Буря

      Ночь в джунглях никогда не бывала спокойной. Местные обитатели и совсем неведомые источники порождали сонм непередаваемых звуков. Как будто духи из других миров устраивали безумный шабаш под пологом тропических деревьев. Эти звуки мешались с приглушенными переговорами бойцов между собой и щелчками заряжаемого оружия. Клоны 501-го готовились к новой операции, проверяя амуницию и вооружение друг друга, пока их товарищи стояли на постах по периметру лагеря. После прибытия на Грайю и первых столкновений солдаты стали использовать камуфляж для своей брони, сменив привычные цвета на зеленые линии и разводы разных оттенков.       Рекс единственный до сих пор оставался в своих доспехах сине-белого цветов, уже изрядно потускневших и явно нуждающихся в ремонте. Капитан сидел на берегу небольшой заводи, вдалеке от основного лагеря — здесь обычно клоны брали воду. Сейчас тут никого не было, и это не могло не радовать Рекса. Его старый шлем лежал рядом с ним. В свете ночных огней джунглей и двух лун Грайи вода отражала усталое и осунувшееся лицо капитана Рекса, чьи глаза были подернуты фиолетовой сеткой, а вены на шее и висках неестественно вздуты. Всему виной был местный наркотик, который называли «Рвением» или солдатским допингом. Среди клонов он был запрещен с того момента, как их командиры узнали о его существовании. Это были фиолетовые лепестки одного местного растения, которые следовало тщательно прожевать. Они удивительно хорошо прочищали разум, давали силы и увеличивали реакцию. Но последствиями были зависимость, нервное и физическое истощение, а на конечных стадиях полная деградация разума. Разношерстные войска Республики с разных миров на Грайне были сильно подвержены воздействию этого наркотика.       Капитан не хотел этого, но ему пришлось. Долг заставил. Он просто не мог выполнять свои обязанности в полной мере. После смерти Файвса… Рекс страдал, осознавая свою причастность к гибели друга. Он послал его на смерть. Файвс на своем легком патрульном шагоходе разведывал путь впереди, куда его отправил капитан. Машина привычно набрала скорость и поэтому не смогла затормозить, вылетев на край пропасти. Соскользнув, она разбилась где-то внизу, устроив небольшой пожар. Так, по крайней мере, сказали пешие разведчики авангарда, первыми обнаружившие место трагедии. С тех пор капитана не оставляло кровоточащее чувство вины… И звуки. Звуки сводили его с ума — или вообще вся эта проклятая планета смеялась над ним. Он слышал треск и глухой стук тяжелой лапы шагохода о землю, слышал как скрипели ее суставные шарниры и работал двигатель. Порой ему казалось, что он видел темный силуэт шагохода в просветах между лианами и листьями этих бесконечных джунглей. Словно его преследовал призрак. Последней каплей стала попытка связаться с ним с частоты, которую использовал Файвс. Помехи и белый шум в эфире. И все. Но во время взрыва передатчик Файвса не мог уцелеть…       Галлюцинации, если это были они, и кошмары стали мучить капитана. Он понимал, что начинает терять связь с реальностью, а безумие подкрадывалось к его разуму, словно хитрый хищник из джунглей, в которых клоны 501-го жили уже несколько месяцев, ведя безнадежную войну со всем, что их окружало. Рекс не мог никого подвести, и единственным выходом стало использование «Рвения». Кошмары и иллюзии пропадали, а руки переставали трястись, вновь обретая твердость и силу. Капитан старался использовать небольшие порции и специально растягивал время между «приемом», принимая наркотик только перед делом. В промежутках, помимо возвращающихся бредовых видений и снов, Рекса стала мучить ломка. Он не снимал шлем в присутствии других, чтобы никто не увидел, как низко пал капитан. Но один знал. Один знал… — Здорово, кэп, — раздался резкий голос сзади.       Капитан было резко дернулся за шлемом, но краем глаза заметил, кто именно нарушил его уединение. — Резня… Снова ты, — тихо сказал Рекс. — Ты как будто и не рад меня видеть.       