Крылья цвета заснеженных горных вершин

До похода на цитадель оставалась ровно неделя, о чём на последнем собрании твёрдо объявил Мальбонте. Новость сразу же распространилась среди тысяч повстанцев, и каждый теперь готовился по полной программе. Я тоже крутилась как белка в колесе, и буквально после захода солнца уже валилась с ног. Мальбонте часто ворчал, что ему иногда приходится буквально дотаскивать меня до кровати и что такими темпами я скоро буду спать на коврике у входа. Я лишь отмахивалась, сбрасывала обувь и моментально засыпала, сонно причмокивая губами как младенец. Но само собой, всё было не так радужно, как казалось на первый взгляд. У медали была и обратная, тёмная сторона. Меня изводило беспокойство, разрывали сомнения и переживания. Отступать уже было некуда. Но, конечно, я бы не отступила даже если бы могла. Однако стресс на подсознательном уровне стал уже чем-то совершенно обыденным; буквально перманентным. Ощущение, что настоящая, совершенно реальная грядущая война, возможно, жесточайшая из всех, что знавали оба мира, дышит тебе в спину, вселяло беспросветную безысходность, с которой я всеми силами пыталась упорно бороться. Ты вроде бы и понимаешь, что деваться некуда, и в любом случае происходящее тебя коснётся, но и будто закрываешь глаза на самый ужасный для тебя исход. Главной целью уже становилось не выживание; что же тогда? Каждый желал своего — кто-то жаждал просто бездумно превращать в фарш своих врагов, кто-то мечтал захватить власть в свои руки, кто-то желал мира и спокойствия. Но никакого мира не бывает без войны. А война не будет спрашивать, кто чего хочет. Война будет по собственному желанию отнимать жизни и разрушать всё на своём пути. Я, хоть и мало повидавшая за обе свои короткие жизни, чистосердечно попыталась отнестись к этому по-философски. В конце концов, на пепелище однажды вырастут цветы, а всё счастливое будущее строится на кровавом прошлом. Бессмертные, как оказалось, во многом были ничем не лучше обыкновенных людей с земли, и некоторые их проблемы, как ни крути, могли решиться только через кровь, боль и смерть. Всё это стремительно приближалось, уже маячило на горизонте, а я упорно пыталась перекрасить удручающую безысходность в воодушевляющую неизбежность. Будь что будет, я займу своё место где угодно, окажись им хоть Небытие, хоть тюрьма, хоть земля, хоть трон. Я уже выбрала себе оружие. С флегматичным подходом обчистила парочку оружейных и перетащила металл в свою комнату, которая теперь казалась брошенной, пустой и холодной. И с каким-то даже детским чувством выполненного долга водрузила лёгкий, но смертельно опасный остро заточенный мачете, который был насквозь пропитан дьявольской лавой, на стену, повесила кольчугу, спрятала кровавый кинжал и с десяток зачарованных сюрикенов. Кольчуга, правда, была не совсем кольчугой — это было нечто странное, наверняка единственное в своём роде — скроенные между собой обыкновенные удобные тряпки на шнуровке и защитный корсет, туго стягивающийся ремнями на спине. Под кровать задвинула массивные берцы на толстой подошве. Наверное, слегка глупо было так педантично и заранее собрать в одну кучу всё барахло, но мне так было спокойнее. «Неизбежное прими достойно», раз за разом упорно как мантру повторяла себе я. *** День уже близился к закату, и я, чувствуя лёгкую усталость, решила перед сном заглянуть к Зои. Зои я назвала одну из Субантр, которые росли в двадцать шестом секторе. Я заметила её сразу при первом же обходе и ревизии. Зои была совсем слабой и вялой, даже кровь ангелов не помогала ей реабилитироваться. Мальбонте приказал садовникам