***
От бега снег под ногами становился влажным. Доспехи скрежетали и бились мечи друг о друга. Туда-сюда летали магические снаряды, озаряя вспышками купол пещеры. Королевские стражи возле обрыва носились туда-сюда, размахивали оружием и тяжело дышали. — Эй, с хрена ли ты стоишь тут, — Третья оттолкнула Астигматизма, и он едва не улетел вниз. — Сама куда прёшь, — крикнул он в ответ. Папирус остановился и глубоко вздохнул. — Нет-нет, ребята, всё должно быть не так! Я для чего вас разбил по парам? Сейчас мы тренируем слаженность. У него теперь тоже появились доспехи. Перчатки поблескивали изображением треугольной руны, нагрудник сидел, как влитой. Кузнецы в деревне Тэмми знатно постарались! Даже сделали специальный шлем для Папируса. Правда, он редко его надевал. Поверх брони он всегда завязывал свой любимый шарф. Может, и выглядела она красиво, но что-то заставляло Папируса стыдиться. Будто выглядит он в ней очень уж неуместно. С тех пор, как Андайн сделала его главой стражи, он не перестал из кожи вон лезть, чтобы всем понравиться. Теперь это вышло на новый уровень. — Зачем нам тренировать слаженность? Я с ними не работаю, я вообще в Ядре зависаю, — фыркнула Третья, вытирая лоб. — Ну и что, — Папирус подошёл поближе. — Никто же не знает, где и как мы встретим человека. Нужно испробовать любые комбинации. — Но... — робко начал Вимсалот. — Разве мы не заделали отверстие в сводах? Чтобы к нам больше никто никогда не упал? — Повторяю, — мягко, но настойчиво говорил Папирус. — Мы должны испробовать любые комбинации. Не человек — так кто-нибудь другой, кто захочет навредить порядку. Вимсалот задумчиво кивнул. Третья снова фыркнула. — Я специально попросилась в Ядро, чтобы не пересекаться с этими идиотами! — Эй, — обиженно позвала Сныцарь. — Мы тебе что, какая-то шутка? Ты подчиняешься приказам, но видела бы, с каким лицом! — Сама-то давно в зеркало смотрела? — усмехнулась Третья, продолжая отрабатывать удар справа. — И вообще, все знают, кто на самом деле должен был стать главным! — Ладно, ребята, вы пока тренируйтесь, — громко сказал Папирус, а потом добавил чуть тише. — А с тобой, Третья, мне надо поговорить. — Валяй. Папирус отошёл так, чтобы деревья скрыли их с третьей от других. Он уже привык к выпадам строптивой стражницы, но временами они ломали весь рабочий процесс. — Ну и чем я тебе так не угодил? — начал он. Третья рассмеялась. — А тем, что ты сейчас в этой броне стоишь только потому, что спишь с ней. Папирус кашлянул. — И Андайн наверняка знает, что я куда более способная, чем ты! Тебя вообще в стражу не брали, а тут раз — и возглавил её. Думаешь, это тебе за твой непомерный талант? Папирус кашлянул снова. — Я хотя бы смогла сплотить всех. А тебе это не удаётся, ни своим милым личиком, ни угощениями. Я всё сказала, — язвительно проговорила Третья. — Ладно, я хотел по-хорошему. А теперь слушай сюда, — Папирус сузил глаза и понизил голос. — Моя личная жизнь — не твоё дело. Последние несколько тренировок ты запарываешь упражнения и всё время ругаешься с другими. Ещё одно грубое слово в адрес Сныцарь, Мэджика, Астигматизма, Вимсалота или даже Фроггита — и я отстраню тебя от службы. Понятно? — А, значит, на тебя ругаться можно? — хохотнула она. — Не советую. Ты здесь исключительно из-за великодушия Андайн. Если вспомнить, что ты едва не подняла восстание и угрожала моему брату, тебе следует быть добрее, — продолжал Папирус. Третья снова