***
На небоскребе в Токио Или в трущобах Лондона Я брожу вместе с любимыми песнями в плеере И своим отражением в витринах - Я танцую сам с собой... Когда никого нет рядом, Наполненной одиночеством ночью Я жду и жду, Чтобы ощутить любовную вибрацию, И танцую сам с собой. ♪ Billy Idol - Dancing with myself (перевод) ♫
— Всем... Привет, Подземелье!.. Я... Пугающий ди-джей Напстаблук... И совсем скоро... Мы поговорим с вами... О разных напитках... Вместе с Гриллби, — звучал из старенькой магнитолы голос Напстаблука. — Но перед этим... Послушайте небольшую музыкальную подборку... Меттатон кивнул паучку на тумбе, чтобы сделал музыку погромче. Тот кивнул и подкрутил конденсатор. Голос Напстаблука стал тише, вместо него из динамиков заиграла песня. — Спасибо, дорогуша, — тихо сказал Меттатон. — А теперь не мог бы ты... Паучок ещё раз кивнул и выбежал через щель под дверью. Меттатон замер, вслушиваясь в песню. Это была песня, под которую когда-то он пытался научить Напстаблука танцевать. Но брат ни в какую не поддавался. Меттатон долго не мог смириться, что ему это просто неинтересно. Напстаблук не стремился быть на виду. Несмотря на это, Меттатон скучал. Он так сильно скучал — и по брату, и по камерам. И по осязаемости. По плавным движениям, по ощущениям своего тела. Лишь огромная и неопознанная тяжесть не позволяла ему вернуться назад. Но он скучал. Определённо. Его призрачное тело принялось кружиться по комнате. Музыка. Переходы настроения. Звуки. Слова, ощущения, песни, слова, ощущения, монстры, слова, ощущения... Меттатон вальсировал по комнате сам с собой. А эта композиция — он её даже не знал. Просто чувствовал, что она источает энергию, веселье, радость. Жизнь. Он танцевал сам с собой, и ему казалось, что его призрачное тело обретает форму: вот руки дотрагиваются до стен и потолка, вот сапоги на каблуках стучат по полу, вот пульсирует огромное розовое сердце в середине груди. Меттатон почти ощущал, как рейтинги ползут вверх, а его призрачную кожу ласкают призрачные софиты и один реальный и величайший из всех — солнце. Его глаза были закрыты. Он просто танцевал и напевал, очень тихо, так, что только он мог услышать. Потому и не заметил, как появилась Маффет. Она открыла было рот, чтобы позвать призрака с перерыва, но быстро передумала. Она смотрела всеми своими пятью глазами, не то снисходительно, не то увлечённо. Наконец, она села на пол, скрестив ноги, и достала из кармана фартука пончик с блестящей фиолетовой глазурью. Она ела и наблюдала, как кружится Меттатон, пока он не распахнул глаза. Меттатон нервно дёрнулся и упал бы, если бы не был неосязаемым. Маффет усмехнулась и откусила ещё кусочек. — Как, говоришь, тебя зовут? — Я... Э... Х-хапстаблук, — неуверенно произнёс призрак. — М-м, — протянула Маффет, доедая сладость. — Ты мне напоминаешь кое-кого. Меттатон молча смотрел на неё. Он так не хотел. Так не хотел, чтобы кто-то догадался. — Ну, у меня же... Это... Есть брат... В Водопадье, — запинаясь, продолжил он. — С... С которым я жил... Маффет помотала головой. — И что же заставило тебя уйти? — Я же г-говорил, улиточная ф-ферма — это... — Меттатон почти чувствовал призрачный пот на призрачном лбу. — Не, — усмехнулась Маффет. — Меттатон, я же паучиха. У меня чутьё. Никто больше не танцует в такой манере. Никто больше не говорит «дорогуша». Ты знаешь, о чём я. Я смотрела. Я слушала. Меттатон молчал. Он не знал ни нужной реакции, ни правильного ответа. Маффет выжидающе смотрела, не обращая внимания на крошки на своей юбке. В комнату забежал один из паучков, но покрутившись между Меттатоном и Маффет, тут же скрылся за дверью. Меттатон последовал за ним. Ему почему-то хотелось плакать.***
