горькое лекарство

Хината Шоё не из тех, кто убегает от трудностей. Он ненавидит опускать руки и признавать поражение. Именно поэтому он так усердно практикуется в волейболе, несмотря на свой рост. Такая уж у него натура - принимать вызовы судьбы и не терпеть неудач. Успокоившись и хорошенько всё обдумав, Шоё приходит к выводу, что его чувства к Цукишиме - очередной вызов, который просто нужно стойко выдержать. В конце концов, у него бывали симпатии и посильнее. Просто эта первая на фоне полового созревания, а так Ая ему нравилась куда больше Цукишимы. Стоит только поднапрячься, и у него получится вести себя с ним как ни в чём не бывало. А он напряжётся, да так, словно от этого зависит его жизнь. Главное не подавать виду. Шоё не допустит ни намёка на то, что его чувства к Цукишиме выходят за рамки товарищеских или дружеских. Он не станет подталкивать его к чему-то большему. Ничего не будет предлагать, не попытается воспользоваться ситуацией. Он ни за что, ни в коем случае, прям сто процентно не станет его целовать. Он даже не позволит себе завершить эту мысль фразой, аля: "...если только он не поцелует меня первым", потому что это чревато последствиями. Жестоким самообманом. На следующей неделе в школу Шоё возвращается отдохнувшим и полным решимости. Он ещё покажет этой симпатии, кто кого. * Перед ним вдруг вырастает первое препятствие. До промежуточных экзаменов уже рукой подать, а Шоё из-за своего переутомления пропустил целую неделю занятий. Он получает нагоняй за то, что довёл себя до такого состояния, сначала от тренера, а потом и от Миуры. В учёбе он теперь отстаёт, безуспешно пытаясь наверстать упущенное, и Цукишима оказывается его единственным спасением. Но позже Шоё осознаёт, что это препятствие может сыграть ему на руку, ведь он почему-то совсем позабыл, каким грубым Цукишима бывает во время их занятий. Раздражительный и щедрый на оскорбления - преподавание явно не его конёк. — И он постоянно тебе помогает? — спрашивает Шоё у Тадаши, когда они приближаются к его дому. Между ними катится велик. Цукишима плетётся сзади в наушниках. — Ну да, он ещё в началке это предложил... — с нервным смешком отвечает Тадаши. — Но с тобой он бесится больше. — Потому что я тупой? Тадаши лишь смеётся. Такая себе поддержка. Шоё думает, что этот момент может стать переломным, что его симпатия наконец перетечёт во что-нибудь нормальное. Но не проходит и часа, как Цукишима стирает эту надежду в порошок. — Вот видишь, — говорит он, когда Шоё решает сложную задачу, — я знал, что у тебя получится. И улыбается, ласково и дружелюбно, и в голове у Шоё звучит только одно: "О, нет". Пустив все силы на то, чтобы не покраснеть и не расплыться в жуткой гримасе, он прикусывает губу и вчитывается в учебник с таким вниманием, словно там хранятся все тайны вселенной. * К своему большому сожалению, Шоё также узнаёт, что у него развился непреодолимый рефлекс смотреть на Цукишиму. И делать это неприлично часто. Никто пока не придаёт этому значения лишь благодаря тому, что Цукишима входит в стартовый состав. Никому и в голову не придёт порицать Шоё, так отчаянно жаждущего сыграть в настоящем матче, за томные взгляды в сторону площадки. Вне тренировок найти этому оправдание становится гораздо сложнее. "Не смотри, не смотри", - строго наказывает себе Шоё, борясь с навязчивым, зудящим желанием отыскать Цукишиму взглядом в столовой. "Его здесь нет. Не оборачивайся". А ещё он понимает причину своего волнения по отношению к Тадаши, когда с ними зависает Цукишима. Шоё завидно. Здравый смысл подсказывает ему, что Тадаши интересуют только девчонки и между ними нет ничего, кроме дружбы, но постоянно себя в этом убеждать жутко утомительно. Цукишима едва терпит Шоё, понятное дело, отношения с Тадаши, его лучшим другом, будут у него потеплее. Это и ежу понятно. И так каждый день, и всё приходится держать в себе. Жизнь куда проще, когда