Второй клон так же бесцеремонно и без всех формальностей сел рядом с капитаном, словно и не разделяли их звания и прожитый опыт. Но Рекс словно не замечал этого, невидящим взглядом рассматривая некую точку на своем боевом шлеме, покрытом отметинами и шрамами, оставленными вражеским оружием. Резня молча сидел рядом, по кругу проверяя свое оружие с той же тщательностью, как религиозный сектант проводит свои таинственные ритуалы. Клон был максимально сосредоточен, и казалось, что ничто, даже падение метеорита, не способно отвлечь его. Оба клона были одновременно похожи, как две капли воды, но в то же время они разительно отличались, как лед и пламя. Капитан в своей покореженной броне в изначальных цветах легиона, изрядно потускневших. Резня в доспехах, за которыми ухаживали явно лучше и покрытыми тропическим камуфляжем. Загорелое лицо Рекса с бритой головой и легкой щетиной резко контрастировало с бледным лицом второго клона, чья правая сторона была изуродована в результате химического ожога, а белые как снег волосы спадали на плечи тугими жгутами. Казалось невероятным, что строгий, дисциплинированный, образцовый офицер мог бы так просто общаться с солдатом настолько своенравным и не уважающим субординацию, каким и был Резня. Эта планета перевернула все с ног на голову. Возможно, Рексу просто надо было с кем-то поделиться. С кем-то, кто смог бы держать язык за зубами. А этот солдат не отличался излишней разговорчивостью. Всегда замкнутый, ценящий одиночество клон не очень хорошо вписывался в боевое братство, которым стал 501-й. Командной работе он предпочитал миссии в одиночку. Но его боевые навыки вызывали уважение, а порой и вопросы. Несмотря на то, что клонов обучали по высшим стандартам, в учебке для пехотинцев нельзя было обрести весь спектр умений, которым мог похвастаться Резня. Его перевели из 212 легиона, накануне отбытия «Немезиды» с Корусанта. У Рекса сразу возникли вопросы — в досье клона почти не было никакой информации. Он обратился с этим к генералу Скайуокеру, но тот сказал, что все под контролем и не стоит волноваться. У капитана не было причин не доверять своему командиру, он так и сделал, как ему сказали. Теперь этот странный солдат стал единственной нитью, связывающей давшее трещину сознание Рекса с реальным миром и прошлой жизнью. — Как там ребята? — тихо спросил капитан. — Как всегда, — пожал плечами Резня. — Тешат себя иллюзиями о том, что будет, когда все закончится. Впрочем, какая разница, если их это отвлекает от всего того дерьма, в котором мы оказались.       Капитан посмотрел на собеседника. Тот невозмутимо точил свой нож, словно ничего важней в его жизни произойти не могло. — Почему иллюзии? Все солдаты думают о том, что будет после войны. Строят планы. Многим это помогает выносить все тяготы постоянных сражений.       Второй клон усмехнулся и посмотрел на командира: — Они дураки. А дураков всегда больше. Смешно слышать, как Кувалда рассказывает, что жениться на тви’лечке из того бара, а Шестеренка откроет свою мастерскую дроидов. Мы солдаты, а для солдат война не заканчивается никогда. Тем более для нас. Закончится эта, отправимся на другую. Ты же не веришь, что столько затрат на наше создание и подготовку уйдет впустую? Пока мы живем, мы должны отрабатывать вложенные в нас средства. Никто не скажет нам, что, мол, парни, ставьте технику пылиться в ангары, а сами идите и живите. Это не для нас. Наше дело убивать и умирать, вот и вся философия. Я думаю, даже в аду нас ждет новая война. — Хочешь сказать, что мы просто… убийцы из пробирки? И ни у кого из нас нету шанса на другую жизнь? — Какая другая жизнь? Семью завести? Или стать торговцем? Очнись, капитан. Ты и я. Мы умеем только воевать. Отнимать жизни, уничтожать — вот наш удел. Пора бы уже принять это и смириться. Жить станет проще, гарантирую. К тому же… Знаешь, кэп, есть в жизни черта, перейдя которую, у тебя уже не остается шанса на другую жизнь. И назад уже не повернуть. Остается лишь умереть, до конца выполнив свой долг.       