***
Грубо выхваченный из нежных объятий Морфея мальчишка, резко открыл глаза еще не осознавая, что именно стало причиной его столь внезапного пробуждения. Но подозрительный звук, словно кто-то взбирался по стене дома, доносившийся с улицы через приоткрытое окно, насторожил Кредо. Выбравшись из постели, мальчик подошел к окну и выглянул на улицу. Он лишь краем глаза уловил движение справа от себя, но этого было вполне достаточно для того, чтобы сообразить, что в комнату сестры кто-то или что-то проникло через открытое окно. Это вызвало моментальную реакцию с его стороны, и он тут же бросился прочь из своей спальни. Достигнув комнаты сестры, Кредо распахнул дверь и застыл в оцепенении.***
Загнав, имевшего привычку в выходной от школьных занятий день засидеться допоздна за игровой приставкой, сына в кровать и прочтя дочери на ночь очередную сказку, Кирие вернулась на кухню и не смотря на поздний час, принялась перемывать и начищать кухонную утварь. Девушка нервничала и как правило во время таких беспокойств за мужа старалась отвлечь себя от тягостных мыслей или затевая готовку не к месту или принимаясь за наведение чистоты в неурочный час. Завершив на десятый раз перемывать тарелки, вдруг показавшиеся ей недостаточно белоснежными, она перекрыла кран с водой и тут же обратила внимание на шум не свойственный в ночное время для их района. Шум переполоха, который прежде заглушала с напором текущая из крана вода. Чем тщательнее девушка пыталась прислушаться, вытирая руки о белоснежный фартук, который не смотря на проделываемую с ним манипуляцию волшебным образом не терял своей девственной чистоты, тем ближе и разборчивей становились панические настроения. Подойдя к окну, Кирие, слегка отодвинув занавеску, выглянула на освещенную улицу и заметила выскакивающих из своих домов перепуганных до ужаса соседей. Пытаясь понять происходящее, она так увлеклась, что лишь через пару минут до ее сознания, наконец, долетел звук телефонного звонка. — Алло, — еще с некоторым отрешением в голосе, произнесла Кирие, сняв трубку. — Кирие, — голос Неро на том конце провода прозвучал чуть взволнованее чем, хотелось бы парню. — У вас там все хорошо? — тут же поинтересовался он. — Я., — девушка оборвалась, вернувшись с трубкой в руке к окну и вновь выглянув на улицу, — я не знаю. Тут что-то происходит. — Что именно? — прозвучал еще более встревоженый голос Неро. — Я не знаю. Наши соседи… Они в панике выбегают на улицу, — чуть ли ни шепотом бормотала девушка, пытаясь осознать разворачивающиеся перед глазами события. — Боже, что это? — с ужасом и изумлением одновременно произнесла она, отстранив трубку и как завороженная уставилась в окно, наблюдая как бегущих в панике людей преследуют гигантские насекомые. Наскакивают, сбивая с ног и вгрызаются в свою добычу в буквальном смысле разрывая на части мощными челюстями. После пережитых ужасных событий в Фортуне произошедших много лет назад, когда при пособничестве одержимого тщеславием и жаждой власти Его Святейшества державшего под своим контролем рыцарский орден одним из основателе которого был ее отец и Создатель, тысячи демонических тварей заполонили улицы древнего города устроив поистине марш смерти Судного дня, девушка не думала, что настанет день, когда все повториться вновь. Конечно, современные обитатель Фортуны уже мало чем напоминали тех, кто когда-то пришел на ее земли ведомый матерями основательницами, утратив память о них. Кровь высших некогда наделившая их величием и преимуществом над другими, больше не работала. Человеческое вернуло свое, а политика духовенства поставившего во главу угла религию весьма сомнительного происхождения и подчинив себе военную силу, повело население своего маленького государства, ловко апеллируя его страхами, по пути деградации. Истошный крик дочери вырвал Кирие из оцепенения и она, выронив из рук телефонную трубку, стремглав бросилась на второй этаж дома, попутно прихватив первое, что попалось под руку. — Кирие! — уже сорвался на крик продолжающий присутствовать на том конце телефонной связи Неро. Долетевший из телефонной трубки призывный крик дочери, сослужил тем самым триггером высвободившим его истинное и вырвавшись из телефонной будки вставший на крыло демон со скоростью пули взметнулся в высь.***