ликвидировать её как непригодную и засадить на место 26-C43 новую особь. Но я в последний момент не позволила этого сделать, отогнала садовников и сама стала прилежно ухаживать за ней. Сначала Зои совсем зачахла, и мне уже стало казаться, что приложенные усилия были напрасны. Меня это почему-то расстроило до такой степени, что Мальбонте даже забеспокоился — снова решил, что я что-то от него скрываю, раз хожу как в воду опущенная и даже препираться с ним как обычно не желаю. Но потом Субантра вдруг пошла на поправку — в один прекрасный день она расцвела пышным цветом, да так, что я чуть не задохнулась от обилия пыльцы. Зои и остальные стаи Субантр уже практически выросли — они цеплялись за землю уже только вторичными корнями, которые как раз через два-три дня должны были сами отвалиться. Ещё пару дней должны были уйти на их дрессировку под бдительным контролем самого Мальбонте, и вуаля — ещё одна основательная часть армии уже под кроваво-бордовым гигантским крылом. Но сейчас я ненадолго отодвинула все эти мысли в сторону. Я шагала между рядами секторов, внимательно выискивая нужный. Остановилась возле двадцать шестого и резким движением перемахнула через забор. Яркий фиолетово-оранжевый цветок Зои я видела издалека и сразу направилась к нему. Почуяв моё присутствие, птица стремительно обернулась и издала своеобразный приветственный клич. — Привет, Зои, — поздоровалась я, осторожно проводя подушечками пальцев по её гладким перьям. У Субантр они были не такие, как у нас — острые, крупные и упругие, как стебли растений. Зои дёрнула головой и что-то чирикнула на своём субантровском. Я плюхнулась рядом с ней. Птица тут же запустила свои перья в мои волосы. Почему-то она питала к ним необъяснимую слабость, к чему я уже привыкла и позволяла ей трогать их, нюхать и перебирать. Я поделилась с ней подробностями будущего нападения на цитадель, рассказала о планах, которые строил Мальбонте, рассказала про то, как уже сама напичкалась оружием до самых трусов. Зои, конечно, ничего мне не отвечала, лишь иногда стрекотала, когда я прерывалась, но я чувствовала — она всё понимает, всё до последнего слова. Я аккуратно потрогала цветок. Зои это нравилось, поэтому она довольно что-то буркнула. — Всё будет хорошо, так ведь, Зои? — до абсурдности наивно вдруг спросила я, пристально всматриваясь в пустые, практически незаметные глазницы. Субантра громко каркнула и слегка боднула меня в плечо, взмахивая крыльями. Как расценить это, я не знала, а переспрашивать посчитала совсем уж по-идиотски. Вздохнув, я ещё раз провела рукой по лепесткам, встала, отряхнула перья от пыли, попрощалась с Зои и улетела с полей. Солнце уже почти село, поэтому я направилась сразу туда, где я теперь проводила каждую ночь — спальня на верхушке невысокой башни на севере лагеря. Окно, как всегда, было гостеприимно распахнуто. Я проскользнула в комнату, сразу выцепляя взглядом Мальбонте. Он сидел в кресле, склонившись над картами. Каждый квадратный сантиметр его тела был в напряжении, я ощутила это просто поверхностью собственной кожи. Не знаю, кстати, с каких пор я научилась так чувствовать перемены в его настроении, да и вообще общее самочувствие и эмоциональное состояние, но, немного подумав, сочла это очень даже хорошим навыком. В конце концов, кто знал, чего можно было от него ожидать. Мальбонте, тоже, видимо, каким-то шестым чувством уловив моё появление, вскинул на меня острый взгляд, как всегда, врезавшийся мне прямо в самое нутро. — Сегодня ты рано, — заметил он, проводя длинную резкую линию прямо через всю карту угольным карандашом. — Ты тоже, — ответила я, неопределённо качнув