***
София быстрым шагом неслась от калитки к нему навстречу: кулаки сжаты, глаза сверкают злобой, но есть в этом бегающем взгляде кроме ярости ещё и страх. В груди неприятно похолодело. Демьян сразу понял, что оплошал. — Где ты шлялся? — выпалила София, встав как вкопанная посреди тропинки и преграждая путь. Ей было уже шестнадцать, она отрастила косы, но всё ещё продолжала игнорировать платья и по детской привычке носила длинную мальчишескую рубашку и присборенные у лодыжек штаны. Как все в их роду, София была довольно рослой, но худой и плоской, как щепка, хотя Демьян как никто другой хорошо знал, какая зверская сила скрывается в её костлявых руках. Недавно тринадцатилетний Демьян перерос старшую сестру, отчего её привычка распускать руки начала сходить на нет. София просто перестала с ним справляться, однако неприязнь между ними только возросла. Брат и сестра ненавидели друг друга так искренне, как ненавидеть могут только дети. — Отец приходил за мной? — спросил Демьян, осипнув от волнения. — Он тебя не застал!.. Ты снова разозлил его, поздравляю! — Давно? София порывисто выдохнула. — Почему ты не мог просто сидеть дома и спокойно ждать? — воскликнула она, взмахивая руками. — Неужели это для тебя такой пустяк? Или ты не хочешь поступить в ученики?! Если так, то скажи отцу, что не хочешь учиться! Поверь, он и сам видит, насколько ты никчёмен! Если он подумает ещё разок, то поймёт, что лучше бы ему инициировать меня! — Ты не можешь учиться у друида, дура, — сказал Демьян, мрачнея, — ваше куриное дело — предсказания погоды. — Заткни пасть. — Взгляд у Софии потемнел. — Если тебе взбредёт в голову ещё и послать меня к котлу варить зелья, я тебе выцарапаю глаза. — Ты, такая умная и способная, ведь знаешь, что коренные зубы обратно не вырастут? Хочешь, выхлестну парочку? — Чего ты там промямлил? — Она хоть и дошла в своём раздражении до белого каления, однако твёрдый тон Демьяна её испугал. София боялась драки, ведь он и правда мог её покалечить. Они здесь, на удалённом от города хуторе, одни, втроём, считая младшую сестру, от которой не дождёшься ни толку, ни помощи. Отец, даже если и наблюдает, разнимать не станет. Он накажет за драку после и, что самое пугающее, совсем не ясно, когда именно. — Что ты там вякнул про ум?! Да, я умная! Я уже могу делать вещи, которые иной ученик даже на первом году не может! Слышишь, ты, бестолочь! Во мне сил столько, что мне их девать некуда, а отец продолжает игнорировать меня, будто я пустое место! И всё из-за тебя!.. Косы, свёрнутые в две корзинки на затылке Софии, размотались и затрепались в магическом ветре, как змеи. — Ты снова разочаровал его! Ты, дрянь, просто сорняк, пустышка! — закричала София, смаргивая горькие слёзы бессилия. — Сын чародея?! Кир из Ильмов слишком горд, чтобы признать, что его сын ничтожен, потому он и цепляется за тебя с таким рвением! — Да пусть он пропадёт со своей гордыней! — закричал Демьян. — Ясно тебе?! Я сам не знаю, чего он от меня хочет, если я не могу, не способен быть таким как он и как вы, проклятые ведьмы! Вы у меня уже в печёнках сидите со своими обвинениями! Оставьте меня в покое, вы все! Хватит! Что я вам сделал?! — Да лучше бы тебя вовсе не было! — хрипло прошептала София. — Что я тебе сделал?! — снова выкрикнул Демьян, сжимая кулаки. На глазах у него выступили слёзы, но в тоне вопроса была только злость и ни грамма просьбы о сочувствии. — Что плохого я тебе сделал?! На склон холма вбежала Лето, уже вся зелёная от страха. Волосы у неё растрепались, рот кривился от сдерживаемых рыданий. — Пожалуйста, только не бейте друг друга!.. — взмолилась она. — Софа, пожалуйста, только не деритесь! — Заткнись! — рявкнул Демьян. — Ещё и ты приволоклась! София и не повернулась в сторону Лето. Она сверлила взглядом