Герои и Злодеи

      Острая боль обожгла лопатку, плечо, бедро и правую руку, будто осы ужалили одновременно. Грегор ахнул и припал на колено, но мгновенно поняв, что произошло, упал на землю и откатился в высокую прошлогоднюю траву у обочины. По нему только что дали залп мелкой дробью.       Он отполз поглубже в кусты, сел и ощупал плечо. Дробина, он даже знал какая — девятый номер, для охоты на вальдшнепов — впилась глубоко под кожу. На пальцах осталась тёплая кровь. Стреляли, судя по разлёту, издалека. Закралась мысль, что дробь задела его случайно, но он тут же отмёл её. С ним за всю его жизнь много чего приключалось, но единственному он так и не смог научиться. Грегор плохо разбирался в людях. Его часто обманывали внешней приветливостью, на которую он охотно покупался, потому что ему всегда очень льстило, что люди добры с ним или хотят общаться.       — С-сука, — тихо прошипел Грегор.       Захлестнуло очень неприятное чувство, тут же вызвавшее недавнюю ассоциацию с рассказом егеря об охотившемся на него волке. Грегор ощутил себя добычей. Азарт охотника, это электрическое напряжение в воздухе всё ещё улавливалось раскрытой ладонью. Грегор попытался «нащупать» и местоположение стрелявшего, но это почему-то не удалось. Он улавливал живые существа: горячую кровь материальных животных, прозрачные энергетические тела духов, но человека не видел. Он закусил губу и попытался унять дрожь. От выброса адреналина тело крупно колотило, пока что он даже не чувствовал боли. Сейчас нужно быть спокойным.       В любом случае, этот сукин сын не на того напрыгнул.       Кто бы ни стрелял, убить он не пытался, иначе не имело смысла вести огонь с такого большого, явно не убойного расстояния. Целью было заявить о себе и напугать. Грегор не был склонен принимать вызов, он вообще чаще всего выбирал из двух предложенных вариантов третий, не позволяя собой манипулировать. Раньше, несколько лет назад, он так бы и поступил — тихо ушёл, предоставляя ловить этого сумасшедшего тем, чьей обязанностью это было. Но нынешний Грегор задумался о тех людях, которых уже были пристрелены на этих тёмных лесных дорогах. О тех, кто мог оказаться на его месте. Он, в отличие от них, не был беззащитен. И он почувствовал некоторую личную ответственность, которая заставила его ожесточиться и принять условия игры.       — Я страж на пороге, — начал он, — я ключник…       Грегор часто опирался на декламацию заклинаний, как делают деревенские ведьмы и колдуны. Он быстро припомнил и проговорил слова, защитив себя таким мороком, что даже тот, кто целенаправленно стал бы искать его глазами, теперь его бы просто не увидел. Не боясь стать мишенью, он поднялся в полный рост и снял с пояса нож.       В отличие от заносчивых городских магов, приверженцев сложной и, по большей части, бесполезной, церемониальной магии, Грегор предпочитал суровую практичность. Его атам не был красивым обоюдоострым кинжалом традиционной формы. Это был боевой армейский нож с односторонней заточкой и хищно изогнутым фальшлезвием, и он использовался не только для концентрации силы, не только как символ власти. Для чародея, работа которого стала его жизнью, нож — это в первую очередь нож. Его используют в быту, не опасаясь осквернить и запачкать. Им режут. Такой атам, пренебрежительно называемый «разделочным», был негласным отличительным признаком оккультистов и чернокнижников. И Грегору ничего не стоило посадить на нож какого-то ублюдка, который вдруг решил пострелять по людям, как по дичи.       Он стоял, терпеливо дожидаясь.       На дороге послышались шаги, уверенные, но негромкие. Кто-то ступал неторопливым осторожным шагом, как бы прогуливаясь, а не выслеживая. Человек поравнялся с Грегором, но дорога была пуста. Чародей отчётливо видел светлые колеи, узорный край сухой травы над противоположной обочиной и полосу леса вдали, но не видел даже силуэта или тени движения. Ему стало понятно, что за колдовство он ощутил недавно.       — Я хорошо чую, как от тебя смердит, некромант, — прозвучал голос. — Я не вижу тебя, но чувствую.       Грегор вздрогнул. Он узнал голос старика, который указал ему дорогу, но теперь он был совсем не таким торопливым и вежливым. Старик говорил медленно и размеренно, но в тоне улавливалось напряжение. Эта охота его волновала.       — Так же у меня очень чуткий слух, — продолжал старик, — если попробуешь подойти, я выстрелю. Если не хочешь получить заряд дроби в брюхо, не рыпайся… И не рассчитывай, что я промахнусь! В двух стволах дробь и в одном — пуля. У меня три шанса, чтобы с такого расстояния разнести тебе голову или превратить внутренности в труху.       Грегор это понимал, потому продолжал ждать, крепко стискивая рукоять ножа. Ему очень хотелось прирезать этого гнусного старикана, но в нём уже шевельнулось любопытство, равно как и начинала нарастать тревога. Охотник был ой как не прост. Начать с того, что он смог догнать Грегора на тёмной дороге, а значит знает местность не просто хорошо, а может ходить такими дорогами, которые не видят обычные люди. И уж говорить не стоит, что он может колдовать. На уровне примитивных заговоров — точно. Ожидать можно чего угодно, в конце концов, чутья его оказалось достаточно, чтобы понять сущность своей жертвы. Грегор это тщательно скрывал даже от самых близких друзей, а старик понял сразу и в глаза назвал его некромантом. Некромант. Это слово было не в ходу в этих землях, но Грегор в уме сам себя именно так и называл. Старик понял, что имеет дело с одним из самых опасных чародеев, но не только не испугался бросить вызов, а был уверен в своём превосходстве. Для него эта охота была очередным развлечением, только в этот раз куда более весёлым, потому что в кои-то веки представился шанс серьёзно потягаться силами.       Раны от дробинок начали ныть и пощипывать. Грегор разозлился. Все это можно закончить очень быстро. Он сосредоточился на боли и на истекающей крови, собрал их в себе и послал вперёд волну страха. Это была мощная психологическая атака, всегда безотказно отгоняющая диких зверей и дезориентирующая нападающих недоброжелателей. Заминки хватило бы, чтобы метнуться и пырнуть старика. Грегор был готов бросить тело вперёд, но едва сделав шаг, услышал, как старик тихо рассмеялся.       — Я предупреждал, — сказал охотник. — Такими фокусами ты меня не напугаешь, мальчишка. Я — единственный, кого стоит бояться в этом лесу.       Он усмехнулся и продолжил:       — А мне нравится, что ты не скулишь и не убегаешь, а пытаешься дать отпор. Сейчас по-настоящему храбрых людей редко когда встретишь! Пожалуй, с тобой будет ещё веселее, чем я думал. Вот что. Я дам тебе фору. Ты так воняешь падалью, что не подпустить тебя близко не составит труда, но ты можешь попытаться убежать. Давай, беги!       — Хорошо, чёрт бы тебя побрал! — бросил Грегор, охрипнув от волнения, — давай поиграем.       Он медленно пошёл в сторону от охотника вдоль дороги, стараясь шумно проламываться через сухостой. Выбравшись на безопасном расстоянии на колею, он заставил себя идти быстро и не оглядываться. Он шёл. В горле пересохло, закололо в боку, к тому же эта мелкая рана на бедре не только ныла, но и мешала движению. Грегор затылком чувствовал колючий взгляд, от которого всё внутри чесалось. Внезапно грохнул очередной выстрел, уже довольно далёкий, но в тишине ночи не менее пугающий. Грегор на миг замер, весь дрожа, и вжал голову в плечи. Очевидно, что это было сделано только для острастки, вряд ли выстрел означал, что игра на выживание пошла. Хотя, уверенности не было. Сейчас Грегор ни в чём не был уверен.       — А, чтоб тебя разорвало, мразь! — прорычал он, вкладывая в проклятье всю свою злобу.       Иногда это помогало, но не стоило сильно рассчитывать на спонтанные проклятия сейчас. Грегор не мог спрогнозировать действия охотника, но в общих чертах понимал, с кем и с чем имеет дело. Это был психопат. А, к сожалению, как Грегор мог заметить, таких вот жестоких психопатов очень часто охраняет столь же жестокая и злая сила, способная посоперничать даже с силой иного волшебника.       Он свернул с дороги и пересёк неширокий луг. Тут ему повстречалась болотина, пришедшаяся очень кстати. Грегор встал на колени и погрузил руки в сырой мох и влажную землю под ним. Всякие места, которые люди называли гиблыми: низины, болота, буреломы, места сражений, сгоревшие поселения и, разумеется, кладбища, — всё, что тесно сопрягалось со смертью — питало его. Грегор взял энергию у земли, и мелкие раны на теле скоро затянулись. Он перевёл дух, испытав прилив бодрости. Впрочем, рассиживаться времени не было, нужно двигаться дальше.       Грегор напряжённо пытался придумать, как подловить подлого старика и не выдать при этом своего присутствия. Чем больше он пользовался своей способностью залечивать раны с помощью тёмной магии, тем сильнее для тонко чувствующих окружающих людей становился этот несносный трупный запах. Он шёл не от тела, это был побочный эффект колдовства — аура смерти, окутывающая любого чернокнижника. Тут Грегор сообразил, что охотник мог почувствовать его колдовские манипуляции, точно так же, как Грегор смог издалека заметить его. Следовало быть осторожнее. Или сразу применить такую магию, против которой этот дилетант с ружьём ничего сделать не сможет. Чародей мстительно усмехнулся и встал, подняв перед собой левую ладонь, и взяв нож в правую. В лезвие он собирал энергию с этого маленького болотца, одновременно прочёсывая лес далеко впереди. Он искал кое-что определённое. И нашёл.       Он быстро обогнул болотину и оказался в чаще посреди полного бездорожья. Ковёр сырых палых листьев делал шаги бесшумными. Грегор вглядывался в частокол светлых буковых стволов, поводя перед собой ладонью. Впереди показался бледный, еле заметный зеленоватый огонёк. Он робко плыл между деревьев, бессильно помаргивая, как затухающая свеча.       — Иди сюда, — позвал Грегор, — не бойся.       Когда огонёк приблизился, стало видно, что это призрак девушки. Грегор дал ей всю энергию, которую удалось собрать кругом, и она сформировалась довольно чётко, даже перестала быть прозрачной. Бросив взгляд на её лицо, Грегор невольно вздрогнул от неожиданного и неприятного зрелища. У неё не хватало доброй четверти головы, в развороченном выстрелом черепе виднелось мозговое вещество вперемешку с листвой и личинками. Чародей позволил себе эмоции, и призрак, безошибочно почувствовав его злость, загнанно метнулась в сторону, прижалась к дереву и заплакала. Это была молодая крестьянка. Судя по небогатой одежде, вероятнее всего — подёнщица с какой-то из близлежащих ферм, или служанка из отдалённой дворянской усадьбы. Самый незащищённый человек. Ей вполне могла прийти мысль пойти в одиночестве через лес, чтобы наведаться домой в деревню. Ни лошади, ни сопровождения ей, конечно же, никто бы не дал. Да и чего можно бояться в родном, не раз хоженом краю, где все всех давно знают!       — Ты что, не знаешь, что девушкам нельзя шарахаться по лесу в одиночестве?! Разве можно быть такой беспечной? — рявкнул Грегор, но тут же пожалел об этом. Девушка закрыла лицо руками и тихо завыла. Чародей мог только предполагать, что ей пришлось пережить, что делал с ней тот больной негодяй, прежде чем добил, как замученное животное.       Он подошёл ближе, продолжая держать руку в повелительном жесте, давая ей при этом силы.       — Не бойся, — повторил он мягким успокаивающим тоном. Она отозвалась на это, настороженно приподняв лицо и прислушиваясь к незнакомым ощущениям. Она этого, конечно, не знала, но не могла не повиноваться некроманту, как любое существо, перешагнувшее порог. В его голосе ей узнавался шёпот самой смерти. Того прекрасного момента, когда исчезла боль, и ей позволили просто тихо уснуть.       — Я хочу тебе помочь, — сказал Грегор, — покажи, где твои кости.       — Там, за его двором, — прошелестел призрак еле слышно.       — Отведи меня.       Как бледное сияние, но чуть более яркое, чем раньше, она потянулась между стволов. Сначала была чаща почти непролазная, Грегору приходилось нагибаться под низкими ветками и поваленными деревьями, потом показалась старая заросшая просека. Тропа спускалась с пригорка вниз. Скоро впереди показалась двухскатная крыша дома. Грегор остановился, чтобы немного передохнуть и подумать. С одной стороны, не хотелось очень близко подходить к дому, где живёт маньяк, ведь он мог уже поджидать там, с другой — Грегору не терпелось разделаться с ним, а для этого ему нужно было найти место захоронения, а ещё лучше место смерти этой несчастной.       — Далеко? — спросил он призрак.       — За забором, — ответила она, показывая ему образ заросшей бурьяном ограды из жердей.       Старик не стал утруждаться и зарыл её почти у самого дома. Что ж, это ему выйдет боком. Грегор, уверенный в своей невидимости, быстро зашагал по тропинке, ведущей между буков к маленькому двору. Тут сначала раздался громкий странный звук — кланк! Что-то звякнуло, и Грегора сильно ударило в голень. Он запнулся и навзничь повалился в кучу прелой листвы, которая и маскировала капкан.       Крик боли удалось сдержать. Грегор привык к таким вещам, как увечья. Он, тихо шипя и дрожа, перевернулся на спину и сел. Позванивающая стальная цепь тянулась к ближайшему дереву, а капкан со страшной силой сдавливал лодыжку. Грегор попытался двумя руками развести в стороны рычаги механизма, но пружины были настолько тугими, что ему просто не хватало веса в таком положении. Он мог бы это сделать, разве что, наступив на рычаги обеими ногами, но не мог, по понятным причинам. Он застонал от боли, злости и бессилия.       — Дура! — тихим шёпотом крикнул он на призрак, — почему не предупредила?!       Она ахнула и исчезла, но Грегор успел услышать её полный ужаса голос:       — Он идёт!..       И в этот момент охотник ударил его по голове прикладом.

***

      Очнулся он довольно скоро, провалявшись так не больше нескольких минут. Он слегка пошевелился и обнаружил, что обездвижен. Нога оказалась освобождена от ловушки, голень беспощадно болела, а руки были связаны за спиной.       Старик сидел на бревне и рассматривал нож.       — Хорошая штука, — сказал он, помахивая клинком в воздухе. — И что ты им делаешь, гад? Приносишь кровавые жертвы своим мерзким богам?       Грегор промолчал.       — Ты справился неважно, — сказал старик с искренним разочарованием, — попался так скоро и так глупо. Я ожидал от тебя большего. Ну и ладно, — он поднялся на ноги, — я убью тебя прямо здесь и сейчас. Сделаю мир немного чище. Поднимайся!       Он схватил Грегора за шиворот и заставил встать на колени. Тот повиновался. Он не боялся смерти, им владела только досада и апатия от осознания собственного бессилия. Голова страшно гудела, от чего путались мысли. Старик почувствовал это безразличие, и это его взбесило. Он нагнулся и приставил нож Грегора к его горлу, сильно прижимая холодную бритвенно-острую сталь к коже.       — Помолись хотя бы перед смертью, — прошипел охотник, — скажи слово раскаяния. Что ты раскис, как тряпка?!       