— Санс! Я т-тебе поражаюсь! — Альфис была в ярости. — Как, с-скажи мне, п-просто как и зачем? К-как ты утаил её от рабочих, к-которые закрыли от-отверстие? Санс хмуро пожал плечами и толкнул дверь в Руины. Длинный коридор. Никаких звуков, никакого праха на каменном полу. Всё было точно так же, как он оставил. Конечно. Конечно, он же велел Саммер сидеть в комнате. Он же запер дверь. Даже если она опасна, пройти через голубую магию ребёнку не под силу. — Санс! Альфис поравнялась с ним на лестнице. В её глазах светился огонёк гнева, а кулаки были сжаты. Санс сделал глубокий вдох. Он понимал. Альфис сейчас и так не в себе из-за проекта перестройки Ядра, и ей не хотелось, чтобы что-то пошло не так. Никому не хотелось. Будь у Санса хоть немного упорства Папируса, он бы ни минуты не задумываясь сделал своё дело. Но он не мог. Больше не мог. В этих стенах он по-прежнему ощущал присутствие Ториэль, и нарушить обещание был не в силах. Было бы куда проще, если бы это сделала Альфис. — Док, — начал он. — Эта девчонка не знает, что случилось с другими детьми тут. Думает, что они просто умерли из-за... несчастного случая или неподходящей еды. Решимости тех душ, что у нас уже есть, в теории должно хватить для магического всплеска в Ядре, — он вглядывался в её глаза. — Альфис, может, правда не надо? Альфис молчала. — Если мы выберемся, нам нужен будет хотя бы один живой свидетель, что мы — не опасны, — продолжал Санс. — Что монстры и люди могут жить в мире. Что у нас все эти годы просто не было выхода, — скелет видел сомнение в глазах Альфис и решил использовать последний аргумент. — Азгор бы хотел этого... И Ториэль, — после паузы добавил он. Учёная сузила глаза. Санс не был уверен в убедительности своих слов, но попробовать стоило. — Я н-не знаю, — выдавила она. — Не знаю, ч-чего ты так привязался к ней, н-но... М-мне нужен материал для исследований, так ч-что... Санс умоляюще посмотрел на неё. — Т-только не думай, ч-что это пройдёт мимо Андайн, — будто бы слишком жёстко проговорила она. — Я устала ут-таивать от неё. Санс вздохнул. Он и сам понимал это. — Окей. Это так просто не скрыть, как... Ну... Ты поняла. Альфис закатила глаза и выдохнула. — Л-ладно. Показывай. Н-надо понять, что её не стоит прикончить прямо здесь. Санс подошёл к двери в маленькую спальню и открыл её. Их тут же встретили синие кости, которые расставил Санс перед уходом. Он убрал и их. Саммер лежала под одеялом и, кажется, мирно спала, обнимая длинноухое плюшевое создание. Коньки и тёплую одежду она сложила рядом — аккуратно повесила на спинку кровати. — Видишь? Она же не разнесла весь дом, — тихо сказал Санс, подходя к девочке. Осторожно похлопал её по плечу. — Эй. Я пришёл. Саммер сонно потёрла глаза и непонимающе посмотрела на Санса. Через пару секунд взгляд стал яснее — к ней вернулись силы и мысли. Удивительно, но в глазах не было ни тени страха. Значит, не забыла об их разговоре и о том, как он ушёл. — Доброе утро? — пробормотала она, поднимаясь и потягиваясь. Сколько ей лет? Около 10-11 по человеческим меркам? Санс не знал. — Эм... Можно я... — неуверенно сказала она. — Да, конечно! — Санс отвернулся. Стоявшая в дверях Альфис не знала, как ей реагировать. Девчонка была одета в пижамные шорты и короткую футболку. Когда Санс закрыл глаза, она быстро схватила свитер и гамаши, натянула их на себя. Обмотала шею шарфом — в доме почему-то было прохладно. Альфис всё ещё разглядывала ребёнка. Ни ножей, ни пистолетов, ни боксёрских перчаток. Только коньки с затупившимися лезвиями. Такими вряд ли можно кого-то ранить. Только если найдётся достаточно решимости. Вдруг девочка посмотрела прямо на Альфис. Учёная успела покрыться мурашками и приложила огромные усилия, чтобы не задрожать. — Привет, — сказал