тебе нравится девчонка. Шоё очень надеется, что его следующей симпатией будет не парень. Ему и одного-то однополого увлечения хватило по самое горло. * Рождество Шоё проводит с семьёй. Это не какая-то фамильная традиция, просто работа отца тесно связана с Великобританией, и по всем правилам в это время им даётся неделя отпуска. Когда Шоё был маленьким, отец мог полгода отсутствовать дома. Одинокая была пора. Но с рождением Нацу он сократил все свои командировки за рубеж до пары недель - ещё один из плюсов наличия младшей сестры. Наутро после Рождества Шоё получает два сообщения. >>Мы с Цукки идём в храм на новый год, ты с нами? И: >>Хината, у тебя нет планов на канун нового года? Не хочешь погулять? Это первое, что он видит после пробуждения. Шоё недовольно стонет и переворачивается лицом в подушку, желая, чтобы Земля остановилась. Или чтобы с неё, как минимум, сошли все люди. Итагаки написывает ему с той самой недели больничного. Сообщения его, в основном, безобидные, по типу "как дела" и "как там тренировки". Шоё обычно отвечает, проявляя уважение к семпаю, но отвечает сухо. Не дай Бог, Итагаки не так всё поймёт. Выходит, даже это его не останавливает. У Шоё уже есть готовая отмазка, но... в то же время он понимает, что Цукишима его появлению в Новый Год рад не будет. Он так и видит перед собой его недовольную физиономию. — Боже, — произносит он вслух и встаёт с постели. Он уходит, оставив телефон в комнате. * В итоге на помощь Шоё приходит Нацу. Она закатывает истерику на почве того, что уже достаточно взрослая, чтобы пойти в храм ночью (это очень его смешит, ведь после девяти она обычно видит уже десятый сон), но он всё равно вызывается её сводить. Слава богу, отказ Итагаки принимает спокойно. Однако Тадаши же... Спустя десять минут после отправки сообщения ему поступает звонок. — А в какой храм вы пойдёте? — требовательно вопрошает Тадаши, не успевает Шоё и рта раскрыть. — Да рядом с нашим домом, — отвечает он, подождав секунду в надежде на какое-то продолжение вопроса. — Нацу после полуночи нужно будет отвести обратно, далеко уходить нельзя. — Можно я тогда у тебя переночую? Шоё удивлённо моргает. — В смысле? — Ты часто у меня бываешь, а я у тебя ещё ни разу, — говорит он. — Твои родители разрешат? Можешь спросить? А я спрошу у мамы. — Э-э... — Шоё прикусывает губу. — А как же Цукишима? — Цукки? Можно и ему тогда к тебе? "А он захочет?" - язык так и чешется спросить, но Шоё не рискует. Одно дело - просто понимать, что для Цукишимы он, в лучшем случае, временами раздражающий третий лишний, другое - услышать это воплоти. — А, ну... если мама не против... — Супер! Напишешь тогда! Попрощавшись, он кладёт трубку, а Шоё пялится на свой телефон ещё целую минуту. И с каких это пор роль настойчивого и взбалмошного друга перешла Тадаши? * Всю неделю перед Новым Годом Шоё пребывает в нарастающем стрессе. На ночёвку мама согласилась (даже вызвалась сама забрать ребят на машине), и Шоё сразу запрягли убираться сначала в его комнате, а затем и во всём доме. Для пробежек или волейбола на улице слишком холодно, а значит девать свою неуёмную энергию Шоё совсем некуда. Он играет с Нацу, когда она того требует, но игры её в основном сосредоточены вокруг кукол и плюшевых игрушек, и за нормальную тренировку это не считается. (И куклы его совсем не смущают, с младшей сестрой это совсем не зазорно). Когда мама возвращается уже с Тадаши и Цукишимой, Шоё расстилает в гостиной футоны. — Я дома! — объявляет она, Нацу отзывается. Перехватив край футона покрепче, он делает глубокий вдох и тоже ей отвечает. Нацу неуклюже заваливается в гостиную и радостно улыбается. — Ночёвка! — восклицает она, и Шоё фыркает. — Это для меня и моих друзей, — объясняет он. — Я тоже хочу, — она надувает губы. Шоё пожимает плечами. — Ладно. Будешь спать со мной? — Да! — Ух, Хината, ты реально живёшь в лесу! Мы видели оленя по дороге! Шоё