Белизна

Музыка.

Комната: Breath. — Haze.

Слайд первый: Choir of Young Believers — Hollow Talks.

Слайд второй: City and Colour — Coming home.

Слайд третий: The Boxer Rebellion — Weapon,

Balthazar — Fever.

Слайд четвёртый: Coldplay — Trouble in Town,

Sigur Ros — Kveikur.

Слайд пятый: Gotye — Hearts a Mess,

Sufjan Stevens — Mystery of Love,

Olafur Arnald — Particles.

Концовка: Foals — A Knife in the Ocean,

On-the-go — Sirens.

      Успокоиться.       Тэхену удаётся успокоиться только сейчас, по прошествии нескольких бесконечно долгих минут, когда грудная клетка перестаёт ходить ходуном чересчур стремительно, а сердце наконец-то прекращает пульсировать где-то в глубине висков. Наступает тотальная мертвецкая тишина, кажется, что небывалая для этой комнаты.       Молодой человек всё так же лежит на спине с закрытыми глазами, не в силах произвести хоть какое-либо даже самое минимальное действие, подмечая про себя лишь одно — насколько же старательно его ухо прислушивается к тихому и медленному дыханию, доносящемуся с левой стороны.       Сон Сииль лежит рядом.        Так же как он, на спине, абсолютно не шевелясь, и Тэхену кажется, что вся эта обоюдная неподвижность длится какое-то неисчисляемое количество минут, словно их обоих приковали к полу массивными чугунными оковами, предварительно введя в мышцы парализующий препарат с безлимитным сроком действия. Так и лежал бы здесь, пока не сдох.       От подобных мыслей парень где-то внутри себя ядовито ухмыляется, ровно до того момента, пока кончики чужих длинных волос не начинают щекотать кожу на его щеке, да так внезапно, что от столь легкого и вместе с тем неожиданного касания мужское тело вмиг пробивает мощный электрический разряд, тем самым утрамбовывая в пол ещё сильнее. Одно короткое прикосновение, а Тэхен из-за него готов тотчас же распахнуть глаза — так, чтобы как можно скорее впиться взглядом в «причину» этих новых ощущений. Но на неё нельзя смотреть, ни когда она такая — беззащитная, раненая, разбитая, почти что уничтоженная им самим, а ещё… Ещё такая…       Блять. Молодой человек вовремя осекается, понимая, что совсем чуть-чуть и точно поддастся этому неконтролируемому желанию — желанию взглянуть на неё. Ещё. Один. Грёбанный. Раз. Благо, внутренние блокировки всё же не до конца вышли из строя, вовремя давая о себе знать, поэтому разболевшаяся голова, хоть и на мгновение, но все же включается. Иллюзорный баннер внутри собственных мыслей начинает мигать красным предупреждающим светом, сообщая только лишь одну жизненно важную информацию: «Нельзя смотреть на Сон Сииль».       Молодой человек рефлекторно закусывает нижнюю губу, не позволяя своим закрытым векам даже дрогнуть. Всё, что может позволить себе Ким Тэхен прямо сейчас, это лишь фокусироваться на тягучих и покалывающих ощущениях где-то под собственной кожей, глубоко внутри ее пор — ощущениях, возникших как следствие от невесомого и едва уловимого прикосновения девушки. Вот только странное раздражение появляется как из ниоткуда уже буквально через миг, тут же отравляя собой и без того гниющий мужской организм. Тэхен определяет причину его возникновения не сразу, слишком поздно осознавая, что локоны густых девичьих волос больше не касаются его щеки.       Пара грёбанных секунд, необходимых для понимая этого простого факта. Пара гребанных секунд, а внутри Тэхёна успело развернуться целое кровавое побоище из собственных «хочу» и «нельзя». Пара грёбанных секунд — ни больше и ни меньше, а всё потому, что прямо в это самое мгновение Сииль пытается перелезть через него, стараясь свести любое соприкосновение друг с другом к абсолютному минимуму. Она изо всех сил старается, но за локонами золота не уследить, отчего непослушные пряди падают на лицо Тэхена в тот самый момент, когда обе девичьи ручки располагаются на полу, упираясь ладошками по бокам от мужских плеч. Сииль пытается перенести на противоположную сторону сначала левую, затем правую ногу, стараясь действовать максимально незаметно, да только ослабшие конечности даже и не думают слушаться, предательски подрагивая, стоит лишь начать двигаться. А теперь ещё непослушный локон, который касается мужского неподвижного лица, пусть даже на мгновение, прежде чем девушка успевает убрать его.       Тэхен прекрасно понимает, что стоит только Сииль засуетиться, поспешить, недостаточно хорошо опереться на руки и просто не удержаться на весу — миллисекунда, и она рухнет прямо на его грудь всем своим измождённым обнаженным тельцем. Оттого молодой человек тщательно прислушивается к каждому её движению, параллельно с этим рождая в своей голове очередные больные фантазии, которые уже через секунду собственноручно утопит в воображении. Через секунду, ну, или чуть дольше.       Тэхен сам себе клянётся — если Сииль ещё хотя бы раз намеренно коснется или даже случайно заденет его, даже если только кончиками своих проклятых волос — он в одно мгновение разобьёт все собственные блокираторы к хуям. Только в этот раз окончательно, без всякой возможности на их восстановление.       И тогда всё повторилось бы по новой.       При таком раскладе и в таком положении, Тэхен мог бы впиться руками куда-то в зону её талии или даже чуть ниже, в область таза, так, чтобы вдавить девичье тельце в свой пах и, как следствие, сделать всё то, что уже успел вытворить с ней ранее, только с большей интенсивностью, жёсткостью, требовательностью.       На этот раз, Сииль была бы сверху, сидела бы прямо на нем. Да, пришлось бы изо всех сил сцепить пальцы на её бёдрах, насаживая на себя настолько сильно и глубоко, чтоб даже и подумать не посмела о том, чтобы слезть с его члена. В таком положении Тэхен смог бы полностью управлять ею, такой хрупкой и слабенькой, задавая тот темп и ту амплитуду движений, которую сам пожелает, и Сииль пришлось бы слушаться, принимая каждый новый интенсивный толчок в себя громким обрывистым стоном. Тэхен знает, что сорвал бы его без особого труда.       В такой позе можно было бы подставить девушку под тусклые отблески красного света, всё ещё пробивающегося сквозь окно, чтобы наконец-то рассмотреть её нежное тело — подробно, тщательно, дотошно. Сииль бы отчаянно пыталась закрыться длинными золотистыми волосами, но Тэхен не простил бы подобную выходку с ее стороны. Он бы тут же запустил свою ладонь в самую гущу локонов, стремительно наматывая их бо́льшую часть на руку, затем резко потянул бы за них прямо на себя, принуждая девушку наклониться вперёд, при этом ни на секунду не прекращая трахать её.       Тэхен изо всех имеющихся сил впился бы в клубничные губы, показывая своим чрезмерно откровенным поцелуем, что совсем скоро лишит девственности и её рот тоже. Перенес бы одну руку с девичьего бедра на белокурый затылок, надавливая на него так, чтобы Сииль не смела отстраниться в момент, когда поцелуй стал бы ещё глубже, болезненней, грязнее. Начал бы жадно посасывать её язык своим ртом, имитируя поступательные движения вперёд-назад, тем самым отзеркаливая фрикции, которые прямо в этот момент совершал бы его член внутри девушки.       Ещё через пару секунд, Тэхен вжал бы Сииль в себя с такой силой, что она от подобного начала бы умоляюще хныкать, слезно прося о нежности, мгновенно получая взамен ещё большую жёсткость, ведь Тэхен ни на одну ёбаную секунду не замедлился бы, продолжая насаживать, и насаживать, и наса…       Ах-х-х…       Едва уловимый девичий стон мгновенно вырывает Тэхёна из мира собственных фантазий, заставляя прислушаться к тому, что происходит в комнате на самом деле.       Сииль всё же сумела перелезть через него, тем самым избегая возможные фатальные последствия, потерпи она неудачу, однако, соприкосновение разбитой коленки, про которую девушка благополучно позабыла, с ворсистым ковровым покрытием в ту же секунду пронизывает и без того ноющую рану свежей пульсирующей болью.       Даже несмотря на это, Сииль не мешкает, отползая от молодого человека, лежащего на полу неподвижно, как можно дальше. Они ведь оба знают, что Тэхен запер дверь номера сразу же, как только зашёл в комнату вслед за Сииль. Ключ по-прежнему в одном из его карманов, а значит девушка никуда не уйдёт, во всяком случае, пока Тэхен не разрешит.       Мужское ухо вылавливает очередную последовательность звуков, сообщающую о том, что Сииль уже успела отползти в противоположный угол комнаты и прямо сейчас открывает бутылку недопитого алкоголя, ту самую, которую парень вытащил из мини-бара ранее. Девушка совершает череду больших глотков, сопровождая каждый едва слышным болезненным похныкиванием.       Глупая, даже не представляет, что от такого дешевого пойла горло будто бы прожигают раскалённой кочергой.              К удивлению Тэхёна, Сииль не перестаёт пить сразу, а делает ещё несколько обжигающих глотков, игнорируя очевидные неприятные ощущения в собственном горле — и от этой её упёртости уголки рта Тэхена едва заметно дёргаются вверх. Глупая.       Спустя несколько секунд раздаётся звук щелчка, сообщающий о том, что девушка решает открыть балконную дверь. Ещё один повторный стук затвора, скрип старой деревянной рамы, и буквально через миг прохладный ночной воздух начинает заполнять душное помещение номера, заставляя ворот рубашки Тэхена подрагивать от столь внезапного и сильного сквозняка.       От этих воздушных порывов становится чересчур приятно, так, как не может быть после всего того, что произошло сегодня, но отчего-то, едва уловимая улыбка на губах молодого человека продолжает приобретать более очевидные очертания. Только вот Сон Сииль, благодаря покрову ночи, абсолютно точно не сможет их увидеть.       Простая человеческая радость — ощущать прохладный свежий воздух на своей коже. Она доступна всем людям на земле: таким, как Сииль и таким, как Тэхен. А ещё таким, как твари из семьи Мацумото, но на этом размышлении молодой человек сам себя осекает, делая традиционную поправку на то, что они не имеют никакого отношения к слову «человек».       Позже.       Тэхён прогоняет всякие мысли о «свиньях», прекрасно осознавая, что они займут весь предстоящий день, но сейчас, пока их с Сииль время в этом номере ещё не закончилось, молодой человек хочет просто продолжить наслаждаться моментом, поглощая клубничные нотки от чужого шампуня, что уже успели пропитать собой всю комнату вдоль и поперёк.       Тэхён намеренно делает очень глубокий вдох, насильно наполняя лёгкие свежим ягодным кислородом. Пальцы рук непроизвольно подергиваются, будто бы пытаясь потрогать очередной порыв летнего ветра, проникшего сюда с улицы. Тело приятно обмякает, вводя своего хозяина в некую приятную полудрёму, но Тэхен не будет спать, кажется, что никогда больше не сможет.       Несмотря на то, что организм удалось утихомирить, собственные мысли уже давно успели перемешаться в мерзкую склизкую кашу с комками в виде нежелательных воспоминаний, которые прямо сейчас Тэхен не в силах заблокировать. Будто бы функция той самой внутренней блокировки отключилась именно тогда, когда была ему нужней всего. Месиво из мыслей и воспоминаний с завидным упорством начинают пробивать мозг, словно электрическая дрель, кропотливо просверливающая черепную коробку насквозь, тем самым добираясь до самых потаенных мест в голове молодого человека, которые тот все еще пытается держать под контролем.       Пытался.       Иллюзорные слайды, всё это время переключающиеся в голове Тэхёна с безумной скоростью, наконец-то замедляются, отчего впервые удаётся рассмотреть те самые картинки из прошлого, раскрашенные тусклыми серо-чёрными оттенками.       Тэхен замирает на первом слайде, слишком быстро проваливаясь в воспоминания — те самые, которые так и не смог заблокировать навсегда…

Слайд первый.

      Запах гари, сигаретного дыма, смешанный с неимоверно тошнотворной вонью само́й квартиры, а ещё нескончаемая грязная ругань двух кричащих друг на друга людей, доносящаяся со стороны кухни, вынуждают мальчика наконец-то очнуться. Очнуться, но не встать с пола, ведь сила удара, с которой его впечатали в паркет несколькими минутами ранее, кажется просто неимоверной. Чувствуется острое жжение где-то в районе скулы, но оно с лихвой перебивается тугой пульсирующей болью в зоне затылка, и всё, что мальчику удаётся сделать на данный момент — только лишь приоткрыть глаза, вмиг врезаясь расфокусированным взглядом в потрескавшийся грязно-желтый потолок.       — Эта сука нас обманула, а ты говоришь мне перестать?! — Мужской голос, раздающийся из-за стены, прорезает воздух слишком внезапно, тем самым заставляя мальчика чересчур неожиданно вздрогнуть.       За резким криком сразу же следует звук разбивающегося стекла, падающих стульев и ещё череды каких-то предметов — привычное шумовое сопровождение, начинающееся всякий раз, когда у хозяев квартиры заканчиваются крохотные пакетики с их драгоценным белым порошком. Мальчик не знает зачем он, но делает для себя определенные выводы: когда порошок есть, в этой мерзкой зловонной квартире-притоне наступает относительная тишина. Сейчас же, всё кардинально наоборот.       — Где наши деньги?! — Мощный удар кулаком по столу. — Где наши деньги за этого бракованного выродка?       Бракованный выродок. Ух, ты… Ещё пара новых слов о себе в воображаемую копилку. За этот месяц она наполнилась почти до краев.       — Хватит, блять, орать, — в ответ резонирующий женский голос, больше походящий на нечленораздельное овечье блеенье, если бы овцу забивали до смерти, и причина такого тембрального звучания то ли в количестве выпитого алкоголя, то ли в длительном отсутствии того самого мучительно необходимого порошка.       — Та надменная сука, — мужчина продолжает изрыгать из себя очередную грязь, — ну-у-у, которая директорша приюта, — икает, после чего сплёвывает слюну, — она чётко сказала, что государство будет платить за него, но знаешь, что мне час назад ответили те слабоумные твари из соцопеки?!.. — Мужчина увеличивает громкость своих криков настолько, что мальчику слышно абсолютно каждое гадкое слово, как бы сильно он не старался не вслушиваться.       — Хватит о-рать…       — …Что мы не получим за этого выкидыша ничего! Ни-че-го!       — Я это уже поняла! — Теперь очередь женщины повышать тон, — а ты все никак не заткнешься! Напомни, чьей была эта ублюдская идея?       В ответ тишина.       — У-у-у, молчишь… Бесполезный кусок дерьма…       Мальчик поражается тому, насколько мерзкими и скрипучими могут быть человеческие голоса, а особенно ужасает, что один из них, тот, который с новой громкостью превратился в жуткий «старушечий» принадлежит относительно молодой женщине, просадившей своё здоровье на безмерном количестве алкоголя и сигарет.       — Закрой свой рот…       — …«Мы всегда хотели взять ребёнка из приюта! Ребёнка из приюта! О! Он больной? Как жаль… Бедняжка… Но так даже лучше! Мы с женой позаботимся о нем!»… — Женщина выплёвывает каждую реплику, злобно и ядовито передразнивая мужа.       — Закрой. Свой. Рот.       — Нахуя было его брать, не выяснив все подробности о выплатах?!              — Где я должен был это выяснять? — Внезапный удар кулаком по столу. — Прямо там? У той ёбаной директорши? — В сторону отлетает ещё несколько предметов, от падения которых вмиг раздаётся характерный бьющийся звук.       Мальчик, все ещё неподвижно лежащий за стеной в соседней комнате, непроизвольно ухмыляется. Надо же, насколько неплохо эти двое вжились в роль добропорядочной семейной пары, пусть странноватой и немного нелепой, но все же… При их первом появлении в дверях детдома и подумать не мог, что кроется за всеми этими фальшивыми улыбками и лживыми словами. Только вот, они едва смогли продержаться в таком обличье пару первых дней. А сейчас и вовсе прошёл целый месяц — месяц, за который юные уши наслушались тысячи самых отвратных извращённых словосочетаний, а глаза насмотрелись на тонны самого разного дерьма во всех смыслах этого слова.       Мальчик и подумать не мог, что когда-нибудь захочет обратно, но именно это и происходит с ним в данную минуту — безудержное желание вернуться назад, туда, где также мерзко и холодно, но, по крайней мере, он знает правила той жизни, а значит сможет продержаться ещё какое-то время. Здесь же, держаться с каждым днём все сложнее и сложнее, и виной тому зарождающаяся беспросветная тяжесть на душе, придавливающая собой к полу до хруста в черепе.       Совершенно неожиданно раздаётся собачье поскуливание, от которого мальчишечье сердце будто со всей силы протыкают большущей острой иглой. О, нет, щенок проснулся. Рефлекторно сглатывая слюну, ребёнок проговаривает про себя лишь одну фразу: «Только не начинай лаять, пожалуйста, только не начинай».       Но подобная мантра не работает — крохотный пёс, с которым мальчик успел познакомиться за все время, проведённое в этом душном наркоманском притоне, всегда чересчур чутко реагировал на громкие звуки. Щенок стабильно выбегал на середину комнаты, начиная звонко лаять, тем самым словно говоря невменяемым жителям квартиры: «Прекратите». И такие «выходки» животного стабильно приводили в бешенство хозяев квартиры. Благо, пёс всегда успевал спрятаться у мальчика за спиной, инстинктивно чувствуя, что с ним безопасно. Ведь до этого дня ребёнка не трогали. До этого дня.       — Пошла вон, псина!       Дребезг, лай, крики.       Бутылка, брошенная в собаку, разбивается слишком звонко — очевидно, мужчина, кидающий ее, промазал, но пёс от подобного звука вмиг заливается новым витком громкого лая.       — Иди-ка сюда, шавка, — женщина произносит слова таким тоном, что у мальчика кожа на теле начинает сворачиваться. Надо встать, надо срочно встать. — Что же ты, сюда иди, кому сказала!       Глухой звук падения чьего-то тела, и последующий за ним раскатывающийся мужской хохот дают необходимую фору. Звуки лая становятся отчётливей, выразительней, громче, и буквально через мгновение мокрый шершавый язык щекочет подушечки пальцев.       — Дружище, из меня сейчас так себе защитник… — Мальчик проводит рукой по приятной шерстке, инстинктивно ощупывая щенка на наличие каких-либо повреждений.       Вроде бы цел, но надолго ли…       Эта мысль заставляет предпринять еще несколько приличных усилий и, о чудо, мальчику наконец-то удаётся приподнять торс, принимая на полу сидячее положение, а затем и вовсе, встать на обе ноги — медленно, аккуратно, сохраняя ровное дыхание. Тело чувствует себя относительно нормально, если не считать пульсирующую боль в затылке, которая стала ещё более ощутимой.       —…Так или иначе, — сдавленный тембр женщины теперь звучит чуть тише и вкрадчивей, вынуждая мужчину перестать смеяться и сконцентрировать своё внимание на её словах, — этот детдомовский выродок — лишний…       Хрипота гадкого женского голоса, отражённая в нескольких произнесённых словах, режет барабанные перепонки мальчика быстрее разделочного ножа мясника.       В соседней комнате наступает тишина. Секунда… Две… Три… Четыре… Пять…       И мужской едва слышимый шёпот наконец-то нарушает её:       — Куда ты убрала мой молоток?       …       Мальчик сглатывает слюну, которая мгновенно уносится в глубину желудка мощным сокрушительным спазмом. Отчего всё то, что происходит дальше, видится будто бы сквозь плотный непроглядный туман.       Звон в ушах. Руки, подхватывающие щенка буквально за полсекунды. Резкий разворот в сторону входной двери. Сдвиг ржавой щеколды вбок. Поворот замка вправо. Ещё раз. Прохладный ночной воздух, в одно мгновение бьющий в лицо. Череда ступенек, на которых ноги так и норовят подкоситься. Босая стопа, касающаяся холодного асфальта. Крики хозяев дома, раскатывающиеся позади, словно самый жуткий гром. Вынужденный бег, уносящий мальчика прочь от временного ада и также стремительно приближающий к другому — только более привычному, постоянному.       Не знает куда бежать, но не может позволить ногам остановиться, даже несмотря на внезапную подлую одышку, подступившую слишком уж неожиданно и захватывающую своей удушающей хваткой все дыхательные органы, один за другим. Мальчик оборачивается назад с горькой обидой осознавая, как же мало получилось пробежать. Кажется, что его забег длится вечность, но дом его так называемых родителей до сих пор виднеется на горизонте.       Мгновенно нарастающее усталость, как неизбежная плата за такую внезапную и запрещённую физическую нагрузку заставляет наконец остановиться, что мальчик и делает, ни на секунду не переставая сжимать крошечного щенка у себя в руках. Вот только стремительно растущие круги перед глазами начинают вытеснять собой все пространство. Голова кружится, а мышцы готовы обмякнуть в ту же секунду, отчего перенести новую волну утомления стоя никак не выходит, поэтому мальчик падает на спину, так и продолжая обнимать пса.