головой, слезая с подоконника и сбрасывая тяжёлую обувь. — Что там у тебя? — Разбиваю общую массу бойцов на основные отряды, — резко отчеканил он, с силой надавливая на пергамент и чуть ли не прорывая его. — Не хочу оставить половину только за стенами цитадели. — Что-то случилось? — осторожно поинтересовалась я, стягивая ленту с волос и рассыпая по плечам длинные тёмные кудри. Мальбонте проследил за этим движением цепким взглядом. Я подобралась ближе и устроилась рядом с креслом на полу, положив руки на подлокотник, а на руки — голову, заглядывая в карты. Он глубоко вздохнул. — Почему ты спрашиваешь? — Не знаю... хочется. Просто кажется, что ты чем-то обеспокоен. — Твоя незаурядная проницательность в последнее время меня настораживает, — Мальбонте ухмыльнулся, слегка обнажая ровный ряд белых зубов. Я закатила глаза в ответ. — Тебя настораживает абсолютно любое, даже самое незначительное изменение в моём поведении, так что это дохлый номер, — фыркнула я, поудобнее укладывая подбородок на локти и заглядывая ему в глаза. — Что есть, то есть, — согласился он. В серьёзном выражении его лица совершенно ничего не изменилось, но я будто нутром почуяла, как Мальбонте слегка расслабился. Злой взгляд тёмных глаз, прожигающий меня насквозь, немного смягчился. Он сжал руку в кулак, тут же расслабил и вдруг осторожно запустил мне пальцы в волосы. Погладил по голове, аккуратно перебирая тёмные пряди. Зои и рядом не стояла — возможности дёрнуть меня за волосы она тоже не упускала, и стабильно после каждой нашей встречи одна-две прядки оставались у неё на перьях. Он достал у меня из головы крохотную золотистую пылинку, видимо, попавшую из цветка Субантры, и недовольно поморщился, стряхивая её. — Опять ты трясёшься над своей этой Хлои, — процедил он, вновь запуская длинные пальцы мне в волосы. Грубоватый тон глубокого низкого голоса совершенно не вязался с осторожными, даже нежными касаниями. — Её зовут Зои, — упрямо исправила его я, задирая подбородок. — Тебе что, заняться нечем? — недовольно-снисходительно спросил Мальбонте. — А ты переводишь тему? — хитро извернулась я, указывая на карты. Он вздохнул, откладывая их в сторону и поворачиваясь ко мне. — Завтра днём общий сбор в центральном секторе. Нужно объявить предводителю каждого отряда его позицию и четко всех по ним распределить. — Ты собираешься бросить сразу все силы туда? — Цитадель должна пасть, — неопровержимо заявил Мальбонте, и в голосе его зазвенели стальные ноты. — С одного захода. Ключи от врат находятся именно там, и чтобы убить Шепфа, я должен их достать. — Мы с тобой сразу отправимся в главное здание? Прямо в совет? — тоже посерьёзнев, спросила я. — Нет, — резко и не терпящим возражений тоном отрезал он. — Что? — возмутилась я, еле удержавшись, чтобы не вскочить на ноги. — Мы же... — Нет и точка, — упрямо повторил Мальбонте. — Тебя к главному зданию я не подпущу, и не надейся. Это заявление просто выбило почву у меня из-под ног, вместе с тем шокировав до невозможности. Тут уже сдержаться я не смогла, и подорвалась с пола, сжав кулаки. Мальбонте тоже резко поднялся с кресла, сразу возвысившись надо мной, как исполинская мраморная статуя. Он расправил крылья, создавая совсем уж угрожающий вид, но, за некоторое время, что я сосуществовала с ним бок о бок, я научилась также и подавлять необъяснимый страх, который скрёбся в сердце, когда он вёл себя вот так непримиримо, грозно и безжалостно. — Это ещё почему? Потрудитесь объяснить, ваше превосходительство! — издевательски выплюнула я, упорно заставляя себя сразу не распаляться и не ломать дров. — Мы же уже обсуждали это. Мы должны