поворачивается и улыбается Тадаши. — Ага, я бы не стал обманывать! Тадаши держит в руках спортивную сумку и улыбается Шоё с Нацу. Щёки у него розовые с мороза, но одет он как раз по погоде. Цукишима стоит чуть поодаль от него, со всех сторон оглядывая гостиную. С виду он просто осматривается, безо всякого осуждения, но Шоё всё равно невольно испытывает стеснение. Он никогда не был в гостях у Цукишимы, но ему кажется, что он из семьи побогаче. — А, это моя младшая сестра, Нацу, — говорит Шоё. — Нацу, представься. — Здрасьте! — с воодушевлением произносит она. — Меня зовут Нацу. Мне пять лет! Тадаши сдерживает улыбку. — Приятно познакомиться. Меня зовут Ямагучи. А это Цукишима. — А я Нацу! Мне пять лет! — повторяет она вмиг оцепеневшему Цукишиме. Шоё пристально к нему приглядывается. Как-то он весь напрягся - Цукишима часто держится особняком, но он никогда не видел, чтобы он так цепенел или не бросал в ответ хотя бы своё угрюмое приветствие. Он словно... Ах. Шоё прикрывает рот ладошкой, но смешок всё равно прорывается наружу. Цукишима не умеет вести себя с детьми. Ну конечно, вряд ли бы человек его характера был с малышнёй на "ты". Это так мило, Шоё не выдерживает. — Нацу, сходишь за своей подушкой? — Сейчас! Как и ожидалось, стоит Нацу выйти из комнаты, как Цукишима мигом расслабляется. Ну, расслабляется, разве что, в своей цукишимовской манере. — У тебя милая сестрёнка, — говорит Тадаши. — Похожа на тебя. — А я что говорил? — отвечает Шоё. — Она, скорее всего, отрубится ещё до полуночи, так что мне придётся вас ненадолго покинуть, отнести её домой. Он уже предупреждал Тадаши об этом, и мама, наверняка, тоже говорила в машине. Ему просто не хочется, чтобы ребята чувствовали себя брошенными. Хотя Цукишиме это будет даже в радость. Отбросив эту мысль в сторону, Шоё натягивает улыбку. — Повезло, что вы не столкнулись с кабаном. Тадаши округляет глаза. — С кабаном? И Шоё посвящает их в историю о том, как, когда ему было десять и он играл в округе с мячом для соккера, за ним погнался кабан, и ему пришлось прятаться от него на дереве. Кабан не был здоровым. Сейчас Шоё понимает, что это был ещё поросёнок. Но тогда ему было жутко страшно, и вниз он слез аж несколько часов спустя, когда за ним уже пришёл отец. Когда он заканчивает свой рассказ, Тадаши и Цукишима сидят на соседнем футоне, а Нацу уютно устроилась у него под левым боком, обняв руками свою подушку. — На ужин будет соба, — кричит с кухни мама. — Ура! — радостно восклицает Нацу. Она улыбается Шоё. — Нии-чан, давай поиграем. Он взлохмачивает ей волосы. — В другой раз, ладно? Ты же хочешь сегодня дотянуть до двенадцати? Нацу сникает, но не спорит. — Давай я с тобой поиграю, — предлагает Тадаши. Он прямо в восторге от Нацу. Тадаши единственный ребёнок в семье, и всю эту неделю он жаловался Шоё, как сильно хотел бы младшего братика или сестрёнку. Шоё не хочется портить ему веселье и говорить, сколько проблем они порой доставляют, поэтому он просто улыбается и кивает, и Нацу уводит Тадаши к себе в комнату. И только тогда до него доходит, какие последствия за собой это влечёт. — А... — произносит он, чувствуя, как к лицу приливает жар. — Э-э... — Спасибо за приглашение, — тихо говорит Цукишима. — Ага... ты, это, извини, Тадаши не дал мне особого выбора... — Шоё нервно потирает шею. — Прости, если ты в другой храм хотел пойти. Цукишима пожимает плечами. — Я обычно не хожу в храм на Новый Год. Так что пофиг. Шоё удивлённо моргает. — Ого. — Ага. — А... тогда зачем ты здесь? — Ямагучи хотел сходить с тобой в храм, — сухо говорит Цукишима. — И спросил, не хочу ли я с вами. Я согласился. Что тут такого. Сохранять спокойствие Шоё удаётся с большим трудом. Он, должно быть, прикалывается. Цукишима сделал ради него исключение? То есть, ради Тадаши, конечно, но к Шоё это тоже относится... Нет. Нет, нельзя на этом зацикливаться. Разве что... — Но тебе ведь не