Слайд второй.

      — Имя?       — Ким Тэхён.       — Дата рождения?       — Тридцатое декабря тысяча девятьсот девяносто пятого года.       — Место рождения?       — Т-т-тэгу, — немного сомневается, даёт себе пару секунд на подумать. — Скорее всего, Тэгу.       — Возраст?       — М-м? — На лице мальчика отображается легкое недоумение, отчего на лбу прямо над переносицей возникает крохотная морщинка.       — Возраст? — Крупная коренастая медсестра недовольно повторяет вопрос, показывая всем своим видом, какое же сильное раздражение вызывает мальчик, нарушивший своим внезапным появлением ее традиционный сон прямо на ночном дежурстве.       — Я же уже сказал, — Тэхён округляет глаза, пронизывая своим неподдельным удивлением суровый взгляд напротив.       — Когда?       — Секунд пять назад, — уверенный ответ, заставляющий женщину возвратить непонимающий взор обратно в бланк, чтобы все же перепроверить себя.       Пользуясь возникшей паузой, мальчик оглядывает знакомый медицинский кабинет с его обшарпанной мебелью, старыми выцветшими плакатами с изображением каких-то процедур, а также ветхими оконными рамами, через которые прямо сейчас просачивается ночной ветер, охлаждающий кожу его и без того холодных рук.       — Не морочь мне голову, — медсестра вспыхивает недовольством ещё сильнее, отчего ее тонкие губы рефлекторно поджимаются, — возраст, отвечай нормально!       — Но, ведь я же уже сказал год рождения, — мальчик сохраняет прежний тон голоса, чем, видимо, начинает злить женщину ещё сильнее.       — Я сейчас не спрашиваю год! — Чуть ли не бьет кулаком по столу, и Тэхену кажется, что капилляры в её глазах вот-вот начнут лопаться. — Я спрашиваю твой возраст!       Мальчик сам себе объяснить не может, но подобная реакция взрослого на собственную глупость отчего-то безумно его забавляет, даже уголки губ начинают невольно подниматься вверх, но Тэхён изо всех сил старается держать непринужденное лицо. Кажется, что он нашёл себе маленькое развлечение на ближайшее время, то, которое поможет хотя бы на мгновение отвлечься от всего того, что произошло ранее.       Скрестив руки на груди и показательно закатив глаза, стараясь при этом не прыснуть от подступающего смешка, Тэхен снисходительно обьясняет:       — Я сказал, что родился в девяносто пятом году, — делает небольшую паузу, непроизвольно создавая интригу в глазах собеседницы, — а сейчас две тысячи пя-я-я-тый… Если немножко напрячься и подумать, то можно даже без калькулятора посчитать сколько мне…       — Значит слушай меня внимательно, гаденыш! — Медсестра отбрасывает ручку в сторону, немедленно вставая из-за стола.       «Гаденыш»? Очень слабо. Это даже не «Выкидыш». В «Топ-3 оскорблений» однозначно не попадёт.       — Либо ты отвечаешь на мои вопросы нормально, — женщина подходит к мальчику вплотную, нависая своим тучным телом сверху, — либо я вышвырну тебя отсюда, не дожидаясь приезда директора, — неприятно тычет указательным пальцем прямо в морщинку, тут же проявившуюся на его переносице вновь, — никто и не узнаёт, что ты объявился, — ядовито ухмыляется.       Повисает временная пауза, во время которой Тэхён ни на секунду не перестаёт сверлить медсестру своим пронзительным взглядом, после чего все же произносит:       — Мне десять.       Реплика мгновенно раскатывает на чужом лице широкую довольную улыбку.       — Десять? — Женщина чуть-чуть отстраняется, затем начинает неспешно возвращаться к своему рабочему столу, — для десятилетнего ты чересчур много болтаешь.       — Неправда, — мгновенно парирует мальчик, — только, когда волнуюсь.       Тэхен не хотел откровенничать, но слова вырвались изо рта самостоятельно, тем самым подтверждая его предшествующее заключение — он нервничает. До сих пор.       — И что же тебя так волнует? — Медсестра неуклюже устраивается в слишком уж узком для неё рабочем кресле, отчего его неплохо так пошатывает из стороны в сторону.       — Прямо сейчас… Судьба бедного стула, — Тэхен едва успевает удержать только что родившуюся шутку внутри своего рта, понимая, какой выплеск желчи последует мигом. — Прямо сейчас, — начинает предложение заново, — меня волнует, смогу ли я вернуться обратно. А ещё, не нашёл ли кто-нибудь из ночных смотрителей маленького пса, спрятанного на территории детского дома несколькими минутами ранее.       — Ну-у-у, знаешь, на месте твоих опекунов, я бы подумала, пускать ли тебя обратно, — одаривает мальчика пренебрежительными взглядом.       — Я говорю не о них, — Тэхен продолжает выражать собственные мысли спокойно, игнорируя все язвительные высказывания в свою сторону. — Я говорю об этом месте, — стоит только мальчику закончить предложение, как медсестра тут же разражается громким выразительным хохотом.       — Сюда? — Переспрашивает, сомневаясь, что правильно расслышала в первый раз, — хочешь вернуться сюда?! — Округляет глаза, продолжая давиться от непроизвольных нервных смешков, — ты что, больной?       — Ну да, — также спокойно и абсолютно дежурно отвечает мальчик.       — Хотеть вернуться сюда добровольно, — вытирает со своих глаз невидимые слёзы, — я сразу поняла, что с тобой что-то не то. Вменяемые детдомовцы уж точно не сбегают из приемных семей.       — Можно считать, что меня вернули, — пожимает плечами мальчик, — просто не стали париться с доставкой.       Тэхен вспоминает доброго аджосси, подобравшего его в бессознательном состоянии прямо с уличного тротуара около часу назад. Мужчина сразу же приложил к его носу ватку с каким-то лекарством, отчего мальчик довольно быстро пришёл в себя. Добрый аджосси, к необъяснимой удачи Тэхена, оказался таксистом, и проявив максимальное участие в дальнейшей судьбе потерявшегося ребенка, подвез мальчика и его маленького щенка, всё это время не отходящего от него ни на метр, прямо до ворот детского дома. Тэхен не знал точного адреса, просто назвал место, заметив мгновенные изменения во взгляде мужчины. В глазах таксиста, смотрящих на него в зеркало заднего вида, на пару секунд задержалось сразу несколько эмоций, и некоторые из них мальчик нехотя распознал — обеспокоенность, жалость и грусть.       — Ты что, шёл от дома пешком? — Женщина продолжает задавать вопросы, ища в мальчишеских ответах почву для очередной подколки.       — Нет, конечно же, — Тэхен снова закатывает глаза, и наигранно вздыхает, показывая собеседнице, что этот вопрос, один из самых глупых, что ему когда-либо доводилось слышать. — Я приехал на такси.       Очередная пауза повисает в воздухе.       Мальчик готов поспорить, что буквально слышит, как карандаш в чужих руках начинает трескаться где-то в середине стержня.       — Ты слышал такое выражение… — Медсестра выцеживает из себя словом за слово, на этот раз выбирая другую тактику общения, Тэхен назвал бы ее «змеиной», — «Горбатого только могила исправит?»       Ребёнок отрицательно мотает головой, но женщина продолжает фразу дальше, игнорируя чужой ответ.       — Так вот, горбатого только могила исправит, а по тебе прямо видно, что ты горбатый, — женщина выплёвывает предложение буквально, ведь мальчик успевает заметить, как вместе с чужими словами выбрызгивается и презрительная слюна.       Тэхен решает не отвечать, погружаясь в собственные мысли по поводу всего услышанного. Он так и продолжает неподвижно сидеть на ржавой скрипучей кушетке, держащейся на последнем издыхании — всё той же, что и была месяц назад. Забавно, старая кушетка осталась, но старая медсестра — нет. Хотя глупо удивляться — частоте, с которой в печально известном детском доме города Тэгу сменяется персонал, мог бы позавидовать сам Хогвартс с его регулярно заменяемыми преподавателями защиты от темных искусств. Тэхен ещё в восемь лет прочитал об этом в той единственной книге о Гарри Поттере, что лежит в скудной детдомовской библиотеке, лишь через время осознав, что «Орден Феникса» имеет неплохое такое количество приквелов.       Конкретно эта женщина — злая, а значит, продержится чуть дольше остальных — ещё одна неоптимистичная тенденция, которую давно подметил мальчик. Вот только удивительно, что Тэхён абсолютно не злится на медсестру. Он уже видел с десяток медработников и смотрителей, похожих на неё, ведь их будто магнитом притягивает к этому месту — магнитом безысходности. Сам того не осознавая, мальчик быстро «прочитал» женщину, отмечая про себя то, насколько же она несчастлива. Она очевидно не любит свою работу, не любит детей, а, быть может, и людей в принципе, но вынуждена сидеть здесь, в три часа ночи, и выяснять у дерзкого пацанёнка, какого черта он здесь забыл. Процентов двести из ста, что она предпочла бы сейчас спать дома, а не в промозглом кабинете детдома, расположенного на самой окраине города Тэгу.       Тэхен продолжает внутренние размышления, не сразу замечая, как былая нервозность потихоньку спадает. Действительно, сейчас он молчит, и ему настолько комфортно в своей тишине, что невольно хочется остаться «немым» до самого утра. А может, ещё дольше.       Медсестра, тем временем, нехотя возвращается к открытой истории болезни, сверяя слова мальчика с тем, что написано в бланке. Будучи на своей должности лишь пару недель, женщина никак не может знать наверняка, действительно ли мальчишка вырос в этом детдоме, как сам утверждал ранее, или он просто какой-то малолетний беспризорник, рассчитывающий на разовый ночлег. Проверить наверняка она сможет только лишь утром, когда директор приедет и лично подтвердит, а до этого момента, главное не придушить мелкого гаденыша.       Женщина переворачивает страничку с основной информацией, стараясь мельком пробежать историю болезни, да только глаза сами впиваются в диагноз, выведенный чёрной гелевой ручкой чуть более жирно, нежели другие врачебные пометки.       Ты что, больной? — Ну да.       Только сейчас понимает, что именно закладывал мальчишка в свой рядовой и столь безэмоциональный ответ. Медсестра в один миг переключается в эмоциях, замечая, как во рту в ту же секунду становится сухо. Что-то внутри совершенно неожиданно ёкает, вызывая в теле определенный дискомфорт. Женщина переводит изменившийся взгляд с истории болезни на мальчика, тут же сталкиваясь с карими глазами напротив — она ничего не комментирует, только отчего-то более пристально оглядывает ребенка с расстояния. Спустя пару секунд снова опускает глаза обратно, а затем повторно возвращает взгляд на Тэхена. И мальчик без сомнения определяет новые эмоции, читающиеся в женских глазах, ведь уже видел их сегодня чуть раньше — грусть и жалость.       — У тебя что-нибудь болит сейчас? — Тэхен тут же подмечает, что тон голоса медсестры внезапно сменяется на кардинально другой.       — Немножко, затылок. Но не сильно… — Боль от удара значительно утихла, но мальчик все еще чувствует легкое неприятное пощипывание.       — Может что-нибудь ещё?       — Не-а, — Тэхен как всегда честен.       Женщина задумывается на пару секунд, затем оттолкнувшись от письменного стола руками, предпринимает попытку встать с неудобного кресла.       — Давай посмотрим, что у тебя с затылком, болтун.       Тэхен даёт себя осмотреть, стараясь не вступать в какие-либо словесные перепалки снова, ведь мертвецкая усталость в который раз за сегодня обрушивается на его тело. Мальчик даже не собирается подсматривать в раскрытые бумаги, лежащие на письменном столе женщины, даже несмотря на то, что они вызвали столь значительные изменения в ее поведении. Это не имеет смысла, ведь Тэхен и так прекрасно знает, что в них.

Имя: Ким Тэхён.

Пол: мужской.

Дата рождения: 30.12.1995

Место рождения: г.Тэгу, Южная Корея.

Возраст: 10 лет.

Постановка на учёт в детском доме: 31.12.1995

      Аллергия: аллерген f44*

Анамнестические сведения. Родители:

Отец: неизвестно

Мать: неизвестно

      Перенесённые заболевания: ветряная оспа

Профилактические прививки:

Полиомиелит

Корь

Краснуха

Гепатит В

Данные планового профилактического медицинского осмотра (2000 г.):

невропатолог — норма.

стоматолог — норма.

логопед — норма.

окулист — норма.

отоларинголог — норма.

хирурга-ортопед — норма.

педиатр — направление в кардиологию.

Кардиолог — заключение дополнительного осмотра:

Диагноз пациента: врождённый порок сердца.

