Рокировка

Вломиться в квартиру Роуг — подобного он еще не делал ни разу. А вещей, которые Джонни ни разу не делал, было очень и очень мало. Он монотонно, как деревянный болванчик, колотил кулаком по двери — чтобы у Роуг не возникло вопросов о цели визита; и о том, уйдет ли он, если она будет слишком долго делать вид, что никого нет дома. Не уйдет. Не в этот раз. Роуг открыла удаленно — так что, когда Джонни вошел (влетел) в ее спальню, уже успела накинуть и халат, и тапочки. Это несколько отрезвило. Роуг в халате и тапочках. Да ну нахер. — Джонни? — ледяной взгляд, ядовитый изгиб губ, эго из титанового сплава. Он подавил бездумную похоть. — Робин Филипс, — коротко бросил Джонни. Усмешка Роуг стекла вниз вместе с той уверенностью, что за годы стала ей второй кожей. Она будто разом постарела до своего возраста. — Как ты узнал? — У тебя — свои кроты. У меня — свои. Речь не об этом, Роуг. Речь об ублюдочной правде. Роуг вздохнула, медленно оттолкнулась ладонью от спинки кровати; ее качало. — Пойдем на кухню, мне нужно выпить.        Кухня выглядела просторно и въедливо чисто. Как будто тут жила не Роуг, а какая-нибудь фарфоровая Ханако, например. И это — это впускало шипы под ребра еще острее. Роуг прислонилась спиной к стене, неловко обнимая себя одной рукой; второй производя живительные вливания в горло. Вперед-назад, вперед-назад. Миниатюрная бутылка пустела быстрее, чем терпение Джонни. Он рассматривал теплый белый плюш ее халата, щурил глаза на ярком желто-электрическом свете, и падал, падал, падал — в проклятое прошлое, в котором был еще жив. — Всегда задавался вопросом, как ты выжила, — сказал он в пустоту. Роуг взглянула на него, как на дерьмо — взгляд красивый, выверенный до последней нотки отвращения. — Две тысячи двадцать третий, — не унимался Джонни. — Романтический пикник на последнем этаже смотровой площадки «Арасака». Я, ты, Мёрфи, Шайтан — одна большая семья полоумных придурков. В тот момент, когда ты улетала на голубом вертолете, меня тащили к Сабуро, и он сжег мне мозг. — Совершенно необязательно зачитывать мне свою автобиографию, Джонни. — Твою — я бы послушал. Роуг устало отставила бутыль в сторону, положила руку на горло и опустила веки. Морщины очерчивали ее лицо мягкими волнами, и половине из них — причиной был лично он. Он это понимал, но виноватым себя не чувствовал. — Сейчас ты расскажешь мне складную сказку, да, Роуг? — спросил Джонни хрипло, не удержался. — Если ты думаешь, — она угрожающе усмехнулась, — что я буду перед тобой оправдываться… — Просто скажи, как все было, — он поднял обе руки вверх. — Мне скоро снова умирать. Пусть это будет мое последнее желание. — Учитывая, как часто ты умираешь, тебе нужен джинн или фея-крестная. Роуг достала из кармана портсигар, вынула одну — только одну — сигариллу, металлически откинула крышку зажигалки. Джонни впервые видел, как она курит — элегантно, тягуче выдыхает дым; затягивается плавно и бесшумно; стряхивает пепел тонким движением указательного пальца прямо на вылизанный кафель. Все еще в халате и тапочках, да. — Ты сам сказал, Джонни, — она не смотрела на него, как будто от этого ей было больно. — Сабуро сжег твой мозг. И узнал все, что хотел. Ты подставил нас своей смертью — практически убил. Хуже, чем убил… Обрек вечно скитаться, прятаться, как крысам, либо же — предложить Сабуро что-то взамен за наши поганые жизни. Джонни проследил, как она вынимает из гладкого мерцающего шкафчика вторую бутылку, но жажда не появилась. Он был пуст, и пульсирующая дыра внутри — не исчезнет и не смажется от вишнево-кислого алкоголя. — В ту ночь, — вытолкнула из себя Роуг, — когда Мёрфи подключилась к сети Арасаки и вытащила Альт в Сеть, они обе сделали кое-что еще. Установили контакт. Джонни понял это. Уже понял. Но озвученное вслух — ударило все равно. — Бля-я-ять… — вздохнул он и приложил пальцы к переносице — у Вектора нахватался. Все это — твоя вина, Джонни, твоя, твоя, твоя… Роуг, судя по ее насмешливому, горькому выражению, истолковала