ребёнок. — Я Саммер. Санс приютил меня и сказал, что я скоро смогу отправиться домой. — Это наша учёная, — Санс положил руку на плечо девочки и указал на Альфис. — Её зовут Альфис. Она пришла поговорить. Саммер смотрела на Альфис и теребила в руках фигурные коньки. Альфис не видела в её образе ничего угрожающего, но и бдительность терять не собиралась. Так. Санс сказал, что человек не в курсе последних нескольких лет жизни монстров. Значит, нужно и дальше выдерживать эту легенду. — П-привет, — пробормотала Альфис. — Т-ты давно здесь? — М-м-м, — протянула девочка, глядя куда-то в потолок. — Несколько дней, наверное... Или недель... Альфис пристально посмотрела на Санса. Он был невозмутим. — И т-ты... — продолжила Альфис. — Х-хочешь вернуться домой, в-верно? Девочка задумалась на несколько секунд. Потом кивнула. — А... — Альфис подошла к ней ближе. — Т-ты же знаешь, что мы... Монстры? Девочка снова кивнула. — Санс мне рассказал. Вы заперты под горой Эботт и не можете выбраться из-за барьера. Нам рассказывали на краеведении эту легенду. Поэтому я и захотела посмотреть сама. Ну, чтобы убедиться, что это правда. Альфис нервно выдохнула. — Т-ты же знаешь, что мы... Заперты, да? — Ну... Да, тут ничего не поделаешь, — задумчиво сказала Саммер. — Но... Вы же выберетесь, правда? Альфис замялась. — Да, обязательно! — подхватил Санс. — Да, доктор Альфис уже работает над этим. Она... Эм... Изучает души людей, и... Силу, которая поможет уничтожить Барьер. — У вас же сейчас... Шесть душ, да? — спросила Саммер, вспоминая что-то. — Нам рассказывали эту легенду. — А... — замялась Альфис. Она не могла сказать про новых людей. Пусть девочка думает, что она первая. — Наверное к-к-какая-то ошибка, — быстро сказала учёная. — В-вообще-то, п-пять... А откуда в-вы... Ну, наверху... З-знаете, сколько у нас душ? Саммер пожала плечами. — Нам учительница так говорила. Что монстры найдут ещё одну душу и вылезут на поверхность. И тогда... — Саммер снова задумалась. — Хм... Я не уверена... Она сказала, что... Что-то про отчистить... Оттереть... Стереть.... Альфис снова почувствовала, как по спине бегут мурашки. — С-стереть в п-порошок? — Да! — воскликнула Саммер. — Только я не знаю... Они вас искупают? Санс кашлянул. — Саммер... Это значит, что люди хотят нас убить. — Ой... В глазах девочки отражалось сожаление и мыслительный процесс. Санс и Альфис терпеливо наблюдали за тем, как детский мозг пытается осмыслить эту концепцию. Санс, например, вообще не был уверен, как работает этот детский мозг.***
сообщение для: coolskeleton95 бро выключи головоломки в сноудине. сообщение: отправлено***
Сильные когтистые конечности придавили его к мокрому снегу. В лицо прилетела пригорошня мёрзлой земли. Слышалось сдавленное шипение. Папирус не мог пошевелиться и отразить атаку — мысли были совсем не о тренировке, которую он же и вёл. — Хах! Так и надо! — Третья с долей издёвки начала болтать ногами, прижимая его к земле. — Как ты, капитан неудачников? Папирус проигнорировал её слова. Он уже не стремился отвечать на все выпады Третьей — это было бесполезно. Ну сказал бы, что если он — капитан неудачников, то и вся стража — неудачники. Ну и что с того? Папирус прекрасно понимал свои боевые характеристики. Сильные и неподдающиеся контролю атаки, которые он мог исполнять, были лишь волей случая. Порой ему казалось, что его телом и вовсе управляет кто-то другой в такие моменты. Но даже на тренировках с Андайн он умел оборачивать ситуацию в свою пользу. Сейчас он слишком много думал об Андайн. Её нервные тики, её повторяющиеся фразы сильно пугали его. Намного сильнее, чем периодические очень сильные головные боли у самого Папируса. Он старался шутить. Старался