***

      Тэхен выходит из медицинского кабинета спустя десять минут, замечая, что неприятное щипание в зоне затылка наконец-то прекратилось. Мальчик уверенно шагает по темному длинному коридору прямо в сторону той комнаты, в которой жил до момента, пока его не забрали те самые опекуны. Медсестра сопровождает его рядом, невольно отмечая про себя, насколько всё же хорошо ее новоиспечённый пациент ориентируется в помещении. Сомнений быть не может, мальчик действительно отсюда.       Какое-то время Тэхен идёт только лишь прямо, но затем резко поворачивает в лестничный пролёт, из которого попасть в другое крыло здания получается гораздо быстрее. Ещё несколько поворотов вправо и необходимая дверь найдена.       Медсестра поворачивает ручку, а затем тянет за неё, стараясь создавать минимальное количество звуков. Секунда, и женщина вместе с мальчиком оказываются в стандартной детдомовской спальне — большой длинной комнате с десятками кроватей, расположенных по боками от стен. Так как сейчас глубокая ночь, все дети благополучно спят, сопровождая безмятежную атмосферу помещения звуками своего сопения.       — Вон там я спал, — Тэхен произносит шепотом, указывая пальцем куда-то в самый конец комнаты, в левый угол, возле которого до сих пор стоит пустующая кровать.       Женщина кивает и, слегка подтолкнув мальчика вперёд, выходит из спальни, осторожно закрывая за собой дверь.       Тэхен прошмыгивает между чужими кроватями, изо всех сил стараясь остаться незамеченным на пути к своему спальному месту. Буквально пара метров, и ослабшее тело наконец-то получает тот самый долгожданный комфорт, которого мальчик ждал, кажется, целую вечность. Тэхен залезает на кровать с ногами, мгновенно скручиваясь на голом матрасе калачиком — это ничего, что его матрас ничем не застелен, главное, он есть, а значит, совсем скоро получится поспать, вот только…       Чужое движение на соседней кровати приковывает мальчишеский взор, вызывая в глазах неконтролируемые дьявольские огоньки. Тэхен переводит взгляд с фигуры соседа, беспокойно ворочающейся под одеялом, на тумбочку, которую ещё буквально месяц назад они делили вместе. Несмотря на мертвецкую усталость, Тэхена начинает пробирать банальное детское любопытство и какое-то неконтролируемое озорство, нахлынувшее именно в эту секунду, тем самым развязывая ему язык. Должно же в этом дне быть что-то хорошее.       — Отлучился всего на месяц, а в нашей тумбочке уже срач, — Тэхен произносит фразу шепотом, слегка наклоняясь в сторону соседней кровати и наблюдая за тем, как спящая фигура в полуметре от него начинает шевелиться ещё больше.       Из-за света фонарей, работающих на территории детского дома всю ночь, Тэхену удаётся разглядеть, что прямо сейчас его сосед переворачивается на другой бок, и вот, из-под одеяла уже появляются сонные глаза, а затем маленький нос и круглые щеки. Спустя мгновение чужие глаза округляются, после чего ребёнок резко приподнимается, скидывая с себя плед.       Сосед, все еще старающийся проснуться, располагается на кровати сидя и уже через секунду протягивает в сторону Тэхена свой указательный палец. Мальчик тыкает им прямо в чужой бок, будто проверяя живой тот или нет, затем повторяет действие снова, потом ещё раз, и ещё…       — У тебя крыша протекла, Пак Чимин? — Тэхен улыбается, стараясь сдержать подступающую волну смеха. Мальчик несильно шлепает товарища по руке, тем самым убеждая того в реальности своего существования       — Я ж это и проверяю, — Чимин фокусирует сонные глаза на Тэхене, пытаясь разглядеть того внимательнее, и уже буквально через несколько секунд выдаёт целую серию вопросов, возникших в его голове как по мановению волшебной палочки: — Но как ты?.. Тебя же?.. Почему не?.. А кто тебя сюда?.. Что произошло?.. — Но уже через миг мальчик сам себя прерывает, осознавая, что на самом деле хочет произнести не это:       — Думал, что мы больше никогда не увидимся, — Чимин, кажется, наконец проснулся. Все потому, что лучший друг снова здесь, остальное Пак разузнает позже.       Тэхен переворачивается на спину, подкладывая под голову правую руку. Взгляд упирается в темный и кажущиеся абсолютно бескрайним потолок, пока та самая искренняя тёплая улыбка на его губах не становится ещё шире.       Я тоже, друг… Я тоже.       — Я всё тебе расскажу, — обращается к Чимину, не сводя усталый взор с потолка, — только нужно немножко поспать… — веки тяжелеют с необычайной скоростью, — Совсем чуть-чуть… — глаза закрываются, не в силах открыться в ближайшее время, — совсем чу-у-у-уть…       Не договорив фразу до конца, Тэхен наконец-то засыпает.

Слайд третий.

      — Нет, не иди за мной, — Тэхен приподнимает раскрытую ладонь в знаке «стоп» прямо перед псом, отчего тот лишь игриво наклоняет мордочку вбок, так, чтобы можно было снова беспрепятственно смотреть на своего новоиспечённого хозяина. — Я ухожу, но ты должен остаться на месте. Место. Мес-то.       Тэхен решает спрятать щенка в западной части основного здания, там, где в одной из деревянных стен фасада под цельными длинными досками ещё несколько лет назад обнаружил полость. Именно эту часть фасада удачно прикрывают густые пышные кусты, что позволяет мальчику быть скрытым от чужих глаз хотя бы какое-то время, пока смотрители не начнут его искать.       Когда-то, Тэхен с Чимином успешно пересиживали здесь особо обострившиеся приступы жестокости одного мальчика из старшей группы. К примеру, однажды тот искал их по всему приюту, угрожая скормить кому-то из мальчишек только что найденную дохлую крысу.       — Джихван… — машинально проносится в голове у Тэхена, — надеюсь ты оправдаешь мои ожидания насчёт своей тупости.       Очевидно, что собственная идея спрятать щенка на таком видном месте, практически у всех под носом, все еще заставляет мальчика томиться в сомнениях. Да только он не в том положении, чтобы выбирать.       На улице уже порядком стемнело, и Тэхен начинает сердиться, понимая, что пес даже и не думает его слушаться. Нужно как можно скорее возвращаться обратно в здание, а щенок так и норовит побежать следом, выдавая себя и своего юного хозяина с поличным.       Тэхен начинает медленно отходить, смиряя животное подчёркнуто строгим взглядом, пока пёс продолжает сидеть внутри стенной полости в своей картонной коробочке, служащей ему импровизированным домиком. Но стоит мальчику сделать буквально пару шагов, как щенок тут же срывается с места, с лёгкостью перепрыгивая картонную преграду, и уже через мгновение оказывается у ног Тэхена, тем самым вызывая прилив внезапного звонкого смеха, принадлежащего Чимину, что все это время стоит неподалёку.       — Ты не даёшь ему кличку, но учишь командам, — Пак, не прекращая хихикать, скрещивает руки на груди, внимательно наблюдая за неудачными попытками друга заставить пса усидеть в домике. — Я бы на его месте тоже не слушался.       — Ему нужно поощрение, — Тэхен наклоняется к зверьку и ласково поглаживает того по пушистой холке. — С кормом было бы проще, но он не ест еду из нашей столовой, я приносил.       Тэхен одаривает Чимина многозначительным взглядом, намекая на то, что их ранние предположения о том, что вся детдомовская еда делается из какого-то несусветного дерьма далеко не беспочвенны. Чимин не раз находил у себя в тарелке не до конца промолотые кусочки таракана, а Тэхену однажды попалось что-то, ну уж очень походящее на обрубок мышиного хвоста. С того момента мальчики отказывались есть в столовой напрочь, но продержались не особо долго, ведь за подобную голодовку были незамедлительно отправлены в так называемые «карцеры» — несколько изолированных комнат для «особо отличившихся», где смотрители взяли их обязательное питание под свой личный контроль.       — Даже пёс не ест еду из нашей столовой… — Чимин слегка мрачнеет в своём взгляде, рефлекторно переводя глаза на щенка, но спустя пару секунд тут же переключается на другую тему.       Пак делает так каждый раз, когда их с Тэхеном разговор приобретает грустный оттенок, ведь в их дружбе именно он отвечает за оптимизм и сохранение хорошего настроения. Вот только в данным момент, Чимин будто поменялся со своим товарищем местами. Мальчику сложновато найти ободряющие слова, ведь от осознания тяжести наказания за подобную выходку Тэхена на душе становится необъяснимо скверно. За несколько лет, проведённых в этом детском доме, Чимин чего только не насмотрелся, оттого волнение за друга, решившегося привести в детдом животное, выходит на совершенно иной уровень. Вот только, Пак сам себе ответить не может, чего боится больше — если пса обнаружат смотрители, или все-таки кто-то из более старших детдомовцев.       — А если просто накрыть его картонной крышкой, а сверху застелить плотной тканью, — отгоняя пугающие мысли прочь, Чимин внимательно рассматривает коробку из-под какого-то пылесоса, которую Тэхен откуда-то притащил, — сделаем маленькие «окошки» для свежего воздуха, — мальчик задумывается, понимая, что пёс вряд ли будет спокойно сидеть в таком «домике» всю ночь… — Зря ты принёс его сюда, — не в силах удержать слова, Чимин возвращает взгляд на Тэхена, тем временем аккуратно перекладывающего щенка обратно в коробку, — если Джихван или кто-то из его дружков обнаружит…       — Не обнаружит, — брюнет начинает выискивать глазами какой-нибудь остроугольный камень для того, чтобы попытаться прорезать в картоне небольшие отверстия. — Мои одноразовые родители сдали бы его в ближайшую живодерню, только бы получить лишнюю вону для покупки очередной дозы, — мальчик находит подходящий камешек и осторожно продавливает им картон снаружи, придерживая стенки коробки другой рукой с внутренней стороны, так, чтобы пёс не поранился. — Если хочешь что-то хорошо спрятать — положи это на самое видное место.       — Ты же это не сам придумал? — Чимин неконтролируемо надувает губы и бьет друга по плечу каждый раз, когда тот намеренно умничает перед ним.       — В книге прочитал, — улыбается брюнет.       — В какой именно? — Чимин играет бровями, начиная непроизвольно улыбаться в ответ, — в той, которая про древнекорейские пытки или в той, которая про замки́?..       — Которая про замки́, — Тэхен отбрасывает использованный камень в сторону, после чего быстро накрывает импровизированный щенячий домик картонной крышкой, провожая взглядом крохотные исчезающие глаза. — Или как бы у нас появилась такая замечательная коробка из-под пылесоса? — продолжая сидеть на корточках, начинает закрывать стенной проем одной из трёх необходимых досок, тщательно прибивая ее кулаком к торчащим гвоздям.       Чимину требуется несколько секунд, чтобы загрузить и обработать полученную информацию, после чего мальчик в одно мгновение округляет глаза.       — Ты вскрыл замок служебного помещения?       Тэхен поворачивает голову в сторону друга, чтобы одарить того довольной ухмылкой.       — Когда получилось, сам сначала не поверил, но да, похоже научился, — пожимает плечами, одновременно с этим поджимая губы. — Там главное правильно почувствовать, на что именно надавить, а что именно подцепить.       — Стоп, — Чимин все еще пребывает в легком ступоре, который смешивается в некоторым количеством восторга, — а инструменты? Ну там отмычка или что-нибудь…       — Я одолжил у Сульхен серёжки, — Тэхен продолжает закрывать оставшийся кусок проема теперь уже второй доской, — ими конечно не совсем удобно, но я приловчился.       — У Сульхен?.. — Чимин настороженно морщится.       — Да, у Сульхен, — твёрдо отрезает Тэхен, — она единственная из всех девчонок, умудрившаяся спрятать свои украшения от смотрителей. У всех остальных их просто отняли.       — В жизни не поверю, что она отдала их просто так…       Чимину никогда не нравилась Сульхен — девочка их с Тэхеном возраста, пускай внешне довольно красивая. По правде говоря даже очень, и если подумать, мальчик мог бы смело назвать её самой красивой девочкой из всех, что когда-либо видел, пусть и видел он не много. Вот только вся внутренняя злость и гадкость этой самой Сульхен с лихвой перекрывали те очаровательные черты лица, которыми девочку наделила природа.       — Она не отдавала мне их просто так, — Тэхен принимается закладывать последнюю доску, стараясь создавать как можно меньше посторонних звуков, так, чтобы щенок не напугался и не начал скулить. — Сошлись на том, что я исполню ее желание.       — Какое?       — Любое.       — И когда?       — Без понятия, она сказала, что ей нужно его придумать, — Тэхен рассказывает об этом абсолютно инертно, но Чимин так и чует подвох от этой всей сложившийся ситуации.       — Ты ей нравишься, — Пак намеренно сужает глаза, отчего ещё больше обычного походит на хитрого лисёнка.              — Постараюсь это пережить, — ёрничает Ким, приколачивая уже третью доску своими финальными ударами, тем самым закрывая проем в стене целиком и полностью.              — Будь осторожен.       — Но мне-то она не нравится, — Тэхен поднимается с корточек и становится рядом с Чимином, внимательно рассматривая плоды своего труда. — Готово!       Тэхен доволен, Чимин понимает это по одному только количеству произнесённых им слов, оттого тщательно подавляет внутренний поток пессимистичных «а если вдруг…» по поводу затеи друга, отдавая предпочтение максимальной поддержке со своей стороны.       — Нужно идти, — констатирует Пак, — иначе опоздаем на вечернее построение, — кладёт руку на плечо товарища, получая в ответ утвердительный кивок. — С ним все будет хорошо, — продолжает, стараясь звучать как можно более убедительно, — просто нужно будет осторожно его навещать.       — Завтра я снова залезу в служебку, — уверенно отрезает Тэхен, — ему нужно достать что-то из нормальной еды.       Мальчики бросают финальный взгляд на стену, убеждаясь, что ее состояние не выдает ничего подозрительного, после чего стремительно покидают тайное место, предварительно прикрыв хоть какую-то его часть густыми веточками кустов.       Успешно обогнув здание детского дома с внешней стороны, друзья заворачивают во двор, стараясь передвигаться по его неосвещенным участкам как можно быстрее. Буквально минута, и мальчики уже шагают по длинному тускло освещенному коридору первого этажа, концентрируя своё внимание на множестве детских голосов, доносящихся сверху. Шумно — а это значит, что вечернее построение, на котором традиционно подводятся «итоги» минувшего дня, ещё не началось.       Сумев остаться незамеченными, Тэхен и Чимин втискиваются во второй ряд с правой стороны, занимая место рядом с ребятами из своей комнаты. Лёгкий гул сразу же стихает, как только голос директора своим звонким и вместе с тем поставленным звучанием отскакивает от стен, заставляя детские барабанные перепонки существенно напрягаться.       — Как думаешь, — Чимин едва заметно шевелит губами, — она что-нибудь скажет про твоё возвращение?       В голове Тэхена мигом вспыхивает утренний разговор в кабинете директора, хотя, если выражаться точнее, это был монолог дежурной медсестры, относительно его внезапного появления в столь скверном состоянии посреди ночи, в котором женщина высказала свои предположения о том, что травму на его затылке очевидно нанёс кто-то из опекунов. Ответом директора на все вышеперечисленное стал лишь безэмоциональный взгляд в сторону мальчика, а затем строгий приказ «выйти вон» из кабинета и быстро вернуться в общую комнату.       После этой встречи не последовало ничего — никаких комментариев, никаких вопросов что и почему, никаких угроз, никаких звонков от «одноразовых родителей» — ни-че-го. Как будто Тэхен никуда и не уходил.       — Не думаю, — отвечает на вопрос так же едва слышно, — есть подозрения, что ей глубоко плевать, — ухмыляется, подмечая, что даже сейчас женщина напрочь игнорирует его существование, направляя свой по-особому безжизненный взгляд куда-то в стену.       Само собрание длится дольше обычного, отчего ноги некоторых детей начинают изрядно затекать из-за столь долгого стояния. Слишком много официальных слов и каких-то непонятных формулировок, из которых Тэхён выводит лишь одно общее заключение — в детский дом едет какой-то важный человек, «министр культуры Сеула», если быть точнее, и не дай бог кто-нибудь из детей вытворит что-нибудь из ряда вон выходящее. Не дай бог.       — Вот это он охренеет, — комментирует кто-то из старших ребят по окончанию линейки, вызывая тем самым волну смешков среди всех остальных, не исключая и Тэхена с Чимином.       — Интересно, мы сможем расчитывать на Play Station? Ну хотя бы четвёртый? Они ж типа всегда чё-то дарят таким как мы, иначе могут проебать на своих выборах, — слышится от кого-то из мальчишек сзади, пока группы детей расходятся по своим комнатам.       — Не верится даже, — заключает Чимин, неспешно следуя за Тэхеном по коридору, — сюда едет человек из столицы.       — Что только подтверждает, что наш детдом — хуже всех остальных, — Ким звучит безучастно, — в противном случае он не поперся бы в такую даль. Скорее всего директорша будет выбивать деньги якобы на нас, чтобы потом пристроить к своему загородному дому ещё один этаж.       — Знаю, что сейчас скажу глупость, но… — Чимин немножко оббегает товарища, продолжая идти, только теперь уже спиной вперёд, — он может ехать в такую даль ещё и для того, чтобы взять кого-то… Кого-то из нас.       Мальчик даже не успевает договорить до конца, как тут же сталкивается с закатанными глазами и ироничным наигранным вздохом друга. Чимин и до этого чувствовал, что именно так Тэхен и отреагирует на его слова, но тем не менее, мальчик намерен продолжать.       — Дай мне договорить, — Пак выставляет ладонь перед Тэхеном, заставляя того слегка замедлить шаг. — А если вдруг кто-то из нас попадётся ему на глаза и-и-и-и, — подбирает подходящие слова, — ну-у-у и понравится… Я к тому, что в жизни всё возможно и если…       — Чимин, целых два «если», — Тэхен демонстративно запрокидывает голову, устремляя взгляд в потолок, при этом не в силах перестать улыбаться от столь искреннего и вместе с тем безумно наивного порыва Пака, — а в нашем случае это многовато, и к тому же, лично я ещё одного опекуна просто не переживу, — драматически прикладывает руку к сердцу. — Пойдём, — Тэхен намеренно пресекает всяческое продолжение глупого диалога, захватывая шею Чимина в своеобразный замок под мышкой и подтягивая его недовольное лицо к себе, отчего тому становится очень неудобно идти, — давненько я не уделывал тебя в «Тан-Су-Юк»*.

      Слайд четвёртый.