были выломать Кристалл и пробраться в Большой зал совета, разве не так? — Мои планы изменились, — коротко бросил Мальбонте. Помолчав пару секунд, я убедилась, что продолжать он не станет, и мгновенно рассвирепела. — Какого чёрта? — прошипела я. — Тебе не кажется, что это нечестно? — Нечестно что? — Не прикидывайся! Ты никогда не строил планы без меня. Даже когда тебе мерещилась всякая чушь в духе «она решила обвести меня вокруг пальца» и прочий бред. Ты всегда хотя бы делился ими со мной. А теперь вдруг на моё мнение тебе стало абсолютно наплевать, интересно, с чего бы это? Я ведь почти с самого начала с тобой. Чем я провинилась? Мельком я успела заметить, как его лицо исказилось, будто бы от боли. Но он тут же взял себя в руки, снова становясь отчуждённым. Мальбонте заложил руки за спину, задрал подбородок и сделал несколько шагов в сторону, пряча от меня глаза. — Ты не провинилась, Ева, — как-то механически проговорил он. — Просто всплыли некие детали, которые в корне повлияли на моё решение. — Ты бы ещё более загадочно выразился, чтобы я уж точно ни черта не поняла, — съязвила я, обходя его и заглядывая в глаза. Но когда наши взгляды вновь пересеклись, я буквально отпрянула. В некогда безжалостных тёмных омутах сейчас плескалось чистейшая злоба, смешанная с настоящим отчаянием. Я невольно попятилась, нервно сжимая ладони в кулаки. Дыхание спёрло от волнения, а в горле застрял ком. Я не могла понять, что с ним происходит, и ещё больше не могла понять, в чём же была моя вина. Мысленно вооружившись воображаемыми клещами, я приготовилась вытягивать из него правду, хоть по одному слову, но узнать была обязана. Однако, к моему удивлению, Мальбонте вцепился взглядом в моё лицо, и, не отрываясь, заговорил сам: — Ты права. Скрывать это от тебя не имеет смысла. Лучше я сам тебе расскажу, чем ты узнаешь непонятно от кого, и неправильно поймёшь. — Узнаю что? — переспросила я, чувствуя неладное и уже ощущая, как кончики пальцев начинают холодеть. — Для того, чтобы сломать хранилище ключей, нужно убрать с дороги Эрагона. Убить его не составило бы для меня большого труда, а с тобой — так уж точно. Но... — Мальбонте стиснул зубы, не договорив. Усмирив буквально рвущиеся наружу эмоции, он продолжил. — Я был уверен, что Эрагон ненавидит меня и хочет отомстить за свою сестру. Желает мне смерти и мечтает собственноручно меня убить. Но я недооценил ангельскую заносчивость и спесивость. Эрагон мнит себя всепрощающим в белом пальто и считает, что мстить, собственно говоря, уже и некому, ведь мои родители уже давно мертвы. Но я и другие потомки союза антагонистов, по его словам — плевок в Равновесие, — он скривился от отвращения, будто больше был не в силах сдерживаться, и буквально затрясся от злобы, — и они все должны быть истреблены. До единого. — Но причём тут я? Почему я не могу помочь тебе убрать его с дороги? — жалобно вопросила я, подходя ближе к Мальбонте и хватая его за руки в попытке хоть немного остудить кипящую злобу. — Ева, мои родители прожили целую жизнь на земле и умерли, мгновенно попав в Небытие. У них больше не было шанса на бессмертие. Но они оставили потомков. Их гены прошли через сотни лет на земле, и ты — их носитель. Я затряслась, как в лихорадке. Мозг отказывался воспринимать информацию и просто завис. Дышать стало в десять раз труднее. Мальбонте это почувствовал и осторожно усадил меня на кровать. Я обхватила колени дрожащими руками, покачиваясь, как припадочная. А он невозмутимо продолжил: — В тебе и твоей матери течёт кровь бессмертных. Однако, стоит отдать ей должное, в ней это проявилось меньше, чем в тебе. Часть моей