***
Берри радостно запрыгала, когда Джисон только потянулся за ее поводком, что висел в прихожей на крючке. Несмотря на кошачий характер, больше сна она любила прогулки. Чан любит ее безумно, заботится, как о ребенке, хотя она еще и правда малышка. Спаниель чувствует это и позволяет себе немного манипулировать своим человеческим отцом, скуля, выпрашивает еще одну вкусняшку. Смотрит своими большими блестящими глазками, мол «ничего же страшного не произойдет, если я съем еще одну». Таким поведением напоминает Джисона, что любит выпрашивать у него поцелуи, словно это что-то запретное и быстро заканчиваемое. И оба так счастливо припрыгивают, получая требуемое. У бедного Джисона уже живот болит от смеха при виде того, как Берри неуклюже пытается топать в зимней курточке и маленьких собачьих ботиночках. Чан с такой заботой и любовью выбирал их, потратив на одёжку половину зарплаты. В попытке в пятый раз надеть на нее обувь отец семейства расстроено уселся на пол, а спаниель, добившаяся своего, с довольным видом лизнула его в нос и поплелась в прихожую. — Почему дети так не любят одежду, которую им покупают родители? — дуется Чан. — Не обижайся на н-н-нее, — Хан придвигается ближе и показывает видео, на котором Берри забавно стоит, не шевелясь, всем видом показывая, как ей некомфортно в обуви. — Смотри, какая красотка. У н-нас самая красивая дочь. Спускаясь по лестнице, Чан все переживал, а не замерзнут ли лапки у Берри, может все же стоило еще попытаться, может надень ботиночки на нее в шестой раз, она полюбила бы их. Джисон лишь молча шел рядом, придерживая поводок, пока парень несет спаниель на руках, как ребенка. При открытии двери подъезда в лицо ударил морозный свежий воздух, отчего собака вместе с хозяевами в унисон чихнула. Лапки коснулись холодной земли с тонким слоем льда и снега, а нос начал исследовать новое, ранее невиданное явление, точнее, которое она наблюдала из окна. Ей все было интересно, что это такое, принесенное с подоконника, белое, и превращается в воду в руках его папы Джисона. По пути в парк Берри все норовила съесть снег из грязных куч по бокам улицы, а Чан, хватаясь за свое сердце, легонько дергал за поводок. В самом же парке было много людей: дети на санках или же одних только пакетах скатывались с заснеженного склона на берегу реки, мамочки с колясками медленно расхаживали, наслаждаясь относительной тишиной, кто-то уже возвращался домой, а кто-то, как и Чан с Джисоном, только пришли проводить воскресный день на природе. Земля словно усыпана блестками из ближайшего магазина канцелярии — сияет в солнечных лучах; где-нигде с деревьев падали хлопья, а где мелкие снежинки, что искрились на свету, как пыльца фей. Из домиков с едой шел густой пар и аромат безалкогольного глинтвейна. Дорога была скользкой, потому Джисон без опаски осуждающих взглядов вокруг мог спокойно взять Чана под руку. От мороза немного потряхивало и замерзли пальцы на ногах, но сегодня они впервые за долгое время могут выбраться из четырех стен, потому терпят. Они пошли вглубь парка, где могли бы отцепить поводок от спаниель и без лишних глаз побыть втроем. Прежде, чем войти во вкус, и уже во всю прыгать по снегу за брошенной палкой и подкидывать его мордочкой вверх, малышка Берри с опаской его подцепляла лапой и, как кот, облизывала ее. Кудрявые уши как крылья порхали вниз и вверх, а хвост вот-вот и отвалится из-за переизбытка эмоций. Рука Джисона с шуршанием, свойственным пуховику, скользнула в ладонь Чана. Стало чуточку теплее. Сердце приятно заныло, желая объятий. Но он лишь всматривался в профиль, освещенный зимним солнцем: бледная, не присущая для корейца кожа на щеках и на носе покраснела от мороза; маленькие, еле заметные веснушки, и глаза, наполненные любовью и какой-то легкой обыденной грустью; каштановые кудри, озорно выглядывающие из-под шапки, так напоминали шерстку Берри. Все то, что он так любит. Чан в очередной раз облизывает обветренные мягкие губы, заставляя Хана выдохнуть горячий воздух, который тут же превращается в белое облако. Джисон поворачивает его к себе за подбородок, наносит бальзам на губы немного занемевшей от прохлады рукой, поглядывая в глаза: они внимательно следят за ним. В их сердцах каждый раз как впервые распускаются весенние цветы, когда они так