Психотерапия

Злость — базовая эмоция человека. Причиной злости может быть голод, боль и страх. Она является хорошим обезболивающим и источником энергии. Часто за ней прячется стыд, вина, отчаяние, нежность, горе и страх. Злость — это наш «аварийный режим», который пытается справиться со всеми внешними и внутренними препятствиями. Но что, если препятствие мы сами?

***

Вторник 14:00 Кабинет Гермионы Грейнджер День не задался с самого утра. Чувство голода год, как пропало, и до сих пор не хочет возвращаться, Панси не жаловалась, но её отражению в зеркале явно требовалось немного лишних килограммов. Каждое утро один и тот же процесс: поднять голову с подушки, вспомнить во что превратилась жизнь девушки и упасть обратно на кровать. Исключение составляли дни, когда нужно было явиться в Министерство, приходилось натягивать на себя одежду, делать вид, что она со всем справляется и что мгла, которая была вокруг, не поглотила полностью её сознание. Эта мгла была с ней задолго до Темного лорда, не отступала от неё ни на секунду всю жизнь, шла за ней попятам, вселяла страх и сковывала тело, если была слишком близко. Первый раз это произошло в 7 лет, у всех маленьких волшебников в этом возрасте случаются внезапные всплески магии, этот момент по- настоящему наполнен волшебством, ведь малыши в первый раз сами сотворили чудо. Мать Панси постоянно об этом говорила «Вот уже у старшенькой Гринграсс был всплеск и у Нотта, когда же и ты Панси сделаешь это?» взгляд, следовавший за этими словами, был наполнен презрением и недоверием, вдруг она — сквиб, детям-сквибам не место в роду Паркинсонов. Наконец –то чудо произошло, на руках девочки расцвела прекрасная роза. Счастье, радость, восторг и ощущение своей магии, теперь Панси стала настоящей волшебницей, как мама и папа. Она со всех ног побежала рассказать им об этом, но, когда родители сравнили её волшебную розу с полётом Дафны и стихийным вихрем Тео, то сказали, чтобы в следующий раз она постаралась получше, ведь роза совсем маленькая и незаметная. Тогда сердце юной Паркинсон разбилось. Рядом оказалось что-то темное и холодное, это была та самая мгла, она защищала девочку. Сейчас Панси догадывалась, что мгла разрушала её, не давала ей жить, душила любые эмоции ещё в зачатке. Воспоминания стали проноситься в голове, вот распределяющая шляпа отправила маленькую девочку на родной факультет, а она сделала вид, что счастлива, потому что родители были бы рады, так ведь? А это воспоминание про первый поцелуй. Драко целовал её умеючи, долго, мокро и по-взрослому, наверное тренировался с другими. Для Панси — это было, как минимум, странно. Неуютный контакт губ, так она потом станет называть этот момент. Девушка ждала, что всё будет как в её любимом романе, красавец принц первый раз целует принцессу и они влюбляются друг в друга. Чувство легкости, свободы, бабочек в животе, но ничего не было. После этого девушка хотя и перестала читать романы, но верила, что просто не встретила своего принца. Следующее воспоминание про Темного лорда, он смотрит ей в глаза и пытается прочитать мысли, так ли она ему предана? Мгла снова помогла Панси. Ведь если в ней нет эмоций хоть каплю похожих на любовь, то Волан де Морт пощадит. Как глупо было думать, что мгла спасает. Она окружает, держит в невесомости, образует кокон, из которого невозможно вырваться, ты тонешь, а тебя даже некому спасти. Твои крики никто не слышит. Дыхание замедляется. Сознание помутневшее. Сердце не сокращается. Наконец — то. Ты просыпаешься. Панси встряхнула головой, пытаясь отогнать нахлынувшие мысли, и занесла руку для стука в дверь. Едва костяшки ее пальцев коснулись двери, как та отворилась. Гермиона Грейнджер ждала её. Гермиона решила начать первой: — Здравствуйте, мисс Паркинсон, можете проходить и присаживаться. Панси последовала её совету. «Мерлин, она так и будет называть меня мисс Паркинсон?!» — Мисс Паркинсон, могу ли я вас называть просто Панси? — Конечно, Грейнджер, но я надеюсь это не значит, что мне необходимо звать тебя, Гермиона? — Панси неприятно скривилась. Ей совсем не нравилась идея о терапии, а идея о том, что их консультант Грейнджер ещё больше, будто не было других кандидатур. «Ах, как же я могла забыть, она ведь самая лучшая ведьма столетия, как будто об этом можно было забыть хоть на секунду» — Можешь называть меня, как тебе удобно. И думаю, пора начинать. Первое, что я хочу узнать, как ты себя