза которого наполнились крупными слезами. Хулицзин нежно улыбнулась, смотря на свое чадо, стараясь успокоить его. — Все хорошо, мой хороший. Мама найдет тебя, но ты должен хорошо спрятаться. Спрячься, иначе тебя найдут злые люди и сделают больно. Беги! Беги же, А-Ин, они рядом! — почти взмолила она и Вэй Усянь побежал. Сорвавшись с места, убегая куда подальше, он бежал так долго, что не слышал никого и ничего. Он спотыкался, падал, разодрав все коленки в кровь, но снова вставал и бежал, пока не наткнулся на одну из вырытых нор, прячась там. Он обратился во вторую ипостась, чтобы его мама точно нашла его по запаху, съежившись в маленький комочек, сильно дрожа и не понимая, почему его мама прогнала его и ничего не объяснила. Она была в беде, Вэй Ин это точно понимал. Но он надеялся, что его мама, будучи сильной лисицей, сможет спастись от странных пут и вернется к нему. Он надеялся… Вэй Усянь просидел в норе три дня и три ночи, сотрясаясь в громких рыданиях, скорбя по матери. Но она так и не пришла. Он ждал ее, изголодавшись, но сумев выползти из норы тогда, когда его желудок начало скручивать от боли так сильно, что он едва мог нормально думать. Только тогда, когда он в неконтролируемом голоде сумел найти едва ли не иссохшую тушу оленя, осознание рухнуло на маленького мальчика валуном. Мама умерла. А Вэй Ин, будучи всего лишь слабым и несмышленым ребенком даже не смог ей помочь. Так он и остался один. Когда он вернулся обратно в поселение, то его встретили молчанием и сочувствующими взглядами. Все было понятно и без слов. Если ребенок с охоты возвращается один-одинешенек, то ждать его родительницу даже не стоит. И все быстро забыли, ведь такое случалось не редко, а Цансэ-саньжэнь и ее сын были едва ли не «белыми воронами» в собственной семье, пусть и не кровной. Потому Вэй Усянь быстро научился заботиться о себе так, как учила его мама. Пока не объявилась его бабушка, мудрая Баошань-саньжэнь, Небесная Лисица, что давно не жила со всеми, предпочитая отшельничать. Она увидела в своих видениях трагичную смерть своей дочери и оставленного без опеки внука. И пусть она совсем не была рада внуку-парню, но ничего поделать было нельзя. Она не могла оставить бедного сироту совершенного одного и твердо решила поднять его на ноги также, как подняла и его мать. И она так же принялась за его обучение, даже не спрашивая мнения маленького хулицзина. А Вэй Усянь, оказавшись нужным хоть кому-то, и не был против. Вэй Усянь рос, а время текло быстрой рекой. Год шел за годом, сменяясь друг за другом как часовые. Парень вытянулся в росте, окреп и выучился мизерной магии, которой его обучала строгая бабушка. И когда ему исполнилось пятьдесят лет, вопрос встал ребром. Он был уже довольно мудрым и опытным, но все еще даже не думал о том, чтобы добиться бессмертия более легким путем. Поэтому Баошань-саньжэнь решила, что было бы куда лучше, если бы Вэй Ин совершенствовался в магии с кем-то, имея спутника по пути жизни. Его хотели выдать замуж, что было удивительно для хулицзин. Ведь обычно лисицы и лисы были одни, редко создавая семьи с мужчинами или женщинами, чтобы вместе растить потомство, ведь иначе приходилось всегда скрываться. И Вэй Усяня решили выдать за одного из лисов-оборотней, ведь те могли как оплодотворять, так и нести потомство. А Вэй Усяню вечно пророчили будущее мамочки, которая сможет выносить и родить детей, ведь парень рос очень красивым. И он был одним из самых красивых лисов в их поселении. У него были длинные блестящие темные волосы, всегда подвязанные красной лентой и заколотые серебряной заколкой и гуанью. Узкие глаза с удлиненными черными ресницами, узкие нос с вздернутым кончиком-пуговкой, пухлыми губами и соблазнительной родинкой под нижней. У Вэй Усяня был высокий рост, складная стройная фигура и длинные ноги, на которые частенько засматривались мужчины-лисы, ведь по природе своей они не были влекомы только к одному полу. Поэтому его бабушка решила познакомить его с потенциальным женихом. Так Вэй Усянь и познакомился с Су Миншанем. Этот лис сразу же не понравился Вэй Ину. Он