«Любимый человек — не тот, кого ты искал и нашёл, а тот, в кого ты влюбляешься, совершенно неожиданно» Джан Юджель
Чонгук лежал на диване и… Скучал. Он уверен, что виной всему проклятый гон, но это не отнимает того факта, что грудь разрывает неприятная тоска. Тэхёна нет целый день, и Чонгук действительно грустит. Вернее, его внутренний альфа. Сам Чон внутри недовольно на себя хмурится, не понимая, что с ним происходит. Он совершенно точно не влюбился. Нет, это исключено. Штаны у беты нелепые, носки, на которые Чонгук зачем-то обращает внимание, детские, фигура для омег страшная, характер холодный, а не милый, голос низкий, тихий, почти… Шёлковый? Ни в какое сравнение с высокими, тоненькими, струящимися, как ниточка, голосами, не идёт. Но вроде это можно счесть за плюс, да?.. Чонгук мотает отрицательно головой и приводит для себя контраргумент — нет запаха. Альфа тяжело вздыхает, переворачиваясь на другой бок. Его разрывает внутренняя тоска, у него тактильное голодание, он хочет обниматься и виснуть на Тэхёне бесконечное количество часов, потому что всё, что он только что думал, пытаясь убедить себя непонятно в чём — чушь. Одежда у беты свободная, такая уютная и приятная по цвету. Неброская, домашняя. Носки милые, нечего себе врать. Вот недавно на нём были носки с персонажами из «Время Приключений». Чонгук обиженно прижимает к себе подушку. Плакать хочется. А вроде весь такой из себя важный альфа. «Ага, как же…» — про себя бурчит Чонгук, переворачиваясь обратно на спину. Фигура, чего греха таить, действительно не самая элегантная и не грациозно-кошачья, но зато статная, ровная. Мышцы подтянуты, плечи расправлены. Да, чётко выраженного пресса нет, есть прелестный животик, но не такой, как у омег. У Тэхёна, всё-таки, есть очертания пресса, у омег же животики либо слишком плоские, либо мягонькие. Поэтому многие омеги очень худые — хотят быть идеальными по критериям общества. Наверное, если бы Чонгук сказал Джину, что ему нравится фигура своего соседа, то тот бы странно фыркнул, а потом засмеялся бы, как стеклоочиститель, вспоминая свою пухленькую Сунан. А ещё Тэхён добрый. Чонгук только недавно заметил. Он молча терпит его выходки, мягко улыбается, даже когда устаёт, подбадривает своими глазами со скрытыми детскими смешинками, готовит с утра ему кофе, потому что: «Чонгук, мне несложно, правда» и радостно лепечет какие-то глупости, быстро замолкая. А ещё он вместе с тем недоверчивый, терпеливый и снисходительный. «Как он говорил недавно? Дитё?» — альфа высокомерно и слегка обиженно фыркает, утыкаясь носом в подушку. — «Видел бы себя, когда рассказывал про свои кван… Метеоритные дожди», — и вновь накатывает тоска. Тягучей и болезненной волной. «Да что ж мне так фигово-то…» — Чонгук морщится, и к горлу подкатывает слезливый ком. С ним такое впервые. Он ведёт себя, как ненормальный: требует ласки от беты, хочет, чтобы тот был рядом, и скучает, как поехавший головой и сердцем безумец. Гугл выдал целые статьи о том, что такое случается. Что это нормально. Но альфа откровенно чувствует себя ужасно. Он растерял всю свою стальную выдержку, готовый завыть только потому, что целый день не видел Тэхёна. Такое разве бывает? Когда живёшь бок о бок с кем-то очень долго, а начинаешь узнавать только спустя несколько прожитых месяцев? И буквально сходишь с ума по человеку, который только недавно начал интересовать, как собеседник. Собеседник. Альфа сам от себя в шоке, поэтому стыдливо зарывается лицом в подушку, прокручивая в голове голос своего соседа: тихий, со сквозящей уверенностью, которая присуща альфам. С красиво поставленной речью и силой убеждения. Тэхён умеет убеждать, умеет заинтересовать. Сладкий и тягучий, как патока, с хрипотцой по утрам, с проникающим через кожу тембром. Очень чувственный и наполненный голос, несмотря на то, что сначала он кажется поверхностным и неправильным. От подушки тянется лёгкий аромат шампуня. «Этого грёбаного шампуня!» — ругается в сердцах Чонгук, сам продолжая вдыхать еле уловимый запах крапивы. Приятный. Тэхён весь приятный, даже когда потный. Альфа только недавно заметил, сколько разных средств для ухода есть у беты: скрабы для кожи, всевозможные гели, мицеллярная вода с фиалками, шампуни и перцовые маски для волос, дезодоранты и прочая, прочая фигня. Поэтому от Тэхёна всегда вкусно пахнет. Несмотря на различные ароматы, есть в них что-то объединяющее. Что-то, что принадлежит только бете. Чонгук снова ловит себя на мысли, что очень скучает. Обычно гон проходит дня через три, но может и затянуться. Альфа очень не хочет этого «затянуться», потому