Герои и Злодеи

      Грегор и Себастьян попали в Геленбург только глубокой ночью. Некромант чувствовал себя неплохо, если не принимать во внимание возникший, согласно опасениям, кашель, но просто валился с ног от усталости. Себастьян обещал зайти по своему вопросу на днях, если не завтра, так послезавтра. Понятное дело, его по-прежнему сильно тревожило, что он мог обернуться ни с того ни с сего.       Грегор замечательно выспался, тщательнейшим образом вымылся, благо в хозяйской ванной была горячая вода, но всё равно остался сонный, как, впрочем, всегда по утрам. Он был существо ночное, а может быть долгие года студенчества и зубрёжки по ночам навсегда сбили ему режим дня. Он побрёл на завтрак.       — Агата, дорогая, — попросил он, щурясь от яркого солнца, что отражалось от стекол буфета прямо в глаза, — кофе мне, пожалуйста.       — Доброе утро!       Тут он увидел, что у плиты возится не Агата, а Саша. Он слегка опешил, потому что не узнал её издалека: она сильно вытянулась, одета была не в цветастое платье, в каких он привык её видеть, а в институтскую форму с длинным подолом. К тому же талию её обхватывал широкий фартук, а кудрявые рыжевато-каштановые волосы, вечно растрёпанные, теперь были собраны в аккуратный узел на затылке.       — Доброе… — сказал он растерянно, готовясь обороняться от объятий.       Но Саша не набросилась на него со счастливым визгом, а только засмеялась.       — Грегор, ну ты и бродяга, — сказала она, — ты же будешь здесь завтракать, как обычно?.. вот твой кофе! — она налила ему чашку прямо из огромной литровой турки, — Алексей переселился в одну из квартир и взял манеру завтракать в большой столовой вместе с жильцами. Знаешь, у нас теперь целых восемь жильцов! Вот сколько приходится варить кофе! Грегор, — Саша опёрлась руками о стол и заглянула Грегору в глаза с серьёзным видом, — ты улизнул, как только вернулся! Но теперь-то ты мне всё-всё расскажешь: где побывал, чего чудесного видел! Ты видел что-нибудь чудесное?       Она обожала слушать его истории про работу, даже если это были довольно зловещие проявления «чудесного». Он задумался, чего бы такого рассказать и передёрнул плечами. Все случаи из практики за последнее время были просто омерзительными. Грегор сглотнул и осторожно отпил кофе.       — Да знаешь, — сказал он, — тебе будет скучно. Никаких расследований, как ты любишь.       — А живые мертвецы встречались? — спросила Саша заговорщицким шёпотом.       — Не так уж много…       — Хочу знать все жуткие подробности!.. О, Дмитрий пришёл, придётся мне потесниться в борьбе за твоё внимание.       У шестнадцатилетней Саши было двое братьев: старший Алексей и младший Дмитрий. Они называли друг друга полными именами, без всяких домашних сокращений, как приняла за порядок их эксцентричная мать. Она говорила, что не для того дала детям красивые эллинские имена, чтобы их коверкали. Только после того, как все трое попали под опеку Агаты, к Александре пристало прозвище «Саша», хотя братья время от времени по привычке звали её полным именем. Сами же они производили такое впечатление — один угрюмый и самостоятельный, другой — разговаривающий разумно, как взрослый, — что никому не приходило в голову называть их ласкательно-уменьшительно.       Гимназисту Дмитрию не так давно исполнилось двенадцать лет. Саша сказала ему: «Доброе утро!» и «садись есть кашу», но он не отреагировал на это, продолжая внимательно таращиться на Грегора. В конце концов он решительно нахмурился и заявил:       — Поиграем!       — Ты бросаешь мне вызов, сопляк? — спросил Грегор.       — Я тебя сделаю.       — Ни «сдрастье!», ни «до свидания!», где твои манеры? — воскликнула Саша, — лопай овсянку, ты на уроки опоздаешь!       — Не опоздаю, — ответил Дмитрий как всегда без особых эмоций, но вдруг как-то переменился в лице, снова взглянув на Грегора. Тот прочёл во взгляде мальчишки очень знакомое ему самому чувство: испуг, а затем безнадёжную тоску. Грегор закашлялся, поперхнулся из-за этого горячим кофе и схватился за салфетку. И в этот момент в дверь позвонил молочник.       