***
Хюррем распахнула веки, и перед глазами предстала стена. Хасеки вскинула руки над собой и потянулась зевая. Вставать не хотелось. Она готова была проспать ещё целый день, если не больше. После времени проведённого под землёй, а затем в лесу, предоставленная ей кровать казалась божьим раем. Увы, бездельничество сейчас не к месту. Нужно отправляться во дворец. Хюррем откинула одеяло и поднялась, сев в позе лотоса. Взгляд прошёлся по комнате. Ибрагима уже не было. Госпожа слезла с кровати и подошла к зеркалу, которое стояло около двери. Увидев себя, хасеки ужаснулась. Взлохмаченная, исхудавшая, бледная, с огромными синяками под глазами. Хюррем придвинулась к зеркалу ближе и дотронулась пальцами до своего лица. Немного посмотрев, отодвинулась назад, чтобы ещё раз посмотреть на себя в полный рост. Платье, к сожалению помялось. Из-за чёртового Ибрагима ей пришлось спать прям в нём! Присутствие визиря постоянно рядом надоело! Он раздражал её абсолютно всем. Но Хюррем умеет терпеть. Ей придётся на время подавить бушующие эмоции, чтобы оказаться дома. Хасеки застала Ибрагима и Биргюль-ханым за столом. Сидя на больших подушках, они что-то негромко обсуждали. Хюррем немного замялась. Стоит ли сейчас входить? Но её уже успели заметить. Биргюль-ханым одарила её улыбкой и сказала: — Что же ты там мнёшься? Проходи к нам. Завтрак тебя ждёт. Госпожа подарила улыбку ей в ответ и присоединилась. Увидев еду, она была готова бесцеремонно наброситься на неё, ведь ужасно хотела есть, но сдержалась, чтобы не вызвать вопросов и дальнейших насмешек Ибрагима. Вообще на данный момент хасеки старалась даже не смотреть в его сторону. Хюррем поднесла ложку ко рту и отправила её содержимое себе в рот. Биргюль-ханым в это время смотрела на них с некой загадочной улыбкой. А дальше задала вопрос, от которого оба чуть не подавились. — Ну а детки у вас есть? Хюррем несколько раз прокашлялась, а Ибрагим застыл, думая, правильно ли он услышал. — Что, простите? — переспросила Хюррем, наконец, откашлявшись. — Говорю, детки у вас есть? Машалла, вы так красиво смотритесь вместе! Хюррем огромными глазами смотрела на Биргюль-ханым. Паша же всё понял. Коротко кашлянул и ответил: — Вы, наверно, подумали, что мы женаты, но это не так. Женщина всплеснула руками. — О, Аллах! Простите. Хасеки улыбнулась. — Ничего страшного. Ибрагиму захотелось поскорее перевести тему, поэтому он задал вопрос: — Биргюль-ханым, может, вам нужна ещё какая-нибудь помощь? Перед уходом ему захотелось сделать что-то ещё для этой доброй женщины. — Брось! Ты, итак, мне уже помог. Пожалуй, впервые госпожа была согласна с пашой. По этой причине она решила присоединиться. — Мы хотим отблагодарить вас. Вы так хорошо и радушно нас приняли. На совсем не сложно! — Ну и упрямые вы. Ладно. Есть у меня пара дел, — Биргюль-ханым остановила взгляд на Ибрагиме. — Растёт у меня во дворе яблоня. Снизу я все яблочки поотрывала, а вот наверху остались. Сможешь? Мужчина без колебаний кивнул. Ну а мы с тобой, — повернулась к Хюррем. — Замесим тесто для плюшек.***
Ибрагим поднял голову, чтобы лучше осмотреть дерево. Оно было не слишком высоким, но и не маленьким. Где-то посередине. Паша ухватился за ветку, упёрся ногой в ствол и подтянулся. Жёсткая кора царапала руки, но он не обращал внимания. Хорошо ещё букашек нет или муравьёв. Добравшись до прочной ветки, Ибрагим уселся на неё и стал срывать яблоки. Невольно он задумался и вспомнил детство в Парге. Тогда, будучи ещё маленькими детьми, они так же с братом лазили по деревьям. Иногда случалось, что падали или рвали одежду. После весь вечер сидели за столом и слушали нравоучения матери. Конечно, толку от этого не было. На следующий день они бежали вновь «покорять» деревья. Тогда он был по-настоящему счастлив и даже не подозревал, что беззаботное детство для него быстро закончится. Слишком рано ему пришлось стать взрослым. Многое они с братом не осуществили. Но что теперь думать об этом? Всё в прошлом. Ничего не вернуть и не изменить. Нужно для себя сделать лучше настоящее.***
Хюррем стояла рядом с Биргюль-ханым и ждала новых поручений. Женщина замешивала тесто, а от хасеки требовалась подача нужных ингридиентов. Пока шло дело они разговаривали ни о чём. Госпоже было комфортно в обществе милой старушки. В ней чувствовалась что-то родное. Хюррем смотрела на неё и вспоминала жизнь на Родине. Ещё маленькой, а затем уже и повзрослевшей она так же помогала матери в готовке. В это время было много смеха, порой они с матушкой даже дурачились. С мамой у неё были очень тёплые отношения. Хасеки без стеснения могла доверить ей любой свой секрет. Даже с появлением сестры, вниманием матери она обделена не была. Наоборот, это сплотило их ещё сильнее. С отцом она не была так близка, но любила его не меньше. Как же ей их не хватает. Когда семью убили на глазах Хюррем, весь мир для неё в одночасье рухнул. Она потеряла себя. Не видела смысла жить. Перед глазами стоял тот ужасный день, когда на их деревню совершили набег татары. Она помнит всё. Жуткие воспоминания прошлого преследуют её до сих пор.***
Хатидже лежала на кровати, сверля стеклянными глазами потолок. Вот уже несколько дней ей даже кусок в горло не лезет. Всё её мысли занимает только Ибрагим. Хатидже не спит ночами, а если засыпает, то вскакивает из-за кошмаров. Каждый день она рыдает навзрыд и молится Аллаху о том, чтобы любимый вернулся живым и здоровым. Ей невыносимо без него. Ибрагим для неё как глоток свежего воздуха, её жизнь и смысл. Где же он? Что с ним? Жив или мёртв? Эти вопросы ежеминутно наведываются в голову. Настолько больно, что хочется выть. — Госпожа, — услышала голос. Хатидже перевела взгляд и увидела у кровати свою новую служанку. Та стояла со стаканом в руках. — Что тебе? — Я принесла вам чаю. Выпейте. Сухость во рту давала понять, что жидкость ей действительно необходима. Хатидже приняла сидячее положение и взяла напиток из рук служанки. Отхлебнув немного, госпожа почувствовала во рту легкую горечь. — Почему он горький? — Чай сделан с добавлением новых трав. Их привезли совсем недавно. Они лечебные. Все, кто уже успел попробовать довольны. К горькому вкусу вы со временем привыкнете. — Ну ладно. Хатидже сделала ещё один глоток и отдала сосуд служанке. Та приняла его и отправилась к выходу. Госпожа же легла обратно.