***
Неро знал, что отношения между этими двумя всегда были напряженными. Более трех дней к ряду они не могли мирно выносить друг друга. С присущей высокомерной отстраненностью старший не скупился на нелицеприятные высказывания относительно младшего, на что тот тут же отвечал многочисленными колкостями в сторону старшего, болезненно задевая его гордыню, возведенную в ранг идолопоклонничества. Верджил не говорил, он распоряжался. Верджил не давал советов и рекомендаций, он настаивал на своем, убежденный в своей безоговорочной правоте, требовал немедленного подчинения. Данте же, обладая обостренным чувством собственного достоинства, не желал подчиняться, тем более Верджилу и его требованиям, идущим в разрез с его собственным мироощущением. Конфликт зародившейся на фоне патологической жажды подчинять и столь же патологического нежелания быть подчиненным, моментально разрастался до той степени, когда его разрешение могло быть возможно только единственным приемлемым для мужчин способом. Извлекая свой клинок в такой момент Данте был движим одним единственным стремлением, одно лишь единственное желание горело в его дьявольской душе — выпроводить своего заносчивого братца обратно в его прерии скоростным экспрессом, разрушив его атомно-молекулярную оболочку и еще лет на десять забыть о нем. Верджил тоже надеялся на время избавить мир людей от присутствия Данте, выслав его тем же экспрессом в свои пределы, где он наконец-то сможет проявить себя во всей красе и заставить строптивого брата подчиниться признав все его могущество. Уж в своих владениях ему не придется сдерживать себя, озираясь на конвенцию. Хиннома его мир и там его законы. Неро всегда возмущало и жутко раздражало подобное поведение отцов. — Почему они делают это? — откровенно не понимая, спрашивал парень у матери. — Они же братья. — Братья. И что с того? — усмехнувшись хмыкнула Лиль тогда. — Их стремления не безосновательны, — поясняла Триш. — И у них как минимум две объективные причины вести себя подобным образом, — заметила рыжая. — Это какие же? — Поинтересовался парень. Он действительно хотел понять. — Первое — они два альфа самца из одного приплода. Второе — они Нейтрийцы. Этим все сказано. — флегматично отозвалась тетка. — По-моему они просто идиоты, — сделал Неро собственный вывод. — Ну, это уже скорее твое личное умозаключение, нежели объективная причина. Но, в любом случае, тебе есть чем гордиться, — усмехнулась в ответ Триш. — Ты их лучшая версия, — улыбалась мать сыну, в который раз произнося уже заезженную фразу. Казалось будто женщин совершенно не беспокоило то, что их мужчины каждый раз норовят изничтожить друг друга. Наверное, Неро тоже должен был смириться с этим, но что-то внутри него противилось принятию сего и каждый раз он норовил воспрепятствовать им, готовый пустить вход все свои силы, если эти двое, понимающие в такие моменты лишь язык «Силы», вознамерятся объединиться и возразить ему. Но таких попыток никогда не возникало с их стороны, и парень никак не мог понять почему. Не хотят идти против собственного сына, тем самым проявляя свою отцовскую любовь к нему? Не считают достойным оппонентом? Или же опасаются его еще не раскрытого потенциала, не желая огрести по полной программе от молодого поколения, которое неизбежно приходит на смену старому? Первое — возможно. Ответ же на другие два вопроса был куда прозаичней, чем парню того бы хотелось. Просто каждый раз в такие моменты за его плечами возникали две женские фигуры с крайне недовольными взглядами, не сулящими ничем хорошим обоим представителям старшего поколения. Нейтрийцы до мозга костей, до последнего нейтрино были приверженцами патриархата, но этот патриархат был рожден матриархатом и этим было сказано все.***
