Кубок огня или Турнир Юных Волшебников

      Ацуко Сато       Ацуко сидела в своей комнате на кровати и выводила иероглифы. Аккуратные линии из черных чернил медленно покрывали белую и немного шершавую страницу пергамента. Никто из ее соседок никогда бы в жизни не понял, что на самом деле это самые настоящие стихи.       Она писала стихи только тогда, когда ей было очень плохо. А такое состояние у нее было по жизни с пяти лет. Ведь вот уже как тринадцать лет не стало ее матери.       И даже Хогвартс, на который она возлагала такие большие надежды, и тот с каждым днем приносил лишь больше разочарований.       Она была наследницей самой уважаемой семьи в Японии. Дедушка — Министр Магии, Хранитель всех восточных секретов волшебства. Перед ней все преклонялись, однако Ацуко отдала бы все, чтобы вырасти в самой обычной семье, с родителями.       Ей всегда хотелось иметь друзей. Людей, с которыми можно поговорить и поделиться своими проблемами. Но с ее статусом это было невозможно.       Ее дедушка всегда был Правителем. Он защитил японский народ от приспешников Волан-де-Морта во вторую магическую войну, но разрушил их семью. Семью, на которую ему всегда было плевать.       Сначала Ацуко слышала душераздирающую историю их семьи от мамы. Только мама в силу возраста доносила до нее далеко не все. Лишь то, что она не может увидеться с папой, потому что тот вынужден скрываться.       Япония не поддерживала Темного Лорда. И ему это не понравилось. Поэтому он пошел с войной на их страну.       Однако ни один учебник истории не сообщит об этом. Дедушка позаботился о том, чтобы на японской нации не было таких кровавых пятен. Позаботился, заплатив слишком высокую цену.       Семья Мокао — самая уважаемая на Востоке. Проклятая семья. Ведь у Министра Магии родились сын, а потом дочь. И в отличии от многих чистокровных семей, которые не знали, откуда растут ноги всем их проблемам, Ацуко понимала многое с детства. Их семья когда-то раз и совсем давно вступала в связь с Блэками, отчего проклятие настигло и их семью.       Первая ступень. Деду нужно было лишь удачно женить сына, разбавить кровь, а дочь списать со счетов. Но сам дедушка распорядился иначе.       Темный Лорд разозлился отказу к сотрудничеству и передачи восточной магии. Поэтому направил в Японию целый отряд своей армии. Людей, которые ему были не нужны. Людей, которые получили свои метки исключительно для выполнения грязной работы, полукровок, которые мечтали быть в его рядах. Главным был Блейз Забини, самый чистокровный среди этого сброда, но при этом едва достигший совершеннолетия.       Перед Харуко Мокао стоял сложный выбор. Защита собственной семьи или защита всего народа. Дедушка выбрал второе, позволив Забини найти и убить собственного сына.       Ацуко ненавидела деда за это. Ведь его жертва была напрасной. Японский народ перестал нуждаться в защите, так как буквально через два месяца Гарри Поттер победил Волан-де-Морта, вернув жизнь японцев в размеренное русло.       Только вот дядю было уже не вернуть. Его убили задолго до того, как родилась Ацуко. Но она могла ощущать его магию, которая и по сей день оставалась в доме бабушки и дедушки.       Для главной семьи Японии встал острый вопрос наследия. Не было никаких сомнений, что ее мать носитель проклятия. Но дедушка пошел на риск, решив не разбавлять кровь, а выдать дочь замуж за второй по значимости род в Японии — Сато.       Род, который был менее чистокровен, чем Мокао, всего лишь на два колена. Поэтому никакое проклятие на них пока что не сказалось. В их семье было три мальчика.       По рассказам деда Глава рода Сато согласился на брак с дочерью Мокао, однако попросил взамен разрешение покинуть Японию. Дедушка согласился. И как только его дочь забеременела, все Сато пустились в бега, боясь, что приспешники Темного Лорда смогут найти их, потому что еще ничего не кончено.       История была темная и опасная. Поэтому мама не говорила Ацуко, кто из трех братьев является ее отцом. Молчал и дед, который наверняка знал это. А Сато мечтала узнать. Она хотела познакомиться с отцом, хотя бы раз поговорить с ним, узнать правду ли ей внушали всю ее жизнь.       Особенно после того, как ее матери не стало. Ей было пять. Дедушка и бабушка ей сказали, что она не выдержала разлуки с ее отцом, поэтому погибла. Подобная информация появилась и в прессе. Однако Ацуко с каждым годом все больше убеждалась, что дедушка скрывает от своих подданных то, что ее тоже убили, и Ацуко была уверена, что это сделал никто иной, как Блейз Забини.       И после смерти матери ее жизнь стала невыносимой. Вместо того, чтобы стать дедушкиной любимой и единственной внучкой, она стала наследницей. Наследницей, которой нельзя замуж за чистокровного.       Но, видимо, дедушка не хотел идти по японским стандартами, выдавая свою внучку за маглорожденного, поэтому в конце прошлого учебного года у них состоялся разговор.       — В следующем году в Хогвартсе будет проходить Турнир Юных Волшебников, — строго сказал Харуко. — И кроме того, что ты должна участвовать и выиграть этот турнир, я хочу, чтобы ты нашла себе чистокровного иностранца.       Ацуко обреченно кивнула. Она понимала все давно, но в Махоутокоро у нее была любовь, однако снова несчастная. Ослушаться дедушку она не могла, поэтому восприняла это как шанс, более того, она совсем не ожидала, что дедушка сам предоставит ей выбор жениха.       — Ты с ума сошел, — накануне отъезда в Хогвартс Ацуко услышала спор бабушки и дедушки из кабинета. — Там же учится дочь Забини!       Ацуко почувствовала, как ненависть заполняет ее вены, и появляется еще один повод поехать в Хогвартс — отомстить Забини за то, что разрушил жизнь ее семьи.       Однако ее ненависть и злость на Милану с каждым днем угасала, потому что она видела, что та тоже заложница ситуации и законов.       Не без помощи Альбуса. Альбуса. Альбуса…              Слезы — это кровь, пожар души       Лишь только ты       Подойди и потуши       Своей добавив теплоты              — Ты чего не спишь? — из-за полога показалось заспанное лицо Беатрис. — Шесть утра только.       