Дмитрий, который хотел было сесть за стол, замер, быстро сказал:       — Я принесу! — и убежал в коридор. Грегор вышел вслед за ним, продолжая кашлять в салфетку.       — Боже мой, вы можете спокойно поесть или нет? Обязательно туда-сюда бегать? — бросила им Саша, сама при этом неся кастрюлю с овсянкой в общую столовую.       Грегор достал из почтового ящика газету. Дмитрий молча нашёл и выдернул из неё лист с кроссвордами.       — Эй, ты чего? — спросил Грегор, запихивая в карман салфетку, на которую мальчик продолжал смотреть нехорошими глазами, — как у тебя дела, приятель?       Дмитрий вздохнул.       При дневном свете было особенно заметно, какой этот мальчик бледный. Голубоватые вены просвечивали у него вокруг глаз, взгляд был слегка не в фокусе. Он то и дело косился куда-то Грегору за плечо. Тот обернулся, осмотрел яблони, грядки перед верандой, клумбы с набирающими цвет красными тюльпанами, но ничего подозрительного не заметил.       — Ты начал видеть эту тень у меня за спиной? — догадался он наконец.       Мальчик кивнул.       — Ты заметил, что люди с такой тенью скоро умирают, так?       — Наш математик умер, — сказал Дмитрий и помолчал. — Немного страшно знать такое заранее… Какие гадкие цветы!— он, болезненно хмурясь, поглядел на тюльпаны.       Они взяли молоко и вернулись в кухню.       — Ты не бойся этой штуки, — сказал Грегор. — Она появляется не только возле людей, которые скоро умрут. Этот дух оберегает человека до того самого момента, пока не наступает пора покинуть этот мир. Тогда дух его забирает. Он есть у всех, но так чётко проявлен только у тех, кто часто видит смерть. У врачей, у гробовщиков, у работников полиции… И у таких, как я, само собой.       Дмитрий вздохнул и бледно улыбнулся с явным облегчением. У Грегора в груди что-то болезненно шевельнулось, когда он снова взглянул на этого тощего усталого ребёнка. Он сам был таким когда-то. И он хорошо знал, каково это — с тревогой вглядываться в лица родных и друзей, боясь увидеть только ему заметные зловещие признаки. Воистину, иногда неведение — это великое благо. Грегор с покорностью принимал своё наказание. Он хотел знать всё, разгадать все загадки этого мира, и вот расплата за любопытство — теперь он знает слишком много. Мальчишка в отличие от Грегора был ни в чём не виноват, и от этого его положение становилось только печальнее.       — Значит, так и не нашёл себе достойного соперника? — спросил Грегор, переменяя тему.       — В квартире на первом поселился старик, художник. Иногда удаётся сыграть с ним несколько партий, если он не уходит на свои пленэры. Но он играет рассеянно.       — Что ж, после школы в гостиной. Посмотрим, кто кого сделает.

***

      День прошёл без происшествий, Грегор решил, что никуда не пойдёт сегодня, задание бургомистра он не выполнил до конца, потому и отчитываться было не о чем. Вполне можно отослать дежурное письмо, а не тащиться в ратушу самому. Вместо этого он читал, немного помогал Агате в огороде, ждал детишек из школ, чтобы выполнить свои обещания, и ждал ночи. В рюкзаке у него лежала пара костей, и над ними нужно было провести серьёзную работу.       Вечером после ужина все собрались в большой гостиной под лампой. Агата вышивала, Саша ходила туда-сюда, накрывая стол для чая, Дмитрий доделывал домашнее задание. Рядом с его учебниками наготове лежала шахматная доска. Грегор дочитывал уже порядком растерзанную утреннюю газету. Он кашлянул в кулак, чем привлёк внимание Агаты.       — Ты выпил второй раз корень солодки? — спросила она, поглядев на волшебника поверх очков.       — Нет, забыл, — признался Грегор.       — Саша, принеси ему бутылёк, пожалуйста.       — Фу, ты бы сама попробовала эту солодку. Гадость… — проворчал Грегор.       — Не выдумывай. Ты сегодня весь день мало того, что чишешь, так ещё и кашляешь. Хочешь схватить затяжной бронхит?       Он был вынужден согласиться и проворчал:       — Ну да, мне болеть нельзя… Давай! — Грегор смело взял у Саши ложку с сиропом и стакан воды для запивания. Выпил и снова уткнулся в газету.       — Чего читаешь? — спросила Саша, усаживаясь за стол и подпирая подборок руками. Она жаждала таинственных историй.       — Всякие новости.       — Ищешь для себя работу? Хочешь вычитать сообщения о жутких и мистических событиях? В которых только ты сможешь разобраться?       — Идея неплохая, — заметил Грегор, — но ни о чём мистическом сегодня что-то не пишут… вот странно даже!       Саша вдруг хлопнула по столешнице обеими ладонями:       — Знаете, что сегодня слышала в лавке?! — воскликнула она, — не поверите… Один парень вернулся к своей невесте тут в одно село. Он плавал в Новый Свет, его не было дома целых три года. Так вот… Она умерла, но никто об этом не знал, потому что она мёртвая так и продолжала сидеть у окошка. А когда этот парень вернулся и тронул её за плечо… Она рассыпалась в прах!       Грегор даже опустил газету.       — Повезло же ему, — сказал он, — этому парню. Прям в прах может рассыпаться только нежить. Наверное, она была умертвие или ведьма, которая притворялась молодухой, а на самом деле была старухой.       — Божечки, а что так можно? — изумилась Саша.       — Можно, умеючи.       — Гриша, ну не забивай ты детям головы всякими страстями! — сказала Агата, смеясь. — Кое-кто потом боится вечерами по дому ходить.       — Но, честно, говоря, — сказал Грегор, тоже усмехаясь, — мне кажется, что эта история вы… — он чихнул, — выдуманная… Уф, простите.       Он чихнул ещё раз, потом ещё. Потом начал чихать беспрестанно.       — Будь здоров! — удивлённо проговорила Саша. — Ты чихнул восемь раз подряд.       — Спа… — сказал Грегор и чихнул. На этот раз он не успел прикрыться носовым платком и даже отвернуться. Он чихнул прямо на развёрнутую газету, и по бумаге разбрызгалось кровавое пятно.       Дмитрий, которого обычно ничто не могло отвлечь от его занятия, встал так резко, что стул проскрежетал по полу. Мальчишка стал белее мела.       У Грегора из носа хлестала кровь.       — Ах, дочихался, бедный!.. — Агата поднялась и поспешила в погреб за льдом. Скоро к переносице Грегора был приложен холодный компресс.       — Как ты себя чувствуешь? — спросила Агата.       — Голова болит, — невнятно ответил волшебник.       — Я вижу что-то у тебя в груди, — сказал Дмитрий. Он был напряжён и неотрывно смотрел на Грегора.       — Бронхи воспалились, оттого и кашляю, — Грегор с благодарностью за заботу поглядел на мальчишку. Дмитрий очень нервно относился к болезням близких. — Ты видишь воспаление. Ох, похоже, я сегодня обойдусь без вечернего чая, ребята…       — Да уж, почему бы тебе не улечься отдыхать пораньше? — сказала Агата. — Ты сегодня соскочил ни свет ни заря, хотя приехал так поздно, не выспался же, поди.       Он, вздохнув, согласился и остался не только сам без чая, но и оставил Сашу без историй и Дмитрия без шахматной партии.

***

      Впрочем, укладываться спать было рановато. Волшебник дождался, пока уймётся кровь из носа, умылся и уединился в своей комнате. Голова гудела, как колокол, но Грегор упорно медитировал над добытыми костями, пока не понял, что у него просто-напросто не хватает магической энергии не только, чтобы разрушить работу неизвестного некроманта, но и чтобы призвать душу умершего.       Грегор потёр переносицу и виски и снова упорно поднял руки над костями. Ребро, обглоданное ветрами, солнцем и водой, и бедренная кость молча и вопросительно лежали в центре магического круга, недоумевая, чего он от них хочет.       — Ну и пошёл ты! — сказал Грегор и затушил свечи.       