Белизна

Low Roar, Jófríður Ákadóttir — Bones,

Low Roar — St.Eriksplan,

Active Child — Hanging on,

Jamie Woon — Night Air,

Klangstof — Cold Little Heart,

The Weeknd & Swedish House Mafia — Moth to A Flame,

Arcade Fire — My Body Is A Cage.

«Нежность воды надежней всего, что я знаю, Но инженеры моего тела велели мне ходить по земле».©

      Поздняя летняя ночь в Сеуле действительно прекрасна.       Это едва ли не самый комфортный временной промежуток в целых сутках, когда температура воздуха наконец-то падает, оставляя изнурительную дневную жару лишь в кратковременных воспоминаниях. Прохладный преддождевой воздух пахнет по-особенному, заставляя дыхательные органы хотеть наполняться им ещё глубже, быстрее, ненасытнее. Мысль о том, что подобная прохлада и чистота способны возыметь над ослабленным человеческим организмом особое исцеляющее действие проникает в мужскую голову в ту же секунду, как Тэхен появляется в проеме балконной двери.       Молодой человек останавливается в самом проходе, привыкая к внезапно проявившемуся дискомфорту, ведь в этот самый момент его голые стопы соприкасаются с довольно холодной плиткой. Тэхен даёт ногам привыкнуть, пока лёгкие самопроизвольно совершают равномерные глотки ночного свежего воздуха, от которых усталые глаза машинально прикрываются.       Здесь, на окраине города воздух действительно другой, оттого хочется забрать в свой организм как можно больше, сильнее надышаться, переключиться, исцелиться, залечить пульсирующие раны. Тэхен прекрасно понимает, что слишком многого хочет, поэтому весьма быстро останавливает себя на первичном «просто дышать», да только оставшиеся двадцать четыре минуты не позволяют насладиться даже такой малой крупинкой личного удовольствия.       Если подумать, то прямо в метре от Тэхена находится удовольствие иного сорта — вот только от контакта с ним мужской организм получит не исцеление, а наоборот, новые необратимые повреждения. Знает это наверняка. А ещё Тэхен знает, что буквально через мгновение все-таки прикоснется к ней. Знает, что от контакта с клубнично-фарфоровой кожей тут же начнётся сильнейшая аллергическая реакция и, если повезёт, он сдохнет прямо здесь и сейчас. Подобная мысль заставляет Тэхёна едва слышно хмыкнуть, ведь именно в такую дивную июльскую ночь он был бы не прочь умереть.       Отгоняя от себя лишние неуместные мысли, молодой человек открывает глаза, устремляя взор на голую девичью спину, прикрытую копной длинных вьющихся волос.       Сииль, будучи абсолютно обнаженной, сидит прямо на холодном полу у самого края балкона, просунув ноги сквозь его чёрные кованные перила так, чтобы они могли свободно свисать вниз. Девушка придерживается обеими руками за параллельные вертикальные прутья, отчего создаётся впечатление, будто она находится не в дешевом номере Лав отеля, а где-то за тюремной решеткой. Полупустая бутылка спиртного, находящаяся на расстоянии вытянутой руки, лишь дополняет столь потерянный и опустошенный образ.       И эта картина заставляет Тэхёна врасти в ледяную плитку обеими ногами ещё сильнее — всё, что угодно, чтобы дать собственным глазам запомнить каждый элемент ее аккуратного силуэта.       Очередной поток ветра заставляет золотистые локоны Сииль двинуться, тем самым открывая молодому человеку более подробный вид на ее спину, и Тэхен готов поклясться, что даже со своего расстояния видит внушительный табун крупных мурашек, двигающийся вдоль девичьего позвоночника с последующим воздушным витком.       Замёрзла.       Тэхен стоит босиком на полу около двух минут, но его стопы за это время так и не успели привыкнуть к холодному плиточному покрытию. Даже наоборот, ноги начали ощутимо подмерзать, уверенно сменяя прежнее комфортное состояние на что-то менее приятное.       А ведь могла бы подстелить мой пиджак. Тэхен машинально косится на чёрный предмет одежды, покоящийся на его правом локте, непроизвольно раздражаясь от такого глупого и неуместного проявления чужой гордости. Молодой человек перехватывает вещь другой рукой, после чего подбрасывает ее к самому краю балкона, чуть правее Сииль, заставляя девушку слабо шелохнуться.       Тэхен делает пару стремительных шагов вперёд, останавливаясь у девушки за спиной, сначала опускается на колени, а затем и вовсе присаживается, полностью повторяя девичью позу.       Сииль ведёт себя абсолютно покорно в момент, когда руки Тэхена уверенно дотрагиваются до ее ледяной кожи в области живота, слегка приподнимают, а после усаживают сверху прямо на свои бёдра. Молодой человек сразу же убирает одну руку с девичьей талии, перенося ее под колени Сииль, слегка поднимает и их, тем временем просовывая свои ноги сквозь чёрные балконные перила, мгновенно ощущая приятное щекотание ветра в зоне босых стоп.       Тэхен прижимается к спине Сииль, заставляя девушку ощутить его твёрдую тёплую грудь. Отмечает про себя, что в таком положении она буквально как куколка, сидящая на коленях опытного чревовещателя и не имеющая ни малейшей возможности издать и звука, если ее хозяин не захочет.       Но почему-то сейчас он пиздец, как хочет.       Клубничный аромат бьет в носовую полость абсолютно безжалостно, ведь девичья макушка теперь находится в сантиметре от мужского лица. Тэхен принимает это как плату за собственную наглость, привыкая к тому, что ближайшие двадцать минут весь поступающий в организм кислород будет подкрашен приторными сладковатыми нотками его персонального яда.       Она и правда замёрзла. Несмотря на то, что ночь на улице относительно тёплая, кожа Сииль источает буквальный ощутимый холод. Тэхен якобы случайно проскальзывает подушечками пальцев по поверхности ее обнаженного бедра, наблюдая за мгновенно рождающейся россыпью выразительных мурашек.       Блять. Почему это зрелище так завораживает?       Молодой человек ловко подхватывает собственный пиджак, сразу же расправляя его позади девушки. Быстро, но при этом не суетливо нащупывает кисть ее правой руки и тут же продевает ее в рукав пиджака, затем проделывает всё тоже самое с левой, невольно отвлекаясь на то, насколько же Сииль сейчас послушна. Закончив с обеими руками, Тэхен накрывает оголенные фарфоровые плечи черной тканью, неспешно спускаясь своими ладонями к вороту, находящемуся спереди. Скользит по нему чуть ниже, вмиг ощущая округлую девичью грудь, скрывшуюся за плотным материалом. Делает глубокий вдох, сознательно наполняя лёгкие запахом ее шампуня, и одновременно с этим запахивает один край пиджака в другой, располагая обе перекрещённые руки прямо на животе девушки. Тянет к себе, прижимает сильнее, невольно замечая, как ее ослабшие ноги соскальзывают вниз и теперь снова свисают с края балкона, только теперь уже располагаясь поверх его.       Тэхен смотрит перед собой, погружая усталый взгляд в темноту ночной улицы. Пытается определить, что происходит с его настроением, ведь оно начинает довольно упрямо ползти вверх, даже несмотря на то, что за стенами этого блядского лав-отеля прямо сейчас зарождается настоящий пиздец — и Тэхен не про трахающихся за стеной пар.       Разглядывает небольшой и довольно невзрачный дворик, на который выходит балкон номера, вслушиваясь в едва уловимое дыхание девушки. Нехотя осекает себя, осознавая, что готов так просидеть вплоть до момента, пока их время полностью не истечёт. Погружается в эту кратковременную гармонию, не позволяя себе думать о том, что будет, когда с обратной стороны двери постучатся — и произойдёт чудо, если это будет человек с ресепшна.       — Красиво, — Тэхен первым начинает разговор, впрочем как и всегда, намеренно делая фразу двусмысленной. — Не думал, что может быть так красиво, — подобные слова весьма иронично звучат, особенно учитывая то, какой скупой пейзаж проглядывается через балконные решетки. Едва успевает договорить предложение до конца, как ощущает слабое движение в замке собственных рук. Сииль наконец-то оживает — она немного наклоняется вправо, вытягивая руку в сторону, тем самым стараясь нащупать стоящую неподалёку бутылку виски. И как только это удается сделать, девушка подносит темно-зелёное горлышко ко рту и совершает один большой глоток, не обращая внимание на то, что ее голова автоматически запрокидывается Тэхену на плечо.       Какого черта? Подобный жест абсолютно точно относится к классификации запрещённых.       — Полегче, Сон Сииль… — Тэхен сглатывает слюну, не в силах оторвать взгляда от чужих губ, впившихся в стеклянное горло. — Умереть от алкогольного отравления в дешевом блядюжнике, так себе перспектива для дочки министра, — отбирает виски из ее рук, краем глаза замечая, как несколько уроненных капель стекают по подбородку.       Хочу. Его. Облизать.       Тэхен смотрит на содержимое полупустой бутылки не более секунды, после чего подносит ее ко рту, совершая похожий глубокий глоток. Знает же, что слабое сердце ему за это спасибо не скажет — знает, но тем не менее делает, тут же ощущая, как усталое опустошённое сознание возбуждается от понимания одного грёбанного факта: сейчас происходит их косвенный поцелуй. Частичка ее слюны теперь в его рту. Что за бред? Он может просто вжать ее в эти металические перила и вырвать настоящий, но отчего-то издевается над собой, позволяя довольствоваться лишь пошлыми картинками, порождёнными собственной поехавшей фантазией.       — Зато тогда бы меня наконец-то не стало, — негромкий голос девушки пронизывает органы слуха своим шелковым звучанием, будто вливая в молодого человека новый поток горячительной жидкости, иллюзорный, но тем не менее обжигающий. И он уверенно развязывает его язык.       — М-м… А я наивно предположил, что ты решила умереть от переохлаждения, — облокачивается своим подбородком прямо на ее правое плечо, нагло вторгаясь в личное пространство, которого у Сииль и так больше нет.       В ответ следует традиционное ожидаемое «ничего». Не-е-е-ет, Сон Сииль, Тэхен так не позволит, не сегодня и не сейчас. Отвечай мне.       — Давно хотел спросить, — молодой человек чуть наклоняется вперёд, слегка выглядывая из-за ее плеча. Тэхен обдаёт своим дыханием холодную кожу на ее щеке, отчего девушка инстинктивно дёргается. — То, что в буквах твоего имени спрятаны две музыкальные ноты, это же не простое совпадение, так ведь?..              Сииль не в силах говорить, не в силах думать, и уж тем более не в силах разгадывать изощрённые словесные головоломки, однако чужой вопрос приказывает опьяненному сознанию немедленно задуматься.       Никогда этого не замечала. За все двадцать два года жизни ни разу не заметила эту мелочь. Сон Сииль. Отбросив лишнюю «н» и повторяющуюся «и» в сторону, останутся «Си» и «Соль». Эта информация абсолютно бесполезна, но девушка вмиг замечает, что собственное сердцебиение значительно ускоряется.              — …Кто из родителей придумал своей доченьке такое уникальное имя?.. Си… — наклоняется ближе, соприкасаясь своей щекой с её. — Си-и-и-и, — пробует на вкус, — довольно милое сокращение. Тебя так близкие называют? Значит и я теперь могу…              Никогда. Ни разу. Ни один человек на свете не сокращал ее имя. Сииль всегда была Сииль.       — Вот как… — она снова отвечает. Умница. Девушка собирается продолжить начатое предложение, но молодой человек никак не разрешает, ведь едва уловимая колкость в ее реплике запускает внутри него мгновенную волну какого-то тайного и непонятного удовольствия.       — Именно так… — Тэхен поддаётся неожиданному порыву нетерпения, — я же твой первый, Сииль, — дикому, выжирающему порыву, — первый и единственный, несмотря на твою вчерашнюю попытку это изменить. Неужели мне не полагаются привилегии?       Подобную прямоту не вынести. Не привыкла к такому, и не сможет никогда. Сииль не знает, что делать и как отбиваться, оттого произносит первое, что приходит на измотанный и изрядно захмелевший ум.       — Только если ты станешь для меня Тэ… — укалывает его, проглатывая всё сказанное выше, укалывает, несмотря на всю разбитость и опустошённость. Укалывает. Видимо алкоголь добавляет смелости, неспешно развязывая и девичий язык тоже. — …Тебя же так близкие называют?       Сииль вмиг ощущает, как чужую грудную клетку, прижимающуюся к ней со спины, потряхивает от внезапно подступившей череды коротких смешков.       — Ушам своим поверить не могу, мы с тобой уже секунд десять как ведём диалог…       Диалог? Ампутированный, неестественный, ущербный.       — …И это совсем не больно, да, Сон Сииль? — в низком голосе появляется лёгкая игривая нотка, знакомая девушке по той самой ночи в квартире, когда подобная холоднокровная артистичность Тэхена просто зашкаливала. Зашкаливала, оттого и безжалостно уничтожала — с тех пор Сииль ни разу не видела его таким эмоциональным.       — Кстати, о больно… Я был чуть жёстче, чем обычно? У тебя что-нибудь болит?       Тишина.       — Я задал вопрос… — снова переключает интонацию, пока сдавливает скрещённые руки под грудью девушки сильнее, намеренно сжимая и ее лёгкие тоже.       — Сердце, — безлико и отрешённо в ответ. Точнее то место, где оно раньше билось, до того, как ты вырвал его.       — И только?.. — наигранно драматично удивляется, — что ж, с этим можно жить, Сон Сииль. Какое-то время. И что… Кроме твоего маленького сердечка, больше ничего? — смещает руки, окольцовывающие ее талию чуть ниже, — здесь, например? — надавливает на ткань пиджака в самом низу живота, встречая незамедлительное сопротивление. Сииль рефлекторно подаётся вперёд, пытаясь слезть с мужского тела, но Тэхен даже и близко не позволяет вытворить что-то подобное, резко дергая девушку обратно на себя. Какая злобная ирония, ведь Сииль буквально впечатывается в него спиной, становясь ещё ближе, чем секунду назад. Она начинает дышать так, будто лёгкие вот-вот вырвет наружу, будто только что пробежала безумно долгий марафон, и эти ее рваные вдохи заставляют Тэхёна замереть. Снова.              Подобная поза погружает в абсолютную неподвижность их обоих, отчего диалог все же приостанавливается. Сииль, кажется, что она немеет от напряжения, а Тэхен же, наоборот, отмечает, что тело девушки покорно обмякает в его руках, тем самым принимая поражение в их очередной внезапной борьбе. Около минуты не происходит ничего.       — Эти люди… — Сииль прерывает молчание первой, видя спасение лишь в возобновлении разговора, потому что продолжать сидеть в его тесных объятиях, сопровождаемых убаюкивающей тишиной, становится невыносимо, — они…       — Они нéлюди, — металл пронизывает мужскую интонацию, — или тебе не хватило впечатлений, чтобы это понять? — вибрации от низких частот его голоса приятно резонируют в зоне уха, даже не смотря на всю словесную хладнокровность.       — Но… Как… Он… — не хватает слов, чтобы собрать вопрос в цельное предложение, ведь ужас, творящийся в подвале появляется перед глазами при одной только мысли о «постоянном покупателе». — …Что… Что теперь с нами будет?       — Что угодно… — голос Тэхена звучит все также ровно, но теперь немного отстранённо. Молодой человек смотрит сквозь чёрные вертикальные прутья балкона, наблюдая за тем, как ветер колышет ветки деревьев, расположенных по всему периметру двора.       — Живешь в своём сказочном мирке, даже не представляя, что творится снаружи. Снаружи сплошная грязь, Сон Сииль, и ты с недавних пор в ней пиздец как испачкана…       — Я испачкана в ней с момента, как посмотрела в твои мертвые глаза…       Маленькая гадина… Набралась смелости, чтобы наконец-то отвечать мне?       — Если мёртвые, чего же ты так боишься взглянуть в них снова?..       Целится словом непростительно метко, попадая в девичью гордыню своей острой ядовитой стрелой, да только отчего на подобный вопрос Сииль всем своим естеством начинает отзываться? Неожиданно для самой себя, девушка предпринимает неуверенную попытку поменять положение, заглушая в голове рёв внутреннего голоса, изо всех сил запрещающего делать то, что она задумала. Хочет приподняться, развернуться и сесть к нему лицом — без резких движений, медленно, аккуратно, чтобы не провоцировать чужую грубость лишний раз. Вот только из-за катастрофической слабости в теле и внушительного по меркам самой Сииль количества выпитого алкоголя сделать это не выходит совершенно. Девушка своими попытками привстать лишь создаёт дополнительную череду неосознанных касаний о мужские бёдра, абсолютно не подозревая, как они действуют на молодого человека.              — Я боюсь, что мои от твоего взгляда тоже умрут… — произносит слова в пространство перед собой, после чего предпринимает ещё одну попытку встать. И через несколько секунд это наконец-то удаётся сделать — Сииль медленно пересаживается, с замиранием сердца подмечая, что Тэхен аккуратно придерживает ее за руки, тем самым помогая справиться с тотальным отсутствием координации в теле.              Сииль садится сверху, располагая свои согнутые ноги по бокам от его бёдер. Кожа колен тут же упирается в холодную напольную плитку, вызывающую мгновенный дискомфорт. Девушка машинально отводит взгляд, неосознанно подтверждая чужие слова — она действительно боится смотреть в него ему в глаза, хотя секунды назад еще планировала доказать обратное. Думала, что повернувшись, сможет застать его врасплох, думала, что сумеет наконец-то побороть собственный страх, думала, что дыра от свеже вырванного сердца не начнёт отдавать фантомной болью так скоро, стоит лишь ощутить его красивое лицо в нескольких сантиметрах от своего. Сииль стопорится, гаснет ещё сильнее, молясь о том, чтобы как можно быстрее провалиться сквозь балконный пол и пролететь вниз несколько этажей, благополучно разбившись о землю, да только чужие длинные пальцы цепко захватывают ее подбородок и уверенно приподнимают его вверх, выдирая девушку из столь пугающих фантазий.       — Я более, чем уверен, что ты боишься не этого…       Тэхен врезается в ее глаза своими, и Сииль вмиг поглощает кромешная концентрированная темнота. Снова это чувство. Когда его чёрные омуты выжирают все внутренности, заставляя кожу покрываться тягучими выразительными спазмами — и этот эффект будет длиться до тех пор, пока Тэхен не прекратит.       — Когда два человека смотрят друг другу в глаза вот так, вся их ложь вылезает наружу за миллисекунду. Ты же чувствуешь это… — Тэхен продолжает придерживать девушку за подбородок, при этом ни на секунду не переставая разглядывать. — …Оттого и не смотришь в мои, Сон Сииль… Потому что всегда врешь, — наклоняется к испуганному лицу ближе, намеренно задевая своим носом её. Упоённо ухмыляется. — Боишься, что твои глазки тут же сдадут тебя с потрохами, да, Ангел?       — С тобой что-то произошло… — одной репликой аннулирует все только что сказанное, отчего Тэхену кажется, будто слова девушки ему просто послышались.       — Что-то случилось… — Сииль смотрит на его губы, пристально, испытывая стойкое чувство дежавю, ведь уже находилась с Тэхеном в подобной непозволительной близости, но только тогда в ее душе отчётливо отзывалась надежда, сейчас же, лишь пульсирующая раздирающая пустота. — …Столько злобы, — получается озвучить лишь отдельные несвязные словосочетания, — …Как ты ее выдерживаешь? — наблюдает мгновенные, но при этом едва уловимые изменения на мужском лице, будто что-то в голове Тэхена незамедлительно щёлкает, заставляя закрыть былую плотоядную ухмылку за хладнокровной нечитаемой маской.       — Ты же словно принц, — Сииль снова делает недопустимое, намеренно игнорируя собственные роковые ошибки. Снова тянется кончиками пальцев к его нависающей черной челке — намеренно издеваясь над самой собой, безжалостно наказывая, унижая, добивая. Вспоминает похожий момент в кабинете особняка, чувствуя, что осознание собственной ничтожности затягивает в пучину, подобно мощным зыбучим пескам.        — Даже сейчас, в этой жуткой темноте, ты все еще мой принц, — убирает прядь его волос в сторону, стараясь не касаться кожи лица, — самый жестокий и злобный на свете… — Сииль говорит эти по-детски наивные слова с необычайной серьёзностью и неким трагизмом в голосе, замечая, как на мужских губах уже во всю растёт коронная ядовитая ухмылка. Она буквально смотрит на ее проявление, но всё равно продолжает.       — А ещё… заколдованный, — проходится взволнованным взглядом по мужскому лицу, не ожидая на свои заключения какого-либо отклика. Знает наверняка, что обращается скорее к себе, чем к нему. — Быть может, какая-то могущественная ведьма наложила на тебя самое сильное заклятье, не оставив никаких подсказок, как его снять… И… — Сииль наконец-то опускает взгляд вниз, будто косвенно признавая своё поражение, — … Я точно не могу… Не представляю как… И возможно ли это сделать вообще…       — Или может быть ты — не та принцесса…       — Может быть… — сама не понимает почему, но резко возвращает глаза обратно спустя несколько секунд снова устремляя их на молодого человека. Ничего не контролирует, ничего не выбирает, просто подчиняется необъяснимому порыву: — Зачем ты вернулся? — Сииль ныряет прямо в абсолютный мрак его глаз с головой и без задержанного дыхания. — Почему не оставил меня ему?.. Им?       …       Выразительный звук вибрации телефона, лежащего в кармане мужских брюк неожиданно отдаёт Сииль прямо в бедро, заставляя вздрогнуть. Тэхен так и продолжает наблюдать за ней, неохотно подмечая, что особая волшебная аура, повисшая после слов девушки, никак не собирается исчезать — и один этот факт автоматически запускает по организму молодого человека волну раздражения. Тэхен блокирует устройство одним нажатием боковой кнопки сквозь ткань брюк, машинально вспоминая про ограниченное время в этом номере. Начинает подсчитывать в уме, сколько примерно минут уже прошло.       — Развернись, — Тэхен указывает на пространство позади девушки небрежным кивком головы.       — Нет… — негромко в ответ.       — Сядь, как сидела, — тон его голоса приобретает тот самый мертвецкий безжизненный оттенок, от которого у девушки спирает дыхание. Сииль не реагирует. По крайней мере не выдаёт внешне, какой мощи сковывающая боль зарождается внутри в эту самую секунду.       — Я сказал, сядь как сидела, — наклоняется вплотную, выцеживая словесную отраву прямо в ее губы.       — Не то что? — Сииль не верит, что произносит это, ведь сердце готово лопнуть от одного только дикого темного взгляда напротив. А ещё от близости его рта. Алкоголь. Чертов алкоголь. Именно он возвращает потерянную иллюзию смелости.       Тэхен отвлекается на ее глаза. Сейчас они особенно близко. Такие дивные. Неземные. Вот только без той самой бледно-голубой капельки, что он отчётливо разглядел в день самой первой встречи. Вглядывается, но не может понять, почему она исчезла? Или, быть может, эти карие линзы и правда настолько плотные?       — Ну-у-у… Дай подумать… — подкрашивает фирменной усмешкой абсолютно каждое слово.       Хочу. Твой. Рот. Тэхен играется. Ему не нужно думать.       — …Эти твои неумелые поцелуи… — опускается темнотой своих глаз к ее губам. — …Твой рот, Сииль… Так и вопит о том, чтобы я его трахнул… Особенно, когда ты вот так внезапно смелеешь… — показательно облизывается, так, чтобы она заметила, — …Я готов хоть сейчас начать.       Сииль снова опускает глаза, пока неуверенно отползает назад, да только спина встречается с балконными перилами раньше, чем девушка рассчитывала. Тэхен всё также близко, захочет — сможет вжать ее в эти кованные прутья всего за секунду.       — Все? От прежней бойкости не осталось и следа? — Молодой человек облокачивается обеими руками о свои согнутые колени, отчего его аристократические кисти начинают небрежно свисать вниз, подставляя под тусклый лунный свет аккуратные круглые костяшки и тянущиеся от них красивые длинные пальцы. Сииль бросает на них короткий едва уловимый взгляд. Против своей воли, ничего не контролируя, отвлекается, уже через мгновение ощущая, как те самые кисти рук смыкаются на ее предплечьях.              Почему он кажется самым сильным на земле?       Тэхен хватает Сииль практически сразу, терпеливо подгадывая момент, когда девушка на что-то засматривается. Он довольно быстро и уверенно разворачивает ее к себе спиной и, убедившись, что Сииль в очередной раз покорно замирает в его руках, весьма внезапно ложится на спину, утягивая девушку за собой.       Мгновенная дрожь разлетается по мужскому позвоночнику в момент, когда спина касается ледяной напольной плитки. Блять. Совсем забыл, что одет в легкую хлопковую рубашку, однако, даже это не мешает телу получить крохотную долю долгожданного расслабления.       Тэхен тут же ощущает, как чужие длинные локоны рассыпаются по его лицу, заставляя вдыхать клубнику теперь уже в запредельном количестве. И он вдыхает, ни на секунду не выпуская лежащую на нем девушку из рук. Осталось где-то семь минут.       Телефон, покоящийся в кармане мужских брюк, вновь вибрирует, повторно вызывая уже знакомое щекотное ощущение, ведь Сииль непроизвольно прижимает устройство весом своего тела, оттого Тэхен чувствует дрожание мобильного еще выразительней. Запускает руку в карман, незаметно доставая телефон, бросает краткий взгляд на экран, после чего снова блокирует звук и откладывает устройство в сторону. Пользуется случаем, ведь рука оказывается чересчур близко к оголенной коже девичьего бедра — задевает ее кончиками пальцев, чувствуя мгновенное напряжение как в мышцах девушки, находящейся сверху, так и в собственном паху.       — Ле-жать, — игриво приказывает Тэхен, прижимая Сииль сильнее, но телефон начинает звонить снова, на этот раз звуча более резко, ведь устройство соприкасается с твёрдой плиткой, создавая тем самым более выразительную неприятную вибрацию.       Сииль пользуется тем, что Тэхен все же отвлекается. Девушка вырывается из его рук, стараясь как можно быстрее приподняться — лежать как раньше неприемлемо, ведь собственноручно убитый мечтатель внутри неё начинает подавать признаки жизни. Нет, нельзя. Никакой клинической смерти для него, только настоящая.       Молодой человек продолжает лежать на прохладной плитке пластом, слегка разведя руки в стороны.       — Вот же упёртый, — достаёт телефон из кармана, в очередной раз блокируя его, пока Сииль старается отползти к самому краю балкона, лишь бы только прервать всяческое соприкосновение друг с другом. Не выходит, ведь Тэхен тоже приподнимается, немедленно возвращая девушку в их изначальное положение. Снова чревовещатель и его куколка.       — Ты стала теплее, — утыкается носом в ее плечо, — все-таки согрелась, — тон голоса становится мягче, и от этого еще больше не по себе. — А если я смогу отогнать от тебя всех монстров? Если смогу выпотрошить их для того, чтобы ты смогла спать спокойно?.. — Тэхен отвечает на вопрос «что теперь будет?» с весьма ощутимым опозданием, сам не понимая, как эти реплики порождаются сознанием.       Тогда тебе придётся выпотрошить и себя самого, ведь ты самый жуткий из них.       — …Тогда, ты отдашь мне свои губы? Что мне делать, если без них ничего не имеет смысла меня не мотивирует… - сжимает ее сильнее, не контролируя собственные руки.       Он ведь только догадывается, но ничего толком не знает про чудищ такого сорта, и уж тем более, как их одолеть, обещая подумать об этом чуть позже, если, конечно, его до этого не расчленят. Но ощущение хрупкой девушки в своих руках заставляет делиться сокровенными мыслями против своей воли.       Разница в росте снова играет в его пользу, позволяя нависнуть над девушкой со спины. Тэхен оттягивает ворот собственного пиджака, надетого на Сииль, оголяя ее белоснежное плечо — нагло, ловко и слишком легко. Смахивает локоны клубничных волос, закрывающие чувствительную кожу от его взора, и не мешкая впивается своим ртом в открытое пространство шеи, одновременно вдавливая девушку в себя — целиком и полностью. Перебирает длинными пальцами плотную ткань, раздражаясь, что по собственному мазохистскому желанию закрыл ее тело от себя. Мгновенно заползает одной рукой под пиджак, сразу же ощущая бархат оголенного девичьего живота.       И Сииль от этого всего умирает. Уже в который раз за сегодняшнюю ночь.       Тэхен целует откровенно, глубоко и пытливо, всасывая своим ртом кожу до болезненных кровяных пятен, оттого девушка вжимает голову в плечи, не имея никакого представления, как сражаться с подобным. Взгляд тут же застилает туманная пелена — и ее не прогнать, не стереть, не уничтожить. Сииль остаётся лишь слушать стук собственного лупящего сердца, пока весь организм подло тает под запредельной температурой мужских губ. Он же самый холодный на свете, почему тогда в области шеи так тепло?              Короткий щелчок, напоминающий звук затвора фотоаппарата, доносится откуда-то издалека — будто Сииль с Тэхеном сейчас под водой, а тревожный сигнал предназначается для всех тех, кто находится снаружи.       Рассеять туман, возникший от черной всеобъемлющей ауры Тэхена никак не получается, оттого Сииль теряет те самые драгоценные секунды, уходящие на осознание произошедшего.       Девушка чувствует, что ее больше не удерживают, а мужская фигура позади и вовсе перестаёт ощущаться, ведь Тэхен довольно быстро отстраняется, поднимаясь на ноги и отходя в сторону.       — По поводу принцев… — молодой человек сразу же принимается что-то усердно печатать в телефоне, — … У тебя, как я понял, есть ещё один… Он конечно, не примчится спасать тебя, но думаю, мы все равно обязаны передать ему привет. Такая дотошность должна поощряться.       Сииль понимает, что происходит лишь тогда, когда глазам удается различить едва заметные детали мобильного телефона, находящегося в мужских руках. Серебристый, без чехла, далеко не последней модели. Девушка старательно вспоминает частоту его вибраций с ужасом осознавая, что ещё ее усталое сознание успело упустить — в руках Тэхена ее телефон.       — Нет… — продолжает сидеть на полу, машинально мотая головой в отрицательном жесте.       — Фотография вышла занятная, — дежурно произносит Тэхен, — мы действительно, как принц с принцессой, — издевательски посмеивается, — от-пра-вить.       Сииль изо всех сил старается соотнести что к чему. Почему Чонгук звонил именно сейчас? Почему был так настойчив в своих звонках? На этот раз много времени не требуется, чтобы прийти к одному единственно верному заключению: Ли Индже.       — Пусанский принц… — читает название контакта, — быстро же он реанимировался…       — Нет… — все еще не верит в то, что всё это время ей звонил Чонгук.       — А ты себе верна, как я погляжу. Не только мне не отвечаешь. Я уже возомнил себя особенным, хотя, если подумать, правильно возомнил…       — … Ты спрашивал, болит ли у меня ещё где-то? — Сииль прерывает чужие слова, поднимая взгляд вверх и устремляя заметно покрасневшие глаза прямо на молодого человека, — … Так вот, болит абсолютно всё… Даже не думала, что такое бывает, — девушка так и оседает на полу, — и я просто обязана поделиться этой болью с тобой.       — Непременно, — Тэхен неспешно и весьма расслабленно подходит к девушке, продолжая стоять на ногах и смотреть на неё сверху вниз.       — Опять этот твой взгляд, — проводит языком по внутренней стороне щеки, отчего Сииль кажется, что он вот-вот набросится, но на этот раз не с объятиями. На этот раз он зубы в неё вонзит. — Я уже говорил, что когда ты так смотришь, мне хочется шею тебе свернуть?..       Зная, как парализующе его слова действуют на девушку, Тэхен садится перед ней на корточки, после чего довольно ловко заползает рукой под пиджак, касаясь тыльной стороной ладони ее округлой груди. Планировал не это, планировал лишь только забрать свой телефон, однако ощущение мягкой сатиновой кожи заставляет молодого человека облизнуть свои губы по-особому дико.       — Боюсь, что ответа из Пусана мы так и не получим — разрядился… — вытаскивает свой мобильник из внутреннего кармана, а телефон Сииль оставляет на полу прямо возле ее колена.       Стук в дверь мигом пронизывает пространство, вынуждая Тэхена произнести ещё несколько слов:       — Хочу ещё… — выпаливает своим бархатным шепотом, вонзаясь темно-карим взором в белоснежное лицо напротив, — считаю своим долгом выбить из тебя всю эту хуйню про принцев…       Не отводя глаз от девушки, Тэхен снова встаёт и незамедлительно проходит в комнату, в последствии скрываясь за входной дверью.