силы осталась в тебе по той же причине. Хоть мы и родственники, но настолько дальние, что это не имеет значения. Я родился больше тридцати столетий назад, а ты — всего лишь пару десятков лет. Ты пришла в этот мир так поздно... И для этого моих родителей нужно было сослать. На лице судьбы всегда горькая усмешка. — Я всё равно не понимаю, — упрямо перебила я, потихоньку отходя от того потока шокирующей информации, что на меня обрушилась и пытаясь вернуться к трезвому и рациональному мышлению. — Почему ты хочешь, чтобы я не шла вместе с тобой, а сражалась где-то в толпе на заднем плане? Это ведь ничего не меняет. Эрагон будет в любом случае заинтересован в том, чтобы убить всех твоих сторонников. Чем я опаснее других? Тем, что я сильнее? — Ты не понимаешь, — безнадёжно произнёс он, стискивая челюсти и отводя взгляд. — Эрагон не будет ослеплён яростью и жаждой мести. Меня он убить само собой не сможет, но... — Мальбонте сжал кулаки так, что аж костяшки пальцев побелели. — он может убить тебя. Точнее, конечно, ты можешь умереть и от чужой руки, понятно, что тебе в любом случае грозит опасность. Хоть ты и невероятно сильна, сильнее чем себе представляешь, может быть, даже сильнее Эрагона, ты молода и совершенно неопытна. Поняв, что не может убить меня, Эрагон сделает всё, чтобы уничтожить тебя. Тащить тебя за собой прямиком в зал совета — всё равно, что на гильотину. — Но ведь... Откуда ему знать? Разве он в курсе, что я... Что я... — я не смогла произнести это вслух, до сих пор будучи не в состоянии осознать до конца. — Нет, не в курсе, иначе на твою мать уже началась бы охота. Но я уверен — это лишь вопрос времени. — Быть не может... — просипела я севшим голосом. — Ещё как может, — горько усмехнулся Мальбонте. — Почему тогда мама на стороне цитадели? На стороне Эрагона? — Не знаю, — протянул Мальбонте, задумчиво глядя на меня. — Возможно, она тоже не в курсе. Хотя, зная её, она вполне могла бы что-то пронюхать. Но что я знаю точно, так это то, что она хочет власти. Она хочет контролировать всех и вся и притом обязательно это демонстрировать. В какой-то степени я её понимаю, но очень странно, что она не знает очевидных вещей — ничего нельзя полностью взять под контроль. Ничего и никогда. Я резко поднялась с кровати, тряхнув крыльями. Мальбонте насторожился, подходя ближе. Титаническим волевым усилием я взяла себя в руки, развернулась спиной к стене и взглянула ему в глаза, твёрдо выпалив: — Ты прав. Ничего нельзя полностью взять под контроль. Меня ты тоже контролировать не будешь. — Ты плохо услышала?! — моментально вскипел Мальбонте. — Для особо одарённых повторяю — в зале совета тебе делать нечего. Я сам вступлю в схватку с серафимами. Тебе точно найдётся, чем заняться, уж поверь, плевать в потолок от скуки не придётся. — То есть ты даже не рассматриваешь такой вариант, что у меня другое мнение на этот счёт? Мальбонте неопределённо качнул головой, словно хотел отрицательно ею помотать, но не стал. Я упрямо ждала ответа, но его не последовало. — Какого Дьявола? — взбеленилась я. — С каких это пор ты стал мне приказывать? — Это не приказ! — рявкнул он, резко впечатывая руку в стену справа от моей головы, отчего я аж подпрыгнула и испуганно уставилась на него, как загнанный дикий зверь. — Не приказ? — прошипела я, схлестываясь взглядом с безжалостными, непримиримыми, злыми тёмными глазами. — Не приказ, значит? Я сваливаю. Я поднырнула под его руку, высвобождаясь, и отошла подальше. Задрала подбородок и смерила заносчивым взглядом. Мальбонте возвышался посреди комнаты как грозная статуя. Огонь из камина освещал его тёмный силуэт с