Вектор движения

Кто-то колотит в дверь. Доктор Вектор открывает глаза и на секунду прислушивается. «Ну точно. Колотит ботинками по старой металлической обшивке», — мужчина встаёт с кровати, набрасывает на плечи клетчатую рубашку и поднимает прислонённую к изголовью биту. — Док, открывай, — протяжно тянут из-за двери, и Виктор хмурится. Голос Валери, интонации — не её. Проводит ладонью по замку и упирается взглядом в наглую ухмылку с зажатым в ней окурком. Чужая мимика, чужой взгляд. Тело Валери облокачивается одной рукой на косяк, второй отправляет в зубы новую сигарету. Проходит мимо Вектора в полумрак комнаты. Следом тянется шлейф алкогольных паров и табачного дыма. — Как ты забрал контроль? — Виктор закрывает за гостем дверь и идёт ставить чайник на одиночную электроконфорку. — Сама отдала. Отпустила погулять и встретиться с бывшей, — Джонни упал на диван и закинул ноги на подлокотник. Притянул кружку и стряхнул туда пепел. Потом глубоко затянулся. Виктор сложил руки на груди и недовольно повёл плечами. Всё было чужое: походка, жесты и наглая ухмылка. Даже губы с зажатой в них сигаретой вызывают лишь раздражение. Ви не курит. За спиной начинает кипеть чайник. — Что тебе надо, Сильверхенд? — Секса, девочек и панк-рока. Ну и бухла с куревом. А ещё чтобы ты не угробил Валери. Альт — сука, но ещё и лучший нетраннер. Если она говорит, что Ви можно спасти только через энграмму — я ей верю, — опять затягивается и выпускает сизое облако, на мгновение скрываясь в дымке. — Твоя энграмма самосвалом пропахала её нервную систему, облучила мозг и спровоцировала образование опухоли, но личность так и не переписала. Ни тогда, ни сейчас. Как думаешь почему? — Виктор выключает чайник, наливает себе кофе и снова складывает руки на груди. — Ну объясни мне, Док? — Сильверхенд в теле Ви дёргано встаёт и лезет к кухонной стойке, находит пакет с синтетическим кофе и высыпает его в кружку. — Потому что ты мёртв. Нет никакого Джонни Сильверхенда. Есть блок памяти и поведенческих установок. А теперь вспоминай школьный курс анатомии, если ты его не пропил. Что отвечает за злость, которую ты так лелеял, за радость, за вкус? Джонни дёргает рукой, разливая часть кофе. Бурое пятно растекается по пустой столешнице и струйкой стекает на пол. — Говно какое-то, — тихо шипит он и отдёргивает ногу от лужи. — Начинаешь понимать, да? Энграмма — очень сложная, но всё же база данных. Проблема не в ней. Не столько в ней. Валери убивает не твоя энграмма, а демоны с щепки. Они разрывают нейронные связи, чтобы интегрировать твои воспоминания. Создают дыры в уже существующей и налаженной системе, — Виктор устало трёт переносицу и залпом опрокидывает в себя кофе. — Но я мыслю. Решаю вот прям сейчас, послать тебя нахуй или подождать ещё минут десять. — Мыслит Валери, ты же интерпретируешь эти процессы. Джонни бросает окурок в кружку и упирается локтями в колени. — Альт… она не могла так проебаться, — запускает руки в волосы, — у тебя есть что-нибудь крепче этого синтетического дерьма? Виктор не двигается, лишь смотрит на чужие ломанные движения. На не её движения. Взгляд скользит с лица, на шею, ниже по хромовым линиям к ключице. Иногда он представлял Ви в этой квартире: смотрящую с ним лёгкие боевички и с удовольствием критикующую пафосность постановочных сцен, или тянущуюся за маленькой коробкой с настоящим чаем и своей любимой кружкой. Порой фантазии были иными: горячее и рваное дыхание ему в грудь прямо на этом диване, а потом всё ниже и ниже, до хриплого стона. Но гость, что сидит напротив, вызывает лишь отторжение. И какую-то холодную ярость. Не то чтобы он сомневался раньше, но так прозрачно ясно увидел только сейчас. Ещё одно «всё усложняющее» знание. Доктор Вектор, не отвечая, отходит в сторону, к входной двери. Поднимает с пола, чёрную термосумку, что-то ищет, а потом обращается к собеседнику. — Подними левую руку. Тело Валери послушно тянет здоровым плечом и раскрывает перед Виктором ладонь. Щелчок — и тонкая игла инжектора возвращается в футляр. — Ты много выпил. Ей утром будет плохо. Это поможет. — Блять, Док! У меня тут кризис самоидентификации, а ты опять со своими розовыми соплями! Виктор непроизвольно дёргает предплечьем, но быстро возвращает руки в привычный замок. «Ну да. Всё, что знает Ви, знает и её паразит», но боль уже другая. Яростная. Сильверхенд влез куда не звали, забрал то, что ему не принадлежало, и рассуждает о том, в чём ни черта не понимает. — Через два дня операция. Отдай ей тело и иди спать. Не усложняй мне работу, — сдержанно, расчётливо подбирает слова, не позволяя плещущейся злости выйти из берегов. Джонни остаётся сидеть на диване. Достаёт банку с нейролептиками. Снова тянется к сигарете. — Что будет со мной? — Ничего. Ты часть Ви. Уже неотделимая. Останешься её воображаемым другом. — Херово, — высыпает из банки синюю таблетку, закидывает в себя, запивая синтетическим кофе. — Ну почему не красотка с упругими сиськами… Валери протяжно стонет и хватается за голову. И всё неуловимо меняется, словно проступает изображение на старой пленке. Ви стекает по дивану, укладывая голову на подлокотник, и расфокусированно щурится по сторонам. — Тише, тише, малыш, не дергайся. Сейчас пройдет.