***

      Тэхен следует за администратором вниз по лестнице, выходя к стойке ресепшна, находящейся на первом этаже.       — Ещё час, — открывает электронный кошелёк в теперь уже своём мобильном устройстве, прикладывая его к небольшому терминалу, находящемуся на столе.       — Ещё сигареты… и презервативы… — Тэхен на пару секунд задумывается, после чего исправляется, — только сигареты.       — Всё в автомате, — администратор мотеля отвечает гораздо вежливей, чем обычно, ведь темноволосый молодой человек, стоящий напротив, вызывает у него какое-то необъяснимое боязливое чувство. Взять хотя бы тот факт, что он пришёл сюда с полураздетой девушкой, чьё лицо не выражало ничего, кроме тщательно подавляемого ужаса. Кем он ей приходится? Жестоким бойфрендом Насильником? Убийцей?..       Мужчина указывает рукой в сторону стены, стараясь выглядеть при этом весьма дружелюбно, так, чтобы не выдавать свои опасливые подозрения по поводу нового гостя. В любом случае, его домыслы никогда не покинут пределы собственной головы, и плевать, что любопытство насчёт этой загадочной пары ой как хотелось бы утолить. Не ввязываться — вот главное правило, усвоенное за годы работы в этом месте.       — Ну и сервис, — Тэхен поворачивает голову влево, пробегаясь тусклым невыразительным взглядом по нескольким стареньким автоматам, стоящим у стены. — Смогли обеспечить своему притону автоматы, но смену лампочки в номере — нихуя, — раздражение от того, что ему пришлось иметь Сон Сииль в практически полной темноте снова пробегает ненавязчивым спазмом внутри костей.       — Я предупреждал вас о том, что номер не готов…       — Да-да, не обращай внимание… — Тэхен отмахивается, неспешно подходя к одному из аппаратов, тому, в котором продаются заранее скомпонованные комплекты, состоящие из упаковки сигарет неизвестной марки и пластиковой зажигалки. — …Я просто сейчас в режиме конченной мрази. Не хочется бить тебе ебало, за то, что Её так и не удалось рассмотреть. Ничего, еще пара минут и рассмотрю, закажу в номер прожектор, если понадобится.       Тэхен достаёт несколько смятых купюр, по пять тысяч вон каждая, из внутреннего кармана пиджака, после чего аккуратно просовывает их в аппарат, предварительно присев на корточки, для удобства. Молодой человек набирает цифру, соответствующую ячейке с так называемым «комплектом для курения», наблюдая как уже через пару секунд сигареты с зажигалкой падают в нижнее отсек для уже оплаченных товаров. Тэхен машинально окидывает взглядом все содержимое торгового автомата, задерживая глаза на самых нижних рядах, с ячейками которых располагаются миниатюрные букеты цветов.       — Серьезно? Сигареты, презервативы, снэки для перекуса и цветы — перечень предметов, необходимых для успешного траха? Или это какая-то шарада, где нужно найти лишнее? — Молодой человек язвительно посмеивается, поворачивая голову в сторону администратора, — я нашёл, если что.       Тэхен внимательно осматривает предложенные букеты, нехотя замечая каждый из их очевидных дефектов. Практически все бутоны изрядно подвяли, а некоторые и вовсе высохли. Сами же букеты составлены абсолютно безвкусно, о чем буквально кричат их стебли, «украшенные» какими-то вычурными лентами кислотно-розовых и жёлтых цветов, небрежно обрамлённые помятым клеенчатым целлофаном с изображением мелких плохо пропечатанных сердечек.       Ну пиздец.       Тэхен машинально поматывает головой, начиная непроизвольно посмеиваться от всей увиденной нелепости, ухмыляется, не совсем контролируя то, насколько внезапно его указательный палец принимается набирать цифру с номером «семьдесят два» на соответствующей панели. Уже через мгновение один из этих жалких букетиков падает вниз, повторяя участь предыдущей покупки.        Тэхен вытаскивает предметы из товарного отсека, задерживая внимание на убогих цветах в своей руке. Поворачивает букет, тщательно изучая его содержимое около десяти секунд, после чего тянет своими длинными пальцами за уродливую кислотно-розовую ленту, намеренно разрушая его изначальное строение. Тэхен перебирает в руках суховатые стебельки, скидывая на пол больше половины содержимого — он буквально потрошит букет до того момента, пока в руках не остаётся один единственный коротковатый стебель, длиной сантиметров пять, на конце которого находится аккуратный нераскрывшийся бутон ярко-алой розы. Насколько сумел рассмотреть Тэхен, этот букет был единственным из всех остальных, в составе которого имелся именно этот цветок.       Молодой человек встаёт на ноги, продолжая всматриваться в подвявшие суховатые края лепестков бутона, чувствуя, как по телу разлетается странноватое чувство опустошения. Его подарок для Сон Сииль — абсолютно не сказочный, ущербный, жалкий, полуживой. Такой же, как и «принц». Но даже несмотря на это, Тэхен сам себя подгоняет, приказывая возвращаться в номер как можно скорее, чтобы вручить цветок напуганной девушке.       Он минует немногочисленные этажи лав-мотеля весьма быстро, оказываясь в знакомом плохо освещенном коридоре уже через полминуты. Ключ входит в замочную скважину искомого номера необычайно легко, и уже через мгновение Тэхен оказывается в темной и уже какой-то родной комнате, тут же застывая на месте от внезапного острого спазма, продирающего грудь. Списывает все на хроническую усталость, приказывая глазам немедленно сконцентрироваться и начать смотреть внимательнее. Нет, он понимает все правильно — девушки нигде нет.       Ноги стремительно выводят его на балкон, заставляя убедиться в собственных выводах, пока дыхательная система постепенно выходит из строя. Тэхен вонзает руки в прохладные перила, резко наклоняясь вперёд — изучает состояние безмятежного двора на предмет хоть какого-то движения. Но тщетно. И понять не успевает, как гнетущее тревожное чувство стелет на глаза плотную белоснежную пелену.       Они не могли забрать ее, без него не могли. После всего произошедшего в особняке — Тэхен и Сииль связаны стальными прутьями против их собственной воли. Значит сбежала.       Оглядывает фасад мотеля на предмет выступов, не сразу замечая выразительный кирпичный орнамент. Чисто теоретически за него можно было уцепиться, чтобы спуститься на балкон более нижнего этажа. А затем повторить подобное и с последующим. Вот только девушка достаточно выпила и любое неточное действие запросто могло бы привести к падению с такой высоты.       Хм, решила рискнуть жизнью, лишь бы только не оставаться с тобой, Тэхен. Впечатляет.       Мужская ладонь сжимает бутон розы с максимально концентрированной злостью, и после ее раскрытия уничтоженные лепестки ссыпаются со стебля подобно гадкому никчемному мусору. Даже не верится, что он позволяет этому чувству главенствовать над собой уже дважды за сегодняшнюю ночь — он, Ким Тэхен с его выдержкой, железным терпением и полным безразличием к жизни в целом, прямо сейчас задет, подцеплен, благополучно растянут на ржавом проволочном каркасе подобно огородному пугалу. Все, что может позволить себе, лишь наблюдать за тем, как злоба эта сшивает его внутренние органы друг с другом страшными неравномерными стежками, а голову набивает сухой соломой, превращая молодого человека в то самое уродливое чучело, участь которого неподвижно стоять, отпугивая от себя каждого живого человека одним лишь фактом своего существования.       Тэхен смотрит вниз непомерно долго, не совершая при этом ни единого движения, послушно ожидая, когда злость и ярость наконец подавятся, но времени на то, чтобы ждать, когда утихнет весь внутренний пожар категорически нет. И Тэхен не выдерживает, срываясь за исчезнувшей девушкой на невозможной для него скорости, из-за которой перед глазами появляются моментальные мигающие пятна. Этажи проносятся мимо где-то на заднем фоне, когда Тэхен проскакивает через лестничные ступеньки, испытывая победную эйфорию лишь от того, что сердце не подаёт признаков щемящей боли.       Вылетает на первый этаж, проносится мимо стойки ресепшена с стоящим за ней недоуменным администратором, и, наконец-то выбегает на улицу, тут же застывая на месте от увиденного: четыре черных японских автомобиля небрежно припаркованы на всем небольшом свободном пространстве перед мотелем. Дверь одной из них открывается, и уже через мгновение наружу выходит двое охранников:       — Где девка? — из салона автомобиля доносится голос, в повизгивающих интонациях которого Тэхен безошибочно узнаёт «Поросёнка». Ловит мимолётное облегчение — Сииль точно не у них.       — Лежит выпотрошенной на одном из пустырей, — молодой человек мгновенно возвращает своему голосу былое ядовитое звучание. Со свиньей только так. Даже, если потрошить теперь будут его.       — Садись, выблядок, — говорящий по-прежнему не показывается, — я собственноручно вырву тебе язык, часа эдак через полтора.              …       Поздняя летняя ночь в Сеуле действительно прекрасна. Это едва ли не самый комфортный временной промежуток в целых сутках, когда температура воздуха наконец-то падает, оставляя изнурительную дневную жару лишь в кратковременных воспоминаниях. Прохладный преддождевой воздух пахнет по-особенному, заставляя дыхательные органы хотеть наполняться им ещё глубже, быстрее, ненасытнее. И этот эффект не спадает даже от осознания того, что часа через полтора тебя начнут расчленять.       А если я смогу отогнать от тебя всех монстров? Если смогу выпотрошить их для того, чтобы ты смогла спать спокойно?..       Что ж, твой жалкий шанс, Ким Тэхен. Пусть и вероятность успешного исхода плачевно мала, принцесса все равно будет спать спокойно хотя бы эту ночь. Кто бы не победил.              Интересно, он успеет увидеть утро?

***

      Босые стопы пересчитывают асфальтовую плитку с сумасшедшей скоростью, заставляя девушку морщиться после каждого острого камешка, попадающегося на их пути.              Алкоголь действительно прибавляет храбрости, но вместе с ней отбирает всякую возможность контролировать своё тело. Сииль до сих пор не верит в то, что сумела вытворить несколькими минутами ранее, а именно спуститься по балконному карнизу, цепляясь за кирпичные выступы фасада здания, и ничего себе при этом не повредить. До сих пор чувствует мощный прилив страха сразу после того, как опора под ногами исчезла, но даже он никогда не потягается с другим видом ужаса — таким, когда Ким Тэхен наклоняется прямо к лицу и выливает из своего рта череду беспощадных приговоров.       Бежать со всех ног — вот, что остаётся. Сииль игнорирует ощутимое жжение от часто сглатываемого прохладного воздуха в разодранном от алкоголя горле, продолжая хватать кислород неравномерными порциями. Вот-вот и рухнет вниз кубарем, ведь физические силы иссякают с каждым следующим метром. Темный неблагополучный район Сеула заставляет сердце сжиматься, ведь девушка не отдаёт себе отчета, как доступно и откровенно выглядит в одном только пиджаке, однако Сииль отмахивается от пугающих мыслей чересчур легко, осознавая, что есть кое-что, а точнее кое-кто гораздо страшнее, чем полупустая ночная улица. Осознание этого помогает девушке пробежать ещё несколько сотен метров, пока глаза не врезаются в горящую вывеску небольшого круглосуточного супермаркета, в витрине которого виднеется скучающая полусонная аджумма.       Сииль знает, что сейчас нужно забежать внутрь и попросить телефон. Сииль знает, что нужно будет в очередной раз соврать. Знает, что придётся придумать проникновенный монолог для продавщицы, лишь бы избежать излишних вопросов. Знает, что нужно сделать все возможное, лишь бы отдалиться от Него на самое дальнее расстояние. Знает, что пока что сможет довольствоваться лишь вызовом такси. Знает, что запрёт все двери на замки сразу же, как только пересечёт порог своей квартиры. Знает, что первым делом зарядит свой телефон, только бы поскорее открыть чат с Пусанским принцем и написать одно единственное:       «Прости».