Ацуко лишь покачала головой, вылезая из своей кровати, убрала свои стихи в тумбочку и направилась на кухню.       — Мисс Ацуко что-то желает? — к ней тут же подбежали домовики.       — Если можно ежевичный пирог, — улыбнулась Сато.       — Присаживайтесь, мы сейчас все приготовим, — эльфы накрыли для нее столик.       На самом деле Ацуко больше любила малиновый пирог, а вот ежевичный всегда готовила мама. И в этот день она предпочитала есть именно его. Ведь именно в этот день мамы не стало.       Она всегда была для нее лучиком света и опорой. Ее мать никогда и ни про кого не сказала плохого слова. А такие люди всегда мешаются.       Сато отдала бы сейчас все, чтобы поговорить с мамой. Рассказать ей все, что на душе. Рассказать про Альбуса, попросить ее совета.       — Мисс Ацуко, Ваш десерт готов, — пропищал домовик, прогоняя из головы воспоминания о маме. — А еще для Вас письмо.       Ацуко развернула пергамент, всматриваясь в такие же идеальные иероглифы, как и ее.              Ацуко,       Я подумал над тем, что ты мне сказала на каникулах. Поттеры, конечно, уважаемые в волшебном мире, однако в безопасности ты с Альбусом не будешь, а это для меня не менее важно, чем наследники, особенно в такое непростое время, ведь ты все прекрасно знаешь и понимаешь. Поэтому я не одобряю выбранную тобой кандидатуру, и если ты рассматриваешь англичан, то лучше обрати внимание на кого-то из списка, например, Малфоя, я могу гарантировать, что его семья в данный момент не причастна к Блэку, да и его невеста под большим вопросом.       Твой дед.              Ацуко тут же разорвала письмо. В отличие от деда она не верила Малфою, да и в целом не хотела быть рядом с таким бабником, как Скорпиус, потому что она прекрасно знала, что он не поменяется, а еще ей было противно, что дед изменил свое мнение только лишь потому, что только в этот раз Малфои выбрали правильную сторону. Да и как она может смотреть на Малфоя, если в ее душе, как бы больно ей от этого не было, но живет Альбус.       Ацуко умела чувствовать родственные души людей, и раз взглянув на Альбуса, она смогла разглядеть в нем свою родственную душу. Однако она не чувствовала в тот момент от Ала ответных вибраций, но ей безумно захотелось попробовать познакомиться с ним ближе. Она прекрасно знала, что душами можно родиться, а можно стать. Дедушка всегда учил ее не торопить время, что все должно случиться тогда, когда случится. Но она нарушила ход будущего, заговорив тогда с Алом возле библиотеки, когда он сбежал от Холли. Слишком был велик соблазн и собственное желание. Да и она знала, что Холли и Альбус духовно не близки. Значит, у нее был шанс, нужно лишь немного припорошить события. И в тот момент ей показалось, что Альбус готов посмотреть на нее, ведь в нем было разочарование в Холли. Но к большому сожалению Ацуко она видела, как Холли тут же прочно с первого дня вошла в его судьбу, вписалась как раз так правильно, куда совсем не вписывалась она сама. Разумеется, она потом пыталась вернуть ту правильность, испугавшись, ведь раньше она никогда не шла наперекор судьбе, принимая ее, какой бы болезненной она для нее не была. Она подталкивала Ала к Холли, когда тот сомневался в своих чувствах и правильности своего выбора, пока не увидела то, что заставило пальцы леденеть. И она не могла поступить так со своей душой, пусть и односторонней. Они разговаривали только об Альбусе или в целом о философии жизни, и Ацуко это устраивало. Ей было комфортно. Она не смотрела на Ала, как на парня или друга. Только как на душу. Пока не начала в него влюбляться и мечтать, чтобы он был с ней рядом всегда и взаимно.       Но это была Холли, кто занимала все мысли Ала. А ее с каждым днем одолевала ревность. Сато не хотела опускаться до тех девиц, вроде Симоны, поэтому оправдывала себя видениями будущего. Тем, что она может спасти Ала. Ей оставалось только дождаться начала второго семестра. Ацуко с определенного момента знала, что американка не вернется в Хогвартс учиться, но также и знала, что Альбус с Холли не расстались навсегда. И у нее был ограниченный период сделать так, чтобы наоборот поселить в Альбусе сомнения в Холли и обратить его внимание на себя. Вот только она не учла, что за весь семестр так и не стала ничего для него значить. А ведь один раз она уже любила человека, сердце которого тоже было отдано не ей, который воспользовался ее чувствами ради собственной выгоды, и сейчас боль была такая же.       — Что желает мисс Милана? — пропищали домовики.       Ацуко быстро подняла взгляд, встречаясь глазами со своей соседкой.       Несмотря на то, что она понимала, что Милана другая, ей все равно было трудно принять тот факт, что она дочь убийцы ее семьи. Ей хотелось помочь, но это было выше ее сил, но все же пару раз Ацуко не сдержалась, дав Милане некоторые указания. Однако, судя по виду девушки, та ее не послушала.       Все же лишний раз находиться с ней в одной комнате у Сато не было никакого желания, поэтому Ацуко направилась на выход.       — Вот ты где, — за ней послышался голос, а Ацуко ускорила шаг, не желая общаться с этим парнем.       Тецуро Такахаси. Самый популярный мальчик школы, наследник третьей по чистокровности семьи в Японии. Ее бывшая любовь.       — Чего тебе? — Ацуко даже не остановилась.       — Нужен твой дар, — без всяких предисловий сказал Такахаси.       — Я тебе сказала, что я больше не участвую в твоих темных делах, — бросила неодобрительный взгляд Ацуко на парня. — И у тебя дара не меньше, чем у меня, просто нужно не девок трахать, а развивать его дальше, тебя же ради этого позвали.       Ацуко знала, что Такахаси присоединился к Блэку. Но работать сама на эту группировку она не собиралась. Тем более, что больше из нее веревки вить у него не получится.       — Прекрати дуться на меня, — закатил глаза парень. — Ты же понимаешь, что мы никогда не были бы вместе, мы не совместимы.       — Поэтому ты использовал меня, а потом держал меня, хотя сам… — покачала головой Ацуко. — Ты мне больше не нужен, а значит, ты от меня больше ничего не получишь.       — А кто нужен? — усмехнулся парень. — Поттер? Правильную девочку потянуло на нарушение правил? Мне давать закон запрещал, а к нему в койку можно прыгнуть.       