The Rise of a Dark Lord

Проблем с посадкой на ​​поезд у Гарри не возникло, хотя на платформе и находилось много людей — никто не обращал на него внимания. Даже если люди и искали «Гарри Поттера», они совершенно не знали, как он выглядел, и это его вполне устраивало. Желания развлекать обожающую его публику у него не было. Не желая, чтобы его окружали дети, он подошёл к последнему купе поезда, закрыл дверь с надеждой, что его никто не побеспокоит. Гарри вынул из кармана чемодан, увеличил его в размерах и сразу же переоделся в форму. Поняв, что поездка займёт некоторое время, он решил достать еще и книгу. Сделав всё необходимое, он убрал чемодан на полку над сиденьем, сел в удобное положение и начал читать. Это была книга о рунах для начинающих, которую он ещё не успел дочитать. Гарри нашел материал довольно увлекательным и с нетерпением ждал, когда они начнут это проходить. Он не понимал, почему они должны начинать изучать это только на третьем курсе. Конечно, было немного сложно, но это походило на изучение нового языка: чем раньше начинаешь, тем легче твоему мозгу будет понять новые слова и структуры для того, чтобы говорить на нём. Почти через двадцать минут после того, как он занял купе, раздался свисток, сигнализирующий об отправлении поезда, и Гарри почувствовал, как его волнение растёт. Наконец-то он едет в Хогвартс. Гарри потратил много времени на размышления о том, как он собирается себя вести. В итоге он пришёл к выводу, что лучше всего подождать и посмотреть. Книги, которые он прочитал, свидетельствовали о том, что его видели в некотором роде героем и что он довольно знаменит. Это означало, что люди будут пристально следить за ним и любую мелочь, которую он сделает, будут обсуждать и перевирать в сплетнях. Это то, что Гарри ненавидел, но не мог изменить, поэтому ему просто нужно было быть немного осторожнее. Он был уверен, что сможет это сделать. Мальчик также обнаружил, что бо́льшая часть населения относилась к волшебникам из магловских семей и полукровкам с пренебрежением. По его мнению, это было довольно глупо, ведь для него волшебная кровь была волшебной кровью; для него не имело значения, откуда она взялась, до тех пор, пока она была полезна. Но всё это способствовало его решению. Гарри будет ждать, узнавать больше об обществе, смотреть, как они отреагируют на него, а затем выберет свою линию поведения. Он ещё молод, успеет. Пока Гарри наслаждался поездкой на поезде, белокурый мальчик заглянул в его купе, посмотрел на книгу и ушёл. Кроме него, только женщина, продающая сладости, нарушила его покой, что сделало его только счастливее. К сожалению, удача не могла длиться вечно, и его мир и покой грубо нарушили. Дверь его купе резко открылась, ударившись о стену, и в купе вошла девушка с густыми каштановыми волосами, а за ней круглолицый мальчик, который, казалось, был на грани слёз. Гарри смотрел на них невыразительно, он был немного зол из-за того, что его спокойное времяпровождение прервали, также он разозлился на то, как они вошли в его купе. — Ты видел жабу? — спросила девушка, и Гарри заметил, что у нее довольно большие передние зубы. — Невилл потерял жабу, мы пытаемся её найти. Гарри предположил, что Невилл — это мальчик с круглым лицом. Кому, чёрт возьми, нужна жаба в качестве домашнего животного? Но так как это не имело к нему никакого отношения, он ответил простым «нет» и сразу вернулся к чтению. Если бы они оба были хоть немного умнее, то поняли бы, что таким образом он хотел избавиться от них и побыть один. Однако оказалось, что ни один из них не понял, что Гарри имел в виду. О боже, он надеялся, что не все ученики обладают их уровнем интеллекта. — О, этой книги не было в списке для студентов, не так ли? Когда ты закончишь, не мог бы