Психотерапия

Принятие — Всё будет хорошо, — говорят знакомые. — Всё наладится, — невзначай, выпивая очередную кружку кофе, произносит лучший друг. — Не переживай, — отголоски фраз, как эхо крутятся вокруг. Вроде слова разные и интонации голосов, да и сами произносящие тоже, только каждый раз после этих «поддерживающих» высказываний, становится до ужаса невыносимо. Хочется соскрести свою кожу, выплюнуть легкие, что угодно сделать, только бы они замолчали, только без этих обнадеживающих речей, про то, как всё наладится и будет распрекрасно. — Не в этой жизни, не со мной, не после потери! — кричишь им безмолвно в ответ. Ты всё ещё один на один с этой болью. Надежда окружающих не помогает и вряд ли они действительно пытаются поддержать, не верят в твоё исцеление болью. Ты и сам не веришь в чудо, ведь всё обязательно рухнет. Стадия принятия последняя, но отнюдь не самая легкая. Невозможно вернуться к тому что было до, после уже наступило, но ты никак не хочешь этого осознать. Прими свою боль. Прими свою потерю. Проживи это. Растворись в этом. Всплывай. Вторник 8:00 Поместье Паркинсонов. На удивление домовиков и самой себе, Панси проснулась рано. Даже очень рано. Хотя для того, чтобы проснуться нужно заснуть, а сегодня ночью она ни на секунду не сомкнула глаз. Для девушки это было крайне необычно, ведь ресурса, с которым она просыпалась утром, было недостаточно для бодрствования весь день. Обычный распорядок её дня включал в себя: принятие душа, попытку поесть, сон, снова попытка поесть, прогулка по поместью во избежание ослабления мышц, снова сон. И даже с таким графиком к концу дня она жутко уставала, а если ей приходилось куда-то отправляться, например, в Министерство Магии, то Панси обязательно принимала укрепляющее зелье, остальным не нужно знать, насколько она ослабла. Но этой ночью, несмотря на свой малый запас энергии, девушка так и не смогла уснуть. Всему виной была её терапия с Гермионой Грейнджер. После прошлой их консультации Панси пришла в себя только в четверг и тогда же осознала, что она рассказала бывшей гриффиндорке. Все свои опасения по поводу Драко и Тео, но самое ужасное другое. Она плакала. Нет не так, она рыдала вовремя сеанса рядом с этой, всюду сующей свой нос, Грейнджер. Мерлин, подружка Поттера наложила на неё какое-то заклинание, иначе, как объяснить всё произошедшее. Панси проверила себя на разного рода заклятия, но ничего не обнаружила. Тогда она написала Драко Малфою, для того чтобы он проверил её своей палочкой, ведь неизвестно, что ждёт их с Тео на сеансе, грязнокровка способна на многое. Малфой прибыл вскоре. На всё что так или иначе касалось Гермионы Грейнджер он реагировал молниеносно, в этом Панси не ошиблась. Она и правда довольно быстро заметила, что Драко многое прячет в себе, скрывает, и только, если рядом появлялось золотое трио, он себя не сдерживал. Открывал все замки, выталкивал демонов и обрушал гнев на Поттера, Уизли и, конечно, Грейнджер. Панси знала, что в семье у Драко не всё так просто. Агрессию, которую он так настойчиво пытался законсервировать, Малфой получал от своего деспотичного отца. И ужаснее всего, направлена она была на пугающе отстраненную и молчаливую мать. Проходило время, девушка вообразила, что Драко Малфой ее принц на белом коне, и отчаянно ждала, когда он заметит в ней не только подругу детства. Наконец-то он обратил на неё внимание, казалось бы, вот оно, то чего она так долго ожидала. Мимолетные поцелуи, тайные свидания, долгие прогулки — приторно сладкая история о любви, если бы не одно, но. Слишком много внимания ненавистным гриффиндорцам. В то время она негодовала, как? Мерлин, как он может стоять и целоваться с ней, совершенно спокойно, будто фигура из воска, а стоит появиться одному из этой троицы, так он весь оживает, сердце учащенно бьется, в глазах горит огонь ненависти, почему с ней он другой? Когда Панси