***

      Утро раскрашивает Сеул пасмурным тяжёлым небом.       Тэхен идёт по длинному тусклому коридору самого верхнего этажа особняка весьма усталой неспешной походкой. За плечами довольно щедрая на проишествия бессонная ночь, оттого мужские глаза воспринимают картинку реального мира с явной задержкой и расфокусировкой. Терпеть не может это состояние: когда организм требует немедленного отдыха, но возбужденное сознание не позволяет перезагрузить себя ни на секунду.       Молодой человек приближается к кабинету, виднеющемуся в самом конце коридора, наблюдая за тем, как большая массивная дверь открывается и в ее створках тут же появляется двое человек. Тэхен без труда узнает в них Хосока и Намджуна, начинающих стремительно шагать в его сторону.       — Смотрите-ка, наш смертник вернулся! — Намджун вскидывает руки в стороны, ядовито выплёвывая каждое слово. — Хосок, ты веришь в призраков? — поворачивается к другу, наблюдая за его весьма спокойной реакцией на парня, идущего им на встречу. — Я вот не верю, но почему тогда вижу того, кто совершенно точно не может быть живым? Не после всей произошедшей хуйни. Ровно, как и мы с тобой. Или, блять, что? Мы сейчас прошли через дверь в Нарнию?       Не меняя темпа и никак не комментируя чужие слова, Тэхен продолжает идти вперёд, ожидая, как один из его товарищей, а точнее именно Намджун пропишет кулаком прямо в его лицо непосредственно в момент их пересечения.       По правде, это было бы весьма кстати. По крайней мере, Тэхену перехотелось бы так сильно спать.       К удивлению молодого человека Намджун просто проходит мимо, лишь показательно задевая Тэхена своим плечом. Хосок же немного замедляется, чуть наклоняясь и негромко произнося:       — Жду полноформатный рассказ о том, что всё это было… Если нас, конечно, не пристрелят на выходе.       Тэхен провожает Чона своим ничего не выражающим взглядом, после чего преодолевает порядка десяти метров вперёд, а затем неспешно скрывается за темным деревом огромной резной двери кабинета Ким Сокджина.       Внутри все именно так, как Тэхен оставил семью часами ранее, за исключением лишь того, что за письменным столом теперь сидел сам хозяин.       — Ты закончил то, что я не смог? — вопрос Сокджина мгновенно нарушает гнетущую тишину помещения. Тэхен невольно слышит в нем нечто двусмысленное, но, ссылаясь на тотальную нехватку сна в собственном организме, все же приходит к пониманию его истинного значения.       — Было свободное время, — молодой человек медленно проходит вглубь кабинета, после чего присаживается на небольшую темно-зелёную софу прямо напротив письменного стола, — плюс хотел отвлечься, — смотрит на белоснежные листки, которые Сокджин неспешно перебирает в руках. Именно с ними возился Тэхён весь вчерашний вечер, вплоть до момента, пока чужой клубничный запах не начал пропитывать собой весь кабинет.       Черт. Снова не уследил за тем, что ее образ, подобно коварному двадцать пятому кадру просачивается в голову независимо от его желания. Молодой человек рефлекторно поматывает головой, встряхивая собственные мысли, зашедшие не туда, затем пристально всматривается в молодого мужчину напротив.       Сокджин изучает документы, оставленные для него Тэхеном, с каждой последующей секундой обнаруживая в них то, что уже как полгода намеревался сделать самостоятельно. Подробная аналитика денежных средств, законченная финансовая стратегия, тщательные расчеты, статистика и еще куча зачеркнутых, а затем заново нарисованных от руки таблиц. Это буквально всё необходимое для того, чтобы наконец-то получилось исполнить мечту своего умирающего отца, а именно открыть первоклассный ресторан в самом центре Сеула. Вот только… Сокджин должен был сделать всё сам. Как старший сын для своего отца. Пусть на это ушло бы больше времени и больше ошибок. Да, быть может, он не смог бы приступить к составлению бизнес-плана в этом месяце, но в следующем, наверняка.       Деньги. Гребаные деньги. Если бы их было в избытке, можно было бы обойтись и без финансового анализа вовсе. Сокджин работает не покладая рук, стараясь скопить для отца как можно больше, но даже при приблизительных подсчётах в уме, собранной суммы не хватало. Для заурядного милого кафе в провинциальном Кванджу — вполне, но для огромного роскошного ресторана уровня Мишлен — даже и близко нет. И пускай отец всегда твердил именно о небольшой закусочной в родном городе, Сокджин лично подкорректировал его мечту, полагая, что тот не должен довольствоваться малым.       — Я просил тебя всего лишь взглянуть, — очевидно, что поездка к семье эмоционально выжала Сокджина, отчего тот звучит максимально отстранённо и невыразительно, — а ты решил сделать всё за меня.       — Я и взглянул, — Тэхен к собственному удивлению замечает, что говорить становится значительно тяжелее, будто уставший организм уже начал благополучно отключать некоторые необходимые функции, такие, как, например, членораздельная речь. — У тебя довольно много нелепых и можно сказать тупых ошибок. Я даже не поверил, что изначально все расчёты выполнял ты, ведь финальная цифра вышла необоснованно завышенной. На неё ты будешь работать у свиньи ещё лет двадцать.       Тэхен сверлит уставшими глазами лицо напротив, догадываясь о претензиях Сокджина касаемо этого вопроса, отчего все же поясняет:       — Убавь собственное тщеславие и вспомни, что твой отец не будет ждать тебя вечно.       — Вот как… — последняя фраза заставляет что-то внутри Сокджина провалиться, тем самым доказывая, что чужие слова попадают куда нужно. — Ответь мне на один вопрос, — Ким откладывает бумаги в сторону, после чего соединяет обе руки перед собой в замок, — я что, похож на клоуна?..       Тэхен невольно улыбается, сильнее облокачиваясь на спинку софы, при этом слегка закатывая глаза.       — У меня что… этот ублюдский красный нос на лице?..       Началось. Тэхен демонстративно вздыхает, неспешно вытягивая обе руки по сторонам вдоль поверхности укорочённой диванной спинки.       — Грим цветастый?..                    — Сокджин…       — Может у меня клоунский колпак на голове, а я не вижу?..       — Эти твои метафоры…       — Или мой костюм точь-в-точь, как у Пеннивайза*?.. — В какой-то момент оба молодых человека начинают говорить параллельно.       — И Оска-а-а-а-р за лучшую драматическую роль…       — Заткнись и слушай меня! — Сокджин внезапно бьет кулаком по столу, но очередную фразу при этом выцеживает в разы тише, чем все предыдущие. — Тебе весело, как я смотрю, ну наконец-то, дождались… Хоть что-то вызвало у тебя эмоции.       Сокджин наклоняется вперёд, продолжая при этом сидеть за столом и испепелять своим негодующим взглядом молодого человека напротив.       — Ты думаешь, что задобришь меня этими бумажками? Думаешь, что я пожму тебе руку и скажу слова благодарности, закрывая глаза на всё то, что ты вытворил в мое отсутствие?       Тэхен не сводит глаз со своего хёна, давая тому высказаться — понимает, что обстановка совсем не та, чтобы язвить и перебивать, хоть и очень хочется.       — Я был уверен, что ты единственный из всего моего окружения, у кого действительно есть голова на плечах.       — Как видишь, уже наступило утро нового дня, но моя голова по-прежнему у меня на плечах, — Тэхен благополучно отметает первичную тактику «помолчать», все же прерывая Сокджина.       — Вопрос времени, когда за тобой, а потом и за всеми нами приедут чёрные катафалки.       — Я как раз только что из такого, — буднично заключает Тэхен, — ну вообще-то это был BMW, но я уверен, что в нем покаталось немало трупов, — приподнимает брови и непринуждённо поджимает губы, замечая, как человек напротив замирает.       Заполучив внимание своего собеседника, Тэхен продолжает:       — Прошлой ночью очень многое пошло не по плану. Твои японские гости уж очень долго не хотели оставлять охрану на улице, отчего мне пришлось спускаться и лично разруливать этот вопрос. К слову, все самураи все же остались за заборчиком, — Тэхен довольно ухмыляется, наклоняя голову в бок. — Но на территории оказалась посторонняя девушка, и это…       — Меня не интересует краткий пересказ, — металлически отрезает Сокджин, ведь он уже был в курсе ситуации, благодаря рассказу Хосока и Намджуна. — Что с братом господина Мацумото?       — Опять ты со своими «господинами»… — Тэхен демонстративно запрокидывает голову наверх, проговаривая фразу куда-то в потолок.       — Я не в настроении, Тэхен.       — Все хрюшки, — молодой человек нарочно ошибается, — эм-м-м, то есть гости, — но тут же исправляется с нескрываемым наигранным волнением в голосе, — они должны были быть в одном из основных залов, как ты и говорил, но младший братец захотел спуститься в подвал, и не с кем-нибудь, а с дочерью бывшего министра…       — Мне плевать, чья она дочь, — несдержанно шипит Сокджин, — выверни он ее наизнанку, ты не имеешь права просто так калечить брата одного из самых жутких влиятельных людей Азии…       — Это было не просто так, — флегматично констатирует Тэхен, чувствуя, что, несмотря на столь напряженный разговор, в сон начинает клонить ещё сильнее. Грёбанный больной организм. — Блять, кого ещё искалечить, чтобы мне налили кофе… — отвлекается от темы, наскоро потирая стремительно тяжелеющие веки.       — А если бы с ним в подвале были не только мои люди, но и его японские охранники? Тогда бы ты осмелился протыкать ему руку? М? Что бы тебя ждало потом?       — Мое синеватое тельце уже во всю бы изучало дно реки Хан, — Тэхен этим предложением отвечает сразу на все вопросы. Да. Он повторил бы ровно все тоже самое при любых иных вариантах развития событий.       Молодой человек на миг задумывается: если бы в этом самом кабинете не появился тот длинный худощавый секретарь Мацумото, доброжелательно пригласивший девушку лечь под его хозяина, вполне возможно, что Тэхен вдавливал бы Сииль не в грязный жесткий пол лав-мотеля, а в приятную бархатную обивку темно-зелёной софы, на которой сидит прямо сейчас. Сглатывает слюну, понимая, что при всех возможных раскладах, он все равно сделал бы с ней тоже самое. Не спустись она к свинье, то наказание последовало бы всё равно — за то самое безумие, что она вытворяла с ним прямо у этого письменного стола.       Но Сииль пошла к свинье.       — Ты когда-нибудь видел этого младшенького? — Тэхен выходит из своих размышлений. — Видел его лицо? Если это вообще можно назвать лицом, — смотрит в пустоту перед собой.       — Нет…       — Поверь мне, его внешность незабываема… И как это обычно бывает у родственников, они со старшим братом довольно похожи, — молодой человек продолжает рассказ ровным спокойным тоном, отчего теперь звучит серьёзнее. — Так получилось, что я впервые увидел его не вчера вечером, как ты мог подумать, а около полугода назад. Вот только не знал наверняка, он действительно родственник Мацумото или просто человек, имеющий схожие черты. Так вышло, что мы оказались в одной и той же кондитерской, и да, это довольно забавно звучит… — иронично поглядывает на Сокджина. — Черты старшего пусть и не так очевидны, но все же узнаются и в младшем, и признаюсь, он так меня зацепил, что я даже решил погуглить его на досуге, но не нашёл ни одного фото. Ничего, кроме многократных упоминаний его имени в одноименной компании братца, — мгновенно ловит, как Сокджин сводит брови у переносицы после последнего произнесённого слова. — Господина, — тут же ехидничает Тэхен, — конечно же господи-и-и-ина… Так вот, я не нашёл ни одного фото, чтобы мои догадки все-таки подтвердились, зато совершенно случайно наткнулся на абсолютно открытые и самое главное официальные декларации о его доходах, как в компании брата, так и в своих сторонних предприятиях. Оказывается он пытался строить карьеру в политике, а для этого все сведения о финансах, имуществе должны были быть опубликованы на государственных платформах.       — Ближе к сути… — Сокджин непроизвольно напрягается, чувствуя, что его собеседник подводит к чему-то важному.       — Не подгоняй меня, — слегка раздражается Тэхен, — я и так пиздец как сокращаю. Хочешь очень коротко? Окей: младшенький крадет у своего родного брата, и аппетиты у него далеко не как у поросёнка, а скорее, как у огромной жирной свиноматки.       — Ты хочешь сказать, что господин Мацумото не знает об этом?       — Я не хочу сказать, я уже это говорю.       — То есть ты один рассчитал то, что обычно делают целые отделы налоговой службы?       — Целые отделы налоговой службы при желании, которого «почему-то» у них нет, сделали бы это за пару недель, от силы месяц. Я вычислял все его схемы около полугода, — смахивает нависающую отросшую челку с глаз, — с перерывом на поесть, конечно же. Не то, чтобы это было особо сложно, скорее муторно, но, повторюсь, я очень хотел отвлечься.       Вот оно. Сокджин с самого начала разговора чувствовал это. Чувствовал, будто у Тэхена есть что-то — что-то стоящее, дельное, важное. Именно это что-то и позволило ему смотреть на Мацумото-младшего свысока. Сокджин уловил это в его интонациях, в ироничных едких фразах, не соответствующих всему происходящему хаосу.              — Мне не совсем ясна твоя мотивация… — Сокджин слегка отклоняется назад, облокачиваясь на спинку своего кресла, смакуя необычное трепетное чувство от переваривания только что полученной информации. — Потратить столько усилий на то, чтобы уличить незнакомого человека в коррупции… Никогда не замечал в тебе столь идейных порывов, — делает паузу, всматриваясь в чужое отражение на полированной поверхности стола, — что-то тут не то.       То, как этот японец выжирал Сон Сииль своими свинячими глазами — охуительная мотивация.       Тэхен ничего не комментирует, продолжая следить за изменениями на лице собеседника, тщательно обдумывающего его слова:       — Ты разговаривал с ним утром? — Сокджин возвращает взгляд к своему собеседнику.       — Да, меня нашли довольно быстро.       — Ты — везучий человек. Он не убил тебя сразу же…       — Нет тут никакого везения, — Тэхен сразу же реагирует на подобную реплику, — просто убить человека, абсолютно не соответствует природе этого человека выблядка. Думаю, что он неплохо бы со мной поразвлекался, прежде, чем наконец-то дать умереть. Ну знаешь, иглы под ногти, отрезание конечностей, подвешивание на крюках, что-то в этом духе…       Тэхен снова иронизирует, опуская подробности о том самом моменте ужаса, наступившем, когда дверь чёрного BMW закрылась за ним, и машина тут же двинулась с места. Именно тогда внутри молодого человека произошло тотальное осознание той самой жуткой необратимой реальности, от которой становится пиздец как не весело. Становится невообразимо страшно, до пронизывающих спазмов в собственных мышцах и костях, и это состояние длится вплоть до момента, пока дверь автомобиля не открывается, и тебя не вышвыривают на огромный безлюдный пустырь, вдалеке которого находится полуразрушенный заброшенный завод. После, наступает абсолютный паралич.       — Единственное везение, раз уж ты очень хочешь его найти, состояло в том, что батарея моего телефона отлично держит заряд, и я смог показать Поросёнку все его косяки до того, как меня вздернули на крюках.       — Телефон?       — Да, все в телефоне, — поясняет Тэхен, — в облаке, а соответственно и на всех других устройствах. Я сказал, что если со мной хоть что-то случится, то логин и пароль от моего аккаунта со всеми доказательствами его махинаций автоматически отправится к его брату. Он довольно долго визжал, но все-таки понял незавидное положение, в котором оказался.       — Каков итог?       — Ито-о-о-ог, — Тэхен слегка потягивается, после чего неспешно наклоняется вперёд, располагая обе руки на коленях. — У господина Мацумото-младшего нет никаких претензий к госпо… к Ким Тэхену. Как-то так… — молодой человек дежурно поджимает губы в самом завершении своего рассказа.       — Ты же понимаешь, что он этого так не оставит? — через некоторое время комментирует Сокджин, — зная, что какой-то студент в любой момент может сдать его брату с потрохами…       Да, он совершенно точно этого так не оставит.       — Ну я не просто студент, я магистр, как никак… — Тэхен играет бровями, но уже через несколько секунд снова возвращает своему взгляду серьезность. — Мы же с тобой оба понимаем, что не он главное зло…       Сокджин сталкивается с чужими карими глазами, прекрасно осознавая, кого именно имеет ввиду Тэхен, но никак не комментирует его последнюю фразу. Молодой человек наконец-то встаёт из-за стола и довольно неспешно подходит к бару, расположенному в метрах трёх от Тэхена.       — Ты отвратительно выглядишь, — меняет тему, озвучивая то, что нехотя подметил в первые секунды их с Тэхеном встречи. — Иди в свободную комнату, поспи, — наливает в свой бокал виски до самого края, — ты заслужил отдых.       Сокджин протягивает молодому человеку напиток, заведомо зная, что тот, скорее всего откажется.       — Я бы с удовольствием, но у меня через час университет, — Тэхен слегка похлопывает себя по щекам, стараясь взбодриться, а затем встаёт, совершая несколько уверенных шагов в сторону двери.       — Надеюсь, она того стоила… — Сокджин проговаривает эти слова негромко в тот самый момент, когда молодой человек ступает за порог.       Тэхен закрывает дверь с обратной стороны, не сразу осознавая, что расслышал абсолютно каждое слово из последней реплики Сокджина вплоть до последней буквы.       Сердце неконтролируемо ёкает, пока по телу разливается приятное тепло от одного только местоимения «она».       Она…       Она.