рассмеялась. — Не смешно, — прервал её Папирус. — Ещё одна выходка... Страшная боль пронзила его голову. Папирусу даже показалось, что на секунду он потерял зрение. И это точно не Третья его ударила — что-то изнутри не давало ему покоя. — Я и с первого раза поняла, Капитан Придурок, — Третья слабо толкнула его и ушла к остальным. Папирус вернулся к обрыву и наблюдал за действиями остальных. Сныцарь и Фроггит, как оказалось, отлично справлялись вместе — что врукопашную, что магическими атаками. Мэджик с Вимсалотом также не оставили бы от человека и следа. У Третьей с Астигматизмом всё было не так просто. Единственный глаз монстра слипался. Папирус глубоко вздохнул. — Ладно, друзья, на сегодня всё, — он хлопнул в ладоши. — Послезавтра тренируемся в Хотлэнде, пожалуйста, запаситесь водой! — Отлично! — До встречи! — Ква! — Просто волшебно! — Высыпайся, капитан! Только Третья грубо посмотрела на Папируса и удалилась, не сказав ни слова. А это было не так здорово, как он мечтал. Всякий раз после тренировки Папирус ощущал себя выжатым, как лимон. Вроде другие стражники хорошо к нему относились, подчинялись и понимали, но Третья... Именно её слова всё портили. Если раньше Папирус страдал, что Андайн не брала его в стражу, то теперь страдал от того, что одна шестая его команды не принимала его лидерства. Может, так и должно быть? Папирус молча шёл по Подземелью к Новому Дому. Наверное, и Андайн тоже переживала похожее. Но тогда всё было иначе. Тогда был Догго, Большой и Малый псы, Догамий и Догаресса... Прошло так много времени, а он всё ещё скучал по ним. Но оглядываться в прошлое Папирус не хотел. Там было ещё что-то — что-то, что он не помнил, но очень тёмное, вязкое и пугающее. — Андайн, привет! — крикнул Папирус, закрыв за собой дверь. — Ты здесь? Давай что-нибудь приготовим! В доме было тихо. Андайн в это время обычно завершает все рабочие дела, и Папирус уже собрался было отправиться в замок, как услышал приглушённое шипение на кухне. Папирус бросился туда и увидел Андайн, застывшую над кастрюлей с макаронами. Вся вода выкипела, и спагетти слиплись в один комок. — Андайн, — тихо позвал он и положил руку ей на плечо. Она вздрогнула и отшатнулась, и в её взгляде мелькнул ужас, но он быстро исчез. — А... Привет, я тут готовила, но задумалась. Может, ты справишься лучше? Папирус кивнул. Так было часто в последнее время: с тех пор, как рабочие забаррикадировали дыру в своде пещеры на краю Руин, Андайн частенько была рассеянной. Папирус занялся готовкой, а Андайн просто встала рядом. — Как дела со стражей? — Да хреново, — ответил он, но тут же осёкся. — Нет, ты не подумай, они — большие молодцы. Но Третья просто... Я не понимаю. Она такая злая. Говорит гадости про нас. — Про кого? — Ну, про нас с тобой, — Папирус помешивал макароны. — Она думает, что ты поставила меня командовать стражей только потому, что мы... Ну... — Встречаемся? — Да, так и сказала, — фальшиво хмыкнул Папирус. Андайн вздохнула и обхватила себя руками. Отошла к окну. — Когда я начинала командовать стражей, мне было в какой-то мере проще. Все знали, что делают, и если бы кто-то начал конфликтовать, мне всегда мог помочь Азгор. А потом помощь и вовсе не потребовалась, — отстранённо говорила Андайн. — Но я же стараюсь быть жёстким! — Папирус старательно разминал овощи в миске. — Старайся быть собой. Ты же сам сказал, что тебя слушаются все, кроме неё, и... Папирус? Папирус! Папирус