Рекс был немного удивлен этой редкой откровенностью своего собеседника, наверное, Резня сейчас сказал больше слов, чем капитан слышал от него за все время их совместной службы. Смысл озвученного заставлял задуматься. Рекс никогда не смотрел на эти вопросы с этой стороны. Раньше его система взглядов на жизнь, несмотря на все, была куда более целенаправленной и оптимистичной, чем то, что он услышал сейчас. Самоотверженность, целеустремленность, долг солдата и честь офицера — вот эти слова были его девизом по жизни, именно они двигали им, он верил в это. Для второго клона словно бы ничего этого не было — вообще ничего, кроме голого прагматизма и даже злого цинизма. Подобные взгляды на жизнь в той или иной степени Рекс встречал среди бойцов, но предпочитал пресекать подобные настроения сразу и перевоспитывать новичков в правильном русле. Впервые он слышал, чтобы эту идею ставили в абсолют и вдобавок жили с ней, не отягощая себя лишними рассуждениями. Впрочем, Резня с самого начала был темной лошадкой и далеко не типичным солдатом Великой Армии Республики, а его суждения были прямолинейны и сейчас действовали отрезвляюще, заставляя взглянуть на свои собственные мысли и надежды по-другому. Возможно, поэтому второй клон предпочитал отмалчиваться и сторонился общества большинства братьев. — Знаешь. — начал капитан… — Я тебе доверил свою тайну, думаю справедливо будет, если и ты ответишь на один вопрос. В твоем досье нет никакой конкретики, сплошь белые пятна… Почему… Почему тебя так прозвали?       Повисла пауза, еще пару секунд Резня чистил свое оружие, но потом остановился и посмотрел на тихую заводь. На водой кружилась мошкара, джунгли исполняли свою таинственную песнь, и мир словно застыл в ожидании. — Я из сил специальных операций… Был…— нарушил молчание второй клон. — У нас все гораздо строже, чем в обычных войсках. Повышенная секретность, никаких имен, только личные номера, а внутри взвода только цвета, обозначающие твою должность или специальность. Красный — подрывник, желтый — медик, зеленый — снайпер и тому подобное. Я был черным. На чем я специализировался — не важно. У нас шла другая война. Частенько мы вычищали грязь за политиками, устраняли неугодных, ликвидировали ключевых командиров сипов, устраивали диверсии на гражданских объектах. Вопросы мы не задавали. На все был один ответ: «За Республику».       Резня задумался, крутя в пальцах свой нож, лезвие которого клон специально покрывал слоем грязи перед боем, чтобы тот не отражал какой-либо свет. Рекс часто видел, как Резня пользуется ножом, порой отдавая ему предпочтение любому другому оружию. Пока что его слова вполне укладывались с тем, что капитан мог наблюдать. В специальных силах совсем другие стандарты подготовки. — Однажды… — Резня тихо продолжил свой рассказ. — Нас сбили над вражеской территорией. Рельеф чем-то походил на эти джунгли. Меня забросило далеко от моей группы. В этой области действовали наемники. Я выжил при падении, а вот остальные… Им повезло меньше. Я прятался в кустах, наблюдая как наемники добивают моих раненых товарищей… Кажется, тогда-то во мне что-то и перемкнуло. Меня не заметили, но я слушал их разговоры. Крифовы ублюдки поняли, что одного не хватает…       Рекс слышал, как тяжело вздохнул его собрат, будто слова давались ему с трудом. — Они думали, что будут охотиться на меня, но это я устроил охоту на них. День за днем, я убивал их одного за другим вот этим самым ножом, тихо и аккуратно. Я хотел выманить этих сволочей с их укрепленной базе в сердце леса. И мне это удалось. Идиоты собрались вместе и пошли выкуривать меня. Так я и заманил всю банду на дно замаскированной ямы, которую мне удалось найти. Сделать навес было нетрудно, хоть и потребовало много усилий. Главное было не ошибиться в весе, чтобы он не сломался до тех пор, пока все два десятка мразей не будут стоять на нем. Задумка удалась. Дурачье свалилось прямо на заостренные колья. А я встал на краю и закидал их гранатами. Всем, что было у меня. Потом я отправился на их базу… Они оставили там своих женщин, проституток, а также команду техников и обслуги… Я убил их всех.       