Крылья цвета заснеженных горных вершин

Последние лучи солнца, скрывающегося за горизонтом, ласкали моё бледное лицо. Я сидела рядом с Зои, которая, по обыкновению, дёргала меня за волосы. Она уже совсем окрепла и значительно выросла. К земле её больше не привязывали корни, она уже отлично умела летать, мало того — Субантра уже превратилась в смертельное оружие в руках Мальбонте. Но для меня она всё ещё оставалась безобидной любимицей, за жизнь которой пришлось побороться. Но птица, хоть и привязавшись ко мне так, как и я к ней, не могла противиться той тёмной силе, что крылась в полукровке. По его приказам после неустанной дрессировки Субантр щедро поливали галлонами крови, а затем каждая из них занимала своё место в секторе. Это был целый механизм из тысяч шестерёнок, работающий слаженно, как часы. И хоть Субантры и имели растительное происхождение, все их движения и перемещения под контролем Мальбонте не выглядели как распускающиеся цветы. Скорее как раскрывающийся веер или искусно разящие клинки. Точно, быстро и слаженно. Через два дня цитадель должна была быть у наших ног. И я мысленно настраивала себя, всеми силами заставляла себя сосредоточиться уже прямо сейчас. Упрямо сдерживала свой страх как дрессированную собаку. «Неизбежное прими достойно», раз за разом повторяла я себе. Изнурительные тренировки в искусстве боя и контроля своих же собственных сил дали плоды. Я двигалась так стремительно, как молния вспарывала тучи в грозовом небе; наносила удары с такой силой, что дрожала земля; уворачивалась от льющихся нескончаемых ответных выпадов даже с неким изяществом. Хоть до самого Мальбонте с его грацией и сокрушительной мощью было далековато, для меня лучшей наградой были его мимолётные улыбки, что он дарил мне за особо виртуозный пируэт в драке или за разрушительной силы удар. Я не чувствовала себя хуже или ниже его, я знала, что Мальбонте считает меня равной себе. И это было ярким лучом света в непроглядной мгле вокруг. После тяжёлой работы и адских тренировок мы засыпали в обнимку в одной постели, будто на несколько часов выныривая из того моря крови, что ещё не была пролита, но уже вот-вот должна была хлынуть водопадом. Быть рядом с ним или хотя бы неподалёку для меня было глотком свежего воздуха. И хоть моим бессмертным лёгким не нужен был кислород, это ничего не меняло. Наша с Мальбонте связь окрепла так, что атмосфера вокруг нас, где бы мы ни оказались, будто накалялась, пропитывалась электричеством, энергией разрушительных сил, что скрывали в себе наши бессмертные тела. И я каким-то шестым чувством ощущала, что он испытывает такую же потребность в моём присутствии. Всё это в совокупности вызывало невероятную бурю внутри, которую было сложно сравнить вообще с чем-либо. Ни за что бы не могла подумать, что всё сложится именно так. Не думаю, что даже сам Мальбонте мог это предугадать. Конечно, было очевидно, что ритуал бы связал бы нас так или иначе, но как можно было объяснить это единение между нашими душами? Пусть во мне и осталась часть его силы, даже если я что-то там уравновесила, но почему, почему я могла сделать этот выбор? Разве испытывала бы сейчас такую острую необходимость в его, чёрт возьми, существовании, не прими решение встать на его сторону? На эти вопросы у меня ответов не было. Но я и не собиралась упрямо и с остервенением их искать. Потому что знала теперь как прописную истину, что сделала правильный выбор. И мне было за что бороться. Выше этого я не видела просто ничего. Чувствовала, что была будто рождена именно для того, чтобы построить