нравятся дети, да? — уточняет он. — Нацу тебя не сильно смущает? — Это же всего на один день, — Цукишиму это словно обижает. — Для меня это вообще не проблема. И с чего ты взял, что мне не нравятся дети? Шоё невольно издаёт смешок. — Ты серьёзно? — Да что? — Это же очевидно! Цукишима хмурится. — Не знал. Извини. Шоё улыбается. — Да всё нормально. Дети очень умные, знаешь? Они понимают, когда кого-то смущают. Думаю, она не будет тебя доставать. — М-м, — Цукишима опускает взгляд и немного ёрзает. — Она реально на тебя похожа. Очень. Такая милая. "Нечестно", - думает Шоё, когда его сердце начинает биться быстрее. "Как же нечестно". В любом случае, это комплимент Нацу, а не ему. Нельзя об этом забывать, иначе всё - конец. А проигрывать он не намерен. Он ни за что не станет, как Итагаки. — Кстати! Можешь проверить мою домашку? — поспешно выдаёт он. Цукишима вскидывает брови, но особо не противится. Шоё притаскивает из комнаты тетради, и время до ужина они коротают за математикой и английским. * Папа приходит домой после ужина, как раз когда Шоё помогает маме с мытьём посуды. Они отложили ему порцию, и, поздоровавшись с Цукишимой и Тадаши, он садится за стол. Нацу решает немного вздремнуть перед походом в храм. Тадаши говорит, что всё это время они играли в куклы. Шоё очень смешит смесь недоумения и восторга в его голосе, когда он рассказывает, как две куклы женились. — И часто она тебя к этому припрягает? — спрашивает он у Шоё. — Постоянно. — Ого! Они играют в приставку на очень низкой громкости, чтобы не разбудить Нацу, и так коротают время до выхода. Шоё упорно пытается игнорировать то, как сильно он напряжён. Они сидят на полу, Цукишима рядом, время от времени их плечи соприкасаются. В остальном всё проходит спокойно, и вскоре они начинают собираться. Просыпается Нацу с трудом, но быстро вспоминает о своей цели и позволяет маме одеть себя у неё в комнате. И пока они этим заняты, к ребятам подходит его папа. — Так здорово, что вы пришли, — говорит он. — Мы так далеко от школы живём, что сюда уж давненько никто не заглядывал. — Спасибо вам за приглашение, — говорит Тадаши. Цукишима вторит его словам. — Хм, — произносит папа. — Храм, значит, да? У вас там с кем-то встреча назначена? От тона его голоса Шоё становится не по себе. — Нет, мы только втроём будем, — отвечает Тадаши. — А-а. Жаль, — ровно в этот момент мама подталкивает Нацу в коридор. — А что случилось с той девочкой, с которой ты гулял прошлой весной? У Шоё замирает сердце, все глаза устремлены на него. — То не было свиданием, — бормочет он. Он сейчас красный, как помидор. Головы он не поднимает - если хоть с кем-то пересечётся взглядом, то умрёт на месте. — Что за девочка? — Мам, забудь. — Милая, он тебе не говорил? На весенних каникулах... — Мы пошли, — громко объявляет Шоё. Он хватает Нацу за руку и буквально вытягивает её на улицу, Тадаши и Цукишима неловко спешат вслед за ними. Входная дверь с грохотом закрывается, и Шоё делает глубокий, отрывистый вдох, обжигающий горло морозом. Нацу хохочет. — Свидание! Свидание! Он закрывает ей рот ладонью. — А ну тихо! Она хихикает. — А у нас свидание, нии-сан? — бубнит она в его перчатку. — Ещё какое. Ты ведь моя любимая девчонка. Нацу радостно смеётся и вырывается из его хватки, убегая вперёд. Не сильно далеко, правда - она уж знает, чем это чревато, да и снег очень глубокий, в таком шибко не побегаешь. Шоё оглядывается на Тадаши с Цукишимой. Тадаши смотрит на него с ужасом, слегка приоткрыв рот, но Цукишиме, вроде как, по барабану, у него только щёки розовеют на морозе. — То не было свиданием, — говорит Шоё, хотя никто и не спрашивает. — Папа просто... как вобьёт себе что-нибудь в голову, так всё, никого не слышит. — А о чём вообще речь? — спрашивает Тадаши. Они начинают идти, Тадаши посередине, Цукишима справа от него. Нацу подбегает к ним и втискивается между Шоё и Тадаши, беря обоих за