Ты говорил мне: «Не бойся ничего, Я тебя защитил от других людей, что зло. Ну и тебя никому в этом мире не отдам Одним вечером ведь я тебя обижу сам»
***
9 июня; 10:40
Даже мятный чай, так горячо им любимый мятный чай, вот уже который день кажется таким горьким и обжигающим нежное горло, что хотелось немедленно выплюнуть всё содержимое хоть куда-нибудь, лишь бы горячая жидкость никогда больше не касалась языка. Но нет, он продолжал пить. Каждый день, по несколько раз, будто какой-то фанатик. Или зависимый. Послезавтра его семнадцатый день рождения. Онешко последние несколько лет по каким-то причинам очень ждал этой даты, и, казалось бы, сейчас он должен радоваться, а не сидеть и киснуть, словно молоко в грозу. Но нет, к сожалению, настроения и правда хватало только на то, чтобы праздничной гирляндой повисеть на люстре, и желательно до конца жизни. Юлик был подавлен. Он до сих пор не понимал, что произошло. Не то, чтобы частично, или какие-то отдельные мотивы, нет. Он вообще ничего не понимал. Всё началось с того самого утра после тусовки, третьего числа, когда он проснулся и сразу ощутил странную пустоту. Внутри, вокруг себя — она была везде. Пропитывала каждую клеточку его тела, каждую ткань в его одежде. Парень вышел из комнаты, неловко разминая спину, и сразу направился в гостиную, где все эти три дня спал и обитал Руслан. Но никакого Руслана там не было. Даже его кофта не валялась ни на одном из подлокотников дивана. Уже начинающий волноваться Онешко зашёл на кухню. Вряд ли бы, конечно, проходя мимо, он не увидел там друга, но призрачная надежда всё же теплилась где-то в груди, постепенно уничтожаемая жгучим осознанием действительности, которое никак не хотелось принимать. На кухне Тушенцова тоже не оказалось. — Русь? — сам уже не зная, на что надеется, позвал в пустоту Юлик. Ответом ему стала всё та же звенящая тишина. Затем постепенно голова начала просыпаться, подкидывая всё новые и новые воспоминания этой ночи. Он сел за стол на кухне и зарылся пальцами в волосы, неосознанно с каждой секундой сжимая череп всё сильнее. Ему казалось всё это каким-то наваждением. Он просто не мог поверить, что, пусть даже и под действием алкоголя, мог делать такое. Нет, ему не было стыдно. Наверное. Больше он был в шоке с самого себя, что вообще смог себе позволить вести себя так… Развратно, неправильно, бесстыже. Так, как возможно хотел бы себя повести и без повода, но в трезвом состоянии поперёк горла вставало консервативное воспитание и моральные принципы. Постепенно в голове начала складываться общая картинка, косвенно объясняющая, почему и куда столь беспричинно испарился Тушенцов. Искренне не желая убеждаться ни в одном из своих предположений, Онешко всё-таки взял себя в руки и написал тогда Руслану два небольших сообщения. В одном желал доброго утра, а во втором спрашивал, куда он вдруг ушёл и почему никак не предупредил об этом. Друг не был в сети со вчерашнего вечера, и Юлик решил не сидеть и не ждать ответ. У него и так много дел, сегодня нужно на работу. Стараясь не слишком забивать голову неприятными предположениями и догадками, Онешко начал собираться в кафе. К слову, в тот день их с Тушенцовым смены совпадали. Парень даже немного обрадовался, вспомнив об этом. Ведь так он сможет поговорить с ним лично. Всё-таки обсуждать какие-то важные вещи, находясь в непосредственной близости лучше, чем сухие сообщения, правда же? Но узнать ему этого не удалось. Точнее удалось, но об этом речь пойдет чуть позже. Ведь в то утро в кафе Руслан так и не появился. С нарастающим волнением, Юлик пошёл к менеджеру и, нисколько не сожалея о своей лжи, отчитался, что Тушенцов заболел и поэтому не пришёл. Добрейшая, понимающая женщина посочувствовала незадачливости парня и пожелала ему скорейшего выздоровления. Онешко горячо поблагодарил её и пошёл домой. Теперь не будет лишних вопросов, куда он пропал. Нет, будут, конечно, но из них они как-нибудь выкрутятся. Всегда выкручивались. По пути он достал телефон, чтобы проверить его на наличие новых сообщений. Руслан никогда раньше не игнорировал его, да и отвечал всегда достаточно быстро. Поэтому, не увидев ни одного уведомления, Юлик машинально, даже не рассматривая каких-либо других вариантов, списал всё на то, что парень просто ещё спит, поэтому не заходит в сеть. А может ему и правда плохо после, например, большого количества выпитого алкоголя? Если это на самом деле так, то это бы легко объяснило, почему он вдруг решил прогулять смену. Каково же было его удивление, когда невзначай ткнув на иконку диалогов он увидел, что его сообщение было прочитано, однако никакого ответа, даже предполагаемого «отъебись» друг не оставил. Отравленной иголочкой это кольнуло по сердцу. Вроде не так уж и больно, но чем дольше об этом думаешь, чем дольше пытаешься понять человека по ту сторону экрана, чем дольше разглядываешь свои проигнорированные сообщения, тем хуже всё становится. И что? И что теперь? Как это понимать? Он обиделся? Ему плохо? Ему отрубило руки и поэтому он не может печатать? Увы, вопросов оказалось куда больше, чем ответов. По правде говоря, ответов вообще не было.Юлий Онешко, 17:06 «Русь?» «Может нам лучше поговорить?»