поняла, что её принц — недолюбленный ребенок, как и все их знакомые, то вцепилась в него мёртвой хваткой. Постоянная слежка, безостановочная попытка достучаться до него, поговорить с ним, вдруг это неправда? Может дело в ней? Может это она недостойна его любви? Может нужно просто стать достаточно хорошей/успешной/умной/красивой? Было больно осознать, что для него чувство любви неизвестно, и он не понимает разницы между любовью и ненавистью. Получается их отношения и напускная нежность не более, чем крепкая дружба с детства, а настоящие чувства вот они, нужно лишь заметить выражение его глаз, когда он смотрит на Грейнджер. Так Панси потеряла свою первую любовь и уяснила, как добиться от Малфоя желаемого. Поэтому она отправила ему записку: «срочно приходи ко мне, это связано с Грейнджер» И вот не прошло и 5 минут, как он появился. Драко был одет с особым лоском. Любопытно для кого же? — Твой любимый костюм, интересно по какому поводу? — Панси задала вопрос, её бровь изогнулась, а губы искривила усмешка. — Малфои всегда должны выглядеть ослепительно без какого-либо повода, — его тон был полон высокомерия. — Хммм… — она обязательно выяснит в чём же дело, — у меня к тебе просьба. Драко кивнул, чтобы она продолжала. Странно, обычно Малфой не отличался молчаливостью, ещё этот костюм… — Проверь меня на все заклятия разума, которые ты знаешь. Парень удивился. Он внимательно посмотрел на неё, во взгляде читалось беспокойство. Драко сделал попытку подойти к подруге, но на каждый его шаг вперед, она делала шаг назад. «Что за чёрт? Что происходит, Панси? Неужели тебе всё ещё больно после разрыва с Ноттом?» мысли, промелькнувшие в его голове. — Панси, почему ты не позволяешь мне подойти? — он всё-таки спросил. — Проверить меня ты можешь и на расстоянии нескольких метров, — девушка не хотела, чтобы он подходил. Тогда вероятность сломаться увеличится. Драко Малфой был вторым значимым и незаменимым человеком в её жизни после Теодора. Он первый защитник, лучший друг, плечо для слёз. Только война разрушила это. — Паркинсон, я так полагаю ты думаешь, что Грейнджер наложила на тебя заклинание? — парень держал визуальный контакт и продолжал приближаться, медленно и осторожно, — поверь, она знает сотни заклятий, и чтобы проверить все, я должен подойти ближе… Девушка думала. Мозг лихорадочно работал и перебирал исходы ситуаций, где она разрешила ему подойти, а где нет. Если он приблизится, она рухнет и потеряет надежду, что может справиться сама. Панси кивнула. Драко медленно пересёк комнату и остановился на расстоянии вытянутой руки. Он внимательно изучал её взглядом. «Короткая стрижка обрамляет лицо, огромные глаза и такие же огромные синяки под ними, худое изможденное лице. Интересно сколько часов в сутки она спит? Водолазка скрывает шею и плечи, но даже так невозможно не заметить болезненную худобу. Перед ним совсем другая девушка, точно не его подруга, та была безнадежной стервой, которая только и умела язвить и обострять без того конфликтные ситуации, а сейчас это призрак из его детства. Захотелось встряхнуть её за плечи» Малфой резко покачал головой, пытаясь отогнать непрошенные мысли. — Панси, — парень сжал своей рукой её плечо, — посмотри на меня. Девушка вздрогнула от его прикосновения. Казалось бы, просто его рука и её плечо, но мосты в голове начали рушиться, на глаза навернулись слезы, в носу неприятно защипало. Словно сработал спусковой механизм, и лавина боли уже готова обрушиться на него. — Зачем? — она попыталась убрать его руку, но он только усилил хватку. — Просто посмотри… Она подняла голову и встретилась с его взглядом. Отчаяние, сочувствие, безысходность, надежда…? Мерлин, помоги ей избавиться от этой вездесущей пустоты, что сковывает её тело и сердце. Они смотрели друг другу в глаза казалось уже вечность. Ей захотелось испытать хоть что-то кроме пустоты и боли. Она встала на