чувствуешь, Панси? — Гермиона терпеливо ожидала ответа. Она заметила, как Паркинсон сильно похудела, её вид был изможденным, круги залегли под глазами, щёки впали, взгляд был потерянным, казалось, что ей трудно сосредоточиться на какой-либо мысли. — Нормально, — практически правда. Состояние полной апатии давно стало нормой. — Какие эмоции ты сейчас испытываешь? И вот опять этот взгляд, что — то в нем было очень знакомо Панси, но она так и не могла понять, что? Какой странный вопрос, что она чувствует? Вся беда в том, что мгла давно ничего не дает чувствовать. — Ничего, — глубокий вздох, странно, что Грейнджер не перебивает её. Совершенно определенно рядом с мглой есть раздражение, которое зудит без остановки. Главное правило терапии говорить правду, хотя, она сомневается стоит ли говорить вслух, — Я чувствую раздражение и злость. — На кого или ты что ты злишься? — Гермиона говорила совершенно спокойно, она предчувствовала, что Паркинсон врядли будет ей рада и злость направлена на неё. — На министерство, на тебя, на Драко, на Тео, на родителей, Мерлин, этот список бесконечный, — Панси не заметила, как начала задыхаться от злости, которая подступила. — Я бы хотела уточнить про Малфоя, раз ты вспомнила его. Какие между вами отношения? — Гермиона попыталась быть максимально вежливой, насколько это было возможно. — Для личных целей интересуешься? — Панси ухмыльнулась, — я отвечу, только, если ты ответишь на мой вопрос. Гермиона задумалась и внимательно посмотрела на Паркинсон. Да, война не только внешне изменила её, внутренне это тоже была другая девушка. Кажется, что ей совершенно всё равно на происходящее, но где-то там в глубине, есть намек на интерес. Нужно обязательно заинтересовать её в процессе терапии и поддерживать этот процесс. — Хорошо, мой вопрос задан в интересах терапии, спрашивай, — ответила Грейнджер. Панси была удивлена. Внутри зародился вопрос, что думает гриффиндорка, насчет неё? Как она собралась ей помогать, если уже сдает свои позиции? — Почему вы расстались с Уизли? — так просто и легко. Главное не показать насколько неожиданным оказался этот вопрос. Гермиона привыкла следовать правилам, хотя зачастую могла их нарушить, но сейчас важно показать Панси, что консультанту можно безоговорочно доверять даже, если это бывший школьный враг. — Что ж придётся быть честной с тобой, — Панси хмыкнула и одобрительно кивнула, — После войны не только Пожирателям было тяжело, светлая сторона пострадала не меньше, а может даже и больше вас. Я полностью разочаровалась в магии и в себе. Знаешь чувство, будто ты лишилась своего родного дома, — Паркинсон снова кивнула и нахмурилась. Да она точно знала, что это за чувство, — я захотела уйти и не знала вернусь ли обратно. Гарри не хотел меня отпускать, но куда там спорить со мной в таком состоянии… Мной завладела мысль сбежать, как можно быстрее и не оглядываться ни на него, ни на Рона… — Гермиона до сих пор не верила, что решилась на такой шаг — сбежать, но боль потери преследовала её и настигала в самых неподходящих местах. Боли было слишком много для них всех, кто-то должен был уйти и забрать часть с собой, поэтому она решилась. — Я ушла практически на целый год, он пытался меня понять, потому что любил. А я была не способна ответить ему. Он писал мне письма несколько месяцев, но я сжигала их, не читая. Потом он перестал писать, а я постепенно вернулась обратно. Мы так и не разговаривали и не виделись пока что… — наконец-то, Панси была первая, кто услышал эту историю полностью. Как грустно осознать снова, что Рон навсегда потерян, как друг. — Не знала, что вы гриффиндорцы такие нытики и трусы, — глубокий вдох, как перед погружением, — знаешь, ты не обратила внимание на слова насчет моих чувств, я сказала, что испытываю по отношению к тебе злость, а раньше я тебя ненавидела, — Гермиона грустно улыбнулась и кивнула в знак согласия, — это было из-за Драко и Тео. Мне нравился Драко, с ним прошло мое детство, он меня веселил, если я плакала, успокаивал, подсказывал на уроках, защищал перед моими родителями, и он был первый парень, с которым я поцеловалась. Но то, как он тебя цеплял, обращал на вашу троицу внимание, — Панси неприятно скривилась, было видно, что золотое трио и сейчас ей покоя не дает, — я завидовала, что какой-то грязнокровке достается столько внимания моего обожаемого парня. На 4 курсе я поняла, гнев — это самая сильная эмоция для Драко и он всегда