Прочитано
Юлий Онешко, 17:08 «У тебя всё хорошо?»
Прочитано
Юлий Онешко, 17:15 «Руслан»
Все его последующие сообщения также остались без какого-либо ответа. Парень пролежал в кровати весь день, бездумно кидая в стенку теннисный мячик, который случайно обнаружил под диваном, однако даже сил удивиться такой находке не нашлось. С каждым часом в его голове копилось всё больше вопросов, которые никак не находили своих ответов. Конечно, у него уже был миллион предположений о том, что мог себе напридумывать Руслан, или что с ним действительно происходит, однако ни в одну из этих шатких теорий верить решительно не хотелось. С того дня уже минула неделя, а он всё ещё чувствовал себя также потерянно. Пустоту и недосказанность, которые Тушенцов оставил после себя в его большой квартире, теперь ничто не могло заполнить. Ни крутые игры на плойке, погружающие тебя с головой в другой мир, ни любимая музыка, уносящая на просторы ностальгии, ни спонтанный звонок от Никиты, в котором он спрашивал, что Юлик хочет на свой день рождения. К слову, когда тот ответил, что ему всё равно, Гридин возмущённо пообещал подарить ему сто рулонов туалетной бумаги, «и пусть он с ними ебётся, как душе угодно», после чего, пожелав другу доброй ночи, отключился. Онешко даже вроде улыбнулся в тот момент. Натянуто, вымученно, но улыбнулся. Сон к нему так и не пришёл. Он бездумно слонялся по квартире весь вечер и всю ночь, пытаясь занять себя хоть чем-то и время от времени кидал Тушенцову безнадёжные сообщения, которые тот успешно прочитывал, но, как и все разы до этого, ничего не отвечал. Такая странная политика. Наверное, было бы куда проще, если бы он просто не заходил в сеть или же высказал всё напрямую, но так… Это превращалась в некую особо извращённую пытку, из-за которой парень начинал ощущать себя брошенным. Ядовитое чувство непонятной вины наполняло сердце и оттого с каждой минутой становилось только хуже.Юлий Онешко, 22:56 «Ответь, пожалуйста» «Объясни хотя бы, почему ты себя так странно ведёшь»
Юлий Онешко, 23:00 «Руся, ну прошу тебя, блин, че ты как баба»
Ночь заканчивалась. Едва увидев, что за окном начал рдеть рассвет, он решил пойти на ту самую крышу. Парень даже не знал толком, что им в тот момент двигало. Ностальгия? Банальное желание полюбоваться рассветом? А может та самая искра надежды, что он встретит там Руслана? Как бы то ни было, поход на крышу удачным можно было назвать лишь с огромной натяжкой.***
3 июня; 7:58
В этот день Хабибуллина разбудило нечто совершенно неожиданное. Ни свет, ни заря, за два часа до основного будильника телефон начал разрываться от входящих звонков. Господи, восемь утра, кому он потребовался в такую ранищу? Парень, сонно протирая глаза, на ощупь потянулся рукой к мобильному, лежащему на залитом утренним светом подоконнике. На экране смутно высветилось имя Руслана. Не долго думая, он потянул слайд к кнопке ответить. А потом, не сдержавшись, громко зевнул. — Ильдар? Алло? — быстро и встревоженно проговорил Тушенцов с того конца провода. Почему-то сразу стало ясно, что спать парень снова не ложился. — Привет, братан, что-то случилось? — Можно к тебе? — Руслан, что-то случилось? — уже более беспокойно спросил друг, не понимая, это у него настолько хаотично разбиваются капли об окно, или из динамика тоже слышен этот медитативный перестук. Друг замолчал на несколько секунд. А потом неуверенно повторил свой вопрос: — Можно я просто приду к тебе? Пожалуйста. Голос парня прозвучал так смято и отчаянно, что Хабибуллин даже не попытался ещё что-то спрашивать по телефону. Хрен с ним, сам всё расскажет, когда захочет. Скорее всего. — Да конечно, приходи. Ты через сколько будешь? — М-м-м, — прозвучало из динамика, — Я стою у подъезда на самом деле. — Руслан, блять. — Я тебя разбудил, да? — Пизда. Всё, ладно, хорош на улице торчать. Заходи, что уж с тобой делать. Парень сбросил звонок и в ту же секунду по квартире раздалась первая домофонная трель. Чуть кряхтя, Ильдар выбрался из объятий постели и пошёл в прихожую, по пути натягивая на себя первое, что попалось под руку. Этим чем-то оказались убитые жизнью серые шорты и яркая салатовая футболка с небольшим розовым принтом, совершенно не вяжущиеся между собой. Впрочем, Руслану не привыкать видеть его не в самом презентабельном виде. Буквально через минуту, мокрый до нитки Руслан стоял на пороге и смущённо прятал взгляд, рассматривая всё подряд, только не бывшего соседа по комнате. — Сильный дождь? — вместо приветствия спросил Хабибуллин, наблюдая, как на пол летят грязные влажные кроссовки. Впрочем вопрос был дежурным и ответа не требовал. И так невооружённым взглядом видно, что за окном всё плывёт. Тушенцов молча кивнул, всё ещё смотря куда-то в пол. Ильдара это немного напрягало, но, осознавая, что у друга явно не всё хорошо, он решил пока не приставать с вопросами, — Бляха, Руслан, ты бы хоть позвонил чуть пораньше, я бы может чайник успел поставить… — Да ничего страшного, — замахал руками тот, проходя на узкую кухню, — Здесь посидим или опять в гостиную