огромными крыльями сзади, делая ещё более зловещим. Но я уже устала вечно относиться к нему с опаской. Жить с ним бок о бок, не зная, чего можно ожидать, было пыткой. Да, Мальбонте сдержал свои обещания, даже более чем — он действительно никогда не наносил мне вреда, не причинял боли умышленно, иногда был даже ласков, как кот. Нет, его нельзя было сравнить с котом. Скорее, с гепардом или пантерой; невероятно мощный, быстрый, грациозный, воплощение смертельной опасности для любого, кто встанет на его пути. Но я ведь и не стояла. Так почему же до сих пор с замиранием сердца ждала и одновременно боялась его реакции? — Мне нечего здесь делать, — заявила я холодным, ничего не выражающим механическим тоном, даже сама удивившись, как безэмоционально это прозвучало. — Солдаты не спят в одной постели со своими генералами, — эти слова буквально разъедали мне язык, так ядовито они звучали. — Слушаю и повинуюсь, — я издевательски поклонилась, взяла берцы и взмахнула крыльями, направляясь к окну, чтобы покинуть покои. — Стой! Мальбонте рассвирепел и мгновенно нарисовавшись передо мной, перегородил собой окно. Я постаралась, чтобы моё лицо осталось таким же каменным, процедила: — Ладно, без проблем, выйду через дверь. Он с досадой зарычал, сжимая кулаки. — Уокер, я даже не знаю, что сильнее хотел бы тебе сейчас оторвать — язык или крылья. — Я должна сказать спасибо? Ну, за ваше терпение, сэр. — Для кого ты устраиваешь это идиотское представление? Я знаю, что ты далеко не дура и сама всё прекрасно понимаешь. Какого чёрта ты опять ведёшь себя по-детски? — А что мне ещё остаётся? Ты пользуешься своим положением, чтобы манипулировать мной! Я бросила всё, что имела, чтобы присоединиться к тебе! И ради чего? Чтобы меня в самый важный момент вышвырнули, как слабое звено? Спасибо, перебьюсь. Катись к чёрту, Мальбонте. Я обошла его, намереваясь всё-таки вылететь через окно, но, конечно же, далеко я не ушла. Мальбонте схватил меня за руку, и по коже будто пробежал электрический разряд. — Иногда ты просто непроходимая идиотка, Уокер, — прошипел он, с явным трудом сдерживая порыв гнева. — Разве я стал бы предлагать тебе присоединиться ко мне, заранее зная, что ты станешь слабым звеном? Я хочу защитить тебя, а не просто вычеркнуть из всех планов как дефектную, неужели ты не понимаешь? Пальцы разжались, и обувь с оглушительным в воцарившейся тишине грохотом свалилась на пол. Стало так тихо, что был слышен треск поленьев в камине. Мозг отказывался воспринимать очередную порцию шокирующей информации, которая совершенно не укладывалась в голове. Я застыла, словно каменная статуя, не в силах пошевелиться. Мальбонте тоже замер, молчал; лицо его было по обыкновению каменным, ничего не выражающим. Его слова, которые он явно не хотел произносить вслух, повисли между нами в воздухе, цепляясь за обрывки всех недомолвок, недопониманий, сомнений, страхов. Внутри установилось полнейшее смятение. Каждый раз, когда я думала, что ну вот же, меня больше уже просто нечем удивить, Мальбонте всего лишь парой фраз умудрялся выбить почву у меня из-под ног. А потом снова упорно молчал, сея в мою душу зёрна сомнения, буквально изводя. — Что? — Я что, должен повторять по сто раз? — огрызнулся он. — Не делай вид, будто ты не слышала. — Я... Вообще-то я не беспомощная и способна защититься, ясно? Это не причина, чтобы нарушать нашу стратегию. С каких пор ты стал вдруг так сильно трястись надо мной? Забыл, как угрожал убить меня? — Ещё раз повторяю для тупых — Эрагон тебя скрутит на раз-два не потому что он сильнее, а потому что опытнее. Ты как будто не знаешь, какие ангелы твари. Он будет