носочки и приблизилась к его лицу. Он всё ещё завороженно смотрел ей в глаза и о чём-то думал, был далеко. Панси легонько подушечками пальцев надавила на его шею и попыталась поцеловать. Именно попыталась, ведь её запала хватило лишь на то, чтобы прижаться своими губами к его. Казалось он не был удивлен этой выходкой, не собирался отталкивать, но и не спешил углублять. «У него такие холодные губы, — подумала девушка, — я снова ничего не чувствую» Не разрывая зрительного контакта, они стояли, прижавшись друг к другу губами, просто физический контакт больше похожий на рукопожатие двух знакомых, чем на поцелуй. Оба боялись сделать шаг назад и того, что за этим последует. Наконец лицо Драко приняло суровый вид. Он почувствовал влагу. По щекам Панси текли слезы. Парень разорвал контакт их губ и притянул девушку для объятий. Она больше не могла сдерживаться. «Пусть это иллюзия, пусть только сегодня рядом будет кто-то ещё с такой же пустотой, похожий на неё, знающий какая она» Панси безостановочно плакала. Она задыхалась и из груди у неё вырывались глухие рыдания. Драко прижимал её к себе и гладил по голове. — Дорогая, всё пройдёт, всё обязательно пройдёт, я тебе обещаю… Он повторял эти слова снова и снова, пока рыдания не начали стихать. Когда Панси смогла от него отстраниться, то сказала: — Всё в порядке, ты можешь идти, — девушка попыталась выдавить улыбку и сделать вид, что ничего не произошло. Безуспешно естественно, ведь после долгих рыданий её глаза опухли, голос стал грубым, как у древней старухи и весь образ сообщал о том, насколько она слабая и жалкая. Драко зло рассмеялся в ответ на её фразу. — Ты хоть помнишь, что было полчаса назад? Как пыталась меня поцеловать? Она изобразила гримасу отвращения на лице. — Вспомнила какая ты язва? Не поздновато? У меня сейчас действительно дела, но теперь ты от меня не отделаешься просто так. И договорив фразу, он молниеносно аппарировал, а Панси совершенно вымотанная таким общением легла спать. На следующий день её ждали 2 открытия. Первое, от Драко Малфоя действительно тяжело отделаться. Он приходил с тех пор к ней каждый день вечером и сидел молча, напротив. Она тоже не делала попыток для сближения, помня, чем это закончилось в прошлый раз. Второе, Панси отчаянно не хотела идти на следующую консультацию к Грейнджер. Все выходные мысли Панси Паркинсон были посвящены одному вопросу: «Как отделаться от консультации?» Тот Армагеддон, который произошёл на первой встречи, напрочь отбил желание приходить на вторую. Всю сегодняшнюю ночь она думала идти или нет? Как донести это до Грейнджер, чтобы та не написала этого в отчете? Может быть притвориться больной? Или просто не прийти? Интересно Малфой нашел лазейку не посещать заучку? Настало утро, а ответа так и не было. Девушка понимала, если она не придёт на консультацию, то Гермиона Грейнджер не будет ждать, а сразу сообщит членам Визенгамота. Но что же ей делать? Кабинет Гермионы Грейнджер 14:02 Гермиона сидела в кабинете одна. «Панси опаздывает, может что-то случилось или она решила плюнуть на все и не приходить?» Девушка не понаслышке знала, как сложно начинать открываться другому, показывать свою боль. Она и сама испытала это на терапии, когда пришла первый раз к психотерапевту. Это было волнительно и в тоже время невероятно жутко. Мысли о том, как ей поможет посторонний человек, не знающий её, который не был магом, преследовали постоянно. Хотя она и записалась на прием практически сразу, как покинула магический мир, её одолевали сомнения. Она буквально сопротивлялась неизведанному процессу. Только гриффиндорская смелость и упрямство довели её до двери кабинета, а потом… Она увидела перед собой совершенно обычную женщину средних лет, с русыми волосами и карими глазами. По началу, Гермиона чувствовала неловкость в объяснениях и разговоре, но Оливия (так звали её психотерапевта) уверенно