пойдём? — Не, слушай, давай сегодня здесь, — Хабибуллин подошёл к двери на входе в зал и чуть приоткрыл её, показывая в каком состоянии находится комната. — О-о-о, да я смотрю, ты ремонт начал. — Да-а, на днях буквально. Решил, что лучше начинать как можно быстрее, потому что я постоянно чихаю от пыли и затхлого душка, которые здесь повсюду, — начал рассказывать Ильдар, видя, что Тушенцов вроде как действительно заинтересовался, — Позавчера мы с Кириллом обои обдирали и старую мебель выносили, а сегодня, ой, то есть, вчера я этот сраный пол ковырял целый день. Прикинь, короче, какая система: они положили на бетон доски и к этим доскам приколотили ковёр. Это какой-то ужас, честное слово. — Ебать, — удивился Руслан, — А почему меня не позвал? Я бы помог. — Да там пылища такая стояла, что я решил лучше уж никого не звать, чем заставлять этим дышать. К тому же у меня нет второго молотка с гвоздодёром на одном из концов, так что ты бы и не смог помочь при всем желании. — А, — приподнял голову Тушенцов, — Ну я, в общем, теперь свободен двадцать четыре на семь, могу хоть жить у тебя и помогать с ремонтом в любое время. Хабибуллин хмыкнул. — Ладно, пошли, всё-таки чай попьём, я хоть проснусь. Руслан кивнул. Плотно закрыв дверь они переместились на кухню. Ильдар начал горячо делиться своими планами по поводу «реставрации советского дерьма», как он называл бедную квартирку. Увлечённо описывал примерные очертания будущих комнат, рассуждал о том, где будет лучше заказывать новую мебель и покупать обои, спрашивал, будто у самого себя, насколько быстро всё это удастся воплотить в жизнь. Он был и правда воодушевлён — совсем уже скоро его скромное жилище сильно преобразится! Только вот собеседник его продолжал хранить молчание, лишь иногда помято улыбаясь или наигранно удивляясь в местах, где монолог того требовал. Его взгляд блуждал по интерьеру кухни, по старым гарнитурам, по деревянным рамам на окнах, а на лице застыло непонятное выражение, в котором одновременно не было ни одной эмоции, и были все чувства сразу. Хабибуллин, хоть и уходил с душой в свой рассказ, но был совсем не слепым. Он видел всё это. Тушенцов будто снова окунулся в своё прежнее состояние, выглядел ровно так же угрюмо и безучастно, как и полтора месяца назад. Аккурат до того, как начал общаться с Юликом. Может причина как раз в нём? На самом деле у Ильдара и не было других предположений. Только с появлением в жизни Руслана этого добродушного паренька, друг наконец начал улыбаться, да и вообще в целом относиться к жизни куда более позитивно, хоть и зачем-то пытался это скрывать при других людях. Но что могло произойти? Онешко вроде славный малый, и мухи не обидит, так что же случилось? Может это как-то связано с их побегом с новоселья тогда? Тушенцов ведь ему до сих пор ничего не рассказал. — Кстати, а что там с Юликом? — ненавязчиво поинтересовался Хабибуллин после того, как закончил критиковать непонятные обучающие ролики по поклейке обоев. Одной рукой он наливал кипяток чашку, а другой уже макал туда маленький ароматный чайный пакетик. — Давай не будем о нём, — чуть скривился Руслан. Ильдар хоть и стоял к нему спиной, но прекрасно узнал эту интонацию. Дело сто процентов в Юлике. — Почему? — спросил Хабибуллин, поворачиваясь с двумя кружками чая. — Я не хочу о нём говорить. — Рус, — Ильдар нахмурился, — У вас что-то случилось? Или что-то произошло когда вы тогда сбежали? — Мы. Можем. Просто. Закрыть. Эту. Тему. Пожалуйста, — чеканя каждое слово повторил свою просьбу Тушенцов. Видно было, что он теряет самообладание, но вот только не бродя не по грани агрессии, а находясь в шаге от того, чтобы уйти в себя и перестать вообще что-либо отвечать. — Хэй, ну ты чего, — Хабибуллин положил ему руку на плечо, мгновенно сбавляя обороты, — Ладно, давай не будем об этом сейчас. Просто помни, что если у тебя что-то случилось, ты всегда можешь выговориться мне. Копить свои проблемы в себе нифига не полезно, а я всегда на твоей стороне, ты же знаешь. Парень вымученно закрыл лицо ладонями и замолчал. Ильдар плохо представлял, что происходит у него сейчас внутри, однако парень выглядел очень нездорово. И это точно были не последствия того, что он в одной кофте ходил под проливным дождём чёрт знает сколько времени. — Спасибо, — наконец выдохнул Руслан, а его указательные пальцы ткнулись в уголочки закрытых глаз, — Я просто… Я не уверен, правильно ли поступаю, — Ильдар замер, боясь спугнуть начавшего что-то говорить парня, — Я не понимаю… Ладно, прости, я просто не могу сейчас что-то сказать конструктивное. — Ничего страшного, — Хабибуллин чуть сжал его плечо, — Сахар в чай нужно?***
4 июня; 3:48