брата. — Кир хочет извлечь из тебя хоть какую-то пользу, — проговорила она. — Но он никогда не простит тебе, что ты забрал у него жену! Ты забрал у меня маму! — София схватилась за голову. — Зачем ты только родился?!.. Лето заревела в голос. Демьян, тяжело дыша, издал нечеловеческий злобный рык и ударил её по лицу наотмашь. Он сделал это даже не задумываясь, не чтобы она не мешалась под ногами, а просто устраняя ещё один надоедливый источник проблем. Будто наступившая тишина могла затушить жгучую обиду. Мысли заволокло, осталось только невыносимое желание мести. Он даже забыл, что молодая ведьма может быть опасна. София раскинула руки. Демьян, сделавший было выпад в её сторону, остановился на тропинке, нетвёрдо держа равновесие. Его взгляд провалился в пустоту. Он видел перед собой только тёмную пропасть, чувствовал, что падает вниз, переворачиваясь в воздухе. Только нарастающая боль в висках не давала полностью сорваться в иллюзию. — Сволочь!.. — прошипела София. — Чтоб у тебя мозги вскипели!.. Но в эту ловушку он попадал не в первый раз, да и переживал вещи пострашнее, когда вызывал на себя гнев отца. Он помнил, что она здесь, рядом, в двух шагах… Демьян тряхнул головой, снова злобно зарычал и метнулся вперёд на удачу. София не успела отпрыгнуть в сторону, он схватил её и повалил. Зрение начало возвращаться, но легче не становилось. Демьян заломал Софие руку за спину и начал выкручивать со всей силы, намереваясь переломать эти тонкие птичьи кости. Её визг мучительно резал слух и ложился бальзамом на сердце. Им двигало даже не желание сделать ей также больно, как она сделала ему, а простая логика: ярость внутри просто убьёт его, если он не даст ей выход. На светлую ткань рубашки между лопаток Софии закапала кровь. В это мгновение ощущение неотвратимой угрозы упало на них всех, как тень, набежавшая на солнце. Лето жалобно закричала, София замерла и перестала биться, Демьян скатился с неё и прижался щекой к прохладной траве. Он знал, как неприятно падать даже с высоты своего роста, поэтому выдрессировался сам падать ниц при приближении отца. Отец редко позволял себя увидеть, чаще возникал как безликая сила, заставляющая меркнуть свет и гасящая все звуки. Дочерей он держал в таком же страхе, как и сына, но зато никогда не наказывал их с помощью боли. Демьян же уже начинал привыкать к состояниям, когда разум вдруг оказывается в чужой власти. За провинность его заставляли в полном объеме прочувствовать, как со спины кожу сдирают розги, и хоть потом на теле не оставалось и следа, оправиться после такой обморочки было всякий раз очень тяжело. Боялся он, однако, не боли. Хуже был стыд. Тяжёлое как камень чувство вины и невозможности исправиться. Сегодня произошло нечто необычное: в поле зрения Демьяна возникли потёртые сапоги, облепленные грязью и листьями, а также наконечник тяжёлого посоха из светлого дерева. — Вставай. Демьян кое-как поднялся, не ощущая себя в моменте времени, машинально провёл по лицу и обнаружил на ладони кровавые сопли. Кровь всегда хлестала из носа, стоило подставиться под чужое колдовство. Руку пришлось вытереть об штаны. Хотелось провалиться под землю. Отец ничего не говорил, но его презрение чувствовалось кожей. Эта выжидающая тишина говорила: «И почему только ты такой жалкий?» «Зачем ты вообще появился на свет?» Но он не был в этом виноват. Почему он вынужден день за днём тащить на себе этот страх и эту неподъёмную вину? Что плохого он сделал?! — Идём, — проговорил отец своим обычным отстранённым и холодным тоном. — Пора. — Н-нет!.. — Демьян услышал свой голос как со стороны и снова мучительно устыдился его неуверенности. Впервые в жизни бунтуя, он умудрился заикнуться. — Я не пойду. Я не готов!.. Да сколько бы я ни пробовал, у меня всё равно не получится! Если