близко, ощущая теплое дыхание друг друга, пока вокруг стужа щиплет уши и кончики пальцев. Бан отводит руку от его лица и целует губы своего мужа, немного сминает, передавая от своего тела к чужому электрический импульс, будоражащий бабочек в животе. Они отстраняются, слыша гавканье Берри недалеко от них. Та увидела белку с орехом во рту и погналась за ней к обрыву. Чан тут же рванул за ней, боясь, что та слишком невнимательна и может свалиться, но споткнулся о ветку и рухнул лицом прямо в снег. Острые снежинки закусали и без того раздраженную кожу. Джисон обеспокоенно охнул и вместе с собакой подбежал к любимому, помогая тому подняться. Спаниель вылизывала мокрое лицо хозяина, прося прощение за то, что так беспечно оставила палку прямо у его ног. Младший захихикал и повалил парня обратно, нависая сверху, осматривая засыпанные снегом волосы и вытирая шарфом блестящие от влаги щеки. Вот так, валяясь на земле, укрытой белым пледом, чувствуется спокойствие и гармония. Хочется остаться в этом мгновении навсегда. Где-то на задворках мыслей запел маленький Ширан, выгоняя тараканов, которые умеют выползать не в нужный момент. Им, окутанным куполом нежности, никакая весна не нужна: солнце внутри каждого их них согревает тоненькие лепестки подснежников. Их любовь — это особый вечный террариум со своей экосистемой, в который темная зима не может пробраться и разрушить цветы, что они так долго взращивали, поливая своими слезами неравнодушия и удобряя доверием. — Пора домой… У меня зад отмерз, — улыбается Чан. — И солнце уже садится. Снег приятно хрустел под ногами, и все вокруг окрашивалось в теплый желтый цвет от лучей закатного солнца: дым мимо проезжающих машин, стены домов, витрины магазинов… Окна многоэтажек прямо-таки горели оранжевым. Вскоре пламя утихло, наполняя их глубокой темнотой с еле заметными звездами. На улицах людей к вечеру все меньше, и становилось гораздо уютнее. Вымотанная беготней Берри сопела у Чана на руках до самого дома. Приняв вдвоем горячую ванну с ароматной пенкой, парни улеглись в прохладную постель. Джисон прижался как можно ближе, чтобы согреть мужа, и уснул, вдыхая любимый парфюм на любимой толстовке. А Чан все думал, долго думал: о сегодняшнем дне, о прошлом, о будущем. О том, чего он хочет и что ему нужно. Впервые за долгое время он почувствовал себя хорошо без лишних мыслей, что преследуют темной тяжелой тенью и не дают расслабиться и насладиться происходящим. Но вот снова эта паранойя, что все слишком хорошо. Он прислонился щекой к еще влажным волосам парня, и покатились слезы страха потерять все, что у него есть. А «все» — это его семья — Джисон и Берри. Порой хорошие дни настолько прекрасны, что ищешь лазейку, которая может все разрушить… Но ты сам тот, кто все рушит. Чан ни за что не бросит их. Никогда. Сделает все, чтобы быть рядом и улыбаться, поддерживая любимых.зимняя прогулка
20 января 2021 г. в 20:38
Проект сохраняется уже, кажется, вечность. Джисон за это время успел выпить чаю, обойти однокомнатную квартиру четыре раза и подготовить вещи для стирки. Работа на дому — хорошая идея, и стоило об этом задуматься раньше, до того, как он, как ему казалось, позорился на должности администратора ювелирного магазина. Кто будет воспринимать всерьез парня заику и при этом ответственно выполнять поручения в срок? Джисон — не плакса, он просто сильно жмурился каждый раз, как подчиненные девушки консультантки посмеивались над его неуверенной речью и мягким, искренним «пожалуйста» после каждой просьбы. Милый, добрый муж каждый вечер заботливо перебирал его волосы, убеждая в том, что Хан — самый прекрасный и самый очаровательный администратор, и что если увидел бы он впервые его там, то, не раздумывая, купил самое красивое кольцо и расцеловал на глазах у всего персонала ювелирного. Сейчас же можно спокойно расхаживать в одних труханах и толстовке Чана, которую, к слову, он износил так, что она уже давно перестала пахнуть парфюмом его любимого.
Проект сохранен, а это значит, что рабочий день окончен и можно, наконец-то, уделить все свое внимание их новой собаке — кокер-спаниелю, с повадками кошки, по имени Берри. Девочка у них всего пару месяцев, но стала, как родная дочь. Пока Чана нет дома, Джисон позволяет ей запрыгивать к нему на кровать и засыпать под боком.
