посмотрим на звёзды?

— надеюсь, ты хоть раз замечал надпись «курение убивает» на пачке. вздрагивает. знает, кто это, но не поворачивается. всё продолжает затягиваться, делая вид, что ему абсолютно все равно, будто от присутствия этого человека сейчас рядом ничего не колышется. задерживает дыхание, чтобы слышать каждый шорох, ведь даже собственные вдохи сейчас мешали, казалось, были самыми шумными. неимоверно холодная тяжёлая рука ложиться на плечо, поглаживая приоткрытый участок кожи, что вылез из-под воротника ночной рубашки. глаза расширяются от неуместно открытого и внезапного телесного контакта. хадсон слишком близко. до дрожи в коленях близко. ноен шумно сглатывает, зажимает края языка зубами, пошатывающимися руками подносит сигарету к губам. чувствует как горячее дыхание обдувает мочку уха, теребя тонкие прядки волос. ему нравится заставлять юбэнкса нервничать. ноен приоткрывает рот, чтобы снова втянуть в себя едкий дурманящий дым. только вот чейз вырывает курево, обжигая по-аристократически красивые светлые пальцы юбэнкса серым пеплом. прикрывает глаза и тихо шипит, неприятно, но разве эта выходка сможет испортить их первую встречу после стольких лет разлуки? скорее всего, если бы это был кто-то другой из этого скудного местечка, ноен врезал бы со всей силы и запинал ногами. потушил бы бычок о кисти обидчика, не вздрогнув. прямо как когда-то сделали с ним, но сейчас просто стряхнул пепел, оставив несколько темных дорожек, и опустил руки по швам, как маленький ребенок, что сломал новую игрушку. чётко отдается звук тлеющей сигары, а после парень, которого так пока и не увидел ноен, выдыхает дым, что следует по скуле юбэнкса, зацепая губы, оседает на пшеничных волосах, растворяясь под лёгким давлением ветра. — и как давно ты стал таким плохим мальчиком, ноен? ты же знаешь, какого это, когда совсем не можешь вдохнуть, хочешь, но тело не поддается, правда? — хадсон будто специально давит на старые раны, ожидая, когда корочка треснет и кровь наконец-то хлынет ручьем. — помню, как нам было по десять… ой, прости, мы же тогда больше не виделись, перепутал тебя с другим мальчишкой, — казалось, что брюнет прямо сейчас подавится своей же желчью, но он продолжал, — так вот, мы катались на той горке, помнишь, красная с резким спуском? — задаёт больше похожий на риторический вопрос. сколько увечий на ногах блондина оставила та горка. помнит, как один раз спускался и случайно повернул корпусом не туда, так он вылетел из неё и наткнулся коленкой на острый булыжник, а шрам до сих пор украшает кожу. — скажи, помнишь, бэнкси? — шепчет последнее слово, выделяя его из своей сплошной речи. чейз — единственный, кто называл Ноена так, да и вообще единственный, кто дружил с зашуганным мальчиком. — ну же, говори! — кричит, хватает за предплечье тонкую руку, настолько, что пальцы с лёгкостью обвернулись и соединились бы с собственно ладонью в районе кистей, настолько худые запястья, и поворачивает к себе лицом. только светловолосый жмурит глаза и отворачивает голову в бок, чтобы не встретиться с напряжённым тёмным взглядом, чувствует насколько хадсону сложно контролировать себя в гневе. — знаешь почему я торчу здесь со своей мамочкой? — цедит сквозь зубы, сильнее сжимая руку блондина, так что последний чувствует как та пульсирует, а пальцы подрагивают в судорогах. — из-за тебя! — придвигается ещё ближе, заставляя ноена прижаться остывшей тканью к бетону, посылая мурашки по позвоночнику. — ты же потащил меня тогда в тот чёртов лес. тебе же хотелось пикника, а меня теперь считают неспособным выполнять что-то самостоятельно. я похож на блядского маменькиного сынка, пока та таскает меня за собой. — скрипит зубами, сцепляя их до неприятной боли в дёснах. — как это - тонуть в собственных чувствах? захлёбываться кровью и своими же слезами, медленно умирать от скопившихся комков в горле, которые перекрывают тебе доступ ко всему: желудку, лёгким, сердцу… — убирайся! — ноен широко распахивает красные глаза и воет от боли в связках. горло режет, а гланды пульсируют. пусть картинка и плывёт, но никого перед собой не видит, только сгнившие листья, лежавшие здесь с осени, которые взлетели, указывая на возможное направление, куда пропал парень. или его здесь вообще не было? может его сознание играет с ним злую шутку, создавая фантомы чейза, но кто же тогда забрал у него сигарету и принудительно развернул на сто восемьдесят градусов? обхватывая самого себя, медленно шагает вперёд, плевать, что кто-то узнает о его брождениях по ночам или даже нахождении на крыше. стоил ли чёртов хадсон того слова? сколько пережил за этот период, хранил вечную память своих родителей собственной тишиной. видимо и его чаша переполнилась, а весь яд, который в неё лили годами, достиг краёв, даже смог улизнуть за их пределы.