его жест неправильно, но комментировать не стала. Он видел слезы в ее глазах — сухие и невыплаканные. Он должен был догадаться раньше. Должен был. Альт была холодной умной сукой. Мёрфи была холодной умной сукой. Просто чудо, что они не пересекались раньше — тогда бы и ядерная в двадцать третьем не понадобилась. Тогда бы этот мир уже ничего не спасло. Роуг прочистила горло, вдыхая и выдыхая похожий на влажный пар дым. — Гибель Альт в две тысячи тринадцатом ударила по Арасаке гораздо сильнее, чем ты можешь себе представить. Прототип Душегуба работал, но, как и любой недоразвитый ребенок — все еще нуждался в своей матери. — Какая изысканная метафора, — не выдержал он. — Интересно, откуда она берет свое начало? — Пошел нахуй, Джонни, — ровно отозвалась Роуг. — Я не собираюсь отчитываться перед тобой. — Уже. Что было дальше? — Они пытались вернуть прототип на рельсы. Одновременно с тем — рассчитывали вытащить Альт обратно, вернуть ее в тело — заставить доделать свою работу. И проигрывали. Все их испытания с реликом за десять лет оборачивались провалом. — Они экспериментировали с чипом уже тогда? — Задумывались. Пытались разработать чертежи, создать хотя бы черновой вариант. Но все упиралось в… назовем это особенностями энграмм. Джонни не смог не усмехнуться. — Потому что Альт оказалась еще более умной сукой, чем мы думали? Может быть, он сам и был конченым — зато его выбирали потрясающе умные женщины. Этот факт всегда его поражал. — Именно так, — Роуг небрежно сбросила окурок в раковину, потянулась за второй. — Любой примитив — даже такой, как ты — понимал, зачем им нужны эти энграммы. Цифровое бессмертие. И Альт это не устраивало. Она сделала так, чтобы Душегуб отлично работал на вход — но не на выход. Ничего чрезвычайно сложного, но, если не знаешь, где искать и с чего начать — времени уходит порядочно. Особенно, когда речь идет о том, до чего никто более не додумался. — У Сабуро времени не было, — кивнул Джонни, наблюдая за изящными, почти магнетическими движениями рук Роуг. — Было, но на исходе. Он был немолод уже тогда, полностью на имплантах, высокая вероятность осечки и киберпсихоза. Ему требовался безупречно работающий релик как можно скорее — и да, пятьдесят лет в рамках подобного проекта — это ничтожно мало. Сабуро торопился. И остро нуждался в хорошем нетраннере. Таком, что мог бы заменить Альт. Разговор медленно переходил в фазу, где безалкогольное состояние могло бы его прикончить, так что Джонни перехватил из-под бока Роуг бутылку, сделал несколько крупных глотков. Отдышался. — Предложить ему Мёрфи — была твоя идея или его личная? — Идея Мёрфи. Джонни выматерился. — Мёрфи удалось выпустить Альт в Сеть из тюрьмы Арасаки — и это само по себе оказалось отличной рекомендацией, — кивнула Роуг. — Она сказала, что доделает работу за Альт, если Сабуро сохранит жизнь всем нам — и ей, в том числе. Роуг затянулась, приподнялась на руках, усаживаясь на кухонную тумбу. Подобрала к себе колено, устало прикоснувшись к нему лбом. Джонни видел ее привлекательное, органически-хромовое тело в развороте халата, но хотел просто-напросто обнять ее. Сказать: «Извини, Роуг — извини, ладно?» Наверное, он действительно повзрослел. Или нет — потому что в итоге он так ничего и не сказал. — Игра была сложной, Джонни. Сделка с Арасакой — рвущийся канат над пропастью. Мёрфи должна была выдавать им информацию понемногу, чтобы быть полезной — чтобы Сабуро не убил нас всех. И вместе с тем не слишком быстро — чтобы Сабуро не убил нас всех. — Паучок, я погляжу, оказалась не по зубам даже старому выродку. — Она стала почти… незаменимой. В какой-то момент. Слилась с Арасакой так же, как ты сливался с Ви. Сплела паутину, из которой уже не хотела выбираться, но помнила до последнего — релик не должен увидеть свет. Потому что бессмертие — последний шаг, отделяющий тиранов от становления богами. — Рано или поздно они бы догадались, в чем дело, — Джонни неловко облокотился о стол. Пойло Роуг заставляло потолок кружиться. — Они прекрасно