Ацуко достала волшебную палочку и направила стихийное проклятие на парня, что тот отлетел в другой конец коридора. Где не надо, он использует свой дар, узнал же как-то про Поттера, но она не позволит ему думать о ней, как о какой-то дешевой девице. А ведь она виновата во всем сама, Такахаси мастерски обвел ее вокруг пальца своими словами (а она была настолько влюблена, что совсем не обращала внимание на свое шестое чувство), а она и добровольно позволила ему стать на равную ступень с ней, после чего окончательно перестала "видеть" его, а Тецуро с того момента мог легко и без вреда себе обходить субординацию, лишь играя ее на публике для всех.       — И все же ты не знаешь всего, — Тецуро встал, приводя в порядок свой внешний вид. — Просто приберегу кое-какую информацию для тебя на потом.       Ацуко быстрым шагом направилась в Выручай-комнату, где они с Чемпионами создали помещение для тренировки заклинаний. Она влетела туда словно фурия, начав громить все подряд, взрывая огромную статую в самом центре так, что задрожали стены. Она ненавидела, когда люди смели обращаться с ней так, как обращался дед.       Она ненавидела, когда кто-то что-то знал лучше, чем она. Когда эти знания исходили не из таланта, а из хитрости. Ненавидела, когда люди придавали себе больше важности, чем есть на самом деле.       А больше всего ее задевало, что Такахаси прав. Она видела и чувствовала, что у него, действительно, есть информация, но вот только все было под толстым слоем защиты, что она не могла даже учувствовать энергию этого знания. Она лишилась семьи, потому что ее дедушка защитил японский народ, а Такахаси добровольно вступил в эту организацию и заставит потерять ее еще больше, ведь этим людям нужен Альбус.       — Вспыхни, вспыхни, вспыхни, — обессиленно кричала Сато, направляя свою волшебную палочку на мелкие осколки.       Вдруг в комнату отворилась дверь, и на пороге показались Крам и Доминик.       — Ацуко? — удивленно спросила Уизли, а Сато прекрасно понимала степень ее удивления, потому что никто никогда ее такой не видел, такой настоящей, такой, какой ей запрещает быть статус в обществе.       — У тебя все нормально? — поинтересовался Крам, осматривая разрушения комнаты.       — Все прекрасно, — Ацуко чуть взяла себя в руки. — Просто тренируюсь к Турниру.       — Мы тоже пришли дуэль устроить, — сказала Доминик. — Хочешь с нами?       — Нет, спасибо, я уже закончила, — покачала головой Ацуко, спеша на выход из комнаты.       Тишина и спокойствие покидали утренний замок, заполняя его пока что редкими и сонными студентами, которые спешили на завтрак. Есть ей совсем не хотелось. Поэтому Сато направилась во внутренний двор, надеясь, что зимний воздух сможет освободить ее голову и душу от той тяжести, ведь разгромленная дуэльная комната ей совсем не помогла.       Ацуко достала из сумки книгу по зельям, чтобы до первого урока подготовиться немного к заданию, которое уже было на следующей неделе, как вдруг заметила Альбуса, который нетвердой походкой шел от главных ворот, ведущих в Хогсмид. Поттер остановился и посмотрел на нее. Ацуко лишь поджала губы и опустила глаза в книгу, а Ал пошел в замок.       Хотелось выть от боли и бессилия, что на самом деле она ошиблась, что она не нужна Альбусу, что она не его родственная душа. Поттер оказался точно такой же, как и Такахаси, просто использовал ее, точнее, она снова позволила это с собой сделать, даже сама первая пошла в его сеть, ну зачем, зачем она тогда к нему подошла... Она нужна была только из-за своего дара видеть будущее. И сейчас ей вновь хотелось все изменить. Вернуть то правильное будущее, где ей не место в его жизни.       Она не была и никогда не будет такой, как Холли. И в самом начале Ацуко была уверена, что Альбусу совсем не подходит Смит, и он в этом убедится, особенно, когда она покинет его. Но вновь она ошиблась. Может, это ее скрытый второй дар, совсем не чувствовать тех парней, которых любишь? Хотя Фукуда ей говорил, что иностранцев чувствовать сложнее, у них другой менталитет и видение мира, и сейчас Ацуко начинала верить профессору, как бы больно не было признавать собственную ошибку.       В тот первый день после каникул Альбус пришел к ней. Но вновь говорил лишь о Холли, просил узнать, где она, хотел отправляться ее спасать. И Поттеру совсем было плевать на нее, на ее чувства, на ее проблемы, потому что видел в ней только лишь удобную жилетку для себя, а ведь после каникул и у нее было не лучшее состояние. Ал не чувствовал ее так же тонко, как она его. Ацуко понимала, что рано или поздно он узнает о том, что она ему многое не договаривала, в том числе о Холли. Но она делала этот неправильный правильный выбор только ради него. Надеялась, что он ее поймет и простит. Но Альбус поступил иначе. Он просто решил вычеркнуть ее из своей жизни, записав в предатели, как и Малфоя, даже не осознавая, от чего они его спасали своим молчанием, ведь тогда убийство Каркарова легло на его плечи, и в отличие от сестры, его бы осудили сразу, приговорив к пожизненному заключению в Азкабане.       — Забудь его, — прошептала Ацуко сама себе, чувствуя наворачивающиеся на глазах слезы. — Ты ошиблась, ты можешь ошибаться, и не вини себя, он иностранец, а ты не всемогущая. Тебя учили не вмешиваться. Ты сама все испортила, поэтому и страдаешь. Прекрати надеяться, что у тебя есть родственная душа. Давно пора было понять, что в этой жизни у тебя нет ничего и никого.       Карты и ее растения ей упорно говорили, что у нее есть время до дня рождения Альбуса. Если она снова не войдет в его жизнь, то сценарий, от которого леденела душа, вернется. И он был далеко не в пользу Альбуса. Но обида на Поттера от той боли, которую он доставлял ее сердцу, была сильнее желания что-то вновь делать для Альбуса, поэтому она продолжала от него бегать. Да и сам Альбус, похоже, совсем не собирался с ней мириться, а лишь запивал свое горе, думая только о Холли. Точка невозврата их отношений будет пройдена в день рождения Альбуса, если оставить все так, как есть на данный момент. Тогда будущее Альбуса больше не будет ее заботой, ведь она не будет его частью, как не была изначально. И второй раз она не хотела ничего менять. Ведь этого не хотел и сам Альбус. Не хотел даже слушать ее мотивов. А она не хотела быть заменой Холли, быть на втором месте, особенно сейчас, когда тоже любит его.       