ты дать ее мне? Мои родители маглы, понимаешь? Я ничего не знала о магии, прочитала все свои книги и всё такое. Заклинания, которые я пробовала, конечно же, работали отлично. Гарри пришлось взять себя в руки, чтобы не проклясть девушку. Он терпеть не мог людей её типа. В его старой школе было несколько таких, как она. Они хоть и могли быть относительно умными, но слишком сильно доверяли книгам и авторитетам и не имели ни одной оригинальной мысли. У них всегда был очень стереотипный и доверчивый взгляд на жизнь. И если у кого-то были оценки лучше, чем у них, значит, они, должно быть, всех обманули, потому что никто не мог быть лучше, чем они. Эта девочка была такой же, и этого было более чем достаточно для Гарри, чтобы не иметь с ней ничего общего. Учитывая всё это, был только один возможный ответ, который Гарри мог ей дать: — Нет. Он даже не смотрел на неё. Гарри предполагал, что, по крайней мере, теперь девушка поймёт, что он ей не рад, и уйдёт, поскольку он совершенно ясно дал понять, что компания его не интересует. Судя по всему, девушка оказалась особенно медлительной. Она фыркнула и крайне высокомерно и претенциозно сказала: — Ты довольно груб, знаешь об этом? На этот раз Гарри оторвался от книги, приподнял бровь, но, не показывая никаких других эмоций, ответил ровным тоном: — О? Я грубый? Это странно. Понимаете, лично я считаю грубым врываться в купе незнакомца, не постучав и не спросив, можно ли войти. Я также считаю грубым оставаться в купе незнакомца, когда предельно ясно, что указанный незнакомец не желает продолжать путь в вашей компании. Девушка покраснела и явно подготовилась к довольно долгой и ненужной истерике, когда мальчик, который был с ней, потянул её за руку, вытаскивая из купе. — Давай, Гермиона. Лучше, если… Гарри больше не слышал, потому что мальчик закрыл дверь. Гарри почти вздохнул с облегчением. Наконец-то один. Боги, он надеялся, что другие ученики были более терпимыми, иначе Гарри просто придется сделать их такими, не так ли? Жестокая улыбка появилась на его лице, и неприятный смешок сорвался с губ. Однако он быстро оставил свои мечты и вспомнил, что решил подождать и посмотреть. Обучение маленьких сорванцов тому, как они должны вести себя по отношению к нему, всё же нелёгкое дело. Но можно ли винить его при виде, насколько медлительными оказались ученики? Неужели это вина Гарри, если они практически умоляли его показать, как себя вести? Конечно, нет. Тем не менее он решил подождать и посмотреть, в конце концов, у него был довольно хороший самоконтроль. Примерно через час он почувствовал, как поезд замедлился, и услышал голос: — Мы прибудем в Хогвартс через пять минут. Пожалуйста, оставьте весь свой багаж в поезде. Он будет доставлен в школу отдельно. Гарри спустился в сундук и положил книгу в библиотеку. Стоило ему закрыть чемодан, как он почувствовал, что поезд полностью остановился, и услышал, как сотни студентов начали выходить из своих купе. Не желая, чтобы его сбили перевозбуждённые студенты, он оставался в своем купе некоторое время в ожидании, пока большинство из них выйдет, чтобы уже после спокойно покинуть поезд. Как только Гарри вышел из поезда, он услышал громкий голос. — Первокурсники! Первокурсники сюда! Обернувшись, Гарри увидел самого большого человека из всех, кого он когда-либо видел. С такими волосами и бородой едва ли можно было разглядеть его лицо. Гарри подумал, что он выглядит довольно диким. — Давайте, следуйте за мной, первокурсники! Не забывай шагать, сейчас же! Первокурсники следуют за мной! Гарри очень внимательно следил за тем, куда он шёл, их путь вовсе не казался безопасным. Гигант сказал что-то, но что именно, Гарри не слышал. В следующую секунду до него донеслось, как другие первокурсники испустили