— Почему? — Ошарашено вопросил парень, правильно распознав, что под словом «устранить» Данте подразумевает полную ликвидацию. — Не сошлись во мнениях, — саркастично усмехнулся Данте. — После того, как наш папаша свалил в неизвестности бросив нас на произвол судьбы, а мама погибла, мы оказались с Верджилом по разные стороны баррикад. Я не знаю где он пропадал все девять лет до той нашей встречи, да меня это и не особо интересовало, но время зря он не терял, это уж точно. Даже умудрился подчинить своей воле кучку мелкой нечисти, с которой и заявился вершить свое возмездие, — повествовал мужчина, вспоминая прошлое. — Мундус и его твари разрушили нашу семью, убили нашу мать, но этот полудурошной утырок во всем обвинил людей, поскольку их чрезмерное любопытство и желание иметь больше, чем способны заполучить предоставили демоническим тварям эту возможность. Они предали своего спасителя — нашего отца, который поверил в то, что человечество способно измениться в лучшую сторону найдя в себе силы противостоять собственным порокам и дал им второй шанс, встав на их защиту, когда их гибель уже была неотвратима. Они не оправдали доверия и поэтому, по убеждению Верджила, как слабые и никчемные существа не заслуживали существования, а значит его долг очистить этот мир от них, тем самым свершив возмездие. — Ну, относительно людей, — задумчиво начал Неро, — в чем-то он прав. Данте осудительно глянул на парня. — Люди действительно зачастую являют собой причину того, что в этот мир попадают те, кто не должен быть здесь, — торопливо проговорил Неро. — Но, это конечно же не повод для подобного радикализма, — тут же, словно оправдываясь, добавил он. — Вот поэтому наши мнения и разошлись. Я не собирался принимать участие в этом геноциде и тогда мой гениальный братец решил устранить меня, как главную помеху его планам по захвату человеческого мира. И надо заметить, что ему почти это удалось, но тут вмешалась твоя мать. Знатно чертовка сбила спесь с этого идиота, — вдруг посмеялся Данте вспомнив ошарашенное выражение лица брата и его полоумный вопль «Мне нужно больше Силы», — В мгновение ока Лиль вырвала и заточила в себе половину его энергии, — продолжил он. — Пока Верджил пытался осознать, что с ним произошло, я успел всадить в него две полных обоймы из своих новеньких кольтов. А потом я просто отключился. Когда пришел в себя, его уже не было. А через год после этого, твоя мать зачала тебя и поскольку ты демон, как и я, то с легкостью прибрал к рукам и то, что когда-то было частью моего брата еще находясь в утробе матери. Только вот о том, что ты уже есть я так и не узнал. — Пояснил Данте, не упомянув при этом о том, что такая новость явно не доставила бы ему радости. Он не планировал становиться отцом, тем более в то, лихое время, да и вообще когда-либо. Он не представлял какой бы была его реакция тогда на такое событие. Он и сейчас находился в непонятной прострации. Но тогда это не было связано ни с его молодыми летами, ни со страхом перед ответственностью за кого-то кроме себя, скорее наоборот чрезмерное чувство ответственности за тех, кто так или иначе мог слишком сблизиться с ним и стать невольными жертвами тех, кто отнял жизнь его матери. Суровый и трагичный жизненный опыт который он вынес с собой вместе с дикой болью, ставшей его перманентным состоянием в последствии, из адского полымя изменившего всю его жизнь в тот роковой вечер, когда эти твари нашли их. — Как ты думаешь, почему она ушла? — Задумчиво спросил Неро. — Наверное у нее были причины, — пожав плечами, отозвался Данте, не желая выдавать истинных причин. — Женщины странные существа и не всегда так сразу поймешь их, но я думаю она просто хотела защитить тебя, — это прозвучало как предположение, хотя мужчина был более чем уверен, что единственно, что двигало тогда это рыжей стервой — желание спасти собственную шкуру. Этот мальчик не интересовал тогдашнего Владыку демонического мира, но он страстно желал уничтожить прямого потомка того, кто стал легендой для этого мира. Нет, двигало Мундусом вовсе не желание отомстить не пожелавшему принять его власти демону, таких хватало и без него, не за то, что тот осмелился встать на защиту