либо шантажировать меня, взяв тебя в заложники, либо сразу оторвёт твою безмозглую башку. Я не хочу подставлять ни тебя, ни себя. Что за дурацкая привычка вечно спорить? Я издала непонятный злобный звук — то ли фыркнула, то ли хрюкнула, не находясь с ответом. Сложила руки на груди, отвернулась и в сердцах пнула одиноко валяющиеся на полу берцы, будто они в чём-то провинились. Гневно засопела. Рациональной и разумной частью своего сознания я понимала, что он прав. Но как можно было успокоить сердце, рвавшееся в битву? — Послушай, — Мальбонте уже в который раз обошёл меня, чтобы посмотреть в лицо, и сжал предплечья. — Я не хочу рисковать тобой. Если мне позарез нужна будет твоя помощь, будь уверена, я сообщу об этом. Но сейчас оно того не стоит. Я знаю, о чём говорю, Ева. Я вздохнула, осторожно прикасаясь к его большим рукам, что держали мои. — Прости, я просто... Прости меня. — Я уже привык, — ухмыльнулся он. — Я всё равно буду с тобой, — шёпотом заявила я. — Так или иначе. — Я не сомневаюсь, — так же шёпотом ответил Мальбонте. Склонился над моим лицом. Длинные пики тёмных ресниц задели скулу. По телу сразу пробежал табун мурашек, а колени задрожали от волнения. Мальбонте действовал на меня как удав на кролика, а его прикосновения и близость — как самый концентрированный Глифт. Он оставил поцелуй у меня над ухом, практически невесомый, но левая сторона лица загорелась, как обожжённая. — Снова твои манипуляции, — дрогнувшим голосом пожаловалась я, поднимая руки и обхватывая его за шею. Мальбонте фыркнул, обнимая меня за талию. — Ты ничему другому не поддаёшься, — парировал он, целуя меня в висок с другой стороны. Теперь уже всё лицо горело огнём. Я попыталась незаметно обмахнуться ладонью, чтобы хоть немного унять жар, но это не укрылось от его внимательных тёмных глаз. Мальбонте широко ухмыльнулся, сразу просекая, что к чему, но промолчал. Я приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его самой, но в следующий миг он резко опустился и подхватил меня под бёдра, р-раз! — и я уже сидела у него на руках, ошарашенно поджав крылья. — Ты что делаешь?! — возмутилась я и крепче вцепилась в его плечи, боясь свалиться на пол. — С ума сошёл? Мальбонте издал короткий глухой смешок, больше похожий на рык. Горячие губы коснулись моей шеи, прошлись вниз до ключиц. Я пискнула, сжимая мягкие волосы на его затылке. Секунда — и Мальбонте резким движением повалил меня на кровать, нависая сверху. Огромные бордовые крылья сложились и тут же снова распахнулись. Он вновь приник к моим губам, целуя меня горячо и требовательно. Я ответила ему такой же страстью, сразу раскрываясь перед ним. Я вдруг поняла — я доверяла ему больше, чем себе. Я доверяла ему своё тело, свою душу, свои крылья, свой разум и своё сердце. Всё, что у меня было — я ему доверила. Осознание того, что Мальбонте, оказывается, теперь ревностно оберегает вверенное ему «добро», вызвало невероятный приступ эйфории, и у меня вырвался смешок. Мальбонте тут же вопросительно на меня воззрился, но я покачала головой, улыбаясь. Чмокнула его в кончик носа. Он прижался ко мне так близко, что стало трудно дышать. Я обняла его настолько сильно, насколько могла. Мальбонте погладил меня по голове и перекатился набок, встряхнув крыльями. — Ты устала. Спи, завтра тяжёлый день, — не терпящим возражений тоном сказал он, устраиваясь поудобнее рядом со мной. Я нетерпеливо подползла к нему поближе, и он обнял меня за шею. — А ты? — забеспокоилась я, не удержавшись и картинно зевнув. — Куда я денусь? — ухмыльнулся Мальбонте, приглаживая мои растрёпанные угольно-чёрные перья. — Спи, я буду с тобой.