готовить её любимые блюда. Старался не перебарщивать с общительностью и тактильным контактом. Старался оставаться у неё, когда чувствовал, что что-то не так. И всякий раз он обнаруживал её сидящей на кухонном полу возле плиты и повторяющей одни и те же фразы. Раз за разом. Где угодно. Где угодно. Где угодно. Где угодно. Конечно, потом она, прилагая огромное усилие, делала вид, что всё в порядке. Но Папирус понимал, что всё не в порядке. И что его проблемы на работе сделают ситуацию ещё хуже. — Интересно, и как же ты... Ай! — вскрикнула Третья. Папирус извернулся и опрокинул её на спину. Теперь уже она была в позиции проигравшего. — Не позволяй усыплять твою бдительность, — тяжело дыша, поднялся Папирус и протянул ей руку. — Я, что ли, объяснять тебе это должен. Ты же опытнее. У Третьей покраснели уши, и она смущённо поднялась, игнорируя предложенную помощь. — Блин, наконец-то! — хохотнул Мэджик. Третья злобно посмотрела на него и отошла к пещере — поправить доспехи. — Кэп, ты классно дерёшься, — Сныцарь хлопнула Папируса по плечу с такой силой, что тот едва не упал. — Теперь понятно, почему ты здесь. В этот момент телефон Папируса, лежащий на куче вещей, завибрировал и чуть не свалился в снег. Папирус протёр экран и увидел одно непрочитанное сообщение. sans-trosity85: бро выключи головоломки в сноудине Папирус вздохнул и окинул взглядом уставших стражников. — Ладно, ребята. Мы славно потрудились, теперь в расход, — бросил он и набрал номер. Гудки шли и стражники тоже шли мимо. Наконец, Санс взял трубку. На фоне слышались какие-то голоса. — Чё как, — послышался голос брата. — Санс, — встревоженно-раздражённо начал Папирус. — Что у тебя случилось? — Эм-м... — замялся. — К-короче, тут такое дело... Надо выключить головоломки в Сноудине. — Почему? — Папирус медленно шёл в сторону Сноудина. — Ты разве не можешь просто, ну... Использовать короткий путь? — А-э... Ну-у-у, — через трубку Папирус чувствовал, что у Санса что-то происходит. Наконец, он догадался. — Так, Санс, просто говори «да» или «нет», — Папирус резко остановился. — Ты сейчас не можешь говорить, потому что кто-то рядом с тобой? — Да. — Кто-то, кто не должен тебя слышать? — Ага. Папирус нахмурился. Первое, о чём он подумал — человек. Но это невозможно. Это просто невозможно. Отверстие в горе замуровали, и люди больше не могут попасть в Подземелье. — Дело в том, что я, кхм, — подал голос Санс. — Я упал с кровати и просто, кхм, нечеловечески ушибся. Я не смогу, эм... Дойти... Куда мне надо. — Санс, — понизив голос, продолжил Папирус. — Я не знаю, как это возможно, но... Рядом с тобой человек? — Ага. Сердце Папируса забилось быстрее. — Так. Задержи его. Или её. Я... мы... Я должен сказать об этом Андайн. — Но... — голос Санса оборвался на полуслове. Папирус отключил телефон и растерянно огляделся. Он не знал, что делать. Андайн бы сказала ему убираться как можно скорее. Но это невозможно — он руководит королевской стражей. Санс бы сказал выключить головоломки. Но он не может — это было бы нарушением. ✡⚐🕆 💣🕆💧❄ 👎⚐ ✡⚐🕆☼ ☺⚐👌✏ — говорил голос в голове. Папирус не уверен, что этот шум означает. Но будь он на месте кого-то из них, он бы сказал себе, что делать что-то без предварительных обсуждений — нельзя. С этой мыслью он почувствовал силу и сам не заметил, как добежал до Лодочника. Судя по всему, Санс не в опасности и пытается не спугнуть человека. А если ему что-то и угрожает — против бластеров не может устоять ни один человек. Ни один ребёнок. Ни один монстр. Никто. Лифты в Жаркоземье и Ядре ехали слишком медленно. Чудовищно медленно. Медленнее, чем когда-либо. Папирус в нетерпении стучал пальцами по стенке, пока поднимался. Казалось, что пустота в Ядре что-то