руки. — Итагаки-семпай, эм, возил меня в Сендай в награду за успешно сданные экзамены. — Итагаки-семпай? — В награду за такие-то оценки? — Отстань, Цукишима, — говорит Шоё, покраснев. Тадаши задумчиво хмыкает. — Итагаки-семпай вообще тебе много внимания уделял. Вы часто вместе гуляете? Шоё качает головой. — Только тот один раз. — Как-то странно, — говорит Цукишима. — Почему твой папа считает это свиданием? — Ну... — Шоё опускает взгляд на смотрящую на него во все глаза Нацу. — Нацу, можешь найти мне шишку? — Щас! — Только не убегай далеко! Когда Нацу снова вырывается вперёд и убегает прямиком к деревьям, Шоё потирает перчатками щёки и пытается взять себя в руки, чтобы объяснить всё случившееся. Впервые его беспокойство касается не Цукишимы. Шоё не хочет знать, что Тадаши думает по поводу парней, которым нравятся другие парни. Ему страшно. Если Тадаши посчитает это омерзительным, это разобьёт ему сердце. С Цукишимой всё не так однозначно, он всё равно ни за что в жизни ему не признается, но Тадаши его друг. Он делает глубокий вдох, согреваясь тем, что держит ладошки у рта. Пальцы под тонкой трикотажной тканью кажутся холодными, когда он выдыхает горячее облачко пара. — Вообще-то, это было свиданием, — тихо признаёт он. — Что? — недоумевает Тадаши. — Это было свиданием, — повторяет Шоё. — С Итагаки-семпаем. Я тогда этого ещё не знал, только позже выяснилось, но... Для него это было оно. Свидание. Тадаши закашливается. — А для тебя? — спрашивает Цукишима, и Шоё удивлённо моргает. Он и не думал, что Цукишима хоть что-то скажет. — Н-нет, — заикается Шоё. — Я не... мне Итагаки-семпай в этом плане не нравится. — Но ты нравишься ему? Нравился? — спрашивает Тадаши. Шоё кивает и смотрит за тем, как Нацу возится в снегу. — Ого. Не знал, что Итагаки-семпай... ну, такой. Капец. Он сцепляет руки в замок. — Это... плохо? — То, что он заставил тебя пойти с ним на свидание? — Нет, то что он... такой. Тадаши морщит нос. На секунду у Шоё внутри всё обрывается, но затем Тадаши говорит: — Да на это мне пофиг. Я просто не могу поверить, что он вынудил тебя пойти с ним на свидание и даже не предупредил. Это реально... Я бы очень разозлился, если б со мной так поступили. Шоё подавляет вздох облегчения. Он бросает быстрый взгляд на Цукишиму, и тот лишь слегка вскидывает брови и пожимает плечами. — Пофиг, реально. Нацу возвращается с сосновой шишкой в руках, размахивая ей из стороны в сторону, и Шоё очень убедительно состраивает гордый и радостный вид. * Визит в храм протекает гладко. Нацу, к всеобщему удивлению, держится до самого конца. Правда, ходить она устаёт, и сперва Шоё, а затем и Тадаши катают её на плечах. Шоё молится на удачу в волейболе. Он старается не думать о чём-то конкретном. Он не просит чего-то грандиозного, просто какой-нибудь "обалдеть!" момент, который принесёт ему радость. Он не спрашивает, о чём молились Тадаши с Цукишимой, но Нацу задорно сообщает, что попросила, чтобы папа был дома весь год. Он лишь гладит её по волосам. Той ночью Нацу устраивается на футоне с Шоё, Тадаши занимает тот, что посередине, а Цукишима с краю. Шоё про себя благодарит за это Нацу, так как она потребовала, чтобы Тадаши спал рядом. Засыпает он с лёгкой душой. Утро его встречает сообщением от Итагаки. >>Давай куда-нибудь сходим, если у тебя будет время до начала семестра. Шоё вспоминает вчерашние слова Тадаши. Откровенно говоря, Шоё чувствовал себя максимально не в своей тарелке с того свидания. После поцелуя - так вообще. Хоть они и не видятся, от этих сообщений легче ему не становится. Он хочет, чтобы Итагаки оставил его в покое. Зная, что он может рассчитывать на поддержку друга (друзей, если можно считать Цукишиму), Шоё набирает ответ, прислушиваясь к мерному дыханию Нацу, Тадаши и Цукишимы. <<Я не хочу с тобой никуда ходить. Мне не нравится, что ты мне пишешь. Оставь меня в покое, пожалуйста, не пиши больше. Спасибо. Итагаки