***

      Первый семестр учебного года наконец-то подходит к своему завершению, из-за чего Сеульский Национальный Университет совершенно естественным образом пропитался ещё более давящей и нервозной атмосферой. Кажется, что все его аудитории, коридоры, корпусы внезапно переполнились непрекращающимся потоком безостановочно бегущей молодежи, оттого вся территория учебного заведения стала больше походить на огромный разросшийся муравейник.              Сын И и Сииль, к их обоюдному удивлению, совпали в желании не заходить в душное переполненное здание до самого начала занятий. Девушки расположились на территории студенческого двора в ста метрах от главного входа, там, где возвышается пышная живая изгородь с массивным бетонным основанием. Именно она отделяет внушительную территорию университета от проезжей части и самой улицы, создавая таким образом некую уединенность и закрытость от чужих глаз.       Чхве пролистывает свои лекционные конспекты по английскому языку, раздражаясь от собственного чересчур яркого оформления записей. Темы выделены красной гелевой пастой, подтемы — ядовито-зелёной с блестками, тезисы почему-то кислотно-розовые, а в сносках на полях откуда ни возьмись появляется золотистый цвет и, вдобавок, дурацкие рисунки вымышленных чудиков и странноватых чиби-монстров. Видимо, они родились в тот момент лекции, когда Сын И стало скучно. Девушка закатывает глаза от самой себя, подавляя мысль о том, что ее тетрадь будто бы принадлежит очень несмышлёной пятилетней девочке, а вовсе не студентке третьего курса престижнейшего университета страны.       Чхве наконец-то закрывает конспект и неторопливо убирает его в небольшой кожаный рюкзак, краем глаза подсматривая за своей однокурсницей.       Сииль стоит в метре от Сын И практически неподвижно, слегка облокачиваясь о лиственную изгородь спиной. На девушке надеты обычные чёрные слегка зауженные джинсы, простая белая футболка размера оверсайз и невзрачные светло-серые кроссовки, и от подобного образа в голове Чхве мигом проносится мысль — только бы декан Квон не возникла из своего «межпространственного портала» и не увидела столь неформальный внешний вид ее одногруппницы.       Непривычно. Чхве довольно непривычно видеть Сон Сииль такой. Не то, чтобы эта безразмерная майка и простая спортивная обувь не шли девушке, скорее наоборот — эти вещи смотрелись на ней довольно уютно и в какой-то степени очаровательно. Просто Сын И неосознанно проводит параллель — столь очевидное изменение во внешнем виде скорее всего связанно с определёнными изменениями внутри. Положительными или отрицательными? Чхве не может знать наверняка, но отчего-то девичья интуиция уверенно склоняет собственную гипотезу к знаку «минус».       — Почему Воландеморт всегда нападет на Хогвартс именно в конце учебного года? — Чхве прерывает молчание первой, несмотря на весьма комфортную тишину между ней и Сииль. Все-таки их молчание прилично затянулось, а по меркам самой Сын И и вовсе достигло своего допустимого предела. Девушке кажется, что прямо за этим пределом их обеих терпеливо выжидают пустота и безысходность — и Чхве ни коем образом не хочет дать этим деструктивным чувствам переступить воображаемую черту.       Когда два человека так долго молчат, каждый думая о чем-то своём, сокровенном, личном, быть может даже интимном, провалиться в своеобразную бездну неконтролируемой рефлексии можно в два счета. Сын И не любит это состояние, просто на дух его не переносит у себя, оттого автоматически не хочет, чтобы в нем оказалась и Сииль.       — Я говорю, почему Воландеморт всегда нападает в конце учебного года? — понимая, что в первый раз слова остались неуслышанными, Чхве терпеливо повторяет вопрос, устремляя заинтересованный взгляд прямо на однокурсницу.       Сын И знает, что спрашивает откровенную несусветную глупость, но сама про себя отмечает, что готова побыть дурочкой, лишь бы только стереть это печальное безразличие с лица своей собеседницы.       Чхве ненамеренно посверливает чужое лицо глазами, подмечая, что никаких изменений не происходит — Сииль так и продолжает безмолвно стоять, пронизывая своим пустым взглядом асфальтовую плитку под ногами. Но стоит только Сын И отвести слегка разочарованный взгляд в сторону, как блондинка, пусть и с заметным опозданием, но все же озвучивает свой долгожданный ответ:       — Эта сволочь чувствует, когда студенты максимально ослаблены, — Сииль произносит фразу пусть и негромко, но довольно категорично, подкрашивая каждое слово определённой степенью пренебрежительности.       Если лицо девушки до сих пор ничего не выражает, то тон ее голоса наоборот, выдаёт совершенно очевидное небезразличие по поводу ответа на столь неординарный вопрос. Сииль слегка щурится, продолжая свои размышления:       — Да и если бы он нападал в начале года, книги, скорее всего, были бы в пять раз короче, — делает небольшую паузу, — и их, возможно, было бы не семь, а…       — …А одна, — Чхве заканчивает фразу за Сииль, сопровождая сказанное небольшим смешком.       — Вопрос скорее в другом, — продолжает блондинка, вызывая тем самым неподдельное удивление у Сын И. — Зная, что он каждый учебный год нападает именно в период сессии, почему все всегда так удивляются?       Занимательный вопрос отправляет в раздумье теперь уже темноволосую девушку, отчего та роняет лёгкий искренний смешок.       — Вау… — Чхве приподнимает брови, начиная демонстративно аплодировать буквально спустя пару секунд. — Я вот сейчас польщена, — девушка довольно поджимает губы, — признаюсь, что не ожидала такого глубокого и серьёзного рассуждения на заданную тему. Ты что, готовилась, студентка Сон?       Сииль смущенно поджимает губы и снова тускнеет, отвечая на очередной вопрос невыразительным поматыванием головы в отрицательном жесте.       Хм, а раньше бы отшутилась, — Чхве делает в голове очередную пометку, пока рука машинально подносит к лицу телефон с загоревшимся на его дисплее временем.       — Пора, — деловито констатирует Сын И и довольно резво поворачивается в сторону главного входа, — консультация по английскому через две минуты.       Сииль неспешно отталкивается от пышной узорчатой изгороди спиной, машинально убирая обе руки в карманы джинс. Взгляд по-прежнему цепляется за серую плитку на земле, удерживая теперь уже семенящую впереди Чхве в поле зрения. Девушка начинает следовать за своей однокурсницей, сохраняя все сосредоточение на квадратных фигурках под ногами. И это происходит ровно до того момента, пока ее собственное тело не настигает внезапный непредвиденный сбой.       Такое сложно объяснить, и Сииль совершенно точно отнесла бы случившееся к чему-то сверхъестественному, необъяснимому, выходящему за грани понимания, ведь ее кожу в один миг начинает неприятно колоть. Колоть, печь, раздирать. Кажется, что все одновременно. Будто какое-то атрофированное шестое чувство включается независимо от ее собственного желания, приказывая низким бархатным голосом: «подними голову, немедленно подними голову и посмотри на меня». И Сииль осознаёт, что если сейчас не послушает, то боль от иллюзорных горячих игл в глубине ее пор усилится в тысячу раз.       Слабое тело все еще реагирует: голова самопроизвольно поднимается вверх, а глаза тут же впечатываются в единственный на свете силуэт, от которого кровь в жилах леденеет. Даже несмотря на существенное расстояние, девушку будто бы сносит невидимым порывом холодного пронизывающего ветра.       Ее заколдованный принц.       Ким Тэхен.       Он стоит в полуметре от главного входа, слегка облокачиваясь спиной о стену возле массивной парадной двери. Руки традиционно спрятаны в карманы чёрных брюк, на лице не улавливается ни единой эмоции, а темный карий взгляд как обычно отдаёт фирменным непробиваемым флегматизмом.       Сииль благодарит все существующие и несуществующие силы этого мира за то, что молодой человек не смотрит в ее сторону — его голова отвернута к двум своим собеседникам, в одном из которых девушка отчётливо узнаёт Ким Намджуна.       Отчётливо? Да, достаточно. Снова подмечает столь ироничный факт: видеть этот мир с каждым новым днём хочется все меньше и меньше, но левый глаз словно назло фокусируется на всех его деталях без существенных погрешностей.       Сииль позволяет себе присмотреться чуть подробнее — и другой молодой человек тоже оказывается знакомым. Именно он был тогда в подвале с Намджуном и именно он позволил им с Тэхеном беспрепятственно сбежать.       Им с Тэхёном. Местоимение и чужое имя, а от одного лишь употребления их вместе в одном словосочетании внутренние органы начинают лопаться, подобно передутым воздушным шарикам.       Этим унизительным реакциям когда-нибудь придёт конец? Сииль молниеносно впивается ногтями в свою ладонь, намеренно стараясь сделать себе больно, да только причиняемая боль настолько жалкая и нелепая, что девушке от самой себя становится ещё более тошно.              Все происходит будто бы по мановению волшебной палочки, только какой-то неправильной, бракованной, направленной против Сииль, ведь девушка постепенно ощущает, как все тело будто бы вязнет в невидимом цементе. Оно просто отказывается продолжать движение по выбранному маршруту, выставляя своей хозяйке весьма жесткий ультиматум: если она продолжит идти вперёд и дальше, то внезапный обморок — это лучшее, что может с ней произойти.       Сииль прислушивается к своему организму, постепенно замедляя ход, но пока ещё не останавливаясь окончательно — подсознательно понимает, что любые резкие движения могут легко привлечь чужое внимание. Девушка успевает схватить Сын И за руку раньше, чем та совершает ещё один стремительный шаг вперёд.       — Я не пойду, Чхве… — слегка тянет однокурсницу назад, стараясь замедлить и ее тоже.       — Что? Почему? — Сын И поворачивается к Сииль лицом, продолжая неспешно двигаться в сторону главного входа теперь уже спиной вперёд.       — Я не…       Опять это чувство, ужасное, неконтролируемое, когда слова не получается собрать даже в простое односложное предложение.       — Я н-н-не, — Сииль сглатывает мешающую слюну, — не могу идти дальше… Просто не могу.       — Воландеморта не будет, — с забавной добродушной улыбкой поясняет брюнетка, — я, если что, знаю, где спрятаны все его крестражи…       — Я сейчас… — Сииль начинает тяжело дышать, отчего глаза Сын И в момент округляются. Кажется, что именно так выглядит паника. — … Если я сделаю ещё хотя бы шаг… Мне кажется, что я не… Я не… Не выдержу…       — У тебя что-то болит? — Чхве наконец-то останавливается, перехватывая руку Сииль своей. — Может, в медпункт?       — Нет, этого не нужно, — глаза Сииль, устремлённые куда-то сквозь однокурсницу, начинают бегать из стороны в сторону, — просто я…       — Переживаешь насчёт экзамена? — взволнованно предполагает Сын И, искренне пытаясь угадать причину столь нервозного поведения однокурсницы. — Тогда тем более надо пойти, это же часть подготовки. Может, профессор сольёт нам часть вопросов и… — Чхве пытается шутить, но с последним предложением замечает, как взгляд Сииль стреляет куда-то в сторону, а затем также быстро возвращается обратно, впоследствии опускаясь к земле.       Причина точно не в экзамене. И тем более не в Воландеморте.       Несколько секунд в голове Чхве Сын И происходит мыслительный процесс, после которого девушка поворачивает голову в сторону главного входа, туда, куда секундами ранее смотрела ее собеседница. Брюнетка внимательно оглядывает пространство перед университетом и то и дело входящих и выходящих из здания студентов, выцепляя взглядом троицу молодых людей, выделяющихся из общей массы учеников своим весьма спокойным и даже слегка отрешенным поведением.       Они, как и Чхве с Сииль, ждут начала занятий не внутри переполненного душного корпуса, а на свежем утреннем воздухе.       Брюнетка внимательно осматривает каждого из них, чуть останавливаясь на самом темноволосом.       Презентация. Порез Сииль. Паника в ее глазах тогда, паника в ее глазах сейчас.       Сын И не требуется слишком много времени чтобы сложить один плюс один — девушка не отпускает никаких комментариев, возвращая свой взгляд к однокурснице.       — Каким бы огромным и жутким не было чудище, нужно просто представить, что его не существует, — Чхве говорит знакомые слова, в которых Сииль узнает легендарную цитату из одной популярной детской сказки.       — Еще полгода назад я бы согласилась с каждой чертовой буквой в этом предложении, — девушка не прекращает быстро и грузно дышать, — но я уже успела выучить одну простую истину — все сказки подло врут.       Сииль смотрит на Сын И своими карими глазами, а Чхве от такой сильной концентрации печали в них начинает непроизвольно стопориться. Чувствует, как чужая рука несильно, но все же настойчиво пытается высвободиться из ее, но довольно быстро реагирует, перехватывая девушку чуть выше кисти.       — Значит так, — брюнетка становится значительно тверже в своём тоне, — мы идём в аудиторию вместе, хочешь ты того или нет, — уверенно тянет однокурсницу на себя, — а по поводу твоего чудища… — Чхве даёт понять, что поняла чуть больше, чем Сииль хотела бы, — из меня сейчас будет литься поток нескончаемой рандомной фигни, ещё более бессмысленной, чем обычно. Твоя задача — идти рядом и заразительно смеяться, причём желательно так, чтобы за актёрскую игру сам Пон Джун Хо* взял тебя на главную роль в своём следующем фильме, поняла?       Не дожидаясь ответа от Сииль, всё еще перерабатывающей полученную информацию, Чхве быстро выравнивается с девушкой, становясь справа, и берет ее под руку, довольно стремительно утягивая за собой в сторону главного входа.       Унижение. Это все одно нескончаемое унижение. Сииль проклинает себя за поразительную недееспособность, ощущая, что чем ближе они с Сын И подходят к парадной двери, тем выразительнее становится чувство нервной тошноты.       Девушка готова поклясться, что как минимум две пары мужских глаз проходятся по ней прямо в одну секунду, стоит им с Чхве вырулить на прямую дорожку метрах в двадцати пяти от входа. Это ощущается кожей, ведь она снова начинает зудеть и пощипывать, хоть и значительно слабее. Сииль понимает, что эти взгляды получается перетерпеть, их вполне можно вынести на себе. По правде говоря, это не так сложно. Не так сложно, как пройти в паре десятков сантиметров от человека, который как раз-таки не смотрит на неё. И Сииль непроизвольно расценивает это как подарок. Его подарок для неё.       Расстояние между Сииль и Тэхеном весьма стремительно сокращается, ведь Чхве Сын И не намерена замедлять свой уверенный ход ни на секунду, продолжая крепко придерживать однокурсницу под руку, тем самым будто намеренно внушая: «не брошу».       Брюнетка продолжает говорить находу всякие разные нелепости, стараясь не прекращать двигать ртом ни на секунду, пока Сииль натягивает натренированную благодаря школьными годам улыбку, начиная довольно выразительно и заливисто смеяться.       И плевать, что собственные щеки от подобной фальшивости вот-вот лопнут; плевать, что рот прямо сейчас разорвётся в самих уголках из-за столь запредельной неискренности; плевать, что лицо неизбежно покроется крупными неравномерными трещинами. Кажется, будто все свежеприобретенные уродства останутся у Сииль навсегда, гармонично дополняя уже имеющееся безобразие ее больных глаз. Даже не смотря на это, Сииль продолжает идти и улыбаться, так, будто не существует никаких заколдованных принцев. Ровно как и нет никаких ангелов.       Девушка специально чуть потряхивает головой, отчего небольшая часть золотистых локонов падает на левую часть лица, в последствии рассыпаясь по плечу волнистыми прядями — это единственная импровизированная защита, некий хлипкий заслон, который Сииль может выставить, чтобы хоть немного закрыться от Тэхена, пускай он даже и не смотрит.       До парадной массивной двери остаётся несколько метров, а она вздохнуть не может. Всего пара секунд и девушка наконец-то пересечёт спасительный порог, оставляя причину своей душевной боли за плотным слоем кирпичной стены.       Вот только дальше происходит то, чего Сииль никак не планировала.       Тэхен слишком внезапно отталкивается от стены, все еще продолжая смотреть на одного из собеседников. Он меняет своё расположение, становясь спиной к проходу по которому продвигается Сииль. Парень слегка выпрямляется, вынимает руки из карманов и скрещивает их за спиной.       Действует как всегда, максимально быстро, непредсказуемо и… волнующе. На какой-то момент Сииль кажется, что так даже лучше, ведь в таком положении Тэхен точно не будет пронизывать ее своими дикими тёмными глазами. По крайней мере, сейчас.       Вот только ощущение чужого прикосновения в тот самый момент, когда Сииль наконец-то оказывается у Тэхёна за спиной, вмиг распыляет быстродействующий смертельный яд прямо в поры ее кожи.       Тэхен пробегает двумя пальцами правой руки прямо по оголенной девичьей коже чуть ниже локтя, касаясь едва ощутимо, легко и немного щекотно, отчего крупные мурашки вспыхивают на теле подобно фейерверку. Прядь светлых волос случайным образом попадает ему прямо в ладонь, отчего Тэхен немедленно подцепляет ее и тут же смахивает в сторону, тем самым открывая лицо девушки в момент, когда она начинает отдаляться. Будто бы намеренно говорит ей: «я все вижу».       И пусть само касание длиться около секунды, дай бог, если сокрушительный эффект от него исчезнет к завтрашнему дню. Вот только… Сииль выучила одно — после него ничего не исчезает, и этот раз совершенно точно не станет спасительным исключением.

