Слияние двух миров

      Вечерело. Если посмотреть на небо, кажется, будто оно покрыто какой-то пеленой цвета апельсина, а мир постепенно, теряя все свои краски, начал погружаться в темноту, нагоняющую грусть и тоску. Жители, которые не могут похвастаться тем, что в их жизни произошло прям что-то такое, чему мы бы явно не поверили на слово, или с ними приключилось нечто, что бы сразу вызвало интерес, потихоньку начали готовиться ко сну, некоторые из них бесцельно проводили время, прогуливаясь по деревне и дыша свежим воздухом, остальные — были заинтригованы тем, что же готовит им следующий день, хотя и знали, что он будет точно таким же, как и сегодняшний, полным суеты и домашних хлопот...       Настала глубокая ночь, на небе мерцали яркие звёзды, светила неполная луна, в окнах некоторых домов даже горел свет...       За пределами деревни, вдали от мира, наполненного простой сельской жизнью, в логове, который, без сомнений, снаружи выглядел как обитель зла, а воздух здесь, как казалось, был затхлым...       В кабинете Эггмана было довольно темно. Он сидел на своём кресле перед своим рабочим столом, под которым, к удивлению, лежали старые чертежи его самых первых роботов, и, держа в руке карандаш, под светом настольной лампы, излучавшей тусклый свет, который равномерно падал на стол, неустанно и без отдыха, передвигая рейсшину по верхней кромке листа, рисовал сосредоточенно чертёж, пока сложно сказать, какого именно изобретения, однако же можно заранее предугадать, что сие изобретение предназначено для очередных злых целей, касающихся захвата мира, безграничной власти, победы над синим сверхзвуковым ежом и т.п.       Ни на что другое Эггман не отвлекался и даже не выходил из своей комнаты, полностью затмив свой взгляд на бумагу, лежащую перед ним, и пообещав себе, что чертёж к утру уже должен быть готов, а еда, которую он приготовил для вечернего приёма пищи, так и осталась нетронутой и медленно остывала, испуская пар. Часы пробили двенадцать...       Внезапно Эггман почувствовал, что он уже здесь не один, когда сзади послышался отчётливый уверенный шаг ступившей в его кабинет ноги: — Ах! Кто здесь? — перепугался доктор, карандаш которого чуть не вылетел из руки. — Ты?! Чего тебе? Убирайся — я занят! — кисло произнёс Эггман, поправляя очки незанятой карандашом рукой.       Ёж на это ничего не ответил, в конце концов он, скрестив руки на груди, перевёл свой взгляд, который, как всегда, был полон злобы и жестокости, на чертёж и, внимательно изучая, долго рассматривал его. — Молчишь? И правильно делаешь. — продолжил Эггман и, указывая карандашом на Шэдоу, добавил: — Надеюсь, ты понимаешь, что в том, что наш план провалился, виноват ты и только ты. — Сам-то! Ты уверен, Эггман, что говоришь не о себе? — возразил Шэдоу. — Тебя, оказывается, так просто обвести вокруг пальца простым трюком... доктор!.. Наш план заключался в том, чтобы приманить Соника сюда и уже совместными усилиями одолеть его, имея максимальный шанс на победу! — Кто бы говорил! — сказал Эггман, выбросив карандаш в угол, грифель которого отломился от удара. — Тебе несложно выполнить это самому, не так ли? Но не-ет... Ты их просто взял и отпустил вместо того, чтобы уничтожить сразу двоих! — Знаешь, Эггман... — задумчивым тоном произнёс Шэдоу, опустив взгляд. — Раньше мне никто не оказывал помощь... К тому же... если бы не она, меня бы, скорее всего, здесь не было... — Ну ничего... В скором времени мне удастся добиться своей поставленной цели. Тебе, конечно же, любопытно, что я изобретаю? — догадываясь, спросил Эггман. — Как говорится, время не щадит никого. И я с этим совершенно согласен и, помимо этого, докажу это. — Время? — поинтересовался Шэдоу. — Именно! Моим последним изобретением будет сокрушительный часовой механизм, излучающий своим боем курантов разрушительную звуковую волну! — раздвинув широко руки, сказал Эггман. — И тогда ни Соник, ни его команда и даже ни ты не сможете мне помешать... — Хм... — усомнился Шэдоу, покосив взгляд. — Без моего участия.       Шэдоу вышел из кабинета, оставив Эггмана наедине с тишиной и будучи в некой степени заинтригованным. Итак, прежде всего мне нужно изобрести такой колокол, который, издавая звуковые удары, сотрёт с лица земли всё, что попадётся на пути! — Эггман пустился в своей привычный злодейский смех. — А где мой карандаш?       Эггман решил изобрести колокол, излучающий звук с наименьшей длиной волны, и встроить его в часовой механизм, который будет размещён в центре деревни. Следовательно, частота звука в этом случае окажется максимальной. Чем больше частота, тем выше тон звука. Чем выше тон звука, тем больше амплитуда. А чем выше амплитуда, тем больше громкость и сила звука.