ему так и не отвечает. * Весна второго года средней школы проходит у Шоё медленно и мучительно, но без особых событий. Не успевает он и опомниться, как учёба кончается, все экзамены позади и он скоро станет третьегодкой. Карасуно теперь совсем близко, осталось пережить один год и вступительные экзамены. Шоё уже более-менее смирился с тем, что в средней школе постоянным игроком команды ему не стать. Его это не радует, но ничего не поделаешь. Если вдруг не произойдёт какого-то чуда, следующие четыре месяца он так и проведёт на своём прежнем месте, а то есть на задворках. Вместо того, чтобы дуться (а это очень соблазнительная перспектива), Шоё решает смотреть в будущее. На каникулах перед началом третьего года Шоё просит маму накупить ему как можно больше методичек. Её веселит эта его внезапная страсть к учёбе, но однажды она заходит домой с огромным пакетом, который едва ли может поднять. Благодаря Цукишиме за последние два года Шоё не провалил ни одного экзамена. Во времена начальной школы в его результатах никогда не фигурировали двузначные числа и приходилось оставаться дополнительно и делать работу над ошибками после каждого теста. (Шоё всеми силами пытается не завязнуть в нежности, которую испытывает за это к Цукишиме). Однако самостоятельно заниматься лучше он не стал. Он собирается очень в этом постараться, но его неспособность усидеть на месте до сих пор вставляет ему палки в колёса. Шоё также покупает себе огромный плакат с вороном на накопления с карманных денег. На нём изображён художественный портрет: крылья, нарисованные широкими мазками, и фон бирюзового цвета, который может быть как морем, так и лесом, тут уж под каким углом посмотреть. Клюв его раскрыт в крике, круглые глаза сверкают. Он совсем не похож на талисман Карасуно. Связь между ними существует только в воображении Шоё. Но в то же время этот ворон вызывает в нём какие-то чувства, и он копил целых два месяца, чтобы повесить его у себя над столом. * Третий год начинается для Шоё с приятного удивления. Он оказывается в одном классе с Тадаши, Терадой и Миурой, и во время рассадки они выбирают места рядом друг с другом. Он рад, что с ними нет Саюки. Под конец учебного года Шоё становилось всё труднее найти с ним общий язык. Каждое его взаимодействие с Цукишимой Саюки принимал, как личное оскорбление. Шоё перестал за это извиняться. Даже на тренировках они не особо общаются. Шоё проводит больше времени в компании первогодок (уже второгодок), не попавших в постоянный состав, в то время как Саюки прибился к группке третьегодок, в которую Шоё никогда не вписывался. А вот Терада и Миура ему нравятся. О Тадаши и заикаться не стоит - он его обожает. Позже выясняется, что Терада, к удивлению Шоё, так же не может усидеть на месте. Хотя оценки у него хорошие (он в списке пятидесяти лучших учеников школы), поэтому Шоё спрашивает, в чём его секрет. Терада смеётся. — Я покажу тебе позже, — говорит он, и Шоё улыбается так, что у него сводит щёки. Когда чуть позже в тот день они заходят в спортзал, ребята с удивлением замечают у Цукишимы разбитую губу. — Что случилось? — требовательно спрашивает Тадаши, проталкиваясь к другу мимо Шоё. Цукишима ничего не говорит. Только кивает в сторону свесившего голову Саюки, которого сейчас отчитывает тренер. Тадаши удивлённо моргает, а Миура недовольно шагает туда же. — Как? — Ты его вывел, — констатирует Шоё. — Сам виноват, — говорит Цукишима. Он вздрагивает, дотронувшись до губы. — Он первый ко мне подошёл. Ещё до прибытия первогодок в спортзал Саюки уходит. Шоё подслушивает, как Миура и тренер на неделю отстраняют его от деятельности клуба. Оказывается, пока Шоё наслаждается обществом новых приятных одноклассников, Саюки и Цукишиму закидывают в один класс, и там они единственные члены волейбольной команды. Последний урок у них был отведён под самостоятельное обучение, и в какой-то момент между