громкое «о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о». Гарри поднял глаза и только с большим усилием избежал того же восклицания, что издали его однокурсники. Внезапно открылся вид на край большого чёрного озера. На противоположном берегу подобно высокой горе, окна которой сверкали в звёздном небе, стоял огромный замок с множеством башен. Это было захватывающе, и Гарри почувствовал себя здесь как дома. Следуя инструкциям мужчины, Гарри сел в одну из лодок, за ним следовали два мальчика и одна девочка. Гарри показалось, что один из мальчиков и девочка сидят как можно дальше от другого мальчика. Он задавался вопросом, имеет ли это какое-либо отношение к той чуши, которую он читал о чистоте крови, но, видя, что это не имеет ничего общего с ним, просто проигнорировал. Следующие несколько мгновений были для Гарри ни чем иным, как смутными образами. Он не помнил, как они пересекли озеро, и очнулся только тогда, когда профессор МакГонагалл открывала двери и произносила небольшую речь о факультетах. Он также помнил призраков, появившихся в коридоре, где они ждали. Однако единственное, что он очень ярко запомнил, — это когда профессор МакГонагалл привела их в Большой зал. Гарри никогда не видел ничего более завораживающего. Зал был освещён тысячами и тысячами свечей, которые парили в воздухе над четырьмя длинными столами, а за ними сидели остальные ученики. Профессор МакГонагалл ввела первокурсников так, что они остановились лицом к другим ученикам, затем молча поставила перед первокурсниками табурет на четырех ножках. На табурет она положила волшебную шляпу. Гарри с любопытством посмотрел на это, он на самом деле не понимал, что они от них хотели. Однако, прежде чем он смог придумать что-то, шляпа дёрнулась и складка у полей широко раскрылась, как рот. Шляпа запела: «Может быть, я некрасива на вид, Но строго меня не судите. Ведь шляпы умнее меня не найти, Что вы там ни говорите. Шапки, цилиндры и котелки Красивей меня, спору нет. Но будь они умнее меня, Я бы съела себя на обед. Все помыслы ваши я вижу насквозь, Не скрыть от меня ничего. Наденьте меня, и я вам сообщу, С кем учиться вам суждено. Быть может, вас ждёт Гриффиндор, Славный тем, что учатся там храбрецы. Сердца их отваги и силы полны, К тому ж благородны они. А может быть, Хаффлпафф ваша судьба, Там, где никто не боится труда, Где преданны все и верны, И терпенья с упорством полны. А если с мозгами в порядке у вас, Вас к знаниям тянет давно, Есть юмор и силы гранит грызть наук, То путь ваш — за стол Рэйвенкло. Быть может, что в Слизерине вам суждено Найти своих лучших друзей. Там хитрецы к своей цели идут, Никаких не стесняясь путей. Не бойтесь меня, надевайте смелей, И вашу судьбу предскажу я верней, Чем сделает это другой. В надёжные руки попали вы, Пусть и безрука я, увы, Но я горжусь собой». Как только шляпа перестала петь, весь зал зааплодировал. Гарри признал, что это был оригинальный способ рассортировать учеников, но это не помешало ему начать нервничать. Эта шляпа увидит, что у него на уме? Ему это не нравилось, ему это совсем не нравилось. Что, если шляпа раскроет его секреты? В приюте происходили вещи, причастность к которым он бы не хотел раскрывать, ведь то, что он сделал, нельзя считать законным. Конечно, это были всего лишь маглы, но это привлечет к нему ещё больше нежелательного внимания. Если случится худшее, Гарри всегда может сказать, что это случайная магия, там не было никого, кто мог бы подтвердить или опровергнуть это, наверняка почти все поверят ему, в конце концов, он всего лишь ребёнок, он не мог пытать другого сироту до безумия, пока тот был пойман в ловушку из своих худших страхов, не так ли? Нет, конечно, не мог, в конце концов, Гарри был не более чем ребёнком, их