      — Ты молчишь уже часа два, — Чимин констатирует это весьма недовольно.       Распластавшись на полу звездочкой после череды некоторых физических упражнений, Пак бросает пытливый взгляд в сторону друга, с ногами расположившегося на одном из подоконников общей спальной комнаты. Сейчас вечер, а значит — свободное время, в которое Тэхен традиционно усаживается за чтение, тем самым намеренно отключаясь от действительности, при этом непроизвольно оставляя в ней и Чимина.       — Два часа, шесть минут, сорок семь… сорок восемь, — слегка щурится, стараясь разглядеть тоненькую стрелку на циферблате настенных часов, — ну ты понял, что много секунд…       — Я просто не мешаю тебе, — Тэхен проговаривает предложение на автомате, не прекращая при этом вычитывать и без того непонятный текст из всё той же книги про механические замки.       — Если честно, твоя любовь к чтению меня подбешивает, — Чимин устало приподнимается, принимая на полу сидячее положение, — как уткнёшься, так всё…       — Кто сказал тебе, что я это люблю? — Глаза Тэхена все еще продолжают резво пробегать по строчкам, но на сосредоточенном лице все же проступает лёгкая улыбка.       — Ну-у-у, я говорю, — Чимин слегка хмурит брови, — я, блин, прямо сейчас это вижу.       — Мне больше ничего не остаётся, — Тэхен перелистывает очередную прочитанную страницу, произнося фразу совершенно буднично и отстранённо. — Если б мог, то с огромным удовольствием поотжимался бы, и… — Мальчик стреляет искрящимся взглядом в сторону внимательно слушающего друга, — сто пудово бы уделал тебя, — Тэхен изгибает бровь и легонько ухмыляется. — Но-о-о, — загибает уголок той страницы, на которой остановил чтение, а затем закрывает книгу, разворачивая ее обложкой к Чимину, — у каждого своя физра.       — Ты говорил, что бежал… Тогда, от опекунов, — Пак тут же парирует, не сразу понимая, что только что поднял не самую удачную тему для разговора.       — Скорее убегал, — Тэхен поправляет, соглашаясь, — но устал пиздец как быстро, — переводит непроницаемые карие глаза к окну, смеряя взглядом темнеющую картинку вечернего заднего двора. — Но есть один неплохой такой плюс, — сглатывает скопившуюся слюну, — слабость и быстрая утомляемость — единственные симптомы, которые я ощущаю, — делает паузу, — даже несмотря на то, что говорят эти ёбаные врачи.       На последних словах Тэхен выдыхает воздух чуть громче и заметнее, чем ранее, отчего Чимин начинает понимать — друг уже не так спокоен.       — Порой мне кажется, что если б я просто нормально поел… — рефлекторно сжимает руки в кулаки, разглядывая побелевшие костяшки, — не это дерьмо из столовки, а что-то пусть и простое, но приготовленное для обычных людей, не для таких, как мы, — слова мальчика меняют интонационный окрас, превращаясь из пустых и безэмоциональных в более волнительные и наполненные. — … Мне кажется, что тогда бы я набрался тех самых недостающих сил, чтобы послать этот долбаный диагноз ко всем хуям.       Чимин в который раз за сегодня подмечает, насколько же иначе Тэхен стал разговаривать. Безусловно, они оба с самых малых лет какой только словесной грязи не наслушались — и от более старших детей, и от самих смотрителей, и от прочих представителей рабочего персонала — именно из-за этого их детский лексикон непроизвольно оброс различными запретными и от того такими притягательными выражениями. Но сейчас, нынешняя речь Тэхёна все равно кажется кардинально иной. И дело даже не в постоянном использовании новых более красноречивых ругательств. Чимину сложно определить причину и дать ей название, но Тэхен, после всей ситуации с приемной семьей, будто бы стал старше на несколько лет — и это прослеживается не только в его словах, но ещё и в его взгляде и всем поведении в целом.       — Нас заберут отсюда, — Чимин выводит заключение из собственных мыслей чересчур уверенно и непоколебимо, — я знаю это наверняка. Вот тогда и наедимся от души.       — Ты долбанная гадалка, Пак Чимин? — со стороны подоконника летит книга, попадающая сидящему на полу мальчику своей мягкой обложкой прямо в лоб.       — Просто подумай, — Чимин продолжает поднятую им же самим тему, игнорируя всяческие подколки со стороны друга, включая и угодивший прямо в лицо предмет. — Завтра сюда приедет куча людей из столицы, а это значит, что…       — … Что мечты о Playstaion не такие уж и идиотские, — Тэхен откровенно издевается, без злобы, но с его любимой и такой традиционной дьявольской искоркой в глазах. Ну, хотя бы напряжение в его голосе отступило, чему Чимин очень рад.       — Каждый раз, когда сюда приезжает кто-то из важных, одного ребёнка всегда забирают, — мальчик становится чуть более настойчивым в своих заключениях, — Хвансана, ЧонУ, Гванчана, Йюку, а того маленького, блин, как его звали… — Пак характерно щурит глаза, стараясь напрячь память, — которому было три годика, забавный такой кроха… Ну ты понял, так вот, новые опекуны увезли его в тот же день, что приехали сюда.       — Которому было три, — Тэхен цепляется именно за эту фразу, — вот тут-то и начинаются интересности, да?       Любой детдомовский ребёнок прекрасно знает, что с каждым уходящим годом шансы на появление опекунов стремительно уменьшаются. Никто не хочет брать взрослых детей, именно поэтому совсем маленькие здесь не задерживаются, а те, кто перешагнул отметку в семь-восемь лет, практически обречены на жизнь в этих стенах вплоть до самого совершеннолетия. Тот факт, что десятилетнего Тэхена все же забрали, скорее исключение из правил, да и то, «качество» новой семьи успело оставить неизгладимый след в памяти мальчика.       — Поэтому я и поднимаю эту тему сейчас, — Чимин начинает раздражаться, не наблюдая со стороны Тэхёна никакого понимания, — если продолжать сидеть на подоконнике и ничего не предпринимать, то так и будешь есть крысиную еду.       — Стоп, стоп, стоп, — Тэхен приподнимает руки, чуть выставляя ладони вперёд, — я конечно польщен, но с чего такое повышенное внимание именно ко мне?       — Потому что ты единственный из нас, кого мог бы усыновить столичный министр, — отрезает Чимин, вызывая у своего собеседника немой ступор, уже через секунду сменяющийся звонким заливистым смехом.       — Ну естественно, — Тэхен начинает хохотать, демонстративно прихватывая живот обеими руками, — я просто сразу не… — от смеха не может договорить до конца, — сразу этого не понял.       Теперь очередь Пака закатывать глаза.       — Начнём с того, что ты самый смазливый из нас.       — Ну спасибо, Чимин, — спустя несколько долгих секунд, Тэхена слегка отпускает, но из-за небольшой одышки, его голос звучит несколько сбивчиво, — только что-то это не очень помогло мне в предыдущей семье.       — И ещё ты умный, — мальчик вспоминает с какой лёгкостью Ким выполняет всякие арифметические фокусы, а-ля сложить или умножить два трехзначных числа и выдать правильный результат уже через пару секунд. — Хорошо, скажу своими словами, ты долбаный гений математики, пересчитаешь этому дядьке-министру все его банковские деньги так, что он уволит своих работничков и оставит только тебя одного.       — Возьмите меня, я — долбаный гений математики, — незамедлительно передразнивает друга, принимая подобие воинствующий позы Супермена с сжатым кулаком, устремлённым вверх.       — Ну допустим с умным я погорячился, — ехидничает Пак, — думаю, хитрый тебе больше подойдёт. После истории с сережками Сульхен так точно.       — К слову, о хитрости, — Тэхен меняется в своём взгляде, становясь чуть более серьёзным. — Я знаю тебя всю свою жизнь, Пак Чимин, и сейчас ты определённо что-то не договариваешь.       Тэхен вглядывается в глаза друга более тщательно, стараясь тем самым спровоцировать его искренний ответ.       — Откуда взялись эти навязчивые фантазии о том, чтобы меня куда-то пристроить?       Чимин в одно мгновение ощущает, как его лицо вспыхивает. Они знают друга друга слишком хорошо, оттого утаивать что-либо просто нет смысла, да только желание не причинять лучшему другу дополнительную боль, все еще не позволяют мальчику начать формулировать ту самую правду.       — Тебя не было целый месяц, — уводит глаза в сторону, начиная нервно теребить край своей темно-серой футболки, — за это время кое-что изменилось…       — Чимин…       — Слушай, давай не поднимать большие разговоры прямо перед отбоем, — все еще пытается поменять тему, прекрасно понимая, что не удастся.       — Чимин.       Требуется выдохнуть, чтобы произнести следующие слова:       — Через месяц меня возьмёт к себе одна корейская семья. Они живут в Европе, поэтому процесс оформления каких-то там важных бумаг займёт время…       …       Два предложения, но глаза Тэхена вмиг застилает белая пелена. Он машинально поджимает губы и практически не моргает, сохраняя полную неподвижность — пытается переварить услышанное, но организм напрочь отказывается принимать полученную информацию, уверяя мозг, что все сказанное, не более чем игра собственного воспаленного воображения.       — Тэхен… С тобой все в поря…       — Эй, гомики, что вы делаете в темноте?       Нет, пожалуйста, только не он, только не сейчас.       Визгливый, но при этом грубый и насмешливой голос разлетается по комнате, заставляя Чимина вздрогнуть.       Джихван.       Может ли этот момент быть ещё хуже? Определённо. Уже.       Чимин делает глубокий вдох, готовясь к очередному представлению, которое совершенно очевидно уже готовится начаться. Мальчик прекрасно понимает, что внезапное возвращение Тэхена ни при каких обстоятельствах не останется незамеченным, ведь для озлобленного и по особому жестокого Джихвана подобное происшествие просто подарок судьбы, и упустить момент, чтобы добить «лежачего», коим по его представлению сейчас является Тэхен, непозволительная роскошь. Именно поэтому этот чрезвычайно крупный коренастый мальчик тринадцати лет, выглядящий намного старше своего возраста, стоит прямо в дверном проёме, наблюдая за парой друзей с широкой ядовитой улыбкой. Позади вырисовываются ещё несколько мальчишек, являющихся его постоянной «свитой» и незаменимой подмогой при регулярных избиениях и прочих не по-детски изощренных наказаниях всех тех, кто попал к Джихвану в немилость.       Чимин бросает взгляд на Тэхена, который до сих пор не сдвинулся с места, продолжая смотреть куда-то в пустоту комнаты. Черт, чувствовал же, что так будет, оттого и хотел оттянуть разговор.       — Эй! Чим-Чим, твой любовничек вернулся, и ты не можешь оторвать от него глаз? — Джихван намеренно часто моргает, делая фальшиво одухотворенное лицо, после чего мгновенно переключается на крик, — я вопрос тебе задал, сучка!       Началось.       Чимин так и оседает на полу, не переставая перебегать глазами с лица Джихвана на лицо Тэхена, повторяя действие несколько раз. По отстранённому взгляду Кима становится понятно, что он будто бы не здесь, оттого Пак чувствует ещё большее угнетение.       — Вы, блять, в край оборзели! — проявляя традиционно нетерпение, Джихван делает уверенные шаги в сторону Чимина и уже через несколько секунд хватает его за копну густых каштановых волос, приподнимая мальчика на ноги столь болезненным и унизительным способом.       Чимин хватается за чужую кисть обеими руками, надеясь хотя бы так ослабить цепкую хватку, но ничего не выходит.       — Сейчас будем играться, гомики. Как обычно, в вопрос-ответ, — Джихван наклоняется прямо к лицу Чимина, показывая тому свой безумный взгляд.       Остальные мальчишки тоже проходят в комнату, занимая места неподалёку от своего лидера, тем самым показывая численное преимущество его стороны.       — Правила вы хорошо знаете, отвечать на вопросы как всегда будет Крысеныш, — Джихван переводит глаза на Тэхена, который буквально за пару секунд успевает встать с подоконника и подойти к ним с Чимином чуть ближе.       Слава богу, Тэхен вернулся.       — Если Крыска говорит правду, идём дальше, — мальчишеский голос так и брызжет своим садистским энтузиазмом, от которого краска на обшарпанных стенках вот-вот начнёт сворачиваться. — Если попытается впарить мне какую-нибудь хуету, по сложившейся старой-доброй традиции получает Чим-Чим. Играем, пока наша булочка не отключится, — Джихван по-хозяйски усаживается на одну из застланных кроватей, подтаскивая Чимина за волосы так, чтобы тот осел на полу рядом.       Пак старается стиснуть зубы сильнее, только бы из глаз не полились слёзы от столь выразительной тянущей боли в зоне затылка. Мальчику стыдно от проявления слабости, оттого он машинально опускает покрасневшие глаза в пол.       Сейчас он вместе с лучшим другом, а значит, вдвоём они смогут пройти через очередное изощрённое унижение. Потому что вместе. Потому что друг за друга. Но что будет, когда Чимин наконец-то покинет это место? Мысли о том, что через месяц его заберут, и Тэхен останется совершенно один наедине с абсолютным и неизбежным злом в лице Джихвана, искусно замещают физическую боль гораздо более мощной — душевной. Чимин знает с чем сравнить, ведь уже существовал здесь без Тэхена, выдерживая все садистские игры Джихвана в одиночку, да только мальчик не имеет одного утяжеляющего фактора, делающего все происходящее по-настоящему трагичным — у Чимина нет больного сердца.       — Ну-у-у, давайте начнём с разминки, — Джихван закидывает ногу, обутую в грязный черный кроссовок, прямо на кровать, немножко откланяясь в вальяжном жесте, — Крысеныш, готов?       Тэхен смиряет обидчика ничего не выражающим взглядом около трёх секунд, после чего приподнимает глаза выше, быстро пробегая по всему скудному интерьеру комнаты.       — О-о-о, знаю этот взгляд, — Джихван поворачивается к своим друзьям, предвкушая удовольствие от предстоящего развлечения, — опять ищешь, чем бы ударить исподтишка?       Именно, тварь.       Так было только один раз. В туалете на третьем этаже. Внимательный Тэхён смог отыскать кусок старой ржавой трубы, валяющийся в глубине огромного воняющего мусорного ведра, после чего мальчик без всяких раздумий и промедлений смог заехать ею прямо по голове Джихвана, который в ту самую секунду пытался окунуть Чимина головой в не смытый унитаз.       Тэхен так и продолжает молчать, не отвечая ни на один заданный вопрос, что говорит Чимину об определённом спокойствии друга.       — Вопрос первый, — Джихван озвучивает показательно и довольно громко, — прошёл слушок, что ты смог вскрыть служебку, да и не только ее, это правда?       Тэхен заканчивает осматриваться, понимая, что никаких предметов, которыми можно было бы защититься, нет и в помине, возвращая свой по-прежнему безучастный взгляд на омерзительного собеседника.       — Ещё так по-пидарски, — последнее слово особенно выделяет, сопровождая своё пренебрежение порцией вылетевших слюней, — не отмычкой, там, или крючком, а девчачьими серёжками, — Джихван не успевает договорить, как его реплику тут же поддерживает раскатистый смех чужих голосов.       Сульхен. Гадина.       Джихван сжимает хватку своей правой руки чуть сильнее, снова начиная тянуть Чимина за волосы, тем самым подстегивая Тэхена к долгожданным ответам.       — Да, — голос мальчика немного похрипывает, ведь вся ротовая полость высохла ещё около минуты назад. — Это правда.       Несколько слов, но по лицу Джихвана в момент растекается широкая довольная улыбка.       — То есть, ты можешь открыть любой замок?       — Я не знаю, — Тэхен звучит уверенно, продолжая отвечать ровно и безэмоционально.       — Надо, блять, узнать, — Джихван делает ещё один внезапный и довольно сильный рывок рукой, отчего сидящий на полу Чимин вынужден приподняться, чтобы хоть немного уменьшить коэффициент новой тянущей боли.       — Зависит от типа замка, — Тэхен начинает отвечать более развёрнуто, стараясь дословно цитировать строчки из прочитанной книги, добавляя к ним свои комментарии. — Если замок более или менее новый, то его возможно взломать. Практически все они похожи, поэтому вариантов взлома немного. В основном, все сейчас используют систему кодовых сенсорных замков, но это дорого. Я лично не видел здесь ни одного такого. А вот более дешёвый и менее качественный вариант — именно механические замки нового образца. На служебке стоял как раз такой, поэтому у меня и получилось…       — А что насчёт старых? — Джихван не отпускает колкостей насчёт такого подробного и содержательного монолога Тэхена лишь потому, что хочет знать наверняка, на что способен мелкий крысеныш. Ведь если на многое, то Джихван сможет получить доступ ко всем помещениям этого здания, а самое главное, к тому, что находится внутри них.       — Если довоенный, то шансов нет, — Ким заключает несколько инертно, настороженно наблюдая за чужой реакцией.       — Но уверен, что при желании ты мог бы постараться открыть и такой, — Джихван немного наклоняется вперёд, смиряя Тэхена взглядом исподлобья.       — Нет, — мальчик следует правилам игры, стараясь отвечать максимально честно. — Раньше делали на совесть, так что без ключа открыть старый довоенный замок шансов нет.       — Да?.. — Джихван поджимает губы в наигранно-расстроенном жесте, выдерживая паузу в затянувшиеся десять секунд. — А если так? — Всего за мгновение приподнимает Чимина с пола, затаскивая того на кровать таким образом, чтобы мальчик распластался на ней спиной.       Джихван тут же нависает сверху, наступая на грудную клетку мальчика своим согнутым коленом, после чего достаёт маленький серебристый предмет, из которого в одно мгновение появляется пламя. Зажигалка за считанные секунды подноситься к Чимину, останавливаясь в двух сантиметрах от его лица.       — Джихван, я отвечаю честно, — Тэхен делает небольшой шаг вперёд, выставляя перед собой ладони, призывая подобным жестом к спокойствию. — Я умею открывать новые, но старые… — тщательно подбирает слова, — старые не только я не могу взломать, мало кто сможет вообще. Такие разве что распиливать или плавить…       Ответ Тэхена запускает определённый мыслительный процесс в голове Джихвана, тем самым создавая очередную, на этот раз более длинную паузу, по окончанию которой хватка на голове Чимина вмиг ослабевает, а через секунду и исчезает вовсе. Мучитель, с долей гипертрофированного артистизма, начинает поправлять на мальчике причёску, а затем отряхивать от невидимых пылинок смятую футболку, якобы стараясь вернуть все как было, но Чимин практически сразу отползает в сторону.       Такая резкая смена настроений и действий в поведении Джихвана пугает его больше всего.       — Второй вопрос, — Джихван переводит все внимание на Тэхена, выравниваясь в своём сидячем положении так, чтобы походить на усердного школьника-отличника. — Ты спрятал в детдоме шавку и правда думал, что я об этом не узнаю?       …       Удар сердца, отдающий внутри черепной коробки. Гул в ушах, мешающий слышать дальнейшие произносимые слова. Нервный ком, царапающий своими шипами пищевод, задевая вдобавок и скрутившиеся дыхательные органы. Тэхен выпадает из реальности всего лишь на короткое мгновение, слишком поздно осознавая, что произошло после. И лишь пронзительный выкрик «мразь!», принадлежащий лучшему другу заставляет снова опомниться.       Чимин набросился на Джихвана с кулаками, но уже через миг был оттащен в сторону несколькими более взрослыми мальчишками, и прямо сейчас они начинают наносить удары руками и ногами по всему его телу.       Джихван возвращает взгляд на Тэхена, невинно пожимая плечами, будто говоря «сам виноват», но к собственному удивлению встречает в чужих глазах совершенно неожиданное хладнокровие.       Тэхен знает, что должен делать. Чувствует это каждой клеточкой больного организма, каждой напрягающейся мышцей слабого тела, каждым новым словом, собирающимся на его языке в вынужденное предложение, эффект от которого будет катастрофичным. Только пока не ясно для кого.       Именно поэтому Тэхену сейчас так важно сохранить холодный рассудок. В ином случае, Чимина забьют до потери сознания — и это лишь при самом лучшем раскладе.       — Свеча, — произносит мальчик, одним только словом возвращая к себе многочисленные взгляды всех присутствующих. — Я вызываю тебя, — поясняет Тэхен, — чтобы сыграть один на один.       Поразительно, как просто и легко определённые сочетания букв, образованные в последовательности слов, могут воздействовать на людей. Особенно, если дело касается чего-то исключительного, в данном случае игры, носящей особое сакральное значение для каждого обитателя детского дома города Тэгу.       Подобно подражанию тюремным уставам, старшие детдомовцы придумали весьма своеобразную игру, отличающуюся далеко недетским содержанием. Согласно ее правилам, опирающимся на принципы какой-никакой чести, которая по задумке создателей должна была иметься у обоих играющих хотя бы минимально, тот, кому брошен вызов не имеет права отказаться. В противном случае, игроку приписывается автоматический проигрыш с нанесением невидимого клейма «трус», гарантирующего в будущем весьма нелегкую жизнь в стенах дома.       Именно из-за садистских правил и чересчур болезненных последствий об этой игре больше говорили, чем играли в неё.       Тэхен узнал правила у одного шестнадцатилетнего парня, с которым случайно познакомился в медкабинете. Тот, к счастью, тогда победил, но последствия, которые маленький Тэхен успел разглядеть у выигравшего паренька действительно пугали.       — Ты ведь знаешь правила, как и все находящиеся здесь, — Ким ни на мгновение не отводит решительный взгляд от глаз напротив, — ты не можешь отказаться.       Страшно.       Нет, даже жутко от того, что будет происходить дальше, но по-крайней мере, Чимина уже не бьют, а если у Тэхёна все получится, то и никогда больше не тронут. Ни Чимина, ни щенка, ни его самого.       — Крысиный выкидыш, ты только что подписал смертный приговор… — Джихван переключается, и теперь в его интонациях нет ни намёка на игривость, — себе, своему дружку и поганой шавке. Её я собственноручно выпотрошу, — последние слова выделяет особенно четко.       Джихван зависает на какое-то количество секунд, после чего раздраженно приказывает:        — Тащите сюда свечи, — сглатывает собравшуюся слюну. — И тихо, чтобы смотрители ничего не заметили.       Тэхен тоже рад бы увлажнить горло, но во рту ни намёка на слюну. Мальчик кидает короткий взгляд на Чимина, ошарашено наблюдающего за ним последнюю минуту, будто спрашивая «что ты творишь?»       Я не знаю, но все будет хорошо.