припасал свою ненависть для тебя. Для меня оставался чуть теплый взгляд и робкая улыбка, вроде смотришь на него и думаешь, сейчас ещё немного и тепла станет больше, а я согреюсь… Но тепло, предназначавшееся для меня, было подобно последним солнечным лучам поздней осени, которые греют только для видимости, а ты стоишь и зябнешь в ожидании дождя. А когда он смотрел на тебя, в его взгляде пылал пожар ненависти, в нем можно было не только согреться, но и сгореть заживо. Он кстати до сих пор горит этой ненавистью. И я решила отпустить его, так Драко Малфой стал моим другом. Гермиона была ошарашена услышанным. Она то всегда думала, что Панси таскается с Малфоем, потому что была безумно влюблена в него, а оказывается он был для Панси — опорой и той самой привязанностью, которая помогала жить дальше. И эти намеки про чувства Малфоя… Его ненависть по отношению к ней действительно была очень сильной и как оказалось ни на каплю не ослабла после войны. — А что с Теодором? — Это уже второй вопрос, поэтому я тоже задам ещё один про личное, --Панси хитро посмотрела на Гермиону, — Тео был моим женихом и мне даже казалось, что я его люблю. Хотя сейчас я сомневаюсь в этом. Тео родной для меня человек до сих пор, — на лице девушки появилась улыбка, — но жаль, что он другого мнения. Перед 5 курсом, наши родители объявили, что после окончания Хогвартса мы поженимся. Он много общался с Драко, они ведь были лучшими друзьями, а так как Малфой и мой друг, то мы проводили время вместе, поэтому мы с Ноттом решили попробовать поиграть в счастливую пару, и тут опять возникала ты. Тео скрытный и в нем намного больше темноты, чем в нас с Малфоем. Иногда он уходил куда-то глубоко в себя, а я хотела достучаться до него, чтобы впустил меня к себе, — Панси стала смотреть в потолок и часто моргать. Неужели слезы ещё способны течь из её глаз, — такая глупая и наивная. Думала, что если я встречусь с его темнотой, то он признает меня, как равную себе. Но в эти моменты он говорил: «Панси, ты такая милая, это слишком для тебя», и искал глазами кого-то. Я думала он ищет Драко, между ними действительно была непонятная для других связь. Пока на 6 курсе не заметила, кого он на самом деле искал. Мы сидели за ужином в общем зале, Тео снова повторял: «Все в порядке, дорогая, это просто мысли, не беспокойся» и его глаза бегали по залу, а потом вдруг остановились на секунду. Угадай на ком? — полные слез глаза Паркинсон, посмотрели на Гермиону. Неожиданно Панси громко засмеялась, она смеялась и смеялась пока смех не перешел в глубокие рыдания, девушка захлебывалась слезами, раскачивалась и совершенно не могла остановиться, всё, что так долго скрывалось за железными оковами в грудной клетке прорвалось, как цунами, и снесло все преграды. Гермиона знала, Панси оплакивает свою потерю, свою иллюзию любви. Она произнесла невербальное заклинание и рядом с Паркинсон оказались салфетки. — Спасибо, — девушка постепенно успокаивалась, — Конечно, это была ты. Всегда была ты Грейнджер. Он смотрел несколько секунд на тебя, а ты на Уизела с Браун. Такая ирония. Ты была для Тео той самой сложной задачкой, а тебе оказался нужен простец Уизли. Я устала. Ты дура — Грейнджер. Дура, что не смогла спасти свою дружбу! Я так хочу ненавидеть тебя. — Так почему не ненавидишь? –- спросила Гермиона. — Уже не могу. Им обоим нужна ты, и твоя грязная кровь не имеет значения. Парадокс? Я просто устала и хочу чтобы ты от меня отстала. — Я не могу закончить без последнего вопроса. Как ты себя сейчас чувствуешь, Панси? — задала вопрос Гермиона. — Плохо… я как будто сдувшийся шарик, — короткая пауза, будто она что-то сможет исправить, — и заплаканная к тому же. — Для терапии это нормально испытывать такое состояние, похожее на облегчение. Наше время действительно подошло к концу. Я хочу сказать тебе спасибо за честность, для меня это важно. — До встречи, Грейнджер, — Панси попрощалась, встала с дивана немного замялась, стоя в дверях, будто решалась внутри себя на какой-то вопрос, но так и не спросив, вышла. Да уж, Гермиона невесело усмехнулась. «Не думала, что первая встреча будет такой…насыщенной» Мысли крутились в её голове, Малфой, Нотт, Рон… Она была уверена, что Панси многое надумала, но последняя фраза была правдой, Гермиона — дура. Ей давно пора признаться самой себе, что нужно поговорить с Роном, хотя бы попытаться вернуть их дружбу. Он один из её лучших друзей, она любит его…и скучает.