***
Все или почти все, если судить по голосам, они были женщинами и девушками. Они говорили наперебой, смеялись и покрикивали на собак, которые начали тереться о штаны Грегора и обнюхивать его. Голоса их, необычайно мелодичные и приятные, произносили связную речь, но Себастьян, хоть и улавливал знакомые слова, почти ничего не понимал. Он, как было велено, упорно смотрел вниз, стараясь не поднимать глаз. Лошади проходили близко, даже опасно близко, и он не мог не видеть длинные подолы платьев, удивительно маленькие и изящные женские ноги в стременах, такие сёдла, каким любой лорд позавидовал бы, и руки в перчатках, уверенно держащие поводья. Некоторые кружили по поляне, другие остановили своих коней, обращая внимание на замерших путников. Женщины переговаривались на непонятном языке и смеялись. Грегор сердито сопел и продолжал держать Себастьяна за рукав, хотя егерь, покосившись на него, заметил, как он спокойно и ласково почесал борзую, что вертелась рядом, пальцем за ухом. — Послушайте, — прозвучал негромкий девичий голос, — это не очень учтиво. Господин Волк нас не понимает. — Это вообще не очень вежливо — разговаривать с пешими, будучи конными, — пробормотал Грегор. — Ох, народ здесь стал таким пугливым! — с досадой сказала другая женщина с сильным бархатным голосом. — Волк трясётся, как осиновый лист!.. — И это после того, как он гулял на шабаше! — выкрикнула другая издалека. — После того, как гонялся по сугробам за белой Волчицей. Себастьян настороженно замер. — А ведь он не знает, кто такая Волчица!.. Ах, если бы он только знал, вот это была бы умора! — Ничего не спрашивай у них, и не отвечай, Себастьян, — сказал Грегор тихо. — Если ты сейчас поднимешь взгляд и увидишь лицо любой из этих женщин, ты навсегда забудешь белую Волчицу, ты забудешь всё, что тебе дорого, и жизнь твоя навсегда потеряет какой-либо смысл. Егерь вздрогнул и закрыл лицо руками, что вызвало очередной взрыв злого смеха. — Пфф!.. А чародей вечно насупленный, как мокрая ворона. Неудивительно, что его не приглашают на праздники. В этот момент на поляну ворвался ещё один всадник, сделал круг, переводя лошадь на рысь, и заговорил всё на том же чужом языке. Это был молодой человек. Он перекинулся с девушками парой непринуждённых реплик, женщина ответила ему, всё так же посмеиваясь, потом раздался свист, свора поднялась, и кавалькада направилась вслед за собаками к лесу. Остался только новоприбывший. Он спешился и подошёл ближе, ведя беспокойного коня в поводу. — Мar a choinneam seo, draoid! — Halo, thighearna Eden, — ответил Грегор и обратился к своему спутнику: — Отбой тревоги. Можешь смотреть. Себастьян осторожно отнял руки от лица и слегка опешил. Им овладело смущение из-за своего недавнего страха, и он сам себе удивился: чего же он ждал увидеть? Потому что увидел он высокого красивого молодого аристократа, выглядящего вполне обыденно, одетого как любой человек на конной прогулке: в бриджи, высокие ботфорты, сюртук с широкими манжетами, отороченными серебристым позументом, и фетровую треуголку с длинным фазаньим пером. В левой руке он нёс хлыст, правой держал поводья своей несколько низкорослой мышастой лошади. — Себастьян, — сказал чародей, — это лорд Иден. Он… не местный. Иден тихо фыркнул в ответ на это и посмотрел на Себастьяна. — Господин Волк, — проговорил он, совершая почтительный полупоклон. Удивлённый Себастьян поклонился в ответ и вдруг встретился с Иденом глазами. Всё его недавнее волнение мгновенно вернулось, но в то же время никуда не делась душевная оторопь и какое-то жуткое восхищение, будто он подошёл очень близко к краю обрыва. Внизу открывается умопомрачительный вид, но все