Разбуженная внезапно заявившемся посетителем, девочка сидела в постели и не сводя взгляда с застывшего на месте инсектоидного существа, почти взобравшегося на ее кровать, будто пытаясь детально рассмотреть его огромную голову с получеловеческим ликом на ней. Существо в свою очередь, казалось, с несвойственным интересом пыталось разглядеть ее или же находилось под влиянием гипнотического воздействия. Внезапное появление брата на мгновение отвлекло девочку и существо тут же пришло в себя. Тряхнув головой, словно сбрасывая с себя пелену некого наваждения, оно издало угрожающий стрекот и вознамерилось совершить нападение. В этот момент, малышка Данаэль вновь вперила в него свои большие глаза и из ее груди вырвался пронзительно громкий и неестественно продолжительный крик больше напоминающий вой сирены. Лицо застывшего на пороге мальчишки исказилось в мучительной мине и он попытался оградиться от согнувшего его пополам звука зажав ладонями уши, но несмотря на это, противный звук ультразвуковой волной продолжал вгрызаться в мозг. По всей вероятности, инсектоиду это тоже пришлось не по вкусу. Встав на дыбы, он отчаянно замотал своей башкой и не удержав равновесие рухнул на спину забившись на полу в конвульсивных попытках встать на свои конечности. Воспользовавшись возникшей ситуацией, Кредо, преодолевая нарастающую головную боль, бросился к сестре. Ладонью зажав девочке рот, оборвав истошный вопль, он резко вырвал ее из кровати и пока проникшая в их дом чужеродная тварь все еще отчаянно пыталась выправить свое положение, выбежал из комнаты с сестрой на руках. Уже в коридоре перед самой лестницей ведущей вниз, дети натолкнулись на свою мать. — Что произошло, Кредо? — взволновано вопрошала мать, принимая дочь из рук сына. Не менее взволнованному мальчишке не пришлось объясняться, потому что из комнаты в коридор выскочил инсектоид влетев в стену на против и оставив в ней солидную вмятину. Быстро сориентировавшись, тварь тут же засеменила в сторону своей предполагаемой добычи. Не растерявшись, Кредо выхватил из рук обомлевшей матери, прихваченную ею из кухни чугунную сковороду. Сделав несколько шагов на встречу противнику, мальчик принял боевую стойку, как учил отец, крепко захватив рукоять сковороды обеими ладонями, готовый противостоять противнику не взирая на столь специфичное оружие в своих руках. Кредо исполнилось всего шесть, когда его организм вступил в регенеративную фазу своего развития и его родители решили, что пришло время. Они усадили сына перед собой и рассказали ему о том, кто есть его отец, его мать и кем ему предстоит стать, когда он родиться по-настоящему. На мальчишку это не произвело какого-то особого впечатления и принятие действительности прошло так же безболезненно, как проходит принятие того, что Зубной Феи не существует или, что у мальчиков между ног не то же самое, что у девочек и все в таком роде. Особо ничего не изменилось в его жизни за исключением того, что мама стала постепенно отдаляться от него. Он уже не был ее малышом, хотя скорее всего это началось еще раньше, сразу после появления его сестры. А вот внимание отца стало более пристальным, требования повышенными, а наказание за ослушание более строгим, хотя в отличие от отцов приятелей или закадычного дружка, его отец никогда не повышал на него голос или чего хуже поднимал руки, он просто вдавался в занудное читанее нотаций от которых мальчишке уже хотелось вздернуться. И все же для Кредо отец был глубокоуважаемой личностью, примером для подражания. Любовь матери — это как само собой разумеющееся, безвозмездное в априори, а вот принятие отцом, его уважение, доверие и его любовь не является бесплатным приложением и это то, что нужно заслужить, оправдать. Кредо не требовалось этого объяснять он это прекрасно понимал и принимал, так словно это было заложено в него еще до того, как мать произвела его на свет. Но он не был совершенен и не редко косячил, за что в последствие его преследовало чувство стыда за свою безответственность. В конечном итоге ему было только восемь несмотря на то, что внешне он больше сходил за среднестатистического подростка от тринадцати до четырнадцати благодаря своей рослости и соседские девчонки подростки, принимая его за ровесника откровенно строили ему глазки, что давало в свою очередь повод обоим