замер. Его снова донимала головная боль. Второй раз за день, странно. Только теперь он чувствовал, как тело становится холодным, а голова — тяжёлой. — 👎⚐ 💧⚐💣☜❄☟✋☠☝✏ — послышалось ему. — Да я делаю! Я делаю! — крикнул он, и вдруг обнаружил себя сидящим на полу. Андайн выглядела взволнованно. Она тоже сидела рядом, щупая его лоб. — Тебе не нужна помощь Альфис? — нахмурилась она. — Да... Хм... Думаю, нет, — слабо ответил он. — Просто перетрудился сегодня. Андайн вздохнула и обняла его. Он почувствовал, как конечности согреваются, но внутри по-прежнему ощущал беспокойство. А что, если Андайн подумает, что он слишком слабый и не только уволит его, но и бросит? Вдруг подумает, что он не справляется? Вдруг подумает... Папирус часто задышал. Андайн успокаивающе гладила его по спине, будто утешая, будто это значило, что его страхи беспочвенны. Постепенно головная боль начала утихать. Он вздохнул с облегчением и посмотрел на Андайн. Её взгляд всё ещё был беспокойным. — Опять? — понимающе спросила она. Папирус кивнул. — И давно они участились? — Нормально, как обычно. — Папирус, — Андайн поднялась и подала ему руку. — Мне это не нравится. Он промолчал, поднимаясь с пола. Ему тоже не нравилось. Слышать этот странный, смутно знакомый голос, который общался на непонятном наречии, но подсознательно Папирус понимал, что это были за слова. Спагетти, хоть и отлично приготовились, казались ему пресными. — Не переживай так, — Андайн нарушила молчание. — Третья ещё не оправилась из-за смерти напарницы, да и до этого её характер был так себе. А если тебе будет совсем плохо, мы... — Со мной всё нормально, — отрезал Папирус. Андайн посмотрела на него с подозрением. Папирус молча доел пищу. Последнее, что ему хотелось — это снова становиться монстром, о котором все волнуются. Хоть Третья и испортила ему настроение, он, казалось, нервничал не из-за неё. Он и сам не знал, из-за чего конкретно. Но всё вокруг — предметы мебели, цветы в горшках, тарелки, еда, Андайн — всё казалось ему каким-то не таким, будто бы искажённым. Такое состояние перестало быть редкостью для него, и отвлекаться становилось всё сложнее. — А правда, зачем нам нужно тренироваться теперь, когда ни один человек не упадёт сюда? — спросил Папирус, складывая грязную посуду в раковину. — Потому что опасность может быть где угодно, — ответила Андайн и вдруг замерла, уставившись в одну точку. — Где угодно. Где угодно. Где угодно. — Андайн, ты чего? — Папирус снова тронул её за плечо. Она вздрогнула. — Не. Всё хорошо. Папирус продолжал гладить её по плечу. С тех пор, как Андайн обратилась ко всем монстрам Подземелья, её будто подменили. Казалось, что и у неё не всё в порядке на душе: слишком большой груз ответственности, слишком большой стресс и желание контролировать всё происходящее. Папирус думал, что и в ней что-то сломалось. Не так он представлял их отношения, когда он только предпринимал несмелые попытки их начать. Он думал, что они будут всё время делать что-то весёлое: тренироваться, готовить, смотреть фильмы и совершать разные героические поступки. Но ни героических поступков, ни чего-то весёлого не происходило большую часть времени. Что-то глубоко внутри его души желало рассмешить Андайн, как он делал это прежде, но это желание было слишком далеко от его нынешнего состояния. Будто Весёлый Папирус спрятался под толстой бронёй, а его сознанием управляет Напряжённый Папирус, Нервный Папирус. Не Великий