***

      Сииль и Сын И залетают в аудиторию практически в последний момент, после чего дверь кабинета закрывается недовольным старостой.       Чхве наконец-то выпускает чужую руку из своей, проходясь по напряженной однокурснице внимательным изучающим взглядом. Сииль отвечает коротким кивком, тем самым показывая, что с ней якобы все «в порядке», после чего девушка незамедлительно направляется к своему месту в другом конце аудитории.       Негласное правило сидеть на каждом предмете так же, как на самом первом занятии семестра появилось у студентов Сеульского Университета само собой. Так было удобней для всех. Для учеников, которым не нужно было приходить на пары слишком заранее, дабы повоевать за лучшие места, так и для преподавателей, которые быстро привыкали, что тот или иной студент сидит на конкретном месте, и как следствие могли запомнить учеников значительно быстрее.       С самого начала третьего курса Сииль сидит в самом конце аудитории практически на всех общеобразовательных предметах, сознательно выбрав такое пусть и далекое, но весьма уютное расположение. Вот только эта традиция все же была нарушена. Однажды. Именно на первом занятии по английскому языку, когда самая лучшая по мнению Сииль парта — расположенная в конце крайнего ряда, того, который находится слева от доски и прямо у окна, не досталась ей по весьма нелепой причине.       Огромный чёрный рюкзак, «украшенный» массивными серебристыми цепями и нашивками с названием всевозможных рок-групп был поставлен кем-то из студентов прямо на столешницу одиночной парты, которую изначально приметила Сииль, тем самым вынуждая девушку занять соседнее место в параллельном ряду. Здесь тоже было неплохо, однако, чтобы беззаботно рассматривать уличный пейзаж, все равно приходилось бы выглядывать из-за «счастливчика», заполучившего место непосредственно у самого окна.       Каково же было возмущение девушки, когда по прошествию всего первого урока студент, забронировавший лучшее место столь наглым способом, так и не пришёл. Лишь спустя время девушка узнала, что тем самым студентом был Пусанский Принц.       Сииль стопорится на этой мысли, пока ноги сами ведут ее к нужной парте. Погрузившись в собственные размышления, девушка доходит до своего места, машинально отодвигает стул, аккуратно присаживается и на автомате начинает доставать из рюкзака всё необходимое для занятия: учебник, тетрадь с конспектами, любимую гелевую ручку с изображением клавиш фортепиано, практически новый овальный ластик и остро наточенный карандаш с твёрдым грифелем. Сииль аккуратно располагает предметы на квадрантной столешнице, старательно соблюдая какую-то негласную строгую симметрию, будто порядок на ее парте способен как по мановению волшебной палочки привести в порядок и ее жизнь. Неосознанно кривит губы в ехидной усмешке, осознавая, что прямо сейчас выглядит как стереотипная девочка-отличница.       Какая же ты глупая, наивная, жалкая. Тошнит от тебя.       — Я тогда могу сесть на твоё место? — один из однокурсников весьма неожиданно отвлекает Сииль, вопросительно указывает на соседний одноместный стол, располагающийся справа.       — М-м? — девушке требуется некоторое время, чтобы переварить чужой вопрос и наконец-то понять, что прямо сейчас она сидит не за своей партой. Сииль сидит за партой Чонгука.       — Раз ты пересела, я могу занять твоё место? — буднично повторяет низкорослый упитанный паренёк, произнося слова чуть громче.       Вроде бы ничего не происходит, но Сииль неосознанно стопорится.       — Да, — через пару секунд отвечает девушка, — раз это место больше ничьё, я буду сидеть здесь, — утвердительно кивает и почти сразу же отворачивается к окну.       Больше ничьё из-за тебя.       Сииль устремляет уставшие глаза на виднеющийся вдали студенческого двора фонтан. Несмотря на то, что сейчас утро, нависшие над Сеулом грозовые тучи блокируют практически весь свет, оттого пейзаж стремительно темнеет с каждой новой секундой.       Мрачно, но вместе с тем красиво.       Сейчас за окном любимая погода Сииль. Оттого, хочется сразу же сорваться с места, покинуть аудиторию, выбежать на улицу и начать отчаянно вдыхать прохладный преддождевой воздух, вместо того, чтобы находиться здесь. Кажется, что оказаться на улице прямо сейчас, то единственное «важное», что у Сииль осталось. Только это и больше ничего.       Девушка на время возвращает взгляд в аудиторию, стараясь ещё раз убедиться в собственной правоте. Занятия по английскому давно представляют из себя что-то невнятное, бессмысленное, пустое. Профессор продолжает писать вводную информацию о предстоящем экзамене на доске, никак не реагируя на уже ставшие обыденными разговоры студентов между собой. Такой постоянный «шумовой фон» стал привычным явлением, не исчезающем во время занятия ни на секунду. Даже сам преподаватель не старается скрыть очевидное безразличие ко всему происходящему за его спиной, неспешно выводя мелом фундаментальные тезисы из учебника.       Сииль помнит, что он до сих пор переживает развод, и одна эта мысль ненадолго фиксируется в ее голове. Девушка осматривает спину немножко неопрятного лысоватого профессора, погружаясь в собственные рассуждения чуть глубже. Быть может, ему тоже сейчас больно. Быть может, он предпочёл бы сейчас быть не здесь, а, например, на той же улице — стоять и вдыхать чистый утренний кислород. Быть может, он тоже хочет привести свою жизнь в порядок, выводя аккуратным ровным почерком слова на доске.       Почему-то, девушке представляется, что мужчина был той стороной, которая все же хотела сохранить брак. Возможно, он даже изо всех сил за него боролся, но по итогу остался побеждённым, повреждённым, сломаным. Удивительно, но Сииль нехотя подмечает это в каждом его жесте: в том, как слабо он давит на мел, отчего не все слова прочитываются с первого раза, в том, как нехарактерно согнута его спина во время письма, будто на плечах лежит невидимая тяжкая ноша, в том, как нескладно и неуклюже он переступает к следующему блоку доски, чтобы продолжить свою монотонную работу.       Сииль в секунду прошибает мысль — а что, если она выглядит со стороны точно так же? И этот вопрос не о пресловутой внешности, этот вопрос о степени ее личного внутреннего слома.       Сын И минутами ранее как никогда внимательно рассматривала ее, и, быть может, этот взгляд был точно таким же, как у Сииль сейчас в сторону своего преподавателя.       Если так, то это более чем печально.       Печально. Странное слово. В нём нет какого-либо трагизма, обречённости или же фатальности, нет истерик и всхлипов, нет чего-то катастрофичного, кардинального. Оно звучит в голове довольно ровно, спокойно, негромко и можно даже сказать приятно, благодаря сочетанию глухих мягких согласных, однако, именно оно как нельзя точно подмечает такое тусклое и пустое состояние внутри Сииль.       Печально. Истинное понимание значения этого слова приходит к девушке только сейчас — аккуратно, постепенно, неспешно.       Сииль возвращает свой теперь уже более опустевший взгляд к окну, цепляясь за мелкие детали пейзажа, которые левый глаз все еще способен различать. После всего пережитого, это кажется какой-то издевательской шуткой, но девушка не заостряет внимание на зрении. Все, что она делает — так это только лишь смотрит в окно, изредка отвлекаясь на переписывание информации с доски в свою тетрадь.       Отложив ручку в сторону после написания очередного абзаца, Сииль снова возвращается к созерцанию аномальной, но при этом притягательной утренней темноты. Девушка неспешно разглядывает недвижимую картинку за окном около минуты, вплоть до момента, пока ее обоняние не взрёвывает от ощущения того самого запаха. Сииль резко осекает себя, уверяя, что ей снова всё кажется, что снова собственная больная фантазия издевается над измученным разумом, заставляя тело чрезвычайно быстро покрываться крупной непроизвольной дрожью. Да только запах этот ощущается чересчур выразительно, чтобы быть иллюзорным. Ещё недавно он был у Сииль в волосах, на коже, на губах, в лёгких, а сейчас его ненавязчивый шлейф разлетается по всему близлежащему пространству, приказывая девушке крепко-накрепко примерзнуть к стулу.       Может ли пахнуть холод? Совершенно твёрдое, неоспоримое «да». Сииль выучила наизусть еще одну истину: весь холод этого мира пахнет Им.       Не меняя своего положения, девушка старается тщательнее вглядеться в отражение, тускло просматривающееся на оконном стекле, почти сразу же врезаясь глазами в фигуру Тэхена, наклонившуюся к парте ее новоиспечённого соседа. Ким что-то говорит одногруппнику Сииль не более пяти секунд, после чего тот довольно быстро и нервозно вскакивает, сгребая уже разложенные письменные принадлежности, и незамедлительно пересаживается за одну из незанятых парт в самом начале аудитории.       Нервный спазм, мгновенная сухость в горле, паралич конечностей, толстая швейная игла, протыкающая сердце и безумное желание сорваться прочь — знакомые симптомы, подсказывающие девушке, что Тэхен действительно здесь.       Молодой человек не теряет времени, так как урок уже минут десять как идёт, и довольно быстро занимает «освободившееся» место в полуметре от Сииль — то самое, за которым девушка просидела весь уходящий семестр. Теперь их обоих разделяет лишь узкий пролёт между рядами, по которому уже через пару секунд начинает перемещаться тот самый пересевший пухленький однокурсник. Парень старательно выполняет поручение профессора раздать листки с результатами итогового теста ученикам, но Сииль нет никакого дела до оценок — впервые в жизни настолько искренне и неподдельно, ведь с момента, как Тэхен занял соседнюю парту, вся ее жизнь будто вмиг превратилась в бессмыслицу.       Сииль вообще не шевелится, продолжая внушать самой себе, что если и дальше продолжит сидеть неподвижно, то сможет остаться незамеченной до самого конца занятия. Это очередная наивная абсолютная глупость, но девушка за неё все равно хватается, будто за тонкую хлипкую соломинку, понимая, что в данной ситуации ничего другого и не остаётся.       Боится сделать лишний вдох, только бы на неё не обратили внимание ледяные карие глаза — да только спасительная соломинка надламывается уже спустя мгновение, в тот момент, когда глубокий мужской голос доносится в сокрушительной и недопустимой близости:       — М-м-м, так мне досталась умница-отличница… — наклоняется к Сииль, произнося слова в ее правое ухо.       …              Сииль машинально вжимается в стул, не успевая проконтролировать собственный взгляд, пронизывающий чужое отражение в оконном стекле в ту же секунду. Уже второй раз за минуту.       Тэхен нерасторопно возвращается в своё прежнее положение, переставая нарушать личное пространство девушки не сразу, затем лениво скрещивает руки на груди, слегка вальяжно облокачиваясь о спинку стула. Молодой человек наклоняет голову вбок, принимаясь изучать своим флегматичным и невыразительным взглядом бланк с результатами студентки Сон, лежащий на самом краю ее парты.       Третьекурсник, разносивший работы, так и продолжает стоять в проходе между столами Тэхена и Сииль, с определённой нервозностью и недоумением размышляя, куда же подевался ещё один бланк с результатом, пока его профиль пытливо просверливают глаза напротив.       — А я не писал, — в низком тембре Тэхена прослушиваются едва уловимые издевательские нотки, — так что можешь перестать трястись.       Сииль понимает, что сейчас обращаются не к ней, а к ее однокурснику, но непроизвольно воспринимает фразу на свой счёт. Хотела бы перестать трястись, но не могу. Из-за тебя.       — Но если б писа-а-а-ал… — продолжает молодой человек, намеренно растягивая гласную букву в одном из слов, — … то вряд ли получил бы такой высокий балл, как у Сон Сииль… — по изменению громкости в конце предложения, девушка определяет, что Тэхен снова повернулся в ее сторону.       …       Собственное имя начинает пульсировать в висках, ведь то, как сочетание букв, из которых оно состоит, звучит в окраске именно его тембра выдержать категорически не получается. И ещё этот тон — все такой же безэмоциональный, ровный, неживой, но… Девушка не может разобрать ещё одну новую едва уловимую интонацию, делающую чужой голос каким-то другим, совершенно незнакомым.       Девичий взгляд снова вонзается в изрядно потемневшую картинку за окном, пока разум перемешивает тягостные мысли подобно электрическому блендеру.       — Хватит стоять над душой, — Тэхен опять обращается к пухленькому пареньку, — я тут во всю с девушкой коммуницировать пытаюсь, — брюнет роняет фирменный смешок в конце фразы, после чего однокурсник Сииль послушно уходит, возвращаясь на место одновременно со словами профессора:       — Сейчас пройдёмся по темам, которые возможно будут на экзамене, запишите их, — негромкий и весьма отстранённый голос преподавателя запускает по аудитории волну характерного бумажного шелеста, — и потом не говорите мне, что я вас не предупреждал.       Вторая реплика мужчины тонет в гуле студенческих голосов практически сразу, ведь ученики начинают перешёптываться ещё более громко.       — Вырвешь для меня листик?       Сииль нехотя подмечает, что голос Тэхена опять звучит чуть более отчётливо, оттого делает безошибочный вывод: прямо сейчас ее затылок снова прожигают чужие темно-карие омуты.              Не отвечать. Не реагировать. Не двигаться.       Девушка продолжает смотреть в окно, откровенно игнорируя просьбу своего новоявленного соседа. Секунды бегут друг за другом, но заданный вопрос так и остаётся без ответа.       — Что ж, видимо нет, — металлически отрезает Тэхен.       Он прекрасно помнит свой третий курс и весьма интенсивные занятия английским у профессора, которого прямо сейчас с трудом узнаёт. Помнит, что мужчина всегда обращал внимание на ведение конспектов и регулярные посещения своих пар, оттого парень умудрился заработать себе весьма неплохую репутацию в глазах преподавателя, даже несмотря на отсутствие каких-либо способностей к языку.       Тэхену нужен гребаный листок для записей, чтобы профессор не выгнал его из аудитории сразу же, как только рассекретит. Хотя, столь безразличное отношение мужчины ко всему происходящему поистине вселяет в молодого человека какое-то больное и немного поехавшее воодушевление.       