Шлюшки и Викарии

      Когда с ужином было покончено, именинница проводила последних приглашенных на торжество гостей, одаривая их своей самой что ни на есть доброжелательной улыбкой. Стоило им только ступить за порог, Аннет захлопнула за ними дверь и закатила глаза. Выдохнула. Развернулась и с усталой радостью спросила:       — Кто хочет выпить?       Никто не отказался: ни племянники, ни Чарльз, ни даже Фредерик с Александром; на что всем им было едва ли не в приказном порядке велено пойти привести себя в порядок и спускаться обратно на первый этаж. Все задерживались. Элизу удерживала «в сестринско-девичьих» заложниках Агата.       — Фу-у-ух! — она облегченно выдохнула и устало улыбнулась тому, что тиски корсета наконец отпустили немного вздувшийся от поглощенной еды живот. — Спасибо!       — Не за что! — откликнулась Элиза и дернула последний перекрест шнурков на спине кузины, ослабляя его.       — О да-а-а! — глаза Харрис закатились от удовольствия. — Элиза, ты просто ангел, не иначе.       — Да ну ты брось! — засмущалась та. — Всегда рада помочь! Что ж… Я пойду? — Элиза посмотрела на дверь туалета, в котором сестры Харрис находились.       — Стой! — от неожиданного заявления Агата широко распахнула глаза. — А кто обратно завязывать будет?       — Давай я хотя бы за дверь выйду? — кузина начала мяться.       — Элиза, ты же будущий медик. Тебя не должны смущать естественные процессы.       — Я тебя не хочу смущать своим присутствием, пока ты писаешь.       — Поверь мне, — спуская брюки, усмехнулась Агата, — меня уже ничто не смутит.       Раздался частый требовательный стук, после чего послышался озадаченный голос брата.       — Вы что там заперлись?       — Данте! — Агата рассерженно прикрикнула и схватилась за корсет, который хотела снять. — Исчезни!       — Давайте быстрее! Сбор в малой гостиной.       — Пять минут, — крикнула брату Элиза и прислушалась. Звук шагов Данте уже удалялся по коридору.       — Никакого уважения, — Агата сняла корсет и абсолютно голая уселась на унитаз. — Как будто мы всё ещё дети и можем беспардонно врываться, куда хотим.       — Ага, — выдавила Элиза, смущённая, и повернулась к сестре спиной.       — Ой, да иди уже!       — Слава богу! — выдохнула та и поспешила покинуть уборную.       — Только никуда не отходи, а то мне не хватало ещё и задницей сверкнуть.       Элиза выполнила просьбу. Как и всегда. Она быстро захлопнула за собой дверь и в шаге от неё встала в ожидании Агаты, которая должна была позвать сестру обратно. Харрис достала из кармана платья мобильный и открыла любимую соцсеть, чтобы проверить обновления и скоротать пару минут в унылом и прохладном коридоре. Ждать долго не пришлось, однако Элизу никто не позвал. Агата вышла сама и поправила на себе костюм Данте, который, несомненно, был ей велик, но она проявила чудеса изобретательности и подхватила объемный пиджак на талии ремнем из грубой кожи.       — Ну что? Идём? — выдохнула Харрис, улыбаясь.       — А корсет? — на лице Элизы вздернутыми бровями отразилось удивление.       — Пёс с ним! — отмахнулась та и, заметив, как меняется выражение лица сестры со слегка удивленного на ошарашенное, пояснила. — Спрятала в полотенцах. Напомни мне его завтра сжечь.       — Ладно, — хихикнула сестра, сунула устройство обратно в карман, и они направились в малую гостиную, держась под ручку, как они часто делали в детстве.       Малая гостиная, выходящая окнами на сад, находилась дальше по коридору. Выполненная в природных зелёно-коричневых тонах комната предназначалась исключительно для членов семьи и близких друзей, изредка заглядывающих в Бишоп-Мэнсон для обсуждения дел или же для кое-чего поважнее — сплетен. Интересной, но привычной для обитателей поместья особенностью было то, что комната соседствовала с кабинетом Аннет, чем Сильвер-Харрис успешно пользовалась, находя подобное расположение комнат удобным. До сегодняшнего вечера.       