нашёптывала. Казалось, что дома в столице замолчали. Казалось, Новый дом опять был безжизненным. Внутри никого не было. Ни в комнатах, ни в гостиной, ни на кухне. Папирус догадался и отправился ко второму выходу, оттуда — в тронный зал. И к Барьеру. Как он и думал, Андайн снова молча разглядывала контейнеры с душами. Разноцветные блики плясали на стенах и уходили во мрак, который сдерживал всех под землей. — Эм... Привет, — тихо сказал он. Андайн дёрнулась, и на секунду в её глазах появился страх. Быстро прошёл. — А, да. Привет, — она отвернулась от свечения. — В общем, — не откладывая, начал Папирус. — Санс, кажется, схватил человека. Но что-то не так. Я это чувствую. Поэтому решил прийти к тебе. Андайн отстранённо кивнула. — Андайн, — Папирус сделал ещё шаг. — Там человек. Шестой. Шестая душа. Андайн ещё раз кивнула. Папирусу казалось, что она не воспринимает его слова. — Андайн... — Санс же убьёт его, да? Она смотрела почти умоляющим взглядом. Андайн никогда не использовала этот взгляд. По крайней мере, Папирус не помнил. Чаще это был либо гнев, либо ужас за кого-то другого. Но не мольба. Она хотела, чтобы Санс убил человека. Это Папирус понимал. Она хотела, чтобы всё поскорее закончилось. И это он тоже понимал. — Убьёт? Папирус нахмурился. — Я боюсь, что нет. Андайн кивнула и отвернулась к душам. — Дай мне телефон, — едва слышно сказала она. — Что? — Папирус правда не расслышал. — Дай. Мне. Телефон! — жёстко произнесла она. Папирус протянул ей трубку и Андайн выхватила её из его рук. Набрала номер. — Да? — её взгляд бегал, а потом зацепился за одну точку в пространстве. — Да, Санс. Это я. Я хотела спросить, какого хрена у тебя там происходит? Папирус не слышал большей части диалога, но по стремительно меняющемуся взгляду Андайн понимал, что происходящее вывело её из некоего транса. — Я понимаю, — отрезала она. — Быстро сюда, во дворец. Оба. Если бы у Папируса был телефон-раскладушка, Андайн бы агрессивно захлопнула его. — Я всё узнала, — всё ещё глядя вникуда сказала она. — Будут примерно через... Сейчас.***
Андайн: И где он? Санс: Она. Андайн: И где она? Санс: Заперли в Руинах. Андайн: Убьёте? Санс: Нет. Папирус: Санс, что за ерунда происходит? Андайн: Почему? Санс: Она нужна Альфис. Альфис: Она п-п-правда нужна. Андайн: Допустим. Санс, Альфис, Папирус: Что? Андайн: Допустим, она выживет. Пока что. Каков план? Альфис: Я б-буду следить з-за ней в л-лаборатории. Из-зучать её д-душу. В теле носителя. Если в-восьмой ч-человек прошёл... Мы з-знаем не всё. Санс: Она права. Папирус: Санс, чёрт возьми, зачем ты просил выключить головоломки?! Андайн: Ты выключил? Папирус: Нет! Альфис: М-мы нашли ч-человека. В-видимо... Она п-пряталась от рабочих. И она... По п-предварительному изучению, н-не опасна. Санс: Да. Мы считаем, что она может помочь нам освободиться, если Альфис удастся перестроить Ядро и использовать все души вместе. Как будет возможно, мы отправим её в лабораторию. Андайн: Человек не может поглотить душу монстра. Даже Герсон говорил. Альфис: З-знаю. Но если п-подключить её к к-к-кое-к-каким п-приборам... Санс: Да, как регенерирующий источник энергии. Папирус: С помощью неё мы выйдем на поверхность? Санс: Думаю, да. Альфис: Вероятнее всего, да. Андайн: Да. Выйдем.***