понимали все с самого начала, — покачала головой она. — Но таковы были правила игры в отсутствии иного выбора. А потом… появившийся из ниоткуда Андерс Хеллман попортил нам кровь. Оказался смышленым; за несколько лет сделал то, что Мёрфи тормозила десятилетиями, — Роуг мучительно вздохнула. — И у нас был план Б, С, Д и еще множество планов, Джонни, но… Все изменилось, когда Йоринобу «попросил» в обход отца и совета директоров прописать на последнюю версию релика — тебя. Джонни вздохнул. — Ты не удивлен, — протянула Роуг задумчиво. — Это он рассказал тебе про Мёрфи? — Ага, — гаркнул Джонни саркастично. — «Рассказал». Робин Филипс. Едва вспомнил, что Мёрфи годами создавала себе запасную личность в Сети, но никогда не думал, что она использует ее так. Йоринобу… — Пожалуйста, без деталей, — поморщилась Роуг, поднимая ладони. — Я не представляю, зачем ему это понадобилось, и думать об этом не хочу — тоже. Слишком глубокое дерьмо. — Но ты знала, Роуг, — голос сдал. — Ты знала с самого начала. Про релик, про меня, про… — Я никогда в это не верила. По крайней мере, до того момента, как увидела твою паскудную ухмылку на лице несчастного мальчишки, — она щелкнула языком. — Наверняка я знала лишь то, что Мёрфи ухватилась за эту идею. Она показалась ей забавной. — Обхохочешься. — Мёрфи поправила код, софт, энграмму — словом, все что было в ее силах, чтобы у конкретно этой версии релика с конкретно твоим конструктом появился шанс сработать. — Она действительно планировала мое появление на свет? — Я так не думаю. Скорее всего, ставила на удачу. Если релик вдруг окажется интегрирован в чье-то тело — будет забавно, если это будешь ты. С ее точки зрения, — тут же добавила Роуг, даже слишком поспешно. — О, я забавляюсь и по сей день, — проскрипел Джонни отчего-то пересохшим горлом. — Безмерно счастлив предоставленной возможности и бла-бла-бла… Что было дальше? — Дальше — ситуация перестала нам принадлежать. Ви пытался украсть релик, вставил его в собственный мозг и — поехало. Никто не рассчитывал на это. Каким дебилом, — она глубоко вдохнула горький дым, — надо быть, чтобы подключить к собственному мозгу секретную разработку Арасаки?.. — Что сказать, — грубо и невесело усмехнулся Джонни. — Мы с ним нашли друг друга. Роуг одарила его почти дружелюбным смешком. Сразу же посерьезнела.  — Я перестала анализировать происходящее еще после «выходки» Йоринобу. Слишком сложная тактическая игра даже для меня. Джонни скривился. Импровизация на основании постоянно меняющейся ситуации с участием пустоголового влюбленного дурачка и старого рокера-террориста. Это не тактическая игра — это тактический проеб. — Что стало с Мёрфи? — Этого никто не знает. Я в том числе, — Роуг посмотрела ему в глаза. — Она воспользовалась моментом — смертью Сабуро, предательством Йоринобу, внутренними склоками — чтобы исчезнуть вслед за Хеллманом. С тех пор мы утратили связь, чему я лично была очень рада. Проблемы такого рода мне не нужны. «Пока не появился ты», — говорил ее колючий злой взгляд. Надо думать, он ее к чему-то принуждал. Джонни наконец выхватил портсигар из теплой хватки Роуг, попытался затянуться — тут же выблевал. Прямо на шахматный черно-белый пол и на блестящие носки кожаных ботинок. Тапочка Роуг брезгливо качнулась. — Я, блять, будто окунулся в теплый гной с червями, — пробормотал он, пытаясь то ли сблевать еще раз, то ли проглотить обратно. — Пятьдесят лет в закулисном услужении у долбанной Арасаки, серьезно, Роуг? — Пятьдесят лет в закулисном услужении, — она спрыгнула с тумбы, шагнула к нему ближе нужного; уткнула палец в грудь, умудрившись наступить исключительно на чистые участки пола, — это то, благодаря чему ты смог весело поболтать с Йоринобу за жизнь на днях! — Если бы не Мёрфи, я бы вообще не имел ни рта, ни тела! — Вот именно! — Вот именно! Они оба глубоко вдохнули. Что тридцать лет, что восемьдесят. «Повзрослеешь — поймешь», — еще одно большое наебалово. Нет ни детей, ни взрослых. Есть только те, кто поломался сразу — и