людского мира, собрав под красно-черными викканскими знаменами остатки человеческой расы, и тем самым разрушив все планы Владыки, дав достойный отпор его армии, но то, что этот наглец являлся прямым потомком того, чье место он занял без усилий и какого либо серьезного сопротивления, так словно Властелин еще недавно занимавший свое место только что отлучился на неопределенный срок но обещал вернуться и вымести из своих кулуаров всю грезь, смрад и непотребство, каким явил собой новы Владыка. Мундус — Хозяин мира, так он нарек себя всходя на престол и от части это была истина которую на отрез оказывались признавать как и те кто обосновались в темном мире, так и те, кто собственноручно создали его за долго до того момента как то, что не имело физической формы обрело ее. Вместо того, чтобы оказать сопротивление тому, кто вознамерился поработить Хинному, ее Властелин свершил неслыханное для любого Нейтрийца деяние. В присутствии двух свидетелей пришедших к нему с призывами выступить против захватчика, он объявил о том, что слагает с себя все полномочия и признает своим полноправным приемником сына своего первенца рожденного в Хинноме и вместе с тем передает ему все свое наследие. Затем в присутствии все тех же свидетелей он собственноручно лишил себя физического бытия, вырвал себе сердце и обратив его в камень заточил в нем всю свою Силу, то великое наследие, что и должно было принять еще не рожденному на тот момент приемнику, извлечь и передать которое могло только одно существо — Инсулэнсем. Так был рожден один из тех реликтов, что оградил мир людей от слияния с темным миром, что замыслил Мундус в своем стремлении уничтожить тех, кто когда-то создал его. И именно это сделало крайне необходимой задачей истребить ту, кому было по силам свершить возвращение прежней власти на законный престол. Два тысячелетия ей удавалось скрывать свое присутствие среди людей, но факт ее беременности раскрыл не только ее для того, кто потеряв ее из виду, теперь всячески пытался избавиться от приемника, еще не ведая что их двое, но и сделал уязвимой, заставил всерьез забеспокоиться о своем собственном существовании и тот, кто казалось бы был единственным кто мог ее защитить, стал представлять опасность. Как в принципе и она стала слишком опасна для него. Он был еще слишком молод и мог не выдержать того накала, что мог быть обрушен на них. О последнем Данте не хотел думать, ведь тогда выходило, что своим поступком она пыталась позаботиться не только о себе, но и о нем, а это для него казалось в априори невозможным. Лиль не заботится ни о ком кроме себя, даже несмотря на то, что тогда, в его столкновении с Верджилом ее это вообще не касалось. Этот дурак просто пытался использовать ее, так же, как и он сам пологая что всего лишь имеют дело с наивной девчонкой, не распознав в ней большего. Один не распознал в ней рыжей бестии что язвой сидела когда-то в печенке, потому что имел серьезные проблемы с памятью, другой не распознал, Дьяволицы, чье фото стащив из ее дома, потом носился с ним как с писаной торбой заложив между страниц своей любимой книжонки, что только давало многочисленные поводы для насмешек со стороны младшего. — Мама хотела всего лишь малыша, а не плод какого-то кровавого древа. Как отец этого не понял? — вздохнув заключил парень. — Неро, — остановившись и с предупредительной вкрадчивостью произнес Данте, посмотрев на парнишку. — Верджил еще та сволочь, но он далеко не дурак, а Лиль не добрая фея. Неро вопросительно посмотрел на младшего отца, все еще не понимая, что конкретно тот хочет ему сказать. — То, что хочет Лиль и то, в чем она нуждается — это не одно и то же, хоть и звучит одинаково, — с совершенно серьезным видом заметил мужчина. — Данте, — лицо Неро нахмурилось, а все тело разом напряглось. — Ты видишь то же, что и я? — Спросил парень, глядя вдаль перед собой. Мужчина тут же воззрился в ту же сторону. — Вне всяческих сомнений, дружище, — с кривой полуусмешкой