родителям подшучивать над сыном, от чего тот смущался и краснел как ошпаренный лангуст. Два года назад отец приступил к обучению сына владению клинком. Нет, глава семейства вовсе не готовил себе смену или желал, чтобы отпрыск шел по его стопам. Кредо вполне мог избрать свой собственный путь, но это помогло бы мальчишке в дальнейшем развивать свой потенциал как представителю нейтрийской расы, благополучно преодолев свое рождение. Но ни это было главным. Они жили в относительно спокойное время, Хиннома и Хэванн были заинтересованы в том, чтобы поддерживать мирные взаимоотношения между собой, представляя довольно мощный военный альянс по сдерживанию возможной угрозы со стороны других миров. В случае оправданных опасений мир людей первым бы принял на себя удар и на плечи местных викариев возлагалось в данной ситуации не дать вторгнувшейся стороне закрепиться на их территории и обеспечить беспрепятственный выход войскам альянса для защиты своей взаимовыгодной территории. Если вторжение для человечества стало бы лишь предзнаменованием, то выход альянса и начало крупномасштабных боевых действий явилось бы Судным днем, в хаосе которого могли бы уцелеть не многие, но именно эти не многие, избежавшие гибели как кары небесной, стали бы новым началом для этого мира в случае, если бы альянс одержал победу, при ином исходе не осталось бы ничего. Вот почему Неро, как и любой другой отец хотел, чтобы его сын имел в будущем и силы и способность защитить не только себя, но и тех, кто небезразличен ему. И развернувшиеся уже сейчас события в доме мальчишки предоставили ему возможность оправдать надежда отца, не смотря на то, что в руках восьмилетнего Кредо оказалось столь необычное сколь и не надежное орудие вылитое из хрупкого чугуна, вместо уже имевшегося в его мечтах Хинномского лонгсворда на подобие «Красной королевы» его отца или «Мятежа» Данте, который по мнению мальчишки во многом был более эффективен и приемлем для него, позволяя ему навязать противнику свое правило боя, нежели Хэваннский полторашник . Но сейчас в его распоряжении была только сковорода и она с легкостью стекла разлетелась на кучу осколков, как только встретилась с налетевшей на нее башкой инсектоида, предоставив в дальнейшее распоряжение защитника своей семьи лишь зажатую в ладонях рукоять. Не растерявшись, мальчишка сменил хват и вонзил предмет в макушку твари, растянувшейся у его ног от полученного удара, расквасившего ее человекоподобную рожу. Существо вздрогнуло все своей массой, забилось в конвульсиях и затихло. — Бежим, Кредо, — мать ухватила сына за руку и потянула за собой по лестнице. Оказавшись в парадном холе, Кирие тут же бросилась к входной двери, но распахнув ее замерла на месте. В дверном проеме их встречало еще одно существо подобное тому, что оставило свой зловонный след на полу второго этажа. Кирие обхватив дочурку двумя руками прижала ее к себе, опасаясь даже вздохнуть. Отважный мальчишка тут же попытался отвлечь внимание существа на себя в надежде тем самым дать матери шанс воспользоваться выходом на задний двор, готовый вступить с тварью в рукопашную схватку, но этого не потребовалось. Ярким, ослепительным пламенем вспыхнуло ночное пространство позади уже готового к нападению инсектоида и яркий луч, отливающий золотом солнца, пронзил его, вырвал из дверного проему и рассек на две половины. — Дедуля! — заерзав на руках у матери воскликнула Данаэль указывая рукой в затухающее пламя, приобретающее очертания человеческой фигуры. — Папа, — едва слышно выдохнула Кирие узнав перешагнувшего через порог мужчину в кипельно-белом парадно военном мундире высшего состава — приталенный короткий фрэнч по левому плечу и удлиненный в пол по правой стороне с перекинутой через плечо кроваво-алой лацерной подпоясанной золотым ремнем. Обладатель светло оливковой кожи обладал и достаточно крупными чертами лица, чуть выдающиеся вперед надбровные дуги с густыми черными, чуть изогнутыми бровями над миндалевидными глазами цвета гречишного меда, четко очерченные скулы лица, прямой с легкой горбинкой внушительный нос, густые короткие усы переходящие в коротко стриженую окладистую бороду скрывающую волевой подбородок, густая смоль слегка вьющихся волос касающаяся широких плеч. От мужчины веяло архаичностью и спокойствием. Легаториум