те, кто потом. Роуг дышала на него раскаленным, душным хмелем. Почти скалилась, и он видел собственное отражение в ее разгневанных зрачках. Он был бы не против сейчас подхватить ее под бедра, усадить перед собой на тумбу и смять руками остывшее, жесткое тело. Но, как он уже сказал Такемуре — он отвечает за этот мешок с костями, а Роуг любит кости выдергивать и вставлять задом-наперед. Поэтому он просто молчал, и это как будто приглушило обороты ее бешенства до легкой ярости. — Извини, Джонни, — ядовито выдохнула Роуг ему в лицо; кожа ее шла красными пятнами, — что мы не могли пасть к твоим ногам и умолять спасти нас всех. Припоминаешь почему?.. Да потому что ты сдох, Джонни! — Лучший день в моей жизни, — он зажевал сигариллу передними зубами. — И это — то, что тебя устраивает, Роуг? С кем конкретно ты работала, кроме Мичико? Лично с Сабуро? С Ханако? — Это не твое дело. — Мое, — он коротко развел руками. — Собираюсь, знаешь ли, отдать концы в ледяной ванне под присмотром твоих нетраннеров. Хотелось бы надеяться, что концы я отдам наверняка и — в верном направлении. — Я ищу ее, — вымученно вздохнула Роуг, отворачиваясь. Ее халат мазнул мягкой шерсткой по руке Джонни, но ощущение было такое — будто кожу разодрали иглами. — Я отправила запросы, подняла на ноги половину Сити. — Почему? — Что? — Почему, Роуг? — Джонни скрестил на груди руки, прислонился спиной к шкафчикам. — Такие огромные усилия и все — ради моей никчемной души? Или Ви? — У меня теперь есть сын, Джонни, — она странно смотрела на него в ответ. Не зло и не добро. — И я знаю, каково это — отвечать за другого человека абсолютно. Делать даже то, чего делать очень не хочется, просто потому что — больше некому. Он не поверил ей и поверил. Роуг никогда не говорила полной правды. В этом они были похожи. — О’кей, мам, — саркастически отозвался он. — Спасибо за заботу. Роуг дернула губой, подняла со стола пиликнувший телефон, усмехнулась. — Что там? Она молча продемонстрировала ему экран: фотография их обоих, стоявших на кухне, снятая со внешней камеры. И подпись: «Если мушка готова — пусть на закате следует вдоль шелковой нити к центру паутины». Джонни искренне скривился. У потрясающе умных женщин бывает склонность к потрясающе дешевой театральщине. Его дурное влияние. — Жаль я не подорвался вместе с той бомбой, — вздохнул он, отлепляясь от стола. — И правда, Джонни, — согласилась Роуг, непонятно дернув губой. — Очень жаль. Нам всем.        Джонни пронесся через пустую «Эзотерику» с той же скоростью, с которой покинул ее часами ранее. По личным ощущениям, он только и делал, что носился по целому городу, предлагая людям в очередной раз нассать ему в уши. Ворвался в клинику к Вектору, впечатал руку в стол — прямо между Виком, Мисти и сонмом пустых, стеклянно мерцающих бутылок. — Мёрфи! — он задыхался; чем больше об этом думал — тем сильнее. — Эта… эта… Блядь! «Зал» встретил его без ажиотажа, но с пониманием. Вик неопределенно, волнообразно качнул рукой — мол, жги. Мисти задумчиво подперла подбородок ладонью. У нее светились глаза. — Она… она… — Джонни остановился по центру клиники в свете ламп, впечатав ладонь в грудь. Лицо его дрогнуло в изумлении, когда он признал вслух: — Она меня так наебала… Вы не представляете. Вик издал глубокий, утробный смешок. Мисти вслед за ним то ли всхлипнула, то ли хихикнула. Они посмотрели на него снизу-вверх и несколько осоловело улыбнулись. — Кто такая Мёрфи? — неестественно тонким голосом спросила Мисти. Джонни смерил взглядом ее покачивающуюся голову — одуванчик на тонком, гибком стебле. Перевел глаза на Вика, похожего на распластавшуюся по столу-стулу-полу аморфную мышечную массу. Крякнул. — Ну вы и нажрались, — подытожил он. — Серьезно, я не ожидал. Но уважаю. — У нас был сложный день, — растянуто ответил Вик. — И душа… — он приложил к груди ладонь. — Ноет. — Ноет, — повторил Джонни. — У меня мозг ноет от твоих сеансов, док. Ты, кстати, помнишь, что один такой — как раз сейчас? — Трезвым я все равно с тобой