***

      На часах почти десять вечера, но ни один ребёнок в комнате и не думает спать.       Оба игрока располагаются на полу прямо между двумя угловыми кроватями, а зрители занимают свои места чуть поодаль, образуя своего рода круг. Ажиотаж по поводу происходящего наполняет комнату небольшим гулом новых голосов, и Тэхен подмечает, что к ним начинают подтягиваться ребята из других комнат, даже несмотря на скорый отбой.       — Итак, правила, — один из шестёрок Джихвана, тот, у которого более-менее получается формировать слова в предложения, занимает место посередине, исполняя роль так называемого ведущего. — Перед каждым из вас две зажженные свечи. По сигналу вы должны одновременно поднести ладонь над пламенем на расстоянии около пяти сантиметров. Кто продержится дольше, тот и победил. Если по прошествии минуты, победитель не определится, расстояние до пламени будет уменьшено ещё на сантиметр, — отчеканивает тринадцатилетний короткостриженный мальчик, — ну или как-то так. Я не знаю всех тонкостей, так как никто из нас в эту злоебучую «Свечу» ещё не играл, — ядовито косится на Тэхена. — Победитель отдаёт проигравшему один приказ, который тот не имеет права не исполнить. Собственно, всё. Вы готовы?       — Правую руку, Крыска, ту, которой пишешь, — выплёвывает Джихван, замечая, что Тэхен начал разминать пальцы левой, готовясь занести над пламенем именно её, — или думаешь отделаться малой кровью?       — Он амбидекстр, урод, ему без разницы какой писать, — голос Чимина, донесшийся со спины, мгновенно вселяет в Тэхена хоть немного уверенности. Ким никак не комментирует просьбу соперника, но руку все же меняет.       — Я даю старт, — ведущий проверяет готовность каждого, после чего начинает обратный отсчет.       Три.       Два.       Один.       Негромкий голос Чимина прямо в ухо: «Уделай эту мразь».       — Начали!       Пламя начинает выжигать эпидермис кожи в первые же секунды, как только ладонь заносится над свечей в нескольких сантиметрах от ее пылающего огня. Все, что требуется от Тэхена — это лишь держать ее в неизменном положении, пока языки желто-синего цвета расплавляют кожу с невообразимой скоростью, приправляя все происходящее ранее незнакомой болью. Приблизительно представлял, какого рода она будет, но только сейчас понимает, что явно занизил ожидания. Тэхен машинально прикусывает губы, а незадействованную в процессе руку сжимает в кулак до побеления костяшек.       — Что, крысёныш, твоя самоуверенность съебывает к хуям? — Голос Джихвана звучит слегка сдавленно, тем самым сдавая своего обладателя с потрохами, ведь теперь понятно, что ему сейчас больно не меньше.       Тэхен ничего не отвечает, ведь прямо сейчас любые слова будут абсолютно лишними. Куда правильнее сконцентрировать свои мысли на происходящем, изо всех сил убеждая разум, что ничего необычного не происходит.       Нужно просто продержать руку над пламенем свечи чуть дольше, чем Джихван. И всё. Проще пареной репы, ведь так, Тэхен?       Занимательно, что в любом другом детском доме подобное соревнование незамедлительно прервали бы, даже нет, не допустили бы изначально, но от подобных мыслей мальчику становится скорее смешно, чем грустно.       — Сдавайся, Крысеныш, ты уже так побледнел, боюсь, что вот-вот откинешься.       В ответ ноль реакции, лишь сконцентрированный взгляд, устремлённый куда-то сквозь соперника.       Как же больно, Господи, как же больно!       — Ты бы видел свою руку со стороны… — Джихван продолжает провокации, даже не смотря на слишком уж явную потерю своих былых угрожающих интонаций. — Крыска сейчас сдастся, вот-вот сдастя, — мальчик изо всех сил стискивает зубы от боли и зажмуривает глаза. — Крыска, крыска, крыска, крыска! — Голос становится громче, срываясь на более высоких интонациях, тем самым сигнализируя о том, что Джихван находится на абсолютной грани.       В какой-то момент начинает казаться, что в комнате собралась половина детского дома, оттого воздух становится более спертым, а атмосфера более волнующей. Кто-то из присутствующих шепчется, кто-то абсолютно открыто поддерживает Джихвана одобрительными выкриками:       «Джихван, давай!»       «Он уже всё! Сейчас сдастся!»       «Ты почти победил!»       «Джихван! Джихван! Джихван!»       Но все эти слова поддержки мигом обрываются от последующего внезапного вскрика одного из игроков, заставляя болельщиков и вовсе ахнуть от неожиданности.       — Уговор! — Джихван не говорит, а вопит, — Предлагаю уговор! — еле сдерживается от боли, сглатывая слюну и продолжая тяжело и рвано дышать. — Уберём руки одновременно… И я прощу тебя за сегодня!       Тэхен ушам своим не верит, списывая все услышанное на начинающийся болевой шок. Неужели получилось. Он что, может победить?       Вся адская нескончаемая боль, испытываемая мальчиком на протяжении минуты, притупляется бешеным потоком эйфории, что прямо сейчас подступает к горлу, заставляя Тэхена выплеснуть хотя бы часть накопившихся эмоций:       — Жир с твоего живота заплыл еще и в мозг? Поэтому ты такой фантастически тупой? — Тэхен наконец-то не подбирает выражений в сторону обидчика, чувствуя своё явное преимущество, оттого и голос звучит уверенно, даже не смотря на дикое жжение в ладони. — Я уберу свою руку только тогда, когда ты будешь корчится на этом полу в слезах от проигрыша!       Сердце Тэхена стучит, что есть сил, но вся боль по-прежнему концентрируется лишь в левой руке, исключая любые другие источники — и один этот факт придаёт мальчику ещё больше сил. Значит, всё же не настолько немощный, как его уверяют врачи.       — Крысиный выкидыш, — Джихван цедит слова по буквам, пока капли пота стекают по его округлому лицу, — ты же знаешь, что только кто-то из смотрителей отвернётся, я проткну тебя шилом!       Тэхен начинает осознавать, что побеждает сейчас не из-за физического фактора, а именно из-за морального давления, что оказывает на Джихвана своими словами, жестами, действиями последние несколько минут. И это знание переключает в голове мальчика какой-то невидимый тумблер, открывающий где-то глубоко внутри источник огромной неизведанной ранее силы.       — Тогда я спокоен, — Тэхен хватается свободной рукой за сердце в наигранном драматичном жесте, — ведь из-за своей тупости, ты скорее всего проебешь этот момент, — правый уголок губ приподнимается, рождая на свет легкую надменную ухмылку.        Вот только Тэхен не успевает что-либо понять, как его скулу пробивает что-то настолько мощное и твёрдое, что удержать равновесие в сидячем положении абсолютно не выходит. Мальчик стремительно падает на спину, а свеча в ту же секунду вылетает из руки, падая за одну из кроватей.       Еще через миг Тэхен чувствует, как на него наваливаются всем весом и впечатывают в пол очередным оглушающим ударом, за которым сразу же следует ещё один, а потом ещё один, и ещё.       В ушах возобновляется шум, на фоне которого разлетаются крики Чимина, перемешанные с гулом других мальчишеских голосов.       — Мразь! Его нельзя бить, — очередной намеренно громкий выкрик Чимина отражается от стен. — Он может умереть! — мальчик округляет глаза, замирая на месте как вкопаный, ведь Джихван начинает душить Тэхена, параллельно с этим ударяя его затылком об пол.       Чимин не медлит и уже через миг набрасывается на Джихвана со спины, изо всех сил стараясь оттянуть его от Тэхена, но мальчика довольно скоро оттаскивают в сторону все те же джихвановские шестерки, что и в прошлый раз.       В этот самый момент, в комнату залетает мальчишка, которому все это время было положено стоять на стрёме:       — Блять, смотрители! Все по своим комнатам!       В спальне тут же начинается толкучка, так как орава детей мгновенно срывается с мест. Кто-то запрыгивает в свои кровати, кто-то вылазает через окно, чтобы по карнизу вернуться в нужные комнаты. Джихван же, наклоняется к тяжело дышащему Тэхену вплотную, выцеживая в его ухо самую последнюю угрозу:       — Завтра ночью, во время отбоя, я убью твою шавку… Попытаешься влезть, убью и тебя…       Джихван наконец-то слезает с обмякшего тела и срывается на бег прочь из комнаты.       Не проходит и нескольких секунд, как Тэхен ощущает, как чьи-то руки аккуратно приподнимают его за плечи, помогая встать.       Чимин.       — Скорее в кровать, — мальчик затаскивает друга на матрас, кое-как накрывая одеялом сверху. Позже, запрыгивает на своё спальное место, проделывая тоже самое с собой.       В комнате мгновенно гаснет свет и наступает долгожданная тишина — дети ждут традиционной проверки перед отбоем.       — Формально, ты победил, — вкрадчивый шёпот со стороны. — Он нарушил правила, значит твоя победа автоматическая, — Чимин не может оставить все как есть, стараясь хотя бы словесно поддержать Тэхёна.       — Только это никто кроме тебя не подтвердит, — после ударов Джихвана говорить теперь существенно тяжелее.       Чимин не хочет продолжать, но слова сами слетают с губ.       — Что нам теперь делать?       — Я не знаю… — Тэхен прижимает к животу обожженную ладонь, пульсирующую от выразительной дикой боли. — … Но все будет хорошо.

Слайд пятый.