Сантитас — жезл длинной почти в рост своего обладателя и имевший заостренное окончание с низу до середины своей напоминал зауженный обоюдоострый клинок переходящий в удлиненный эфес по стволу которого извивался змий о двух драконьих головах обративших свои звериные оскалы друг на друга и упирающиеся своими рогатыми лбами в крест между ними, служивший основой для навершия в виде восьмиконечной звезды заключенной в кругу. Находясь в правой руке неожиданного гостя заявлял о статусе и высоком положении его обладателя. Это был первый и единственный на сегодняшний день ангел рожденный в мире людей, нареченный при рождении Бьянко Анжело — Светлый Ангел. При смене власти и восхождении на престол нового Вседержителя, был призван Хэванном и прозван им Яном «пламенным». Не смотря на свое полукровное происхождение, вопреки прежним порядкам, был возведен в ранг архистратига, что являлось неоспоримым доказательством и свидетельством происходящих перемен, определяющих саму структуру бытия всего Хэванна в дальнейшем. На данный момент являлся главой архистрата дипломатических отношений. Старший сын фортунийской княжны Лиль, дочери наместника «Орбиса», именно так звучало название «мира людей» в кулуарах лучезарного «Цэлюма» и ровно так же в обоих дворцах Гедеса. Большую часть своей жизни Ян был вынужден скрываться в тени матери. Только четверо помимо матери, ее сестры и его самого знали о его существовании. Два представителя демонического мира одним из которых был сам Владыка Темного мира, вторым же его отец, отвергнутый Хэванном и изгнанный в адские глубины. Знали о рождении ангела в людском мире и двое из трех высших Архангелов, но тщательно скрывали это от своего Создателя. И у каждого из этих двоих были свои тайные причины. Один, будучи ученым по призванию, отлично понимал, что перед ним открывается возможность познать не познанное до сели, ведь еще никогда в Хэванне не случалось, чтобы искусственно созданная особь давала потомство. Данное событие шло в разрез с утверждением самого Отца Всемогущего о том, что созданные им, а не рожденные от его крови, не способны на это, а значит подрывало его репутацию как являющего собой саму истину, не подлежавшую ни малейшему сомнению. Но рождение Яна буквально вопило о том, что истина, которой так часто апеллировал Вседержитель ни есть абсолютна и имеет довольно относительное происхождение раз его утверждения относительно искусственно созданных им, на поверку оказались голословным утверждением. Узнай Вседержитель, что в руках этой строптивой девчонки, наотрез отказавшейся признать его всемогущество и власть над ней, и был послан куда подальше, уличенный при этом во лжи и узурпаторстве, такой козырь против него, он сделал бы все для того, чтобы избавить себя от такой угрозы и Архангел Рафаил понимал, что данное бремя будет возложено на него. Поэтому то он и решил утаить факт наличие зародившейся жизни в чреве племянницы, зафиксированной им еще до того, как та была изгнана из Фортуны, а вместе с ней и ее сестра, к которой самый младший из четырех сыновей Создателя питал достаточно глубокие чувства, но из-за своей нерешительности, мог лишь в своих потаенных мыслях превозносить ее небесную чистоту, ведь на большее он рассчитывать и не смел, хотя бы в силу того, что даже рожденные от крови сыновья Всевышнего не имели права на собственную семью, без воли на то Отца. Рассчитывать на подобное нельзя было даже и мечтать ведь наличие у Отца их матери было единственным, что возвышало его над сыновьями, достигшими полной фазы своего развития, возводя в ранг Создателя. Он есмь Альфа — начало. Люксаэль, прозванный Люцифером, был исключением и лишь потому, что еще до своего падения должен был стать вершиной Темного мира по его же с Отцом замыслу. Не изгнанник, а надежный союзник. Второй же Архангел Габриэль, так же, как и младший брат отлично осознавал, что последует в случае, если Отцу станет все известно, но главной причиной было ни это. Габриэль слишком любил Лиль для того чтобы лишить ее счастья материнства в котором он видел ее истинное предназначение, не смотря на выбранный ею путь, противоречащий самой ее природе и который непременно должен был сломать, разрушить, уничтожить ее хрупкое естество женщины, но не разрушил, не уничтожил и не сломал, как и Габриэль не