разговаривать не могу, — удивленно и очень медленно пожал плечами Вектор. — Так что ты садись, расслабляйся. Я скоро подойду. Или подъеду. Джонни вздохнул и вместо кресла сел рядом с ними, прямо на пол. Порядочно пыльный и измазанный въевшимися пятнами крови — какой надо, а не то что у… Тьфу. Мисти протянула ему свой полупустой стакан, так что он не стал привередничать — взял его, а после и вовсе облокотился о ее ноги спиной. Они оказались удивительно крепкими и даже не отодвинулись. — Что вы делаете здесь? — вздохнула Мисти. Посмотрела на Вика, потом — в лицо Джонни, что запрокинул голову ей на колени. — Ну, друг с другом? Джонни почти ввернул шутку, соответствующую его уровню эмоционального развития, но все-таки сдержался. — У нас групповая психотерапия, — отозвался он снизу. — Док учит меня ответственности, я его — терпению. Вик издал смешанный звук: рычание пополам с фырканьем. — А в промежутке? — серьезно спросила Мисти. — Пишу его нейронные связи, — Вик налил и себе, и Джонни. У него качалась рука, но он не пролил ни капли. — Задаю неудобные вопросы. Слушаю неуместные ответы. Мисти внимательно посмотрела на Джонни, Джонни внимательно посмотрел на Мисти. — Ты рассказал Вику, что Ви в него влюблен? — спросила она наконец громким, «совершенно секретным» шепотом. Вик поперхнулся, отвернулся в сторону, прижимая ко рту кулак. — Я такие слова не использовал, — оскорбился Джонни. — Я же тактичный. Просто перечислил ему неумолимые факты. Ну знаешь, про брейны там рассказал, про сны эротические… Вик продолжал странно кашлять на периферии. Видимо, пытался вспомнить — отчаянно, но безуспешно. — Про нейростимуляторы тоже? — изумилась Мисти. — Не-е, — махнул рукой Джонни. — Если док узнает, что парень специально подкручивал себе чувствительность перед сеансами, чтобы лучше чувствовать его пальцы — он же сломается. Вик оглушительно опустил на стол жестяную кружку. Виски плеснуло через край, разлетелось каплями. — Ой, извини, — сказал Джонни, вытирая штанину и поворачивая к Вику голову. — Я тебя не заметил. Я же такой пьяный. — Ты только начал. — Начал я в две тысячи втором. А сейчас я уже заканчиваю. Мисти крохотно улыбнулась и не заметила, как Вик зацепился взглядом за почти погасший в ее глазах свет, застыл. Проскочившая в них искорка времен живого Джеки Уэллса едва заметно тлела, как будто разгораясь. — Серьезно, скоро у дока будет мой полный конструкт. Или что-то похожее. Ты сможешь делать новых Сильверхендов, док! Ты рад? — Очень. Теперь я знаю, как ты выглядишь изнутри, — пробурчал Вик, отводя от Мисти глаза. — Как нотная грамота? — Как лишняя хромосома — показание к аборту. — Видишь, Одуванчик? — осклабился Джонни, закрывая глаза — его голова все еще лежала у Мисти на коленях. — Я ему нравлюсь. Мисти вздохнула, запустила невесомые тонкие пальцы ему — или Ви, он не знал, что она сейчас видела — в отросшие волосы. У нее это выходило не пошло, почти убаюкивающе. Джонни даже подумал — интересно было бы пообщаться с тем парнем, который Джеки. Узнать, что в нем было эдакого, раз Мисти по нему так тоскует. — Вы оба очень глупые, — доверительно сказала она обоим. — Ты, Джонни, говоришь слишком много. А ты, Вик — слишком мало. От этого и проблемы. — Тогда, выходит, мы не глупые, — пробормотал Джонни — он погружался в дрему. — А подходящие. Как пиво и гренки. Слышишь, Вектор?.. Я считаю, что ты — гренок. Такой же черствый и пересоле… — Чтоб ты сдох, Джонни, — устало пробормотал Вик, опуская голову на локоть Мисти. — Выдохся. — Я над этим работаю, док. Работаю, ага… Джонни отключился на середине фразы. Ви никогда не умел пить — не справлялся физически — а Джонни об этом упорно забывал. Вик пить умел, но сегодня с рекордной скоростью преодолел лимиты, за которыми начиналось блаженное беспамятство. В него и упал. Мисти вздохнула в пустоту, качая взлохмаченной головой. — Такие милые. И бестолковые. — Открутила свободной рукой крышечку новой бутылки, отхлебнула из горлышка. — Жаль, что с одним из вас я больше не увижусь.