так хочешь, возьми в обучение Софию, она… Он снова запнулся, спазм сжал горло, страх стал сильнее способности говорить. Нелепость ситуации была как в глупом кошмарном сне. София за спиной отца с несчастным выражением лица мотала головой, а Демьян понимал, что, произнося такие смелые речи, нужно иметь смелость смотреть собеседнику в глаза, но просто не мог пошевелиться. Отец протянул руку, Демьян отшатнулся, как зашуганная собака, но тяжёлая рука всё равно легла и сжала плечо. Земля и небо на мгновение поменялись местами, пала тьма, сильный удар выбил дух из груди, и Демьян, тяжело дыша и держась за ломящую голову, обнаружил себя в совершенно ином месте.***
Внизу, впереди и прямо, простирались поля, дальше виднелись невысокие горы. За синей волнистой полосой хребта солнце, похожее на чей-то огромный оранжевый глаз, тонуло в густых перистых облаках. Они мутной агатовой пеленой заволакивали всё небо на западе, что предвещало назавтра непременную непогоду. Ветер, ещё слабый, но холодный, гонял волны по розовому ковылю. В середине мая в предгорьях нередки и снежные бури, не то, что похолодания. Демьян поёжился. На нём не было куртки, только фланелевая рубашка. Он стоял в кругу камней на склоне холма. Чуть поодаль едва видная тропинка взбиралась на вершину и терялась в густом чёрном ельнике. На контрасте с алым светом, тени на камнях казались синими, и цвет их делался глубже с каждой минутой. Демьян сел на один из них и уткнулся взглядом в землю, сжимая руками виски. Предполагалось, что он должен пойти по этой тропинке куда-то в самую лесную чащу навстречу ночи. Упрямство накатило таким приступом, что всему телу передался спазм. Демьян обнял сам себя, крепко стискивая пальцами рёбра. Как бы упорно он ни стоял сейчас на своём, а холод всё равно загонит его в лес, глупо было отрицать это. Свет стремительно таял, забирая у степи тёплую розовую пелену, вот она уже не зелёная и охристая, а тёмно-серая, и светятся только пятна весеннего горицвета, да призраки белых анемонов покачивают головками и дрожат на ветру. Чёрная стена ельника казалась безопасным убежищем, хотя именно там и скрывалась неизвестность. Демьян вдруг понял, что ему совершенно невыносимо сидеть спиной к западу. Со стороны степи шла явная угроза. Он обернулся и успел заметить, как несколько тёмных теней, двигаясь от кочки к кочке, залегли в прошлогодней траве. Демьян долго стоял, напрягая зрение и вглядываясь в смутные пятна, которые теперь казались просто чёрными участками земли. Вот они начали двигаться снова. Сначала медленно ползли, потом осмелели и поднялись в рост — неясных очертаний и непонятного роста антропоморфные существа — духи-преследователи. Отец вызвал их, чтобы с заходом солнца гарантированно загнать его в лес и отрезать путь в другую сторону. Тут и начиналось испытание способностей. Демьян глубоко вдохнул сырой холодный воздух и настроился на последнюю оранжевую полосу облаков — ему нужно было собрать немного солнечного света. Друиды Страны Чародеев не произносили заклинаний вслух, как это было принято у городских волшебников и ведьм — приверженцев церемониальной магии. В местной традиции колдовство было частью повседневной жизни, отчего стало очень утилитарным, самыми элементарными приёмами владели даже малыши, чего уж говорить о детях чародеев. Демьян знал, как обезопасить себя от примитивных духов, однако не мог не думать, что на этом его скудные способности исчерпываются. Он встал посреди тропинки и указательным пальцем начертил в воздухе солнечный круг и запрещающую руну внутри него. Сигила вспыхнула искрами, как только замкнулась, и медленно погасла. Никто теперь не поволочётся по его следу. От магического усилия его бросило в жар, а на ветру мгновенно начало колотить от холода. Он обернулся