В детдом духу вернуться так и не хватило. Руслан ушёл от друга лишь за полночь, весь день помогая ему изучать проводку и замерять стены в гостиной, которую они вот-вот начнут переделывать. А ещё они ездили выбирать обои для комнаты и даже почти уже купили несколько рулонов приятного бежевого цвета. Однако на складе товара оказалось недостаточно, поэтому Хабибуллину пообещали перезвонить через два-три дня и оповестить, когда будет привоз. Из-за этого ребята решили в этот день закупиться другими нужными материалами и вышли из строительного магазина, еле удерживая в руках несколько шпателей, набор кистей, связку направляющих и две банки краски цвета слоновой кости. Всё время он проходил, как в воду опущенный. Ему было стыдно перед Ильдаром. Парень так безвозмездно всегда был готов придти на помощь и поддержать, а он лишь заваливается к нему со своими проблемами и молчит, как долбоёб. А ведь друга это даже не бесит. А если и бесит, то он мастерски скрывает своё недовольство. Хабибуллин просто продолжает быть рядом, несмотря на все его задвиги. Всегда был рядом. Чтобы хоть как-то компенсировать всё это, Тушенцов рьяно стремился помогать, чем только мог. Действительно старался вникать в тему интерьера; выбирать какие цвета и оттенки фасадов будут смотреться там хорошо; изучать, как устроены разные инструменты и принцип их работы; понимать, как и зачем нужны непонятные штуки вроде синих маленьких дюбелей, на некачественности которых Ильдар то и дело вымещал своё недовольство. По правде говоря, с головой окунаясь в атмосферу ремонта, он мог убежать от своих проблем на какое-то время. Однако едва покинул стены пока ещё пахнущей совком квартирки, на него вновь навалился весь груз сомнений и непонимания. Руслан вдруг вспомнил, что должен был сегодня придти на работу. Стыд внутри непонятным образом смешался с радостью от того, что не пришлось лишний раз видеть Юлика. Он просто… Парень даже не знал, как бы себя повёл, придя туда. Не знал, что скажет, не знал, куда будет прятать глаза, которые мгновенно бы подёрнулись пеленой, лишь бы не выдавать эмоций. Сейчас он сидел на той самой крыше, подложив под себя убитый жизнью рюкзак, чтобы не пачкать единственные нормальные джинсы. Банка ягодного Флэша раз за разом приятной тяжестью ложилась руку, позволяя Тушенцову вновь и вновь топить в красной газировке все свои проблемы. «Ещё одно воспоминание для этого прекрасного вкуса разблокировано» — с грустной ухмылкой отметил про себя Руслан, очередной раз отставляя напиток в сторону на неровную, шершавую поверхность. Парень наконец-то купил себе наушники, однако так и не удосужился вставить их в уши, с удивлением для себя осознав, что оказывается, звуки дождя могут успокаивать намного лучше музыки. Маленькие прохладные капли стекали по его лицу, пропитывали чёрную кофту, незамысловато постукивали о железный парапет, разбиваясь и создавая прекрасную, чарующую мелодию. Однако пейзаж города сегодня был каким-то особенно невзрачным. Будто бы с уходом Онешко весь мир потерял свои краски, подёргиваясь серой пеленой тяжёлых туч и беспросветного отчаяния. От скуки и недостатка красоты внешнего мира парень достал телефон. К счастью от Юлика новых сообщений больше не приходило. Можно было ненадолго выдохнуть и вновь постараться заклеить эту рану грязным пластырем. Ведь чем активнее парень пытался с ним поговорить, тем сильнее сжималось сердце брюнета. Ну почему он так рьяно старается достучаться до него? Не всё ли ему равно, Господи? Не легче ли просто забыть друг о друге? Не придумав ничего лучше, Тушенцов просто оставлял каждое новое сообщение прочитанным, как бы показывая, что хочет откреститься от этого всего и больше на контакт идти не намерен. Слишком много проблем, слишком много противоречий, слишком много неправильных чувств, слишком много запретного счастья, которое он не мог себе позволить, действительно считая, что оно ему не принадлежит. Да и вообще, даже если Юлик гей, он легко найдёт себе кого-то получше. Вокруг него ведь всегда крутятся какие-то смазливые пацаны, каждый из которых наверняка на порядок добрее, умнее и красивее, чем он. Тьфу ты, Господи, и с каких это пор он оценивает внешность других парней? И что за необоснованная ревность? Пришло новое сообщение от Ильдара. Друг скинул пост о том, что какая-то девочка из восьмого класса в школе Руслана совершила неудачную попытку суицида и сейчас в больнице. Об этом мгновенно начали шуметь все СМИ, а директор школы и все ответственные лица мгновенно начали отпираться, что их вины в этом совершенно нет.Руслан Тушенцов, 3:59 «Тупая хуйня»
Ильдар Хабибуллин, 3:59 «Ты опять не спишь? Какая уже ночь пошла?»Руслан Тушенцов, 4:00 «Вторая. Вроде»
Ильдар Хабибуллин, 4:00 «Пиздец» «Хотя, с другой стороны, надо бы уже привыкнуть» «Что думаешь по поводу этой девочки?»Руслан Тушенцов, 4:01 «Да поебать вообще. Опять воспитательную беседу в начале года закатят, мол, каждый важен, вы можете нам доверять и прочая постная хрень, и на этом всё кончится, как обычно»