мог разлюбить, не мог отказаться, не умел. Восемь тысяч лет он приходил к ней и каждый раз ненавидел себя за то, что он, один из сильнейших представителей Хэванна, архистратиг, дипломат, да и просто зрелый и самодостаточный мужчина перед ней чувствует себя слабым и беспомощным мальчишкой ловящим каждый ее взгляд каждый раз наталкиваясь на холодное безразличие, словно она и не замечала этих по щенячьи преданных глаз, молящих только об одном — будь моей, жаждущих только одного — взять ее и заслонив собой, уже никому не отдать. Но, самое ужасное Габриэль находил в этом не то, что страстно желал женщину принадлежавшую собственному брату, а то, что всего лишь одно ее слово и он готов на самое страшное — предательство собственного Отца, направив свой клинок против него, ведь только так, он сможет достичь желаемого и дать ей возможность, находясь под его защитой, следовать по пути своего истинного предназначения. Всего лишь одно ее слово… Но на устах Лиль лежала печать молчания, а ее взгляд преисполненный восхищением и любовным вожделением был обращен в противоположную сторону. И все же не смотря на то, что каждый раз, во время празднований «Дня великого урожая» когда Хэванн сходился с царством мрака, и Габриэль намеренно топил свое сознание в бесчисленных кувшинах тягучего как кровь вина, лишь бы затуманить свой острый взор и не видеть как легка, кокетлива и весела она в общении с князьями своего отца, как бесшумно скользит ее стан сквозь темноту коридоров скрываясь за дверями спальни его старшего брата и в такие моменты, прибывая в хмельном бреду, он отчаянно поносил ее проклиная Тьму породившую этого Дьявола наделив соблазнами, Зверя пожирающего души введенных во искушение и в то же время продолжал с собачьей преданностью ее любить. Вопреки опасениям матери, опасающейся что тайна ее ребенка может быть раскрыта и вызвать необратимые последствия способные затронуть судьбы все трех миров, Ян никогда не стремился быть воином несмотря на то, что обладал и силой, и мастерским владением клинка, полученного от отца из рук самого Владыки демонического мира, перенимая навык от деда, наведывающегося в мир людей время от времени, как на вполне законных основаниях, так и не легальными путями при помощи его матери, он предпочел иное. Наука стала его призванием, а глубокое понимание сути вещей и острый ум стали его оружием на научных полях сражения. Своими открытиями и многочисленными изобретениями Ян приумножал силы викканских войск и каждая славная победа над теми, кто, проникая из других миров пытался в «Орбисе» установить свои правила, была от части и его победой. Самым знаковым в его жизни стал проект «Армис», заключавший в себе разработку уникальных доспехов способных многократно приумножить физические возможности облаченного в них воина, но для облаченного в них викканца, подобная броня была бы сплошным мучением, поскольку облачиться в нее самостоятельно было невозможно, как и высвободиться из нее. Поэтому, на основе этой разработки, по прошествию времени, когда в этом возникла острая необходимость, были сделаны более комфортные, облегченные за счет тонкости металла из которого они были вылиты, а благодаря особому химическому составу, пробить такую броню практически не представлялось возможным. Доспех, получивший название «Бьянко Анжело» производил своим видом неизгладимое впечатление на противника. А само его наличие у воина говорило о том, что он входит в состав элитных викканских войск, находящихся под командованием Фортунийской княгини прозванной «Красной королевой». Именно этим прозвищем когда-то шутливо нарекал молодой ангел рыжеволосую, озорную хохотушку, частенько наводившую переполох в саду ловя бабочек, порхающих над цветочными клумбами. Бережно накрывая ладонями хрупких существ, она любовалась их красотой и отпускала на свободу. Жила в созвучии с природой окружающего ее мира, вдыхала его чистоту, глядя в будущее широко раскрытыми глазами изумрудного цвета. Ни минуты покоя, ни секунды уныния. Украшая причудливые косы лилиями, что он преподносил ей каждое утро, она плескалась в прозрачных водах пруда, погружалась в него с головой любуясь нитями света и стайками серебристых рыб, собирающихся вокруг. Лазала по деревьям и нежилась на лужайках в свете луны, не стесняясь своей наготы