Папирус. Потому что Великий Папирус точно придумал бы что-нибудь. — Ха, — тихо засмеялся Папирус, продолжая обнимать Андайн. — Ха-ха! — Ты чего? — Андайн перестала смотреть в одну точку. — Папс? — Ха-ха! — Папирус положил руку ей на предплечье и принялся щекотать. — Смотри, смешная рука! Андайн усмехнулась, продолжая наблюдать за Папирусом. — Ты же знаешь, что я не боюсь щекотки. Папирус не унимался и щекотал уже обе руки. Андайн с недоумением следила за этим действием. — Ха-ха, смешные руки! — Папирус взял обе руки Андайн и начал ими хлопать. Тут Андайн не выдержала и рассмеялась. — Папс, какого чёрта ты делаешь? — несуразное действие едва не вызвало у неё истерику. — Пытаюсь тебя развеселить, конечно же.***
Санс нервно хрустел костяшками, ожидая Альфис. Они должны были встретиться в одном из жилых кварталов Хотлэнда, и Санс не на шутку переживал. Даже не из-за того, что учёная задерживалась — вдруг в его отсутствие с Саммер в Руинах что-нибудь случится? Он предусмотрительно запер девочку в одной из комнат, да она и не возражала. Но скрывать её вечно не получится. Альфис опаздывала и не отвечала на звонки. Санс нетерпеливо оглядывался по сторонам: вдруг учёная тоже научилась играть с пространством и временем. Сейчас как выскочит откуда-нибудь и напугает его. Вскоре его начала охватывать злость: в конце концов, кто из них королевский учёный и кому это нужно больше? — Санс, п-прости, — Альфис была запыхавшаяся и в мятом халате. — Я... эм... — Опять смотрела мультики и потеряла счёт времени? — с едва уловимым раздражением спросил Санс. — Впрочем, неважно. Пошли. — Да, в-вот их л-личные д-дела, — Альфис мяла в руках папки с бумагами. — Мне они не нужны, — коротко ответил Санс и, увидев недоумевающий взгляд Альфис, продолжил. — Тебе было бы приятно, если бы кто-то, кому от тебя нужна помощь, читал бы твоё имя по бумажке? Я и так их всех помню. Альфис сглотнула. — Н-ну ладно, — согласилась она. Дальше они шли молча, вплоть до дома Мари. Дверь и вправду долго не открывали. Альфис со страхом в глазах смотрела на Санса, но он не обращал на неё внимания. Он взглянул на окно второго этажа, поднял с земли камушек и бросил в него. Стекло не разбилось, но задребезжало. Внутри зажёгся свет. — Как я не люблю это делать, — бросил Санс и отошёл подальше от дома. В окне появился силуэт. Санс вздохнул и сложил руки рупором. — Эй! Знаешь! Как! Называется! Танцевальная! Тусовка! Двух! Скелетов?! — Санс прокричал каждое слово. Окно открылось, и показалась голова Мари. Створки раковины кое-как помещались в проём. — Дискостека? — со слабой улыбкой спросила она. — Да! Можно зайти? — прокричал в ответ Санс. Мари скрылась, и через несколько секунд заскрежетал дверной замок. На пороге показалась бывшая учёная, закутавшаяся в старый плед. Выглядела она неважно. — Скучала по твоим тупым шуткам, Санси, — тихим голосом проговорила она и заключила Санса в объятья. Альфис в это время стояла в стороне, нервно перебирая в руках бумаги. — Мы с Альфис можем зайти на пару минут? — дружелюбно спросил Санс. — Может быть, тебе какая-то помощь нужна. Мари кивнула и открыла дверь пошире. По тёмной лестнице они поднялись на второй этаж и зашли в крошечную квартирку, где кухня была совмещена со спальней. На шкафу с книгами валялась покрытая пылью толстая папка с надписью «Чертежи». — Мне нездоровится, извините за бардак, — Мари смахнула с кровати ком вещей. — Может, чаю? Альфис