к лесу. Насущная проблема заставила выкинуть из головы проблему ключевую, но та не делась никуда и маячила впереди неясной угрозой. Внутренности скрутило от волнения и страха, едва мальчишка заставил себя сделать первые шаги к вершине холма. Впрочем, он испытывал сейчас даже некоторое облегчение, ведь то, чего он боялся и ждал с самого дня тринадцатилетия наконец-то случилось и ожиданию наступил конец. Теперь он, скорее всего, умрёт. Всё это закончится. Мысль, что посетила ум сегодня впервые, мысль, что можно воспротивиться воле отца была странной и ошеломляющей. Она перевернула мироощущение и, как нечто живое и постороннее, стала развиваться в медленном и застопоренном детском уме. Можно ведь не только возразить ему, можно вообще прекратить попытки его удовлетворить! Разве нет? Иначе какой смысл раз за разом пытаться делать то, что сделать невозможно? Кто виноват в бестолковости сына, если не сам отец? Много ли времени они провели вместе, много ли отец разговаривал с ним, многому ли научил? Почти всё, что Демьян знал и умел, он понахватал у посторонних чародеев, учился даже у ведьм, так как в доме часто бывали наставницы сестёр и бабушки с обеих родительских сторон. Уроки с отцом можно было перечесть по пальцам одной руки и все они вспоминались как нечто унизительное, когда приходилось почему-то чувствовать себя полной бестолочью. После них всегда возникал вопрос: почему этот человек так ненавидит его? Почему ненависть не вызывает взаимности, а причиняет такую боль? В смутных воспоминаниях довольно глубокого детства отец вырисовывался, как фигура значимая, страшная, но при этом очень любимая. Любовь всё ещё, наверное, жила где-то внутри. Иначе откуда бралось это навязчивое желание порадовать отца хоть какими-то успехами. Демьян знал о своём отце не так уж много, если подумать. Кир из Ильмов — уважаемый чародей — как и любой мастер желал передать знания сыну. Он очень ждал появления наследника. Когда-то давно, в возрасте не вполне осознанном, Демьян слышал, как отец говорил другому чародею, что «размен приемлем», но только теперь мальчишка смог осознать, о чём именно говорилось. Сын в обмен на жизнь жены? Если бы Демьян мог выбирать, то он предпочёл бы и вправду не рождаться на свет, нежели стать причиной смерти собственной мамы. Уж не эта ли вина так тяжко довлела над ним на протяжении всех этих тринадцати лет? Он стиснул кулаки, вспомнив злобный выкрик Софии. Разве он виноват? Кровопотеря при тяжёлых родах — вот что убило их маму… Разве можно уже быть виновным в чём-то, если даже ещё понимать себя не научился?! Люди говорили, что отец и мать — видная пара, оба — как звёзды с небес, и у них непременно должно быть прекрасное породистое потомство. Родилась талантливая первая с таким гороскопом, что ей уже с пелёнок пророчили будущее верховной жрицы. Потом появилась пугающая средняя, сама по себе — предостережение и дурной знак. Девочка-некромантка в семье друида — где это видано? Кир знал, что не следовало вновь зачинать ребёнка, но упрямство не позволило остановиться. Кир из Ильмов желал иметь сына. Но в любом случае это было напрасно, не правда ли? Пустоцвет, за который была заплачена неоправданно большая цена. Внезапно Демьян понял чувства отца. Будь он на его месте, он бы и сам возненавидел такого ребёнка. Идея отречься от попыток угодить отцу была такой привлекательной и сладкой! Ведь всё и вправду закончится. От него отстанут. Он станет свободен. Но что тогда? Пойти на все четыре стороны? Признать себя бесполезной пустышкой? С таким настроем нечего было и думать пройти испытание. С другой стороны, вообще не ясно, чего он боялся больше: провалить это чёртово испытание и снова оказаться никчёмным неудачником или пройти его и провалиться где-то ещё, неизвестно, когда и как, уже