внутренности скручивает в узел от страха высоты. Он никогда не видел таких красивых мужчин, как лорд Иден. Глаза у него были зелёными, как молодые листья деревьев, и их наполнял тёмный свет от россыпи серебристых лучей, расходящихся от зрачка. Эта красота не умиротворяла и не радовала, как очень мягкая вода не даёт чувства утоления жажды, а только сильней распаляет её. Лицо лорда имело странное выражение: при очень спокойных, почти суровых глазах оно было довольно подвижное и живое. Заметив пристальное внимание егеря, он вдруг хищно улыбнулся, чуть показывая зубы, и у Себастьяна осталось впечатление, будто он вдруг увидел рысь или какого-то другого крупного зверя. Мурашки пробежали у него по спине, волосы встали дыбом. Себастьян тихо зарычал, разрываясь между желанием вцепиться этому существу в горло и припасть к его ногам. Иден чуть запрокинул голову и глубоко вдохнул. — Поздравляю с удачной охотой, — сказа он. — Птичка на хвосте принесла, что вы убили старика с ружьём. — Спасибо, — ответил Грегор, — сами до сих пор оправиться не можем. — Хорошо, — задумчиво проговорил Иден. — Лично мне он досаждал, но, сам понимаешь, что бы о нас ни говорили, — он покосился на егеря, — мы не можем убивать людей безнаказанно… или бесплатно. Грегор хмыкнул то ли скептически, то ли с пониманием. — Вы рано открыли сезон в этом году, — заметил он, — до Белтейна ещё целых две недели! — Моя неугомонная сестра очень полюбила Стромвальдский лес. Она бы и зимой сюда каталась, если бы зимой дорога не была такой дальней. Даже раздумывает поселиться на лето где поближе… — Как её здоровье? — спросил Грегор, как показалось Себастьяну, странно скованным тоном. — Рубцы с лица так и не сошли, но в остальном здорова. Ездит верхом, радуется весне. Она молода, с неё всё как с гуся вода. Каждый день новые затеи... Дамы взяли моду, последнее время, жить в местных лесах. Как вы, городские, это называете? Летняя дача? Это неплохо. — Иден говорил непринуждённо, лениво помахивая хлыстом, но взгляд у него был тяжёлый и сумрачный. — Раньше, когда занимался только семейными делами, годами не выезжал на охоту. Только заведёшь знакомого, а когда вернёшься, окажется, что он тридцать лет как умер. А теперь я даже за фасонами слежу, — он поправил лацкан сюртука, действительно с довольно модным фигурным краем, — да и вот, тебя встретил… Ты не знаешь, — спросил он внезапно, — как поживает леди Розалинда? — Откуда мне знать? — ответил Грегор резковато. И добавил: — Меня два года не было в Геленбурге, я только вчера приехал. — Между прочим, — Иден показал в сторону Лойна, — ты собираешься что-нибудь делать с этой дырой? Она, конечно, облегчает дорогу, но из неё лезет всякая нечисть. — Как раз собирался этим заняться. — Странная штука. Её кто-то специально открыл. Ты не замечаешь, как? Грегор настороженно прищурился. — Дай карту, — Иден повелительно протянул руку в тонкой перчатке, и чародей поспешно полез в карман за дорожной картой, сложенной в удобный буклет. Иден взял её, всю развернул, посмотрел на неё на просвет, хотя это была обычная типографская карта, потом сунул хлыст в голенище сапога и потребовал у Грегора карандаш. Он прислонил карту к седлу и стал делать какие-то пометки. — Эта дверь, — сказал он, — то ли сразу так была открыта, то ли начала разрастаться… Я чувствую вокруг неё небольшие островки. Как маленькие побочные двери. А ещё у тебя не все тропы на карте отмечены. Он сложил карту в произвольном порядке, сильно сминая бумагу, и сделал в ней несколько сквозных дырок острием карандаша, потом снова посмотрел на просвет. — Порядок. — Спасибо, лорд Иден, — сказал Грегор, с интересом рассматривая карту. — Потом