кивнула. — Как у сестры твоей дела? — Санс наблюдал, как Мари заваривает морской чай. — Приемлемо. Заезжает изредка, привозит книжки всякие, — с тоской в голосе отозвалась Мари. — С тех пор, как я уволилась, всё идёт наперекосяк. — Скучаешь по работе? — Есть немного, — вздохнула Мари, ставя перед Сансом и Альфис кружки с горячей жидкостью. — Но, боюсь, работа с Гастером оставила слишком больной отпечаток. А что? — Ну, — Санс картинно замялся. — Альфис занимается усовершенствованием старого проекта, где нужно Ядро перестраивать. — Нет, нет-нет-нет, — Мари замахала руками. — Нет-нет! В прошлый раз меня никто не послушал, и всё закончилось очень-очень-очень плохо! — Мари, в этот раз никто не будет игнорировать твои предупреждения, — добавил Санс. — Без твоих инструктажей всё бы взорвалось намного раньше. — М-мари, — подала голос Альфис. — П-пожалуйста, п-помоги с п-проектом... Я не разбираюсь в этом так хорошо, как ты. Мари снисходительно посмотрела на Альфис и уже собиралась что-то сказать, но передумала. Вновь посмотрела на Санса. — Санс, ты обещаешь, что как в прошлый раз не будет? Санс кивнул. — Да. Теперь всё изменится. Никакой авторитарности — только взаимопомощь и уважение. Мари скрестила руки на груди и снова взглянула на Альфис. — А ты обещаешь? Альфис кивнула. Мари покачала головой. — Я сделаю это. Но только ради того, чтобы монстры наконец-то увидели свет. И только один раз. А теперь уходи, Альфис. Альфис торопливо допила чай и отправилась к выходу. Санс задержался. — Спасибо тебе, — он коснулся её завёрнутого в плед плеча. — Я не допущу, чтобы это повторилось. Он знал, что под тканью красуется огромный ожог. Мари улыбнулась. — Только ради тебя, бро. Я так давно не слышала этих тупых каламбуров. Альфис, как оказалось, многого не знала о бывших коллегах. Она не знала, что Мари любит каламбуры, что Рен готовил с Сансом хот-доги в перерывах. Не знала, что Санс был крёстным для сына Ленни, и тем более, что этот сын погиб во время одного из экспериментов. Альфис не знала, что Мари помогала Гастеру ещё во время первой попытки перестроить Ядро. Все они помнили Санса, но ничего не знали о ней, как и она о них. Санс улыбался, шутил и незаметно располагал к себе каждого из бывших научных сотрудников, а Альфис бы с этим никогда не справилась. Так, один за одним, они соглашались участвовать в новом проекте. Остался один Альберт. Альфис чувствовала себя лишней, когда Санс болтал с тем монстром, что лизал фикусы, и он общался с ним куда дружелюбнее, чем с ней. Её едва не охватил гнев, когда Альберт не наорал на Санса в первые секунды нахождения в комнате. — Я знаю, зачем ты пришёл, — с усмешкой сказал Альберт, пропуская Санса внутрь, а после перевёл взгляд на Альфис. — А тебе я уже сказал: нет! Альфис сердито вздохнула и села рядом с Сансом, который снова излучал дружелюбие. Она твёрдо решила молчать. — Я понимаю, что тебе непросто, Альберт. Ты многое пережил в этих коридорах, но это всё было не напрасно. Нужно сделать ещё один шаг, и весь народ монстров будет свободен. Благодаря тебе. Благодаря нам, — трогательно рассуждал Санс. — Да чёрта с два, брат, — смеялся Альберт. — Я, конечно, тебя уважаю, но ты бы знал, что мы пережили в тот день, когда Гастера не стало, — в его глазах заблестели слёзы. — Творился сущий дурдом. Азгор взбесился, нас затаскали по допросам, а потом я просто не выдержал и решил спрятаться. — Альберт, я был там. Глаза Альберта