Руслану и правда было до глубины души наплевать на эту школьницу. Он вообще считал, что суицид — это выбор, а потому каждый, кто его избрал, должен непременно умереть. Однако сейчас почему-то стало интересно посмотреть, как оправдывались эти дебилы бальзаковского возраста и что там вообще случилось. Наверное, впервые за всю свою жизнь Тушенцов зашёл на сайт школы. Он был до ужаса неказистым и тормозил даже на самых, казалось бы, нестрессовых для него моментах. Тут ему на глаза попалась та самая главная новость недели, а под ней большими красными цифрами шёл номер. Телефон службы доверия. Система образования явно пытается сделать вид, что очень обеспокоена количеством нервных срывов у подростков, совершения ими самоубийств и даже нападений на одноклассников. Каждый год им твердят про то, что они всегда могут обратиться к взрослым и предотвратить потенциальный печальный исход, но сраного телефона психолога, если его вообще хоть кто-то замечал, разумеется было недостаточно для того, чтобы обучающиеся среднеобразовательных школ перестали быть тупыми дегенератами, возводящими все свои проблемы в абсолют. Руслан хмыкнул. Если эта ерунда хоть немного работает, то это действительно именно то, что ему нужно в данный момент. Какой-то левый человек, на которого ты можешь вывалить все свои никчёмные проблемы. Ещё и надпись внизу сообщала, что звонить можно в любое время. Замечательно. Парень быстро вбил номер в строку и приложил мобильный к лицу. Гудков было около шести или семи штук, прежде чем кто-то ответил на вызов. — Здравствуйте. Вы позвонили в службу доверия. Я готова вас выслушать. С кем я говорю? Чёрт возьми, этот голос звучал так скомканно. Руслан и забыл, что уже четвёртый час утра, и это он один такой особенный шастает по крышам, пока все нормальные люди спят. Но нужно отдать ей должное, она очевидно была разбужена звонком, но едва ли подала об этом хоть какой-то знак. А ведь ей наверняка рано вставать утром. С другой стороны — это её работа, она скорее всего прекрасно знает, на что подписалась. Да и вообще, с каких это пор он начал так заботиться об окружающих? Тушенцов понятия не имел, кто у них в школе психолог, но решил на всякий случай прочистить горло, чтобы его вдруг не узнали по голосу. — Эм… Я… Это ведь анонимно, да? За мной не приедет сейчас наряд полиции? — Не переживайте, вы в полной безопасности, как и ваши личные данные. Это мой номер, к которому ни у кого кроме меня доступа нет. Он создан исключительно для одной цели — помочь вам. Я не имею права нарушать ваши личные границы, узнавать ваше имя или передавать кому-то этот разговор, так как всё сказанное является вашей конфиденциальной информацией. К вам обязательно приедет помощь только в том случае, если вы сами об этом попросите. Руслан замолчал на несколько секунд. Почему-то желания выговориться по-серьёзному мгновенно пропало. Но, раз уж он сам позвонил, поддержать нужно? Будет максимально странно, если он прямо сейчас отключится. Ой, да и похуй. Может хоть поможет отвлечься от всего и поднять настроение. — Не хотите поговорить о Боге? — саркастично предложил Руслан. — Ум… — женщина на том конце провода явно смутилась, — Конечно, что бы вы хотели обсудить? — Что он долбоёб тупой и не смог создать людей, которые бы не творили дебильной херни по пьяни. На какое-то время трубка замолчала и всё вокруг погрузилось в тишину, нарушаемую лишь постепенно сходящим на нет дождиком. — Мы можем обращаться друг к другу на ты? Это поможет ус… — Нет, — отрезал Тушенцов, — Вы мне кто, чтобы с вами на ты разговаривать? — Извините, не злитесь на меня пожалуйста. Давайте вернёмся к тому, что вы сказали. Вы что-то сделали будучи в состоянии алкогольного опьянения? Руслан замолк на пару секунд. И что теперь? Хотя… От того, что он скажет это какой-то левой бабе хуже никому не станет, правда ведь? — Я поцеловал лучшего друга и теперь не знаю, что с этим делать. — Оу. И что вы чувствуете касательно этого события? — Чувствую то, что я хочу сдохнуть, блять. Вы какой-то странный психолог. — Вы можете рассказать мне всё, что вас беспокоит. Всё, что у вас произошло. Поверьте, вам станет легче, если вы выговоритесь. — Нет. Не станет. От того, что я выговорюсь, легче никому не станет. И мне тоже. — Постарайтесь попробовать. Вы уже сделали решающий шаг на пути к спасению: позвонили на этот номер. Что-то ценное держит вас среди людей. Я здесь для того, чтобы указать вам, куда двигаться дальше. Выслушать и помочь. Прошу, не кладите трубку. Вместе с вами мы можем начать делать шаги решению вашей проблемы. — Я прямо сейчас могу сделать один шаг и полететь вниз с девятого этажа, как вам такое? — Боюсь это не совсем тот шаг, о котором я говорю, — женский голос стал чуть более настороженным, — Давайте попробуем ещё раз. Где вы сейчас находитесь? — На небесах, блять. Просто верх блаженства. Жизнь прекрасна. Всё хорошо, а будет ещё лучше. Я ебаный педик без прошлого и без будущего. Извините за беспокойство. До свидания. Руслан одним движением раздражённо сбросил вызов и нашарил рукой наушники, ждавшие своего часа почти целый день. Где-то в глубине души его кольнула иголочка совести, ведь теперь эта женщина, если она действительно хороший психолог, вряд ли сможет нормально уснуть и будет волноваться за неизвестного парня, но в целом ему было плевать. Лучше бы вообще не звонил, стало только хуже. Будто грязь с того метафорического пластыря начинала постепенно пробираться под кожу. Он надеялся посидеть так ещё хотя бы пару часов, а потом может снова пойти слоняться по улицам, после чего, как только Ильдар освободится, сразу пойти к нему. Кто же знал что его планы с минуты на минуту нарушит не пойми откуда взявшийся на крыше Онешко. Нет, ну у Руслана точно дежавю.***
