И-ДИ-ОТ!

***

POV Лауры Бодевиг

       Я никогда не знала большинства благ, коими были одарены мои сверстники. Сирота, от родителей в воспоминаниях остались лишь размытые силуэты, что изредка приходят ко мне по ночам. Сложно. Военный приют, куда меня устроил один из родителей, был не так уж и плох, в чём-то я ему благодарна. Я росла среди таких же сирот, чья ситуация хоть примерно, но напоминала мою.        Увы, сколько бы я не подавала прошений о раскрытии мне хоть каких-нибудь подробностей касательно моих родственников, натыкалась на постоянные отписки наподобие: «Не положено» и «Совершенно секретно». Единственное, что мне раскрыли, так это то, что один из них, родителей, имел немаленькое звание и чрезвычайно важную должность. Я смирилась, полностью уделяя внимание на более важные вещи в виде физической, тактической и прочим подготовкам.        Если уж окончательно разбираться в ситуации, то я не смогу даже для себя сказать, когда именно я лишилась настоящих эмоций. Десять? Двенадцать? Не знаю, но как-то внезапно всё это произошло. Календарей в приюте, как ни пародоксально, у нас не было, опять та же отмазка про «не положено». Равно как и было запрещено было вести какие-либо записи и оставлять явные заметки на стенах и других разнообразнейших поверхностях. В общем, я действительно не знала сколько именно времени я провела в приюте. Вряд ли больше пяти лет, хоть я и не берусь утверждать, я сбилась на трёхсотом дне, увы, это была самой большой цифрой, которую я помнила.        В какой-то момент, за мной и Клариссой пришли, размахивая приказом о переводе в другое учебное заведение. Что же, я не была против. Арфуш, на тот момент, я не знала. Уже многим позже, во время полноценных боевых заданий мне удалось многое узнать об обитателях приюта, а до этого, мне не было дела до них, равно как и им до меня. Во главе поведения стояли лишь принципы выживания в этом… гадюшнике. К сожалению, дети жестоки… Увы, в погоне за сохранением целостности и работоспособности своего тела, дети способны на многое, в том числе и на предательство. Да, согласна, звучит так себе, но это факт, приют оставался приютом во всех своих пониманиях. Однако, не я начала это. Предавала и я, а вы как думали, наказания за детские шалости от воспитателей были жестокими, если ты попадалась и была поймана за руку. Такое волчье племя…        Именно там, в военном грузовике на ледяной лавке, я, равно как и Арфуш, впервые улыбались, будучи счастливы от того факта, что худшее осталось позади. О-о-о, как же мы ошибались. Если ещё после приюта в нас оставалось хоть что-то от человека, то в «Тренировочном комплексе №3», мы, а это я и два десятка остальных курсантов, потеряли последнее. Вместо детей со счастливым детством, остались лишь органические компьютерные машины, закованные в человеческую оболочку с совершенно новыми именами. Я стала Лаурой Бодевиг, остальные тоже получили имена с наказом забыть своё прошлое. Мы — клинок Германии, заточенные исключительно на выполнение приказов начальства любой ценой. Выжили из той группы только пяток детей, включая меня, из которых впоследствии и образовали «Чёрный кролик». Я, как не потерявшая себя окончательно в пучинах жестокости и тренировок, если верить психологическим тестам, стала вторым лейтенантом и лидером группы. А дальше… Что же, мне нельзя даже думать об этом, увы, наказание за непослушание — электротерапия.        Так или иначе, в моей жизни когда-то появилась Инструктор Оримура, что занималась со мной и отрядом, а в перерывах, общалась со мной… с оружием. Вскоре, она уехала, а сложные чувства по отношению к ней затёрлись за счёт сложных операций и заданий. Но сейчас… В груди разливается приятное тепло от давно позабытого чувства… заботы? Радости? Счастья? Да, всё вместе… За ответом я обратилась к Инструктору Оримуре, но… та лишь отмахнулась от моей проблемы, сославшись на занятость. Что же, как старшая по званию, она вполне имеет право на выполнение своих приоритетных задач, задач начальства.        Заместитель Арфуш имела лишь теоретические знания касательно воспроизводства человека, особое внимание уделяя именно контакту, но, по её словам, до контакта должен быть промежуточный этап влюблённости и любви, прежде чем произойдёт сношение. К сожалению для меня, Кларисса не знала промежуточные этапы, по её словам, её заинтересовал именно этап сношения. Согласно предварительному анализу при видеосвязи, во время произнесения связанных с этим процессом аналогий, её дыхание учащалось, а кожные покровы в районе лица принимали более интенсивную окраску. Связаны ли эти факты? Уточнение температуры личного состава не выявило каких-либо лихорадочных болезней, о которых нас предупреждало руководство. Странно… Оставалась лишь единственная личность, что могла понять меня, по крайней мере, он был похож на инструктора, что изредка отвечал на мои вопросы.