цветущего тела, ведь именно такой, ногой и свободной ее создал ее Создатель. Ангел, уже прикипевший к ней душой, не мог не полюбить столь прекрасное создание и эти новые, неизвестные и не объяснимые еще для него чувства были подобны качелям, то в водя его в смятение, то наводя на мысли прежде не посещавшие его, то вдохновляли на поступки которые он не осмелился бы совершить ранее. Так что не было ничего удивительного в том, что, оказавшись изгнанным в Темный мир, падший ангел, бережно хранящий свои чувства придающие ему сил, нарек свой клинок, в последствии переданный сыну, следуя традициям высших, прозвищем, которое он дал его матери. Когда Властелин Темного мира, живо интересующийся достижениями внука, ознакомился с проектом «Армис» он возжелал приобрести данную разработку, которая в последствии нашла свое применение в Хинноме, но не в военных целях, а скорее созидательных. Доспехи позволяли сохранять трудоспособность облаченных в них демонов и значительно улучшать производительность их труда из-за увеличения прилагаемой силы во время работы над самой грандиозной задумкой Люцифера и его ученых, инженеров и строителей. Лиль охотно пошла на встречу отцу, когда он высказал ей свое пожелание, но при условии, что и он сделает для нее одно маленькое одолжение. Выслушав просьбу своей дочери, перво-наперво Светоносный князь пришел в недоумение, затем пришел в возмущение, которое в конце концов, вызвало в нем приступ смеха. Однако поразмыслив над предложением Лиль, он уловил в нем скрытый замысел, имевший в себе вполне рациональное зерно и дал согласие. В результате чего Люцифер получил всю документацию на изобретение, Викканское княжество обзавелось колоссальным оружейным арсеналом клинков на совесть изготовленными самим владыкой Нергумсаха, а мечтательный и романтичный князь демонического мира Гадриэль, возомнивший по наивности своей, что союз с женщиной из человеческого рода придел его любовных мечтаний, усвоил урок о том, что и среди Евиного рода рождаются особы достойные Лилит природы. Драгоценным же Орихалком в деятельности Яна стал проект «ЭлФера» или «Легион Зверя» в завершении которого, в жизни парня произошло событие, которого он ждал всю свою жизнь. Всего один единственный раз, но он встретился со своим отцом. Мать очень редко и очень мало говорила с ним о его отце. Даже спустя ни одну тысячу лет, хоть этого и не было заметно на первый взгляд, но Ян чувствовал, что ей очень нелегко и очень больно говорить о нем. Тетка же в свою очередь вообще всячески избегала затрагивать эту тему. И все же судьба предоставила ему возможность, когда он уже и не надеялся на это. Ангел Нерохэль или просто Неро Анжело был отвергнут Хэванном и сослан в глубины темного мира за нарушение строжайшего запрета своего Создателя. Его страшное прелюбодеяние, не подлежащее обжалованию, заключалась в том, что он, усомнившись во всемогуществе Вседержителя, возгордился и осмелился вкусить запретный плод, родившийся из чрева Тьмы. Другими словами, парень пострадал за свою любовь к высшей и интимную связь с ней же. Начав свою службу Властелину Темного мира, падший ангел, принятый хозяином Хинномы без особого радушия, ведь столь щекотливая история была связана с его любимицей, начал свой путь с самых низов, ибо по происхождению своему был изначально создан, как рядовой младшего ангельского состава. Но Темный мир, в отличие от Поднебесья, предоставлял возможности, от которых было бы глупо отказываться. Неро и не собирался. Без головокружительных взлетов, но и без стремительных падений, новоиспеченный темный ангел — Неро Анжело дослужился до высших офицерских чинов встав во главе дворцовой стражи, был удостоен чести быть титулованным в придворные князья и в конечном итоге стал одним из самых приближенных к престолу Хинномы. За ним числилось владение, отписан был приличный капитал в душах, право на квоту чистых и разнарядка на запрос в «Пергаториум» для набора дворовых духов. Однако от всего этого он тут же отказался в пользу казны, из которой это все и было начислено, а во владениях своих никогда не бывал. Он не видел ни в чем этом никакого смысла для себя. Конечно же тут же нашлись те, кто сочли этот поступок за несусветную глупость и проявления глубочайшего неуважения по отношению к их Властелину, однако сам Люцифер