Мой Король

    — Привет, Король!     У Микото возникло острое чувство дежавю. Белая макушка и теплый, но немного потусторонний взгляд. Черт, эта мелкая рейвенкловка просто помесь Тоцуки и Анны. И почему-то он был уверен, она станет частью его семьи. Он всегда это чувствовал, словно каким-то шестым чувством, знал, кого привела к нему судьба и кто ДОСТОИН.      — Привет.       Она улыбнулась и зашагала рядом. Было удивительно легко шагать рядом с этой милой девушкой. Было легко и хорошо. А ещё тепло. Гарри уже точно знал, она станет частью его Клана. Только Клан вызывал в нем такие чувства. Спокойствия и желания защитить. Король ВСЕГДА защищает своих подданных.     — Ты изменился с прошлого года. Раньше ты не был похож на Короля. Что изменилось?     — Я умер, — честно и очень кратко.      Мелкая покивала со знанием дела. Ну да, нам же каждый день говорят, что твой собеседник фактически воскрес. Но эта девушка была своего собственного мнения о том, что по-настоящему важно, а что нет. Кратковременная смерть к важному не относилась. А вот мозгошмыги, которые у Короля ходили строем, были важные. Из пятиминутной лекции кто такие мозгошмыги, Микото понял, что это сгустки энергии выделяемые магом во время мозговой активности. Не зря даже у обычных людей говорят, что мысль имеет свойство становиться материальной. У магов четкость мысли является залогом лучшего использования магии. Сила мысли мага намного выше, чем у обычных людей. Поэтому маги должны всегда держать свои чувства под контролем. Для этого и был создан магический этикет и окклюменция. Маги прошлого в приливе раздражения силой своего разума могли уничтожать горы и города. Нет ничего удивительного в том, что они приняли такие меры предосторожности. Фактически, магия всегда зависела от умения мага фантазировать, чувствовать, думать. Маги древности никогда не были скованы правилами и стереотипами. Микото точно знал (семейные хроники это шикарно), что до того, как один ограниченный маг с фамилией Гамп опубликовал какие-то дурацкие правила и ограничения в трансфигурации, раньше они были не действительны. Магия и ее возможности зависят от желания и мысли.     Нынешние волшебники разучились думать творчески. Чаще всего в их головах присутствовали злые и завистливые мысли. Крайне ограниченные. Такие мысли тоже обретали форму энергии, но не могли быть воплощены. Люди чаще всего завидовали всем подряд, и не понимали чего точно хотят. Магия оставалась при владельцах. Негативная энергия накапливалась, и в итоге, как говорит девочка, случалось "разжижения мозгов". Ну или если чуть понятнее воздействие на нервную систему.      Это действительно важно. Микото очень заинтересовался этой темой. И даже выдвинул свою гипотезу о мозгошмыгах. Всё-таки Луна, так звали девочку, считала, что это живые существа. Завязался спор.      Лавгуд не могла поверить, что кто-то по-настоящему интересуется этой темой. Ну кроме ее папы, конечно. Но это же папа. А этот парень даже выдвинул более правдивую теорию происхождения мозгошмыгов. Он не смотрел на нее как на сумасшедшую. Нет, он относился к ней как к... Другу. Настоящему другу. Он ей улыбался, смеялся вместе с ней и не было того пугающего давления властной ауры, как в Большом зале. С ним было спокойно. Казалось, что он ее защитит и больше не будет тех издевательств и одиночества. Она ощущала, что именно этот парень станет тем, кто покончит с ее одиночеством. Он Король. А Короли всегда оберегают своих подданных. Она знала, что рано или поздно вокруг Гарри Поттера соберётся много людей. Истинных, верных, благородных последователей... Товарищей.      Их милую во всех смыслах беседу прервал профессор зельеварения.     — Я вижу, Поттер, вы нашли собеседника подстать себе.     Глаза Луны, вновь, из горящих и оживленных превратились в пустые и отстраненные.     — Вы правы, профессор. Я еще не встречал настолько удивительно умных и талантливых ведьм. Луна, душа моя, у тебя случайно Поттеров в родне не было.     — Все чистокровные в какой-то мере родственники... — спокойно проговорила девочка, но внутри у нее словно извергались вулканы. Заступился... Защитил...    — А я то думаю почему ты мне кажешься такой очаровательной. Это все общие гены.      Тонкие губы красноволосого мягко изогнулись в полуулыбке. Впрочем, взгляд янтарных глаз был наполнен жгучей яростью. И Лавгуд была рада, что смотрели эти глаза не на нее.      Гарри злился. Никто не смеет оскорблять ЕГО людей. Ведь все оскорбления автоматически переходят на него. Он сверлил злобным взглядом Мастера Зелий и прикидывал насколько он ценен. Убивать его сейчас или подождать?     — Вам стоит следить за словами, Мастер.     — Вы угрожаете мне, мистер Поттер? — зельевар казалось весь подобрался и приготовился к прыжку, словно хищник. Поттер, даже мелкий, не тот человек, чьи слова можно игнорировать.      — О, конечно нет. Я же не идиот угрожать кому-то. Я говорю. Дважды. Один раз в лицо, другой надгробной плите. Понимаете?      