***

       Я постучалась в его покои, ожидая реакции. Её не было. Согласно собранным разведанным, его вероятные места появления: стрельбище на территории академии, столовая, плац. Время явно не обеденное, значит, стрельбище, хорошо.        На стрельбище он был в одиночестве, среди полумрака, лицо его было не видно, на голове сидят шумопоглощающие наушники. Лицо его иногда подсвечивалось за счёт вспышек от выстрелов, являя миру полную отдачу собственному развлечению. Я не стала отвлекать человека, работающего с огнестрельным оружие, пока он не окончит стрельбу, встав сбоку от него по стойке смирно. Наконец, спустя четыре магазина от P90, он обратил на меня внимание, по крайней мере, снял наушники, дав мне шанс начать первой.        — Сержант Дорнан! Разрешите обратиться? — исполнив воинское приветствие на европейский манер, произнесла я.        — Вольно, курсант Бодевиг, обращайтесь, — повторил он моё приветствие, вскидывая руку к виску.        — У меня вопрос несколько… кхм, личного вопроса, и касается он… эм-м, ну-у… любви… — я заметила, как брови Сержанта вскинулись в удивлении от услышанного.        — Та-а-ак, и что же ты хочешь узнать? Сразу предупрежу, я в этих делах не слишком-то и опытен, лучше тебе обратиться к Оримуре, я слышал от неё, что вы знакомы… — отложив в сторону пистолет-пулемёт, начал он.        — Так точно, знакомы. К сожалению, Инструктор в данный момент занята выполнением неких обязательств перед начальством, в следствие чего я обратилась за помощью к вам.        — Хм-м-м… Вот как, а мне-то и не отвертеться. О, придумал, уж от меня-то Чифую не отмахнётся, идём, Бодевиг, для этого вопроса нам нужен кто-то более компетентный в этих делах, да и мне будет любопытно послушать, а то сама понимаешь, какой из меня, обопрожжённого вояки, купидон… — произнёс Инструктор Дорнан, взяв меня за руку и потащив за собой с такой скоростью, что я не успевала за его чрезвычайно широкими шагами. Удивление от его прикосновения начисто вытеснило все другие эмоции, что в данный момент прорывались на моё лицо. Благо, он тащил меня за собой, поэтому, он не мог лицезреть мою ошарашенность от его прикосновений.        Идти, а точнее, путешествовать по Академии в компании с Сержантом было достаточно любопытно. Он вёл меня через многочисленные неиспользующиеся массово студентами проходами и коридорами. Изредка попадающиеся курсанты, заметив Дорнана, испугано вжимались в стенки, ибо тот буквально источал уверенность и подневольный страх. На сколько я поняла, лишь с первокурсниками он был мягок, за исключением нашей группы. А вот старшеклассницы порой выли от нагрузок и количества морального насилия, что совершал Сержант в процессе их обучения. Я их, если честно, не понимаю, ведь Сержант отдаёт весь свой опыт и себя для одной единственной цели — улучшить физические показатели и навыки для дальнейших успехов на турнирных поприщах. Касательно его опыта, я решила задать ему вопрос:        — Сержант, а вы воевали в Бирме? — на мой вопрос он остановился как вкопанный и принялся озираться по сторонам.        — Это где-то в Южной Америке, да? Хе-е-е-х, нет, не воевал, — у меня начинали закрадываться нехорошие мысли касательно инструктора передо мной.        — Ближний Восток? Мьянма? Корея? Афганистан? — перечисляла я, пока Сержант стоял с явно озадаченным лицом.        — Хватит, девочка, послушай, я был мало где, но вот то, с чем я сталкивался, не приснится тебе и в самых страшных кошмарах… — прервал меня он, застыв в полуобороте со стеклянным взглядом. — Поверь мне, ты не хочешь даже знать, через что я прошёл, — чуть ли не рыча, продолжил он, — Идём, у меня есть ещё и другие заботы.