Эти слова сделали Грегора ещё более безразличным к происходящему. Раньше ему часто предлагали каяться. Он отстранился, закрыл все эмоции и просто ждал, тупо глядя перед собой. Старик со злостью пнул его в спину, от чего Грегор упал вперёд и сильно ударился лицом о бревно. Мысль о том, что хотелось бы сохранить все зубы целыми даже не успела промелькнуть в уме, как на затылок обрушился тяжёлый сапог, снова вдавливая лицо в грубую кору. В носу что-то влажно хрустнуло.       — Сопляк! Я проявил к тебе уважение! Теперь вижу, что напрасно. Ты такой же мерзкий, как все эти скулящие от страха твари… Ты даже хуже. Разлёгся, как кусок говна: «делай со мной, что хочешь»!.. Даже девки убегали от меня попроворнее чем ты, и хоть визжали, когда я их резал.       Охотник плюнул и на этот раз наступил лежащему Грегору на бедро, безошибочно угадывая место, где была недавно зажившая рана, а потом грубыми пинками вынудил шире развести ноги. Грегор заставил себя притаиться ещё сильнее, чтобы вообще ни одно душевное шевеление не дошло до охотника. Он постарался прикинуться мёртвым, лишь бы сбить интерес этого изувера к себе. Но было уже поздно. Чародей видел особым зрением подсознания открытую дверь в душе старика. У него самого эта дверь тоже была, как у любого человека. За этой дверью была даже не тьма, без которой не бывает жизни и в которую душа некроманта полностью погружалась, а древнее доисторическое зло. Грегор плотно законопатил все щели, чтобы из двери не текли сквозняки, но ловил на себе взгляды из замочной скважины. Тот раз, когда он сам позволил себе вставить в скважину ключ и повернуть его, дорого ему обошёлся… Но были на свете и такие люди, а вернее сказать, нелюди, у которых эта дверь зла с рождения настежь распахнута. Оттуда говорят голоса. Они шептали охотнику прямо в мозг. Они знали больше, чем он.       — Ты как будто хочешь этого, — хрипло прошептал охотник. — Напрашиваешься, чтобы тебя растерзали. Я увидел это ещё тогда, в харчевне. Тогда-то и решил убить сначала тебя…       Он присел на колено рядом с Грегором. Светлеющее небо тускло блеснуло на лезвии. Старик схватил его за волосы, поднимая голову чуть выше и прижимая щекой к бревну.       — Ты сговорился с этой маленькой мёртвой сукой, — проговорил он, — использовал свою нечестивую магию. И притих так, потому что думаешь использовать её снова, паскудёныш… Ничего, я смогу долго с тобой развлекаться, ты у меня ещё будешь визжать, как девка, только ни одного слова сказать больше не сможешь. А ну-ка открой рот!       Лезвие прижалось к губам. Грегор мотнул головой, но получил крепкую оплеуху.       — Открой, не ерепенься! — прикрикнул охотник, грубо втискивая клинок Грегору между зубов.       Он решил, что обойдётся малыми жертвами, если подчинится, и открыл рот, прерывисто выдохнув. Охотник ухватил его за язык, дёрнул и насадил его на острие, как червя на крючок. Грегор содрогнулся от боли. Старик воткнул клинок в дерево, вынул свой нож и несколько раз крепко ударил по рукояти, глубоко вколотив сталь в бревно. Грегору оставалось только тихо поскуливать. Нож насквозь пробил язык и сильно порезал щёку. Старик усмехнулся, близко наклонился к окровавленному лицу Грегора и тихо прошептал:       — Чувствуешь? Псиной завоняло. Я давно думал добыть такой видный трофей, как шкура оборотня. Жаль, что сейчас не та луна, парень ходит в человеческой шкуре. Но тем хуже для него. — Он хмыкнул и добавил:       — Молись, чтобы истечь кровью, когда я вернусь. Иначе пожалеешь, что родился.       Он выпрямился, без страха оглядывая лес. Глаза его были холодны и абсолютно безумны. Только сейчас Грегор испугался, потому что понял, насколько это страшный человек.       — Ну, — прошептал охотник, — стреляй.       Грохнул выстрел, эхом разносясь по лесу. За миг до этого старик шагнул чуть в сторону, и из ствола бука на уровне его головы вырвало кусок коры. Старик усмехнулся, поднял ружьё и растворился в тенях.