Крылья цвета заснеженных горных вершин

— Да твою же мать! Меня снова приложило об широкий ствол небесного кипариса с такой силой, что из лёгких вышибло весь воздух, а из оснований крыльев посыпались мелкие пуховые пёрышки. Одно из них приземлилось мне на нос, и я звонко чихнула. Мальбонте взлетел и тут же оказался рядом со мной. Наши взгляды мельком пересеклись, и мне даже показалось, что я успела уловить нотку беспокойства в его тёмных глазах. Но это мгновение пролетело, и он протянул мне руку, помогая встать. Я поднялась с сырой земли и отряхнула чёрные перья. — Ты как? — Нормально. Он внимательно посмотрел на меня, будто пытаясь что-то разглядеть в моём лице. Я вопросительно уставилась на него в ответ, но он лишь поджал губы и покачал головой. — Прости, я... — Не извиняйся, Ева, — перебил меня Мальбонте. — Ты только учишься. Боец из тебя пока совершенно посредственный. — Вот спасибо, — недовольно фыркнула я. — Но это правда, — ухмыльнулся Мальбонте. — Тебе ещё многое предстоит узнать и познать. Тем более, когда в твоих руках теперь такая сила. Вместе с ней... — Приходит и ответственность, — в свою очередь перебила я его. — Да, знаю, но просто... тебе, эм... в общем, тебе не кажется, что я не смогу с ней совладать? — Нет, не кажется, — серьёзно ответил он. — Почему ты так думаешь? — Потому что... Ай, ладно, — отмахнулась я, отворачиваясь от него и убирая волосы с лица. — Нет, теперь говори, — он обогнул меня и снова посмотрел в лицо. — Ты должна сказать мне. — Просто... чувствую себя воровкой, — собравшись с духом, честно призналась я, глядя ему в глаза. — Я не заслужила этого. Не зас-лу-жи-ла. Я стараюсь, честно, я правда пытаюсь приручить её, пытаюсь быть как ты, но... у меня не получается. И чем больше я разочаровываю тебя, тем больше разочаровываю себя, ведь я не должна была забирать то, что по праву твоё. Я должна попросить прощения за это. Мальбонте молчал. Слегка нахмурился, о чём-то размышляя, что-то обдумывая. Через несколько секунд он взял меня под руку и взлетел, заставляя последовать за ним. — Куда мы? — Сейчас увидишь. Мы поднялись над лесом. Кроны деревьев всё уменьшались, пока мы не достигли пелены тёмных туч. Я поёжилась — холод промозглого сырого утра пробрал до костей. Мальбонте и бровью не повёл. И вдруг мы вынырнули из этой серой пелены. Горизонт окрасился в нежные розово-оранжевые цвета, давая понять, что вот-вот взойдёт солнце. В глаза сразу бросился маленький небесный островок с деревом, вспарывающим своими ветвями небесную гладь, что застрял почти прямо под границей защитного купола. Мальбонте направился к нему, я — за ним, и через пару минут мы опустились на островок. Я тут же плюхнулась на землю, зарываясь пальцами в густую траву и цепляя мелкие белые цветочки, что пробивались через неё. Мальбонте сел рядом, едва касаясь своими крыльями моих. — Я должен тебе сказать, Ева, что ты неправа, — как-то туманно и издалека начал он, устремляя взгляд вдаль, к быстро розовеющему горизонту. — Ты не должна ни за что извиняться. Ведь я для тебя — гораздо большее разочарование, не так ли? Я открыла рот и хотела ответить, но он поднял руку, давая понять, что не закончил. — Я не хочу казаться кем-то, кем не являюсь. Я подарил тебе бессмертие, но из-за меня тебя убили. Я понимаю, что, может быть, зная о том, что тебя ждёт, и учитывая твою буйную натуру, ты бы всё равно выбрала этот путь. Но я тоже чувствую, что должен просить прощения за твою смерть, и за любую другую по моей вине, что тебя ранила. Прости меня, Ева, за это. Он помолчал, пока я, дичайше шокированная, попыталась переварить то, что услышала. Потом продолжил. — А тебе не стоит просить