ними завязалась ссора. Сколько бы они не расспрашивали, причины Цукишима им не называет. Проходит неделя, но Саюки к тренировкам так и не возвращается. * Шоё постепенно начинает обучать приёмам новичков. Для него это что-то из ряда вон выходящее. Он так привык, что обычно учат его, что и не заметил, какими чистыми стали его приёмы. Не то чтобы Шоё был первоклассным либеро, просто два года непрерывных тренировок повлияли на то, как он двигается на поле. По утрам Миура делает ему пасы. Он всё настаивает на том, чтобы сделать из Шоё постоянного игрока, хотя им обоим известно, что этому не бывать. Но ничего. Ну, не совсем ничего, но на среднюю школу Шоё уже никаких надежд не возлагает. Он просто благодарен Миуре за то, что он разделяет его недовольство. Шоё выше большинства первогодок, и это подбадривает. Третьегодки часто подмечают их маленький рост и не могут поверить, что когда-то были такими же коротышками - но Шоё ясно помнит, как эти два года они все вытягивались и обгоняли его. Без сомнений, когда-то они были такими же. Просто он единственный не подрос. * Недели летят. Спортивный фестиваль, как обычно, застаёт Шоё врасплох. Он и трое его одноклассников-сокомандников записываются на баскетбол. Миура громко объявляет всем, что с Шоё в команде они обязательно победят. Во время физкультуры Терада знакомит Шоё со своей методикой обучения. — Я решаю уравнения, пока приседаю, — говорит он. — Гляди, вот сюда я записываю формулы, и на каждом приседании делаю вычисления. У него есть свой метод на каждый предмет. Для истории он опрашивает самого себя во время пробежки. Для английского подбирает к словам ассоциации, отрабатывая подачи и приёмы на тренировках в клубе. Для литературы читает, пока отжимается. Шоё тяжело вплетать уроки во все эти действия. Когда он говорит об этом Тераде, тот лишь смеётся. — Так сразу и не получится, — объясняет он. — Я практиковался годами. Мой старший брат страдает той же проблемой, и это он ещё в началке меня научил. Попытки думать во время физических упражнений вызывают у Шоё нечеловеческий голод. Он начинает таскать в школу большие обеды, любезно приготовленные мамой с небольшой помощью Нацу. Хорошо, что сейчас ему не на что откладывать карманные деньги, ведь все они уходят на вкусняшки. На фестивале их класс почти побеждает в соревнованиях по баскетболу. Они доходят до финального раунда и проигрывают с разницей лишь в три очка. Однако команда девчонок побеждает с волейболом, так как несколько его одноклассниц ходят в волейбольный клуб. Узнав об этом, Шоё пристальнее приглядывается к трём высоким мускулистым девушкам, которые с виду могли бы надрать ему зад, при этом хихикая и лопая пузыри из жвачки. Двое из них одного с ним роста. Обычно на третий год средней школы парни начинают перерастать девчонок. Шоё настолько привык к роли самого мелкого парня среди своей параллели в спортзале, что с недоумением отмечает, как на некоторых одноклассниц он уже смотрит сверху-вниз. Он решает, что следующей его симпатией будет человек ниже его. * Через несколько дней после спортивного фестиваля Шоё сталкивается в коридоре с Саюки. Причём сталкивается буквально - Шоё выбегает из-за угла уже после звонка, опаздывая на урок, потому что ходил в туалет, и отскакивает от чьей-то груди, падая затем на пятую точку. — Эй, полегче, — доносится сверху, и сквозь слёзы он различает лицо Саюки. — Извини, — говорит он растерянно. Саюки улыбается, но как-то неискренне. — Давно не виделись, Хината. Шоё поднимается на ноги. — Это уж точно. Ему надо спешить на урок, но... — Ты не вернёшься в клуб? — спрашивает вдруг он. — Не-а, — Саюки запихивает руки в карманы. — Уж извини, если ждал другого ответа. — А почему? — Не могу находиться в одном помещении с этим придурком, мне его и в классе хватает, — говорит Саюки. Шоё не нужно уточнять, кого он имеет в виду. — Оттуда-то мне не сбежать. Шоё переминается