***
В курительной Финн взбодрился очень быстро и продолжал говорить без умолку. И теперь, после первой понюшки кокаина его было не остановить. Общение с людьми для Грегора было издержкой специальности, хорошо, если оно приятное, но он не страдал, если его не было. Не будь он сыт и уже немного пьян, он бы от своего собеседника точно сбежал. Но ещё его не покидало чувство, что нужно что-то понять об этом человеке, узнать нечто важное. И он не забывал о своём предсказании. Если духи сказали Смерть, значит Смерть придёт … Нужно было, хотя бы сегодня вечером, подержать его подальше от Марины и детей. Они похвалили прогресс цивилизации, потом некоторое время поносили его, пришли к выводу, что, что ни делается, то изменить ничего нельзя, человечество собственными руками строит вокруг себя Ад на земле, а может быть и Рай, и решили выпить ещё. Салон не в каждом знатном доме мог похвастаться таким роскошным интерьером, как этот курительный зал. Уединённый угол отгораживала резная деревянная ширма, под потолком плыл лиловый дым, похожий на туман над вечерней рекой. Невидимые в приглушённом свете господа негромко переговаривались, смеялись девушки, разносившие напитки. Здесь хорошо пахло — не как во многих общественных заведениях, где постоянно толкутся люди, — опилками, конюшней и капустой, — а духами, пудрой и дорогим табаком. Грегор, устроившись в углу на мягких подушках, в первые за вечер по-настоящему расслабился. Он очень не часто обедал в ресторанах, потому и не мелочился — его финансы вполне могли выдержать единичный сильный удар. Счёт за обед убедил его, что кто попало в это заведение не ходит, да и тот факт, что это место для своих, успокоил его опасения о качестве веществ и алкоголя. Как и в тысячах «клубов» разного пошиба, здесь публика курила опиум, можно было приобрести любые другие средства в удобной форме, купить выпить или купить женщину. Финн кроме табака ничего не курил, а кокаин предпочитал потреблять самым действенным методом — назально. — Угощайся, дорогой чародей, — он сделал приглашающий жест и протянул маленький пузырёк с белым порошком. — Как вы его тут миленько фасуете, — удивился Грегор. Он высыпал содержимое на стеклянную столешницу, облизнул палец, ткнул в кокаин и втёр его в дёсны. Вещество через слизистые оболочки мгновенно всосалось в кровь. — Ого, — сказал Грегор, мысли которого прояснились, будто кто развёл тучи руками, — а неплохо! Он посмотрел на дорожку. — Вы тот ещё Дьявол, господин Доэрти, — сказал он, — я со студенческих годов не нюхал. — Тряхни стариной, — меланхолично и благодушно отозвался Финн, — когда ещё в городе побываешь… Грегор свернул банкноту и снюхал половину порции. Молодая хорошенькая официантка принесла напитки. — А где Люси? — спросил у неё Финн. — Что-то её не видать. — А её сегодня нет, заболела бедняжка. — Жаль, — Финн откинулся на спинку дивана и медленным движением кисти покрутил лёд в стакане, — видел бы ты её, эту Люси. Девчонке восемнадцать лет, а выглядит — не дашь больше четырнадцати, глаза огромные, как у куклы, сама чистота… Хотя, тебе же пышногрудых подавай! Эй, красотка, — он подмигнул вернувшейся официантке, которая принесла графин с водой, — посиди с господином волшебником. Девушка хихикнула. — Может, и посижу. Вы правда волшебник или, типа, фокусы показываете? — Обижаешь, детка, — ответил Грегор, сосредоточенно складывая лёд в высокий бокал, — показал б я тебе чудо, если был бы трезвый. Она снова хохотнула, тряхнув волосами. В этом полу-вежливом смехе смешались искренняя весёлость и горький сарказм. Грегор сообразил, что ляпнул пошлость, сделал вид, что не заметил, и невозмутимо разбавил абсент водой. Абсент из зелёного стал мутно-голубым, будто стакан наполнился облаками. — Как ты пьёшь эту дрянь? — недоумевающе спросил Финн. — Тоже самое могу спросить у тебя, — ответил