События менялись слишком быстро. Папирус не успевал следить за ними. Видел только, что у Андайн во взгляде появилась какая-то безумная искра. Будто сбивчивые речи Альфис и вера Санса давали ей силы. Всё-таки, она и правда была готова пойти на такой риск. — Значит, будет так, — Андайн откинула прядь со лба. — Вы вдвоём отведёте её в лабораторию. А ты, — она повернулась к Папирусу. — Проинструктируешь всех стражей. Теперь они должны защищать её. Ну, или от неё. Альфис, ты собери своих инженеров и начинайте работу. Все кивнули. — И не дай бог, — Андайн повысила голос. — Что-то пойдёт не так. Тогда мы рискуем потерять всё. У меня к вам двоим, — она посмотрела на Санса и Альфис. — Есть масса вопросов. Но я вам верю. — Правда? — П-п-правда? Андайн кивнула. — Всё. Вперёд. Как только за Сансом и Альфис закрылась дверь, Андайн тяжело вздохнула. Папирус видел, как тяжело ей давался этот разговор. Но во время него она выглядела прежней. Решительной. Наполненной силой. — Я... Понимаю, сейчас не лучшее время, — начал Папирус. — Да всё нормально, — чуть спокойнее ответила Андайн. — Что ты хотел? — Может... Ну... Прогуляемся где-то? Тебе бы не помешал отдых. Я хотел сказать, — заторопился Папирус. — Ты какая-то... Тревожная в последнее время. Я переживаю. Андайн задумалась, но ненадолго. — Знаешь... Есть одно место.***
Они шли. Тем же маршрутом, как когда Андайн потеряла глаз. К заливу, над которым виднелась россыпь камней на своде пещеры. Где они нашли пиратский флаг. Где Папирус разводил костёр. — Здесь почти ничего не изменилось, — усмехнулась Андайн, подойдя к воде. Как и тогда, Папирус не успел ничего понять. Андайн снова нырнула в воду прямо в одежде. На этот раз Папирус осторожно сел у самой кромки воды и наблюдал, как она кувыркается среди спокойной воды. Видимо, здесь она чувствовала себя как рыба в воде. Глядя на её движения, Папирус и сам начал улыбаться. Вся тревога прошедшего дня позабылась. — Ух! Ну, признаю, — тяжело дыша, Андайн плюхнулась рядом с ним. — Мне правда было нужно сюда прийти. — Хочешь... Разведём костёр? Через несколько минут берег осветили мягкие блики. Папирус долго возился, подбирая деревяшки нужного размера. Они, оказывается, должны были быть сухими, а то воздух наполнялся едким дымом. Андайн сидела, вытянув ноги на песке. Её глаз был закрыт, и Папирус понимал, что она наслаждается минутой покоя. Минутой смены обстановки. — А помнишь, — заговорил он. — Как мы нашли тут флаг и повязку для тебя? — Угу, — протянула Андайн. — Незадолго до этого я потеряла глаз. Жутко всё ненавидела. — Да, — согласился Папирус. Снова молчание. — А помнишь, — заговорила Андайн. — Ещё кое-что? — М? — Папирус повернулся и обнаружил, что она уже сидит рядом. — Тогда ты пытался поцеловать меня. — А, ну... Да. Ты же уже знаешь, что я... Ну... — У Папируса на щеках выступил румянец. Он почувствовал прикосновение к своей руке. За всё время, что они вместе, он боялся докучать тактильными контактами. Но видимо, сейчас момент располагал к этому. — Просто хочу вернуть должок. Папирус ощутил прикосновение к своему лицу. Тёплое и мокрое из-за воды. Закрыл глаза и потянулся навстречу. Боялся укусить. Лишь спустя несколько мгновений к нему пришло осознание, что они почти никогда и не целовались по-настоящему, вот он и сидел, практически не шевелясь. Справа весело горел костёр. Песок был мягким, и Папирус обнаружил, что они лежат на нём. Тепло. Спокойно. Странно, но сегодня его даже не мучили страшные головные боли. Андайн рядом. Всё хорошо. Вдруг Папирус ощутил непривычное тепло в груди, и ему пришлось открыть глаза. Поцелуй прекратился. Андайн сидела над ним, так же растерянно глядя вниз и прижимая что-то к себе. Папирус заметил какое-то странное оранжевое свечение. Будто от души. У Андайн — зелёное. — Так, — выдохнула она, пытаясь отдышаться. — Я поняла, что это. Надо притормозить. — Согласен, — сказал Папирус, глядя вверх. Теперь они просто лежали рядом. Всё ещё тепло. Всё ещё спокойно. — А помнишь, говорят, что если загадать желание, глядя на звёзды, — говорила Андайн. — То оно должно исполниться? — Ну. Это ненастоящие звёзды, — вздохнул Папирус. — Но вполне возможно. — Это хорошо.