      Суматоха заполоняет стены детского дома с самого утра, заставляя абсолютно каждую частицу в воздухе стремительно вращаться — все потому, что сеульская делегация приехала значительно раньше обговорённого времени, вызывая тем самым сильную панику у малочисленного руководства детского дома.       Несмотря на то, что более трёх дней назад на территории началась глобальная генеральная уборка, в которой, к слову, участвовали абсолютно все дети и представители рабочего персонала, здание все равно не удалось привести в более-менее надлежащий вид, ведь дело не в банальной чистоте, а в тотальной запущенности всего детского дома в целом. Именно поэтому было принято решение закрыть доступ в некоторые, «особо неготовые» части здания, а для министра и его сопровождения подготовить определенный маршрут, показывающий детдом города Тэгу с максимально хорошей стороны. Вот только есть ли она у него?       Слухи, ходящие по поводу личности новоиспечённого министра культуры заставляли управляющую верхушку, во главе с директором, довольно сильно нервничать. Господин Сон за весьма короткое время на своей новой должности уже успел произвести несколько больших проверок, преимущественно в детских театрах и школах искусств, по итогам которых добрая половина руководящих должностей была снята со своих рабочих мест, а некоторые и вовсе, были взяты под следствие из-за подозрений в хищении средств и коррупции.       Именно по этой причине на директоре детдома не было лица всю текущую неделю, ведь осознание того, что и ее незаконные манипуляции с государственным бюджетом могут раскрыться, сильно влияло на всё поведение женщины в целом. Нервозность, отстранённость, невнимательность ко всему происходящему существенно снизили степень контроля над воспитанниками, а задействование смотрителей и других работников в подготовке к приезду делегации и вовсе подарили детям кратковременную свободу действий, по крайней мере это то, что успел заметить Тэхен за одно только утро.       Вот почему мальчик больше не сидит в общей комнате, как было велено всем младшим, а использует полученную возможность незаметно улизнуть.       У Тэхёна две задачи, выполнив которые, его собственный хрупкий мирок продолжит существовать еще какое-то время — какое именно, мальчик не знает, да и не планирует заглядывать так далеко, концентрируя все своё внимание лишь на ближайшей цели.       Первая. Найти хоть какую-нибудь нормальную еду. Не для себя, а для крохотного песика, все это время послушно дожидающегося его возвращения за закрытой стенно́й полостью. Вот почему прямо сейчас мальчик тщательно обыскивает каждую полку в некогда запертых шкафчиках служебного помещения, вскрытого им же самим несколькими минутами ранее.       Тэхен довольно быстро перебирает руками потную сменную одежду одного из смотрителей, небрежно закинутую вглубь полки, в надежде найти свёрток с каким-нибудь недоеденным кимпабом или любым подобным перекусом, но к собственному сожалению не находит ничего даже и близко похожего на еду.       Мальчик переходит к следующему шкафчику, судя по его содержимому принадлежащему кому-то из уборщиков. Череда похожих действий, в результате которых худые пальцы нащупывают твёрдую глянцевую поверхность какого-то массивного предмета, уж очень напоминающего книгу. Тэхен, не скрывая собственного удивления и внезапно проявившегося любопытства, встаёт на носочки, стараясь протянуть руку ещё дальше, только бы вытащить интересующую его вещь на свет.       Понимая, что не достаёт, Тэхен начинает опираться сильнее, теперь уже не только рукой, но и всем телом в целом, отчего ветхая полочка со всем ее содержимым мигом обрушивается вниз.       — Вот же, черт, — Тэхен комментирует собственную неловкость, раздражаясь от столь высокой громкости падения предметов, после чего инстинктивно замирает, стараясь прислушаться к тому, не происходит ли за дверью служебного помещения каких-либо посторонних движений.       Тишина.       Выдохнув с облегчением, мальчик опускается на корточки, начиная стремительно перебирать выпавшие на пол вещи. Откинув в сторону чужой свитер, мятую футболку и протертые шорты, Тэхен с огромным восторгом обнаруживает в последних небольшой крафтовый свёрток, небрежно запиханный в их задний левый карман.       Есть! — раздаётся в голове тут же, как только Тэхен заглядывает внутрь пакета, моментально обнаруживая в нем недоеденный сэндвич с ветчиной.       Настроение по шкале от нуля до десяти мигом достигает уверенной восьмерки, раскатывая приятное удовлетворение по внутренностям, но Тэхен не даёт этому чувству заполнить весь организм, ведь он только лишь на полпути ко всему запланированному на сегодня.       Мальчик убирает пакет с сэндвичем за поясницу, подпирая его тугой резинкой собственных спортивных штанов. Чёртово отсутствие карманов в абсолютно каждом комплекте детдомовской одежды сейчас раздражает как никогда.       Стараясь повесить полку обратно в шкаф, а затем возвратить на нее все упавшие вещи, Тэхен намеренно не поднимает с пола ту самую книгу, обещая положить ее на место сразу же, как только утолит собственное любопытство относительно ее содержания.       Тэхен уверяет и себя, и Чимина, что совершенно не любит читать книги, однако то особое удовольствие, которое мальчик мог позволить себе в своей не самой интересной жизни всегда возникает именно с ними. Тэхена неподдельно зачаровывает то самое состояние, возникающее всякий раз, окажись в его руках книга.       К собственному сожалению, мальчик слишком быстро прочёл то скудное количество книг, что включала в себя одна единственная полка с литературой, располагавшаяся в шкафу общей гостиной на первом этаже. Да и сама книжная подборка оставляла желать лучшего, ведь в ней были как и совершенно идиотские детские сказки-раскраски, так и абсолютно непонятные и крайне неуместные инструкции по ремонту бытовых товаров, очевидно забытые кем-то из рабочих и впоследствии успешно помещённые на книжную полку. Была и жутковатая книга про древнекорейские пытки, по началу вызывавшая внутри мальчика отвращение, но по мере прочтения заинтересовавшая его историей Кореи в целом. Была и та самая книга про замки и их устройства, благодаря которой Тэхен прямо сейчас находится в помещении, недоступном для всех тех, кто не имеет специального ключа.       Тэхен перечитал всё по несколько раз, лишь изредка находя что-то по-настоящему интересное. Именно поэтому, не заглянуть в такую большую и красивую книгу, лежащую в полураскрытом состоянии прямо сейчас на полу было бы кощунством, отчего мальчик опускается на колени возле неё, начиная аккуратно переворачивать страницы от середины к самому началу, лишь ненадолго останавливаясь на немногочисленных черно-белых иллюстрациях.       Тэхену до жути интересно пробегать глазами по мелкому тексту, выцепляя необычные и местами непонятные словесные обороты, пока всё его подсознание так и продолжает вопить о тревоге, подгоняя мальчика поскорее убраться прочь из служебной комнаты.       Так бы и сделал, если можно было бы утащить найденную книгу себе, однако Тэхен понимает, что это невозможно, иначе смотрители совершенно точно обнаружат, что в их помещении кто-то был. По правде говоря, они могут сделать это и по одному только пропавшему сэндвичу, но мальчик уже выстроил в своей голове логичную теорию о том, что свёрток вполне себе мог выпасть из заднего кармана чужих шорт во время ходьбы, а значит его исчезновение не будет таким подозрительным.       Продолжая сражаться с самим с собой, неконтролируемо выбирая «хочу», вместо «надо», Тэхен ещё на некоторое время зависает над книгой, продолжая машинально перелистывать её странички, при этом осознанно сохраняя интригу по поводу ее названия.       Остаётся перелистнуть ещё парочку, чтобы добраться до самого начала, как ручка входной двери внезапно поворачивается и в комнату тут же начинает просачиваться яркий дневной свет. В проёме сразу же появляется высокий темноволосый мужчина в строгом чёрном костюме-тройке, закрывая своей статной фигурой единственно возможный путь отступления для мальчишки.       Ну вот и всё, доигрался.       Тэхен замирает на месте, опасливо ожидая чужой реакции, но человек не спешит что-либо говорить. Он несколько секунд удерживает непроницаемый взгляд на мальчике, сидящем на полу прямо посередине небольшой комнаты-коморки, а затем поднимает взгляд выше, неспешно проходясь им по всему так называемому интерьеру. Тэхен прекрасно осознаёт одно — мужчина понимает, что он не должен здесь быть, ведь помещение совершенно точно не предназначено для детей, о чем свидетельствует обилие развешанной штатной формы работников, шкафчиков для их сменной одежды и обуви, наличие пепельниц и разбросанных сигарет, а также места для хранения рабочих инструментов и прочего «взрослого» оборудования. Тэхен продолжать сидеть на полу и готовиться к самому худшему, однако через секунду напряжённое молчание комнаты прерывает довольно мягкое и спокойное:       — Тоже прячешься?.. — Весьма приятный мужской голос немного стопорит мальчика, — … А я всё испортил? — Тэхен неуверенно мотает головой в знаке «нет», продолжая сверлить своими выразительными карими глазами нежданного гостя.       — Я ускользнул от вашего настойчивого директора под предлогом похода в туалет, — поясняет мужчина, сопровождая фразу легкой улыбкой, — но видимо забрёл не туда. Да и у вас не особо жалуют обозначающие таблички на дверях. Это же точно не туалет?       Тэхен снова отрицательно мотает головой, спустя пару секунд после заданного вопроса, наблюдая за тем, как человек в костюме пересекает порог, прикрывая дверь с внутренней стороны:       — Прости, что нарушаю твоё уединение, но мне просто необходимо сделать перерыв от всей этой суматохи.       Мужчина делает большой выдох, аккуратно поправляя красивый узорчатый галстук в зоне узла, затем совершает пару небольших шагов в сторону мальчика, неспешно приседая на корточки прямо напротив.       — Что читаешь? — Голос человека звучит довольно заинтересованно, но Тэхен снова не может сформулировать ответ. Он лишь переводит взгляд с мужчины к лежащей на полу книге, название которой так и не успел прочитать. — Позволишь?       «Да», обозначенное немым кивком.       Мужчина приподнимает книгу с пола, разворачивая обложкой к себе.       — Ого, — поджимает губы в одобрительном жесте, — неслабое чтиво ты выбрал себе на вечер, — снова улыбается, слегка подкидывая книгу в руках, тем самым намекая на внушительный объём. — Я читал ее, когда мне было около восемнадцати, но, честно говоря, не понял и половины, — забавно округляет глаза, тем самым заставляя уголки губ Тэхена немного дернуться вверх. — Объяснишь мне потом, когда прочитаешь?       — Только если вы оплатите мне билет в Сеул, — мальчик наконец-то прерывает молчание своей саркастичной репликой, заставляя мужчину выронить искренний смешок.       — Так и знал, что ты не немой, — весьма довольно заключает незнакомец. — А то вести разговор одному, знаешь ли, максимально неловко, — мужчина начинает невозмутимо пролистывать книгу, — так чего здесь сидишь? Тоже все достали?       Тэхен в очередной раз медлит с ответом, только на этот раз не из-за смятения, появившегося в результате столь внезапного появления незнакомца на так называемом «месте преступления». Тэхена сбивает с толку совершенно неожиданная и такая нетипичная для взрослого доброжелательность. Пытается вспомнить, когда с ним разговаривали подобным тоном и не может даже зацепиться хоть за что-нибудь похожее. Чужая чуткость выбивает из колеи, заставляя сердце стучать размеренно и спокойно — такое новое и непривычное чувство разливает по венам ранее незнакомую теплоту.       — И да, и нет, — после некоторых размышлений мальчик все же отвечает, пробегая изучающим взглядом по мелким деталям строгого делового костюма, — вы же уже поняли, что я не должен быть здесь.       — Понял, но я так же не должен быть здесь, — мгновенно констатирует мужчина, пересаживаясь с корточек в более удобное сидячее положение. — Давай так: я никому не скажу, что видел тебя, а ты не скажешь, что видел меня, — приподнимает брови, прищуривая глаза в наигранно подозрительном взгляде. — Идёт?       — Вы приехали помогать министру? — Тэхен непроизвольно игнорирует предыдущие реплики мужчины.       — Можно и так сказать…       — Тогда вам нужно быть внизу со всеми, иначе вас накажут, — Тэхен пытливо всматривается в лицо напротив, стараясь уловить чужие эмоции.       — А тебе разве не нужно быть наверху с остальными детьми? — Мужчина парирует замечание мальчика, беззлобно подлавливая своим вопросом. — Всех заперли по комнатам, словно котят в коробке. Ваша главная думает, что подобные уловки не бросаются в глаза, но даже за первые пять минут пребывания здесь, я увидел больше, чем достаточно, чтобы понять, насколько это место отвратительно.       — Всегда может быть хуже, — Тэхен произносит негромко, про себя отмечая, что незнакомец действительно внимателен и умён.       — Кстати, насчёт хуже, — мужчина откладывает книгу в сторону, указывая пальцем на забинтованную ладонь мальчика. — Что с рукой?       Тэхен опускает глаза вниз, непроизвольно улыбнувшись: — Довыпендривался, — отвечает словами Чимина, как нельзя точно охарактеризовавшего полученную травму.       — Тебя за что-то наказали? — Человек в костюме звучит несколько серьезнее.       — Это я себя сам, — поджимает губы, не раскрывая подробностей приобретения ожога.       — А вообще вас наказывают? — Мужчина продолжает задавать вопросы, — насколько сурово?       — Зависит от степени проступка, — размышляет мальчик, — если вести себя тихо и не лезть куда запрещено, то все может обойтись.       — Именно по этой причине ты сейчас сидишь там, где запрещено? — Тэхена снова ловко подлавливают.       — Так нужно… — мальчик смотрит на раскрытые ладони, лежащие на ногах. — Я просто хочу, чтобы все было хорошо, но почему-то этого так сложно достичь…       — Понимаю тебя, — мужчина утвердительно кивает, — порой за это самое «хорошо» нужно неплохо так побороться. Но знаешь, оно стоит того… — хочет обратиться к ребёнку по имени, поздно понимая, что просто напросто не спросил его. Усмехнувшись собственной невнимательности, мужчина незамедлительно исправляется: — Как тебя зовут?       Мальчик возвращает слегка погрустневший взгляд с раненой руки на своего собеседника, негромко заключая:       — Тэхен. Ким Тэхен.       — Приятно с вами познакомиться, господин Ким, — мужчина протягивает свою ладонь для рукопожатия. — Меня зовут господин Сон.       Мальчик вытягивает руку навстречу, сопровождая приветствующий жест уважительным кивком.       — И давно ты здесь, Тэхен? — господин Сон уверенно жмёт руку своего юного собеседника, заглядывая в его большие удивленные глаза.       — Вы про служебную каморку? — понимая слишком поздно, что только что спросил глупость, Тэхен неловко посмеивается.       — Нет же, — мужчина улыбается в ответ ещё шире, отчего в уголках его глаз проявляются небольшие морщинки. — Я про это место вообще.        Тэхен на этот раз долго не думает, отвечая на вопрос так, как есть:       — С самого начала.       — Начала чего?       — Меня.

***

      Время за разговором с господином Соном летит необычайно быстро. Мужчина задаёт мальчику довольно много вопросов, при этом не проявляя со своей стороны какой-либо навязчивости, а скорее наоборот, выражая некую деликатность и чуткость. Каждый ответ Тэхена господин Сон традиционно сопровождает коротким комментарием или же вовсе, небольшой историей из своей жизни, приправляя рассказ какой-нибудь остроумной шуткой в самом конце — мальчик и сам не понимает, в какой именно момент начинает слушать его с открытым ртом.       Наверное впервые в жизни Тэхену так интересно со взрослым человеком, впервые в жизни с ним разговаривают на равных, не принижая и не оскорбляя. Впервые в жизни где-то в груди появляется трепет и разрастающееся с каждой новой минутой согревающее тепло. Впервые в жизни Тэхён чувствует себя в безопасности, без всяких на то причин, лишь просто потому, что внутренний режим «тревоги» переведён в положение «офф» собственным инстинктом самосохранения. Впервые в жизни нечто бессознательное берёт вверх над трезвым рассудком мальчика, вытаскивая вчерашние слова Чимина на самую поверхность.       Нас заберут отсюда — я знаю это наверняка.              Тэхен непроизвольно мотает головой в отрицательном жесте, стараясь прогнать прочь подобные мысли, но они отчаянно заполняют голову, начиная вытеснять все остальное, и мальчик в тот же миг ощущает тотальную беспомощность перед ними.       Внезапный стук в дверь заставляет незаметно вздрогнуть и молниеносно переключить все внимание на ещё одну фигуру, слишком уж быстро возникающую в дверном проёме.       — Ах, вот ты где! — нежный и необычайно приятный женский голос разливается своим удивительным тембром, заполняя собой все пространство комнаты. — Мой дорогой господин Сон, у меня уже не хватает сил удерживать на себе чужое внимание, — в голосе проскальзывают лёгкие досадные нотки, — все ждут тебя.       Из-за того, что вместе с открытой дверью в комнату проникает чересчур сильный поток яркого солнечного света, женскую фигуру удаётся разглядеть не сразу. Но когда глаза мальчика все-таки привыкают к световым изменениям, перед его взором предстаёт молодая женщина, и Тэхен готов поклясться, что никого красивее в жизни он не видел. Длинные чёрные как смоль волосы завиваются до самой поясницы, а на контрасте с ними ее цветастое платье и вовсе выглядит каким-то сказочным и совершенно неземным.       — Дорогая, познакомься, это Тэхен, — мужчина учтивым жестом руки показывает на мальчика, после чего приподнимается на ноги, занимая место рядом с женщиной. — Тэхен, это моя жена, госпожа Сон.       Женщина устремляет свой любопытный немного озорной взгляд на мальчика, и, задержавшись на его лице чуть больше положенного, расплывается в самой прекрасной и удивительной улыбке, от которой у Тэхёна сердце замирает. Сам не контролируя того, мальчик тоже поднимается на ноги, после чего машинально наклоняет корпус в глубоком уважительном поклоне: — Здравствуйте.       Удивительные. Именно это определение высвечивается у мальчика перед глазами. Эти люди какие-то удивительные и совершенно нереальные. Они ведь не делают чего-то сверхъестественного, но почему-то от одного только их присутствия, Тэхену будто бы наконец-то удаётся схватиться за то самое вечно ускользающее «хорошо», и подобный эффект невозможно объяснить.       Зависнув в позе поклона на какое-то время, Тэхен снова невольно вздрагивает от аккуратного и едва уловимого касания чьей-то руки о его волосы, из-за которого по шее, а затем и позвонку вместе со всей спиной разливается волна мурашек.       — Очень приятно, Тэхен, — женщина проводит по его темным слегка вьющимся волосам рукой, наклоняясь к мальчику чуть ближе, — надеюсь, мой муж не замучал тебя своими расспросами, — широко улыбается, показывая очаровательные ямочки на своих щеках, тем самым заставляя мальчишеские щёки вмиг налиться краской.       После этих слов, госпожа Сон сразу же отходит назад, прекращая нарушать личное пространство мальчика, и Тэхен прекрасно понимает, что его внезапное смущение не осталось незамеченным. Он наконец выпрямляется, продолжая смотреть на семейную пару, как на что-то завораживающее и крайне притягательное.       Красивые, гармоничные, элегантные.       Мальчик ещё раз пробегает взглядом по чёрному классическому костюму господина Сона, отмечая про себя, что хотел бы носить что-то подобное в будущем. Если оно, конечно, у него будет. Тэхен не сразу осекается, понимая, что пара взрослых глаз также смотрит в ответ похожим изучающим взглядом. Возникает небольшая молчаливая пауза, секунд на десять, которую нарушает приятный тембр госпожи Сон:       — Тэхен, ты же не останешься тут сидеть? Пойдём с нами, — она протягивает руку прямо навстречу, ожидая, что тот возьмётся за неё, но во взгляде мальчика что-то внезапно перещелкивает, из-за чего блеск в его карих глазах вмиг исчезает.       — Мы сейчас подойдём, — господин Сон, заметивший столь явное изменение в Тэхене, обращается к жене, встречаясь с пониманием в ее глазах.       — Буду вас очень ждать, — женщина снова одаривает мальчика лучезарной улыбкой, после чего выходит из служебного помещения.       — Своих не сдаём, можешь не переживать, — господин Сон подходит к мальчику вплотную, забавно взлохмачивая его отросшие темные волосы прямо противоположно предыдущим действиям своей жены. — Бери книгу и пойдём отсюда. Тут так пахнет ветчиной, что я теперь есть хочу.       Тэхен опускает взгляд на книгу, не в силах сдержать очередной порыв честности:              — Она не моя, — разочарованно констатирует мальчик, — к сожалению.       Господин Сон внимательно рассматривает Тэхена, после чего снова присаживается на корточки рядом, так, чтобы их лица оказались на одном уровне.       — Тэхен, я могу сделать тебе подарок? — Господин Сон заглядывает прямо в глаза. — Совершенно новый экземпляр этого восьмистастраничного мучения, — роняет ироничный смешок.       — За что?       — Что за что?       — За что подарок?       — Почему подарок должен быть за что-то? Я хочу подарить тебе ее просто так, — констатирует мужчина, по-доброму хмуря свои брови.       Слишком много добра. Слишком много внимания. Слишком много чуткости. Тэхен не готов к этому. Категорически не готов.       — В жизни ничего не бывает просто так.       — Сильная фраза, — господин Сон поджимает губы, — особенно когда ее говорит ребёнок.       — Давай кинем монетку, — господин Сон достаёт из кармана брюк красивый серебряный предмет. — Выиграешь, подарю тебе книгу, проиграешь — угостишь меня тостом с ветчиной, который, судя по запаху, прямо сейчас лежит в одном из твоих карманов.       — Не совсем в них, — Тэхен ёрничает, но только чуть-чуть.       — Не нужно подробностей, — Господин Сон слегка поматывает головой, — чур, я — орёл, — зажмуривает один глаз и высовывает язык в игривом жесте.       — Решка, — Тэхен смотрит на блестящую монетку, которую мужчина довольно резко подкидывает вверх.       Монетка подлетает, вращаясь в воздухе меньше секунды и уже через мгновение падает прямо в ладонь правой руки. Господин Сон перекладывает ее на тыльную сторону левой, демонстрируя результат мальчику.       — Ты выиграл, — несильно похлопывает Тэхена по плечу, а затем вкладывает серебристую монетку в его ладонь, — а теперь пойдём отсюда. Думаю, что тебе стоит на время вернуться в свою комнату, а я пойду пообщаюсь с вашим директором.       — Насчёт чего?       — Насчёт тебя.       Больное сердце отбивает следующий удар прямо в виски. Волнительный спазм пролетает волной по желудку, проявляя в организме какое-то невероятное трепещущее чувство.             Нас заберут отсюда — я знаю это наверняка.              Тэхен не может описать все то, что прямо сейчас происходит с ним, но если бы нужно было бы подобрать хотя бы одно единственное слово для всех тех чувств, что прямо сейчас рождаются внутри, он бы точно ответил, что это надежда.