Грегор. — Я не в состоянии выносить ничего, что выдерживалось в дубовых бочках — ужасно воняет! Минут через сорок они ещё догнались. Грегор расстегнул рубашку на три пуговицы и отёр со лба пот — его привычно бросило в жар. Он осторожно высморкался в платок и посмотрел на него, опасаясь, что кровь пойдёт носом, как нередко бывало. Та девушка покрутилась рядом, но скоро ушла, поняв, что господин чародей не будет её покупать. Грегор был пьян, но некоторых опрометчивых вещей он не делал никогда, в любом состоянии. После того, как девчонка убежала, стало очень скучно. Её компания хоть была приятна, в отличие от общества Финна, который был смутно отвратителен. Грегор — достаточно циничный и опытный, для того, чтобы огульно не осуждать никого — ни шлюх, ни организованных преступников, всё же не мог отделаться от чувства неприязни. Дело было даже не в развязных манерах, нарочитом мачизме и грубых привычках. Финн отлучился. Что-то заставило Грегора перевести взгляд на его стакан с недопитым скотчем. Вернее, он понял, что уже некоторое время гипнотизирует стакан, не видя его. «Я чего-то не вижу» — подумал Грегор, и мысли замелькали у него в мозгу, формируясь в неприятную догадку. Догадка шокировала. Позже он понял, что это лежало на поверхности, но в тот момент он, будучи изрядно обдолбан, решил, что он просто гений дедукции, раз догадался. Он подвинул стакан Финна к себе и посмотрел в отражение, как в маленькое круглое зеркало. — Покажи мне, — прошептал он, — что у него на уме? И он отчётливо увидел Александру, подобравшую к груди голые коленки. Кровь ударила в голову, стало вдруг мертвенно тихо, будто он оглох, и в мыслях воцарилась ледяная тишина. Злоба и омерзение скрутились в комок где-то в центре груди. Он почувствовал, что его сейчас вырвет, но не физически, а ненавистью. Его духи зашевелились, деловито снимаясь с мест, с мрачной радостью выходя на дело — каждая клетка его тела напиталась чёрной силой. Он стиснул зубы и усмехнулся, как оскалился. — Ах ты ублюдок, — тихо сказал Грегор. — Ничего, ребята… Сейчас я вам дам волю. Он обрадовался. Это чувство вызывало стыд, но он ничего не мог поделать с тем, что был несказанно рад возможности применить по-настоящему сильное колдовство. Давным-давно он не убивал людей проклятьем. А ведь он был чернокнижником. Грегор отцепил от подкладки пиджака английскую булавку и проколол себе палец. Несколько капель тяжёлой густой крови упало в стакан, и вместе с кровью туда вошли злые духи. — Моя кровь будет в тебе, а ты — окажешься в могиле, — припечатал Грегор. Кровь разошлась в скотче разводами, похожими на вороньи перья.Глава 5 Бедняжка Часть 3
23 февраля 2021 г. в 16:28
Грегор без возражений пошёл вслед за этим мужиком. Пока что всё складывалось наилучшим образом: Агата понаблюдает весь вечер за Мариной и выяснит, действительно ли у той беда со здоровьем. Ну, а сам он познакомится поближе с Финном и узнает, что тот за птица. Они оказались в ресторане, где, сразу видать, обреталась своя компания. Проходя к столику, Финн поздоровался с несколькими людьми, да и метрдотель и слуги знали его в лицо.
Место было хорошее по кухне, но приличным его никак назвать было нельзя, если судить по обилию ночных бабочек и охотящихся кокоток. Грегор морально приготовился, что придётся много пить, и начал готовиться к этому физически. Взял солянку и котлеты с тушёными овощами на гарнир. Котлеты были из гусятины и индюшатины. В другое время Грегор предпочёл бы свиные стейки, но из сострадания к Алексею воздержался. Он даже не до конца отрефлексировал это чувство, просто понял, что свинина сегодня в горло не полезет. Финн порекомендовал запечённый под сыром картофель, который здесь подавали со сливочно-грибным соусом. Грегор последовал совету.
— Я раньше вашего брата не встречал, — сказал Финн, — всё чародеи такие не дураки поесть?