4 июня; 4:20
Он не знал сколько времени. Может четыре утра? Пять? Крышка люка, как и всегда, легко поддалась, пропуская в подъезд лёгкие порывы нежного летнего ветерка. Немного влажного из-за недавно прекратившегося дождя, но в то же время пахнущего беспечностью и детством. Юлик привычно подтянулся на руках и выбрался на крышу, аккуратно закрывая за собой заветный проход. Но как только он повернулся, увидел то, от чего на пару секунд его бросило в ступор. На краю, на том самом краю, где они так любили сидеть вместе, откуда открывался самый умопомрачительный вид на рассвет, умостилась до боли знакомая фигура в чёрной одежде и с жестяной банкой в руках. Судя по всему Тушенцов был в наушниках, так как совершенно не отреагировал на какие-то поползновения у люка, хотя всегда до этого безошибочно определял, что оттуда вот-вот кто-то собирается вылезти. Юлик даже не успел удивиться тому факту, что у парня наконец-то появились наушники. Боясь упустить его, словно больной призрак прошлого, он подбежал к другу и чуть склонился, встав рядом. Он хотел бы сесть, но вот только у него не было ничего по типу старой, ненужной кофты или заношенного рюкзака, как например тот, который под себя подложил Руслан. А вот, кстати, Тушенцов и правда был в наушниках, потому как только увидев в момент материализовавшегося рядом с собой Онешко, испуганно отпрянул, неловким движением руки чуть не разлив почти закончившийся Флэш. Протупив так немногим больше пары секунд, он начал хватать все свои немногочисленные вещи и собирался уже молча покидать крышу. — Русь, стой! — растерянно выдавил Юлик, пытаясь ухватиться за край чёрной толстовки. Парень лишь небрежно выдернул её из слабой хватки хрупких пальцев и встал, намереваясь сейчас же уйти. Не помня себя от смешанных чувств, Онешко, словно ужаленный, подскочил и в несколько шагов догнал его, хватая за плечо. — Руслан, Господи, не убегай, прошу тебя. Давай поговорим. Ничего ужасного ведь не случилось. Тушенцов вынужденно остановился и повернулся к нему. На лице парня смешались очень тщательно скрываемая боль и мастерски наигранное безразличие. Но Юлик этого не знал. Он видел лишь абсолютно пустой взгляд бесконечно красивых карих глаз и он его по-настоящему пугал. — Русь?.. — Да что?! — наконец раздражённо почти что выкрикнул Руслан, — Что тебе от меня надо? «Ничего ужасного ведь не случилось», — с издёвкой передразнил он, — Нам не о чем говорить. Мне пора. Всего доброго. С этими словами Тушенцов грубо развернулся и хотел было вновь зашагать к люку, но Онешко вновь отчаянно сжал рукав его кофты. — Руслан… — Юлик, пошел нахуй. — Нет, прошу тебя, давай… Договорить ему Тушенцов не дал, внезапно наотмашь ударив Онешко по лицу. Получилось смазано, но и этого с головой хватило для нужного эффекта. Парень вскрикнул, не до конца понимая от чего именно. Оставив Юлика в одиночестве, Руслан быстро развернулся и наконец, шумно распахнув люк, на одном дыхании сиганул в него и скрылся в темноте подъезда. Онешко неосознанно опустился на колени, даже не чувствуя, как ткань штанов на них мгновенно промокает и пачкается. Половину лица саднило. Но не от боли. Удар был совершенно никчёмным, с таким же размахом он мог просто погладить парня по щеке. Саднило от обиды. От неожиданности. От непонимания. Горячие слёзы сами жгучими ручейками побежали по лицу, стекая на край заношенной футболки. Теперь он, кажется, остался совсем один.***
9 июня; 10:45
Всю неделю льёт дождь, не прекращаясь ни на час. Холодные тяжёлые капли стучат по стеклу в каком-то своём ритме, а Юлик всё ловит в этом нотки своего одиночества. В своём спокойствии оно кажется ему прекрасным и омерзительным. Парень уже даже начал его потихоньку романтизировать, сидя по вечерам с книгой и бокалом вина в руках, хоть по сути даже не пытался начать читать или же притронуться губами к холодному стеклу, за которым бултыхался тёмно-красный напиток. Просто упивался атмосферой, медленно сходя с ума. Три дня назад он перестал выходить из дома. Ел дай бог раз в день и постоянно пытался уснуть, лишь бы меньше времени проводить наедине со своими мыслями. Липкими, мерзкими, тянущими тебя на самое дно. И ведь почти ничего не помогало. Разве что тот самый чай, который полюбился Юлику ещё во время самого первого непреднамеренного посещения приюта. Его вкус был всё ещё таким же приятным и щекочущим, однако той неги, что была раньше, парень уже не чувствовал. Можно сказать, напиток стал для него своего рода наркотиком. Особенно после того, как Онешко решил его заваривать, добавляя корень валерианы. Несколько штук лежали у него в шкафчике ещё с прошлого года, когда парень пытался найти средство, чтобы не так сильно стрессовать перед экзаменами, и