Когда Агата и Элиза проходили мимо кабинета Аннет, то услышали, как их дядя и тётя о чём-то спорят. Разобрать, о чём шла речь, было практически невозможно из-за тяжелых дубовых дверей, но то, что разговор проходил на повышенных тонах, сомнений не оставалось.       Кузины обменялись полными волнения взглядами и поспешили в гостиную, где их ждал Данте. Они вошли и сели на диваны друг напротив друга. Харрис стоял у бара, рассматривая бутылки с алкоголем.       — Что делали? — весело уточнил он.       — Это наш маленький секрет, — заговорщически поглядывая на сестру, ответила Агата.       — Вот как?! — Данте обернулся к ним, задорно улыбаясь. — У нас с Элизой секретов нет.       — У вас нет, а у нас есть, — парировала кузина.       — Окей. Понял. Отстал, — Харрис поднял руки в шуточной капитуляции и снова занялся баром. — Что будете пить?       — Налей мне мартини, пожалуйста, — томно-устало попросила Элиза.       — Хорошо, — тот кивнул. — А тебе, Агата?       — Я пока подумаю, — уставившись в одну точку, размышляя и стараясь понять, чего ей больше хочется, откликнулась Харрис.       Дверь в кабинет, негромко скрипнув, отворилась и послышались голоса: холодный твердый Аннет и рассерженный хрипловатый Чарльза.       — Я сказала, разговор окончен!       — Ты выкинешь родного брата на помойку?       — Мой брат привык жить на всём готовом, пора бы ему понять, откуда берутся деньги, и найти работу! — не повышая тона, сказала Сильвер-Харрис.       — Да ты никак шутишь?       — Никаких шуток, Чарльз. Завтра утром придёт Харрисон и заверит новое завещание.       — Новое завещание?! — голос дяди дрогнул. — Данте и Элизу тоже бросишь на произвол судьбы?       — Оставить их в завещании всё равно, что передать тебе поместье напрямую.       Чарльза будто охватила истерика: он неестественно громко расхохотался, но смех резко оборвался; и он гневно рыкнул:       — Куда ты пошла?       — Нас ждут, — отчеканила Аннет и уже через пару секунд вошла в гостиную, всё ещё пылая от только что разразившейся перепалки. Она оглядела племянников и поняла, что они слышали, если не всё, то достаточно. Данте хмурился. Его губы вытянулись в тонкую линию. Элиза смотрела на пальцы, которыми теребила подол платья. Её губы дрожали. Агата же выглядела растерянной и почему-то виноватой.       Из-за спины Аннет вышел пышущий яростью Чарльз и направился прямиком к бару. Он сейчас же схватил бутылку дорогого шотландского виски и налил в бокал, который затем опрокинул залпом. Данте последовал его примеру. Агата смотрела на мужчин, мужчины смотрели на Аннет.       На мгновение повисла душная, давящая своей напряженностью пауза.       В комнату вошли Александр и Фредерик. На норвежце уже был свитер тёмного синего цвета, а вот Нильсен переодеваться не стал, однако, вероятно, для большей свободы он снял пиджак и остался в рубашке, на которой предварительно расстегнул пару пуговиц у горла и по локоть закатал рукава. Гости присоединились к сёстрам Харрис на диванах. Нильсен сел рядом с Элизой, а Ларсон с Агатой. Та заметила, что взгляд Александра снова задержался на её груди, чью естественную мягкую округлость теперь скрывали полы пиджака. Сама она еле смогла оторваться от обнаженных предплечий нахала.       Не обращая внимания на посторонних, Данте обратился к Аннет, сверля её взглядом.       — Это правда?       — Что правда, дорогой? — та сделала вид, что не поняла вопрос.       — Что ты переписала завещание? — не унимался младший Харрис.       — Правда, — тётушка вздёрнула подбородок и направилась к бару.       — Ты указала нас с Элизой?       — Нет, — не медля ни секунды с ответом, отрезала Аннет и налила себе виски, который, подобно брату, выпила до дна в один глоток.       — П-ф-ф. Ну конечно! — в голосе Харриса слышалась язвительная досада. — Всё достанется любимице и красавице Агате.       — Данте! — та окликнула его рассерженно, призывая следить за языком.       Обстановка накалялась. Если бы взглядом можно было убивать, то несостоявшихся «Шлюшек и Викариев» можно было бы без раздумий переименовать в «Кровавую баню в Бишоп-Мэнсон»: Харрисы были на взводе, метая друг в друга полные злости взгляды. Даже всегда спокойная Элиза, казалось, сейчас не сдержит эмоций, но в отличие от других разразится горькими слезами. Ларсон быстро и цепко посмотрел на всех Харрисов по очереди и обратился к своему протеже:       — Нам лучше уйти. Алекс?       