— Я всегда голодный, когда нервничаю, — признался Грегор.
— Позвольте спросить, чего это вы так разнервничались?
— Вы меня извините, — сказал Грегор, покачав головой, — но город этот!.. Очень много людей. Нужно иметь железные нервы, чтобы жить и выживать в таких условиях. Потому-то в Эвантон-Порте и нет волшебников — слишком он далёк от дикой природы.
Финн усмехнулся.
— Большие города любят сильных.
— Это точно!.. — Простаком Грегору прикинуться труда не составляло.
— А что насчёт напитков? — спросил Финн.
— Да я бы пива выпил. Что скажете, хорошее тут пиво наливают?
— Мальчик мой, — укоризненно произнёс Финн, — пиво — бабский напиток. Позвольте, я вас угощу вином.
Грегор уступчиво согласился. Если уж пить, то почему не начать с вина? Вино Финн выбрал приятное — розовое, лёгкое, подходящее как супам, так и ко всем блюдам с соусами. Подали первое.
— Бесконечный день, тянется и тянется… Встретил Марину после репетиции, привёз домой, а она мне успела все мозги прожужжать. Люблю эту злодейку, но больше сорока минут просто не выношу! — сказал Финн, расправляя салфетку. — Кстати говоря! Девушки наши уже невесты великовозрастные. Как вы затесались в их компанию?
Грегор на секунду задумался — на сколько младше стоит прикинуться, чтобы мужик этот и дальше вёл беседу таким покровительственным тоном, и чтобы это выглядело правдоподобно? Он мог, при желании, напустить на себя иллюзию какого угодно возраста, но сделать это незаметно теперь было бы проблематично.
— Да, есть разница, — смутился Грегор, — мне тридцать.
— Ба! Да мы почти ровесники, мне тридцать семь. После тридцати наступает старость, так что можно года уже не считать.
Грегор рассмеялся.
— Марина не рассказывала, как мы познакомились? — спросил он. — Клуб этот эзотерический…
— Припоминаю. Дичь это всё, уж простите! Магией должны заниматься маги, а Марина ни одного знаменитого покойника так и не смогла призвать на разговор. — Финн отпил из бокала, и, когда ставил его обратно, Грегор увидел едва заметную мышечную дрожь в руке. И Финн заметил, что он заметил. Для Грегора это стало неожиданностью — быстрый пристальный взгляд этого человека был вовсе не впечатлением, он действительно всё видел и отмечал. Даже несмотря на явно мучившие его боли.
Финн снова испытывающе поглядел волшебнику в глаза.
— Пора принимать лекарства, — сказал он, — сегодня точно пора… После долгого перерыва я становлюсь раздражительный. Вы уж не обессудьте, господин чародей — я собеседник не самый весёлый, но историй могу порассказать, да и развлечься в Эвантон-Порте есть чем.
Грегор понимающе кивнул:
— Когда писал первую диссертацию, я тоже сидел на кокаине. Клянусь Богами, не будь я волшебник, он бы меня убил!.. Хотя, может быть, это я от своей учёности себя так хреново чувствовал тогда, а кокс меня, наоборот, спас.
— Ха! Учёные! — презрительно отозвался Финн. — Стимулировать мозги можно и хорошим кофе.
— Вы из Вельдэна? — спросил Грегор, прищурившись. — Дайте-ка угадаю: «армейская болезнь»?
Финн только криво усмехнулся.
— Лучше бы я продолжал колоть морфий, ей-богу! — сказал он вдруг, бросая на стол салфетку. — Старые добрые маки… Да, было то же дерьмо — и боли неимоверные и тошнота, но знаешь, чего не было? Этих букашек, которые бегают по всему телу.
— Да, неприятная галлюцинация, — согласился Грегор и неосознанно почесал предплечье. — Что тут скажешь? С войны люди редко возвращаются здоровыми, даже если руки-ноги на месте… Между прочим, после употребления чистого гидрохлорида кокаина не должно наблюдаться мышечных болей. Мы его сами синтезировали в лаборатории при университете…
— Да чёрт его знает, что мешают туда теперь! — раздражённо согласился Финн. — Марине я вообще не позволяю касаться этой дряни, у неё от кокса натурально крыша едет. Я спокоен, а у этой дуры — истерика. Видно правду говорят, что у всех мозги устроены по-разному. Бабы они и есть бабы!