вот, впервые за долгое время вновь пригодились. Юлик и сам боялся себе признаться, что старается таким способом приглушить отчаяние, разраставшееся в груди. Корень валерианы конечно не был очень уж сильным успокоительным, но и такой эффект в его случае был истинным подарком судьбы. Что ж, вернёмся к хронологии его пиздостраданий. После той истории на крыше, он ещё пару раз пытался достучаться до Руслана: написал ему в ВК, где был вновь успешно проигнорирован, а после пришёл в детдом. Однако и там счастье словить не удалось — у него перед носом дверь захлопнула какая-то женщина, зло зашипев на него и сказав что-то о том, что он не их воспитанник и она не имеет права его впускать. У Юлика это совершенно вылетело из головы. Раньше его без лишних вопросов протаскивали в здание Тушенцов или Хабибуллин, поэтому он совершенно забыл, что сам по себе он вообще-то там никто, да и звать его никак. Но в тот момент ни один из этих вариантов не был возможен, а поэтому всё, что он мог — это извиниться и ни с чем вернуться домой, сопровождаемый очередным моросящий дождём. На душе паршиво скребли кошки. Скребли так неистово и агрессивно, словно Онешко им нанёс какое-то личное оскорбление, за которое ему оставалось лишь расцарапать кровавое углубление в и без того поникшем сознании. Он мог часами сидеть у зеркала без футболки, рассматривая алеющий засос на ключице. Он отдавался приятной дурманящей болью, когда Юлик чуть надавливал на него. Это приносило некое мазохистское удовольствие, которое его уже, откровенно говоря, совершенно не пугало. Ему стало наплевать. Но вот боль, вызывающая небольшой спазм грудной клетки ему наоборот очень нравилась. Она заставляла на секундочку снова стать живым, напоминала о той ночи, когда он был абсолютно счастлив, которую хотел задержать в своей памяти, как можно дольше, боясь, что больше никогда не сможет также в ком-то раствориться. Наверное, ему и правда стоит наведаться к психотерапевту. Вся эта хрень с модификацией чая и получением извращённого наслаждения от боли — явно что-то нездоровое. Да и он давно перестал что-либо понимать. Ни себя, ни окружающих, ни уж тем более главную причину его подвешенного состояния. В мозгу постоянно вертелось столько вопросов, что он просто устал пытаться их заглушить. Почему Руслан ушёл? Напился и забыл, что вообще-то натурал? Испугался последствий? Ни одно объяснение в голове Онешко не звучало достаточно правдоподобно. Он ведь прекрасно помнил абсолютно всё, каждую мелочь, каждое движение, каждый рваный вздох или придушенный полустон. Прекрасно помнил, как Тушенцов ушёл куда-то, после чего он провалился в сон. Но потом вернулся! Или это ему уже приснилось? Да даже если эта ночь и была некой ошибкой или случайностью… Неужели всё, что было до этого ничего не значило? Вся забота, поддержка, тёплые слова и объятия, случайные прикосновения от которых млели оба. Все разговоры по утрам за чашкой чая на маленькой кухне, или же за банкой Флэша на просторной крыше. Разве всё это ничего не значило? Господи, как же ему хотелось просто поговорить с Тушенцовым, объяснить всё, получить ответы на свои вопросы. Зачем, почему, какого хрена? Но он его игнорировал, чем добавлял лишь больше проблем, подкидывая душевным истязаниям Юлика новые инструменты для саморазрушения. Парень машинально надавил на ключицу, пытаясь отвлечься от разъедающих разум мыслей. Засос потихоньку сходил, становясь всё бледнее и причиняя меньше боли и Онешко, как мог, хватался за угасающие остатки ощущений. И тут в дверь позвонили, заставляя опомниться. Юлика этой трелью прошибло, словно током. Он чуть дёрнулся от неожиданности и сразу побежал открывать, по пути гадая, кто же там может быть. Наверное опять Никита или Антон притащились, больше некому. Будут звать с собой куда-нибудь сходить, развеяться. Парень уже представил, как будет отпираться и говорить, что ему некогда, да и он сам не особо хочет, хоть и прекрасно осознавал, что послезавтра всё равно придётся явить себя реальному миру на вечеринке лучших друзей в честь него самого. Даже не спросив «Кто там?», он провернул замок и надавил на ручку, бесшумно толкая тяжёлую дверь от себя. Однако едва увидев того, кто пришёл, он снова впал в секундный ступор. — Ильдар…?***
10 июня; 16:43
— Руслан, давай поговорим всё-таки о Юлике, пожалуйста. Тушенцов чуть осёкся и ничего не ответил, но взгляд его заметно потускнел. Впрочем, к огромному счастью Ильдара, отпираться он не стал и теперь просто молча взирал на него исподлобья. Не осуждающе, просто… Грустно. И теперь Хабибуллин, кажется, понимал почему. — Пожалуй, не буду врать и начну с того, что вчера я не выдержал и сам наведался к нему. Руслан возмущённо выдохнул и закатил глаза, а в его взгляде ясно читалось: «Ну и зачем?» — Конечно, я почти уверен, что он рассказал далеко не всё, — продолжил Ильдар, сделав вид, что не замечает реакции друга на свои слова, — Впрочем, я и не настаивал. Вроде бы.***
9 июня; 10:49