новый мир вместе с ним. И чувствовала, как нить, связывающая нас, неизмеримо становится короче, притягивая друг к другу сильнее и сильнее. Мы уже буквально срослись, превратились в одно целое, ничем не делимое. Уничтожь одного — исчезнет и второй. Только парадокс — по отдельности уничтожить нас было невозможно. Как у Мальбонте нельзя было разрушить только одну его сторону, так и невозможно было убить кого-то одного из нас. Наша совместная мощь была настолько велика, что никакое воздействие не могло бы ни разорвать нашу крепкую связь, ни стороны души Мальбонте. После ритуала он стал тем, кем был рождён, а я навсегда стала его продолжением и началом. И мы были готовы к битве за наше место под солнцем. В ближайшее время мы должны были захватить цитадель, а ключи от врат — оказаться у Мальбонте. Мне никакими правдами и неправдами не удалось переубедить его насчёт моей позиции в бою. Мальбонте очень убедительно пообещал оторвать мне мою «дурью башку» если я только носом поведу в сторону Эрагона. Он упорно не желал даже слушать меня, твёрдо стоя на своём. Но я не теряла надежды. У меня оставались последние шансы на реабилитацию значимости моей фигуры в грядущем бою. И я собиралась не упускать и их тоже. Попрощавшись с Зои, я отправилась на поиски Мальбонте. Хотя поисками теперь это было назвать сложно. В груди у меня будто вырос компас, единственная стрелка которого указывала мне путь к Мальбонте. Каким-то шестым чувством на подсознательном уровне я ощущала его не только по энергии. Объяснить это было невозможно, да я и не пыталась — меня просто тянуло к нему как магнитом. На автомате пролетая между сооружениями и секторами и погрузившись в свои мысли, я завернула за очередной угол и врезалась прямо в чью-то широкую грудь. Сердце пропустило удар, а по коже пробежал лёгкий холодок. Ноздри заполнил запах сосновых веток и реки. Мальбонте машинально придержал меня за талию, чтобы я не свалилась на землю как мешок, и картинно поморщился. — Ты когда-нибудь перестанешь быть такой рассеянной и начнёшь хоть немного оглядываться по сторонам? — недовольно спросил он, почему-то не отпуская меня. Быстрым жестом как бы невзначай смахнул волосы с моего лица. Я тут же покраснела как помидор. Уокер, чёрт тебя побери, соберись в кучу наконец! — Я... прости, — невпопад ляпнула я. — Просто немного задумалась. — Немного, — недовольно повторил Мальбонте. — Бьюсь об заклад, ты бы даже помесь морского дракона с Субантрой у себя перед носом сейчас не заметила. Всё витаешь в облаках? Я не сдержалась и истерично хихикнула. — Вообще-то мы тут все в облаках, если ты забыл. — Ты просто невыносима, — досадливо фыркнул Мальбонте, закатывая глаза. — Ты вообще-то тоже не подарок, — обиделась я, делая шаг назад. Мальбонте ничего не сказал, просто по обыкновению исподлобья наблюдал за мной. Наконец, отвёл взгляд в сторону и тоже отступил на шаг. Взъерошил тёмные волосы. — Есть хочешь? Тему переводит, значит. Ну-ну. — Нет, я не голодная, — покачала головой я. — Составишь мне компанию? — привычным слегка превосходительским тоном спросил он, но тёмных глазах мелькнула обманчивая невинность. Вот уж тоже мне театр одного актёра. Как будто думает, что я могу ему отказать. — Конечно, — лукаво ответила я, непринуждённо подхватывая его под руку, — само собой. Мы направились в сторону склада с провизией, набрали еды и сели за стол, расположенный в небольшом отдалении от остальных. Под вечер, однако, тут почти никого не было за исключением нескольких сомнительного вида крылатых существ, на которых Мальбонте не