прощения за то, что ещё не научилась правильно ставить защиту. Ты просто не понимаешь, что ты не должна приручать эту силу. Ты должна её тренировать, как мышцу. Думаю, ты и сама ощущаешь, что с каждым днём она больше и больше приживается, просто не до конца это осознаёшь. Я уже думал над этим, и пришёл к выводу, что теперь она, так или иначе, больше не моя. Теперь эта сила твоя, Ева. Он вновь нахмурился, сводя к переносице густые темные брови. Я молчала, впервые за обе жизни не находя слов, чтобы что-то ответить. И когда первые лучи наконец, осветили наши лица, я поняла, для чего мы сюда прилетели. Молчать здесь было замечательно. Поддавшись непонятному порыву, я слегка подвинулась вперёд, глупо и по-детски заглядывая ему в лицо. И впервые увидела эти тёмные глаза, пронизанные рассветными лучами солнца. В них словно собрались яркие искорки, которые растекались струйками, как вода. Это было так ослепительно красиво, что у меня захватило дух. Мальбонте смотрел на меня и молчал. Я наклонила голову, разглядывая его под другим углом и тоже молчала. Сейчас он казался таким спокойным, таким безмятежным, как морская гладь на закате. Грубые, точёные черты его лица тоже смягчились, облитые рассветными лучами. Я попыталась рефлекторно воссоздать образ Бонта и впервые... впервые не смогла. Я больше не могла представить Мальбонте со светлыми, почти прозрачными серыми глазами, пепельными волосами и крыльями цвета заснеженных горных вершин. Сердечные раны от его потери зажили, заросли, затянулись, не оставив и шрама. Теперь, я знала, в моём сердце поселился Мальбонте, мятежный, непримиримый, неукротимый, невероятно мощный, с бурным нравом, но всё такой же настоящий, такой же живой. Я не понимала, как бессмертный, чья нога никогда не ступала на землю, может казаться мне живее всех живых. Мальбонте слегка тряхнул головой, словно избавляясь от наваждения, быстро поднялся на ноги и поднял меня, снова осматривая на предмет повреждений, как безжизненную куклу. — Летим, нам пора, — сказал он, бросив последний взгляд в сторону поднимающегося солнца. — У нас сегодня много работы. — Впрочем, как и всегда, — добавила я, по-лисьи ухмыляясь. Он вернул мне эту хитрую усмешку, развернулся к краю островка, и камнем полетел вниз. Я подпрыгнула и нырнула в пропасть следом за ним. Буквально через секунду мы оба раскрыли огромные крылья и воспарили в воздухе, направляясь обратно к лагерю. *** Я жила тут уже больше месяца вместе с тысячами повстанцев. Обвыклась достаточно быстро, если учесть обходительное отношение предводителя и хозяина лагеря. Каждый день после того, как я, наконец, приняла решение — которое вдруг стало таким невероятно простым и лёгким, что удивляло до невозможности, как я могла мучительно над этим раздумывать — я помогала Мальбонте во всём, стала его правой рукой, его бетой, даже будто его тенью. Я хвостиком ходила за ним, выполняла все его просьбы, — просьбы, а не приказы, иначе так хорошо мы бы не сработались — вместе с сотнями других демонов поливала растущих молодых Субантр кровью, смешанной с ангельской пылью, моталась на разведки и охоту, патрулировала границы и лагерь ночами, ассистировала в кузнях, где крепкие здоровые демоны ковали оружие — мечи, стрелы и копья из волшебных металлов, в лазарете, где лежали бойцы и разведчики с переломанными и вырванными крыльями, в совете, где сам Мальбонте с несколькими приближёнными архидемонами и проклятым Фенцио (которого я люто ненавидела, и неприязнь к которому росла с каждым днём) обсуждали стратегии и тактики ведения битвы и всех операций, тренировалась в любую свободную минуту. Времени думать о том, как дерьмово я поступила