***
Как только в комнату пробрался первый луч солнца, дверь отворилась. На пороге показалась Биргюль-ханым с деревянной ступкой в руках. Хюррем, которая так и не смогла уснуть, перевернулась на бок и, прищурившись, прошлась взглядом по вошедшей женщине. Ибрагим, услышав посторонний звук, открыл глаза. Биргюль-ханым подошла к нему и улыбнулась краешками губ. — Что ж, лечить тебя будем. — Он же пошевелиться даже не может, — подала голос Хюррем. — Всё я могу, — прохрипел паша и принялся подниматься. — Ну-ну. Хасеки закатила глаза и упёрлась щекой в руку, которую согнула в локте. Было весьма интересно и забавно понаблюдать за попытками визиря привстать. Получалось ужасно. На лице выявлялась палитра всевозможных эмоций, и каждый раз он обессилено принимал прежнее положение. — Одному тебе не справиться. Давай помогу. На этом Биргюль-ханым протянула к паше руки, но тот процедил. — Не утруждайтесь. Я сам. Женщина покачала головой, а Хюррем сделала глубокий вдох и выпалила: — Слушай, твоё упрямство сейчас не к месту. Из-за тебя мы застряли здесь не пойми на сколько! Тебе нужно лечиться скорее! Ибрагим перевёл взгляд на госпожу. В его глазах заиграл недобрый огонёк. — Так отправляйся одна. Зачем же тебе ждать меня? Или ты боишься? А может... Дальше хасеки слушать не стала. Женщина резко вскочила с пастели и ринулась на выход. Биргюль-ханым растеряно переводила взгляд с Ибрагима на только что захлопнувшиеся двери. — А с виду казалось, что вы в хороших отношениях, — заключила женщина. Визирь никак не прокомментировал её слова. Да и Биргюль-ханым больше ничего не говорила. Она вновь предприняла попытку помочь мужчине. В этот раз он уже не отказался, так как понимал, что сам не справится.***
Хюррем вышла на улицу и полной грудью вдохнула свежий воздух. Подул прохладный ветерок, раздувая её рыжие волосы. Госпожа прикрыла глаза и попыталась усмирить бушующую бурю внутри себя. Её переполняла злость вперемешку с яростью. Она злилась на пашу и на себя. На себя в большей степени. Почему она стала такой сентиментальной? Зачем даёт слабости прорваться наружу? Где её прежняя стойкость? Раньше она могла перетерпеть что угодно, не теряя лица, не взирая ни на что и не на кого. А сейчас она будто зависима от Ибрагима. Хотя может так было всегда? Хюррем помотала головой. Нет. Это не так. Тогда, что ей мешает уйти самостоятельно? Страх. Неизвестность. Мир за пределами дворца ещё опаснее. Ну а когда ты молодая женщина опасность увеличивается вдвое.***
Серкан, оборачиваясь по сторонам, быстро шагал по устланной камнями тропинке в саду. Парень пристально осматривал весь периметр, надеясь не увидеть знакомого лица. В первый день он неудачно выдал себя и теперь Сюмбюль-ага не спускал с него глаз, что в сто крат усложнило его жизнь. Евнух постоянно чуть ли не следовал за ним по пятам. Каждый раз устраивал допросы о том, где он был и что делал. Серкан представить не мог, что его задача так усложнится, но деваться ему было попросту некуда. Если он не будет выполнять приказы, то человек, который ему очень дорог попрощается с жизнью, чего он, конечно, допустить не может. Из-за нахлынувших мыслей евнух не заметил, как добрался до нужного места. Его уже ожидал человек, облачённый во всё чёрное. Видя его, Серкан сглотнул подступившую слюну и не смело подошёл к мужчине. Накинутый капюшон не позволял разглядеть лица, да и, впрочем, это ему нужно не было. — Всё идёт по плану? — разрушил тишину голос с заметной хрипотцой. — Д-да, — голос задрожал. — Как вы и велели мы даём Хатидже Султан чай с теми травами. — Отлично, — протянул руку с небольшим мешочком. — Теперь добавляйте это. Каждый день. Серкан нерешительно взял из рук мужчины мешок. — Скоро приедет шехзаде Мустафа. Будь готов. Парень кивнул. Затем открыл рот и уже было хотел задать терзающий вопрос, но тут же передумал. Однако от мужчины это не укрылось. — Ты хочешь что-то сказать? — Н-нет... То есть.. Я-я. — Говори же! Смелее. Руки неосознанно сжались в кулаки и Серкан решился. — Скажите, когда я всё выполню, вы обещаете вернуть мою сестру? Она ведь такая маленькая... Неизвестный ответил не сразу. — Если будет выполнено качественно и с точностью, то, конечно, ты получишь свою сестру живой и невредимой. Её судьба зависит от тебя. На этом мужчина без лишних слов развернулся и зашагал по тропинке вглубь сада. Серкан стоял на месте, сжимая мешок, и смотрел ему вслед.***