идеальным маленьким спасителем. Люди действительно были жалкими, если это сохраняло их иллюзию нормальности и мира, они предпочли бы верить лжи, чем правде, даже если правда смотрела им в глаза. Пока Гарри был погружён в свои мысли, он не заметил сортировки и, прежде чем осознал это, услышал звонкий голос профессора МакГонагалл: — Поттер, Гарри. В Большом зале почти сразу стало тихо, Гарри едва смог сдержать вздох, эта известность ему нисколько не нравилась. Не проявляя никаких эмоций, он осторожными, но уверенными шагами подошёл к табурету. Не было необходимости показывать другим, насколько его не устраивает идея того, что кто-то заглянет в его разум. Гарри не хотел, чтобы кто-то подозревал, что что-то не так, не хотел, чтобы какой-то любопытный профессор задавал нежелательные вопросы. Для большинства из тех, кто смотрел, Гарри выглядел как идеальный чистокровный наследник: в нём была грация, которой немногие могли достичь и которой большинство старых чистокровных семей пытались научить своих детей. Многие из чистокровных наследников прямо сейчас задавались вопросом, были ли слухи о том, что Гарри Поттер жил с маглами, в конце концов, ложью. Хотя ему было всего одиннадцать, они не могли отрицать, что он создавал довольно устрашающий образ. Его красота была ангельской, но, когда свет от свечей освещал его волосы, они приобретали кроваво-красный блеск, а его отсутствующее выражение лица и царственная походка придавали ему довольно жестокий вид. Он выглядел холодным, неприкасаемым, и несколько человек в Большом зале почувствовали, как холодная дрожь пробегает по их спине. Гарри тем временем сидел на стуле, и последнее, что он увидел перед тем, как МакГонагалл надела шляпу ему на голову, — это ученики, которые начали шептаться друг другу и пытались лучше рассмотреть его. — Хм… Что у нас здесь, — он услышал голос в своей голове, Гарри предположил, что это была распределяющая шляпа, — Прошло много лет с тех пор, как я видела такой разум, как Ваш. Огромная сила и талант, выше среднего, интеллект. Из того, что я видела, у Вас есть мужество, чтобы бороться за то, что Вы хотите. Вы будете упорно трудиться, чтобы достичь своих целей. У Вас есть блестящий ум и усидчивость, чтобы терпеливо выискивать новые знания, и Вы будете использовать любые средства, чтобы достичь того, чего Вы хотите. Я думаю, что все из основателей хотели бы, чтобы Вы попали на их факультет. Какие-нибудь предпочтения? Предпочтения? Они могли выбирать? Честно говоря, он не думал об этом. Гарри полагал, что это не имело большого значения, был уверен, что на какой бы факультет он ни попал, он определит, каким его видят люди, по крайней мере, вначале. Гарри всегда мог изменить их восприятие его личности позже, сейчас это не зависело от того, на какой факультет он попадёт. Пока он будет только наблюдать и составлять свою линию поведения и, только когда будет удовлетворен наблюдением, начнёт действовать. Так или иначе, члены факультета, на который он попадет, будут следовать его правилам. Гарри услышал небольшой смешок в своей голове. — Понятно, — сказала распределяющая шляпа. — Принимая во внимание то, что я видела, я считаю, что в интересах всех, чтобы Вы были на факультете… Слизерин! Гарри услышал, как распределяющая шляпа крикнула «Слизерин» на весь Большой зал, и снял шляпу с головы. Он почти рассмеялся, когда увидел лица некоторых студентов. Они смотрели на него так, будто он был корнем всего зла. Этот взгляд был знаком ему: почти все в приюте смотрели на него так же. Положив шляпу на табурет, Гарри повернулся и подошёл к слизеринскому столу. От его внимания не ускользнуло, что в Большом зале царила полная тишина, даже студенты Слизерина смотрели на него с некоторым любопытством, по крайней