Она не понимала, зачем Блэку нужны Поттеры. Он собирал вокруг себя настоящую армию чистокровных. Слишком много, чтобы уничтожить Поттеров, которые перекрывают Блэку дорогу к могуществу.       Нет, она больше не будет думать об Альбусе, ей на него точно также все равно, как и ему на нее.       Школьный двор начали наполнять позавтракавшие студенты, вновь принося с собой шум и радость, от которой было тошно.       Ей просто нужно пережить этот день, самый сложный день в году, завтра она снова станет спокойной и рассудительной.       — Ты хочешь сказать, что он расстался с этой бразильянкой? — позади нее послышались голоса очередных сплетниц, которые только спали и видели, как отхватить себе популярного парня. — Хотя я не удивлена. Все так быстро меняется. Кто бы мог подумать, что Малфой с каникул с невестой вернется, зато Поттер, похоже, освободился.       Ацуко слегка зарычала, тут же вставая со своего места и удаляясь в замок. Казалось, Альбус если не сам, то просто какими-то упоминаниями будет ее преследовать вечно. Она знала, что таким образом работают знаки, пытаются вернуть его в ее жизнь. Это еще больше сбивало. Но она знала, что как только вычеркнет себя окончательно из жизни Ала, пропадут и знаки, осталось подождать чуть меньше месяца, и все закончится. Она была не готова простить его просто так, даже назло деду, который не одобрил Ала, который никогда не одобрял вмешательство в будущее, хотя один раз в тот самый роковой день все же нарушил его. Только вот что делать с душой, которая плевать хотела на будущее и знаки, которая все равно тянулась к Альбусу.       Сато шла по замку на первый урок. И если чем она совсем не отличалась от обычных людей, то это тем, что работа помогает отвлечься от всех своих проблем. Все остальное в ней просто кричало о ее чистокровности и статусе.       Поэтому, как только она вошла в кабинет, все, в том числе и Такахаси, поклонились ей, потому что никто не имел право нарушать субординацию.       — Доброе утро, студенты, — в класс вошел Фукуда. — Думаю, мы с вами готовы приступить к одной из сложнейших форм предсказания будущего — общению с мертвыми.       По классу пробежал легкий шумок, но японцы были всегда слишком сдержанными, чтобы проявлять свои эмоции более явно.       — Да, умершим людям доступно намного больше, чем нам, поэтому я всегда вам говорил, что не стоит пренебрегать советами картин, — продолжал японский старец. — Призыв мертвых это синтез четырех стихий.       Ацуко уже читала об этом в книгах их домашней библиотеки, поэтому прекрасно знала методику. Каждый раз у нее был дикий соблазн поговорить с мамой или познакомиться с дядей, но она останавливала себя. Она боялась, что потеряет себя, предпочитая оставаться с умершими душами, а не в этой реальности.       — И конечно же ваше собственное желание и открытая душа, — закончил объяснения преподаватель.       Фукуда соорудил вокруг каждой парты небольшие перегородки, чтобы ученики не отвлекались друг на друга, ведь в таком волшебстве нужна не только предельная сосредоточенность, но и интимная обстановка.       Ацуко наколдовала небольшой росток из земли, которую им раздал преподаватель. Три касания палочки к собственной ладони и вот уже маленькое торнадо из ветра, окутанное огнем и водой, которые лишь дополняют друг друга, питаются ее энергией. Сато направила созданные ею стихии на росток, который тут же распустился, соединяясь с другими тремя.       Где-то над ней ударила молния, прогремел гром, и в этот же момент ее кабинка наполнилась какой-то дымкой, которая окутывала ее, создавая впечатление, будто она трогает руками паутину.       — Мама? — прошептала Ацуко, вдруг почувствовав себя той самой маленькой девочкой, которая засыпала в маминых объятиях, все рецепторы заполнил запах того родного дома, а не бабушкиного и дедушкиного, где она в итоге и выросла.       — Не позволяй никому ранить твое сердце, — послышался в голове отчетливый, но такой далекий мамин голос.       — Мама, я, — тут же начала говорить Ацуко, но вся концентрация покинула ее, отчего дымка рассеялась, а в голове остались лишь собственные мысли и воспоминания об этом чарующем голосе.       Ацуко всхлипнула и закрыла лицо руками. Она должна верить маме, ведь это самый ее родной человечек, который прекрасно знает ее, который намного лучше нее видит будущее. Она должна забыть Альбуса, выкинуть его из головы, души и сердца, потому что его сердце отдано другой, не такой, как она. Хотя кто она такая, настоящая Ацуко Сато? Та, которая с блеском проходит испытания, улыбается на публике своим подданным и не позволяет проявлять свои эмоции и показывать себя настоящую даже наедине с любимым человеком или же та, которая танцует под дикую европейскую музыку в дорогущем дизайнерском кимоно, с взъерошенными волосами и искренней улыбкой, потому что первый раз делала то, что хотела?       — Мисс Сато, у Вас получилось? — к ней заглянул Фукуда.       — Совсем немного, — Ацуко тут же взяла себя в руки, вытирая слезы. — Я смогла услышать только одну фразу от своей мамы.       — Это прекрасный результат, — похвалил ее преподаватель. — Удерживать души это огромное мастерство, которому учатся годами, а услышать и почувствовать даже одну фразу с первого раза получится даже не у каждого взрослого волшебника.       Как только прозвенел звонок с урока, Ацуко хотела уйти, но профессор попросил ее остаться.       — Мисс Сато, я вижу, что вы на распутье, — со знанием дела сказал старик, всматриваясь в ее глаза.       — Нет, мастер, — покачала головой Сато. — Во мне просто больше ничего не осталось.       — Вы не правы, мисс, — улыбнулся Фукуда. — И вы очень скоро в этом сможете убедиться. Эмоции — самый сильный враг человека, но еще и главный помощник. Сейчас они играют с Вами злую шутку.       — Мне мама сказала не доверять, — прошептала Ацуко.       — Ацуко, общение с душами и интерпретация их слов — это очень сложная наука, — со знанием дела сказал профессор. — Она имела в виду не Альбуса…       Ацуко вылетела из класса, не дослушав преподавателя, потому что имя, сказанное им слишком сильно отдалось болью в сердце и воспоминанием, зачем он с ней общался все это время, забежав в ближайший женский туалет, чтобы умыться холодной водой и унять дрожь.       Нельзя утопать в загробном мире, как бы не хотелось туда отправиться. Мама ей бы никогда не посоветовала такое сделать. Ей просто нужно забыть Альбуса, и тогда снова все станет просто плохо, как прежде, а не очень плохо, как сейчас, Фукуда тоже ошибается, вообще она последнее время начала разочаровываться в восточной магии.       Хотелось сбежать надолго и далеко, в первую очередь от себя.       — Как можно попасть в Хогсмид? — на перемене Ацуко подошла к Милане.       — Есть семь выходов, — Милана от шока даже сразу начала рассказывать ей о выходах, хотя Ацуко думала, что та будет доставать ее вопросами или же вовсе промолчит из вредности. — Самые популярные это в «Сладкое королевство», но из него сложнее выйти незамеченным, особенно если ты собралась туда в нелегальное время, поэтому лучше через «Воющую хижину», она выведет за деревню…       — Спасибо, — поблагодарила соседку Сато и направилась к Гремучей иве, потому что Альбус ей давно рассказывал и об истории ее появления, и о проходе в корнях.       Ацуко прошла по подземному коридору и очутилась в комнате, в которой до сих пор чувствовался запах оборотня. Неужели остался со времен Люпина, это же невозможно. Впрочем, сейчас ее мало что заботило, кроме собственного душевного равновесия.       Чтобы пройти в ход, ведущий в деревню, нужно было пересечь комнату и выйти в другую дверь. Однако Ацуко услышала какие-то шаги из того хода. Она уже хотела было вернуться обратно, но почувствовала, что и ход в Хогвартс закрыт.       Применять дезилюминацонные чары в таком нестабильном состоянии было слишком рискованно. Проклятые чувства, которые притупили ее шестое чувство. Она раньше никогда бы не попала в такую ситуацию.       Увидев шкаф, Ацуко, недолго думая, спряталась в нем.       Через несколько секунд в комнате появились Такахаси и еще какой-то молодой парень, которого Ацуко видела впервые, хотя его энергетика ей определенно была знакома, сильно знакома.       — Как ты? — спросил парень у японца, а Ацуко по акценту поняла, что он британец.       — С каждым днем все лучше, — усмехнулся Тецуро. — Как там?       — Все путем, — кивнул англичанин. — Порадуешь? Потому что от Савар не дождаться информации. А я не могу оставить свою жену здесь… развлекаться.       — Похоже, у них с Поттером правда все закончено, — пожал плечами ее однокурсник. — Поттера в замке нет, только на тренировках бывает, а она в это время как можно дальше от поля.       — Странно, — ответил парень, а Ацуко поняла, что это Нотт. — Ладно, с Поттером будет покончено в эти выходные, а там дело за малым, думаю, что процесс уже пошел.       Сквозь щелочку Ацуко видела, как Нотт передал Такахаси маленький клочок пергамента, и они разошлись, точно также, словно никогда в жизни и не общались.       Когда шаги стихли, Ацуко вышла из шкафа. Почему-то ей было страшно, хотелось вернуться в свою комнату, но нежелание оказываться в замке пересилило, поэтому она осторожно пошла по коридору, держа наготове палочку. Пару раз ей показалось, что она слышала какое-то рычание.       Ацуко вышла в деревню. Здесь было тихо и пусто, несмотря на то, что близилось время обеда. Но ей это нравилось, поэтому она села на лавочку на одной из аллей местного парка и подставила свою бледную кожу под лучи зимнего солнца.       — Прекрасная погода, не правда ли? — раздался за ней голос, который заставил ее вздрогнуть и обернуться. — Я вас здесь не видела…       — Да, я… не люблю толпу, — вежливо улыбнулась Ацуко. — Извините, мне уже пора.       — В будние дни в Хогсмиде всегда тихо за исключением, наверное, «Кабаньей головы», — женщина продолжала разговаривать сама с собой, а Ацуко поспешила выйти на центральную улицу, чтобы больше не встречаться с такими незваными гостями.       В Хогсмиде она была первый раз. В официальные походы она считала глупостью выходить в деревню со всей школой, когда в замке устанавливалась тишина, а бродить неофициально ей не позволяло воспитание. А Альбусу не нравятся воспитанные девочки.       Самая яркая вывеска на улице была у магазинчика под названием «Сладкое королевство». Наверное, в жизни нужно что-то менять. И если ты никогда не ел сладкого, то самое время начать.       Ацуко вошла в магазин, а маленький колокольчик над дверью звонко оповестил о посетителе. Однако Сато тут была не одна. За прилавком вальяжно стоял Джеймс Поттер, улыбаясь молоденькой продавщице.       — Конечно, Джеймс, все будет сделано в лучшем виде, — девушка светилась от счастья. — Кому отправить?       — Милана… Нотт, — Джеймс сразу поник. — Без подписей.       — Хорошо, с тебя шестнадцать галеонов, — кивнула девушка, тоже расстроившись, когда услышала женское имя.       Джеймс достал золотые монеты и положил на прилавок.       — Девушка, я Вас слушаю, — продавщица обратилась к ней.       Ацуко вздрогнула, да и Джеймс перестал колдовать красные ленточки на коробке, обращая на нее свое внимание.       — Нет, простите, я просто… — запнулась Ацуко. — Я просто посмотреть.       — Из «Сладкого королевства» никто не уходит с пустым желудком, особенно в обеденное время, — Джеймс изучающе смотрел на нее. — Я угощаю, нам, пожалуйста, два кофе и круассаны с разными видами начинки.       — Конечно, — вновь засуетилась продавщица.       — Не стоило, я уже собиралась в замок, — Ацуко много слышала о Джеймсе от Альбуса, да и чувствовала много о Джеймсе от Миланы, но совсем не собиралась пересекаться с ним лично, а тем более за чашкой кофе, ведь это слишком интимный напиток, не зря же гадают именно на кофейной гуще, а люди даже не подозревают этого, приглашая на этот самый кофе всех подряд.       — У меня тоже через двадцать минут заканчивается обеденный перерыв и мне нужно вернуться на базу, — уговаривал ее Поттер. — Извини, я сейчас.       