с теми, кого оставила в школе, у меня попросту не оставалось. Но, в конце концов, я уже смирилась с их потерей. Я понимала и чётко осознавала, что моя мама, оказавшись на месте Сатаны, которого я убила после ритуала, поступила бы точно так же. Она отдала бы мою жизнь ради того, чтобы добиться желаемого. Стремление к власти замутнило даже её холодный рациональный разум, я помнила это и знала. А остальные... Между нами были узы, но оборвать их было легко, даже легче, чем принять решение. Дино и Люцифер потеряли своих отцов, каждый в своём смысле, из-за Мальбонте, и они, я уверена, ни за что бы не присоединились к нам. Мими наоборот — её родители выбрали сторону, а против них она никогда не пошла бы. Но я была одна. С момента, как я впервые обрела крылья, я была одна и ответственна только за себя. Сейчас никто не мешал мне сделать свой выбор, собственный. И как я могла противиться этому зову? Нет, я не чувствовала какого-то раболепия, не чувствовала себя пленённой или хоть немного несвободной — я могла в любой момент покинуть лагерь. Но притяжение, которое росло с каждым днём, никуда не делось. Я хотела быть здесь, и хотела того же, чего и Мальбонте — бороться за свободу и за справедливость до последнего вздоха. И я боролась. Солнце лишь под вечер немного выглянуло из-за тёмных туч. Кажется, сегодня ночью намечался дождь. Но сейчас я об этом не думала, таща на себе ворох зачарованного серебра. Огромные несобранные доспехи, с десяток мечей в связке, колчан тяжёлых стрел и щиты — каким-то чудом я вообще вынесла всё из кузни, и нужно было передать это оружейникам. Идти было не слишком далеко, а лететь так вообще пару минут, но тяжело было адски; я с трудом передвигала ноги, но не сдавалась и упорно тянула всё дальше. Вдруг мечи перестали биться о крылья, а щиты вообще исчезли. Я резко обернулась, перепугавшись, что, глубоко задумавшись, пропустила момент, когда лагерь атаковали. Но сзади стоял Мальбонте, который с лёгкостью перехватил одной рукой мечи, а другой — щиты, по-видимому, не прилагая вообще практически никаких усилий. Он строго нахмурился. — И что ты опять делаешь? — А что, не видно? — нахмурилась я в ответ, с облегчением продолжая шагать в сторону оружейной. — Мне нужно оттащить это в оружейную. — Ну и какого чёрта? Я же просил тебя не заниматься этим. Выполнить поручения в духе «подай-принеси» здесь есть кому. Хочешь, чтобы у тебя позвоночник рассыпался? — Я хочу помочь, — серьёзно сказала я, но, не удержавшись, фыркнула. — Не рассыпался же ещё. — Ты и так делаешь более, чем достаточно. Некоторых приходится вечно пинать и подгонять, а ты за десятерых работаешь. Ты должна отдохнуть и заняться тренировками, а не таскать железо и подтирать всем подряд зад. — Я занимаюсь тренировками. — Неужели? — Представь себе. Мы дошагали до оружейной. Мальбонте помог мне загрузить снаряжение в очередной контейнер. Он тряхнул крыльями и повернулся ко мне, не скрывая недовольного и раздражённого выражения лица. — Ты злишься на меня? — недоумевающе поинтересовалась я, вглядываясь в его глаза. — Я сделала что-то не так? — Нет, Ева, я на тебя не злюсь, — на удивление спокойно ответил он и вздохнул. — Хотя, не стоит скрывать, меня напрягает твоё чрезмерное рвение быть везде и сразу. — Что? — я не поверила своим ушам и моментально встала на дыбы, но он не дал мне продолжить. — Нет, не думай, что я недоволен этим. Я ценю твой энтузиазм, но ты будешь нужна мне в бою, а не в тылу. Я слышал, на земле есть дурацкое выражение, вроде «подавать патроны». Так вот, мне не надо, чтобы ты подавала мне патроны. Мне нужно, чтобы ты билась рядом со мной и могла не только уничтожить врага, но