They took her lightly back Between the night and morrow; They thought she was fast asleep, But she was dead with sorrow. Caprice. «Faeries Stole Bridget»*
***
Демьян не ожидал никого встретить среди холмов на вересковой пустоши. Он как волк бродил по этим местам уже второй день и ни разу не видел ни одной живой души. Только россыпи крупных валунов белели среди красной и рыжей травы, да пташки вспархивали из низких кустов. И вот он подошёл к камням ближе, ступая по старой привычке по-кошачьи бесшумно, и на одном из больших лежащих камней увидел неожиданно красивого незнакомого ребёнка. Всё это было довольно странно: до ближайшей усадьбы несколько вёрст ходу, а ребёнок, похоже, был тут совсем один. Он лежал, скрестив на груди руки, будто мёртвый, а плоский камень походил на жертвенный алтарь. Демьян долго смотрел на него. Сначала невольно залюбовался с понятным удивлением от такой неожиданной находки, а потом заметил, что из-под чёрного бархатного берета виднеются светло-золотые волосы. Они складывались пополам и свивались в жгут вроде верёвки, и даже так вот закреплённые были довольно длинными. Это была девочка-подросток. В тот же миг Демьян почувствовал что-то вроде скуки и не вполне осознаваемого отторжения. У неё было довольно правильное, но вполне обычное лицо, зато очень хорошая чистая кожа — тот цвет лица, какой называют «фарфоровым». Веки у неё дрожали, а губы иногда без звука шевелились. Она что-то шептала и улыбалась сама себе. На её поясе крепился кортик в тёмных ножнах, достаточно длинный, чтобы при её росте сойти за небольшой меч. Под ногой тихо хрустнула кочка сухого ягеля. Девочка тут же распахнула глаза и вскочила. Когда она увидела Демьяна, взгляд у неё наполнился ужасом, и понятно почему. Она была здесь совсем одна, и вдруг — незнакомый мужчина. Этот её искренний ужас и даже отвращение, с каким исказились её губы, тоже показались Демьяну несносными. Было в этом что-то первобытное… Наверное, так в каменном веке пещерные женщины пугались захватчиков из чужих племён, и точно так же скалится волчица, когда уже воспитывает щенков и никакой романтики ей не нужно. Девочка схватилась было за оружие, но тут смогла сообразить, что он одет как она — в непримечательный и прекрасно сшитый охотничий костюм, дороговизну и качество которого мог оценить, кроме человека из аристократической среды, разве только портной или купец. Демьян порадовался, что догадался не шататься по чужой территории в своём обычном жакете с красными ромбами на лацканах. Приличная одежда помогала не только не выделяться, но и сойти за своего. Молодая аристократка почувствовала себя в безопасности в компании человека того же сословия, что она сама. Она заучено вежливо улыбнулась и проговорила, прижимая кисть к груди, с самой малостью удивления в голосе: — Простите! Вы напугали меня!.. — Вы простите. Задумался и не глядел по сторонам… Я не хотел подкрадываться. — Вы заблудились? — она склонила набок свою очаровательную голову. Взгляд голубых глаз был твёрдый и довольно нахальный, что даже как будто бы противоречило мягкому негромкому и мелодичному голосу. Когда говорила, она чуть-чуть сипела. — Похоже на то. Тут она сообразила, что при нём нет ни ружья, а значит он не на охоте, ни лошади, значит он не на конной прогулке. — Где ваша лошадь? — Я предпочитаю прогуливаться на своих двоих. Она проницательно прищурилась, и Демьян с неприятным чувством досады понял, что она своим острым взглядом уловила все мелкие детали его внешности, и их значение от неё не ускользнуло. Приличный наряд не смог её обмануть. — Вы волшебник! — воскликнула она. — Нет, — Демьян уклончиво улыбнулся. — Я бард. — Вот как! Где же ваш инструмент? Она не пыталась уличить его во лжи, просто кокетничала по привычке. — Моя гитара дома, — спокойно отвечал Демьян, медленно сжимая и разжимая кисть правой руки. — Доктор запретил мне играть пока что. Я руку не так давно сломал, только гипс сняли. — О, какая жалость! — прошептала она сочувственно. Он опустил руку в карман, забыв, что теперь на нём другая одежда. Обычно он всегда таскал с собой кроме всякой мелочи губную гармошку. В кармане нового сюртука лежал только кусок угля. Он был чуть тёплый даже сквозь замшу перчатки. Демьян задумчиво повертел его в пальцах. — Инструмента при мне нет, но мой талант всегда со мной, — сказал он и поглядел девочке в глаза. Он хотел спеть что-нибудь, что впечатлит её. Говорят, если хочешь завоевать любовь людей, найди в их душах боль и избавь от неё. Он никогда не мнил себя тем, кто может избавить от боли, но сам убедился, что на людей сногсшибательное впечатление производит, когда он безошибочно угадывает душевное состояние и находит нужные слова. Ему нужно было только внимательно посмотреть, и слова и мелодия сами приходили на ум. Побочным эффектом этого умения было то, что он, порой, видел больше, чем хотел. Он вздрогнул, посмотрев в её судьбу. Это чувство показалось очень знакомым. Точно такая же жуть когда-то побрала его, когда он впервые встретил Грегора. Лицо девочки снова на миг сделалось напряжённым и почти некрасивым от этой маски страха. Демьян вдруг закашлялся, прервал контакт и ощутил какую-то дымную горечь на языке. Но он уже успел её прочесть. Если отбросить ту тёмную тень, что над ней реяла, девчонка была банальная до зубовного скрежета. Он не стал петь о её судьбе. Она толклась здесь, среди вереска и камней, чтобы увидеть сидов, и он спел ей то, что она хотела услышать.— Всадники скачут от Нок-на-Рей, Мчат над могилою Клот-на-Бар,