Не раздумывая долго, Тэхен чуть подаётся вперёд, вытягивая свою руку так, чтобы удалось дотронуться указательным пальцем до спины сидящей перед ним девушки. Та реагирует не сразу, ведь профессор уже начал диктовать список экзаменационных тем, однако, когда третьекурсница все же поворачивается, ее раздражённый взгляд молниеносно меняется.       — Не поделишься листочком? — Тэхен вежлив, говорит спокойно, уравновешенно, размеренно, не заискивая перед девушкой и уж тем более не пытаясь с ней флиртовать.       Третьекурсница округляет глаза, несколько секунд беззастенчиво рассматривая лицо молодого человека и ничего при этом не отвечая.       — Меня сегодня прямо все игнорируют, — с очередной усмешкой в голосе подмечает Тэхен. — Ладно, будем искать ещё…       — Да-да, конечно, — девушка выныривает из своего подвиснувшего состояния, незамедлительно нащупывая обеими руками тетрадку, лежащую на ее столе, при этом не отворачиваясь от Тэхена. — Но ты же не с нашего курса, — подозрительно щурит свои небольшие глаза, стараясь при этом звучать чуть более игриво. — Ты вроде бы даже не с бакалавриата.       — Пугающая осведомленность, — молодой человек бросает короткий взгляд на девичье лицо, а затем устремляет его на преподавателя, тем самым намекая ей, что «листок все еще нужен».       — Подумываю остаться на второй год, точнее на третий, — снова поворачивает голову в сторону Сииль, произнося реплику скорее для неё, чем для любезной одногруппницы, — и, судя по всему, это даже получится, если я так и не заполучу себе этот чертов листок…       Преподаватель значительно уходит вперёд, диктуя темы чуть быстрее обычного, и Сииль просто вынуждена развернуться к своей тетради и начать фиксировать в нее хоть что-то. Девушка не позволяет себе смотреть правее, на парту, за которой сидит Тэхен, однако с тщательно скрываемым любопытством все же пробегается по лицу однокурсницы, в одно мгновение ощущая приток новых ярко-выраженных чувств.       Сииль открывает конспект и принимается незамедлительно записывать обрывки фраз, доносящиеся до неё как будто бы из-за стены. Девушка невольно подмечает, с каким удовольствием сидящая впереди брюнетка вручает Тэхену вырванный из ее и без того щуплой тетради листок.       — Ты моя спасительница, — молодой человек немного смягчается в своём ровном тоне, добавляя в него слабые отголоски доброжелательности, после чего слегка наклоняет голову в вежливом жесте, — благодарю.       Тэхен кладёт белый линованный лист перед собой, мгновенно замечая едва уловимые движения слева. Ухмылка вырастает на лице в ту же секунду ведь сидящая на расстоянии вытянутой руки девушка наконец-то начала подавать признаки жизни.       Именно в этот момент Тэхен самому себе признаётся, что этот ёбаный урок английского вот-вот начнёт претендовать на звание одного из самых интересных занятий в его жизни. Все потому, что изучать ее реакции, а точнее их тотальное отсутствие похоже на какую-то незнакомую, странную, но при этом пиздецки увлекательную игру, в которой вроде бы ничего не происходит, но Тэхен оторваться не может.       Молодой человек поворачивает голову влево, опираясь правым локтем о столешницу парты и подпирая подбородок ладонью — всегда так делает, когда нужно на чем-то сосредоточиться более тщательно. Нагло разглядывает ее, смакуя каждую мелочь, освещённую ярким тёплым светом нескольких настенных ламп — наконец-то может делать это полноценно, не довольствуясь только жалким тусклым отблеском уличных фонарей или дешевых неоновых вывесок. И в таком выразительном освещении Сииль кажется ещё более уязвимой.       Все, что происходит сейчас — к лучшему.       К лучшему — ее патологическое молчание. К лучшему, ее ноги, обтянутые плотной джинсовой тканью. К лучшему, что она больше не носит свои лёгкие шифоновые платья. К лучшему, что аудитория переполнена студентами и к лучшему, что прямо сейчас идёт занятие.       Потому что если бы не совокупность всех этих ёбаных факторов, Тэхен разложил бы девушку прямо на своей парте.       Ограничения. Они раздражают.       Мужские карие глаза скользят на девичьи бёдра, обтянутые чёрной джинсой, и в ротовой полости тут же выделяется обильное количество слюны.       Блять, Тэхен, ты и правда как голодная дворовая псинка.       Непроизвольно вспоминает ее пренебрежительное «дворняжка» — обращение, которым Сииль одарила его в ту ночь перед их первым разом, оттого сразу же чувствует непомерное желание впиться пальцами в ее худенькое бедро — прямо здесь, прямо сейчас.       Чтобы она сделала тогда? Как бы отреагировала? Немедленно скинула бы его руку пренебрежительными жестом? Или продолжила и дальше делать вид, что его не существует? Нет, уж точно не второе. Тэхен бы не позволил ей держать непроницаемое лицо. Не тогда, когда его рука расстегнула бы змейку ее джинс, уверенно и так по-хозяйски спускаясь вниз. Не тогда, когда его пальцы отодвинули бы край ее трусиков, проскальзывая туда, где Тэхен ещё толком не трогал. Не тогда, когда его плавные круговые движения заставили бы ткань девичьего белья, как и подушечки и фаланги его пальцев приятно намокнуть. Не тогда, когда она вынужденно сомкнула бы свои стройные ноги, в попытке прекратить дикую пытку, но по неопытности и не знанию, только усугубила бы весь процесс.       Сииль смутилась бы, вжалась бы в стул в разы сильнее, чем сейчас, начала бы тяжело и грузно дышать, закрывая лицо золотистыми волосами точно также, как уже делала сегодня ранее. Тэхен все заметил.       Он видел нечто подобное в порнографических фильмах, по иронии — японских. Кто-то из студентов начинал трахаться прямо в момент занятия, пока все остальные люди в аудитории, включая учителя, делали вид, что ничего не происходит. Весь сюжет обычно сводился к тому, что какую-то девушку зажимали в углу несколько парней — они раздевали ее, буквально разрывая студенческую форму на лоскуты, раскладывали на одной из парт и поочередно трахали в течении минут сорока пяти, пока каждый не спустит ей на лицо. Ну, или куда пожелает.       Тогда подобные абсолютно нелепые сценарии изрядно забавляли Тэхена, не позволяя довести мастурбацию до логичного финала. Однако сейчас, молодой человек вполне себе пересмотрел бы собственное мнение насчёт секса в университетской аудитории. И если она и дальше продолжит так молчаливо сидеть…       — Тебе нужен карандаш?       Что, какого хуя?..       — Я дала тебе листок, но от него мало толку без карандаша…       Тэхен слишком медленно выныривает из собственных мыслей, не сразу отключая свой затуманенный взгляд, и кажется, что это действует на сидящую впереди девушку ещё более обезоруживающе.       — М-м? — молодой человек переспрашивает, пока его возбужденное сознание довольно заторможенно и весьма лениво приходит в себя. Все потому, что после той сладости, что происходила в его голове секундой ранее возвращаться обратно в реальность не особо хочется.       — Карандаш, — сидящая вполоборота девушка взволнованно улыбается, — ну, для пометочек, профессор же только что говорил… — начинает разъяснять подробнее, указывая взглядом на пустое пространство перед Тэхеном, на котором кроме ее же вырванного листка нет ничего.       Молодой человек едва ощутимо раздражается, все потому, что сидящая впереди девушка отвлекает, нагло транжиря его и без того ограниченное, а оттого такое драгоценное время.       — Спасибо, не нужно, — Тэхен звучит все также спокойно и ровно, — все пометочки… — специально выделяет раздражающую и крайне неуместную уменьшительно-ласкательную форму слова, — …пусть делает Сииль.       Едва договорив предложение до конца, Тэхен довольно быстро привстает и крайне резко двигает свою парту влево, так, что ее края весьма сильно и громко врезаются в бока соседней. Сииль от такого внезапного и неожиданного действия неподконтрольно вздрагивает, искренне не веря в происходящее. Разум напрочь отказывает принимать и обрабатывать всё то, что Тэхен вытворяет прямо сейчас, во время урока, а ведь занятие только началось.       Девушка машинально косится вправо, осторожно наблюдая за тем, как молодой человек приподнимает свой стул и также быстро смещает его в ту же сторону, располагая сантиметров в десяти от стула Сииль, после чего наконец-то с удовлетворением садится. Тэхен, выполнивший порядок этих действий так просто и естественно, будто не сделал ничего из ряда вон выходящего, теперь ощущается в запрещенной чрезмерной близости.       Сииль, застывшая на месте пуще прежнего, возвращает недоуменный взгляд вперёд, устремляя его на некогда ровный пролёт между партами. После того, как Тэхен сдвинул их столы, тем самым делая одну общую парту из двух одноместных, вся симметрия бокового ряда нарушилась в пух и прах, не говоря о том, что проход для всех остальных студентов и вовсе заблокировался. Девушка начинает прожигать глазами преподавателя, с сильнейшей внутренней мольбой ожидая его реакции.       Посмотрите сюда, пожалуйста, посмотрите, что он творит… Сделайте так, чтоб он ушёл… Сделайте так, чтоб прекратил это всё… Сделайте так, чтоб не смог ничего продолжить…              И буквально через полминуты профессор действительно отвлекается от методической книжки, пробегая весьма утомленным и равнодушным взглядом по аудитории. Сииль с замиранием сердца ждёт момента, когда мужчина наконец-то заметит столь очевидную выходку старшекурсника. Заметит, что Ким Тэхен ни коем образом не должен быть здесь, и уж тем более не имеет права так бесцеремонно рушить дисциплину. Вот только девушка будто под лёд проваливается, когда преподаватель наконец-то проходится взглядом сначала по Тэхену, а затем и по ней, через секунду возвращая все своё внимание к методическому пособию на столе.       И это всё?              В миг, когда обида, непонимание и ущемлённое чувство справедливости сталкиваются внутри Сииль, вспыхивая яростным красным пламенем, кожа на ее мизинце ощущает едва уловимое аккуратное прикосновение чужого пальца. Тэхен, теперь уже сидящий до неприличия близко, дотрагивается мизинцем своей левой руки до горячей девичьей кожи, запуская этим простым и невесомым движением мгновенный поток выразительных крупных мурашек. И эта дрожь, разукрашивающая худую фарфоровую ручку Сииль, становится заметнее с каждой новой секундой. Тэхен наблюдает за этим краем глаза, отчего правый уголок его губ неконтролируемо дёргается вверх, но девушка этого конечно же не увидит. Молодой человек снова действует внезапно, поддаваясь дикому внутреннему порыву, за который чуть позже сам себе голову снесет. Тэхен быстро и уверенно накрывает бледную девичью кисть своей ладонью, ощущая, как несколько слов сами собой собираются на языке, в тот же миг вырываясь наружу:       — Ты такая кра…       — …Профессор Чой!       Мгновение, и рука Сииль вылетает из-под чужой ладони настолько быстро, как если бы ее прижгли раскалённым чугунным утюгом.       — Я прошу прощения, — Сииль вскакивает, прерывая преподавателя прямо на середине надиктовываемого им предложения, — дело в том, что…       Стопорится в самом начале фразы, наблюдая за тем, как взор профессора, а затем и любопытные взгляды всех остальных студентов, неспешно поворачивающих головы в ее сторону, начинают придавливать девушку к земле, оттого полноценно воспринимать все происходящее совершенно не получается — мир Сииль сейчас будто тонет в ледяной проруби.       — …Молодой человек справа от меня… — вытряхивает из себя отголоски прошлой Сииль, слепо догадываясь, как ловко прежняя смогла бы подобрать нужные остроумные слова, — должно быть, что-то напутал и пришёл не на своё занятие…       Улавливает краем глаза, как «тот самый» молодой человек снова поворачивает голову в ее сторону, принимаясь нагло и беззастенчиво пронизывать ее профиль уже в который раз за эту чёртову консультацию.       — Плюс, я не очень согласна с его нововведениями касаемо интерьера, — девушка кивает в сторону сдвинутых столов, стараясь максимально заострить на них внимание преподавателя, однако мужчина не торопится что-либо комментировать. Он лишь смеряет Сииль пустым невыразительным взглядом около пары секунд, после чего хладнокровно возвращает глаза к книге, продолжая диктовать материал с того места, на котором его прервали.       И это всё.       Не того человека Сииль выбрала в помощники. Сломленные люди друг другу не товарищи. Сломленные лишь сильнее в пучину безысходности втопчут, показывая своим примером, что равнодушие тоже может причинять немалый ущерб.       Сииль какое-то время продолжает смотреть на учителя, даже не пытаясь подавить пульсирующую обиду внутри грудной клетки. Лишь через время внимание девушки отвлекает взволнованная Чхве Сын И, занимающая место за одной из первых парт. Брюнетка сидит вполоборота, спиной к преподавательскому столу, все это время тщательно изучая лицо Сииль. Дождавшись, когда блондинка наконец-то заметит ее, Чхве демонстративно сводит брови у переносицы, через секунду произнося одними только губами: Са-дись…       Чужое безмолвное указание помогает, и Сииль потихоньку выходит из ступора, медленно присаживаясь на своё место. Прямиком к чудищу в лапы.       — Минус двести очков Гриффиндору, да, Гермиона? — Тэхен вальяжно облокачивается о спинку стула, одновременно скрещивая руки на груди, а ноги вытягивая под партой. — Я немного подзабыл, что ты у нас маленькая подлая ябеда.       Началось. Сииль чувствовала, что нечто подобное будет происходить. Это был бы не Тэхен, если бы он позволил себе просто безмолвно сидеть рядом. Хотя, откуда ей знать, какой он? Откуда знать, что для него привычно и нормально, а что нет?.. Она лишь на уровне инстинктов может чувствовать всю ту силу, с которой он совсем скоро начнёт вдавливать ее в землю. А он будет — своими дикими темно-карими глазами, своими гадкими разъедающими словами, своими дальнейшими уничтожающими действиями, стирающими остатки девичьей гордости в порошок.       — Откуда столько печали, Сон Сииль? Ты так заразительно смеялась, пока шла сюда со своей подружкой, — Тэхен смотрит куда-то вперёд, тем самым будто давая девушке некую передышку от его выжирающего внутренности взгляда. — Что вас так развеселило? Тоже хочу знать… А то в последнее время мне мало что кажется смешным.       Сииль только сейчас ощущает, что существенное время, проведённое за этой партой, ее морозит. Кажется, что поднялась температура, слизистая оболочка носа воспалилась, а в горле застряла скопившаяся мокрота — и от всех этих симптомов голова вот-вот взорвется в зоне потяжелевших висков. Такое состояние — ожидаемое последствие после прибывания на холодном балконе ночью, без одежды. Однако отчего-то Сииль уверена, что это теперь уже естественная реакция на чужое присутствие.       