и защитить себя. Я слегка опешила и похлопала глазами, пытаясь уловить смысл его слов. — Я... — У меня есть к тебе дело, — вдруг заявил он, складывая руки на широкой груди. — Нужно отнести это, — он извлёк из кармана пузырёк с чёрной пузырящейся жидкостью и небольшой пергаментный свиток, — в мои покои и спрятать в Альманах. Справишься? — Да, сэр, — с готовностью отозвалась я, хитро улыбаясь и забирая бумагу и флакон из его крупной шершавой ладони. — Уже в пути! Я взлетела, успев заметить на его лице ехидную усмешку и направилась к главному зданию в центре лагеря. Заметив открытое окно почти под шпилем небольшой башни, не стала утруждать себя тем, чтобы подниматься по лестницам, и залетела в башню. Мои ноги коснулись пола, и я огляделась. В покоях Мальбонте до этого я была всего однажды. Эту ночь я про себя назвала «ночью откровений». Уверена, я увидела тогда хоть и большую часть, но однако же не всю картину. Я чувствовала, что он что-то мне недоговаривал, и не только когда сказал, что я ещё не готова узнать. Он скрывал от меня что-то ещё, но я никак не могла понять, с чем же это могло быть связано. Я тряхнула головой, приказывая себе не отвлекаться и подумать об этом позже. Шагнула к длинной книжной полке, занявшей всю стену напротив камина. Отсчитала книги сверху и снизу и уцепила за уголок неприметный Альманах. Я приложила к нему ладонь. Альманах слегка засветился, я раскрыла его, сунула в квадратную выемку флакон и пергамент, захлопнула и вернула на место. Вздохнула, расправляя крылья. Это может быть связано? Что он просит спрятать от чужих глаз так далеко? Блуждающий взгляд зацепился за нежно-голубой, почти небесный фолиант с золотистым тиснением. Я достала книгу и провела по гладкой обложке подушечками пальцев. «Крылья» — гласило название. Автором значился некий ангел Леонардо фон Хесс. Я раскрыла книгу на первой попавшейся странице. На развороте были изображены типичное крыло ангела и демона и подробно расписывались их анатомические различия. С интересом рассматривая косточки в крыльях, каждая из которых была описана, не отрывая взгляд от страницы, я шагнула назад и опустилась возле кровати, опершись на нее спиной. Книга так завлекла меня, что я не заметила, как вернулась к первой странице и читала, читала... *** Разбудил меня тихий треск поленьев в камине. Я сонно заворочалась на постели, первую секунду после пробуждения находясь в астрале. Однако сознание моментально пронзил инстинкт самосохранения, и я тут же резко подскочила, всё ещё не проснувшись и не до конца осознавая, что происходит. Огляделась. Я лежала на большой кровати в центре комнаты, на той, которая принадлежала Мальбонте. Хозяин покоев мирно посапывал в кресле напротив. Черты его лица разгладились, брови не были как всегда нахмурены, почти незаметной была даже крошечная морщинка на переносице. Но тут, словно почувствовав мой взгляд, Мальбонте распахнул сомкнутые веки, и острый взгляд тёмных глаз вонзился в моё лицо. — Вы только посмотрите, — хрипловатым после дремоты голосом произнёс он с усмешкой. — Проснулась спящая красавица, тоже мне. Как спалось? — Я... прости, — тут же вырвалось у меня. Я потёрла глаза, чувствуя, как щёки наливаются румянцем. Стало жутко неудобно. — Это получилось случайно. — Я же говорил, — с ноткой превосходства в голосе заявил Мальбонте. — Тебе не стоило выпендриваться. Забавно вышло. — Выпендриваться? — возмутилась я. — Я, между прочим, работаю на тебя! — Работаешь на меня? — переспросил он похолодевшим голосом. — Ты мне ничем не обязана, и я тебя здесь не держу. Ты делаешь всё по собственной воле. — Ну да, — непонимающе протянула я. — Я делаю это для