произнесла: — Гермиона, если тебя что-то смущает, ты можешь об этом не говорить сейчас, только, когда будешь готова. Поверь я не буду додумывать разные истории в голове, мне важно, что ты чувствуешь и что для тебя всё это значит. Так началась история их общения длиною в год. 14:08 «Это точно сопротивление, но чего она ожидала, Панси находилась в совершенно подавленном состоянии и вряд ли то, что она испытала в прошлый раз, ей захочется повторить… » Мысли девушки прервал стук в дверь. Гермиона взмахнула палочкой и открыла. На пороге стояла Панси Паркинсон и по выражению её лица стало понятно, каких трудов ей стоило прийти сюда. — Здравствуй, Панси, проходи, — бывшая гриффиндорка любезно улыбнулась и показала рукой на диван. Панси же стояла на пороге и ещё думала, нужно ли ей это? Простояв минуту в раздумьях, она кивнула своим мыслям и прошла в кабинет. Всё это время Гермиона ждала, затаив дыхание. — Как ты себя сегодня чувствуешь? — вопрос, который так сильно интересовал гриффиндорку. Панси на секунду замерла в мыслях. «Действительно, а как я себя чувствую? Вопрос даже в другом чувствую ли я вообще себя…?» — Ужасно, — глубокий вздох, она должна сказать правду, у них же честная терапия, — Я не хотела сюда приходить и не представляю зачем пришла. Гермиона не была этому удивлена, а даже наоборот обрадовалась честному ответу. — Что случилось? — она подалась вперед, стараясь не пропустить ни одного слова, ни одной эмоции. «Мерлин, почему же так сложно?» — Грейнджер, мы можем просто помолчать? Просто посидеть молча? Черт, я так устала от этого всего, — Панси откинула голову на спинку дивана и закрыла глаза. «Я ведь просто хочу покоя, почему никто не понимает?» — Я тебя понимаю, — Гермиона старалась показать своё участие. «Ну вот, заучка кажется может читать мои мысли. Черт с ней, пусть только отстанет…» Панси продолжала сидеть в той же позе и игнорировала своего консультанта. — Но мне понравилось наше взаимодействие в прошлый раз, не хочешь повторить? — Грейнджер не теряла энтузиазма вовлечь клиента в беседу. — Мне неинтересна твоя жизнь, — короткий ответ. — А мне хочется узнать тебя лучше, — Гермиона продолжала наседать. Разбудить в Паркинсон интерес хоть к чему-то в жизни, вот первая задача терапии. — Какая же ты глупая, я же сказала, что не хочу разговаривать, — девушка стояла на своём. — Хорошо, с кем кроме меня ты разговариваешь? — …. — Я так понимаю ни с кем? «Просто продолжай её игнорировать, и она отстанет рано или поздно. Можно начать считать один, два, три…» — Мы можем помолчать, но что значит молчание для тебя? — Гермиона Грейнджер не уступала в упрямстве. »…двадцать один, двадцать два, двадцать три… Мерлин, как она меня бесит!» Панси резко вернула голову в исходное положение и пристально посмотрела на консультанта. Чего та добивается? Неужели ей действительно интересно? — Грейнджер, тебе обязательно докапываться до всех? Молчание — это моё уединение, если тебе так интересно. Гермиона едва заметно кивнула, она смогла её растормошить. — Иногда молчание — это способ игнорирования. «тридцать два, тридцать три, тридцать четыре…» — Почему ты не хотела приходить сегодня? Девушка на диване снова запрокинула голову на спинку дивана. Она слишком устала от этой беседы, а заучка всё не отстает. — Не имеет значения… — Для меня имеет и очень большое. Панси, забудь наши прошлые отношения, сейчас мы консультант и клиент, я просто хочу поговорить с тобой 50 минут, написать отчет и отпустить тебя, — вот так практически на одном вздохе выпалила Гермиона. Это то, что Паркинсон хочет услышать, то что вернёт её интерес к разговору. «Что если я перестану сопротивляться? Что если я поговорю с ней?» — Хорошо, ладно. Просто…мне было так больно и так грустно. Я вдруг всё вспомнила, — слова лились откуда-то из грудной клетки, там, где было больнее всего, — своё детство, школьные времена, войну и родителей…это