***

      Особая волшебная аура, исходящая от господина Сона и его жены своим волшебным искрящимся шлейфом держит мальчика в неожиданном, но на удивление приятном замешательстве ещё какое-то время. Требуется несколько минут, чтобы Тэхен смог хотя бы немного притупить в себе это неимоверно тёплое трепещущее чувство — только сам себе обещает, что это лишь на пару минут, по истечению которых он обязательно вернётся к смакованию таких необычных и неизведанных ранее чувств.       Поразительно, как отчётливо и ярко Тэхен начинает ощущать в собственном теле прилив небывалого энтузиазма — неуемного, чрезмерного, безудержного. Запредельное ощущение, вырастающее в самом нутре подобно стремительно катящемуся снежному кому, только ком этот создан не раздавить его, а уверенно вытолкнуть к возможной другой жизни. Новой, неизвестной, человеческой…       Мальчик в собственных жилах ощущает надежду — пускай говорят, что ее нельзя потрогать, Тэхен прямо сейчас трогает — такую чистую, концентрированную, настоящую, вжимая ногти в собственные ладони, что есть сил. Не верит и верит, одновременно. А ещё поражается тому, что стоит только впустить подобную искренность в своё больное сердце, только что приобретённая надежда тотчас же начинает обволакивать собой каждый внутренний орган, подобно благодатному летнему ливню. Изумительное чувство. Тэхен его боится и не боится, одновременно.       Пользуясь тем, что директор находится в приемном зале вместе с господином Соном и его женой, а большинство смотрителей сконцентрированы в зоне игрового зала, мальчик решается на то, что запланировал изначально. Только теперь распирающее светлое чувство сопровождает каждый его шаг и каждое действие, заверяя, что с этого дня, с этой минуты все наконец-то будет хорошо. И не только у Тэхёна, это мальчик сам себе обещает, обещает, что поделится своей надеждой, что в данный момент переполняет его, в изобилии вытекая наружу, с друзьями. С Чимином. Половину этих чувств для него отрежет. С маленьким пёсиком, которому обязательно даст имя — уже сегодня это сделает.       Время переходить ко второй запланированной цели, именно поэтому пальцы обеих рук Тэхена необычайно ловко просовывают кончики обеих серёжек Сульхен прямо в замочную скважину. Несколько манипуляций, характерный щелчок открывающегося замка, искренняя довольная улыбка на губах и фигура мальчика, резво прошмыгивающая в медицинский кабинет, мгновенно закрывая за собой дверь.       Тэхен не спал всю ночь, так как продумывал любые возможные и даже невозможные варианты защиты от Джихвана, понимая, что одной только хитростью эту сволочь не одолеть. Нужно какое-нибудь оружие, в идеале маленькое, компактное, незаметное, но вместе с тем опасное, способное нанести врагу ущерб, повредить, напугать. Есть, конечно, «небольшая» сложность — в этом чертовом детдоме даже вилку порой не достать, не то, что нож или что-то подобное. Тэхен знает, что у Джихвана есть шило, полученное в подарок от одного из старших парней, когда тот покидал детский дом в связи с совершеннолетием, и эта информация давила на мальчика всю ночь, пока озарение не настигло его перед самым рассветом, успев до момента, когда глаза были готовы вот-вот закрыться от безмерной усталости.       Лезвия бритвы. Тэхен давным-давно совершенно случайно наткнулся на их запакованные пластины в самом углу туалетного шкафчика медицинского кабинета, когда один из новоиспечённых врачей — тогда это был довольно рассеянный и неуклюжий мужчина преклонных лет с пышной седой бородой — проводил с мальчиком традиционный осмотр. Маленький Тэхен не придал значения обнаруженному предмету тогда, что вызывает неподдельное раздражение по поводу самого себя у более взрослого Тэхена сейчас.       Если он все правильно подметил, то лезвия должны лежать где-то в верхних ящиках специального белого шкафа, там, куда обычно скидывали хлам предыдущих работников, ибо выбрасывать хоть что-либо не до конца использованное считалось в здешних стенах недопустимым расточительством.       Каждый новоиспеченный врач постоянно делает в кабинете перестановку под себя, что изрядно выбешивает, особенно сейчас, когда у Тэхёна слишком ограниченное время на поиск.       Мальчик ощущает необъяснимое чувство вины, за то, что не выполняет просьбу доброго господина Сона о том, чтобы вернуться обратно в комнату. Чувствует некое предательство со своей стороны и ничего не может с этим поделать. Снова. Тэхен настраивает себя на то, чтобы найти бритвенные лезвия как можно скорее, а затем незамедлительно вернуться в общую комнату, куда должен будет подойти и господин Сон сразу после разговора с директором.       И вот опять, в голову пробивается очередная наивная фантазия, которую мальчик изо всех сил блокировал последние пару минут. Не хочет выпускать ее, боится выпускать ее, ведь знает же, что отчаянно захочет, чтобы она воплотилась в жизнь сразу же, как только воображение закончит оформлять невозможные фантазийные образы.       В этой фантазии Тэхен наконец-то выходит за порог детского дома города Тэгу, крепко держась обеими руками за доброго господина Сона и прекрасную госпожу Сон. Маленький пёсик бежит рядом, резво виляя хвостиком и сопровождая столь долгожданный торжественный уход своим звонким лаем. Тэхен оборачивается, наблюдая в конце пустого коридора улыбающегося Чимина. Лучший друг машет рукой вслед, не сводя своего искреннего счастливого взгляда. Через месяц Чимина тоже заберут, а после они снова встретятся, но уже не под давящим потрескавшимся потолком детдома. Над ними будет ясное чистое небо и, хоть Тэхен ненавидит солнце, в самый первый день настоящей новой жизни, он бы очень хотел, чтобы оно выглянуло.       Сам не знает почему, но верит. Верит в то, что так и будет. Впервые в жизни позволяет себе верить — искренне, неподдельно и при этом нетерпеливо.       Тэхен сильно потряхивает головой, чтобы возвратить себя в реальность. Надо действовать. Руки сами тянутся к врачебному стулу, подставляя его прямо к дверям нужного шкафа. Секунда, и мальчик аккуратно становится на мягкое сиденье ногами, стараясь вытянуть руки вверх как можно сильнее.       Ну же, Тэхен, учись на своих ошибках. И желательно быстро.       Мальчик приподнимается на носочках, отчаянно пытаясь нащупать ту коробку, в которой по его предположению и должны были оказаться новые упаковки с лезвиями. Вытягивается что есть сил, обнаруживая, что едва достаёт до коробки подушечками пальцев. Даже и не думает сдаться, вспоминая свой более ранний опыт, Тэхен подпрыгивает, хлёсткими движением руки сбивая необходимый предмет. Коробка падает на пол, а всё ее содержимое, среди которого мальчик выцепляет то, что искал, рассыпается по кафельной плитке.       Ну-у-у, по крайней мере полка на месте, — сам себя подкалывает.       Эйфория продолжает гореть внутри роскошным красноватым пламенем, даже не думая гаснуть — поэтому Тэхен, не медля ни секунды, спрыгивает со стула и начинает собирать выпавшие предметы обратно, предварительно отложив в сторону бритвенные лезвия. Делает это настолько быстро, насколько это вообще возможно, вплоть до момента, пока чьи-то шаги не начинают раздаваться с обратной стороны.       Тэхену в этот момент кажется, что у него лёгкие отнимаются, а один из жизненно важных органов кубарём летит в самый низ желудка. Лишь стабильно работающий холодный рассудок не позволяет мальчику запаниковать, подмечая один простой факт — чужие шаги слишком уж лёгкие для взрослого, можно даже сказать, что какие-то невесомые. Тэхен мог бы подумать, что это кто-то из детей какими-то удивительным образом сбежал из-под охраняемой территории, да только аккуратные постукивания каблучка по старому приютовскому паркету тут же аннулируют это предположение.       Мальчик так и замирает, продолжая сидеть на корточках с упаковками каких-то ватных палочек и антисептических салфеток в руках. Ухо так и продолжает прислушиваться, информируя Тэхена о том, что шаги прекращаются в нескольких метрах от двери.       Буквально секунд десять ничего не происходит — как в коридоре, так и в медицинском кабинете, но затем, короткий негромкий стук все же прерывает тишину. Ещё одна секунда, и вкрадчивые звуки нескольких фортепианных клавиш едва заметно наполняют пространство.       Тэхен хмурит брови в легком недоумении — старое чёрное пианино, стоящее в самом углу коридора. Даже не может припомнить, открывал ли его хоть когда-нибудь. Инструмент являлся таким, своего рода, показательным элементом при подобных приездах кого-либо из «важных гостей», а-ля, «наши дети здесь и музыкой занимаются — просто рай на земле, а не детдом». Сейчас же мальчик опытным путём узнаёт, что оно вовсе не сломано, как убеждали некоторых особенно любопытных детей особенно раздражительные смотрители.       Звуки продолжают доноситься из коридора, на этот раз чуть более выразительно, заставляя Тэхёна непроизвольно ускориться в собственных действиях — мало ли что. Кто-то из санитаров вполне может услышать нарушителя дисциплины и оказаться здесь в считанные минуты. Мальчик запрыгивает обратно на стул и одним ловким движением закидывает коробку на необходимую полку с первого раза. Ровно в этот самый момент, из-за стены начинает раздаваться какая-то неизвестная, но при этом завораживающая своей красотой мелодия, заставляющая мальчика уже второй раз за минуту замереть на месте.       Вслушивается внимательно, невольно подмечая про себя то, что играющий за стеной, должно быть, убил кучу часов на то, чтобы научиться такое вытворять. Лёгкий радостный мотив, льётся из инструмента, подобно прохладному горному ручейку, струящемуся между неровных глиняных ландшафтов в ясный солнечный день. Тэхен сам не понимает как, но от услышанного тут же начинает рисовать в голове подобный пейзаж, поражаясь собственной неожиданно точной фантазии. Удивительно, насколько верно звучащая музыка отражает всё то, что мальчик испытывает на душе несколько последних минут — и если бы «беспородный» Тэхен был рыцарем, и ему непременно нужно было бы выбрать гимн для своего рыцарского ордена, в ту же секунду приказал бы назначить именно эту мелодию.       Мальчик сам не замечает, как ноги спускают его со стула и неспешно подводят к двери. Сам не замечает, как правая рука ложится на скрипящую ручку, стараясь в порыве столь внезапного любопытства повернуть её. И Тэхен повернул бы, напрочь забыв об отброшенных бритвенных лезвиях, да только тот играющий неожиданно ошибается, задевая какие-то ненужные клавиши, отчего Тэхен рефлекторно морщится, а затем и вовсе останавливаясь.       Такой перерыв слегка отрезвляет, напоминая истинную причину своего рискованного нахождения в медпункте. Тэхен аккуратно хватает отложенную бритву, предварительно заворачивая ее в клочок бумаги, что вырвал из какой-то общей тетради здесь же в кабинете. Так как всем детдомовцам обязательно зашивали карманы на одежде, дабы избежать краж и хранения чего-то подобного, а обувь в виде резиновых тапочек без пятки тоже была так себе «хранилищем», Тэхен все же решает воспользоваться способом, о котором прочитал пару дней назад, все в той же «книге про замки».       Мальчика особенно зацепил один из последних абзацев довольно проходящей главы, в которой было небольшое упоминание о замочных механизмах, характерных для тюремных камер. Автор книги лишь вскользь упомянул о том, что некоторые заключённые могут прятать под язык всякую жизненно необходимую мелочь, которой могут являться как элементы отмычек, так и колюще-режущие предметы, к коим относятся те самые бритвенные лезвия.       Не желая медлить, Тэхен распаковывает одну пластину, с осторожностью обнажая острый металлический предмет в своей руке. Смотрит на него буквально пару секунд, проходясь взглядом по множеству опасных углов и краев, после чего хладнокровно засовывает бритву в рот, аккуратно располагая лезвие прямо под языком. Мальчик даёт себе некоторое время на то, чтобы привыкнуть к ощущениям, да и в целом осознать, что никакого существенного дискомфорта не чувствуется.       Тэхен снова подходит к двери вплотную, внимательно вслушиваясь в то, что происходит с обратной стороны, с облегчением отмечая, что снаружи нет ничего, кроме тишины. Тэхен выжидает какое-то время, прежде чем наконец-то повернуть ручку, приоткрыть дверь и выскочить в безлюдный коридор, поспешно запирая замок все тем же самодельным «ключом». Выходит не очень, так как крючок одной из серёжек изрядно согнулся и уже потерял былую твердость, из-за чего Тэхену требуется дополнительное время, чтобы выгнуть его в нужную сторону. Мальчик наклоняется к замочной скважине так, чтобы собственными глазами проконтролировать движение испорченной «отмычки» в нужную сторону. Несколько уверенных действий, долгожданный резкий щелчок, сигнализирующий о том, что медкабинет снова заперт, и приятное облегчение, растекающееся по телу в ту же секунду.       Тэхен молниеносно вытаскивает сережки из замочной скважины, убирает их за пояс и необычайно быстро разворачивается, в тот же миг врезаясь своими удивленными от неожиданности глазами в небольшое фарфоровое лицо маленькой девочки, стоящей от него в нескольких метрах.       Кажется, что в сегодняшнем дне зациклилась какая-то издевательская петля повторяющихся действий, из-за которой Тэхен в очередной раз замирает на месте, подобно каменной статуе. Только теперь, мальчик подмечает, что девочка напротив делает ровно тоже самое.       Невольно рассматривает ее, не позволяя себе даже моргнуть. Пронизывает ее светлое личико своими темно-карими глазами, не имея ни малейшего понятия, что именно происходит с ним с каждой последующей секундой беспрерывного зрительного контакта.       Подобно сладкому густому меду, неведомое чувство начинает медленно и тягуче обволакивать сердце, вынуждая мальчика будто бы врасти в пол, лишь бы только это ощущение не прекращалось. От него приятно, от него тепло, от него нежно и трепетно, светло и ясно, безопасно и надежно, и ещё столько всего, что Тэхен не в силах описать.       В какой момент мальчик впервые понимает, что ему нравится девочка? В какой момент мальчишечье сердце отзывается на один только девичий образ, тщательно запоминая его и автоматически помещая в только что созданную собственным воображением папку с названием «самая красивая девочка на земле»?       На земле? Вот тут скорее всего ошибся, потому что на его земле таких нет. Ни разу не видел, хотя внимательно смотрел.       Девочка определённо не с его земли и даже не из его вселенной — и чем дольше Тэхен разглядывает её, тем сильнее в этом убеждается.       Небольшое овальное личико, светящееся от солнечных лучей, падающих на бледноватую кожу прямо из окна. Довольно большие выразительные глаза светло-коричневого цвета, аккуратный маленький нос и пухлые слегка обветрившиеся губки — всё это будто бы позаимствованно у сказочной фарфоровой куколки, изображение которой Тэхен видел в одной из прочитанных книг. Мальчик переводит взор на густую копну длинных вьющихся волос совершенно неземного золотистого оттенка, от красоты которых его глаза начинает неконтролируемо щипать. И, наконец, кипельно-белое шелковое платье с кружевными оборками и миниатюрными рукавами-фонариками идеально дополняет столь волшебный чистый образ.              Переполняющие эмоции, которые Тэхен с переменным успехом подавлял несколько дней, начиная с момента своего возвращения в детский дом, наконец-то подступают к краю горла. Волнение прошибает организм, заставляя холодный рассудок отключиться, а рот наконец-то говорить — и обессилившему Тэхену остаётся только подчиняться.       —Ты… — Ангел?..       Глазам своим поверить не может, как такая искренняя и, быть может, слегка откровенная фраза вмиг окрашивает чужие фарфоровые щёки в изумительный нежно-розовый цвет. Тэхен засматривается на них, да так, что уже через считанные секунды его собственное лицо охватывает похожий согревающий румянец.       Тэхен продолжает стоять в ожидании ответа на вопрос, напрочь игнорируя внезапную острую боль прямо под языком. Не-е-ет, сейчас подобная мелочь не в силах забрать его внимание себе. Прямо сейчас мальчик счастлив, да так, что вся жизнь делится на «до» и «после», и причиной всему служит несколько составляющих, начиная от знакомства с госпожой и господином Сон и заканчивая лицезрением этой невозможно прекрасной девочки. Поэтому начинающаяся пульсация внутри ротовой полости из-за собственного языка, по какой-то причине решившего в кое-то веки развязаться, лишь незначительная ложка дёгтя в бочке мёда.       А что в ответ?.. Лишь ее смущение, непонимание, робость и, быть может, даже самый настоящий испуг.       Словно куколка, будто ненастоящая, никак не сочетающаяся своим безупречным видом с этим уродливым грязно-серым фоном старых обшарпанных стен. Девочка округляет глазки, стремительно пробегая застенчивым взглядом по его лицу, но уже буквально через секунду отводит взволнованный взор в сторону — и Тэхен сразу же подмечает, что ее щёчки розовеют ещё сильнее.       — Я-я… — волнуется, пугается, тяжело дышит, — я-я-я, — теребит фарфоровыми пальчиками изумительное кружево на своём кипельно-белом шелковом платье.       — Я… — Сон Сииль.       …       Ну конечно, дурак… — Тэхен сглатывает вязкую густоватую жидкость, изрядно скопившуюся во рту, — …Как ты сразу не заметил.       Вот отчего маленький ангел кажется настолько знакомым. Дочка Сонов.       Сон Сииль… Смакует имя про себя, признавая, что оно не менее прекрасно, чем его обладательница.       Черт, только не сейчас…       Воображение мальчика снова выходит из-под контроля, начиная чрезмерно быстро рождать новые неуёмные фантазии. В них Тэхен живет с девочкой под одной крышей, ходит вместе с ней в одну и ту же школу, завтракает, обедает и ужинает за одним столом, гуляет с ней в парке, выгуливая своего их песика. Но прежде всего, Тэхен защищает маленького ангела от любых возможных жизненных опасностей, будь-то школьные обидчики или злые и несправедливые учителя, что угодно, Тэхен убережёт ее от всего.       Взамен, мальчик хочет совсем немного: если эта девочка — самый настоящий ангел, то, быть может, он смог бы попросить ее о том, чтобы она тоже оберегала его одним лишь своим присутствием.       От подобных образов, у Тэхёна немного кружится голова и сбивается дыхание, оттого мальчик начинает сомневаться в собственной вменяемости.       Хочет убедиться — реальна ли вообще эта девочка или это его фантазия настолько дорвалась до визуализации чего-то столь невозможного для этого места, что окончательно вышла из-под контроля.       Тэхен делает шаг вперёд — просто и уверенно, не отдавая ни малейшего отчета самому себе в собственных действиях. На такой искренний порыв мгновенно реагируют — девочка округляет глазки и незамедлительно отшагивает назад.       — Не бойся, — слова снова срываются с губ, заставляя бритвенное лезвие, находящееся прямо под языком, повторно сместиться, на этот раз вызывая более очевидную острую боль.       Ротовую полость Тэхена заполняет всё та же обильно выделяющаяся жидкость, обладающая лёгким металлическим привкусом, но мальчик так и продолжает сглатывать «слюну», игнорируя то, что она мешает свободно говорить.       — Я тебя не обижу, — делает свои шаги шире, тем самым все-таки сокращая расстояние, — я просто хочу…        Тэхен сейчас гораздо ближе, оттого впивается в испуганный взгляд девочки более пристально, невольно цепляясь за небольшое мутно-голубое пятнышко на ее правом глазу, из-за которого сам глазик и вовсе кажется двухцветным. Поражаясь, что не заметил это сразу, мальчик рефлекторно сужает глаза, изучая очередную уникальную черту Ангела, пока девочка так и продолжает смотреть на него, замерев на месте, как вкопанная.       Не в силах побороть очередной порыв нахлынувших чувств, Тэхен совершает один большой шаг прямо к Сииль, становясь к ней вплотную. Девочка рефлекторно отступает назад, вмиг ощущая, как нога бьется пяткой о фортепиано, стоящее сзади и блокирующее собой дальнейший путь к отступлению. Испуг на фарфоровом лице готовится стать ещё заметней, но губы мальчика в ту же секунду аккуратно и едва ощутимо касаются ее рта.       Да. Она действительно настоящая…       Тэхен знает, что подобным жестом взрослые показывают друг другу свою симпатию, оттого очень сильно захотелось вытворить что-то подобное и с Ангелом. Зато теперь точно понимает, что она действительно реальна, как и он сам.       По-детски чистое и такое невесомое прикосновение губ друг к другу длится около десяти секунд, после чего девочка все же отталкивает мальчика от себя и молниеносно отпрыгивает в сторону.       Тэхен собирается сказать ей что-то успокаивающее, тёплое, приятное, чтобы только унять волнение, но вместо слов, к собственному ужасу, изо рта брызгает жидкость.       Что за?..       Начинает понимать, что натворил слишком поздно. Сердце уже начало биться в новом ускоренном темпе, заставляя дыхательные органы хватать кислород более жадно и обрывисто. Тэхен делает чересчур резкий вдох, отчего мгновенно закашливается, едва успевая прикрыть рот руками.       Проклятая бритва успела поменять своё местоположение очень много раз и прямо сейчас впилась своим лезвием в самое основание языка, подло застревая в ротовой полости. Тэхен продолжает кашлять прямо в раскрытые ладони, с ужасом осознавая, как быстро его руки пачкаются в собственной крови.       Один быстрый взгляд на девочку, после которого в грудной клетке начинается настолько невыносимая тягучая боль, что кажется, будто из глаз вот-вот полетят искры.       Сииль не просто боится, она в ужасе.       — Не пугайся, маленькая… — Тэхен с трудом выговаривает слова. — Я н-н-не… Н-не обижу, — вытягивает в сторону девочки окровавленную руку, не сразу понимая, какой деструктивный эффект вызовет этот жест уже через мгновение.              Чужие губы в ту же секунду начинают дрожать, стараясь удержать поток подступающих слез. Девочка делает ещё несколько шагов назад, вжимаясь в стену коридора всей спиной, не в силах сорваться на бег куда-то прочь.       — Мама! — внезапный звонкий крик разлетается по коридору, заставляя Тэхена пропустить удар сердца.       Не верю, всё не может быть так…       — Мама! Папа! — девочка зовёт родителей ещё громче, не в состоянии унять собственный страх перед тем, что происходит у неё на глазах. — Помогите!       Тэхен выплёвывает окровавленную бритву на пол, и вместе с ней на темно-серый паркет в обильном количестве падают ярко-красные капли его собственной крови. Мальчик понимает, что в ней уже успел испачкаться его рот, подбородок, шея, руки, даже футболка и обувь — и все бы ничего, если бы к этому зрелищу не была бы прикована пара пронзительных плачущих глаз. Тэхен возвращает взгляд к девочке, но та уже готовится разразиться очередным более громким криком.       — П-п-подожди, н-н-не надо… — мальчик в который раз сокращает расстояние между собой и Сииль, одной рукой хватая за предплечье, а другой зажимая ее рот. Несильно, старается расчитывать силу так, чтобы не причинить боль, но не знает, получается ли.       — Н-н-не кричи, пожалуйста, — игнорирует пульсирующие раны во рту, — умоляю тебя.       Тэхен слишком поздно понимает, что теперь в крови не только он сам, но ещё и белоснежное шелковое платьишко Сииль. Убирает руку с предплечья — алый цвет окрасил светлую кожу и там, забирает ладонь с чужого рта — в крови губы девочки, нос, подбородок и даже часть щеки.       Это конец.                    — Отойди от нее! Быстро! — не крик, а настоящий рёв одного из смотрителей разносится по всему коридору, и уже через мгновение Тэхена за шкирку оттаскивают от девочки, волоча по полу ещё несколько метров.       Коридорный пролёт начинает заполнять гул чужих голосов, среди которых Тэхен различает директора, нескольких смотрителей, и даже саму госпожу Сон, которая уже через секунды подбегает к рыдающей Сииль. Женщина тут же садится перед девочкой на колени и сразу же заключает дочь в крепкие успокаивающие объятия, да только детскую истерику все равно не удаётся унять.       — Что случилось, родная? Кто напугал? — Госпожа Сон видит кровавые следы на девочке, тут же переводя изумленные глаза прямо на Тэхена, оттащенного самым грозным смотрителем куда-то в угол коридора.       Сииль утыкается матери в шею, не утихая в своей истерике ни на секунду. Девочка неспешно вытягивает руку в сторону мальчика, указывая на него пальцем, и этого более чем достаточно, чтобы уничтожить всё то, что Тэхен пытался бережно сохранить на протяжении этого бесконечно трагичного дня.       — Господин Министр, госпожа Сон — голос директрисы впервые дрожит, — у меня просто нет слов… Я-я-я даже не знаю, как это произошло, такого никогда не…       Господин Министр? Что?..       Мальчику кажется, что его собственный крохотный мир летит в бездонную пропасть, набирая какую-то немыслимую скорость с каждой новой секундой.       — Я ничего не сделал! — Тэхен сдирает собственную глотку столь внезапным и яростным криком, отчего кровь новой порцией выстреливает из его рта. — Я клянусь, я ничего ей не сделал! Я клянусь! — Мальчик врезается своими глубокими темно-карими глазами прямо в господина Сона, все это время стоящего в немом шоке.       Заберите меня отсюда. Взгляд мальчика пронизывает мужчину своей искренностью и всей скоплённой надеждой, но ответом на все это служит абсолютно категоричное и такое необратимо трагичное «нет».       И все. Так просто. Надежда умирает, не успевая толком начать полноценно жить.       Занимательно. Мы не чувствуем есть ли у нас тот или иной орган до той поры, пока его не пронзит дикая невыносимая боль. И сейчас Тэхен наверняка знает, что у него есть сердце.       — В карцер его, — директор выплёвывает слова в ту же секунду, как только семейство Сон и несколько людей из их делегации уводят девочку прочь из коридора.       Женщина осматривает испачканного в собственной крови мальчика: его глубокие темные круги под глазами, кожу, которая некогда была смуглой, но сейчас изменила цвет, приобретая неприятный зеленовато-землянистый оттенок, ну и, конечно же, его рот, из которого до сих пор вытекает алая жидкость.        — Три недели, минимум.       Мимо Тэхена сейчас вся жизнь проносится. Ему нельзя сегодня в карцер, никак нельзя, в любой другой день — да, на любой другой срок — согласен, но только не сегодня.       — И приставить к нему дежурного врача, — все тем же металлическим тоном, — ещё смертей мне сегодня не хватало.       «Завтра ночью, во время отбоя, я убью твою шавку…»              — Нет! НЕТ! — Тэхен снова давится кровью, пока два крупных смотрителя обступают его с обеих сторон, подхватывая под локти. — Я прошу! П-п-пожалуйста, только н-н-не сегодня, — искромсанный язык с трудом выговаривает слова, пока мальчик провожает взглядом удаляющуюся фигуру директора, — накажите завтра и сильнее, н-н-но т-т-только не с-с-сегодня…       Женщина окончательно скрывается за поворотом уже через несколько секунд, после чего Тэхена тут же уволакивают по направлению к изоляционному сектору для провинившихся.