отозвался Данте и в его руке материализовался клинок. Сперва он ощутил пальцами родную прохладу ребристой рукояти, а затем и всю приятную тяжесть своего смертоносного оружия. Дорожное покрытие вскипело, словно расплавившись под воздействием высочайших температур. Наполняя воздух зловонными сладковатыми испарениями, из кипящей и пузырящейся липкой массы один за другим на поверхность стали возникать посторонние существа, много существ. Одни напоминали собой нечто сродни насекомым, другие же имели вид уродливых карикатур, отдаленно напоминавших раздувшиеся, рыхлые тела восставших из мертвых утопленников вооруженных таким же уродливым, как и они сами, оружием, но достаточно грозным и смертоносным.***
Усевшись за хозяйский стол, Верджил без особого интереса перелистывал страницы любимого журнальчика своего братца. В том, что Данте прочел из него хотя бы одну статью, мужчина имел большие сомнения, уверенный в том, что того большей частью привлекали красочные иллюстрации элитных крепких алкогольных напитков, худосочных девиц в нижнем белье или откровенных купальниках с болезненно впалыми животами, как это было модно сейчас и конечно же новинки международного мотопрома. Верджил же скорее был ценителем женской красоты эпохи Рубенса, отдавал предпочтение утонченному вкусу среднеземноморских красных вин и вместо глянцевых изданий предпочитал сборник стихов эпохи романтизма. Стук женских каблучков отвлек внимание мужчины от раскрытого разворота, и он глянул поверх журнала в сторону спускающейся по лестнице блондинки. Категорический запрет прозвучавший из уст Данте, не мог не вызвать возмущения в Триш и несмотря на то, что она не высказала его в открытую, это вовсе не означало, что она готова повиноваться. Все еще переполняемая внутренним негодованием, блондинка была полна решимости во что бы то ни стало доказать, что не смотря на ее положение в котором она оказалась по вине этого олуха, будучи совершенно не готовой к подобному обороту, она не является слабым звеном, которое вот так просто можно списать со счетов. Сейчас не те времена, когда они с сестрой могли рассчитывать только на свои природные способности. Торопливо подойдя к рабочему столу хозяина конторы и совершенно не обращая внимания на сидящего за ним, Триш принялась что-то выискивать среди содержимого ящиков, поочередно открывая один за другим. — Это плохая затея, — подал голос Верджил, обозначив свое присутствие, не отрываясь от просмотра журнала. По тому, что девушка вновь облачилась в привычную и пока еще, достаточно удобную одежду, догадаться о ее намереньях было не сложно. Она по-прежнему на отрез отказывалась принять свое истинное предназначение несмотря на то, что эти два модифицированных кольта у нее на поясе единственное на что она может рассчитывать и как результат рискует потерять куда больше, чем приобрести. Триш озлобленно глянула на Верджила отреагировав на его замечание, но наткнулась глазами лишь на глянцевую обложку с рекламой модного энергетика. Яркой вспышкой она впилась в сознание девушки и тут же в ее голове возник вопрос. — Зачем ей этот плод? — спросила Триш звучно задвинув ящик стола, так и не найдя среди многочисленного мелкого хлама искомое. Верджил отстранил от лица журнал и закрыв его не торопливо отложил на стол. Сохраняя абсолютное спокойствие, он вольготно откинулся на спинку стула, только что не закинув ноги на стол, как это любил делать его брат. Кисти его рук сцепились в замок, локти удобно легли на подлокотники, и мужчина с какой-то самодовольной, едва заметной ухмылкой воззрился на девушку, в ожидании, когда ее озарит очередная догадка или хотя бы предположение, ведь по ее собственным убеждениям она как никто другой знала свою сестру. Подобное поведение мужчины вызвало в блондинке откровенную злость, замешанную на личной неприязни, и это тут же отразилось на ее красивом лице. — Отвечай немедленно, мелкий пакостник, — требовательно и зло прошипела девушка сквозь