типичная трагедия личностного роста

сама концепция жизни под землёй не лишена здравого смысла. но есть во всём этом какая -то мерзкая нотка безнадеги — такая жиденькая, тощая, гаденькая, если бы была похожа на человека, то это был бы кто-то вроде Аккермана — сто процентов. Леви вырос на улице, среди нищеты, алкоголизма и постоянной поножовщины (как мило — вот он — настоящий мужчина). кругом здесь многоэтажные здания без души и недееспособным телом, битые стекла, склады похожие на огромные сундуки, внутри которых мало чего полезного. экономика пришла в упадок. здесь, в принципе, всё постепенно катится в одном понятном направлении — ничего удивительного не происходит. Леви как-то здесь выжил. Это вот та базовая информация. Фловия прибилась к нему, потому что сама не справиться, у нее самой здесь дорога одна, и двигаться в эту сторону ей не особо хочется. между ними нет никаких чувств, они могли бы быть друзьями, но патриархальные взгляды Аккермана сильно мешают в развитии межличностных отношений. они просто однажды договорились, что будут помогать друг другу. Фловия старше его на несколько лет — ей двадцать четыре. когда-то в детстве они, если можно так сказать, «дружили». вместе слонялись по бесконечным, как тогда казалось, подземельям, пару раз как-то пытались воровать еду (попадались), потом объясняя откуда взялись синяки, мечтали, что когда-нибудь они обязательно выберутся отсюда, увидят небо и звёзды, будут жить на поверхности. так было проще. мать Фловии работала там же, где и Кушель, после того, как ее муж исчез в неизвестном направлении — другого варианта просто не было, оставалось принять данность, и пытаться жить дальше. потом, все их пути как-то резко разошлись, пока внезапно жизнь не столкнула их нос к носу. Фловия оказалась в низшей касте. наркотики — это зло, все же об этом знают. Фловия занималась их распространением. когда нужно было сделать выбор между своей жизнью, и жизнью других людей — она не сомневалась. Аккерман не знал о тайных пристиях Фарлана, и не особо был в восторге от таких новостей. собственно, с этого всё и началось. теперь, Фловия вроде как завязала со своей преступной деятельностью — то есть, сидит на шее. утверждает, что это фриланс, но на самом деле — тема немного в другом (здоровье не позволяет). Аккерману жаль ее, если честно. Леви каждый раз возвращается сюда, где она живёт — на самый край, здесь уже даже местным, из трущоб, стрёмно, а она продолжает как-то карабкаться, что-то делать. точнее, по сути просто не может уйти. Леви старается ей помочь. Фловия каждый раз просит, чтобы он забыл дорогу к ее дому (это длиться ровно до раздирающего приступа кашля). Фловия говорит ему: — зачем ты здесь? — занимаюсь благотворительностью. Леви ставит на стол бутылку красного сухого, кладет пачку таблеток. рефлекторно начинает убираться у нее на кухне. моет посуду, складывая тарелки на столешнице, протирает стол. Фловия отворачивается, сильнее кутается в одеяло, отворачивается к стене, начиная кашлить. — тебе холодно? — нет, — отмахивается Фловия, — просто как-то… стрёмно. — и что стрёмно? Леви садиться на стул, ожидающе смотрит на нее. — ничего, всё нормально. — я вижу. Фловия уходит в ванную, умывается холодной водой из ведра (ни о какой системе жкх в трущобах и не слышали). смотрит на себя в зеркало, понимает, что лучше бы этого не делала — нет, она всем вполне довольна, дело в другом. Фловия верит в карму, и плюс-минус просекла тему. она косвенно много кому помогла свести счёты с жизнью — передозировка здесь частая тема, не на что смотреть даже. возвращается в комнату. садиться на диван, накрываясь одеялом. смотрит на Леви, не понимая почему он опять сюда пришел. — ты когда собираешься… — пока не собираюсь. Леви выглядит уставшим — максимально вымотанным. Фловии хочется его как-то поддержать, успокоить, сделать хоть что-нибудь, для него. но ей просто так страшно.