плейлист цукишимы

Кей проводит пальцами по иероглифам, написанным жирным черным маркером. В животе у него будто узел, и каждый новый вдох омрачается неким напряжением и фантомной болью. Он не понимает, в чем дело. Или... понимает, просто это полнейший бред. Решив об этом не думать, Кей снова смотрит на дверь раздевалки. До слуха доносится тихое дребезжание - это от тонкой коробки с диском, которую он держит в руке. Уму непостижимо, но рука у него дрожит. Хорош, хорош, прекращай, говорит он себе. Только это не сработает все равно - за последние несколько недель он в этом убедился на своем горьком опыте. Нельзя избавиться от волнения или любой другой эмоции, просто дав себе ментального пинка. Дверь раздевалки распахивается. — ...и твой прямой еще сырой! — рычит Кагеяма. — И без тебя знаю! — огрызается Хината. — Думаешь, я над ним не работаю? — Я думаю, что ты отвратно играешь! — Что? Скажи мне это в лицо, урод! Хината и Кагеяма начинают друг друга колотить. Кея они даже не замечают. Классическая ситуация. Стоит этим двоим сцепиться, и весь мир меркнет. Серьезно, будь они хоть капельку тупее, то, по-мнению Кея, вряд ли прожили бы так долго. И вообще, со стороны это выглядит убого. Тут следом за идиотами заходит Даичи. — Прекратите, — говорит он, и хотя тон его еще далек от "страшного капитанского", они слушаются и отлипают друг от друга. — Разберетесь с этим завтра с утра. А сейчас успокоились. Пробурчав тихонько свои: "да, капитан", они отворачиваются, каждый к своему шкафчику. Даичи вздыхает и поднимает взгляд. — О, Цукишима, — удивляется он. — Я думал, ты ушел домой. — Еще нет, — говорит Кей. — Я... эм... — он прячет диск за спину. — Жду. — А... ну, ладно тогда. — М-м. Кей косится на Хинату и видит, как тот резко отворачивается. Непонятный узел в его животе перекручивается и завязывается крепче. Дерьмо. Не силен он в таких вещах. Прочистив горло, Кей окликает: — Эй, креветка, я жду тебя снаружи. Хината на него не глядит. Но кивает. Кей шумно выдыхает и, миновав товарищей и капитана, закрывает дверь раздевалки с обратной стороны. Несколько секунд он так и стоит там, неловко ожидая у входа. Затем очень быстро сбегает вниз по лестнице и прислоняется к стене, снова мысленно заведя мантру про хорош уже, блин. Не проходит и минуты, как он вдруг слышит: — Цукки? Кей смотрит вниз, ожидая увидеть Хинату там, но потом поднимает взгляд. Хината стоит на ступеньках, и их глаза теперь на одном уровне. Это... — Кхм! — Кей опускает голову и весь напрягается, стараясь сохранять спокойствие. — У меня для тебя кое-что есть. — О. — Да. Вот, — он чуть ли не пихает коробку Хинате в грудь. Хината берет ее в руки и изучает надпись. — Плейлист Цукишимы? — растерянно читает он вслух. — Ты просил... — Кей собирается с духом. — Просил не так давно копию моего плейлиста, и вот... я принес. — Ты это специально для меня сделал? — Просто на диск перекинул, плейлист уже был... — Спасибо. Кей заламывает руки. — Пожалуйста, — говорит он тихо. Как же невероятно сложно смотреть сейчас Хинате в лицо. Он выглядит уязвимым, счастливым и очень, до невозможного, милым, глазея на этот диск. Узел в животе у Кея исполняет такие пируэты, от которых он совсем не знает, куда себя деть. Ему нравится Хината. Именно так нравится. Понял он это совсем не давно, в самый неподходящий момент, ведь произошло это на глазах у всей команды, а он так не любит афишировать эмоции. Ему нравится Хината. И Хинате нравится он. Это он тоже понял. Два этих открытия - одно и то же, в некотором смысле. Вещи тесно переплетенные, две стороны одной монеты - только смотришь на них с разных углов. Когда Кей понял первое, то моментально осознал и второе. Только вот, что ему теперь с этим делать? — Я вложил туда список песен, — выпаливает Кей, когда тишина между ними затягивается. — И так, и на английском, если вдруг тебе перевод нужен будет. Я знаю, английский у тебя хромает. — Эй, — произносит Хината. — Ячи говорит, что мой английский стал намного лучше, — он будто пытается возмутиться, но ласковая улыбка все портит. Кею все равно. Хината ему нравится и сердитым, и ласковым. ...О, боже. Ужасно. Он стал таким сопливым, аж блевать тянет. Спасибо, хоть не вслух это дерьмо говорит и не на людях. — Ну, пусть, — отвечает он. — Вдруг пригодится. — Спасибо, Цукки. — М-м. — Не хочешь... — Хината на секунду замолкает, пряча свой новый диск в рюкзак; скидывает его с плеча и отворачивает лицо. — Эм, не хочешь поесть сходить? Или просто перекусить? — А... э-э, да, можно, — отвечает Кей. Он покраснел? Он по-любому покраснел. Лицо точно горит. — Супер! Супер, здорово, — Хината надевает рюкзак обратно и выпрямляется. Его щеки подернуты розовым. — Хочешь в какое-то конкретное место? — Это же ты меня позвал, тупица. — Нет, в плане... в качестве благодарности. — На твой выбор. — Рамен? Кей фыркает. — Выбери что-нибудь невредное, идиот. Хината спрыгивает со ступеньки, заведя руки за голову, и они трогаются в путь. — Мясные булочки тоже здоровой едой не назовешь, и мы постоянно их покупаем. — Да, но они меньше. — Так ты булочки хочешь? — Ну, можно. В течение нескольких минут они идут в тишине, перетекающей из напряженной в уютную и обратно. Есть что-то такое, нарочито трепетное в этом походе, что-то интимное даже, и Кею хочется спросить, не свидание ли это. Он никогда на свидании не был, не знает, как там считается. По крайней мере, процентов на восемь он уверен, что Хината тоже до этого ни с кем не встречался. Хотя та девушка его приглашала... возможно, она была не единственной... Нет. Кей ни за что не поверит, что такой повернутый на волейболе придурок, как Хината, стал бы тратить свое время на свидание, вместо тренировки. Да и бедной девушке пришлось чуть ли не каждое слово ему разжевывать, чтобы он понял, чего она добивалась. Поэтому Кей решает ничего не спрашивать и заполняет тишину другим: — Кагеяма, кстати, был прав. Прямой у тебя просто ужасный. — Ой, заткнись, — говорит Хината. — Еще и от тебя это выслушивать не хватало.