зубы, ударив раскрытой ладонью о поверхность стола. В ответ на это с уст мужчины слетел откровенный смешок. — Дивина, — поддаваясь гневному взгляду сине-зеленых глаз девушки с лицом его матери, улыбаясь протянул Верджил с какой-то отцовской любовью в голосе. Только отец называл ее полным именем и то, что этот мальчишка, имеющий в своем нормальном состоянии поразительное сходство с ним, позволил себе подобную наглость, просто взбесило. Она была уверена, этот противный мальчишка специально злит ее. Триш уже была готова если не отвесить ему смачную оплеуху, то уж точно разразиться словесным штормом, но в этот момент он вновь обратился к ней и на этот раз окатив таким ледяным взглядом, что все мысли перепутались у нее в голове. — Не пытайся изображать из себя мою мать. У тебя это плохо получается, — этим замечанием Верджил окончательно осадил ее.— Раз уж тебе так интересно, то возможно, тебе стоит перефразировать свой вопрос и тогда ответ станет куда более очевиден, — продолжил Верджил, уже более снисходительным тоном, понимая, что девушка заблудилась где-то в дебрях своих собственных фантазий. — Ведь правильнее будет спросить не зачем, а для чего? Я достаточно предоставил информации о том, что из себя представляет «Клипот» и какого его предназначение. После минутного раздумья над словами племянника, глаза Триш расширились в изумлении и следом в них отразился не поддельный страх, словно пред ней возник чудовищный призрак из прошлого. — Ургин — Метен, — на одном дыхании произнесла она, ощутив, как тугой комок тошноты подступил к горлу при воспоминании мрачного колоса, возвышающегося над долиной «Гедес». Мрачная, едва освещенная зала, стылый мрамор и нескончаемое зловоние, исходящее от черных пятен на нем. Она живо вспомнила тот момент, когда обнаружила себя посреди этого зала совершенно ослабленной и голой. Не понимая, кто она, где она и зачем все это. В голове все словно в тумане, полная неразбериха, какие-то далекие, едва слышимые голоса, обрывки фраз на которых она пыталась сосредоточиться, но тщетно, все ускользало куда-то в пелену этого тумана. И только одно было неизменным. Имя, одно единственное имя, кто-то невидимый, недосягаемый, там, в голове повторял одно и тоже имя. То самое имя. Было ли это последним, что она запомнила о себе, или это было первое, что ей удалось вспомнить, но, когда прозвучавший откуда-то тяжелый сиплы голос спросил: — Как твое имя? Она назвала себя Триш. Съежившись внутри от воспоминания, девушка переборола тошноту и вновь посмотрела на сидящего за столом. — Время нашего великого освобождения грядет, — тихо, уверенно и довольно произнес Верджил, подтвердив догадку блондинки. — Где она? — огрызнулась она вопросом. — На кухне, — бросил в ответ мужчина и взглянул на часы, висевшие над входной дверью. — Полночь. Время пить чай. Триш с сомнением посмотрела на него и решительно направилась в указанном направлении. — Я знаю, что ты задумала, Лиль, — с этими словами Триш появилась на кухне. Рыжая близняшка стояла у плиты совершая неспешные манипуляции с двумя сосудами. Она даже не шелохнулась словно погруженная в некий ритуальный транс. — Не делай вид, что ты не услышала меня, — подобное поведение сестры всегда раздражало блондинку, ведь оно лишь лишний раз доказывало ей насколько второстепенны и незначительны для сестры остальные. Закончив свои манипуляции с переливанием жидкости из одного сосуда в другой, Лиль обернулась. Держа в руках пузатый глиняный чайничек, она приблизилась к обеденному столу, одарив сестру лишь мимолетным взглядом выказав на лице усмешку, вызванную видом той. Однако разлив по заранее приготовленным чашка парящую жидкость золотистого цвета, она вновь посмотрела на блондинку и приглашающим жестом указала на один из стульев, придвинутых к круглому столу. — Ургин — Метен, — выпалила Триш приблизившись к столу, но вовсе не планируя занимать указанное место. — И? — наконец произнесла Лиль уже усевшись за стол. Поднеся к губам