— начал он. Её глаза загорелись.— Кайлте пылает, словно пожар, И Ниав кличет: Скорей, скорей! Выкинь из сердца смертные сны, Кружатся листья, кони летят, Волосы ветром относит назад, Огненны очи, лица бледны. Призрачной скачки неистов пыл, Кто нас увидел, навек пропал: Он позабудет, о чём мечтал, Всё позабудет, чем прежде жил…**
Она чуть-чуть подпевала ему одними губами и захлопала, когда он закончил. Демьян криво улыбнулся её восторгу. — Поверить не могу!.. — прошептала она. — Ты… Вот правду говорят, что барды отчасти чародеи. Она вскочила на камень и охватила простор пустоши широким взглядом. — Вы думаете, они здесь бывают? — спросила она, порывисто обернувшись. — Бывают. Она вздрогнула. — Ох, вот бы… — она прервала себя, помолчала мгновение. — Думаю, если сама буду часто бывать в этих местах, то ко мне привыкнут, и в конце концов… Иногда я думаю, какая она, Страна Вечного Лета? Как там живут, что делают? Что в свободное время поделывает их королева, какая она характером и какие наряды носит? Жаль, что мне никак не ускользнуть из поместья ночью. Ведь, верно, сиды похищают людей именно по ночам. — Хочешь, чтобы тебя забрали? — спросил Демьян. — Что, если и так! — нахально воскликнула она, заводя руки за спину и вздёргивая подбородок. — А ты скажи громче, — предложил он, возвышая голос, — пусть тебя услышат! Она усмехнулась, уловив его сарказм. — Да. Признаться, когда я увидела тебя, испугалась, — сказала она, отбросив формальности. — Подумала, что ты оттуда… Из-под холма. Но когда-нибудь меня всё окончательно допечёт и, я перестану трусить. — Она взглянула на часики на руке и помрачнела. — Что ж… Сэр Пигвиггин там меня уже заждался. Пора домой. Проводи меня. Он подал ей руку и помог спуститься с небольшой осыпи к мелкой речке. Там к кусту боярышника, усыпанному оранжевыми ягодами, был привязан грузный конь в белых и чёрных пятнах. Даже мастью он походил на корову. «Сбегает из дома, где её «никто не понимает», — подумал Демьян и удивился. Откуда в нём к ней столько злобы, если он сам когда-то сбежал по той же причине? С другой стороны, избалованная барская дочка едва ли может пожаловаться на, на самом деле, тяжёлую жизнь. Ей просто скучно, а в голове у неё ветер вместо мозгов. Дети, особенно девочки, если не могут завести настоящих друзей, обязательно начинают искать «фей» в цветочных чашечках или мечтать, что таинственный рыцарь из потусторонних земель явится и заберёт с собой. Подальше от суровых родителей и надоедливых гувернёров. — Знаешь, — проговорил Демьян, вдруг испытав к ней укол какого-то жалкого сострадания, — на самом деле они не такие, как тебе кажется. Что если королева фей на самом деле злая? Ты не думала об этом? — Злая? — Да. Что если… что если она, к примеру, жестока? Вдруг она любит странное? — А вы… ты откуда знаешь, что она любит? Разве ты с ней знаком? — Я должен знать её вкусы… Я ведь люблю её. — Да ты… — она снова прищурилась и рассмеялась. — Ты обманываешь меня! — Нет. Она, правда, не королева, но княжеского рода… Лучше уж иметь дела с людьми, — добавил Демьян, опустив глаза, — чем с не людьми, даже если тебе кажется, что свои тебя не понимают. — Это заставляет задуматься, — сказала девочка вполне серьёзным тоном. — Иногда мне кажется, что и правда хватит гонять ветер в поле и забивать голову ерундой. Верить в волшебные сказки — удел детишек!.. Но когда я начинаю рассуждать подобным образом, мне делается и того страшнее. Не предаю ли я себя? Она отвязала коня, легко вскочила в седло и утвердилась в стременах. Подняв руки, она быстро и ловко заправила волосы под берет, и перед Демьяном снова предстал щуплый мальчик в зелёном охотничьем костюме. — Не торопись становиться взрослой, — сказал Демьян. — Самое печальное, как говорит моя маменька, что я уже не ребёнок, а невеста. — Она выпятила нижнюю губу и добавила совсем уж горько. — Через несколько дней мне стукнет девятнадцать лет. Демьян даже опешил от этого замечания. Он не ожидал, что она окажется почти его ровесницей. — Ох-ох, если бы родители видели меня теперь… Уехала одна, разговариваю с незнакомцем… Все правила приличия попраны! Ведь я даже не представилась! Меня зовут Бриджит Грэхем. А вас? — Это не важно, — сказал Демьян. — Ты не запомнишь, что видела меня. — Вот как! — воскликнула она в который раз и улыбнулась уже чуть натянутой улыбкой. — Ну, тогда прощайте. Она тронула коня, двинулась шагом и долго блестела зелёным пятнышком посреди этого рыжего болота, пока не скрылась за вершиной холма.