мере, некоторые из них, другие же — с пренебрежением и чем-то похожим на ненависть. Гарри сдержал вздох, казалось, что некоторые ученики его нового факультета не оставят его в покое. Судя по всему, его план «наблюдать и не вмешиваться» долго не продержится. В конце концов, не имеет значения, что произойдёт, — он с этим справится, когда придет время. Однако это немного раздражало его, ему не нравилось, когда люди нарушали его планы. Профессор МакГонагалл, наконец, взяла себя в руки и позвала следующего студента, заставив большую часть зала обратить внимание на дальнейшее распределение, за что Гарри был благодарен ей. Остальная сортировка прошла быстро, и вскоре начался пир. Гарри никогда в жизни не видел такого разнообразия еды. Студенты вокруг него разговаривали друг с другом, но даже не пытались завязать разговор с ним. Не то чтобы Гарри возражал, он и вне Хогвартса не заводил друзей. Однако на протяжении всего пира у него было ощущение, что за ним наблюдают, но каждый раз, когда он оглядывался, никто не смотрел на него, это очень расстраивало. Когда пир закончился, профессор Дамблдор встал и обратился к студентам: — Теперь, когда нас всех накормили и напоили, я хочу сказать ещё несколько слов. У меня есть несколько объявлений о начале учебного года. Первокурсники должны запомнить, что походы в лес на территории запрещены для всех студентов. И некоторым из наших студентов старшего возраста следует также помнить об этом, — сказал Дамблдор, глядя в сторону стола Гриффиндора. — Также мистер Филч, смотритель, попросил меня, напомнить вам всем, что в коридорах между уроками нельзя использовать магию. Квиддичные испытания будут проводиться на второй неделе учебы. Любой, кто заинтересован в игре, должен связаться с мадам Хуч. И наконец, я должен вам сказать, что в этом году коридор третьего этажа с правой стороны закрыт для всех, кто не желает умереть очень мучительной смертью. Некоторые ученики засмеялись, но не многие. Гарри спросил себя: что, чёрт возьми, в школе должно вызвать мучительную смерть учеников? Каким бы любопытным он ни был, его инстинкт самосохранения был намного сильнее, и поэтому он сделал мысленную пометку — держаться как можно дальше от коридора третьего этажа. Ему нравится быть живым, большое спасибо. Когда спели гимн, директор пожелал им спокойной ночи, и студенты начали покидать Большой зал. Гарри последовал за девушкой из своего факультета, которая собирала первокурсников. Они прошли в подвальные помещения и остановились перед каменной стеной. Девушка повернулась к ним и объяснила: — Вот вход в нашу гостиную. Как вы видите, она выглядит как простая стена, однако в правом верхнем углу, если вы присмотритесь, увидите резное изображение змеи. Чтобы войти, мы должны сказать пароль, он меняется каждый месяц первого числа. Когда вы проснетесь утром, у вас на тумбочке будет кусок пергамента, он будет пустым. Чтобы появился новый пароль вам просто нужно приложить кончик своей палочки к пергаменту и сказать прошлый пароль, пергамент разрушится в конце дня. Есть вопросы? Видя, что никто ничего не сказал, девушка повернулась к стене и сказала: — Белладонна. На их глазах стена съехала в сторону и открыла вход в общие комнаты Слизерина. Гарри сразу почувствовал себя как дома. Комната была оформлена в чёрном и нескольких оттенках зелёного. Вся мебель оказалась чёрной с вкраплениями зелёного и серебристого. Стены, пол и потолок были из камня, но по комнате было расстелено несколько ковров, что придавало ей более уютный вид. Здесь по разные стороны комнаты стояли два больших камина, а одна стена была покрыта книжными полками. В комнате имелось несколько диванов и кресел, а также несколько рабочих столов и стульев. Девушка, которая привела их в гостиную, снова