край чашки с только что приготовленным напитком, она вопросительно уставилась на сестру. — Ты хочешь возродить этого монстра. Вот зачем тебе этот плод. — Этот монстр давно обрел свое небытие, — буднично отозвалась рыжая, так и не пригубив из чашки. — Мы же, — тут же продолжила она, — намеренны осуществить его истинное предназначение и тем самым воплотить в жизнь то, что было задумано еще нашим с тобой отцом. Это будет началом нового бытия Хинномы, — заверила Лиль будучи абсолютно уверенна в том, что она заполучит желаемое несмотря ни на что. — За счет жизней обитателей мира, к которому ты не имеешь никакого отношения? Это варварство! — Триш возмущал цинизм сестры и наглость, которая переходила все границы. — Ну и кто нас осудит? — холодно усмехнулась Лиль на прозвучавший в ее сторону упрек. — У тебя ничего не выйдет, — уверенно заявила Триш не скрывая испытываемого в этот момент презрения к сестре. — Ты действительно в это веришь? — вновь поднеся к губам чашку, вопросила рыжая с ехидной ноткой в голосе. — Хэванн этого не допустит, — аргументировала свое убеждение Триш, хоть и понимала, что аргумент этот так себе даже для нее. — Хэванн, — вновь усмехнулась Лиль отставляя чашку в сторону, так и не сделав ни одного глотка. Облизнув кончиком языка алые губы, она поднялась из-за стола и заложив руки за спину, сделала несколько шагов от стола к плите и обратно. При этом лицо ее выражало такую глубокую серьезность, что с легкостью можно было поверить, что девушка в действительности размышляет о том, стоит ли ей посвящать сестру в свои истинные замыслы. — До тех пор, пока интересы Хинномы, — начала рыжа тем наставительным тоном, каким в свое время вкладывали в них знания дядья, служившие в качестве трех надзирателей не смотря на свои высокие чины, — не противоречат интересам Создателя, все, что интересует Хэванн — поставляемая нами энергия из недр «Чистилища» и ничего более. И если быть до конца откровенной… — Лиль прервалась, внимательно посмотрев на сестру, — Ты и сама должна это понимать если, конечно же, твои навыки и понимание ситуации в целом не деградировали окончательно, — сделала она отступление от своей речи. — Хэванн заинтересован не меньше нас в успехе проекта «Ургин — Метен». Отец в свое время отказался от него, но лишь по причине его несостоятельности на тот момент. Сейчас это стало реально. — Может и так, только вот Хэванн никогда не признает независимость Хинномы, как бы ты не старалась, — блондинка была уверенна, что именно это являлось конечной целью сестры. Возвести себя в статус «Творца», а этого сопливого подкаблучника в статус «Создателя». Для Хэванна такое недопустимо, так как в конечном итоге приведет к конфликту интересов, а это конец всему. — Ты действительно думала над этим? — неподдельное изумление возникло на лице Лиль. — А разве ты ни этого жаждешь? — не меньше удивилась Триш. — Выкинь это из своей головы сестренка и я сделаю вид, что никогда этого не слышала, — тон рыжей сменился на предупредительно строгий, не терпящий ни малейшего возражения. — Нужды в независимости от Хэванна нам столько же, сколько нужды в прошлогоднем снеге обитателям этого мира, — категорично отрезала девушка. — Тогда о каком освобождении говорил Верджил? — Предназначение Ургин — Метена даровать нам освобождение от нашей единственной зависимости. Нам уже порядком наскучил этот проект под названием «Человек». К нашему всеобщему сожалению Хэванн еще не готов полностью отказаться от своего прежнего бытия и перейти на новый уровень своего развития, хоть положительные тенденции безусловно присутствуют и поэтому, в случае успеха проекта «Ургин — Метен», уже в ближайшем будущем мы готовы гарантировать Хэванну увеличенные поставки энергоресурсов за счет увеличения резервных мощностей «Чистилища» заведомо повысив и качество поставляемых ресурсов. А сейчас, когда внешняя политика Хэванна с мирами класса Дельта приобретает неприятное напряжение, это как нельзя актуально, — дала