тебя. Разве тебе не нравится? — Ты моя союзница, а не рабыня, — недовольно сказал он, будто ему не хотелось произносить это вслух. — И ты на меня не работаешь. — Союзница, значит... — ухмыльнулась я. Мальбонте промолчал, внимательно меня разглядывая. Я уже привыкла к его скупому проявлению эмоций, и даже уже научилась читать на его лице то, что мельком иногда на нём появлялось, помимо сосредоточенной серьёзности. Но к его взгляду, проникающему прямо мне под кожу, в самое сердце, я привыкнуть не могла. Сейчас вдруг чувствовать это оказалось буквально невыносимым, и я отвернулась от него, с трудом сползая с кровати. Тело невыносимо заныло от усталости, требуя возвращения обратно в лежачее положение, и я поморщилась. Мальбонте тут же вскочил с кресла. — Куда ты? — Ну, к себе... — неловко сказала я, переминаясь с ноги на ногу. — Не хочу мешать тебе, и вообще надо было сразу разбудить меня. Тебе же нужно где-то спать. — Ты не мешаешь, — беспрецедентно заявил он, вновь хмуря брови и подходя ближе. — Не хотел тебя будить. — Так я сама проснулась, — с лёгкой улыбкой сообщила я, обходя его. — В других комнатах не так тепло, — невозмутимо заметил Мальбонте, пожимая плечами. Я в мыслях согласилась, потому что это было правдой — иногда даже у себя я просыпалась ночами от холода и подолгу пыталась вновь нормализовать температуру тела. — Да, — кратко выразила я согласие и вслух. — Нужно что-нибудь придумать. — Оставайся, — вдруг сказал он. Внутри всё похолодело, а сердце заколотилось как исступленное. На миг каменная маска слетела с его лица, и на нём отчётливо показалась взволнованность. — Ч-что? — проблеяла я, чувствуя, как и без того румяные щёки уже начинают гореть. — Здесь? А ты? — Предлагаешь мне слинять отсюда? — Где тогда ты будешь спать? — спросила я, с трудом пропустив подкол мимо ушей. — Это ведь твои покои. — Здесь, — он неопределённо махнул рукой в сторону не то кровати, не то кресла. Я сжала кулаки, пытаясь успокоиться. Глубоко вздохнула. В голове была то ли пустота, то ли невероятная каша. На негнущихся босых (?) ногах я прошествовала обратно к кровати, неловко залезла на неё, оборачиваясь крыльями, как коконом, и уставилась на него из-под ресниц, ожидая какой-то реакции. Мальбонте, наблюдавший за этим, горько усмехнулся. — Не стоит беспокоиться. Я не причиню тебе вреда. — Я знаю, — одними губами произнесла я, поджимая под себя ноги. Он отвернулся, пряча глаза, и взмахнул крылом. Огонь в камине моментально погас, и комната погрузилась во мрак. Мои бессмертные глаза хорошо видели в темноте, но я намеренно сомкнула веки, пытаясь снова заснуть. Пара мгновений, и я почувствовала запах сосновых веток и реки прямо рядом с собой. Кожа и воздух вокруг мгновенно наэлектризовались, внутренности буквально сжались, я даже почувствовала, как распушились перья. Мальбонте устроился поудобнее, расправляя огромные крылья. Кровать была достаточно широкой, и всё же я чувствовала лёгкое прикосновение к перьям сзади. Несколько минут мы провели в тишине. Я вслушивалась в его тихое ровное дыхание и еле слышный шорох перьев. Внезапно стало неуютно, спина будто зачесалась, и меня пронзило нестерпимое желание повернуться и посмотреть, как он спит. Ещё пару минут я пыталась с ним побороться, но в конце концов, сдалась и перевернулась на другой бок. Встретившись с тёмными глазами, поблескивавшими в темноте, я аж слегка отпрянула от испуга. — Почему ты не спишь? — прошептала я. — Не могу уснуть, — так же тихо глубоким шёпотом ответил Мальбонте. — Почему? Он нахмурился и замолчал, явно не желая развивать эту тему. Хотел ли он вообще говорить? — Почему? — повторила я, неосознанно протягивая