Хочется согреться, залезть под плотное тёплое одеяло с головой, только бы перестать ощущать пронизывающий до костей холод.       Боже, почему так холодно?! Холодно, холодно, холодно!       Сииль концентрируется на ощущениях организма, рефлекторно обнимая себя обеими руками, будто так сможет хоть немного согреться — и плевать, что каждое ее действие фиксируют чужие ледяные омуты.       Удивительно, но какое-то время от Тэхена не следует никаких действий — он просто безмолвно сидит, изредка выписывая на листок рандомные преподавательские слова. Для Сииль же такое его поведение ещё более волнительно — оно как затишье перед страшной свирепой бурей, готовящейся смести все на своём пути. Но а пока она не началась, молодой человек как будто дарит девушке время — отдышаться, перевести дух, подготовиться. Сомнительная унизительная фора — вот так благородство с его стороны.       Шелест бумажных страниц уверенно разлетается по аудитории, тем самым немного отрезвляя девушку и заставляя обратить внимание на новые указания профессора. Сииль поглядывает на сидящего впереди однокурсника, открывшего учебник где-то ближе к концу и начавшего в нем что-то старательно вычитывать, параллельно подмечая это карандашом.       Впереди ещё половина занятия, которую нужно как-то пережить. Сидеть подобно каменной статуи с каждой минутой все тяжелее и тяжелее.       Сииль не отдаёт себе отчета в том, насколько сейчас заторможена. Девичья рука слишком уж долго тянется к своему экземпляру книги, лежащему на самом краю парты, неуклюже подцепляя его пальцами. Они ощутимо трясутся, оттого учебник отказывается держаться в руках, незамедлительно выпадая из них на столешницу, и Тэхен, пользуясь чужой неуклюжестью, мгновенно пододвигает книгу к себе, располагая ее прямо посередине парты, чуть ближе к верхнему краю. Парень неспешно перелистывает страницы, довольно быстро находя параграф, требуемый преподавателем.       — Нужно делать пометочки, — наигранно деловито поясняет, аккуратно прижимая пальцами страницы, так и норовящие перелистнуться дальше.       Девушка бездумно смотрит в текст, даже не замечая, как Тэхен подбирает ее гелевую ручку и без всякого промедления начинает писать что-то ее черной пастой прямо на страницах учебника, используя свободное пространство между абзацами, как место для своего текста. Пишет ручкой, хотя мог бы взять карандаш. Чтобы Сииль не могла стереть, чтобы слова остались на бумаге как можно дольше:       «Только посмей снова сбежать.»       Девушка видит каждую выведенную им букву, продолжая делать вид, что изо всех сил вчитывается в мелкий английский текст, но и она, и Тэхен прекрасно знают, что это совершенно не так.       Сииль сглатывает слюну в момент, когда непроизвольно замечает, что Тэхен сейчас пишет левой рукой, хотя несколькими минутами ранее вносил пометки в свой листок правой. Амбидекстр. Не хочет подмечать, но задерживается на осознании этого факта против своей воли, ведь для неё такая способность кажется совершенно удивительной. И это подло. Подло со стороны судьбы, продолжать открывать Тэхена с новых завораживающих сторон именно тогда, когда Сииль отчаянно пытается вырвать из себя Заколдованного принца. Пытается, но терпит унизительное поражение всякий раз, когда дыра в груди, зияющая из-за вырванного сердца, пульсирует от любой детали, связанной с ним.       «После занятия ты пойдёшь со мной в туалет наверху. Могу даже отвести тебя туда за ручку. Хочешь?..»       Тэхен слегка наклоняется вперёд, занимая более удобное положение для письма, и традиционно подпирает внутренней стороной ладони подбородок. Потому что неосознанно увлекается, потому что хочет ее реакцию. Потому что…       «Я, блять, всю ночь геройствовал ради того, чтобы Ангел мог спать спокойно. А что взамен?»       Тэхен слушает ее дыхание, довольно отмечая, что оно учащается и тяжелеет. Хотя, казалось бы, куда ещё.       «Я не благородный рыцарь, думаю, мы выяснили этот момент… Поэтому хочу полагающуюся мне награду… Вот только ей что-то и близко не пахнет. Нечестно, Сон Сииль.»       «Я долго думал, что будет соразмерно тому, что ты вытворила в особняке…»       Сииль дочитывает текст учебника до конца страницы, не в силах игнорировать несколько гадких строк, написанных довольно красивым размашистым почерком. Она пробегает пустым взглядом по чужим словам, по-прежнему не подавая вида, что все-таки прочла их. Внезапно смелеет, в порыве скорее перелистнуть страницу, но Тэхен тут же перехватывает ее кисть свободной правой рукой, дописывая очередное «сообщение» для девушки в самом низу листка.       «Ни-че-го. Разве что ещё раз лишить тебя девственности.»              Молодой человек отпускает руку Сииль лишь убедившись, что она точно прочла послание, после чего послушно переворачивает страницу, тут же продолжая писать что-то в середине, там, где заканчивается очередной абзац.       «Так себе приз. Скорее утешительный, ну что поделать. Вот только… Что мне выбрать? Твой рот или твой зад?»              В глазах Сииль жжет от одного лишь чёрного цвета гелевых чернил.       «Может снова монетку подкинуть?»       Тэхен чувствует собственной кожей, как в один миг сидящая рядом девушка цепенеет. Думал, что это произошло более получаса назад, когда он только появился в аудитории, но нет… Настоящее оцепенение происходит с ней именно сейчас.       «Боишься? Меня боишься или того, что буду с тобой делать?.. Если так, то у меня сердечко вот-вот начнёт болеть. Ангел меня боится):       Быть может, ты хотела отдаться своре толстых жирных стариков, а я помешал?..): »       «Прости, Ангел, видимо надо было оставить тебя под свиньей.»       Поток грязи — чрезмерной, концентрированной, густой — если его не прервать, то Сииль прямо здесь же и захлебнётся.       Девушка действует весьма быстро, ведь собственные эмоции наконец-то выплёскиваются за пределы организма с первой выразительной струей слез. Сииль внезапно хватается за правую руку Тэхёна, окольцовывая ее в зоне кисти, затем резко притягивает, близко насколько это возможно, располагая тыльную сторону чужой ладони прямо перед собой на столе. Девушка так же внезапно забирает свою ручку из длинных тонких пальцев юноши, после чего едва ощутимо надавливает на его костяшки другой рукой. От этого действия ладонь Тэхёна мгновенно выпрямляется, послушно распластываясь на деревянной поверхности парты.       Сииль буквально забирает какую-то его часть себе: сначала робко накрывает левое предплечье своим, фиксируя руку так, чтобы Тэхен не успел ее вырвать раньше времени, при этом совершенно не замечает, что он и не пытается.       Сейчас его очередь замирать на месте.       Девушка склоняется над мужской ладонью, и уже через мгновение молодой человек ощущает легкое и немного щекотное прикосновение металического наконечника гелевой ручки к его коже. Чувствует, как аккуратно и мягко он скользит прямо к костяшке указательного пальца, а затем возвращается к самой середине ладони — и это движение повторяется ещё несколько раз.       Вот она — ее реакция. Сииль рисует. Прямо на его руке, неспешно, робко, нежно, пока капельки слез так и продолжают стекать по ее щекам, изредка падая прямо на кожу руки Тэхена.        Опять это происходит — крохотные аккуратные капельки, вытекающие из ее покрасневших глаз завораживают, заставляя сознание судорожно доставать папку со своими поехавшими фетишами.       Какого хуя это все так нежно? И какого хуя желание поцеловать ее прямо сейчас рвёт мышечную ткань Тэхена изнутри, создавая болезненные ощущения в теле, снять которые может только прикосновение.       «Ты принц, самый настоящий, только заколдованный… И это заклятье не снять…»       Поцелуй. От одного невинного касания ничего не будет.       Ее губы. Просто обязан почувствовать мягкий клубничный рот прямо сейчас. Ему же положена награда? Хотя бы раз в жизни.       Ее шея. Тэхен вспоминает, как поцеловал туда в самый первый раз, впервые сталкиваясь со столь чувственной девичьей реакцией.              Стоит ему только подумать о том, куда именно он будет ее целовать, Сииль чуть резче наклоняется вниз, очевидно стараясь выводить какую-то делать своего таинственного рисунка более четко, из-за чего белокурый локон падает с плеча на лицо, закрывая существенную часть девичьего профиля от изучающего мужского взгляда.       Как же хочется намотать эти непослушные пряди на кулак, и одновременно с этим скользнуть своим языком прямо в ее рот.       Тэхен машинально опускает глаза на собственную руку, застывая на миллисекунду от удивления. На тыльной стороне его ладони теперь красуется черный бутон розы, занимающий все пространство от кисти до костяшек. Девушка успела нарисовать идеальные крупные лепестки с объемными капельками росы на некоторых из них, а по краям от бутона смогла изобразить аккуратные островатые листки, которые прямо сейчас закрашивала чёрной пастой, тем самым добавляя рисунку тень, а следовательно и бо́льшую объёмность.       Тэхен сглатывает слюну, чувствуя дикую пульсацию в висках, ведь то, что Сииль вытворяет, заставляет его сердце по-настоящему болеть. Маленькая сучка.       Почему так неординарно, странно, необычно, но самое подлое то, что необыкновенно нежно.       Не в силах больше терпеть тяжесть в висках, Тэхен наклоняется к девушке, аккуратно убирая нависшие локоны обратно на место.       — Пойдём наверх прямо сейчас, — шепчет потоком раскалённого воздуха в ее шею, наблюдая за новым витком дрожи. Знал, что увидит эти охуительные бледно-розоватые мурашки снова. Как бешеная голодная псина ждал их. — Будет не больно, Сииль, — шумно сглатывает слюну, — хотя, не могу ничего обещать…       Сииль так и продолжает раскрашивать один из лепестков, вкладывая в рисунок последние капельки нежности, после которых это чувство навсегда покинет ее организм. Слёзы продолжают стекать с щек ещё стремительней, чем пару минут назад, и кажется, что вот-вот у неё начнётся настоящая истерика, свидетелями которой станет несколько десятков человек.       Нежность работает только в гребаных сказках. И эта обида и чувство, будто тебя предали начинает пожирать с невиданной скоростью. Его не пробить, весь ее концентрированный трепет только забавляет его, развлекает, веселит.       Гордыня отвоевывает все внимание себе, поглощая все девичье сознание целиком и полностью. Несколько секунд в голове Сииль происходит борьба, свидетелями которой становятся его пронизывающие темно-карие глаза. Девушка морщится, отчего брови сдвигаются у самой переносицы, выражение ее лица в один миг переключается.       Около пары секунд девушка смотрит на лежащую перед ней ладонь, после чего резко и довольно небрежно откидывает ее от себя, будто наконец осознавая, что все это время держала до безумия раскалённый предмет, от которого получила пожизненные страшнейшие ожоги. В этом внезапном жесте слишком много всего от неё для него — боль, злость, обида, пренебрежение…       Сииль больше не медлит, совершая быстрое движение рукой, сгребающее ее конспект и часть канцелярских принадлежностей в сумку — кроме учебника со всей свеженаписанной грязью. Пусть оставит его себе, хотя… Он — скорее всего выбросит.       Плевать, что занятие ещё идёт, для Сииль оно совершенно точно закончилось, ровно, как и все последующие. Нужно как можно скорее на улицу. Продолжая сидеть на месте, девушка решительно отодвигается назад, стараясь встать и как можно скорее выбежать прочь из кабинета. Однако Тэхен моментально блокирует стул Сииль ногой, тем самым придвигая его обратно к парте, после чего возвращает свою разрисованную руку на место, наклоняясь к уху девушки вплотную. Смакует, как она дышит, как пахнет, как умирает.       — Уходишь трахаться со стариками? — давно прощупал ту самую точку, куда нужно нажимать.       …       — Мерзкий выродок! — ответный ядовитый шёпот прямо в его лицо.       Тэхен не успевает понять, что происходит, ведь пронзительная острая боль вмиг прошибает его левую ладонь в самой середине. Из глаз в один момент сыпятся искры, заставляющие парня на секунду зажмуриться, пока изо рта вырывается сдавленный гортанный рык, который Тэхен едва успевает приглушить. Устремляет взор вперёд, ошарашено наблюдая за тем, как из раны на его коже начинают медленно просачиваться красноватые крохотные капельки, а небольшая воспалённая область, из которой они вытекают, теперь мощно и выразительно пульсирует.              Смотрит чуть правее, тут же замечая некогда наточенный карандаш Сииль с теперь уже сломанным грифелем, основание которого испачкано в его собственной крови. Переваривает произошедшее, неспешно поднимая свои стремительно темнеющие глаза на девушку. Фиксирует, что ее грудная клетка ходит ходуном очень быстро, а большие выразительные глаза наконец-то смотрят прямо в его — непрерывно, откровенно, искренне, вплоть до момента, пока она не срывается со своего места, выбегая из аудитории прочь.        Тэхен не сразу замечает чужие любопытные взгляды, устремлённые прямо на него, среди которых присутствует и настороженный преподавательский. Бегство девушки все же не остаётся незамеченным, автоматически приковывая все внимание студентов к нему. Да и чертова красная жидкость на тыльной стороне ладони становится все более концентрированной и заметной для остальных глаз. Ее выразительный насыщений цвет встречается с чёрными гелевыми чернилами рисунка, создавая на руке грязное месиво — и оно как нельзя точно отражает все те, чувства, которые прямо сейчас зияют внутри Тэхена.       — Я показывал фокус, — молодой человек обращается к профессору, включая максимально отстранённый тон голоса. Даже не смотря на свою ноющую рану. — Хотел впечатлить девушку, — роняет циничный смешок, — но что-то пошло не так.       Тэхен вытягивает пульсирующую ладонь перед собой, наблюдая за тем, как капельки крови аккуратно стекают по руке, пачкая собой манжеты его белоснежной рубашки. Концентрируется на неприятных ощущениях, безуспешно пытаясь разобрать, где пульсирует сильнее — в ладони или в груди…       Одними губами повторяет собственные слова, адресованные Сон Сииль прошлой ночью, наделяя их новым, более глубинным и вместе с тем двусмысленным извращенным смыслом. Не просто говорит, а самому себе клянётся:              Сииль…       …Я тебя разорву.       

*Тема для Заколдованного принца Alan Manken — Prologue