Золотистые глаза заполыхали красноватым пламенем, от чего приобрели розоватый оттенок. Взгляд как у злобного голодного зверя. Нет, не так, как у злобного льва, на владения которого смели покуситься. И в этот момент Снейп, признаться, стал побаиваться изменившегося мальчишки. Этот человек никак не походил на юношу четырнадцати лет, и уж тем более на безмозглого Поттера. Да от прежнего Гарри там ничего и не осталось. Даже глаза изменились. Не слишком ли кардинальные перемены? И эти его слова... Приходилось ли пацану умышленно убивать? Или тот случай на первом курсе все-таки оставил свой отпечаток на его психике? И почему это проявилось только сейчас? Раньше он был самой настоящей размазней, не использовал которую только ленивый. Принятие рода настолько его изменило? Или он и раньше таким был, просто хорошо скрывался? Нет смысла гадать.     — Очень смелые слова, учитывая, что вы говорите их Мастеру ядов, — фыркнул мужчина.     — Зелья и яды очень хорошо горят, — дал прозрачный намек красноволосый. Микото уже успокоился и как-то даже в шутку продолжал перебрасываться колкостями.       А коридор, который кстати был занят третьим курсом студентов Слизерина и Гриффиндора, был полон потрясенной тишиной.      Снейп, наконец, заметил где он и махнул рукой, приглашая всех войти в класс. Гарри вошел последний. Малфой, как бы между прочим, сидел один. Поттер вдруг улыбнулся. Этот парнишка такой забавный в своей мальчишеской гордости и одновременном желании быть с ним рядом.      Заметив пристальный насмешливый взгляд, Драко покраснел.     — Занято?     — Нет.      Это был весь их диалог на протяжении всего урока. Вот только кто-то с задней парты злобно сопел и кидал на парочку ненавидящие взгляды. Этот кто-то был рыжий и веснушчатый, носил фамилию Уизли и этим утром уже огреб от одного конкретного Короля. До некоторых идиотов всегда доходит с опозданием простые истины. А именно, что с этим Поттером, где залезешь, там и слезешь, и не факт, что живым и относительно целым.      — Гарри! — его окликнула какая-то девочка с немного выпирающими зубами. Они знакомы? Очередной "друг" прошлого Поттера?    — Мисс?.. — он вопросительно приподнял каштановую тонкую бровь.   — Гермиона. Мы с тобой дружили, — она наконец его догнала и остановилась, чтобы отдышаться.     — Поттер, я, конечно, все понимаю, но если ты сейчас не перестанешь тормозить, мы уйдем без тебя, — недовольно пробурчал Драко. Его эта Грейнджер ужасно бесила. Да и вообще, они с Уизелом плохо влияют на Поттера. Проверено временем.     — Малфой, ты знаешь, что ведёшь себя по свински с юной мисс.     — Но она же... Грейнджер! — словно ее фамилия скажет обо всем, воскликнул блондин.   — А ты, благородный потомок рода Малфой позволишь себе поведение как у свинопасов Уизли? Даже ее... Статус не позволяет открыто хамить юной девушке. Или ты забыл, почему маги в свое время написали магический этикет? В твоём положении ты можешь позволить себе только игнорировании данной особы или дуэль.      Малфой, очевидно, помнил откуда и зачем взялся этикет и сдержанно, но холодно кивнул. Такие как Грейнджер тоже могут хорошенько нагадить, к тому же у них это в генах заложено.    — Так, мисс Гермиона, чем могу быть полезен? — все эти словесные кружева казались Микото очень забавными. В прошлой жизни он этим никогда не занимался. Он вообще в прошлой жизни много молчал. Здесь же похоже накладывается подростковый возраст. Чем-то другим объяснить, то зачем он вообще говорит всю эту фигню он не может.      — Я... Я просто... — кажется малышка потеряла весь свой задор. Хотя... — Почему ты сидел с Малфоем? Он же... Противный... Слизеринец!    — Мисс, вы нарушаете этикет. Вы в курсе, что по законам давних времен он имеет право вызвать вас на дуэль жизни и смерти за личное оскорбление? Вам тоже стоит выяснить откуда взялся магический этикет, и для чего он необходим. На этом я вас покину.      Микото резко развернулся, взметнув полами мантии. Не Снейп конечно, но тоже эффектно. Малфой зло улыбался. Наконец-то Поттер поставил эту выскочку на место.      — Что ты разговариваешь с ним, Гермиона? Он мерзкий предатель! Он как и эти все, темный маг!      Микото не понял, что значит как эти все? Он определенно темный маг. Причем с уклоном в боевку. Тогда, что за выпады? Ему стоит поджарить рыжего идиота до хрустящей корочки сейчас или все же подождать? Рыжий начинает раздражать. А Микото ещё с прошлой жизни не любил, когда его раздражают. Ему потом очень сложно восстановить душевное равновесие. А раздраженный Красный Король обычно равняется выжженной пустоши и куче обгорелых тел.      В этот раз Поттер ушел молча, но вот осадочек остался. Уизли номер шесть ходит по тонкому лезвию. Между геенной огненной и разделочным столом. Поттеровские гены и воспоминания накладывают свои отпечатки на личность.     Драко же, которому все Уизли и Грейнджеры, в данный момент, были откровенно параллельны, о чем-то вдохновенно щебетал. И Микото с удивлением понял, что его отпускает. Эта светлая непосредственность Малфоя какими-то невиданным образом приглушили бушующий в груди пожар. И Король с большим интересом начал присматриваться к этому забавному мальчишке. Возможно, он один из тех, кто станет частью его семьи.     Впрочем, Микото не предполагал, что с таким трудом восстановленное спокойствие рухнет в один вечер.