обратил ни малейшего внимания. Я видела это уже много раз, но ещё ни разу не переставала втайне удивляться. Мальбонте, казалось, совершенно не заботило такое соседство с разномастными небесными созданиями. Конечно, было бы неправильно называть это соседством, и я лично сторонилась тех, кого плохо знала или вообще впервые видела. Но меня восхищало то, насколько же Мальбонте был уверен в себе, собран и буквально непробиваем. И за ним следовали, его боялись, но уважали. И я надеялась, что он видит то, что я привязана к нему не потому, что он невероятно силён, или не потому, что хочу быть под его личной защитой. А потому что моя привязанность к Бонту выросла, выросла до таких размеров, что превратилась в преданность Мальбонте. Я не хотела его бояться, и всегда была с ним честной, порой такой же вздорной и упрямой, как и с Бонтом. Я уважала его в первую очередь не за силу, а за честность и искренность. Хоть Мальбонте и не всегда сразу раскрывал мне все карты, однако он никогда мне не врал и не скрывал своих мотивов. Я ценила его доверие и надеялась, что он, несмотря ни на что, точно так же ценит моё. Мальбонте сделал глоток крепкого чая, пока не притронувшись к еде, и одновременно с этим сосредоточив своё внимание на каких-то картах, уже вдоль и поперёк испещрённых линиями и символами. Я заинтересованно в них заглянула, но ни черта не поняла. — Готова? — спросил он, испытующе прожигая меня взглядом. Было сразу понятно, о чём он спрашивает и что имеет в виду, поэтому прикидываться идиоткой и переспрашивать я сочла нецелесообразным. — Готова, — подтвердила я, проводя ногтями по ярко-алому яблоку, что лежало у меня под рукой. Мальбонте проследил глазами за моими пальцами. — Съешь что-нибудь. — Я не голодная, — повторила я, подпирая рукой щёку и задумчиво глядя на него. — Всё в порядке. Он недовольно нахмурился, явно борясь с желанием просто отдать приказ «ешь, потому что я сказал». Помолчал секунду. — Хотя бы что-то, Ева. Силы тебе понадобятся. Ты слишком мало ешь. Ты себя в зеркало видела? — Что-то не так? — возмутилась я. — Опять ты мне лекции читаешь как школьнице! Что за дурацкая привычка? — Да ты скоро на заключённую будешь похожа, — гневно возразил Мальбонте. — Все рёбра пересчитать можно. Как ты сражаться собралась? Рассыплешься по костям. — Вот и неправда, — заупрямилась я, складывая руки на груди. — Внешность бывает обманчивой. — Если я тебя попрошу, ты съешь хотя бы чёртово яблоко? — Ну раз ты просишь... Я вонзила зубы в сладкий фрукт, откусив здоровенный кусок и захрустев. Это были яблоки с деревьев в садах Эдема, те самые якобы «запретные», но запретного в них не было ничего от слова совсем. Очередной человеческий миф. Это, конечно, было не так вкусно, как золотое яблоко раздора, но тоже вполне себе ничего. Оно было очень сочным, я облизнула губы, но пара капель сока всё равно стекла по подбородку. Мальбонте поднял на меня глаза и на мгновение застыл. Я сразу разнервничалась и попыталась стереть сбежавший сладкий сок с лица. Вдруг он резко приподнялся, наклонился над столом, обхватил меня за шею и притянул к себе, жадно целуя. Моё сердце по обыкновению заколотилось в три раза быстрее, душа ушла в пятки, а вмиг ослабевшие пальцы разжались. Надкусанное лишь раз яблоко покатилось по столу. Дыхание сбилось, щёки загорелись румянцем, а Мальбонте резко отстранился, бросая на меня лукавый взгляд. Хищно облизнулся, причмокнув губами, совсем по-кошачьи. Мои брови сами собой взлетели вверх. Он широко улыбнулся и снова меня поцеловал, крепче сжимая мои волосы. Я пискнула, чувствуя, как