невыносимо… Незаметно для самой себя по щекам Панси потекли слезы. — Поэтому ты хочешь молчать, чтобы больше не вспоминать это… — Гермиона сочувствовала девушке, напротив. Она была такой яркой в школе, а сейчас осталась лишь тень. Война и одиночество окончательно сломили её. — Да … и не только поэтому …я многое спрятала внутри себя, а ты какими-то вопросами разворошила всё, и теперь мне больно, постоянно больно и одиноко…. — Ты общаешься ещё с кем-нибудь кроме меня? — Грейнджер снова вернулась к вопросам. Паркинсон тяжело вздохнула. — Весь этот год я общалась только с аврорами и сотрудниками министерства, Тео расторг помолвку, Драко ретировался, бросил меня… Все бросили… — Что ты сейчас чувствуешь? «То от чего постоянно бегу» — Одиночество и грусть… Меня с детства все бросали, родители спихнули в школу, а в школе я вроде бы нашла себе подобных, но и они меня оставили… — Панси не вытирала слез, которые стали похожи на маленькие ручейки. Она либо не замечала их, либо старательно делала вид, что не замечает. — Кто они такие подобные тебе? — вопросы продолжались. — Хмм…сложно ответить… Они знаешь замкнутые, саркастичные и язвительные, потому что привыкли защищаться, ведь кругом одни враги, но в глубине души у всех одна большая зияющая рана… Грейнджер задумалась. Как точно Паркинсон описала всё их поколение в целом. Привыкли защищаться, кругом одни враги… Так и есть, она сама точно такая же. Привыкла жить с болью, поэтому оказавшись с ней наедине сбежала со всех ног, спасать себя. — Я кстати поговорила с Роном. Это благодаря тебе, спасибо, — она должна была сказать это. Панси Паркинсон действительно помогла сдвинуться с мертвой точки и перестать тешить себя и всех остальных ложными надеждами. Та с интересом посмотрела на Гермиону, поток слез постепенно прекращался. — И как всё прошло? — Ужасно, но так и должно быть. Это такое логическое завершение, которое я оттягивала… — звучит убедительно. — Грейнджер, какого это бросить того, кто так сильно любил тебя? — теперь очередь Паркинсон задавать вопросы. Гермиона ей задолжала. — Чтобы ответить на этот вопрос тебе придется ответить на мой. Девушка кивнула. — Ты действительно любила Малфоя или Нотта? Ухмылка тронула губы Панси. Кажется, она поняла почему Грейнджер задала этот вопрос. — Не знаю…казалось, что да…но сейчас не знаю… Теперь кивнула Гермиона, она увидела огонёк понимания во взгляде Паркинсон. — Понимаешь, я не уверена, что Рон любил именно меня. Он любил наше общее прошлое, его мечты о будущем со мной, но я никогда не была уверена, что он любил меня, — слова на удивление давались легко. Гермиона вообще была удивлена, как легко ей будет рассказывать Панси о себе, — У нас были прекрасные чувства, но изжившие себя отношения. Я просто та, кто первая отпустила их…думаю мы бы пришли к этому рано или поздно… А я ускорила процесс и избежала множества ошибок… Так странно, Панси Паркинсон много думала о своих отношениях с Тео, но пришла практически к такому же выводу, как и Гермиона. Дотронувшись до щеки, она поняла, что снова плакала, только этого ей не хватало. — Время подошло к концу мне пора… «Быстрее сбежать из этого адского кабинета» Гермиона физически почувствовала, как связь, установившаяся между ними на несколько минут, растворилась в воздухе после последней фразы. — Я бы хотела кое-что рассказать тебе напоследок. То, с чем ты столкнулась, называется — сопротивление. И это естественно ведь ты и правда спрятала очень много внутри, а я ворошу это. Наш мозг всегда стремится убежать от боли, поэтому эти чувства могут овладеть тобой. Просто знай, что рано или поздно терапия закончится, но я надеюсь, что тебе станет легче от наших встреч… Паркинсон внимательно слушала Гермиону. На секунду у неё даже промелькнуло желание остаться и поговорить ещё, но она быстро поборола его. Кивнув на прощание, она быстрым шагом, покинула кабинет.