— Любимый, я дома, — доносится голос Криса из коридора, пародируя стереотип об идеальной семье, где женушка, выбегая из кухни, расцеловывает любимого мужа и ухаживает, снимая с него пальто. Но Джисон — не «женушка», а всего лишь парень, что, паникуя, подхватывает тяжеленькую Берри и перекладывает на ковер, чтобы их маленький секретик не раскрыли.
— Приветик, — Джисон целует вошедшего в спальню парня и усаживается рядом с собакой. — Я ужин не готовил, было много работы, и н-немного лень, — смотрит с небольшой опаской на Чана, снимающего рубашку, — … и-и я думал, что м-мы могли бы в-вместе заняться г-готовкой.
Старший вздыхает тяжело и раздраженно:
— Мог бы приготовить и без меня.
Хан виновато опускает глаза на кудрявую шерсть спаниеля, выводя пальцами зигзаги по ней. Он знает, насколько сильно старший не любит торчать на кухне, и все равно пытается найти в нем хоть крупицу заинтересованности в том, что сам так любит.
— Прости, — переодевшись, парень присаживается на ковер и тоже начинает гладить спящую Берри. Проводит по руке Джисона, якобы случайно, извиняясь. — Сегодня в офисе произошло ЧП, и с этим, конечно же, пришлось мне разбираться. Ну да, кто ж помощник управляющего отделом? Словно я детективом устраивался работать. Ты представь, приходишь на работу, а над каждым столом висит черно-белая ксерокопия чьей-то задницы… Самое тяжелое было — не заржать при допросе сотрудников, — устало смеется, тянется к сумке и достает ту самую ксерокопию. — Только посмотри. Я ходил с этим, тыкал всем в лицо, и с серьезным ебалом «Твоя задница?» допрашивал всех.
Джисон взрывается громким смехом и валится на пол, когда видит на одной из черно-белых ягодиц надпись маркером «доброе утро, всем хорошего дня :)».
— Вот так же ржал весь офис, кроме нашего придурковато-скучного начальника. Какой же он тошнотик, ужасно. Так еще и с охранником поругался: не хотел показывать мне записи. Есть подозрения, что это он все и сделал.
— Я так понимаю, есть «но»? — спрашивает младший, замечая поникший взгляд Чана.
— Да… Начальник сказал, что если я не найду виноватого, то это дело повесят на меня и уволят. А я и не хочу искать шутника, потому что этому офису не хватает красок и креативности в лице такого человека.
Джисон может показаться спокойным и слегка трусливым, но на деле его легко завести не только в постели. В глазах загорелось пламя гнева и чувство несправедливости. Воображение уже успело разыграть сцену, где он с ноги врезает начальнику Чана по лицу и рисует на его заднице улыбающийся смайлик. Лицо горит от злости, а кулаки невольно сжимаются до побелевших костяшек.
— Тише ты, сейчас взорвешься, — Чан берет перекошенное от неприятных эмоций лицо парня и мягко целует в нос. — Не знаю, что ты уже нафантазировал себе, но не стоит так переживать. Я придумаю… что-то. Все будет хорошо.
— М-может это знак, что т-тебе стоит заняться м-музыкой?
— Очень хотелось бы, но тогда прощай квартира, прощай вкусная еда и подарки на новый год…
— Мне н-не нужны подарки и вкусн-ная еда, — Джисон заглядывает в глаза напротив и большим пальцем водит по щеке. — Я не могу смотреть на т-то, как ты от-тказываешься от того, что т-так любишь… и взамен на что? Н-на то, чтобы подарить мне новые д-дорогущие наушники?
— Но они нужны тебе для работы…
— Эти пока еще работают, все н-нормально. Чанни, — притягивает к себе и целует напористо, шумно вдыхая носом воздух, — пока я могу вот т-так тебя целовать, мне ничего н-не нужно.
Чан тонет, задыхается и не желает, чтобы его спасали. Он хочет захлебнуться в чувствах и магии, что окутывает их, когда они рядом. Столько лет вместе, а все больше хочется окунуться в этого человека, плавать в нем, ощущая теплоту, и понимать, что его никто не прогонит с этого тихого оазиса. Вдыхать аромат шампуня на волосах, забираться руками под толстовку, проводя по бархатной коже, осознавая, что это все действительно существует и находится в его объятиях. Мысленно кричать миру «завидуйте!» и благодарить вселенную за такой подарок в виде самого очаровательного заики.
— Оставь все переживания. Завтра весь день наш, и мы наконец-то сможем прогуляться по парку.
— К-кстати, завтра д-должно быть солнце, но и м-мороз тоже, — Джисон показывает на телефоне вкладку с сайтом прогноза погоды, — это в-ведь первая зим-ма Берри. Интересно, к-как она отреагир-рует на снег?