повернулась к ним, но на этот раз к ней присоединился парень. — Если вы научитесь создавать фальшивые окна с искусственным пейзажем или показывающие погоду за окном — вы можете использовать их в своей комнате. Никто не может войти в ваши комнаты без вашего разрешения, за исключением, конечно, профессоров. Однако, если вы хотите добавить больше защитных или атакующих заклинаний на комнату, вы должны помнить, что вам не разрешено добавлять заклинания, которые убивают немедленно, кроме этого — всё. И, наконец, я хочу, чтобы вы все собрались завтра в семь тридцать, чтобы мы могли провести вас в Большой зал, мы будем делать это в течение следующих трёх дней, чтобы убедиться, что вы знаете путь. На двери вашей комнаты будет табличка с вашим именем. Вы можете идти. Гарри первым оказался у двери, ведущей в общежитие. В правой части коридора располагались комнаты мальчиков, а в левой — комнаты девочек. Его дверь была последней в коридоре. Комната оказалась довольно спартанской. В ней были двуспальная кровать с балдахином, платяной и книжный шкафы и письменный стол. Каменные стены, пол и потолок придавали комнате довольно тёмный вид, не помогала и мебель из тёмного дерева. Единственное, что не было тёмным, это простыни и покрывало. Они были светло-серые, а подушки — светло-зелёные. Гарри подумал, что изучение заклинаний, позволяющих изменить свою комнату, будет довольно важным пунктом в его списке дел, в конце концов, ему придется провести в этой комнате семь лет. Была дверь, которая вела в ванную комнату с ванной и душем, она была оформлена в серебристых и светло-зелёных тонах. Гарри находил её довольно роскошной по сравнению с комнатой. Но он слишком устал, чтобы долго осматриваться, поэтому переоделся в пижаму и лёг спать. Его последней мыслью перед сном было осознание того, что он наконец-то дома. Кабинет директора был полон. Все профессора, участвовавшие в защите Философского камня, были там: Флитвик, Спраут, МакГонагалл, Квиррелл и Снейп. И хотя Хагрид тоже внёс свой вклад в защиту Камня, только он не присутствовал, потому что в его защите изменять было нечего. Однако вместо того, чтобы обсуждать защиту Камня, как предполагал Альбус, они разговаривали о распределении учеников или, вернее сказать, о распределении конкретного ученика, некоего Гарри Поттера. Северус особенно много говорил об этом. Альбус не знал, отрицал ли он это или действительно думал, что Гарри не сможет попасть в Слизерин. Что Альбус нашёл довольно странным, учитывая, то что Северус был с ним в приюте. Мальчик, на самом деле, чуть ли не кричал «Слизерин». — Я не верю, что этот ребенок на моем факультете. На моем факультете! — На самом деле, я никогда не думала, что увижу день, когда Поттер попадет в Слизерин, — согласилась Минерва, хотя контролировала себя гораздо лучше, чем её коллега. Филиус кивнул и в итоге сказал: — Я полагаю, все думали, что он будет гриффиндорцем, как его родители. — Бьюсь об заклад, этот паршивец такой же высокомерный, как и его отец. Он наверняка думает, что он здесь хозяин, только потому, что у него есть немного славы, — воскликнул Северус. Альбус, видя, что ситуация ни к чему не приведёт, готовился вмешаться, когда они услышали смешок с полки, на которой лежала распределяющая шляпа. Это привлекло всеобщее внимание, даже Спраут и Квиррелла, которые хранили молчание на протяжении всего разговора. — Что здесь смешного, Алистер? — спросил Альбус, с любопытством глядя на шляпу. — Ничего, ничего, — ответил Алистер, распределяющая шляпа. — Меня просто забавляет, что Северус так удивлен распределением юного Поттера, ведь он вместе с вами пошёл в приют, чтобы рассказать ему о Хогвартсе. — Приют? Что значит приют? — воскликнула Минерва в шоке, и она была не единственной, другие