Капитан молчал, переваривая услышанное. Даже с его боевым опытом подобное воспринималось дико, а сколько еще таких мрачных и темных историй, которые хранят глубоко внутри себя солдаты? Похоже, черта действительно есть, но перешел ли ее сам Рекс? Возможно. Возможно, все, что ему осталось — это продержаться столько, сколько понадобится, прежде чем смерть в бою окажется предпочтительней того конца, что ждет его в конечном итоге, если он и дальше будет сидеть на «Рвении». — И что было потом? — спросил капитан. — Потом… — Резня сплюнул. — Думал, что меня отправят в лучшем случае сортиры на Камино чистить, в худшем… Ну ты понял. Но меня закинули сюда. А я думал, поломанных клонов отправляют на переработку. Мне было уже все равно. На беседе с генералом Скайуокером я выложил все как есть. Как сейчас тебе. Он долго и пристально смотрел на меня, сложив руки под подбородок. А потом как ни в чем не бывало отрезал: «Служи, боец». Я-то думал, он меня как минимум в карцер отправит или откажет в переводе. Я… благодарен ему. С тех пор у меня снова появилась цель. Я сражаюсь не за Республику, а за наших командиров, на остальное мне плевать. Мне нравится то, что я делаю, и я отлично умею это делать. Это все, что я могу. И это все, что нам осталось. Неважно, за что мы сражаемся. Главное — продолжать сражаться, пока еще есть силы.       Рекс хотел было что-то сказать, но в висках застучало от боли, а в конечностях вновь появилось мерзкое ощущение слабости. Его скрутило и вырвало желчью. «Сражаться, пока еще есть силы».       За эту мысль капитан и уцепился, как за спасательный круг, пытаясь подняться. Резня тем временем встал, убрав нож в ножны на бедре. — Вставай, капитан. Пора идти убивать республиканцев, — усмехнулся клон.       Капитан прокашлялся: — Не вижу тут повода для иронии. Я уже не знаю, за что сражаюсь и с кем. Все смешалось. Мы идем убивать солдат, которые, по идее, на одной с нами стороне. Что за безумие творится здесь? — Мы сражаемся за друг друга, за 501-й. Принимай свое снадобье. Сегодня нам потребуется прежний капитан Рекс.       Последовав совету Резни, капитан достал из кармана на поясе пару розоватых лепестков и хорошо прожевал. Боли отступили, взгляд стал проясняться, а руки вновь обретали прежнюю ловкость и уверенность. Долгожданное облегчение. Он снова был самим собой. На короткое время. Пока действие наркотика не пройдет. Рекс встал и надел свой шлем, его руки сами легли на рукояти пистолетов. Их шероховатая твердая поверхность вновь напомнила капитану, что сейчас он всецело принадлежит реальности, а не миру своих галлюцинаций. — Резня… — бросил Рекс вслед, уходящему солдату. — Как? Как ты смог пройти через все это?       Клон остановился и не оборачиваясь ответил: — А я и не смог.

***

      Полог штабной палатки качнулся и из нее вышла Асока в своей облегающей черной броне с бронзовыми вставками. Осунувшееся лицо девушки и круги под глазами выдавали ее длительное перенапряжение, но командир Тано держалась с непоколебимым достоинством. Она держала руки за спиной, как будто проводила смотр, хотя перед ней сейчас замерли всего лишь несколько клонов. Четверо во главе с Рексом стояли по стойке смирно, а пятый оставался в тени соседнего дерева, привалившись спиной к стволу. Резня. — Командир, бойцы готовы и ждут ваших распоряжений, — бодро отрапортовал Рекс.       Асока едва заметно улыбнулась, что в последнее время за ней почти не замечалось. — Отлично. Выступаем через десять минут. Рекс… Ты в порядке? — В полном, командир, — соврал капитан.       С другой стороны, сейчас он был действительно в порядке. Так что это и не совсем ложь, хотя для Рекса и этого хватило, чтобы на душе кошки скребли. Еще одно предательство собственного кодекса. Куда его заведет эта дорога? Но размышлять над этим не было времени — они выступали. И впервые с момента прибытия всеми силами. «Сражаться, пока есть силы». Клоны растворялись среди джунглей словно тени, сливаясь с окружающим миром. Только обе луны ехидно скалились с небес, напоминая два мертвых лица. Большая охота в джунглях Грайи началась.