— Юлик, привет, извини за вторжение. — Да нет, что ты, всё нормально, — замахал руками тот, отчаянно натягивая маску радушия, — Чаю? Или ты ненадолго? — Чай — это всегда хорошо. Онешко кивнул и пошёл на кухню, Хабибуллин проводил его взглядом. Чёрт возьми, и этот теперь выглядит, как смертная тоска, но отчаянно старается сделать вид, что все нормально. Что же произошло-то у них там такого? Сам для себя, уже намётанным глазом Ильдар отметил, что квартира довольно большая и просторная. Интерьер не особо бросался в глаза: всё обычное, выполнено в тонах от белого до светло-коричневого, стилизованного под древесину. К тому же Юлик явно следит за порядком, что только добавляло ей естественной, если можно так выразиться, красоты. — Тебе горячий или разбавлять? — раздался голос из-за стены. — Ой, уже так быстро? — опешил Хабибуллин, заходя на уютную кухонку. Онешко стоял у плиты, держа в руках чайник из носика которого активно валил пар. — Да я просто кипятил его совсем недавно. Так сколько тебе горячего? — Хоть всю кружку, мне не принципиально. Если есть сахар, то предпочёл бы с ним. — Замётано, — послушно кивнул Юлик заливая кипяток в кружку. Невольно Ильдар даже загляделся. Парень делал всё так аккуратно и элегантно, словно не заваривал обычный чёрный чай, а совершал некий церемониальный обряд, в котором всё должно быть идеально и вымерено вплоть до каждой мелочи. Опомнился Хабибуллин только когда перед его носом приземлилась увесистая кружка, до краев заполненная тёмным, ароматным напитком. От него пахло мятой и… — Ты туда валерьянки что ли добавил? — непонимающе свёл брови Ильдар. Онешко улыбнулся. — Ну, можно, наверное, и так сказать. Когда завариваю, кидаю всухую порезанный корень валерианы. — Нервы шалят или под большого кота косишь? — с усмешкой прищурился парень. Юлик пожал плечами. Ильдар решил, что не стоит больше затягивать, и продолжил уже совершенно другим голосом, — Короче говоря, я вообще за чем пришёл. Сразу скажу, что понимаю, то что это не особо моё дело, да и ты вправе не рассказывать мне ничего и просто выставить за дверь, но… Для меня это всё-таки по-своему важно, и, если у вас действительно проблемы, то я хочу помочь. Речь о вас с Русланом. Онешко молчал. Его губы постепенно сжались в одну тонкую линию, а густые брови съехались к переносице. Парень целую минуту сверлил Хабибуллина серьёзным взглядом и только тогда, наконец, негромко начал говорить: — Это довольно, кхм… Личная тема. Что конкретно тебя интересует? — Ну… Для начала справедливости ради хочу спросить, что случилось, когда вы убежали тогда из моей квартиры? Тебе ещё в тот день неизвестный номер названивал, а ты трубку не брал. — А, — Юлик, кажется, даже немного выдохнул, — Я думал ты о другом. Там вообще не о Руслане речь была, у меня мама в больницу попала, а она в Москве сейчас. Вот мы и рванули туда так быстро. Прости меня ещё раз, мне правда ужасно стыдно, что так вышло. — Ё-моё, — протянул Ильдар, — Да не извиняйся ты, это я просить прощения должен за свою бестактность. Ладно, хорошо, то есть эта ситуация отпадает. В таком случае, спрошу в лоб, — Онешко заметно напрягся, — Что у вас случилось? — С Русланом? — Да. Юлик снова неуверенно замолчал и начал буравить собеседника взглядом, будто оценивая, достоин ли он того, чтобы услышать то, что он собирается сказать. Конечно, они уже успели сдружиться и даже очень близко, но настолько ли? — Ну… — Онешко взволнованно закусил губу, — Мы были пьяные после вечеринки, пришли домой, и что-то как-то всё завертелось, — у парня даже не получалось складно выстраивать речь. Хабибуллин заметил, как он поднял со стола какой-то фантик и начал его увлечённо мять, — В общем мы поцеловались. А на утро я проснулся и Руслана уже нигде не было. — Ух-х, — вскинул брови Хабибуллин, — Благодарю за честность. — Да не за что, — Юлик махнул рукой, однако ему стало заметно легче, после того, как он смог высказаться, — В общем, там… После этого я пытался с ним связаться или поговорить, но всё безрезультатно. Он просто читает мои сообщения и оставляет их без ответа. Повисла небольшая пауза. Ильдар не был уверен в том, что должен на это ответить, а Юлик уже успел себе напридумывать миллиард плохих последствий, которые за собой повлечёт то, что он вот так легко раскололся. — Я кажется понял в чём дело, — наконец задумчиво, словно вымеряя каждое слово, сказал Хабибуллин, — Могу ли я попросить у тебя ещё один нескромный вопрос, или мой лимит на ближайший год исчерпан? Онешко как-то криво и грустновато усмехнулся. — Мне кажется, что после таких признаний мне уже особо нечего скрывать. Так что валяй. — Тебе нравится Руслан или это было сделано по пьяни? Юлик замолчал. Он смятённо сжимал зубами край короткого ногтя, с головой выдавая внутренние метания. Парень выглядел до крайности потерянно, но в то же время так, словно понял нечто важное, нашёл недостающий пазл в картине, поймал ключи, летящие в решётку канализационного люка. — Как бы тебе сказать... — парень пропустил пальцы одной руки сквозь другую и закусил губу, — Я боюсь, что это уже нечто куда большее, чем просто «нравится», Ильдар.