Мой Король

     Нарцисса была в отчаянии. Драко не вернулся домой. Многие видели как он вошел в поезд. Крэбб и Гойл лично отконвоировали его в купе. И кто-то даже видел как Малфой вышел из поезда. Вот только к родителям он так и не подошел. Обыскав всю платформу Люциус так и не нашел сына.       Начались поиски. Зелья, ритуалы, нанимали частных детективов, писали официальное заявление о пропаже в авроат, Люциус поднял свои связи в теневом мире. Обратились даже к Королю. Тому самому, что практически полностью выжег Западную часть Лютного, полностью захватив их территорию и подмяв под себя все тамошние "предприятия". Лично Короля не видели, но посредник, услышав фамилию потерянного парня сразу же отказал им в помощи. И настоятельно порекомендовал с этим к Королю даже не соваться. Потому что их Король очень добр, благороден и великодушен, но рядом с ним есть те, кто очень не любит когда он расстраивается. Поэтому, лучше Малфоям сделать так, чтобы Король не узнал, что их мелкий ублюдок пропал. Правда сначала, посредник оговорился и вместо " Ублюдок" сказал "Королева", словно по инерции. Но Малфои не обратили на это внимание.        К концу июня пришло письмо. Драко был у Сивого. Тот грозился покусать, потом и вовсе убить Драко. Он требовал, чтобы Люциус протолкнул в Министерстве закон о защите прав оборотней. Ну и кругленькую сумму ему самому на лапу, чтобы дите вернулось домой почти целым.       Вытащить Драко из стаи оборотней было почти невозможно. Они попытались. В итоге все кончилось плачевно. Им ничего не осталось кроме как выплачивать "пособия нуждающимся" и пытаться протолкнуть этот смехотворный закон. В конце июля Визенгамот отклонил этот законопроект. И вот тогда Нарцисса познала отчаяние. Северус посоветовал обратиться к Поттеру. Он как шпион со стажем давно просек кто такой Король и на что он способен.       И вот Нарцисса стоит на пороге Поттер-мэнора и готова встать на колени перед его хозяином лишь бы тот спас ее единственного сына. Она готова была отдать Красному Демону жизнь, лишь бы тот спас Драко. Но ее встретили вполне дружелюбно. Красноволосый мальчик с усталым взглядом золотых глаз почти час успокаивал ее взрослую женщину, потому что она не могла связать и пары слов, и это несмотря на то что она приняла успокоительные.        С самой юности Нарси была очень сдержанной девочкой. А уж когда она стала Леди Малфой, эмоции на ее лице появлялись только дома, наедине с семьей. Но сейчас она рыдала перед почти незнакомым ребенком и не могла выдавить ничего кроме: "Помоги... Драко... Помоги...". А тот о ком ходили слухи, как о самом страшном и жестоком человеке поил ее чаем, успокоительным, утешал как мог и умел, к слову он явно был в этом новичок.       Когда буря стихла и все напряжение этих дней наконец-то выплеснулось наружу вместе со слезами, она наконец могла высказать цель своего визита. Женщине было стыдно за свою истерику, но она уже отчаялась. Ей больше некуда было податься. И если бы не информация Северуса она бы никогда не поверила, что Поттер тот самый Король. Но даже если Снейп солгал, терять ей уже нечего.        Микото выслушал ее. А потом сопроводил к камину сказав, что он подумает и очень скоро даст ответ. И как только бывшая Блэк покинула мэнор, дом впервые столкнулся с гневом своего хозяина. Он вызвал к себе Хиллиарда и Лавгуд и почти полтора часа на них орал. Микото прекрасно понимал, что эти двое все знали и они же сделали все, чтобы информация об исчезновении Драко до него не дошла. И если бы не Нарцисса сегодня... Поттера прошиб озноб, когда он представил, что следующий учебный год начался бы с вести о гибели Драко Малфоя.  Микото было сложно чем-то напугать. Казалось, что он вообще был бесстрашен, да и чего бояться Королю? Но нет. Как оказалось он тоже умел бояться. Только представив бездыханное тело, изодранное оборотнями, опознать которое можно было только по светлым грязным волосам и серым уже остекленевшим глазам, Король испытал настоящий ужас. Он найдет этих псов и лично вырвет им сердца.        Луна и Роберт впервые испытали на себе гнев своего Короля. Это было страшно. Казалось они сейчас сгорят изнутри. Сгорят только от этой злости. Микото не причинял им боль, но пламя внутри бунтовало. Это было не больно, но неприятно. Было ощущение, что они могут в любой момент превратиться в пепел. И при этом было просто невыносимо от мысли, что они предали доверие своего Короля.          