отблагодаришь. Если вдруг мне понадобишься, — ответил лорд, вскакивая в седло. — Я к твоим услугам! Иден посмотрел сверху вниз и значительно указал на Грегора: — Я это помню, волшебник. Он тронул лошадь и скоро скрылся из вида. В этот момент Себастьяну показалось, что он стоит на палубе корабля в жесточайшую качку, земля пошатнулась и на миг ушла из-под ног. Он смог устоять, но увидел нечто невероятно странное — его тень вдруг стремительно вытянулась, легла от ног длинной полосой и замерла. Грегор схватился за голову со стоном боли. — Ай! — выдал он, потирая висок и жмурясь. — Что?.. Какого чёрта?! Он уставился на солнце, клонящееся к западу. — Что произошло? — спросил Себастьян. — Меня… как будто по башке ударили. Грегор в неподдельной ярости ткнул пальцем в небо. — А ты-то как думаешь?! — выкрикнул он. — Сколько по-твоему сейчас времени?! Егерь уставился на уже румянящее облака светило, удивлённо поморгал и ответил: — Часов шесть вечера. Но… Господь Иисус! — Он шокировано перекрестился. — Вот именно! Это чёртово отродье, чтоб ему об пень навернуться, украл у нас долбанных шесть часов времени со своим пустым трёпом! И чего я тебя не послушал? Надо было тикать с этой проклятой поляны, как только дамочки замаячили на горизонте. О-ох! — Грегор сокрушённо закрыл глаза рукой. — Меня же ждали в Лойнштате вчера ночью, максимум — сегодня утром. А нам до него ещё тащиться и тащиться! — Ничего, — сказал Себастьян, пытаясь звучать ободряюще, — если поспешим, до темноты успеем. — Лучше бы успеть, — бросил Грегор. — Иден прав. Кроме него самого, в лесу шастает много нечисти.***
— Грегор, — спросил Себастьян через некоторое время пути, — а кто они такие? — А ты разве не знаешь? — чародей скептически усмехнулся. — Кто не знает про Дикую охоту Рогатого Короля? — Я знаю про Охоту, — сказал егерь, — потому так струхнул, когда их услышал. Говорят, что, если встретишь их на пути, они непременно заберут тебя с собой. А если не заберут, то человек, видевший их, сойдёт с ума или сделается немым. — Как кому повезёт, — согласился Грегор. — Кто они такие? Хм, ну, в этом отношении народная молва права. Всё, что ты про них знаешь, по большей части так и есть. Они те, кто оказался недостаточно плох для Ада, и недостаточно хорош для Рая, если говорить примитивным языком. — Они раньше были людьми? — Некоторые да. Кроме людей, знаешь ли, на земле живёт много других разумных существ. Люди, что прожили достойную жизнь, чья совесть чиста, что имели высокие стремления или просто честно трудились и не успели наделать грехов, после смерти получают возможность отдохнуть и рождаются в самом подходящем месте — там, — Грегор неопределённо помахал рукой. — Наши человеческие тела не предназначены для получения удовольствий, они скорее для страдания, как тела грешников в Аду… А вот этим живым существам даются тела для наслаждения. Их мужчины очень выносливы, женщины бесконечно чувственны. Плотские удовольствия для них не считаются грехом, и они никогда не устают от них, для них ничто из того, что вредно для нас, никогда не приедается. Они живут, растрачивая запасы своего благочестия, каждый по десять тысяч лет, не подверженные болезням, удивительно красивые, в месте, которое называется Страна Вечного Лета… Это как длинные-длинные летние каникулы, для того, кто всю жизнь мечтал об отпуске. На островах из зовут Туат Де Дананн — племена богини Дану, а здесь они известны как альвы или ши, или сиды — народ холмов. Некоторые легкомысленные люди зовут их женщин «феями», — проговорил Грегор недовольно, — но я считаю, что это неправильно. Фея — это могущественная волшебница, и не обязательно из народа ши. — Вот как, — сказал