Девушка поставила за их столик кофе, а Сато в окно увидела, как Джеймс наколдовал Патронус, а потом тут же зашел обратно.       — Все, — парень довольный сел напротив нее, отвечая на ее немой вопрос, — теперь тренировка через двадцать три минуты.       Ацуко впервые за долгое время искренне рассмеялась. Да, какие же они с Альбусом были разные, с Джеймсом почему-то было так просто (по-настоящему просто, ведь с Алом, несмотря на всю душевность некоторых совместных вечеров, она чувствовала опустошение, потому что отдавать душу другому всегда трудно, особенно, если не получаешь ничего взамен), хотя от Миланы она порой ощущала некую сложность и непонимание Джеймса. Или же такие чувства возникают только по отношению к людям, которые нравятся, потому что добровольно отдаешь им больше, чем можешь?       — Честно говоря, удивлен видеть тебя здесь, — сказал Джеймс, откусывая круассан с шоколадом. — Из рассказов Альбуса я бы не подумал, что ты можешь прогуливать уроки в Хогсмиде.       — Альбус рассказывал обо мне? — спросила Ацуко, чувствуя, как сердце забилось чаще.       — Не мне, — поджал губы Джеймс.       Ацуко чувствовала, что Джеймс переживает за состояние брата. Хотя у него у самого ситуация была не самой завидной. Но одно ей было понятно, что и старший Поттер хочет использовать ее, попросить поговорить с Альбусом.       — Послушай, Ацуко, Альбус сейчас очень расстроен поступком Холли, но… — начал Джеймс.       — Я не буду общаться с человеком, которому я нужна только как посредник его дистанционного общения с Холли, — Ацуко встала из-за стола.       — Но он очень жалеет, что на эмоциях поступил так с тобой, — закончил фразу Джеймс.       Ацуко вновь удивленно посмотрела на Джеймса, не понимая, откуда он знает о том вечере. Когда Альбус с бешеными глазами буквально приказывал ей посмотреть, что сейчас с Холли, почему она его бросила, вернется ли к нему. Как он схватил ее за руку, сказав, что она должна ему помочь, а потом выкрикнул, что она как все и совсем его не понимает, что она ничуть не лучше остальных, когда Ацуко ему сказала, что внутреннее око не работает по приказу, и она и так ему уже многое говорила.       — Поэтому отправил старшего брата за себя извиняться? — фыркнула Сато.       — Повторюсь, он мне ничего не рассказывал, — ответил Джеймс. — Он за последний семестр доверял тебе больше, чем всем тем людям, которые окружали его всю жизнь.       — Вся разница лишь в том, что он не захотел стать тем же для меня, — гордо сказала Ацуко.       Джеймс внимательно на нее посмотрел, а затем тоже поднялся.       — Зайдем в «Кабанью голову»? — спросил он. — Нужно заказать подарок тренеру, а потом я доведу тебя до Воющей хижины.       Ацуко кивнула, и они молча направились вверх по дороге.       — Джеймс, — сказала Ацуко, когда Поттер почти открыл перед нею дверь в заведение. — Вы с Миланой делаете все неправильно. Разрушение — это не ваш путь. Вы созданы для созидания. В этом и есть отличие плохих и хороших. Милана искренне уверена, что спасает тебя, отдалившись, но она ошибается. Она не послушала меня и не поняла, когда я ей сказала про вторую попытку. Не слушай ее, делай так, как привык, как делал раньше, твои игры с ним навредят только тебе, но не спасут ее.       Сато видела внутреннюю борьбу в Джеймсе, примерно то же она ощущала и от Миланы, и если в своей жизни она не понимала совсем ничего, то эти двое просто созданы друг для друга, только сломали друг друга обстоятельствами.       — Я завтра уезжаю на сборы и матч на десять дней, — Джеймс судорожно соображал. — Да и она сама меня отталкивает, если я предпринимаю попытки быть ближе…       — Ты знаешь, как сделать так, чтобы убрать остатки стекла между вами, — сказала Ацуко. — Это нужно не для Нотта, это нужно для Миланы. Первый шаг за тебя сделает другой человек. Только воспользуйся этой ситуацией правильно.       — Я... — начал Джеймс, но в этот момент ему пришло грозное сообщение от тренера. — Прости, мне пора и... наверное, спасибо.       Джеймс тут же трансгрессировал, оставив Ацуко стоять возле двери. Кажется, на мастер-класс она и так опоздала. Может, зайти и посмотреть, что такого в этой «Кабаньей голове», тем более, что ее собственные ощущения буквально тянули туда.       Ацуко вошла в пустой зал. Здесь было слишком грязно, темно и пыльно. Неужели кому-то нравится это заведение?       Однако в конце коридора ее привлек книжный шкаф, который был покрыт паутиной, но она была готова поклясться, что на одной из обложек были изображены иероглифы.       — Не желаете выпить? — лениво спросил у нее бармен.       — Только если сока, — сказала Сато, с отвращением наблюдая, как бармен из пыльной бутылки наливает сок в еще более грязный стакан.       — Вас ждут в дальней комнате, — прохрипел Том, протягивая ей стакан.       Ацуко посмотрела на сумасшедшего бармена, но предпочла не заговаривать с ним лишний раз, тем более, что именно там находился книжный шкаф, поэтому пошла в ту сторону. Однако не успела она взять книгу, как из комнаты, действительно, послышались какие-то разговоры. Может, бармен ее с кем-то перепутал и принял ее за одну из команды Блэка, которые сегодня здесь соберутся?       — Поэтому на более хаотичные действия его охотников у нас будет Фрэнк, который просто сведет их с ума, — послышался знакомый ей голос.       Вряд ли бы эти люди обсуждали квиддич. Хотя, Блэк собрал под свое крыло всех, кого только можно. Но голос ей был слишком знаком, а Сато была уверена, что за исключением Такасахи, в ее близком окружении таких предателей нет.       Ацуко подошла ближе к двери, стараясь ее приоткрыть как можно тише, но громкий скрип двери и пола выдал ее с потрохами, поэтому уже в следующий миг дверь перед ней распахнулась.       На ее удивление знакомый голос принадлежал Малфою, а рядом с ним за барной стойкой сидел Альбус.       — Простите, — холодно сказала Ацуко, которую затошнило саму от количества алкоголя, которое было в Альбусе (как же задолбало чувствовать его настолько). — Я не собиралась прерывать вашу увлекательную вечеринку.       