был высок, красив и статен, но лицо его имело высокомерное выражение. Черные глаза были слишком большими, совсем не соответствуя его образу. Черные волосы, убранные в незамысловатую прическу, которую он даже не удосуживался держать в должном порядке, но тем не менее будучи безумно брезгливым и вечно смахивающим с себя малейшую пылинку. У того уже было девять хвостов, хотя возраст его был не более самого Вэй Усяня. А значит, он отобрал чью-то жизнь в обмен на свою. Су Миншань был тщеславен, горделив и хитер. Все дурные качества лисиц собрались в нем одном, от этого он был противен молодому хулицзину как предполагаемый партнер. Но тем не менее, он не смог оспорить решение бабушки, ведь и остальные лисицы в поселении были рады за такой союз. «Лис породнится с лисом, какой же сильный будет союз». И Су Миншань был красив, но не настолько, чтобы Вэй Усянь смотрел на него с обожанием. Да он вообще смотреть на него порой не хотел. Когда они гуляли, чтобы получше узнать друг друга по приказу бабушки Вэй Ина, то Вэй Усянь предпочитал отмалчиваться, слушая Су Миншаня, который лишь и мог как рассказывать какие-то небылицы и вечно пытаясь утянуть куда-то уединиться младшего партнера. Порой Вэй Ину едва удавалось сдержать закатывание глаз от тупизны высказываний жениха. Время пролетело незаметно и когда до назначенной свадьбы оставался лишь день, Вэй Усянь подготовился морально. Но той ночью, когда молодой хулицзин спал в своей комнате, к нему ворвался пьяный Су Миншань, который прижал Вэй Усяня когтистой рукой к кровати, что-то шепча ему на ухо про то, что Вэй Усянь был очень завидным и красивым, едва ли не самым красивым, кого присматривал в поселении Су Миншань. Он продолжал лапать испуганного парня, шепча ему на ухо непристойности, трогая его под предлогом того, что Вэй Ин все равно будет принадлежать ему. А потом случилось то, чего Вэй Усянь боялся больше всего. Су Миншань, опьяненный запахом хулицзина под ним, вонзил свои клыки в его шею, оставляя на нем свой запах, подчиняя и заявляя свои права на Вэй Усяня, пока испуганный парень мог испуганно звать на помощь и рыдать от боли, что прошлась по всем нервным окончаниям от поставленной метки. Это было ни черта не прекрасно. Не так, как описывалось в старых трактатах, которые находил Вэй Усянь, это было просто ужасно больно. Перед глазами мир завертелся черной каруселью, оставляя кровавые подтеки где-то в глубине души. Вэй Ин тогда не помнил, что именно случилось с ним, но в нем будто проснулась огромная сила, когда он почувствовал как хватка ослабла, а Су Миншань стал снимать свои штаны, ведь думал, что плачущий парень под ним никуда не денется. Вэй Ин взбрыкнул, скинул с себя ненавистное тело, а потом резко сорвался с места, убегая туда, куда глядят глаза. Он не взял с собой ничего. Он был в одном ночном ханьфу, на босу ногу. На нем не было ни его украшений, не было даже ленты, чтобы подвязать волосы. Лишь метка Су Миншаня, пульсирующая на шее, теперь была с ним. Вэй Усянь бродил по лесам несколько дней, но все не решался вернуться обратно. Он не хотел замуж за нелюбимого, не хотел рожать от него детей. И не хотел быть игрушкой, способной лишь на то, чтобы удовлетворять потребности какого-то урода, возомнившего себя самым умным и сильным лисом, что только видовал свет. Хулицзин не хотел возвращаться, не хотел даже думать о том, чтобы прийти обратно с повинной или вернуться, чтобы только забрать вещи. И он решил идти дальше. Даже не смотря на то, что он переживал о своей бабушке, что взяла над ним опеку, что растила его и оберегала, он понимал, что возвращаться — значит обрекать себя на несчастье. Будь, что будет. Он в виде лиса спрятался в одном из публичных домов, куда по чистой случайности забрел через некоторое время своих скитаний. Вэй Ин пробрался на этаж, где проститутки обслуживали своих клиентов, а там стащил у одного из господ одежду и кошелек. Воровать ему было не в первой, это нужно было для выживания, к тому же половину он всегда честно приносил в поселение, сейчас же это было просто необходимо. Если перекусить Вэй Усянь