* * *

Несколькими часами ранее...       Пустошь, являвшаяся результатом огня, сровнявшего с землёй всю местность... Тейлз и Овермел стояли навстречу друг к другу. Овермел был твёрдо убеждён в том, что перед ним стоит Ламарео, принц королевской семьи или же сын Азула, а Тейлз настороженно смотрел на него, имея при себе плохое предчувствие. — Что случилось, Ламарео? — усмехаясь, спросил Овермел. — Ты как будто призрака увидел. Видимо, совсем переутомился, создавая осадные механизмы. — Наклз, ты вообще о чём? — удивлённо спросил Тейлз. — Хватит строить из себя дурака! Даже умудрился забыть, как меня зовут. Совсем помешался на своих гайках и болтах, — с насмешкой проговорил Овермел, приближаясь к Тейлзу, а затем неожиданно показал ему язык: — Бэ-э-э! — «Тут что-то не так... Наклз, я тебя не узнаю. Ты ли это? И о каких осадных механизмах идёт речь? Нужно разузнать побольше», — подумал Тейлз, сомневаясь, что перед ним стоит Наклз. — Не хочешь делиться своими секретами со стариной Овермелом? Что, твой папочка послал тебя на секретное задание? С каких пор? Хэ-хэ-хэ-хэ-хэ, — пустился, дёргаясь, в глупый смех Овермел, а после чего отвернулся и, возвращаясь к своему кораблю, добавил: — Я расстроился. Ну ладно, я лечу обратно во дворец, хочешь ты того или нет. Нет тут ничего! Мало ли, может, сбой системы? — Во дворец? — удивлённо переспросил Тейлз. — Подожди! Я — с тобой! — Как скажешь, принц, — важным тоном сказал Овермел, пожав плечами. — Только не забудь вытереть ноги.       Изнутри корабль, казалось, выглядел ещё больше и уже менее устрашающим, чем снаружи. Огромное количество разноцветных кнопок разной формы и бессчётное число рычагов на приборной панели, каждым из которых были присвоены отдельные функции, особо подчёркивали красоту и то, что много сил было вложено на постройку корабля. С обоих боков выглядывали по две лазерные пушки, отполированный до блеска металл, способный ослепить своим сиянием, сверкал, как звезда, однако единственное, что портило картину, — это, пожалуй, треснувшее лобовое стекло.       Как только они оба вступили на борт, клинкет — дверь корабля — автоматически закрылась по щелчку пальцев. У Тейлза забилось сердце, поскольку у него было ощущение, будто он находится в ракете, которая готовится к запуску и вот-вот взметнётся ввысь покорять высоты, и станет первым лисом, побывавшим в космосе. — Должен признать, — начал Овермел, садясь за штурвал, — корабли, что ты разработал, — это что-то, однако кресла для пилота мог бы найти и помягче. И что это за цвет у моего корабля, Ламарео? Он должен быть идеально красным. Ну так и быть, я прощу тебе на этот раз все твои ошибки. — Кто? Я?.. — с непониманием сказал, заикаясь, Тейлз. — В смысле... Конечно! Если за дело берётся профессионал, то и результат соответствующий. — Странный ты... Ну, впрочем, как и всегда, — сказал Овермел, передвигая рычаг на панели управления, а после чего, когда корабль начал набирать высоту, смеясь, спросил: — Ну что, готов, мой принц? — Как никогда! — ответил Тейлз. — Ой, я всё это время с тобой обращался на «ты»? — неожиданно спросил Овермел, который, судя по всему, явно не уважал самого принца. — Хм. Да не важно! Главное, держись крепче!       Корабль набрал нужную высоту, оторвавшись от земли, и направился прямиком во дворец короля Азула. Тейлз с нетерпением ждал прибытия во дворец, хотя и понимал, что решился на рискованный шаг, выдав себя за другого...