вполне исчерпывающий ответ Лиль. — Но что, если проект потерпит неудачу? Что тогда? Что если Михаил уже осуществил свой замысел и то, что принадлежало тебе, уже не является таковым? — сыпала вопросами блондинка пытаясь отрезвить сестру от утопических иллюзий хоть и понимала, что уже слишком поздно. — Ничего. Тогда не будет абсолютно ничего, — равнодушно отозвалась Лиль, отчетливо осознавая, что на данный момент ситуация развивается именно в этом направлении. — Вот именно, — озлобленно произнесла Триш. — И ради чего, скажи мне, ты приносишь в жертву его, нас, всех? Ради того, чтобы потешить свои амбиции и в результате получить ничего? — Или все, — улыбнулась рыжая, совершенно не разделяя опасений сестры. — Или все, — повторила за ней Триш чувствуя накатывающий приступ тошноты от присутствия сестры. — Все или ничего. И в этом ты вся Инсулэнсем. Ты… — Осуждаешь меня? — Лиль резко повысила голос, но тут же взяла себя в руки. — Святая невинность, считаешь, что ты лучше меня? — В отличии от тебя, я не способна жертвовать другими ради… — Ах да, — усмехаясь перебила рыжая сестру, — ты же скорее пожертвуешь собой ради других. И по твоему мнению это всегда было главным нашим отличием, сестренка. Ведь так? — Лиль сделала несколько решительных шагов на встречу сестре и остановилась прямо перед ней. — Но позволь, ведь и в выбранном мной пути, тоже есть своеобразное самопожертвование. Разве нет? — Назови мне хотя бы один пример, когда ты соизволила хоть чем-то, а тем более собой, пожертвовать ради других, — потребовала ответа Триш, с вызовом глядя прямо в глаза сестре. — Хотя бы тем, что сейчас ты задаешь мне этот вопрос, — не растерявшись отозвалась Лиль, и тут же прочитав во взгляде сестры некое непонимание выдала грустную усмешку. — Ты никогда не думала о том, — задумчиво и тихо проговорила рыжая, — как сложились бы наши судьбы, если бы в тот день, он выбрал тебя? По телу Триш пробежала мелкая дрожь от напоминание о том дне, когда отец избрал Лиль своей наместницей в мире людей, но взбудоражил блондинку не сам факт избрания, а воспоминание о том, что именно привело тогда к этому. — Ты действительно думаешь, что я хотела быть той, кто я есть? — поинтересовалась Лиль отдаляясь от сестры. — Я всего лишь хотела быть любимой и быть свободной, — грустно улыбнувшись произнесла девушка, — но кое-кто, — Лиль взглянула на сестру, и блондинка пошатнулась от этого резко ставшего почти черным, проедающего взгляда, — решил, что этого слишком много. Эти слова словно лезвием полоснули по душе Триш и то, что казалось уже давно изжило себя и было забыто, вскрылось неприятным порезом. Уже не было того потаенного, всепоглощающего чувства вины, но был страх, вызывающий опасение. — Теперь ты знаешь кто это был? — с какой-то нерешительностью в голосе спросила Триш. — Кто это был? — вновь отвернувшись от сестры задумчиво протянула Лиль и на минуту в помещении повисла давящая тишина. — Забудь, — с той же грустинкой улыбнулась она, вновь обернувшись на Триш. — Теперь это не имеет никакого значения, — заверила рыжая. Триш тут же усомнилась в ее искренности. Лиль была не той личностью чтобы, однажды дав обещание отомстить, отступила от своих слов и не имело значение сколько с тех пор прошло времени. — В конечном итоге ты явно пришла сюда не за этим, — Лиль извлекла из декольте дубликат ключей зажигания от мотоцикла, припаркованного на стоянке перед конторой, и бросила их на стол. Именно это Триш тщетно пыталась отыскать в ящиках рабочего стола Данте. Словно очнувшись от транса, блондинка стремительно завладела ими и уже собиралась осуществить свой собственный план, но слова сестры, сказанные ей в спину, остановили ее. — Эта тварь с плюшевой игрушкой, — напомнила Лиль их недавнюю ночную прогулку, — ты даже не почувствовала, что с ней что-то не так. Это был сухой факт, но который блондинка не могла отрицать. Если бы сестры не оказалось рядом… — Ты не знаешь, что там и с чем они имеют