что он стал какой-то размазнёй. Чон обычно выглядит хмурым и колючим. Почти вся его одежда чёрная, а улыбка мрачная, можно даже сказать, что вымученная. Ну, это альфа так думает про себя. На самом деле выглядит он стильно и вполне дружелюбно, если только не общается с людьми, которые ему по какой-то причине не понравились. Сам он собранный парень, серьёзный, без шуток-прибауток. Поэтому трактовать своё поведение, как трактует его «гугл» под словом «нормальное», он не может. И когда он слышит хлопок входной двери, сердце куда-то ухает. Наверное, даже не в пятки, оно, скорее всего, поднимается к горлу, застревает там и стучит потом где-то в висках; голова неприятно начала болеть, а к щекам прилила кровь. — Чонгук! — зовёт бета. Слышно, как он спешно и воодушевлённо сбрасывает обувь с ног, шуршит чем-то, а потом топает по коридору в комнату. Альфа дёргается, и мышцы в теле все, как по команде, напрягаются сильнее, чем струны музыкального инструмента. Кажется, сердце тоже замирает, когда бета, свесившись с бортика дивана, заглядывает Чону прямо в лицо, ярко улыбаясь. Серебряные волосы свисают в паре сантиметров от лица Чонгука, вот-вот норовя пощекотать лоб напротив. С неприкрытым испугом альфа заглядывает Тэхёну в карие глаза. И не может ничего сказать. Словно чарующее забвение, наваждение. — Я тут обговорил с Чимином всякие нюансы по поводу нашей с тобой ситуации и… — Тэхён замолкает, наблюдая за тем, как альфа стремительно краснеет, загнанно дыша. Лицо вновь становится серьёзным, и бета прикасается ладонью ко лбу альфы. — Ты, случайно, не заболел?.. — с беспокойством выдыхает, садясь на диван. Чонгук накрывает своё лицо подушкой, зарывая своё желание проораться в неё как следует. Отрицательно помотав головой, альфа берёт себя в руки, медленно выдыхая. «Всего лишь гон» — думает он, с серьёзным лицом садясь, обнимая подушку. Голые ступни всё-таки обдаёт холодом. — Извини, если разбудил, — с виной произносит Тэхён, потухая взглядом. Только несколько секунд назад был чем-то воодушевлён, а сейчас сник. «Он очень чувствителен, когда дело касается чужого комфорта», — пролетает где-то в мыслях альфы, пока его сосредоточенный взгляд не может сфокусироваться на Тэхёне: вечно глаза куда-то не туда смотрят (на губы там всякие влажные), поэтому альфа в итоге вообще принимается увлечённо теребить подушку. Чонгук чувствует себя незрелым подростком с пубертатом. Он даже не удивится, если будет снимать напряжение, думая о человеке напротив. Альфа сморщился, почувствовав отвращение к себе. Он даже не влюблён в него, это просто стечение обстоятельств, в котором Тэхён оказался случайным участником. Не хочется как-то опорочить это лупоглазое и доброе по отношению к нему чудо. Самое забавное в этой ситуации то, что оба являются зрелыми парнями, при этом считая друг друга невинными душками. — Что вы там с Чимином?.. — будто вспомнил Чонгук, переводя расфокусированный взгляд на Тэхёна. Тот хмурится, но ничего не говорит, явно становясь ещё мрачнее. — Дело в том, что… — бета неуверенно запинается, начиная краснеть. Лицо старается держать серьёзное, но голос начал дрожать. Чонгук заметил. — Я немного… — будто не зная, как подобрать слова, Тэхён мелодично перекатывает на языке разные варианты. — Стесняюсь, — прокашлявшись, бета продолжает. Альфа тайно восхищается его самообладанием, даже несмотря на то, что сейчас оно выглядит очень сомнительным. — Я хотел попросить тебя быть немного… — наверное, подбирает наиболее тактичный вариант в голове. — Не таким тактильным, — Чонгук сам не знает, чему улыбается. Возможно тому, что Тэхён хуже варёного рака, краба и других красных каракатиц, а возможно тому, что он сам хотел извиниться за свою «тактильность» наперёд. Внутренний альфа торжественно с усмешкой хмыкает. Бета передёрнул плечами, потому что в какой-то момент Чонгук стал похож на хищника. Надо сказать, очень симпатичного хищника. Тэхён чувствует, как у него горит лицо, и как быстро стучит сердце. «Да что ж в этом такого? Забил бы на это дело и всё», — он злится сам на себя. Действительно, было бы проще надеть на себя маску пофигиста и внутренне переживать ураганы, чем сидеть тут перед альфой и распинаться: что, да как. — Ты уж извини, что так вышло, сладкий, — мурлыкнув, проговорил альфа, притягивая опешившего бету к себе. Нет, неправильно. Офигевшего. Визг Тэхён скрыть не смог. Не думайте чего странного, он просто действительно испугался. Приторно сладкий, хриплый, на тон понизившийся, голос вызвал дрожь, мандраж, будто Чон тут решил его насиловать. Когда он последний раз видел таким