End POV Лауры Бодевиг

***

       — *БАХ*, Оримура, открой! У меня, *БАХ*, срочный вопрос, не терпящий, *БАХ*, промедления, — громко прорычал Сержант, одновременно с этим колотя дверь, что с каждым ударом опасно трещала.        — Дорнан? Оу, ты вместе с Лаурой? К сожалению, я в данный момент очень занята, подойди позже, ладно? — сквозь дверь донёсся голос Чифуи. Покрутив головой, Сержант увидел над дверным косяком небольшую камеру, что, очевидно, исполняла роль дверного глазка.        — Чем же, *БАХ*, ты таким, *БАХ*, занимаешься, *БАХ*, что не можешь помочь несчастному, *БАХ*, ребёнку? — уже громко крича, колотил по двери ногой Сержант.        — Тем, что я в данный момент заполняю с Майей расписание на перв… — доносилось из-за двери, но ничто не длится вечно, вот и харизма Сержанта смогла растопить запертый замок чувств двери, от чего та упала навзничь, открывая гостям вид на укутанных в банные полотенца Чифую и Майю, что пили чай. Немного левее от них раздалось шебуршание и громкий шепот. Так и не выпуская из своей мозолистой руки девичью хрупкую ручку Лауры, Сержант вошёл.        Приблизившись к обитателям учительской квартиры, Дорнан обнаружил Марию в коротком, изумрудного цвета, махровом халате, что в данный момент стояла с очень красным лицом, что обычно было бледным. За её хрупкой фигурой пряталась Елизавета, что, хоть и была не совсем уж полной дамой, но явно не помещалась за худенькой фигуркой своей секретарши. Воцарилась тягучая тишина. Дорнан оценил сложившуюся ситуацию, из которой понял, что вломился в чужую квартиру, где сидят полураздетые дамы, что со стороны выглядит не слишком уж и прилично. Именно сейчас он понял истинный смысл фразы: «Лучшая защита — нападение».        — Отчёты говоришь? Вот уж от тебя я такого не ожидал, Чифую… Ладно, замяли. Лаура, иди присядь, а я пока прилажу обратно дверь, — с этими словами, Дорнан загородил дверью зияющий проход и вернувшись, продолжил нарушать тишину, в то время как остальные обитательницы квартиры так и не шелохнулись.        — Итак, у курсанта Бодевиг возник вопрос, на который я не смогу ответить по причине отсутствия характерных знаний. А раз уж у васс тут собралась такая занятая компания, вместе мы придём к консенсусу. Лаура, повтори свой вопрос, — прислонился к косяку межкомнатной двери Сержант.        — Почему Сержант Дорнан допущен до образовательной деятельности, если не воевал ни в одном известном конфликте? — ошарашила всех присутствующих Лаура. Обитательницы комнаты единообразно приподняли в немом вопросе брови и скептически посмотрели на Дорнана, что в данный момент от напряжения сжал кулаки и выпучил глаза, от злости наливаясь краской на лице.        — Э-э-э, любовь, она хотела спросить про любовь, — попытался исправить ситуацию Сержант.        — Лаура, милая, послушай, я могу рассказать тебе правду, но только, если все присутствующие дадут подписку о неразглашении, либо же, мы ограничимся полуправдой, дорогая, что ты выберешь? Мария, Чифую, Майя, выбирать вам, заранее говорю, что Сержант заранее разрешил мне раскрыть доверенным лицам эту информацию, — отмерла Елизавета, элегантно перетекая из-за спины секретаря и приземляясь в свободное кресло.        — …        — Правду! (х4), — ответили четыре разных голоса.        — Что же… Мария, а ты говорила, что день будет скучным… — пробормотала Директор.        — Я не говорила такого, — тихо ответила Мария.        — Знаю, дорогая моя… — наливая в пиалку незнамо откуда взявшееся сакэ, — ответила Елизавета.