***

склоняется над книгой за последней партой возле окна в помещении, что пропахло книгами. часто пересиживает в библиотеке завтрак, да и не только его, почти все приёмы пищи, до тех пор, пока желудок не заболит с такой силой, что разогнуться станет нереально. мисс хоуп со ста процентной вероятностью замечает его отсутствие, но ей абсолютно плевать, её никогда не заботило, кто ест, а кто нет. она и детей не любит, только вот низкая пенсия держит её в этом местечке. скорее всего, если бы вместо неё тогда взяли женщину помоложе, то сейчас здесь бы было уютнее и никто бы не скрывал свои провинности. кажется, что это лучшее утро юбэнкса за последние несколько лет, ведь приятной женщине-библиотекарше удалось найти вторую копию той самой книги, что вчера безжалостно разодрала старуха хоуп. хотя, наверное показалось. буквально сразу же после того, как мысль о по-настоящему хорошем утреннем периоде дня посетила блондина, сзади послышался шелест обёртки, а затем длинные мужские пальцы приставили к губам политую шоколадом конфету, заставляя приоткрыть губы. проталкивают её в рот. — нужно есть, ноен. — эхом звучит и бьётся о стенки сознания. что за чёрт? — хотя бы чем-то подпитывать мозг, чтобы тот окончательно не покинул твою головушку, — пускает лёгкий смешок в пустой комнате, запутывает между собой пару прядок, поглаживая ладонью пшеничные волосы. становится над светловолосым. приходится надавить на сладость зубами, чтобы та распалась на мелкие кусочки. до жути приторный вкус заполняет рот. тошнит., но подавляет рецепторы — глотает. пытается всё так же сосредоточиться на строчках книги, но окончательно теряется после того, как руки хадсона падают по обе стороны от него, а макушкой чувствует, как тот нагнулся над ним. — я, в общем-то, что здесь делаю, — ставит подбородок на светлую головушку, — будь добр, отпусти меня из этого ада, варись в этом котле сам, ладно? сводит тело от осознания, что всё-таки хадсоны торчат здесь именно из-за него. — чего же ты замолк, милый? мне так понравился твой голосок вчера. — наклоняет голову, чётко произносит в ухо, что прикрыто волосами. прекрасно чувствует как бедный блондин дрожит, а руки под партой сгибает и хрустит пальцами. — бэнкси, всё что тебе надо сделать - это заговорить сегодня на приёме с моей мамой, ладно? — произносит настолько слащаво, что у ноена голова кружится. перекашивает от слова «мама», но одобрительно кивает, не хочет никому причинять неудобства, особенно хадсонам — молодчинка, — похлопывает брюнет другого по голове и размеренным медленным шагом покидает душное помещение. только сейчас всё-таки убеждается, что он реален, не фантом, не больная выдумка, а настоящий чейз хадсон. голову сносит от телесного контакта, но он собирается с силами, отодвигает стул, громко скрипя им по полу и направляется прямо в столовую, оставляя книгу пылится на столе шумно. ненавидит это, но сейчас его никто его не услышит и не увидит. находит глазами мисс хоуп, а после опасающе подходит. — простите, во сколько назначен мой приём психолога? — обращается к женщине. голос сипит из-за чего приходится пару раз кашлянуть, чтобы привести его в порядок. было интересно наблюдать за сменяющимися эмоциями и ступором хоуп, но та лишь кинула короткое «в четыре» и отбежала в сторону собирать всех на предстоящие уроки. *** стучит в высокую деревянную дверь, ожидая разрешения войти, и как только слышит, прокручивает ручку и переступает покрашенный порог. захлопнув за собой двери, смотрит вниз и нервно перебирает пальцами, переступает с ноги на ногу. волнуется. — ноен, я так рада тебя видеть, — слышит приятный тихий голосок, но что-то всё же не так. чувствует как женщина лёгким шагом приближается, а затем нежно берёт его руку, задавая себе под нос какие-то вопросы и ведёт к мягкому слишком яркому диванчику. от светлого красного цвета режет глаза, но парень всё же присаживается, немного проваливаясь в подушку. мисс хадсон быстро спрашивает про комфорт, чтобы тот не успел ни к чему придраться, но