отнесся с пониманием к сделанному выбору своего темного ангела. Хотя, несмотря на его поступок, ставший причиной многих пересуд, его персона еще задолго до этого стала вызывать в сослуживцах достаточно неприятные чувства. Молчаливая, замкнутая в себе, суровая персона. Во многих его тяжелый, подавляющий взгляд вызывал неприятное чувство опасности. И все же несмотря на всю свою отчужденность были те, кто был близок Неро. В первую очередь, конечно же, его повелитель, который давно уже считал его своим сыном и был уверен в его преданности больше чем в преданности любого в своем мире, а также глава администрации Гедеса, древний как само бытие, в прошлом никогда не дремлющий архангел второго чина Дурантеил, теперь соответственно носимый имя Вергилий — Данте. Второй, как и первый, прекрасно знал всю подноготную Неро Анжело и в какой-то степени даже сочувствовал другу и посему никогда не осуждал его внутреннего уединения. Уже ни один раз он имел право стать гостем на празднике «Великого дня урожая» но всегда воздерживался. Останавливало лишь одно — нестерпимая мука видеть ее, слышать ее и не иметь права прикоснуться. И не смотря на все те слухи, что доносились до его ушей, о грозной поступи Инсулэнсэм, она по-прежнему оставалась в его памяти хрупкой, беззащитной Лиль. Ему часто снился один и тот же сон. Белый дом посреди цветущего сада и Лиль выходящая ему навстречу держа за руку их сына. Он сбрасывал с себя части своей амуниции и спешил им навстречу, но что-то с невиданной силой обрушивалось на него, вынуждая упасть, но даже находясь под гнетом чужой воли, он все равно отчаянно пытался ползти на встречу любимым образам прилагая неимоверные усилия, отчаянно впиваясь пальцами в затянутую травой почву, ощущал под пальцами каменистые почвы Темного мира. И вознося взор в небеса, он видел ослепительный свет белого солнца отвергнувшего его Хэванна, прожигающего его насквозь. Он падал, проваливаясь в бездну, но еще до того, как достигал ее дна, просыпался. Горькое послевкусие утраченного Рая отступало и накатывала нестерпимая тоска, от которой хотелось выть диким зверем на раскаленную до красна луну Хинномы и только одно сдерживало и утешало: «Пусть, пусть так, но лучше с правом помнить, чем забвение ее». После прихода к власти Мундуса, вместо того чтобы вступить в ряды сопротивления, организованного бывшим главой администрации павшей власти, что было бы более чем логично, Неро Анжело вступил в войска нового Властелина Хинномы. Пробившись в администрацию тайной канцелярии, он занял в ней не последнее место, благодаря чему мятежники приобрели надежного осведомителя. Именно возвращение его отца в Фортуну, стало для Яна заключительным аккордом в его работе над проектом «ЭлФера». Сорок тысяч демонических душ, очищенных от скверны, прошедшие повышение рангов в индивидуальных условиях, облаченные в усовершенствованные доспехи проекта «Армис» обрели своего Легата, у которого преданно служить своему генералу было куда больше причин, чем у любого из архистратигов своему Отцу. Две тысячи лет «Легион Зверя» с момента своего полного формирования пробыл в анабиозе, прежде чем войти в Хинному и произвести переломный момент в сражении за освобождение Темного мира у подножья Гургеса, откуда когда-то вышел и куда Мундус стягивал все свои военные силы все еще надеясь восстановить свое влияние и могущество, утраченное после того, как был лишен своей возможности держать под своим неусыпным контролем почти каждого обитателя Хинномы. — Ян, что происходит? — пришедшая в себя Кирие вновь была обеспокоена, но на этот раз не за жизнь своих детей или свою собственную. — Ситуация очень серьезная, но она справиться, — ответил ангел имея в виду ситуацию в целом, а не конкретно ту, что сейчас разворачивалась в зараженных кварталах города. — Она? — не понимая спросила девушка. — Вам сейчас лучше побыть в более безопасном месте, — Ян всего в пару шагов преодолел расстояние от порога до большого антикварного зеркала висевшего на стене и прикрепил в верхнем углу маленькое ромбовидное устройство. Как только он отжал кнопку внутри ромба, зеркальная гладь старинного предмета подернулась мелкой рябью, пошла горизонтальными волнами и раскрылся портал в уже знакомый закуток помещения с пустой барной стойкой в другой части города.