* * *

      Солнце, пока Эми шла навестить Соника, которого она уже не видела несколько дней, пустило уже кверху свои лучи, исчезая за горами. Всё дело в том, что Соник по-прежнему не оправился от последнего боя, произошедшего в логове Эггмана. Дул лёгкий порыв ветра, листья медленно падали с веток деревьев, небо наполнялось тучами. Наконец Эми заглянула к Сонику, голова которого была вдоль и поперёк перевязана бинтами в несколько слоёв, и была не с пустыми руками. — Здравствуй, Соник! — постучавшись, поприветствовала его Эми, стоя у порога. — Привет, Эми! — сказал Соник, лёжа на своём гамаке и медленно поворачивая голову. — Как самочувствие? — спросила Эми, кладя на стол банки, в которых содержались варенья из разных ягод. — Сильно тебе досталось... — Определённо лучше, чем вчера, — ответил Соник и тихим голосом произнёс: — Эми, насчёт того, что наговорил в тот раз... — Да я уже забыла об этом, — улыбаясь, прервала Эми. — Я не умею держать обиду долго. К тому же... я в очередной раз убедилась, что ты не безразличен ко мне. Спасибо... — Тебе спасибо, — сказал Соник, приняв положение сидя. — За что? — спросила Эми, подсаживаясь рядом с ним. — За заботу и понимание, — ответил Соник, кладя свою руку на её. — Ой, твою руку тоже необходимо перебинтовать! — проговорила Эми, обратив внимание на рану на руке, из которой всё ещё текли капли крови. — Нет, не стоит, — отклонил её предложение Соник. — Ещё как стоит! — противопоставила Эми и, встав, сказала: — Ну ладно, мне пора: уже темнеет. Я завтра тоже приду и возьму с собой новые бинты. Выздоравливай поскорее! — Обязательно! — сказал Соник, проводя её взглядом.

* * *

      Овермел, застегнув ремни безопасности, водил корабль так, будто у него было девять жизней. Тейлза же швыряло из стороны в сторону, а в некоторые моменты — и тошнило. Чего только тот не вытворял, демонстрируя разные невообразимые трюки в небе: и штопор, и бочку, и петлю Нестерова, и вираж, и многое другое. — Эй, принц! — успокоившись, обратился к Тейлзу Овермел, как всегда, глупо смеясь. — Тебя там, надеюсь, не укачало? — Мы... уже... прибыли? — спросил Тейлз, шагая непривычной ходьбой от головокружения.       Вдруг, когда Овермел хотел нажать на какую-то кнопку, послышался чей-то недовольный голос, исходящий из динамика на приборной панели: — Овермел, немедленно выйди на связь! — приказал мужской голос. — О, Ваше Ежичество, в чём дело? — поинтересовался Овермел, сложив руки за головой. — Что, потеряли своего сына? — Он меня как раз-таки не волнует! Меня гораздо больше интересует, нашли ли вы последний генератор щита, — сказал Азул на другом конце линии. — И тебе удалось найти источник выброса энергии? — Скорее всего, произошла ошибка, — ответил Овермел. — Можете верить, а можете — нет, но там я ничего не обнаружил, кроме вашего любимого сына. — Хм-м... Опять твои шуточки! — задумчиво произнёс король. — А что насчёт третьего генератора? — Понимаете, Азул, мы всеми силами... — начал оправдываться Овермел. — Довольно! — неожиданно перебил Азул. — Вы вновь меня разочаровываете! Сколько можно ждать? Я не знаю как, но найдите его любой ценой! — Пш-пш-пш... Помехи, сэр! Ничего не могу поделать! Пш... — сказал Овермел, а после чего просто повесил трубку. — Разкомандовался! Подумаешь. — Кто это был? — спросил Тейлз, придя в себя после головокружительного полёта. — Да папаша твой! Спрашивал о генераторе щита, — ответил Овермел. — Как же я ненавижу, когда мной кто-то командует.       После этого они молча продолжили путь, не отвлекаясь ни на что. Впереди был долгий полёт, во время которого Тейлз даже, усевшись на холодный пол, впал в сон с мыслью о том, что перед ним встало столько вопросов, на которые просто необходимо найти ответ... Дальнейшую дорогу Овермел водил корабль без особых отклонений от курса... А дворец был всё ближе и ближе...