с ноги на ногу. — Ох... а Миура всё спрашивает про тебя. — Я уже сказал ему, что ухожу. — Слушай... — Шоё прочищает горло. — А почему... почему ты... — Почему я его ударил? — Саюки горько усмехается. — А что, он не сказал? — М-м. Нет. Саюки тяжело вздыхает. — Тебя это не касается, но... скажу так: он тот ещё говнюк, и доверять ему нельзя. Уж не знаю, каким образом он убедил тебя в том, что он хороший парень, но это далеко не так. — Цукишима правда хороший, — возражает Шоё. — Просто немного колючий, вот и всё. Как ёжик. Конечно, он, бывает, ведёт себя, как говнюк, но... — Как же. Ты будешь его защищать, даже если я расскажу, что случилось. Шоё хмурится, когда Саюки обходит его, даже "пока" не сказав, по-прежнему не вынимая рук из карманов. Ему хочется побежать вслед за ним и потребовать объяснений, вот только если он задержится ещё хоть на минуту, на него наорёт учитель. Поэтому пока Шоё откладывает это дело в сторону, пусть изнутри его и разъедает любопытством. * Летний турнир тоже сваливается, как снег на голову. Шоё не понимает, почему дни вдруг стали пролетать так быстро. Связано ли это с тем, что его дни в клубе подходят к концу? Как и предыдущие два года, Шоё сидит на трибунах и болеет за сокомандников. Только на этот раз обстановка не такая давящая. Шоё больше не ненавидит никого из стартового состава, как и не пытается кого-то избегать. Он может спокойно наслаждаться матчем и гордиться своими товарищами и друзьями. А ещё Шоё понимает, что ему нравится смотреть за игрой Цукишимы. Пока он продумывает тактики со скоростью света, его движения чисты и минималистичны, и это невероятно круто. Из-за того, что во время префектурного турнира они попали в восьмёрку лучших, в первый день они отыгрывают всего лишь один матч. Всё остальное время потом Шоё наблюдает за другими школами и в те моменты, когда отводит взгляд на трибуны, замечает весьма интересных зрителей, на которых раньше не обращал внимания. Среди них, кажется, присутствуют ребята в олимпийках Вакунана. Миура показывает пальцем на парочку старшеклассников в форме Аобыджосай. И на противоположной трибуне Шоё (он готов поклясться) замечает троицу в чёрном. Его сердце пропускает удар. На второй день старшеклассников Шоё больше не видит, зато его внимание приковывает кое-что другое. В перерыве между играми Шоё садится вместе с Цукишимой и Терадой понаблюдать за матчем Китагавы Даичи и ещё какой-то школы, названия которой он разобрать не может. Он запомнил Китагаву Даичи с прошлого года за их плавный стиль. Однако сейчас всё совсем иначе. Связующий, темноволосый парень с двойкой на форме, играет агрессивно и требовательно. Подачи его точны, а пасы быстры... быстры настолько, что его сокомандники даже не успевают по ним ударить. — Он слишком торопится, — слева от Шоё произносит Миура. — Никто такой пас не отобьёт. Только открыв рот, чтобы ответить, Шоё понимает, что всё это время сидел на краешке стула и уже чуть ли не падал. — Я хочу отбить его пас, — на одном дыхании произносит он. Они очень быстрые у этого второго номера, и он уверен в своих движениях. Он делает бросок, и из глотки Шоё вырывается непрошенный вскрик. Ему хочется прыгать для этого связующего. Хочется отбивать его пасы, подстроиться под его скорость. Хочется вместе с ним играть в таком же быстром и грозном стиле, на одной площадке. — Ты сейчас упадёшь, — говорит Цукишима и хватает его за куртку, подтягивая обратно на место. Шоё краснеет, но даже это не может заставить его отвести взгляд. Ему хочется быть в одной команде с этим вторым номером, но если не получится... то хотя бы сыграть против него. В последний раз Шоё с таким остервенением хотел играть в волейбол только после просмотра национального с Маленьким Гигантом. Сейчас в нём поднимается новая, свежая волна того желания, которое подпитывало его все эти годы. Он не сводит глаз с матча до самой победы Китагавы Даичи.