Александр подался вперёд, чтобы подняться, но остановился, услышав голос старшего Харриса.       — Останьтесь и узрите, как Аннет Сильвер-Харрис обращается с собственной семьей, — усмехнулся Чарльз. — Если ей на родного брата начихать, то представь, в какой жопе её бизнес-партнеры, Фред.       — Александр? — с нажимом повторил Ларсон.       На этот раз их задержал властный голос главы семейства:       — Да, Фред, останься и послушай, какими неблагодарными могут оказаться самые родные люди, — дно её бокала громко звякнуло о деревянную поверхность столешницы. — Я годами — ГОДАМИ — обеспечивала всю семью, я одна, пока некоторые прожигали своё наследство. Я пожертвовала самым дорогим, чтобы… — Аннет осеклась, а на лице Чарльза засияла гаденькая ухмылка.       — Подумай еще раз перед тем, как ставить подпись на завещании завтра, — елейно пригрозил тот.       Молчавшая до этого момента Агата не могла поверить в происходящее. Ей казалось, что самое худшее уже позади, и можно было облегчённо выдохнуть, но, очевидно, даже за такой естественный процесс, как дыхание, в семье Харрис нужно было бороться и в очередной раз доказывать, что достоин быть её частью. От этой мысли Агате стало дурно, и она закричала:       — Прекратите немедленно! Это просто отвратительно! Мы что? Вцепимся друг другу в глотки из-за денег?       — Сказала та, которой достанется всё, — хмыкнул Данте.       — Что ты сказал? — взгляд разгневанной кузины, казалось, прожжёт в брате дыру.       — Агата получит часть наследства, — спокойно возразила Аннет.       — А остальное? — вклинился Чарльз.       — Узнаешь, когда я умру, — горько усмехнулась та.       — Очевидно, родственных связей недостаточно, чтобы заслужить хоть какое-то признание в этой семье, — отвечая на грозный взгляд Агаты, произнес Данте. — Некоторым достается всё и просто так, а некоторым — большое и красивое ничего.       Элиза зажмурилась и громко всхлипнула, прижав руку ко рту. Александр, сидевший рядом с ней, осторожно, словно в страхе сделать ещё хуже, положил ей ладонь на плечо и попытался ободрить девушку своим участием. Аннет тем временем села в любимое кресло и обратилась к племянникам.       — Данте, Элиза, вы же понимаете, что это неспроста. Тем более мои доводы вы и так подслушали. Что касается Агаты, то она получит своё лишь тогда, когда выйдет замуж…       Заявление тётушки заалело на щеках Агаты незаслуженными, но обжигающими до самого сердца пощечинами.       — ЧТО-О-О? — вспыхнула она.       — Агата… — устало начала Аннет, но племянница её сейчас же перебила.       — НЕТ! Я НЕ ВЫЙДУ ЗАМУЖ!       — Выйдешь когда…       — Каждый раз одна и так же песня, стоит мне сюда приехать! — Харрис вскочила с места и угрожающе нависла над тётей. — «Агата, замуж. Пора замуж. А мужа нашла?» Так вот для чего все эти вопросы! Боже! Браво, тётя! — театрально похлопала та. — Ты как всегда превзошла саму себя.       — Агата… — очередная попытка утихомирить племянницу провалилась, даже не начавшись.       — Знаешь что, Аннет? Вычеркни и меня. Уж лучше вообще ничего не иметь, чем быть куклой в чужих руках! — прокричала она и со скоростью пули бросилась прочь из малой гостинной.       Влетев уже в свою спальню, Агата заметалась, как раненый зверь, из угла в угол. В голове мерзким копошением крыс роилось бесчисленное множество мыслей, порочащих имя любимой тётушки, которая была всегда так добра к ней. Но обида, злость, досада заполнили душу Агаты, вытесняя все радостные моменты, что она провела вместе с Аннет.       Харрис села на кровать и сцепила руки в замок. От нервного напряжения пальцы не слушались и тряслись как от лихорадки. Агата всхлипнула и запрокинула голову назад, чтобы не разрыдаться. Она запретила себе плакать. Выдохнула и поклялась: «Завтра уеду из этой богадельни и больше никогда не вернусь!»