расширились. — Я там был, когда это случилось, и я пытался его спасти, — продолжал Санс. Даже Альфис насторожилась. Санс никогда об этом не заговаривал. — Всякий раз, проходя мимо Ядра, я не могу не вспоминать об этом, — Санс смотрел в пол. — И мне вечно кажется, что прояви я чуть больше настойчивости, чуть больше жёсткости, этого бы не случилось. Я был очень... привязан к нему. Мы с Папсом рано остались без семьи, и Гастер мне её заменил. Альберт сочувственно кивнул. — Он был настоящим учёным, да? — усмехнулся он. — Да. И вы все тоже были, — Санс тяжело вздохнул. — И у Гастера была мечта. Мы все знаем, какая. Выбраться отсюда. Увидеть свет. Пробежаться по настоящей земле под настоящим солнцем. Альберт отвернулся от компьютера и уставился на Санса. — Но этого не случится, верно? — спросил он. — Случится, — уверенно сказал Санс. — Случится, если мы все встанем на его место. Ты, Мари, Ленни, Рене. Альфис. Альберт снова вздохнул. Было видно, что он принимает очень мучительное решение. — Альберт, ты не можешь... Прятаться вечно. И прятать это вечно тоже не можешь, — проговорил Санс. — Если откажешься, я пойму. — Нет, — начала было Альфис, но быстро поняла, что сейчас не время спорить. — Ну... Раз уж и другие согласны... Я попробую, — кивнул Альберт, и Санс вздохнул с облегчением. — Только если ты тоже будешь с нами. — Я? — Санс усмехнулся и посмотрел на Альфис. — Ты, кажется, учёных попутал, дружок. — Н-нет, д-давай, Санс, — пролепетала Альфис. Санс засмеялся. Альберт засмеялся тоже. Они ещё долго хохотали, пока со стены с грохотом не упал плакат обнажённой аниме-женщины, заключённый в тяжёлую золочёную раму. — Ха, и правда, — Альберт, смеясь, глядел на осколки стекла на полу. — Хватит с меня этой дрочки в четырёх стенах. — Вот и отлично, — Санс встал и протянул руку для рукопожатия, но вместо этого Альберт крепко его обнял. Альфис поспешно вышла из дома на улицу, вдохнула горячий воздух. В висках стучало, как будто она только что пережила какое-то огромное унижение. По сути, так оно и было: четверо бывших коллег признали Санса, но не её. И как ими руководить, она не представляла. — Альфис, — позвал из-за спины Санс. — Всё, мы справились. — К-как ты, блин, это д-делаешь? — почти вскрикнула она. — Что? — улыбнулся он. — П-почему тебя все любят? — Я просто их слушаю. — С-слушаешь? — Альфис задыхалась от необъяснимой ярости. — А меня тоже с-слушал? — Конечно, — Санс шагнул к ней. — Ты ненавидишь, когда в лапшу добавляют масло и когда тебя не воспринимают всерьёз. У тебя панический страх узких коридоров, но ты работаешь как раз в таком месте. Тебе нельзя пить паучий сидр, потому что после него ты начинаешь говорить правду. Твои родители тебя не любили, и ты компенсируешь это через аниме-тайтлы и научную деятельность. А ещё у тебя есть только один друг. Альфис опешила. Она и не думала, что Санс всё это помнит. — И кто же? — Я. — Д-даже после т-того случая в твоём п-п-подвале? Санс вздохнул. — Правда ранит. Но что поделать? Альфис усмехнулась. — И, слушай, поскольку мы друзья, мне нужен твой совет, — Санс нахмурился. — Скажи, а что если... У меня... Ну... Чисто теоретически... Чисто теоретически окажется совсем не опасное человеческое дитя в доме, которое уже четыре часа заперто в комнате? — Т-ты... Ты с-серьёзно? — Альфис не знала, как ещё ей реагировать. — Скажи, что ты шутишь, п-пожалуйста. — Нет, — покачал головой Санс. — Я думаю, это по твоей части.