— Ей вообще не показано, — заметил Грегор. — У меня ни разу в жизни не случалось острого психоза, но у меня нервная система закалена. Чародеи в обычной своей практике каждый день переживают похожие состояния. А вообще, как у Марины дела? Не наблюдается странного? Частый приём таких весёлых веществ может стать толчком к раннему слабоумию…
— Она дура, конечно, — перебил его Финн, — но слабоумной её не назовёшь.
— Деменция прекокс — это термин, означает болезнь, расстройство мышления и восприятия…
— Не сыпь в меня своей латынью, парень, — Финн решительно поднял ладонь, — у Марины точно есть проблемы с башкой — плачет, смеётся, в обмороки валится, но не хуже, чем у всего женского племени. Она истеричка. Лечится каплями. А эта малахольная курица Бергманн опять её хочет невесть от чего спасти?! Господи, занималась бы лучше своими делами! И тебя она припахала в эту экспедицию?
Грегор уклончиво отвёл глаза. Финн улыбнулся.
— Могу понять. Агата Бергманн — самая желанная старая дева всего Геленбурга и окрестностей… Или тебе просто нравятся мамочки постарше? Должен тебе сказать, однако, что вкусы на женщин у нас с тобой совершенно противоположные!.. Ну, за твою удачу, господин чародей! — Он поднял бокал, и Грегор ответил на этот жест, промолчав про то, что Марина с Агатой ровесницы.
Впрочем, по тому, каких девушек Финн провожал взглядами — тощих, едва ли шестнадцатилетних мальчикоподобных вешалок, Грегор понял его вкусы. Слова Финна заставили задуматься. Агата действительно была очень привлекательна для Грегора, ему нравилось её спокойное достоинство, неторопливость и её загадочные тёмные глаза, её рост и крупные формы в сочетании с изяществом движений. Он бы никому, конечно, в этом не признался, но в уме со всей нежностью называл её «альпийской бурёнкой» из-за её настойчивого желания напоить его молоком. Хорошо даже, что Финн сделал такие выводы, по крайней мере, не приревнует Марину. А ведь она тоже очень хороша — живая, подвижная и опасная как пламя. Похожая на лису или на злую длинноногую гладкошёрстную кошку… Грегор снова вернулся мыслями к Агате. До этого разговора он и не осознавал, что Бергманн — это громкая в Геленбурге фамилия, а Агата — завидная богатая невеста. Ему всё равно, о чём могут подумать люди, но вот предстать перед самой Агатой в дурном свете очень бы не хотелось. Как бы она не решила, что он помогает ей из корысти.
За этими размышлениями чародей уничтожил котлеты и картошку. Финн только удивлённо качал головой, и, очевидно тоже пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей, пространно рассуждал о женщинах, о работе и, чего Грегор от бывшего солдата ждал, скоро начал говорить о войне. К тому времени они уже прикончили первую бутылку и принялись за вторую.
О чём бы разговор ни шёл в начале, бывший военный сведёт его или к собственным воспоминаниям, или начнёт говорить о будущем.
— Сейчас всё не так как было раньше, промышленная революция перевернула мир с ног на голову… Думаешь эти мелкие усобицы между нашими крошечными королевствами и княжествами — это вовек неизменная реальность? Теперь всё будет по-другому. Полувека не пройдёт, как войны выйдут на совершенно другие масштабы, я тебе говорю. Посмотри, ещё двадцать лет назад и речи не было о таких крупных производствах, какие для нас уже стали обыденностью! Думаешь, на текстильных фабриках и химических заводах всё остановится? Ничего подобного! Сначала был цех, потом появились мануфактуры, теперь уже существует крупная промышленность, где машины работают вместо людей. Как скоро машины начнут производить машины? — Финн замолчал, подумав, и повторил:
— Войны станут совсем другими, парень… Ещё вчера мы воевали по старинке, как рыцари, но что сделали с нами танки и автоматические пушки! Загнали нас в окопы! Сидим друг напротив друга месяцами, закопавшись в грязи, и ждём!.. Завтра воевать будут нации. Люди начнут уничтожать себя в промышленных масштабах. Химическое оружие, биологическое оружие… И ещё Бог знает, что мы выдумаем, чтобы истреблять друг друга? Знаешь, как в этих ваших древних книгах пишут? Когда-то маги умели расщеплять вещи на атомы одним словом, так может и наука откроет этот секрет.