Хомра очень быстро нашла стаю Сивого. Если бы кто-то спросил Луну, которая хоть и была в подавленном настроении, но все так же ясно мыслила, то она бы сказала, что Король пришел за своей Королевой. Пусть это низверженный, отринутый Королем, но все еще Королева.         Больше десятка человек, еще совсем детей с маниакальным блеском в глазах шли, оставляя за собой шлейф пламени. Что удивительно молча, хотя на языках вертелся боевой клич. Стоит Королю лишь дать добро, и весь лес превратится в выжженную пустошь. Гринпис конечно был бы против, но благо членов этой организации в Клане не было.            Перед глазами все плыло. Тело уже не чувствовало боли. Возможно потому что боль была абсолютно везде? Драко не мог сказать сколько это все тянется. Ему казалось, что целую вечность. Кровь, собственные оглушающие крики, боль... Но самым большим кошмаром были мухи. Они слетались на запах крови, пота и испражнений. Драко чувствовал как они копошились у него в ранах, откладывая личинки. Раны гноились, горели, малейшее колебание воздуха приносило боль. Но пытки повторялись раз за разом. Нет, сначала его не трогали. Только связали, но потом, после неудачной акции спасения его тушки, начался ад.        Он кричал, молил, угрожал, сулил золотые горы, метался в бреду, звал отца, мать, крестного, Гарри... А потом словно что-то щелкнуло в голове. Эти псы все приходили и приходили, ран становилось все больше, но ему не давали умереть. Драко больше не встречал их со страхом и слезами. Голод и жажда, словно отошли на второй план, как и боль. Они приходили и ели при нем, когда у него не было во рту и крошки уже несколько дней, пили вина и соки, а ему бы хоть глоток воды, они ждали, что он как и прежде станет молить их о милости. Но он больше не молил. Он встречал их с улыбкой. С безумной улыбкой и горящими безумием и яростью серыми глазами. Малфой в Драко закончился, он был слишком слаб, пришло время той половины, что была Блэком. Он смеялся им в лицо, за что каждый раз получал в пять раз больше боли.         А сегодня его силам пришел конец. Драко знал, что сейчас стоит закрыть глаза и все закончится. Боль, страдание, этот лед в сердце, который остался от взгляда золотых глаз. Даже зелья не помогали истощенному организму мага, который не очень то и хотел жить. Но сейчас он медлил. Спасительная тьма приветливо распахивала свои объятия, но отчего-то в этот раз он не спешил поддаваться краткому забытию. Возможно потому что знал, что в этот раз оно не закончится. Ему не было страшно. И нет, в нем вдруг не воспылала безумная жажда жизни, на это его Блэка не хватило.        Все еще живой, живой и слабый глупый маленький Малфой, где-то внутри воспаленного сознания, так отчаянно цеплялся за эти жалкие вздохи, потому что... Потому что он так давно не видел тех волшебных глаз. Даже если когда их взгляды случайно пересекались, это золото оставалось презрительно холодным. Маленькому мальчику в его душе, который держался на одном желании увидеть любимого человека жизненно необходим был этот бесстрастный голос, эти скупые улыбки обращенные, впрочем, не нему.        Со Святочного бала Драко о многом подумал. О многом пожалел. И перестал надеяться. Это очень больно когда умирает надежда. Но он виноват во всем сам. Гарри действительно любил его, а он... Глупые капризы и ревность, эгоизм, затмили ему глаза. Он потерял его. Он предал. Он сделал больно. Гриффиндорец не простит. А простил бы сам Драко? Об этом сложно судить, но да. Простил бы. Может не сразу. Может прошло бы действительно много времени, но простил бы. Потому что Драко не мог без него жить. Гарри же без него справлялся замечательно. И это несмотря на грусть радовало. Потому что когда Драко не станет, Гарри не будет грустить. И только это заставляло каждый раз раздвигать губы в улыбке, встречая своих мучителей.       Гарри... Драко так отчаянно хотел увидеть его, что казалось, что он уже слышит его голос и чувствует жар магии. Блондину так хотелось извиниться, не за измену, за измену не прощают. Он хотел просить прощения за ту боль, что причинил ему. За свой эгоизм и детское поведение. За тысячу мелких и крупных глупостей, которые он постоянно совершал. Ему просто нужно было сказать, как он на самом деле любил его. Что никто другой ему и даром не нужен, а Крам тем более. Он же все это затеял, чтобы Гарри понял, как на самом деле было больно Драко, когда он узнал о "измене" Поттера. Он как дурак повелся на чужие слова. Он позволил ревности затмить здравый смысл. Глупый. Он такой глупый.       