руку к нему. Цепким взглядом он проследил за этим жестом, и я машинально сжала пальцы в десятке сантиметров от его крупной ладони. — Кошмары, — процедил он, наконец, отводя взгляд в сторону. — Я вижу сны. — Ты видишь сны? Какие? — Моё прошлое. Я почти обо всём тебе рассказал. Я замолчала, не зная, что сказать. Стало больно, страшно и неуютно. Он смотрел на меня, а я молчала, не зная, что сделать. А должна была? Ещё в тот период, когда я привыкала к его постоянному присутствию недалеко, видения, которые мучали меня во снах, буквально изводили меня по ночам. В них был Бонт, который потом превращался в Мальбонте, были его родители, моя мать, Сатана, ангелы, демоны, Непризнанные — какое-то невероятное месиво, которое до ужаса пугало меня и не давало нормально спать. Не знаю, каким чудом я не сошла с ума, но с каждым днём, чем больше я осваивалась в лагере и привыкала ко всему вокруг, чем больше уставала от непрерывной подготовки к грядущей войне, тем меньше я видела. Сейчас мне не снилось практически ничего, а если и снилось, то я не помнила, что видела во снах. Повинуясь непонятному желанию, я разжала пальцы и сомкнула их на его широком запястье. Кожа Мальбонте была очень тёплой, почти горячей. В его глазах промелькнуло удивление, и в следующую секунду он высвободил руку. Я растерянно хлопнула ресницами, сгорая от неловкости и готовясь тут же отвернуться и заставить себя заснуть, но через мгновение он сжал мои пальцы. Сердце заколотилось как бешеное. Он погладил подушечками пальцев тыльную сторону моей ладони, внимательно всматриваясь в моё лицо. Я сглотнула, вжимая голову в плечи. От этого растрёпанные волосы сползли мне на глаза. Но не успела я вытащить из-под головы вторую руку, чтобы поправить их, как Мальбонте отпустил мою ладонь и до невозможности аккуратным жестом убрал их мне за ухо. Сердце пропустило удар. Его ладонь задержалась на мгновение у моего виска, и я, не отдавая себе отчёта, потёрлась о неё щекой. Он растерянно заморгал, по-видимому, не зная, как на это реагировать. Я опустила взгляд, стараясь успокоить всё так же быстро бьющееся сердце и дрожь по всему телу. Но в следующий миг случилось то, что заставило меня чуть ли не задохнуться от всплеска эмоций. Мальбонте просунул руки под мои и обхватил горячим кольцом мои рёбра, прижимая ближе к себе. Он уткнулся носом в мои волосы и глубоко вдохнул. На секунду я забыла как дышать, честное слово. Ослабевшими руками я вцепилась в его плечи, обхватывая его за шею в ответ. Запах сосновых веток и реки проник так глубоко в ноздри, что, казалось, заменил кислород. — Так лучше, — тихо заявил он мне почти на ухо, отчего я даже слегка дёрнулась. — Лучше? — пискнула я в ответ. — Да. Я несмело провела пальцами по горячей бархатистой коже. Вверх, до того места, где начинали расти тёмные волосы. Не удержавшись, погладила его по голове, и удивилась, какие они мягкие. Мальбонте еле слышно втянул воздух сквозь зубы и лишь сильнее зарылся носом мне в волосы. Я крепче прижалась к нему, вдруг ощутив себя абсолютно незащищённой перед ним. Захочет — в любой момент поломает. Как игрушку. Словно услышав мои мысли, он отстранился и испытующе посмотрел на меня. Обхватил моё лицо широкими ладонями, закрыл глаза и прижался лбом к моему. Сердце защемило от этой неожиданной нежности. Сразу стало стыдно за то, о чём я думала пару секунд назад. Ведь разве нужно защищаться от того, кто сам перед тобою беззащитен? По телу растеклось умиротворение и спокойствие. Я расслабилась и уткнулась носом ему в шею, чувствуя, как вновь начинаю засыпать. Мальбонте тоже дышал спокойно и размеренно, будто тоже уже был на грани сна. Я закрыла глаза.