профессора пребывали в аналогичном состоянии. Все они думали, что Гарри живёт с семьёй — его тётей по материнской линии и её мужем. Альбус, казалось, постарел прямо у них на глазах. — Дурсли оставили Гарри в ближайшем полицейском участке с его именем и датой рождения, ничего больше. Гарри прожил в приюте практически всю свою жизнь. — Да, и как я уже говорил, — продолжил Алистер, — я не понимаю, чему ты так удивляешься, Северус. Я видел, как ты отреагировал на молодого Поттера. Только годы практики окклюменции не позволили тебе показать шок. — Очевидно, я был шокирован, — почти крикнул Северус. — Увидев этого ребёнка, кто не был бы? Кроме этого, я уверен, что он невежественный и некомпетентный паршивец. Казалось, шляпа вздохнула, и, если бы у нее была голова, Альбус был уверен, она бы её встряхнула. — Северус, я советую тебе позволить этой ненависти, которую ты испытываешь к Поттеру, умереть. Я не верю, что этот Поттер потерпит твои атаки и ты выиграешь в конфронтации против него. Есть причина, по которой я отправил его на Слизерин. Северус покраснел от гнева, и Альбус, желая предотвратить новый взрыв своего Мастера зелий, попытался направить разговор в другое русло: — Тогда почему Вы отправили юного Гарри в Слизерин? Все обратили внимание на распределяющую шляпу, даже Снейп. Все хотели знать, почему спаситель Волшебного мира начинает в доме, откуда вышел Тёмный Лорд. — Ты знаешь, я не могу раскрыть студенческие секреты, Альбус, — ответила шляпа почти с сожалением. — Но я гарантирую, что Слизерин — лучший вариант. — Я не прошу Вас раскрывать его секреты, Алистер. Но почему Слизерин был лучшим вариантом для Гарри? И каковы были другие варианты? — Молодой Поттер мог пойти в любой из факультетов. Я не сказал, что Слизерин был для него лучшим вариантом, просто это был лучший вариант для нас. Северус больше не мог себя контролировать и потребовал: — Если было больше вариантов, то зачем Вы поместили его на мой факультет, когда это даже не лучший факультет для него? Северус знал, что теряет маску, но ничего не мог с собой поделать. Поттер вызывал у него неприятное чувство, чёрт возьми, он не хотел, чтобы тот был в Хогвартсе, не говоря уже о его факультете. — Увидев, на что он способен, я убедился, что Слизерин — единственный дом, который более или менее уцелеет. Если бы он отправился на Гриффиндор, как все этого ожидали, он был бы идеальным Спасителем Волшебного Мира… — Тогда почему, чёрт возьми, ты его туда не поместил?! — воскликнул Северус, прерывая распределяющую шляпу и выглядя ещё более взволнованным, чем раньше. — Ты не слушаешь меня, Северус! — заорала шляпа, удивив присутствующих в кабинете. — Он был бы идеальным маленьким гриффиндорцем, идеальным Спасителем, и когда он закончил бы эту школу, у него была бы армия, готовая сделать всё, что он пожелает. Учитывая, что Поттер стал бы идеальным Спасителем, люди без раздумий следовали бы за ним. Он мог сказать им, что истребление всех маглов — правильный поступок, и люди поверили бы ему. А те, кто ему не поверил бы, всё равно были бы бессильны что-либо сделать. И он мог бы достичь этого довольно легко, поскольку все ожидали, что он будет Спасителем, идеальным гриффиндорцем, они сами дали ему эту силу прежде, чем он попросил о ней. Если бы я отправил его в Хаффлпафф, большинство людей недооценили бы его. Никто на самом деле не считает, что хаффлпаффец может быть угрозой, и Поттер смог бы воспользоваться этим до крайности. Он уходил бы на задний план, работал бы из тени. Семи лет было бы более чем достаточно, чтобы сделать хаффлпаффцев верными ему. Представьте себе армию людей, настолько преданных, что, если он скажет им не двигаться, пока он пускает в них «Аваду Кедавру», а они сделают это, не задумываясь. И никто