***

      Тэхен просуществует в карцере ровно три недели — три самые трагичные и мучительные недели своей жизни, в течении которых разум мальчика пройдёт все существующие круги ада, слепо предполагая, что же сейчас происходит за пределами его запертой «клетки».        Когда наказание подойдёт к концу спустя двадцать один день, Тэхен сорвётся на самый быстрый в своей жизни бег сразу же, дабы скорее проверить тайник со щенком. К собственному ожидаемому ужасу мальчик обнаружит, что в стенном проёме пусто. Ни импровизированного картонного домика, ни пса, ни каких-либо следов его прибывания там.       Тэхен снова почувствует сердце.       Мальчик бросится искать Чимина в спальной комнате, но не найдёт в ней ничего кроме пустой застеленной кровати. Ни вещей друга в их общей тумбочке, ни его одежды или обуви. Абсолютно ничего.       Тэхен, балансирующий на грани шока и пронзительной истерики, проведёт весь день в поисках ответов на свои вопросы, но так их и не получит.       Зато, получит ощущение, будто его сердце разрывают пополам.       Из рассказов знакомых мальчишек выяснится лишь то, что в тот самый вечер, когда Тэхен «напал» на дочку министра, у Джихвана с Чимином произошла очередная стычка. Ребята вскользь упомянут, что Пак пытался закрыть Джихвану путь, не позволяя пройти туда, куда тот отчаянно рвался, в результате чего старший рассвирепел сильнее, чем когда-либо. Между ним и Чимином завязалась довольно яростная и жестокая драка, в результате которой оба мальчика выпали с лестничного пролёта второго этажа прямо на бетонный пол первого и…       …Оба разбились.       …       Это будет самый последний раз, когда Тэхен почувствует сердце, потому что после осознания всего произошедшего, оно лопнет, оставив после себя лишь уродливые кровяные ошмётки.       Голова Тэхена будет разрываться от мыслей ещё очень-очень долго, а сердце… Его больше нет. Если все три недели в карцере оно всего лишь зверски болело, то теперь на его месте появится лишь гигантская зияющая дыра, возникшая после того, как жизненно важный орган подло выдрали из организма, а потом подорвали невидимым динамитом.       Тэхен знает, что сам виноват. Только он и никто другой. Знает, что он один должен и будет нести ответственность за произошедшую трагедию, да только воображение стремительно разрисовывает образ самой красивой золотоволосой девочки, что хладнокровно и безжалостно вынесла свой приговор.       Она же совсем маленькая.       — Знаю.       Ты напугал ее.       — Знаю.       Она пыталась защититься от тебя.       — Знаю.       Тэхен знает, но не может ничего поделать, ведь дымящаяся будто бы от пулеметных выстрелов рана в груди болит сильнее от одного только представления неземного образа дочки Сонов.       Так должно было произойти, ведь он сам позволил себе мечтать, а самое главное искренне верить в мечту. Он сам нащупал внутри собственной души усердно запрятанную надежду и собственноручно вытащил ее наружу, позволяя той затмить холодный разум и ослепить ясный взор.       Ненависть к себе будет отравлять каждую клеточку его тела до тех пор, пока все внутренности не окрасятся в монотонный чёрный цвет. Тэхен примет это изменение как что-то естественное и само собой разумеющееся. Что угодно, только бы навсегда изъять белоснежный ангельский образ из своей воспалённой головы.       Настоящая дружба — испытал ее. Больше не сможет.       Счастливое будущее — на миг прикоснулся к нему. Больше не сможет.       Первая искренняя влюб… Сам даже толком не знает, какое слово подобрать — задел это чувство кончиком губ. Больше не сможет.       Все, что Тэхен сможет — лишь закрыть глаза и лечь прямо на пол, ожидая, когда вся концентрированная боль вытечет из его организма с безудержным потоком безмолвных слез.       Он будет долго ждать…        Но так и не дождётся.

Сейчас.

      Молодой человек открывает глаза, сталкиваясь с теперь уже абсолютной темнотой всё того же отельного номера.       Красная неоновая вывеска наконец-то погасла, отчего комната погрузилась в абсолютный мрак. Ещё больший, чем тот, что в его собственной душе.       Подозрительная тишина и пугающее отсутствие тихого девичьего дыхания заставляет Тэхена в одно мгновение подорваться с пола. Он весьма резко приподнимает торс, принимая сидячее положения — вслушивается тщательнее, но не слышит Её.       Парень тут же меняет положение, быстро разворачиваясь лицом к балконной двери и привставая на оба колена.       Парализующая мысль о том, что девушка успела с собой что-то сотворить пролетает в голове быстрее, чем мужской взгляд успевает зацепиться за полупрозрачный фарфор ее бледной кожи, отражающийся от лунного света, что прямо сейчас освещает малогабаритный ветхий балкончик отельного номера, на полу которого и сидит Сииль.       Наступает кратковременное облегчение, которое Тэхен тут же вышвыривает из палитры собственных ощущений.       Мужские глаза мигом вгрызаются в абсолютно обнаженную девичью спину, не позволяя отвести свой зачарованный взгляд ещё какое-то время.       Продолжая разглядывать Сииль, Тэхен нащупывает свой лежащий на полу пиджак, который кажется уже навсегда впитал в себя частички ядовитой клубничной кожи, и достаёт из внутреннего кармана мобильный телефон, раздражаясь от внезапно включившейся яркой подсветки.       Время: 01:36       Значит, что у них с Сииль осталось целых двадцать четыре минуты. Двадцать четыре минуты, после которых время в номере Лав отеля для них обоих закончится.       Молодой человек блокирует устройство, лишь в последний момент замечая на полу свою серебристую монетку, незаметно выпавшую из все того же внутреннего кармана пиджака.       Тэхен подцепляет ее пальцами, после чего легонько подкидывает в руке.       — Двадцать четыре минуты, — произносит вслух едва слышно, возвращая взгляд к девичьему силуэту.       — Если выиграю — буду целовать тебя все оставшиеся у нас минуты, — Тэхен рефлекторно облизывает губы, так и не сводя с Сииль глаз. — Орёл.       Большой палец правой руки резко выстреливает вверх, заставляя вращающуюся вокруг своей оси монетку эффектно подлететь и уже через пару секунд приземлиться в мужскую ладонь. Тэхен быстро перекладывает ее на тыльную сторону своей левой руки, сталкиваясь с ожидаемым результатом.       — Решка.       Очередной порыв ветра проникает в комнату, позволяя лёгким забрать для организма чуть больше чистого прохладного воздуха.       Тэхен убирает монетку обратно во внутренний карман пиджака, неспешно встаёт с колен и делает шаг по направлению к балконной двери.       И все-таки, у них есть двадцать четыре минуты. Или, быть может, уже двадцать три…