Ацуко уже развернулась, чтобы уйти, как вновь послышался голос Скорпиуса.       — Оставайся, — уверенно проговорил Малфой.       Черные глаза Сато и зеленые глаза Альбуса уставились на Малфоя. Он серьезно предложил ей остаться? Малфой? Ему что, дед ее написал? Даже Малфой больше хочет, чтобы она осталась, а не Альбус, взгляд которого выражает ненависть по отношению к другу, который предложил ей остаться, а еще, наверное, думает, что они это подстроили.       — Обойдусь, — ответила она, совсем не обращая внимания на Альбуса. — Не горю желанием находиться вне школы рядом с предателями и… людьми, для которых я пустое место.       Ацуко направилась на выход, но Малфой ее догнал, чем снова поразил до глубины души.       — Ацуко, подожди, пожалуйста, — умолял Скорпиус.       — Малфой, ты заболел? — повернулась к нему Сато. — Если я раньше общалась с Альбусом и больше не трогаю Милану, это не значит, что ты в моих глазах стал хорошим человеком.       — А я тебя прошу остаться и не ради себя, — ответил Скорпиус.       Патронус. Вот кому Джеймс отправлял Патронус. Вот откуда старший Поттер знает о том, что случилось между ней и Альбусом.       Что ж, выходит, Малфой, действительно, не такой плохой друг, как о нем отзывался Альбус. Хотя Ацуко понимала, что тот скорее действует из-за чувства вины перед Алом, старается любым способом наладить отношения с другом, сделает ради него все. И он готов принять даже ее, несмотря на ее мнение о нем, просто ради Альбуса.       И если это поднимало Скорпиуса в ее глазах, то еще больше опускало Альбуса, потому что это брат и друг, но не сам Альбус хочет наладить с ней отношения, не он придумал заманить ее сюда, он здесь, чтобы в очередной раз без памяти напиться, чтобы не вспоминать свою Смит.       — Пожалуйста, останься, — мягко сказал Скорпиус. — Дай ему шанс все исправить.       Ацуко кивнула, хотя поняла, что остается не ради Альбуса, а ради Скорпиуса, который повел себя с ней немного человечнее, несмотря на то, что она ему говорила ранее. Нет, не мог же дед этого предвидеть… Нет, она никогда не станет очередной Малфоя, да и она ему точно не будет нужна, а без любви она могла доверить и деду найти ей пару, зачем нужно делать все самой?       — Я не буду, — сказала Ацуко, накрывая стакан рукой, куда Скорп хотел налить ей огневиски. — Я не собираюсь опускаться до вашего уровня, чтобы бухать в этом пабе среди недели вместо уроков.       — А почему ты здесь? — спросил Скорпиус, который чуть пихал Альбуса, а тот вновь не обращал на нее внимания, присосавшись к бутылке.       — Это не твое дело, — вновь озлобилась Ацуко.       Скорпиус сделал глоток из своего стакана.       — Как ваши зелья к Турниру? — снова предпринял попытку Скорпиус к разговору.       — У Миланы спроси, — икнул Альбус.       — Моя часть сегодня вечером будет готова, останется только настояться, — прожигала взглядом Поттера Ацуко.       В комнате снова повисла тишина.       — Ацуко, я хотел бы перед тобой извиниться, — сказал Скорпиус, как поняла Ацуко, чтобы подать пример Альбусу. — Тогда, в начале года, у нас не заладилось. Извини, что грубил тебе. Просто ты была права, а слушать о себе такую правду не очень приятно.       — Значит, мне не за что извиняться, раз я была права, — подняла одну бровь Сато.       — Да, наверное, да, — ответил Скорпиус, смотря на Альбуса, который недобро поглядывал на них, обнявшись с бутылкой.       Нет, это ни в какие ворота не лезет, ему это все не надо. Его взгляд был бешеным. Будто она его собственность, которой непозволительно даже смотреть в сторону Малфоя.       — И все же, что ты тут делала совсем одна посреди дня? — спросил Малфой.       — Выдался слишком тяжелый урок по прорицаниям, — пожала плечами Ацуко, вспоминая одно из своих видений в начале года, которое не давало ей покоя, особенно после того, как Альбус рассказал ей о Малфоях чуть больше. — Как чувствует себя твоя мама?       — Все в порядке, спасибо, — теперь Скорпиус удивленно смотрел на нее.       А это было вдвойне странно. От матери Малфоя исходила мертвая энергетика. Ацуко не понимала, как она жива, а если жива, то способная как минимум сама стоять, ведь на балу она не произвела впечатление проклятого человека, даже если бы от детей скрывали ее болезнь.       — Расскажи, как ты видишь будущее, — спросил Скорпиус, а Ацуко напряглась. — Это дар или этому можно научиться?       — И то, и другое, — сдержано ответила Сато. — Только стоит помнить, что будущее изменчиво. Японцы более просветленные, поэтому могут видеть сразу несколько событий, а также причины, по которым то или иное решение будет принято. Это просто вероятность того, что человек, имея тот или иной характер, с такими жизненными обстоятельствами поступит именно таким образом. Но это все равно субъективность прорицателя. Я вот ошиблась.       — Не стоит быть к себе такой самокритичной, — подбодрил ее Малфой. — Ты верно прочитала меня, совсем не зная мой характер, лишь историю рода, а вот чем ближе тебе человек, тем больше ты можешь полагаться на эмоции. Это как в квиддиче. Хуже всего играть против давно изученного соперника, просто потому, что не ожидаешь от него чего-то нового.       Ее что сегодня эта тема преследует? А ведь раньше она бы поверила знакам, что они ей указывают на правильный путь, и даже в Хогсмиде она оказалась именно сегодня не случайно. Может, она правда слишком многого потребовала от Альбуса так сразу после расставания с Холли?       — А ты что здесь делаешь? — спросила Ацуко, переводя тему разговора. — Я думала, что любители квиддича посвящают все свое свободное время этой игре, своим тренировкам или наблюдению за чужими.       — Я… захотел выпить, а Альбус составил мне компанию, — сказал Скорпиус, а Ацуко сразу почувствовала ложь. — Как раз сегодня нет тренировки, да и наш тренер на десять дней уезжает на сборы, оставил меня за главного…       — Не знала, что твой тренер приказывает тебе не только в квиддиче, но и в жизни, — сказала Ацуко. — Например, притащить сюда своего брата, потому что вам обоим взбрело в голову нас помирить.       После ее слов Альбус ожил, выпрямляя спину и с непониманием смотря на Малфоя, который явно занервничал.       — Что?! — взорвался Альбус. — Малфой, да кто… Кто тебя просил лезть в мою личную жизнь? Ты же ни черта не знаешь, да и вовсе ее ненавидишь!       — Ал, мы с Миланой видим, как тебе плохо без Сато, — тихо проговорил Малфой. — И если ты не хочешь понять мой выбор, мои действия и мои ошибки, то я…       — Помириться с ней? — Альбус пальцем указал на Ацуко с таким пренебрежением, что у Сато чуть задрожала нижняя губа. — Она знала, что Холли не вернется. И ничего мне не сказала. Она знала, что ты спишь с моей сестрой, и ничего мне не сказала!       Она ждала от него понимания? Да он ее ненавидит... Все-таки нельзя насильно ввести себя в судьбу человека, как нельзя получить настоящие чувства из любовного зелья.       — Мне тоже было безумно приятно находиться в вашей компании, — Ацуко встала со своего места.       — Сато, постой, он просто пьяный и… — начал оправдываться Скорпиус.       — Да пошли вы оба, — послала мальчиков Ацуко, выбегая из бара и направляясь к Воющей хижине.       Альбус не был таким, каким она его увидела в первый день. Он изменился и изменил ее. Отныне ее сердце будет закрыто для него навсегда. Пусть делает, что хочет. Ведь нахождение рядом с Холли приведёт к его смерти. Она сделала так, что она сможет изменить это, но сам Альбус не захотел ничего менять. Даже сейчас он медленно, но верно губил себя. Вдруг правильное будущее все же изменить невозможно, как не пытайся, а сейчас она вредит только себе?       Почему Малфой оказался намного человечней?       Почему даже в том обществе, в котором ее обязаны уважать, те, на кого ей когда-то было не все равно, вытирают об нее ноги?       Почему она сумела понять Милану, но та совсем не понимает ее?       Наверное, свою судьбу тоже не нужно было менять, не возлагать на Хогвартс тех надежд, которые он не сможет ей дать.       Хотелось сделать что-то безумное. Напиться? Нет, опускаться до Альбуса она совсем не намерена.       Может, если она не создана для счастья, то может помочь кому-то…       — Ацуко, подожди, — Скорпиус догнал ее один как раз в комнате в Воющей хижине. — Да что ты его слушаешь, он же не просыхает…       — Нет, Малфой, — Сато вырвала свою руку. — Так было весь семестр. Ему было дело только до Смит. Ему нужна была я, просто потому…       — Нет, ты не права, — покачал головой Малфой. — Да, у Альбуса есть такая черта, что он растворяется в одном человеке. Но ты стала исключением, что и удивило меня. Наверное, это я виноват, что он не давал себе проникнуться общением с тобой, испытывая чувство вины перед нами, но я тебя уверяю, что ты ему была и остаешься дорога, просто для него сейчас все предатели…       — Ты серьезно, Малфой? — удивилась Ацуко. — Ты сравниваешь то, что ты… Что ты снова разрываешься между двумя девушками, одна из которых сестра твоего лучшего друга, и я, которая спасла ему жизнь, не рассказав о том, что ждет Холли? Я не просила многого взамен, зная, кому отдано его сердце. Лишь взаимность в нашем общении. Поделиться с ним своей душой. Но он этого не захотел, хотя я ждала, долго ждала. Но я тоже человек! И мне тоже бывает плохо. Ты надеешься вновь выйти везде сухим из воды, но…       — Но меня уже не спасти, я знаю, — покачал головой Скорп. — А вот ты можешь еще спасти Альбуса, потому что ты, как раз то, что ему нужно, то, что не возникло с первого взгляда, то, что строится на душе, а не сексе. Подумай, пожалуйста, об этом. Ведь ты тоже совершала ошибки. Может, ты ему плохо показала, что готова открываться? Он просто не хотел портить ту невинность, которая присутствовала, ведь с Холли он столько раз портил, что мог просто бояться отступиться, просто потому, что вы разные. Он настолько берег тебя для себя, что никому не рассказывал. Я очень сомневаюсь, что он не отдавал тебе свою душу. Альбус иначе не умеет. Дай ему время, пожалуйста.       Скорпиус, казалось, пошел обратно в Хогсмид за Альбусом, а Ацуко отправилась в школу. Нет, она никогда раньше не совершала ошибки, она делала так, как требовало того правильное будущее. Возможно, это и было ошибками. А сейчас она запуталась совсем, не зная, какой дорогой ей идти, за правильностью или своим сердцем. Ей определенно нужно было время, которое у нее пока что было.       — Ацуко, где ты ходишь, — в Вестибюле ее встретил недовольный Рикиши. — Я не могу за тебя сделать последнее помешивание, у нас осталось полчаса!       Ацуко с Рикиши направились в лаборатории, где она принялась за работу, а ее подчиненный внимательно наблюдал за ее действиями.       — Слушай, ну Малфой же прав, и… — вдруг начал парень.       — Заткнись, — грубо оборвала его Сато, а Рикиши виновато опустил глаза. — Я тебе запрещаю применять на мне свои способности, лучше бы у Такахаси узнал, что он обо мне знает.       — Как скажешь, — покорно ответил японец.       Настроения ужинать не было, поэтому Сато отправилась в свою комнату, надеясь, что ей удастся побыть одной. Однако, поскольку были не выходные, Милана была здесь. Девушка сидела на кровати, поджав ноги, и смотрела на коробку со сладостями с недоверием.       — Яда там нет, — сказала Ацуко, садясь на свою кровать и доставая свои пергаменты. — Только любовь в чистом виде.       — Значит, все наоборот? — подняла одну бровь Милана, а Ацуко снова охватило отчаяние, что никто ее не чувствует и даже не пытается, все в ее словах и действиях видят лишь подвох.       — Я бы на твоем месте не носила это кольцо, — Сато кивнула на тумбочку, где лежало украшение. — Ты же не считаешь его своим мужем. А себя не ассоциируешь с его родом. Оно только будет вредить, а не давать силу и защиту.       Ацуко закрыла полог на кровати, даже не взглянув на Милану. В этом случае она понимала, что меняет будущее Миланы в верном направлении, ведь отомстить Блейзу Забини, позволив его дочери, невинной дочери, умереть, не сделает ее жизнь счастливее и не вернет ей ее семью. Ее путь тоже созидание. В голове рождались новые строчки. А глаз упал на деревце, которое ей досталось от мамы. На нем распустились цветочки сакуры. Мама всегда говорила, что это хороший знак. Ведь сакура всегда показывает желания твоего сердца.