Себастьян, — но если там так хорошо, почему они гуляют здесь? И раз всё, что о них говорят, правда, зачем они забирают людей и коров? — Коров забирают не сиды! — сказал Грегор удивлённо. — Вот это им приписывать не надо, а то ещё обидятся. И детей, кстати, тоже похищают не всегда они… Я думаю, что десять тысяч лет в праздности — это скучновато, всё же раньше они были людьми и ничто человеческое им не чуждо, в том числе и желание завоевать что-нибудь. В далёкие времена они пытались захватить часть Эрина, как гласит легенда, но потерпели поражение. Их тела не предназначены для долгого пребывания здесь, в срединной земле, даже если они едят человеческую пищу, рано или поздно им нужно вернуться домой. Чтобы решить эту проблему их короли берут в жёны человеческих женщин. Полукровки могут жить здесь. Знаешь, Себастьян, в итоге всё сводится к тому, что то, что хочешь, рано или поздно получишь. Хочешь проводить время в веселье и охоте — родишься в Стране Вечного Лета. Хочешь убивать людей и радоваться чужим мучениям — попадёшь в Ад в демоническом теле. Себастьян посмотрел на волшебника очень удивлённо. — Кстати говоря, те, кто нарушают запрет на поедание себе подобных, — сказал Грегор, — после смерти рождаются в Аду в телах ужасных демонов, которые не могут есть ничего, кроме человеческой плоти. Так что тебе бы завязывать с людоедством, Себастьян, а то подсядешь на это. — Если, как ты говоришь, всё зависит только от желаний, то как же объяснить ужасные вещи, случающиеся с людьми? Неужели они хотят, чтобы их убивали и мучили? — Говорят, что Бог жесток, раз позволяет злу существовать. Может быть оно и так, с точки зрения человека. Я знаю только одно — Бог настолько мудр и милостив, что позволяет каждому желанию сбыться. Поэтому в своих желаниях нужно быть очень и очень осторожным. Знаешь, что сказал Суасенский Стрелок, когда поймал меня и начал пытать? «Ты словно хочешь этого. Напрашиваешься, чтобы тебя растерзали». — И что же? — негромко спросил Себастьян. — Это правда? — Да, — ответил Грегор. — Правда в том, что о многих своих поступках я так жалею, что жажду почувствовать Ад на земле. Мне стыдно. Не моё раскаяние и не мои хорошие дела, а только боль поможет мне смыть это. Такие твари… как тот старик, — он вздохнул, как бы сожалея, что разоткровенничался, — они это чувствуют. Они как никто умеют находить себе жертву. — Уф, дружище, — заговорил Грегор в этот раз иронично, немного переведя дух, — ты уверен, что хотел знать всё это? Иногда неведение — это благо. — Нет, не уверен, — ответил егерь и нахмурил брови, — но я… тоже часть этого мира. Я хочу знать больше о волшебных существах. — Я, как человек науки, не могу не уважать твоё стремление к знаниям. Тут Грегор приостановился и сказал: — Минуточку! А где это мы? Себастьян посмотрел кругом. — Не знаю, — проговорил он удивлённо. Они уже миновали холм и развилку и шли по полю тропой на Лойн. Солнце касалось нижним краем верхушек леса вдалеке. Впереди тоже виднелась полоса деревьев, но путники вдруг обнаружили, что и поле какое-то очень широкое, и холмы сзади куда-то исчезли. — Мы что, заблудились? — забеспокоился Грегор. — Господин егерь, куда ты нас завёл? — Чёрт его знает… Может, это не на Лойн дорога? Я же говорю, я в этих местах бываю редко. А может, старик наврал про дорогу. — Но и холм, и развилка-то были. Дорога на восток, всё верно, как он говорил. Грегор нахмурился. — Слушай, Себастьян, давай-ка вернёмся. Он развернулся и скорым шагом пошёл назад, на ходу раскладывая карту. Егерь поспешил вслед за ним. — Вернёмся? И далеко будем возвращаться? Скоро начнёт темнеть. — До тех пор, пока не узнаем местность. Они