Чонгука? Наверное, тогда, когда тот привёл в квартиру омегу и вёл с ним какой-то грязный разговор в коридоре. Тэхён случайно их застукал. Отчего он так распереживался? Сам не знает. Чонгук — его друг, сосед, тот самый мрачноватый и татуированный дурак. Точно не насильник! Насколько бы Тэхён ни был серьёзным и взрослым, он стеснительный. А Чонгук просто откровенно забавляется с его реакции. Будто не он тут часом ранее помирал от вселенской тоски. Такая мысль даже болью отдала в груди, но смеяться Чонгук не перестал. А Тэхён, видимо, от шока засмеялся. Заливисто, басисто. Чона это ничуть не отпугнуло. — Ладно, я понял, прости. Мне правда жаль за то, что заставляю всё это терпеть, — бета махнул рукой, мол, всё норм. Ползучее и противное желание прикоснуться к бете снова змеёй перетекало и зудело у альфы под кожей, но он это игнорировал. Хватит с него слабостей, пошумели и хватит. — Правда, обнимашки… — Чонгук не удержался. Раскинул широко руки, принимая в объятья. Тэхён озорно хохотнул, шлёпнув Чонгука в грудь, но объятья принял. Если бы он только знал, что за внутренние перевороты были у Чона под рёбрами, желудке и вообще во всём его «охреневшем от гона» организме. Альфа чувствовал в этот момент Тэхёна фарфоровым, хрупким, даже эфемерным. Но оставшийся здравый смысл шептал, что это гон окрашивает Тэхёна для него в такие краски. На деле же бета совсем не хрупкий, не тонкий, как хрусталь, и точно не нежная зефирка. Он — Тэхён, он — бета, правда, внутренний альфа всё равно желает омегу. Но Чону плевать, кто там и что желает, поэтому наслаждается дружескими обнимашками. Такими ли дружескими на самом деле, как он пытается выставить? Альфа решает запихнуть этот вопрос подальше на пыльные полки своего сознания… — Дебил ты, Гук, — со смешинкой в голосе произносит бета, укладывая свой подбородок удобнее у Чонгука на груди. — Долго хочешь так сидеть? — спрашивает у него, кажется, зевая. Альфа блаженно прикрывает глаза, тихо угукая. Тэхён вдруг перебирается к Чонгуку на колени, приобнимая за шею. — Не знаю, что у вас норма, что нет, я уже, порядком, задолбался думать, поэтому поговорю с тобой об этом завтра, — поудобнее разместившись в чужих руках, Тэхён снова положил голову альфе на грудь. — Я устал, так что будешь меня терпеть. И таскать сам будешь, — опять зевнув, закрыл глаза. А Чонгук, честно, очень рад. Это всё ему кажется милым, хоть и немного нереальным. Тэхён такой разговорчивый. Просто «вау». «Балдёж», — думает Чонгук, зарываясь в чужие волосы. И снова ловит себя на мысли, что немного едет крышей. Но это пройдёт. По крайней мере, Чонгук очень надеется на это. Пригласительные семейные обнимашки казались очень правильными и родными, будто каждый день они вот так вот сидят и подкалывают друг друга. Будто и нет между ними непроглядной стены и бездны. Будто бета всецело доверяет, хоть это далеко не так. Влияние момента — самая тяжёлая вещь. Под этим влиянием может быть так хорошо, что потом очень сложно разгребать последствия. Хотя, меньше бы они заморачивались, и было бы проще. Но, к сожалению, люди так не умеют, поэтому Чонгук ни на следующий день, ни на послеследующий не может понять, что с ним творится. А мысль о том, что он «совершенно случайно» втюхался в соседа, который явно ставит границы в их общении, ситуации ничего хорошего не предвещает. Чонгук не знает, что делать.* * * * * *
На телефон беты приходит несколько уведомлений: от Чимина, от Намджуна и Хосока. Тэхён хочет всех послать с утра пораньше, но держится. Спалось, кстати, отлично. Но вставать всё равно не хочется. Прищурившись, бета нащупывает пиликающий телефон. «Ну что, поговорил с Чонгуком?» — бета закатывает глаза, но всё же позволяет себе мрачно улыбнуться. Быстро напечатав Чимину сообщение, Тэхён валится обратно на постель. Хочется лежать и ничего не делать. Думается бете, что омега будет неудовлетворённый простым «да», а потому быстрее печатает Намджуну с Хосоком, чтобы выйти из сети и поспать ещё немного. Те приглашают очень любезно и совершенно ненастойчиво пойти бухнуть вместе с ними. Тэхён морщится, но всем отправляет короткое, но ёмкое «ок». Не то чтобы он был против выпить. Бета обещает себе, что не будет пить крепкий алкоголь, и отбрасывает телефон куда-то подальше, заваливаясь на подушку. Да, часть пробуждения — самая сложная. И почему этот Чимин с самого утра заставляет думать о разбушевавшемся Чонгуке, который, к слову, кажется теперь ещё более мягким и игривым… Тэхён закрывает голову подушкой, недовольно бубня под нос на свои мысли. Вот уж об альфе ему не хватало рассуждать с утра пораньше…