дело. Не стоит брать на себя больше того, что способна преодолеть, сестренка. Одна уже попробовала и что из этого вышло? — напомнила Лиль о самоуверенной брюнетке, покинувшей этот мир несколько лет назад. Удача слишком долго сопутствовала этой особе. Ее хоть и довольно отдаленное родство с семьей легендарного Темного рыцаря, легенду о котором так любил рассказывать ей ее отец, давало ей преимущество, но только до определенной степени и в конечном итоге наступила трагическая развязка. — Он до сих пор винит себя в том, что не смог спасти ее, — пробормотала Триш вспомнив бойкую подругу и хоть они никогда не были особо близки, по определенным причинам, но все же даже ей не хватало столь привычного постоянного присутствия Леди. — Как и многих других, кого стоило бы, — заметила Лиль. — Подобные ситуации всегда больно ранили его, оставляя саднящие раны на душе и это не излечимо. Если он потеряет вас, это уничтожит его. — Предлагаешь отсиживаться здесь в то время, когда ему тоже может понадобиться помощь? — Для начала тебе стоит успокоиться и не пытаться создать ему еще больше проблем, чем уже есть, — взяв со стола вторую чашку, Лиль протянула ее сестре. — Выпей и успокойся, — настаивала старшая. Триш посмотрела на предложенный напиток, но он не вызывал у нее недоверия, о чем она в последствие пожалела. — Или ты хочешь пожертвовать им ради удовлетворения собственных амбиций? — усмехнулась Лиль. Младшая выхватила чашку из рук сестры и залпом осушила ее содержимое. — Я не ты, — категорично заявила Триш ладонью стерев с губ остаток влаги и всучив обратно чашку сестре, развернулась решительно направившись прочь. Лиль варила гадкое кофе, но во всевозможных отварах знала толк и Триш не стоило забывать об этом. Она поняла свою ошибку уже буквально через несколько секунд. Прокатившийся по горлу терпкий напиток, оставивший после себя довольно приятное послевкусие, начал работу едва оказавшись в желудке. Появилась приятная усталость в ногах, плечах. Сознание обволакивала сонная поволока. — Вот поэтому я, а не ты, родная, — улыбнувшись в спину сестре едва слышно произнесла Лиль, наблюдая за тем, как уже на самом выходе из кухни походка той стала не столь уверенной. Верджил все еще сидел за столом, когда, еле передвигаясь на ослабевших ногах, в дверном проеме появилась блондинка, устало навалившись на откос вяло зевнула и уже была готова свалиться на пол, но мужчина среагировал моментально. Вскочив с места, он подхватил девушку на руки, не встретив ни малейшего сопротивления с ее стороны и тут же отнес в комнату под лестницей. Следом возникла Лиль. Она взяла со спинки дивана свернутый плед и тут же принялась заботливо укрывать, уложенную на диван сестру. — Я убью тебя Лиль, — едва слышно уже сквозь сон пробормотала Триш, — потом, — добавила она, все глубже погружаясь в радушные объятья Морфея. — Угрозы последний козырь в руках дилетанта, родная, — улыбнулась в ответ рыжая. — Ты слишком долго возилась, — с упреком прозвучало из уст Верджила. — Извини, но хорошее зелье требует времени и терпения, — отозвалась Лиль. — Ты же не надеялся, что я воспользуюсь ее положением и просто связав запру в комнате? — Мало вероятно, что это остановило бы ее, — Взглянув на спящую девушку отозвался мужчина и направился прочь из комнаты. — Извини Данте, но теперь это твоя головная боль, — обращаясь к отсутствующему, пожала плечами Лиль. — Поторапливайся, у нас мало времени, — призывно, прозвучало из офиса и Лиль тут же направилась на голос. — Верджил? — Лиль вопросительно уставилась на мужа осознавая, что их планы явно разняться. — Мы должны добраться до портала прежде, чем Данте достигнет его, — пояснил мужчина, уже стоя в дверях на выходе из конторы. — Так значит это все же твоих рук дело, — недовольно буркнула Лиль, скривившись. — Не делай такое лицо, родная. Это ведь была не только моя идея, — даже не оборачиваясь на нее, заметил Верджил. Бровь девушки подпрыгнула в легком, но все же удивлении.