Так хотелось все это сказать... Но если не судьба, то хотя бы увидеть. Одним глазком, хоть издалека. Даже если это будет просто галлюцинация... Когда-то он слышал, что разум умирающего способен на любые выверты, но почему его разум не дает ему ни намека на желанный образ?         От отчаяния хотелось плакать. Но губы сами по себе растянулись в улыбке. Почему слезы не идут? Разве Блэки не умеют плакать? Или он так часто плакал, что слез не осталось? Наверное ему было бы проще поддаться слабости и наконец закрыть глаза, но он отчаянно сопротивлялся. Он в надежде смотрел в сторону входа в палатку и почти не видел его. Взор расплывался, но вдруг? Вдруг случится чудо? Вдруг каким-нибудь невероятным образом он окажется поблизости? Хотя нет... Лучше не надо, ведь тогда он будет в опасности... Могут ли эти псы представлять для Гарри опасность? Он ведь такой сильный и потрясающий...          Вход расскрылся и в поле зрения показалось, что-то красное. Драко честно пытался разглядеть, но не получалось. Губы все еще были растянуты в насмешливой, безумной улыбке он встретит свой конец достойно. Каково же было его удивление, когда вместо запаха псины и грязного немытого тела, он почувствовал знакомый аромат дорогого парфюма. Очень знакомого.       — Ты пришел... — собственный голос не слушался. Говорить было больно, горло, которое он не раз сорвал за эти проклятые дни, словно горело огнем.          Микото ворвался в палатку в которой должен был находиться Малфой и замер. На цепях подвешенный висело окровавленное тело. Ничего не выдавало в нем Драко, даже светлые волосы были пропитаны кровью и грязью. Красивое лицо с тонкими правильными чертами пересекал огромный безобразный шрам начинающийся от уголка губ, заканчивающийся чуть выше правой брови, пересекая глаз, который чудом, не иначе, остался зрячим. Ему было больно, очень больно, но при этом он улыбался, а в серых глазах не было страха, только насмешка. Но Микото видел на дне все так же прекрасных глаз пустоту. Ту самую, что видел у своего отражения в прошлой жизни.       — Ты пришел... — слова давались ему с огромным трудом, но он сказал их. И, казалось, такое безжалостное сердце Короля дрогнуло от жалости и странной нежности.        Драко снова и снова пытался что-то сказать, но у него все никак не получалось, постепенно фальшивая улыбка сменилась гримасой отчаяния. Но он не плакал. Малфой казалось расстроился от того, что не может сказать эти слова. А Микото понял, что не хочет их слышать. Они будут последними. Последними... От этого осознания Красный Король казалось может впасть в буйство. Сумасшествие впервые было так близко. Но Поттер вовремя себя успокоил. Он ведь еще жив. Его ангел жив.       Он уничтожил цепи безпалочковой магией, действуя на одних эмоциях. Страх потерять Драко затмила все остальные мысли. Прежде чем, и без того израненное, тело упало на пол, он ловко поймал его на руки.        — ЛУНА! — рявкнул он, подзывая девушку, которая осталась снаружи. — ЛЕЧИ!         Лавгуд в этом была гораздо искуснее его, она должна продлить его жизнь. Еще чуть-чуть. Совсем немного, чтобы они успели перенестись в поместье. Там-то он его обязательно вылечит!         Полумна без лишних разговоров начала колдовать над Королевой. Парень уже был на грани обморока, из которого мог больше не очнуться. Но казалось его это вовсе не волновало. Губы были приподняты в какой-то абсолютно счастливой улыбке, которой просто не может быть у человека, которого пытали долгое время. Но она была. Впервые Луна посмотрела на Королеву другим взглядом. Это еще не было признанием, но, что-то отдаленно похожее.         — Я не могу ничего сделать, Король... Раны слишком сильные... — сказала она, впрочем что-то она все же попыталась сделать.        Микото не дослушал. Он рывком выбежал из палатки намереваясь призвать эльфов, их апаарация более мягкая.           — Король, что с ними делать? — Хиллиард имел в виду оборотней, которых почти всех уже повязали.       — Сжечь всех, — процедил красноволосый. Его глаза были почти полностью розовые от ярости и ненависти.        — СЖЕЧЬ! — крикнул Хиллиард другим хомравцам.        — Ни крови, ни костей, ни пепла! — раздался в ответ боевой клич.         Все вокруг запылало лиловым пламенем, а Король исчез вместе со своим необычным эльфом и раненым парнем на руках...