Только он прилёг, так почти сразу и уснул, словно провалившись сквозь кровать. Сначала сон был душным, как ватное одеяло, потом стало холодно. Холодно, как в промороженном склепе. Грегор открыл глаза, но не смог поднять головы. Светлые стены, оклеенные серебристо-серыми обоями, шевелились, из них всплывали лица, разные лица, искажённые болью, гневные и печальные, ледяные руки тянулись к нему и хватали за одежду, кто-то стащил покрывало, и оно уползло под кровать. Грегор хрипло втянул в себя воздух, пытаясь дышать. Грудь и горло будто забились крупным песком.       — Нет… хватит, уйдите!.. — смог выдать он, махнул рукой на стену, где лица продолжали сменять друг друга в какой-то головокружительной череде, перевернулся на бок и судорожно сглотнул. Тут же его сотряс сильный приступ кашля, сопровождающийся режущей болью. Чародей без сил уткнулся лицом в подушку, желая забыться сном до утра и не видеть больше вездесущих призраков. Кажется, это начало получаться, но скоро сквозь тяжёлый бред Грегор почувствовал, как кто-то сел на кровать рядом и начал его со страшной силой трепать за плечо.       — Грегор, если ты сейчас не встанешь, — сказал знакомый голос, — ты помрёшь! Поднимайся и зови Агату.       — Опять ты, — прохрипел Грегор, забыв, что сам же только что его звал. Он открыл глаза и увидел Демьяна. Тот выглядел вполне живым и очень серьёзным. — Я тебя сразу узнал. От тебя всегда так приятно пахнет… — Грегор усмехнулся. — Не то, что от меня. Наверное, поэтому люди до сих пор о тебе хорошо отзываются. Чем-то очень приятным и дорогим… Что это было, а? Парфюм Рэнделла? Духи Розалинды? А? Я тебе скажу, что это было… это был твой грех, ты, щенок!       Грегор поднялся на локте и неловко, но агрессивно попытался схватить Демьяна за грудки, но рука прошла насквозь, как через влажный туман.       — Чёрт бы тебя побрал, — Грегор из-за этого неудачного жеста снова упал лицом в подушку, — я до тебя ещё доберусь…       — Вставай, дебил! — сказал Демьян. — Чего ты мелешь? Ты думаешь, я тут шутки шучу?!       — Ты думаешь, ты призрак? — Грегор внезапно поднялся, опираясь на руки и сжимая в кулаке окровавленный носовой платок. Лицо у некроманта горело нездоровым румянцем, а в глазах вспыхивал холодный огонь. — Я — призрак, мы все тут призраки в живых телах. А ты — моё незаконченное дело! Моя вина! Не думай, что ты такой особенный! Раньше были другие… Мог бы быть этот парень-оборотень, если бы погиб в путешествии со мной. Те люди, которых я не смог предупредить… Защитить. Спасти от смерти. Мои незакрытые долги… Я тебе должен, а ты никогда меня не слушаешь! Почему? Нет, это ты мне должен, понял? Ну почему меня никто никогда не слушает?!       Он вдруг снова порывисто подался вперёд и схватил Демьяна ладонью за лицо. В этот раз рука некроманта, пылающая мёртвым зелёным огнём, не прошла сквозь призрак. Он чувствовал под пальцами височные кости.       — Я тебя заставлю, — хрипло прорычал Грегор. — Ты будешь меня слушаться!       — Пусти!.. — испуганно выдохнул парень и вцепился обеими руками Грегору в запястье.       — Нет! Ты, перешагнувший порог, слушай мой голос, возвращайся назад!.. Я — ключник, я страж на пороге, в моих руках ключи от запретных дверей. Я заклинаю пролитой кровью, твоими костями, ветром и землёй. Я заклинаю Воротами Тьмы… Я заклинаю ключами в моих руках… Вернись, облекись в плоть!       Грегор потерял опору под рукой, потому что его магия прекрасно сработала. Он это знал. Призрак исчез.       — И отныне я твой единственный хозяин! — проговорил Грегор ему вслед и, потеряв равновесие, грохнулся с кровати на пол. Он сильно ударился головой, но, как ни странно, от этого немного пришёл в себя.       — Агата! — слабо позвал он, поняв, что у него нет сил даже пошевелиться, но Агата услышала грохот и скоро без стука распахнула дверь в комнату.       — Боже мой, Гриша! — воскликнула она, села рядом на колени, и он почувствовал на лбу благодатное прикосновение её холодной ладони, — да ты же горячий, как печка!