мог каким-нибудь сырым мясом, то одежду ему уже следовало найти новую, ведь старая износилась совсем за долгие дни скитания по лесу. Перехватив поудобнее одежду и мешочек с золотом, он сбежал через заднюю дверь и дал снова деру, пока пропажи не хватились. Так и началась жизнь Вэй Усяня как изгоя. Он воровал, убивал животных, пытался вечно найти пристанище, пока однажды, спустя целых два века, его шею с меткой не зажгло так, что это было похоже на то, словно кто-то водил раскаленной кочергой по его шее, выжигая свое клеймо. Вэй Усянь мучился от боли и лихорадки почти три дня в какой-то сырой пещере, где только летучие мыши слушали его сдавленные стоны и рыдания. На четвертый день, когда он, истощенный от боли, измученный кошмарами наяву, вылез из пещеры, он понял, что метки на его шее больше не было. Это означало лишь одно: тот, кто поставил метку — мертв. И как бы не было больно Вэй Усяню, он с усмешкой подумал: «Следовать злу — значит скользить в пропасть», мысленно желая Су Миншаню встретить в Небытие своих жертв среди людей и хулицзин, которых он заставил чувствовать боль. И прочувствовать ее самому так сильно, что второй раз умереть ему покажется благодатью. Когда метка полностью сошла с шеи Вэй Усяня, то тот, наконец, смог вздохнуть полной грудью. Перед ним будто открылся целый новый мир, полный красок и красоты. Он собрал свои небольшие пожитки, оделся и отправился в путь, все еще не решаясь возвращаться. Он стал мудр и понимал, что достигнуть бессмертия, не преодолевая трудностей, ему будет очень сложно и в конце-концов он вернется к легкому пути, от которого так бежал. Хулицзин поселился на вершине гор в Гусу, создав себе собственный храм, в который люди приносили подношения, моля таинственного божества о тех или иных желаниях. И так он жил почти сотню лет. Пока прилетевшие с Небес луны не согнали с этих гор прочь бедного лиса, что страдал слишком долго.***
— Примерно так все и было… Поэтому я не хочу метку. Воспоминания, связанные с ней, слишком плохие. Метка не дает никаких преимуществ, если ты нелюбим. Да и если любим тоже. Она играет лишь защитную функцию, но в основном из-за нее ты думаешь лишь о том, кто поставил эту метку. Ты не можешь долго находиться порознь, постоянно желаешь оказаться рядом. А когда наступает период весны, когда все хулицзин ищут себе пару, то это превращается просто в ад. Я чувствовал того, кто поставил мне метку. Буквально чувствовал его мерзкие руки на себе, его противное дыхание… я чувствовал его с другими, но он будто был со мной. Это было просто ужасно, — Вэй Усянь тяжело вздохнул, закрывая лицо руками и проводя ими по волосам, зачесывая назад. — Прости, Лань Чжань… Лань Ванцзи молчал, внимательно выслушивая своего жениха и не представляя того, сколько же боли в жизни ему пришлось вынести. Маленький Лань изначально родился в хорошем клане, он был драконом. Тем, кого люди почитали. Он был любим родителями, у него был старший брат, всегда поддерживающий его и воспитывающий. Да и сам Лань Ванцзи с детства обладал сильной магией и силой, даже от рождения будучи бессмертным существом. Вэй Усянь же родился во времена войн, тогда, когда подобных ему убивали. Его мама умерла, а отец был смертным, который уже наверняка мог переродиться много раз. И Вэй Ину требовалось много сил и времени, чтобы добиться бессмертия и стать Небесным созданием, чтобы люди так же уважали его и почитали. И все же, где-то внутри у маленького луна появилось приятное ощущение, что не смотря на все беды, Вэй Усянь остался таким же приятным и чистым хулицзин. И достался лишь ему — Лань Ванцзи. — Вэй Ин. Я никогда не сделаю тебе больно. И никогда не сделаю что-либо против твоей воли. И если ты так сильно не хочешь метку, то я возьму тебя замуж и без нее. Я верю, что она не станет тебе нужна, ведь я дам тебе всю свою заботу и любовь, — мальчик подсел к парню поближе, уложив голову с маленькими рожками тому на плечо. — Я люблю тебя… и защищу от любого, кто обидит тебя. — Спасибо, Лань Чжань, — прошептал Вэй Ин, погладив мальчишку по рукам. — Спасибо…Продолжение следует…