прошли, наверное, с половину мили, и скоро впереди снова показались знакомые холмы, с которых они спустились не так давно, а справа невысокие сопки, покрытые лесом. — Вот, — сказал Грегор, — запомни этот куст. Он отдал карту Себастьяну, подошёл к большому кусту черёмухи у дороги и вырубил длинный прут. Черёмуха уже начала покрываться молодыми листочками. Грегор ободрал прут по всей длине, оставив листья только на самом верху. Получилось что-то вроде огромной кошачьей игрушки. — Пойдём, — сказал он. — Только теперь будем внимательно смотреть кругом, а не болтать. Он нёс свой батог, выставив его вперёд как удочку. Себастьян воздержался от вопросов. Они прошли той же дорогой назад, опять же примерно полмили. — Вот, снова! — чародей обернулся показал вперёд. — Видишь? Местность изменилась. Но я не успел заметить когда. Он порывисто развернулся, но пошёл назад медленно. Сделав так шагов тридцать, он остановился: — Смотри, Себастьян, — сказал Грегор, улыбаясь, — думаю, такого ты ещё не видал. Листья на конце его удочки исчезли. Он поднял прут, и они снова появились. Прут в какой-то момент начинал просто растворяться в воздухе, когда Грегор опускал и поднимал его. — Это двусторонний портал, — сказал волшебник. — Он расположен на тропе и выводит в какое-то отдалённое место. Такие тайные тропы прокладывают маги, чтобы сократить расстояние. Люди их обычно просто минуют, а вот мы с тобой прошли сквозь и даже не заметили. Он сделал несколько шагов. Прут ушёл по ту сторону почти полностью. — Значит, вот где граница. Что, вернёмся туда? Тут Грегор удивлённо поднял брови. Он замер и сказал: — Кто-то тянет за ветку. — Чего? — насторожено переспросил Себастьян. Грегор дёрнул батог, и тот появился с оторванными листьями. Он снова осторожно направил его за невидимую завесу, постаравшись сам не подходить близко. С той стороны дёрнули, вырвав прут из руки, и он пропал. Грегор на всякий случай отошёл подальше. Себастьян снял с плеча ружьё. — Надо бы всё же вернуться на тропу и как-то обойти портал, но что-то мне уже не хочется туда возвращаться, — сказал Грегор. — Ты как думаешь? — А ты что думаешь, господин волшебник? — спросил Себастьян. — Кто это там? — Судя по направлению, куда тянули, это кто-то невысокий. Может просто местные духи дурачатся… Хм, всё-таки хорошо бы узнать, куда это мы попали, — он снова задумчиво посмотрел в сторону маячащего впереди леса. — О, а что это там такое белеется? Какие-то камни? Они прошли вперёд. Себастьян иногда настороженно оглядывался, но их никто не преследовал. Белые пятна на обочине дороги в самом деле оказались большими замшелыми валунами. На одном было вырезано подобие лица, другому придана форма сидячей лягушки. Чуть поодаль виднелось ещё несколько камней — вертикально стоящих менгиров с рост человека. — Это граница, — сказал Себастьян, — мы на территории Страны Чародеев. Грегор стоял с вытянутой рукой и раскрытой ладонью прощупывал лес прямо по курсу. — Там что-то есть, — тихо проговорил он, — бродит неупокоенный… Сильный и злой. Какая-то внезапная нехорошая смерть. — Страна Чародеев, говоришь? Дай-ка мне карту, — попросил Грегор и, получив её, начал разглядывать. — Если это — тот лес, про который я думаю, то мы вот здесь, — он ткнул пальцем. — И это не далеко от одной из отметок, которые сделал Иден. Грегор поднял карту, повернув её к солнцу. Стали видны светлые точки — проколы от карандаша. — Ты глянь, он отметил порталы! А я думал, нафига он мне всю карту продырявил … Вот, откуда мы вышли. Значит, это и правда тот лес. Ох, Себастьян, — чародей сокрушённо вздохнул, — похоже, моя работа над Лойнштатским кладбищем очень удачно начинается прямо здесь.