сливки без клубники.

      Сонхва шипит, ударяясь о холодную бетонную стену. Пак развратно облизывает обветренные губы, сочащиеся кровью и улыбается, обнажая красные зубы. Хонджун притягивает парня за поводок и вгрызается в участок шеи, свободный от ошейника.       — Мой грязный мальчик. — Хонджун улыбается и зализывает место укуса.       — Папочка наградит меня за старания? — Сонхва смотрит наигранно трогательно и поднимает руку, на которой белый рукав испачкан кровью.       — Конечно, детка, папочка сегодня даст тебе возможность коснуться губками его члена. — Сонхва выглядит сверх счастливым и хрипло смеется. — Сколько сегодня?       — Двое. Они так просили не убивать их. — Пак строит грустную моську и смотрит исподлобья. Едкая усмешка прорезается на красивом лице, измазанном кровью, слюной и потекшей подводкой.       — Мой котенок, ты устал сегодня? — Хонджун проводит ладонью по щеке младшего и отросшими ноготками ведет по глубокой царапине, вызывая болезненный стон любимого.       — Я возбудился сегодня, папочка. — Сонхва тянется к Хонджуну, но тот отворачивается и отходит, жестко дергая поводок. — Я… я попробовал на вкус кровь той девушки, которая стригла тебя. — Сонхва тянется к коротко стриженной голове и стонет от ощущений ёжика под пальцами.       — Ты заревновал, детка? — Хонджун натягивает поводок и вжимает Сонхва в себя.       — Она касалась тебя. — Сонхва грозно смотрит и тянется грязными пальчиками к губам своего мужчины.       — Блять, как же хочется в тебе таком остаться навечно. — Хонджун разворачивает Сонхва к себе спиной и впивается в загривок зубами.       Сонхва от ощущения колом стоящего члена, впивающегося в поясницу, стонет громко и чувствует как собственный член болезненно впивается в жесткий джинс.       Сонхва слышит, как Хонджун расстегивает молнию и снимает штаны. Ким прогибает Сонхва и тот упирается в шершавую стену, предчувствуя разодранные в мясо ладони. Сонхва чувствует горячие руки на своих бедрах. Хонджун снимает его штаны с бельем и Сонхва ощущает любимый член на своих ягодицах. Ким входит только головкой, вызывая восторженный стон.       — Блять, войди полностью, умоляю. — Сонхва пытается насадиться, но Хонджун резко исчезает, натягивая ошейник до тех пор, пока Пак не синеет.       — Я порву тебя, котенок, — Хонджун проводит рукой по сочащемуся спермой члену и сжимает зубы, сдерживая рык.       Сонхва от физической боли с ума сходит, она его возбуждает до звезд перед глазами. Он так отчаянно мечтает, чтобы Хонджун порвал его своим твердым членом, но Ким слюнтяй иногда и подготавливает его, растирая вязкую слюну на пальцах. Первый палец проникает в тугие мышцы, пока Хонджун острыми зубами буравит уже глубокий до этого укус на длинной шее.       Кажется, Ким отгрызает от Сонхва кусочек кожи. Невероятно красивой смуглой кожи, в которую влюбился однажды и навсегда. Хонджун зависим от Сонхва также сильно, как тот зависим от него.       — Ты моя Харли. — Хонджун проникает в Сонхва третьим пальцем и тот выгибается так, как люди не умеют.       — Мне покрасить волосы, папочка? — Сонхва виляет попой и насаживается на пальцы любимого мужчины.       — Не смей, твои блядские красные кудри меня возбуждают до усрачки.       Хонджун заменяет пальцы членом и парень под ним шипит, но Ким знает, что это от наслаждения. Сонхва очень любит быть игрушкой Хонджуна, только потому что он знает… у мужчины он — единственный.       Они оба психи, оба моральные уроды, но они оба верны одному единственному в мире человеку. Сонхва смаргивает слезы от нахлынувших эмоций. Они оба ненавидят весь мир, они равнодушно убивают и упиваются чужими страданиями. Но они оба любят друг друга, только друг друга во всем их чертовом мире.       Этот город проклят и пропитан запахами убийств и насилия, но двое, чьи тела впивают друг в друга — чуть ли не единственные счастливые люди.