бы никогда этого не заподозрил. И Рэйвенкло был бы не намного лучше, ему было бы чрезвычайно легко манипулировать их жаждой знаний. Слизерин — лучший для нас факультет. В Слизерине ему будет гораздо труднее завоевать доверие людей с других факультетов и даже тех, кто находится в его факультете, несмотря на все эти предубеждения против нечистокровных. Однако, если Поттер добьется этого в Слизерине, в чем я не сомневаюсь, он станет великим, — серьёзно заключил Алистер, пытаясь показать им, насколько серьёзна была ситуация, в какой-то степени пытаясь предупредить их. Это правда, у мальчика были черты, которые позволяли ему находиться на любом из факультетов, но это не было причиной, по которой он преуспел бы в них. Причина, по которой он мог и преуспел бы в любом из них заключалась в том, что мальчик был опытным манипулятором и хамелеоном. Он может и будет использовать любые ситуации в соответствии со своими потребностями, адаптируясь к любой ситуации. Гарри делал это уже много лет в приюте, где он жил, в школе, в которую ходил, и распределяющая шляпа знала, что он сделает то же самое в Хогвартсе. Распределяющая шляпа знала, что Поттер затеял очень рискованную игру. По правде говоря, хотя Слизерин был для них лучшим вариантом, он также был идеальным домом для мальчика. Слизерин поможет ему усовершенствовать свои навыки, сделает его прославленным. Но только если мальчик сможет справиться с тем, как устроен Слизерин, и только если он использует весь свой потенциал. Но стоит ему это сделать, Алистер был уверен, мир станет его игровой площадкой, а люди в нем — его марионетками. Однако он просто не знал, что это будет значить для волшебного мира — будет ли это крушением или спасением? Он предположил, что это в нем говорит часть Салазара, которая с нетерпением ждала, чтобы увидеть, чего достигнет мальчик, и часть Годрика, которая пыталась предупредить присутствующих в кабинете об опасности, которую может представлять мальчик. Алистер надеялся, что этого будет достаточно. Но он существовал тысячу лет и знал, что думает большинство людей. Он просто надеялся, что на этот раз они докажут, что распределяющая шляпа неправа. Однако нельзя доказать, что он ошибался, и, если бы он мог, он бы рухнул на пол, когда услышал, что сказала Помона: — Ему всего одиннадцать. Конечно же… И он обвинил свою часть, которая была Хельгой, за ответ, который он дал: — Я не говорю, что это его планы. Я просто говорю, что он может сделать это, но это ничего не значит. Альбус может наложить смертельное проклятие, но это не означает, что он это сделает. Само по себе то, что кто-то способен что-то сделать не означает, что они собираются это сделать. Вы правы, Помона, сейчас он всего лишь одиннадцатилетний мальчик, который хочет изучать магию. Почти все профессора заметно расслабились после слов распределяющей шляпы, это, конечно, было правильно, просто потому, что кто-то имел способность что-то делать, не означало, что он это сделает. Альбус и Северус, однако, переглянулись. Они будут следить за Поттером. Встреча в приюте была ещё свежа в их памяти, и, в отличие от других профессоров, они видели настоящий страх в глазах миссис Браун. Они не были уверены, хотят ли знать, как одиннадцатилетний ребенок способен вызвать такой страх в чьих-то глазах. Никто не заметил выражения лица профессора Квиррелла, показывающего, насколько он был заинтригован тем, что он услышал о Мальчике-Который-Выжил, предполагаемом Спасителе Волшебного мира. Альбус снова обратил внимание на Философский камень, причину, по которой они собрались тут, и слова, сказанные распределяющей шляпой, вскоре были забыты всеми в кабинете, за исключением троих. Каждому из них было интересно, что может рассказать этот год о молодом слизеринце.