внутренности скручиваются в тугой узел. Через пару мгновений Мальбонте оторвался от моих губ. Ещё раз улыбнулся. Я ощутила, как по красному от смущения лицу был размазан липкий яблочный сок. — Ну и какого чёрта? — прохрипела я. — Ты же сам не даёшь мне спокойно поесть. — Прости, не сдержался, — ухмыльнулся он. В тёмных глазах плясали бесенята. Я убрала выбившуюся прядь волос за ухо и стеснительно взглянула на него из-под ресниц. Мальбонте тоже наблюдал за мной с едва заметной ухмылкой. Повинуясь непонятному желанию, я вдруг резко подорвалась со своего места. По лицу Мальбонте пробежала едва заметная тень удивления. Я обошла стол и опустилась на скамью рядом с ним. Смирно поджав крылья, забралась к нему на колени. Уткнулась в шею. Мальбонте втянул воздух сквозь зубы и слегка оторопело придержал меня за талию, чтобы я не упала. — Что? — приглушённым голосом поинтересовался он, потёршись щекой о мою макушку. — Ничего, — так же глухо отозвалась я. Он хмыкнул, но промолчал. — Не хочу тебя терять, — абсолютно не к месту и совершенно невпопад брякнула я, пряча глаза. Глубоко вздохнула, ощущая, как его запах проникает в ноздри. — Что случилось? — в обычно твёрдом и ровном голосе прозвучали беспокойные нотки. Мальбонте занервничал, я почувствовала колебания его энергетической сферы. — Ничего, — повторила я. Он слегка отстранился, настолько, чтобы видеть моё лицо. Я смутилась, но встретилась с пронизывающим взглядом тёмных глаз. Я вроде бы и привыкла, что Мальбонте никогда не смотрел будто бы «сквозь» меня, как часто было с кем-то другим, с кем он говорил или кому отдавал приказы, а всегда пытливо заглядывал мне в глаза, но всё равно чем дольше он смотрел, тем сложнее было отвести взгляд. Чем это объяснялось, я не знала. И каждый раз я чувствовала острую потребность в его присутствии. Меня изводили беспочвенная тревога и беспокойство, я старалась не отходить далеко от Мальбонте, всегда держать его хотя бы на краю поля зрения. Удавалось мне это не всегда, поэтому постоянная тревога отпечатывалась на моём лице, побледневшем и осунувшемся. Наверное, именно это он и имел в виду, когда спрашивал, видела ли я себя в зеркало. В тёмных глазах застыло беспокойство и немой вопрос. Я погладила его по щеке. — Полетели уже. Или ты голоден? — Да, пожалуй, голоден, — неоднозначно ответил Мальбонте, поведя широкими плечами. Я осторожно слезла с его колен, и хотела помочь ему взять еду с собой, чтобы разделить трапезу уже наедине, но он не позволил мне этого сделать. Схватил за руку и взлетел, заставляя последовать за собой. Я очень удивилась, но спорить не стала, так как уже просто хотела побыстрее остаться с ним наедине и без случайных посторонних глаз. Мы добрались до покоев, которые уже и просто покоями Мальбонте было не назвать, потому что я в них проводила столько же времени, сколько и он, но и «нашими» их назвать почему-то язык не поворачивался даже в мыслях. Я проскользнула в комнату, скинула обувь и распласталась на сиденье кресла, положив на него локти. Расправила крылья, из которых выпала парочка мелких угольно-чёрных перьев. Мальбонте недовольно поморщился, тоже сбросив обувь и опустившись рядом со мной. Пригладил мои растрёпанные крылья. Это было так приятно, что я была готова замурлыкать. — У тебя перья сыплются. — Да это, наверное, от нервов, — небрежно отмахнулась я, наслаждаясь его прикосновениями. — Ты что-то от меня скрываешь? — серьёзно спросил Мальбонте. Погладил по голове. — Нет, просто... Мне снятся всякие дурацкие сны и я нервничаю вечно без причины, не бери