в качестве ученика чародея. Смутным призраком маячила надежда, что он на самом деле не так уж никчёмен, как сам о себе думает. Многие чародеи проявляли себя только после тринадцатилетия, и Кир надеется же на что-то, мучая его, но… Демьян вздрогнул. Откуда-то доносилась низкая неразборчивая человеческая речь. Он вслушался и разозлился на себя за этот глупый испуг. Это было всего лишь бормотание вяхирей, которое он слышал по сто раз на дню — они жили даже в усадьбе под крышей. В наступающей ночи даже привычные вещи казались зловещими. Нужно было подумать, как действовать дальше. Чем дальше он углублялся в ельник, тем плотнее вставали деревья, утончалась тропинка, и тем темнее становилось кругом. Даже ночью тьма в лесу отнюдь не непроглядная, но вершина холма осталась позади, и тропа начала круто забирать вниз, на дно глубокой балки, стали всё чаще встречаться большие скользкие от росы валуны и крупный валежник. Худшее, что можно сделать в этакой глуши — это сломать ногу и стать лёгкой добычей диких зверей, каких в лесах княжества пруд пруди. Преимущество вообще было не на его стороне. Он всего лишь маленький человек на чужой территории… И ему нужно стать своим здесь. В этом заключался весь смысл первой инициации — каждый, желающий стать учеником чародея должен был овладеть навыком перевоплощения. Такую способность мог дать дух зверя, которого надлежало подчинить, подселить в себя и сделать его, таким образом, своим первым фамильяром. Это суровое требование помогало отсеивать непригодных к обучению и было очень практичным: друиды большую часть жизни проводили в уединении, далеко от человеческого жилья. Они становились с лесом одним целым, не зависели от цивилизации, но при этом могли преодолевать огромные расстояния, проходя не только колдовскими тропами. Их носили крылья птиц. Они были быстры, как олени и выносливы, как волки. Нужно стать таким, как они — уже не человеком, а чудовищем. Демьян осторожно спустился по крутому склону на самое дно логовины и сел на ворох листьев прошлогоднего папоротника. Спину защищали развесистые корни, фланги — замшелые валуны. Тут можно было перевести дыхание. Отец ничего не объяснил, ничего не проговорил вслух, но раз пришёл сегодня и отправил сюда, значит, охота началась. Он пустил по его следу не только мелочь в виде теней, но и духа-хранителя. Каким бы зверем этот дух ни оказался, он будет охотиться на соискателя, потому что заклят его кровью. Такая позиция Демьяну совсем не нравилась — он хотел бы сам почувствовать себя охотником, добывающим духа, как трофей, но уверенности в свих силах очень уж недоставало. Он вынул из чехла своё единственное оружие — не настоящий атам чародея, а всего лишь заговорённый нож с односторонней заточкой. Нож этот, однако, мог ранить нематериальное существо: на его клинке были выбиты освящённые руны. Мальчишка стиснул рукоять ножа обеими руками, глядя, как знаки на стали зажглись и принялись тускло перемигиваться. И почему только это обязательно должен быть поединок?!.. Он, поскольку всю жизнь прожил в лесу, и был с малых лет предоставлен сам себе, ни ночи, ни чащи не боялся, но никогда не охотился на крупную дичь, умел ставить только петли на зайцев и других мелких зверьков. Отец превращался в что-то огромное, стало быть и тот дух, что бродит сейчас поблизости, это… Где-то треснула ветка. Почему-то показалось довольно позорным и дальше скрываться в земляной яме. Дух когда-то принадлежал одному из предков, именно потому теперь шёл на знакомый запах крови… Сначала проживаешь жизнь за жизнью с солидными серьёзными колдунами, а потом находишь сопливого мальчишку в какой-то грязной норе!.. Если проигрывать, так хоть не позориться. Демьян встал, но не в полный рост. Он, прислушиваясь, бесшумно пошёл между кустами.