***

      Он бредил всю ночь. Даже когда удавалось заснуть, он метался по постели и разговаривал. Агата напоила его отваром ивовой коры, и жар удалось сбить, но Грегор ещё и беспрестанно кашлял, отхаркивая кровь. На утро высокая температура продолжала держаться, хотя волшебник был уже в сознании. Домашние взволнованно окружили Грегора, пластом лежащего на кровати. Агата меняла ему холодные компрессы на лбу. Дмитрия с его экстрасенсорными способностями к нему не подпускали, потому что Грегор был уверен, что его поразила какая-то чародейская хворь, которая может быть заразной. Саша волновалась больше всех, но сделать ничего не могла.       — Поставь на место, — Грегор захлопнул справочник и отдал его Саше, — здесь ничерта нет!..       Саша нервно и сконфуженно усмехнулась тому, что он выругался при ней и при Агате, и поставила толстый том обратно на полку. Трудов по болезням чародеев существовало не так уж много, а кроме этого универсального справочника других полезных книг у Грегора и вовсе не было.       — Почему ты вообще решил, что это волшебная болезнь? — спросила Агата. — Мало ли что это может быть из болезней самых обыкновенных! К тебе надо вызвать доктора.       — Я чувствую, что не могу колдовать, Агата, — отозвался Грегор. — Не припомню, чтобы у меня когда-либо раньше без видимых причин был такой отток магических сил. Ночью я применил очень сильное заклятье и чуть сознание не потерял от истощения, оно из меня выжало всё до капли, хотя раньше я всегда применял такое колдовство вполне спокойно. Силы будто куда-то медленно и потихоньку утекают.       — Но доктор-то всё равно сможет помочь! Может хоть подскажет, как лечить симптомы — этот ужасный кашель и чихание… — Агата покачала головой. — Всё бы ничего, но жар и кровь!.. У тебя что-то с лёгкими, и что бы ты ни говорил, всё это выглядит очень опасным!       — По всем симптомам — лихорадка, откашливание мокроты с кровью и боль в груди — это обыкновенный острый бронхит, — слабо отозвался Грегор. — Хотя, по-хорошему мне бы показаться Иоганну Хайденбергу — городскому магу, он и врач, и чародей. Но он меня не примет.       — Почему? — воскликнула Саша. — Что значит, не примет?! Речь идёт о жизни коллеги, и он не примет?       Грегор не успел объяснить неприязнь к нему Хайденберга да и не смог бы, пожалуй. Как бы он признался юной институтке, что маг презирает его за повсеместно запрещённое чернокнижие? К счастью горничная сообщила, что с визитом явился господин егерь. Себастьяна пригласили наверх.       Он осторожно заглянул в приоткрытую дверь и вежливо поздоровался с Агатой.       — Доброе утро, — сказал он, — Грегор, мне к тебе можно, нет? Чего с тобой приключилось?       — Я маленько приболел, — ответил Грегор и надрывно закашлялся.       Он кашлял долго, это был мучительный приступ, доходящий чуть ли не до рвоты. Грегор прижал к губам платок, чувствуя, как что-то всё-таки из него вылетело. Из глаз брызнули слёзы, а бок взрезала дикая боль.       — Кажется, я себе ребро сломал… — прошептал волшебник, осторожно трогая правое подреберье.       — Опять с тобой всё не слава Богу! — воскликнул шокированный Себастьян, по-прежнему топчась у двери. — Погоди-ка… А ты коклюшем болел в детстве?!       Агата панически хлопнула себя по бёдрам и так порывисто повернулась к Саше, что юбка длинного платья закружилась и с шуршанием обмоталась вокруг колен:       — Вы переболели коклюшем?!       — Да, — сказала Саша, — мы ещё маленькие все переболели, и Дмитрий тоже.       — Уф!.. — Агата с облегчением прижала руку к груди, — а ты, господин чародей? Неужели не болел коклюшем?       — Откуда я знаю, — отозвался Грегор, — это было давным-давно… — он с жутким свистом втянул в себя воздух и снова уткнулся в платок.       В этот раз откашлялось столько крови, что Грегор, вообще часто видевший свою и чужую кровь, как-то внутренне неприятно похолодел. По белому платку от комка чёрно-красной слизи расползлось пятно. Грегору показалось, что этот комок какой-то слишком плотный для кровавого сгустка.       — Боже, — прошептала Саша в ужасе, — это что, кусок лёгкого?       Вдруг в глазах Грегора предмет этот вырисовался очень чётко, открывшись во всех, казалось бы, неуместных и невозможных деталях. Пять красных мясистых лепестков и гнездо тычинок в центре, похожих на глянцевый бисер. Маленький помятый влажный от крови цветок.       Грегор взял его двумя пальцами и повернул к свету. Это точно не было частью человеческого тела, но чародей чувствовал его именно так — как часть себя. Цветок был насыщен его магией.       — Что ж, — сказал Грегор, — это определённо не коклюш.