в голову. — Вот уж нет. Что тебе снится? Я вздохнула и взглянула на него, на секунду задумавшись, стоит ли говорить. Потом выпалила: — Бонт. Мне снится Бонт и снова просит его освободить. А потом бьётся в зеркало и плачет... кровью, как тогда, у Плачущих дев. Я хочу ему помочь и не могу его оттуда вытащить... Не понимаю, что это значит, и переживаю. — Почему? — с трудом выдавил Мальбонте. Он сразу напрягся и сдвинул брови, явно вознамерившись вытащить из меня слова клещами, если я вдруг решу съехать с темы. — Ты — единственное, что у меня есть, — честно и бесхитростно сказала я. Эти слова слетели с языка так легко, просто и банально, будто я называла цвет его волос или перьев. — Не хочу остаться без тебя. Я знаю, у тебя есть цель и очень важная миссия, и ничего не изменилось, я собираюсь биться на твоей стороне и помогать тебе во всём. Но не беспокоиться всё равно не получается. Да и какая вообще разница? Тебе от этого ни холодно ни жарко, не хочу тебя лишний раз какой-то ерундой загружать. Мальбонте явно растерялся. Правда, через секунду тут же взял себя в руки. Быстрым движением взъерошил тёмные волосы. Снова на меня посмотрел. — Ева, всё будет хорошо, — уверил меня Мальбонте. Я невольно улыбнулась. Так наивно и по-детски звучит. — Это глупо. — Да, — согласился он. Взял меня за руку, согревая мои ледяные тонкие пальцы своей большой горячей ладонью. — Прости, что не могу тебе этого обещать. Но ты будешь в безопасности. Никто тебя не тронет. — Я не за это переживаю, — насупилась я. — Я знаю, — лукаво сообщил Мальбонте. Тёмные глаза по-кошачьи сверкнули в полумраке комнаты, освещённой лишь огнём из камина. От его близости у меня как всегда заколотилось сердце и спёрло дыхание. Мальбонте притянул меня ближе к себе, целуя в губы, скулы, щёки. Там, где он прикасался ко мне губами, моментально жгло кожу. Я обхватила Мальбонте за шею, целуя его лицо в ответ. Под его руками моё тело превращалось в одну сплошную чувствительную точку. Я ощущала, с какой скоростью бегут мурашки от лица буквально до пяток. Мучительно тонкие иглы желания впивались в кожу, буквально изводя. Его губы коснулись моей шеи, ключиц, плеч. Я страдальчески пискнула, не в силах сопротивляться ни малейшему его движению. Мальбонте вдруг быстро подхватил меня на руки, р-раз! — и мы уже сидели не на полу возле кресла, а лежали на широкой постели. Он навис надо мной, расправляя огромные красные крылья. Уже ничего не соображая из-за дурмана в голове, я слегка дёрнула его за широкий пояс на талии. Мальбонте резко втянул воздух сквозь зубы и прикрыл глаза, уткнувшись носом в мои волосы. Отстранился и заглянул мне в глаза, словно задавая какой-то так и не произнесённый вслух вопрос. Я не сказала ни слова, а лишь слегка приподнялась и обхватила его одновременно руками и ногами, целуя в плечо. Мальбонте издал глухой звук, похожий на гортанный рык, и порывистым движением дёрнул за шнурок на моём комбинезоне. Тот сразу же поддался, спадая с тела. Мальбонте отшвырнул его в сторону. Я осталась в одном белье. Он прикоснулся слегка шершавой ладонью к моему голому животу, почти полностью его накрывая. Я не слышала ничего, кроме адски громкого стука крови в ушах. Голова шла кругом. Мальбонте целовал меня жадно, ненасытно, будто в первый и одновременно последний раз. Дрожащими ослабевшими руками я стянула с него верх одежды. Прильнула губами к шее, ключицам. Услышала рваный тяжёлый вздох. Мальбонте прижал меня к себе так крепко, что мне показалось, будто затрещали рёбра. Тут же слегка ослабил хватку, снова оставляя поцелуи