Грегор слушал его, уже слегка осоловев, и понимал, что он прав. Людей чертовски много. И чем больше их на ограниченной территории, тем ужасней последствия такого тесного соседства. Еще недавно никто и представить не мог, что фабричный и бытовой угольный смог может так существенно снизить уровень жизни и висеть таким гнетущим непроглядным туманом, непригодным для дыхания. Грегор видел, чего стоила большим городам промышленная революция, он помнил практику своего отца-врача. Люди попросту задыхались в безветренную погоду от отравлений сероводородом. Случались отравления свинцом и мышьяком, которые использовались при производстве химических красок на текстильных производствах, — сопровождалось это самыми неприятными симптомами от рвоты, до паралича. Из рабочих прядильных фабрик не было ни одного, кто не страдал от туберкулёза лёгких, астмы или другого лёгочного заболевания из-за постоянно стоявшей в воздухе взвеси пуха. Работницы спичных фабрик мёрли от некроза челюсти, шахтёры выхаркивали угольную пыль…
Самым жутким были контрасты мегаполиса — эта страшная пропасть между доходами и уровнем жизни владельцев производств и тех людей, что на них работали. Одни гнались за сверхприбылями, другие соглашались работать по двенадцать часов, и ни те, ни другие не заботились о малейшей безопасности труда. Всюду царила кошмарнейшая антисанитария и полное невежество.
И хуже всего были эпидемии. Воспоминания о них до сих пор лежали у некроманта шрамом на сердце, и от иных потерь он так и не смог оправиться. Он застал вспышку сибирской язвы. Он помнил эпидемию холеры и брюшного тифа, кошмарней впечатлений у него было мало, чем воспоминание о народной панике, вызванной запретом на передвижения и нелепыми слухами. Многие сопротивлялись насильственным мерам: карантину, окуриванию помещений, конфискации и сжиганию имущества больных людей. Тогда дело дошло до столкновений с вооружёнными кордонами и до погромов полицейских участков и больниц.
Больно осознавать, что при всём этом наука так далеко шагнула вперёд: новые вещества были открыты, успешно выполнено переливание крови, в оперативную хирургию активно внедрился наркоз с применением эфира и хлороформа. Николай Иванович Пирогов положил начало военно-полевой хирургии, Джозеф Листер развил теорию Пастера и открыл метод антисептики с помощью карболовой кислоты, что снизило смертность раненых солдат на полях сражений и пациентов после хирургического вмешательства. До сих пор запахи карболки и йода навевали Грегору воспоминания об отце…. И при всём при этом люди остаются такими же больными и тёмными, как сотни лет назад.
— Вот этот мальчишка, — говорил Финн, — занимается хернёй — хочет выучиться на мастера-переплётчика. Спрашивается, нахера, если ремесленные гильдии — это прошлый век? Я говорю ему: ты хочешь быть мастером на производстве, изготавливать книги на автоматических линиях? Нет, он хочет переплетать вручную… Вот казалось бы — молодое поколение, должны смотреть в будущее, осваивать технологии!.. Нет, всё же соображаловки в голове не хватает.
— Да кому охота дышать свинцом в типографиях? — отозвался Грегор задумчиво. — Я его понимаю.
Финн усмехнулся, но по-доброму.
— Эй, чего ты приуныл? Я думаю, и в будущем мире найдётся место вам, ребята. Тем, кто знает всякие тёмные штуки про наше мироздание. Вот, говорю откровенно, любил бы я попов, если, поставив свечку, можно было привлечь себе удачу! Хрен там! А вот волшебные амулеты работают. Уж не знаю как, но факт!.. Пойдём-ка мы с тобой теперь взбодримся кое-чем волшебным.