Серкан прошёл в свою комнату и присел на кровать. Парень повертел в руках потрёпанный временем мешочек цвета древесины и заглянул внутрь. Очередные травы. Он не понимал какой эффект они оказывают, да и не хотел. Неожиданно в двери постучали. Серкан от неожиданности дёрнулся и принялся судорожно запихивать мешочек под подушку. Когда же он это сделал, то дал разрешение на вход. Двери с лёгким скрипом отворились, и на пороге показалась Зехра-хатун. Серкан заметно удивился её приходу. — Зехра? Что такое? Девушка немного помялась на месте, а затем двинулась вперёд и вскоре присела рядом с пареньком. — Ты ведь сегодня встречался с ним? — Да, — скользнул рукой под подушку. — Теперь нужно добавлять это. Зехра приняла мешок из рук Серкана. На лице хатун читалась глубокая печаль, поэтому евнух поинтересовался: — Что с тобой? Девушка перевела взгляд на него. — За что нам это? Мы вынуждены делать ужасные вещи против своей воли! Самое страшное, что от нас теперь зависит жизнь наших родных. Твоя сестра и мой сын в лапах этого человека! За родителями Айше следят ежедневно и грозятся убить в любой момент! Зехра до боли прикусила губу и на щеках образовались мокрые дорожки. Серкан сжал кулаки до побеления костяшек и на вздохе ответил: — Увы, мы вынуждены играть по его правилам. Да, мы причиняем вред невинным людям, но на кону стоят жизни наших близких. Просто помни это. Ради сына не поддавайся эмоциям и делай то, что велено.***
Вечер подкрался незаметно. После утреннего происшествия Биргюль-ханым решила занять Хюррем, чтобы той не приходили дурные мысли. На удивление госпожа ей не отказала. Весь день они были заняты делом, лишь пару раз Биргюль-ханым отлучалась проведать Ибрагима. К большому счастью после нанесения мази мужчине стало чуть легче, что не могло ни радовать. В глубине души паши таилась надежда на то, что он сможет вылечиться быстрее.***
Солнце зашло за горизонт и на деревню опустились сумерки. Хюррем, придерживая платье, опустилась на подушку. Через несколько секунд вошла Биргюдь-ханым со стаканом в руках. Женщина уселась напротив хасеки и поставила перед той сосуд. Госпожа с любопытством взглянула на содержимое и после подняла взгляд на Биргюль-ханым. Та чуть улыбнулась и сказала: — Это травяной отвар. Выпей и спать будешь спокойно. — Спасибо. Хюррем взяла стакан в руки и сделала небольшой глоток. Вкус был приятен, поэтому хасеки отпила ещё и ещё. Биргюль-ханым не сводила с неё глаз. Госпоже очень нравилась эта женщина, однако её постоянно изучающий взгляд немного настораживал. — Всё спросить хочу. Откуда же ты? Где родные? Хасеки замерла. Эта тема была для неё болезненной. Хюррем медленно поставила стакан обратно и посмотрела на Биргюль-ханым. Женщина ожидала её ответа. Конечно, она может как-нибудь увильнуть, но правильно ли это будет? Добродушная старушка впустила их к себе в дом, совсем не зная ничего. В конце концов можно же о чём-то умолчать. — Я из Крыма. Родных, к сожалению, у меня нет, — Хюррем сделала паузу. Как назло в голову полезли воспоминания. Госпожа глубоко вздохнула, отгоняя их. — Их убили. В Стамбул я прибыла в юном возрасте. С того самого дня в моей жизни сплошная борьба. Как внешняя, так и внутренняя. Госпожа хотела продолжить, но остановилась. Поток воспоминаний предотвратить ей не удалось. Сейчас в её голове проигрывались жуткие этапы жизни. Каждый момент резал хуже ножа, вскрывая вновь, казалось бы, уже зажившие раны. — Это, это на самом деле невыносимо. Невыносимо видеть их во снах и не иметь возможности обнять. Невыносимо осознавать, что мне и детям каждый день угрожает опасность. Хюррем сама не заметила, как её мысли полились из уст. Она не хотела, но не смогла себя сдержать. Биргюль-ханым видела её терзания и застывшие в глазах слёзы. Женщина поднялась с места и присела рядом с госпожой. Биргюль-ханым приобняла хасеки за плечи и та прильнула к её груди. Послышались тихие всхлипы. Женщина принялась медленно проводить ладонью по рыжим волосам Хюррем, как бы успокаивая. Так они сидели полчаса, затем час. После хасеки отстранилась и сказала: — Спасибо вам за всё. Пусть Аллах бережёт вас. Я пойду, пожалуй, спать. Биргюль-ханым протянула руку и погладила Хюррем по щеке. — Конечно, иди, милая.***
Госпожа тихо открыла дверь в комнату и вошла внутрь. Ибрагим лежал на спине и, когда услышал, как вошла Хюррем, открыл глаза. Хасеки же этого не заметила. Женщина шмыгнула носом и стёрла с глаз остатки слёз. От Ибрагима это не укрылось. Визирь не мог понять плакала она или нет. Из-за тусклого света свечи он не мог разглядеть лица. Когда Хюррем села на кровать, паша повернул голову к ней и спросил: — Что с тобой? Хюррем от неожиданности дёрнулась. Она думала, что паша уже десятый сон видит, а не тут то было. — Ничего, — резко отрезала она и рывком легла в постель, поворачиваясь на бок. — Можешь не пытаться скрыть. Я вижу твоё состояние. Хюррем перевернулась к нему, и теперь Ибрагим видел её отчётливее. В особенности опухшие красные глаза. — И какое же моё состояние? Визирь прошёлся взглядом по её лицу и ответил: — Ты сломлена. Хочешь казаться сильной, но уже не можешь себя сдерживать, — усмехнулся. — Признаться честно не думал увидеть тебя такой. На самом деле от чего-то в Ибрагиме проснулась в некотором роде жалость к ней. Паша ни в коем разе не хотел испытывать этого чувства, но ничего поделать с собой не мог. — Не долго тебе радоваться, — бросила Хюррем и повернулась на другой бок вновь, с головой накрывшись одеялом. Ибрагим лишь слегка улыбнулся и прикрыл глаза.