Вектор движения

— Доктор Вектор, не могу сказать, что не удивлен, — пожилой темнокожий мужчина с золочёными хромовыми линиями, уходящими за край чёрного воротника, привстал с кресла и пожал Виктору руку. Просторный стеклянный кабинет на двадцатом этаже офисного здания. Неоновые вывески бликуют в ночном тумане и отражаются от бронированных окон, окрашивая дымку то в розовый, то в жёлтый. Миловидный ассистент с итальянским акцентом на входе и двое ребят из «Валентино». — Этот кабинет тебе к лицу, Готто, — Виктор отодвигает эргономическое кресло и почти привычно облокачивается на стол из натурального дерева. Удивительно, как тело за доли секунды вспоминает движения и жесты из прошлой жизни. — Что тебя привело ко мне? — мужчина придвинул к себе маленькую белую чашку с натуральным кофе. Взглянул на Виктора и, вызвав секретаря, попросил принести гостю такую же. Виктор протягивает распечатанные снимки. Никаких электронных данных. Показательный жест, принятый в профессиональной среде. Означает почти то же самое, что у военных красная полоса в углу. Готто плавно отодвигает фарфоровую чашку. Аккуратно перелистывает страницы, раскладывает снимки и недовольно хмурится. — Сложно, Виктор. Латентная фаза. 2 Гц и по 0,02 в сутки. Анапластическая олигодендроглиома. Маленькая, но всё усложняет. Почему продолжается облучение? — Щепка. На щепке нейровирус. При размыкании контактов убивает носителя. — Кому-то она сильно насрала, если ей такое подсадили. Тут я не вытяну. Нужен хороший, Виктор, очень хороший софт-нейролог и хирург. И если ты каким-то чудом не растерял свои навыки в подвале, пришивая руки и отрезая ноги, и сможешь оперировать, то нейрологов, которые могли бы потянуть, человек пять в Сити. — Готто встал, мигнул оптикой, увеличив зум, и склонился над проекцией мозга. — Пять — это немало, Готто. Я знаю Лиз Элберт и Канто Фо, — Доктор Вектор одним глотком допивает кофе и отодвигает кресло. Уверенно встаёт и почти при этом не блефует: просто старые рефлексы корпоратской жизни. Подходит к собеседнику и указывает на самые важные показатели. — Лиз уже два года кормит рыб в океане. А вот Канто ещё при деле. Работает на Биотехнику. — Мне нужна команда и оборудование. Не позднее воскресенья. Твоя цена? Готто возвращается к столу, достаёт чёрную с золотым папку и аккуратно собирает туда документы. Молчит. Успевает зайти ассистент и поменять чашечки кофе. — Моя лаборатория — сто тысяч эдди в сутки. Услуги — пятьсот тысяч и две встречные услуги. С Канто договариваешься сам. Виктор удивлённо хмурит брови. Готто запросил много, но не настолько, насколько мог. Вектор был готов, что ему начнут выкручивать руки всем этим «подумаю, позвоню на неделе», «поуговаривай меня дольше», «впади в отчаяние». Но темнокожий онколог, прошедший последнюю корпоративную войну на радиационных пустошах Анголы, сделал ещё один глоток кофе и спрятал папку в сейф. — Отчего такая щедрость? — Разучился ты играть, Вектор. Подвал не пошёл тебе на пользу. Ну кто ж так в лоб? А пошпионить за мной, нарыть компромата, подкупить охранника или ассистента? — Готто покачал головой и расхохотался. — Ладно, не хмурься. Немного нас ещё с той прошивкой. Ты даже в своей подворотне ставишь лучше, чем по серебряному полису. Приятно смотреть на твоих клиентов, почти как на скульптуры Мамонто. А ещё, когда ты из Травмы ушёл, я на твоё место своего парня двинул. Так что у тебя в каком-то смысле аванс. — Пятьсот тысяч эдди перечислю вечером. За лабораторию — после операции. Что касается услуг — без убийств. — Помню-помню. Идиотский принцип, но твоя верность ему даже подкупает. Договорились. Вектор встал, пожал протянутую руку, снова допил настоящий чёрный кофе и вышел. Покурить бы сейчас, но он завязал ещё до бокса. Пятьсот тысяч плюс сто на семь. Миллион двести. Примерно шесть месяцев работы, если в полную загрузку. Действительно, легко отделался. Он спустился по лестнице, покидая мраморный холл бизнес-центра, вышел в гудящий и сигналящий Хейвуд и набрал Канто Фо.