Страшный суд.

***

      Он задыхался от быстрого бега, путался в собственных ногах, но не останавливался. Где-то вдалеке слышались людские крики, выстрелы. Чонгук судорожно оглянулся, пытаясь понять, отбился ли он от зверя, или тот следовал за ним по пятам, преследуя. Чонгук позволил застать себя врасплох, хотя, по правде говоря, у него и шанса защититься особого не было. Он остался слабым, беззащитным и теперь был вынужден бежать куда подальше.       Скула болела, и Чон чувствовал, как ныла челюсть, как треснула и кровоточила губа. Слабо отзывались болью в спине удары, которые ему нанесли в собственном доме.       Чонгуку повезло, удалось успеть накинуть на себя куртку и схватить телефон, вырваться из лап и дать деру, устремляясь куда-то на улицу, повезло знать здание, в котором не будут искать, и короткий путь до него, чтобы срезать через дворы и перепрыгнуть через забор-сетку в переулке, который точно станет для любой машины тупиком.       Повезло, повезло, повезло. Но любое везение меркнет и бледнеет рядом с тем фактом, что сегодня Судная ночь.       Чонгук залетел в двухэтажное помещение, двери которого были открыты. Повезло? Он принялся закрывать тяжелые двери, а затем судорожно вжался в стену, чтобы из окон первого этажа заброшенного здания никто не увидел его силуэт.       Внутри стояла гробовая тишина. И долгое время Чонгук вообще не решался как-то сдвинуться с места. Он бывал здесь только днем, а не тогда, когда света – хоть глаз выколи, ничего не изменилось бы. Но стоять у прохода? Опасно. Лучше двинуться вперед и где-то спрятаться.       Звук шагов Гука разносился эхом по помещению, ударялся о бетонный пол и отлетал дальше – в пустоту. У брюнета ком стоял посреди горла, ноги ощущались словно вата, и он едва мог заставить себя дышать. Кровь стучала в ушах, и ему казалось, что он все делает слишком громко, слишком очевидно, что еще секунда, один выделяющийся на общем фоне тишины вздох – и пуля прилетит ему в голову. Что чудовище возникнет перед них из ниоткуда, как появляются призраки в фильмах.       «Это не учебная тревога. Система экстренного оповещения объявляет о начале ежегодной Судной ночи, санкционированная правительством Южной Кореи.» Он не знал, кому ему звонить, чтобы его защитили…       «По сигналу сирены любые преступления, включая убийства, будут законными в течении 12-ти часов. Услуги полиции, пожарных и экстренной медицинской помощи будут не доступны до 7-ми часов завтрашнего утра»       …Ведь никто не защитит Чон Чонгука сегодня. Он не имел ни малейшего понятия, как продержаться еще почти 8 часов. Заставил себя пройти вглубь здания, в темноту, стараясь увидеть хоть что-то благодаря слабому свечению экрана телефона. Фонарик включать нельзя: из выбитых окон могут засечь. Их мало, и он давно прошел их, но ему нельзя рисковать из-за гребанного фонарика.       Чонгук чуть не напоролся на какие-то ящики, коробки и железки, которые кто-то, будто специально, раскидал по полу, чтобы Чонгук точно споткнулся и здание наполнилось грохотом.       – Блять… – в полголоса матернулся тот, прикладывая ладонь ко рту и затыкая себя.       Остаться на первом этаже или поискать лестницу?       Никогда Чонгук не чувствовал себя таким трусом. Но когда за тобой гонится целая шайка людей в масках, когда они просто вынесли твою дверь, оснащенную системой защиты на Судную ночь, и почти без препятствий вошли в твой дом – начинаешь бояться не на шутку. Черт…Что эти животные сделали с его сестрами – Чонгуку страшно было об этом думать, он сильно зажмурился, стараясь думать о том, как защититься самому и прямо сейчас. Если он сдохнет, то точно никак не поможет семье. А последствий этой ночи будет полно.       Чонгук осторожно, насколько это было возможно, поднялся по ржавой лестнице, чуть не угодил в дырку в полу, которую заметил в последний момент, на втором этаже и, в конце концов, забился в угол, обнял себя за плечи и прикрыл глаза, стараясь восстановить сбившееся дыхание. Сердце бешено стучало, а пальцы рук сводило не то от холода, не то от ужаса.       Вынесли дверь. Сестры. Родители. Как дожить до утра.       Мысли у него путались, и сам Чонгук боялся лишь одного, что пришел не в то место. Да и на второй этаж он зря поднялся? Загнал себя, как кролик в ловушку. Чонгук заставил себя подняться, чтобы быть готовым бежать, в случае чего. Пусть он лучше всю ночь простоит, но выживет.       Он подошел к лестнице, с которой открывался обзор на весь первый этаж и вздрогнул, как только из одного из окон мелькнул белый свет. Такой, как бывает от проезжающих мимо фар автомобиля. У Чонгука все внутри похолодело. Ему казалось, к этому зданию нельзя подъехать…       – Блять, – шепотом выругался он, понимая, что никогда не был с задней части этой заброшки. Он услышал отдаленные голоса, но ничего не смог разобрать, лишь ломанулся назад, в глубь темноты, за большие ящики, которые смогут его скрыть от фонариков тех, кто точно взял их на свою Судную ночь.       – Ему больше некуда бежать, мы прочесали всю округу, – звук шарканья по бетону, скрип тяжелых дверей, шаги, бархатный и низкий голос. Чонгук узнал его: шансов выбраться стало резко меньше. Они вошли в здание.       – Значит, мы его найдем, – ответил более высокий, но грубый голос, и затем его обладатель присвистнул. – Выходи, крольчонок, у нас тут охота начинается.       Чонгук не знал, кто может его спасти, но точно знал, кто хотя бы попытается.       «Отправить ваше местоположение контакту Юнги?» – Чон незамедлительно нажимает «да».