на каждом квадратном сантиметре моего лица. Сердце защемило. Он обращался со мной как с чем-то невероятно ценным. Не хотел ни под каким предлогом отпускать и не хотел случайно причинить боль. Эта бережность, которой он меня всегда одаривал, в такие моменты наедине просто выбивала почву из-под ног. Я растекалась как медуза, будучи просто не в силах поверить в то, что грозный непримиримый Мальбонте, в котором сконцентрировались невероятная разрушительная сила и мощь двух ипостасей, способный уничтожить всё вокруг, так по-человечески обнимает меня, засыпает вместе со мной и бережёт меня. Не было ничего приятнее этого головокружительного чувства взаимности. Моя преданность ему возвращалась мне сполна. И снова стрелки часов будто в разы ускорили свой ход. Мы тонули друг в друге, будто бы и не было никаких ангелов и демонов, схлестнувшихся в смертельных боях, противостояния двух сторон и войны. Здесь и сейчас были только я и он. На стенах в свете огня из камина плясали расплывчатые тени наших тел и крыльев, на полу валялась одежда, а из окна лился тусклый свет луны. Глубокой ночью, когда луна спряталась за тучи, огонь в камине погас, в кромешной тьме я снова видела только его лицо. Мальбонте дышал глубоко и размеренно. Его пальцы путались в моих волосах. Я погладила его по щеке. Он даже слегка прикрыл глаза, не шевелясь. Я улыбнулась. — Что? — не размыкая век, глубоким шёпотом спросил он. Сердце ёкнуло. Как он почувствовал это? — Ничего, — пошептала я в ответ. — Вот, выходит, что ты имел в виду. Не сдержавшись, Мальбонте ухмыльнулся. В тёмных поблёскивающих глазах затаились бесенята. Но ухмылка вышла на удивление спокойной и безобидной. — Хотел побыть с тобой вдали от посторонних глаз, только и всего. Ты же была не против. — Как остроумно, — проворчала я. Обхватила его за шею и закинула ногу на бедро, чтобы обнять крепче. Вдохнула непередаваемо приятный запах его кожи. — Нет, я серьёзно, — сказал Мальбонте, поглаживая меня по спине. — Не могу сопротивляться. Да и очень-то хочу. — Мальбонте, я должна сказать тебе кое-что, — вдруг выпалила я. — Что? — насторожился Мальбонте. Показалось, что сейчас он меня слегка отпустит, но он как будто машинально вцепился в меня ещё крепче. И всё-таки я всё делала правильно. Оно стоит того. — Я не буду прятаться. Ты должен смириться с этим. Мальбонте сразу понял, о чём я говорила, и напрягся. Его пальцы сжались, впиваясь мне в кожу. — Нет. — Да. И точка. Ты не можешь меня заставлять. — Я не хочу заставлять. И не буду. Я хочу защитить тебя. — А я хочу прикрыть тебя и помочь. Это важнее, чем пара оплеух от Эрагона. Ни черта он мне не сделает. — Да почему ты думаешь, что настолько важнее? — разозлился он. Мальбонте ненамного отстранился и обхватил руками моё лицо, не давая отвернуться и заставляя смотреть в глаза. Но я и не собиралась отворачиваться. — Почему ты так, чёрт возьми, слепо уверена в том, что я и пальцем не пошевелю, чтобы уберечь тебя? Вообразила себя шахматной фигуркой? Чёрта с два. На эту доску фигуры больше не вернёшь. — Как бы там ни было, не тебе решать. Это мой выбор, и я его уже сделала. Надеюсь, ты не ударишься в крайности и не вздумаешь посадить меня под замок, пока всё не устаканится. Ты ведь сам понимаешь — это бесполезно. Он с досадой зарычал. — Да сколько можно? Почему ты думаешь только о себе? От возмущения у меня аж дыхание спёрло. Я дёрнулась, чтобы он отпустил меня, но не тут-то было. Мальбонте схватил меня за запястья, заводя их мне за спину. — Да, и не смей отнекиваться! Какого чёрта? Почему ты не видишь — или, может быть, не хочешь видеть, — что не причиняешь мне боль своими дурацкими жертвами? У меня похолодели руки. Что он несёт? — Почему ты не думаешь о том, что ты для меня значишь не меньше?! Ты готова принести свою жизнь в жертву, только ради чего? Красивого жеста? — Да ты... ты..! — я буквально задохнулась от возмущения и злости, не в силах выдавить что-то вразумительное. — Ты говоришь, что не хочешь терять меня. Я чувствую твою тревогу. Мне тяжело смотреть, как ты себя изводишь. Но почему ты даже предположить, к чёрту, не можешь, что я тоже не хочу тебя терять?! — Мой долг помочь тебе. — Долг, — повторил Мальбонте. На его лице мелькнула болезненная усмешка. — долг, Ева. У тебя нет никакого долга передо мной. Ты сама себе его выдумала; зачем, скажи? — Что значит выдумала? — злобно оскалилась я. — Я отдаю тебе всё, что у меня есть. Если тебя это не устраивает, уж прости, надо было как-то раньше меня поставить в известность. — Мне нужна ты, а не воображаемые жертвы, как ты не можешь этого понять? Твоя жизнь для меня дороже, чем какая-то там подстраховка или второй фланг. Зачем ты заставляешь меня уговаривать тебя не подставляться? — Потому что, чёрт побери, не хочу отсиживаться в стороне! Пока ты рискуешь головой, я должна просто ждать, пока ты завалишь Шепфа, построишь мне дворец на месте школы, и выделишь дурацкую королевскую свиту? Я не приношу себя в жертву, я просто не могу оставить тебя в такой важный момент, пойми же ты уже наконец! — Я понимаю, — на удивление терпеливо согласился он, отпуская мои запястья и обхватывая ладони своими. — Но ты и так уже сделала слишком много. Ты помогла мне освободиться, и после всего, что было, не отвернулась. Ты всегда была рядом. Ты столько сделала для меня; и... наша связь, она ведь на двоих. — Ч-что? — проблеяла я, поджимая крылья. По лицу Мальбонте невозможно было понять, о чём он думает и что хочет сказать. От волнения у меня затряслись руки, и он слегка сжал их. — Не думай, что я не чувствую то же самое, что и ты. Мы — одно целое. Это было не судьбой предначертано, потому что ты — моя судьба. Да, я так или иначе получу своё, сделаю всё так, как нужно. Новый мир вот-вот будет построен. Но зачем мне новый мир, в котором уже нет тебя? Каково мне будет жить вечность, помня о той, что сделала самое важное? Об этом ты не подумала? — Я... — Если уж я и суд, то справедливость — это ты. И не только у тебя есть тот, за кого ты готова отдать жизнь. Не стоит думать, что я настолько похож на бесчувственный булыжник. — Я так не думаю. И я понимаю тебя. Прости, если что-то сделала не так. — Ты всё делаешь как нельзя лучше. Я ценю это. Я улыбнулась. Прикоснулась губами к его щеке. — Ну так позволь мне и дальше быть рядом, — умоляюще прошептала я ему на ухо. — Не отталкивай меня. Только не сейчас. — Я хочу, чтобы ты поняла... — Мальбонте втянул воздух сквозь зубы, словно ему тяжело давались эти слова. — Я не хочу вставать перед выбором не потому, что придётся пожертвовать тобой ради победы. А потому, что знаю: по итогу я брошусь не убивать наших врагов, а прикрывать собой тебя. И хуже будет не только нам, а вообще всем. — Я понимаю. Я не стану подставляться, — пообещала я, заглядывая ему в глаза. — Всё будет хорошо. Я сделаю всё для этого. — Я не сомневаюсь, — серьёзно заявил он. — Тогда спи. Завтра тяжёлый день. — Моими же словами? — ухмыльнулся Мальбонте. Я лукаво подвигала бровями. Прижалась покрепче и устроилась под его крылом. И, засыпая, думала о том, что где бы я не была, и что бы не делала — с ним любое место для меня будет раем.