блондин всё же подымает глаза, пробегаясь по кабинету. на стене висят часы в квадратной рамке, немного позолоченной по краям. секундная стрелка четко отбивает ритм, три пятьдесят восемь, боялся опоздать. тиканье теряется в голове, кажется, что всё зря, ведь ему никак не поможет, но он надеется, что хотя бы чуточку облегчит нынешнюю жизнь чейза. только чем? пустит мисс хадсон дальше таскать чейза за ручку, которая прикрепит наручниками к себе и, по вине ноена, не даст нормальной жизни брюнету. тот, уже не говоря о самом юбэнксе, которому не по душе все эти гуляния с роду, но, ведь тоже подросток, который хотел бы развлечься. никогда не сможет прочувствовать подросткового опьянения или же первого наслаждения от лёгких наркотиков. это же чаще всего пробуют дети до восемнадцати на сборищах пьяных, потных, противно пахнущих тинейджеров, да и позже тоже? подмечает горячий чай, стоявший на краю стола, за которым ранее умостилась мама старого друга, в белой фарфоровой кружке, похожей на ту, из сервиза мамы, что украшал дом на протяжении нескольких поколений, с красивым фиолетовым цветком по середине. элегантный дымок исходит от чашки, будто нарочно подцепляя лучи солнца, которые заглядывает сюда крайне редко, ведь солнечная сторона совершенно в противоположной части крыла. темноволосая женщина отталкивается от пола, шумно ударяя каблуками пол, пододвигается на своём стуле, к одному из углов своего стола, чтобы взять какие-то бумаги, открывая ещё кое кого, кто находился и ждал зрительного контакта с ноеном. чейз сидел на подоконнике, оперевшись двумя руками где-то по бокам от себя, мотыляя ногами, недостающими до пола, как маленький ребёнок, что ждёт своих родителей в парке на лавочке. белая бандана, завязанная у него на голове так, что прибрала копну волос назад, оставив несколько прядок, мельтешащих перед глазами. радужку заслепило солнце, сделав их лазурными, блестящими, как блядский бриллиант в двенадцать каратов. тонкая оправа с прямоугольными тёмными стеклами украшает ровный нос, что немного покрылся веснушками из-за палящего дневного света. он улыбается. так широко, обводя языком зубы, уделяя особое внимание клычкам, на один из которых был нацеплен грилз. нагло смотрит прямо в глаза юбэнкса, иногда рассматривая другие части, подымает руку и машет, одними пальцами, перебирая ими в воздухе один за другим, будто бы постукивая по какой-то поверхности. в тишине, среди только шелестящих листов бумаги, слышится скрежет метала. возможно мисс хадсон ничего и не заметила, ведь ноен был сосредоточен именно на личности брюнета, в отличие от неё, который звенел, натянутыми на свою, шею цепями и, обернутыми вокруг длинных пальцев с покрасневшими костяшками, кольцами. блондин мысленно себя ударяет, ведь засматривается на непосредственно привлекательном и до дрожи в коленях красивом парне, а позже благодарит мисс хадсон, ведь та попросила чейза всё-таки выйти, заметив некую неловкость. — что уже наговорил тебе этот паршивец? — подразумевая своего сына. — мы можем остаться насколько нужно. — натягивает фальшивую улыбку, явно будучи против своей же затеии. — давайте поговорим и отправляйтесь прямо сегодня же домой. всё нормально, — тупя взгляд в углы комнатки, сомневаясь, что желает встречи с юношей ещё раз, ещё и неизвестно в каком месте. становится не по себе, жуткое чувство опасности, пусть здесь и никогда не присутствовало спокойствие, умиротворённость, безопасность. страшно, что брюнет может ворваться посреди ночи и задушить того в собственной постели, потому что юбэнкс сказал недостаточно много, чтобы хадсоны смогли спокойно покинуть сирот. *** медленным размеренным шагом выходит из кабинета психолога, ступая по темному, леденящему самую кромочку души, коридору, совсем не приделяя внимание стоящему у самой двери, знатно надоевшего, чейза. видимо его точно не научили приличию и вряд-ли рассказали о личном пространстве.или может ноен что-то не так понимает. в любом случае — его погибелью станет блядский чейз хадсон.