***
Он всё ещё не знал, правильное ли он принял решение, но искушение было слишком сильным, чтобы ему сопротивляться. Каждая возможность увидеть последнего члена его стаи была для него находкой, даже если его детёныш не знал, кто он такой, это было лучше, чем ничего. Пытаясь найти более удобное положение, он изо всех сил старался не обращать внимания на шум, издаваемый учениками снаружи на платформе. Каким бы усталым он ни был, из-за всего этого шума ему было довольно трудно заснуть. В некоторых ситуациях такой острый слух был действительно большим проклятием, чем что-либо ещё. Однако в других случаях это было благословением, он не сомневался, что без такого слуха не услышал бы приближающихся шагов. Прежде чем у него было время даже подумать, он наложил заклинание, которое создавало для всех, кто смотрел на него, иллюзию того, что он спит. Он использовал это заклинание так часто, что это стало почти его второй натурой. Каждый раз, когда ехал на маггловском транспорте, или же когда был в Хогвартсе и хотел немного побыть в тишине, или послушать какие-то разговоры, не выдавая себя. Так что это была такая укоренившаяся привычка, что он заметил, что бросил заклинание, только, когда он почувствовал магию вокруг себя. Он подумал о снятии заклинания, но было слишком поздно: люди, которых он услышал, приблизились к нему и уже открывали дверь в его купе. Он остался в том же положении, но посмотрел на дверь и внезапно обрадовался, что наложил заклинание, потому что, по крайней мере, это сделало невозможным для других людей узнать, что он их слышит. Возможно, он никогда не встречал мальчика, что стоял перед ним, но сразу понял, кто это, потому как перед ним был миниатюрный Люциус Малфой, мальчик мог быть только его сыном. — В купе уже кто-то есть, — сказал мальчик, глядя направо, — он предположил, что тот разговаривает со своими друзьями. — Тогда заставь его выйти, это мое купе, — ответил его предполагаемый друг таким голосом, благодаря которому он инстинктивно знал, что тот, кто говорил, был лидером. Это его удивило, учитывая, что, судя по тому, что он помнил, Малфои всегда правили Слизерином. — Это не студент. Кроме того, он спит, и не похоже, что он проснется в ближайшее время. Он услышал вздох. — Тем не менее, это купе моё, в нём мы и останемся. Малфой кивнул и вошёл внутрь, за ним последовал мальчик, которого он тоже узнал, тот был очень похож на Тадеуса Нотта, поэтому он предположил, что мальчик был его сыном. Он сдержал вздох с некоторым усилием; ему просто повезло оказаться в купе, где обычно сидели дети Пожирателей смерти. Он даже не хотел представлять, кто их лидер, но был уверен, что должен смириться с поездкой, наполненной разговорами о превосходстве чистокровных. Потом вошли ещё два мальчика, хотя он не знал этих двоих, а затем пришел ещё один, которого он узнал только по запаху. Он почувствовал, как его сердце остановилось, когда мальчик вошёл в купе. Он может не узнать его по внешнему виду, но его запах был незабываемым, он может быть немного не таким, как раньше, но это был тот же запах, это был запах его детёныша. Перед ним был Гарри Джеймс Поттер, последний из его стаи. Он с трудом мог в это поверить, он наконец оказался рядом со своим детёнышем, хотя и не знал, почему Гарри оказался в купе, полном детей Пожирателей смерти. Только тогда он заметил форму, в которой был мальчик: вместо ожидаемого красного и золотого она была зелёной с серебряным, вместо льва у него была змея. Гарри, сын Джеймса, был слизеринцем. Как это случилось? — Как вы думаете, кто это? — спросил темнокожий мальчик, который последовал за Гарри и закрыл за собой дверь, прежде чем сесть рядом с Поттером. Только тогда он заметил, что все, кроме Гарри, смотрели на него. — Учитывая, что Локхарта больше нет в Хогвартсе, я считаю, что он новый профессор ЗоТИ, — ответил Гарри, и он с удивлением заметил, что голос, который, по его мнению, принадлежал лидеру небольшой группы, принадлежал Гарри. Гарри был лидером Слизерина? Как Мальчик-Который-Выжил оказался правителем группы детей Пожирателей Смерти? Жестокий смех Нотта заставил Гарри взглянуть на него, приподняв бровь. — После того, что ты с ним сделал, меня действительно не удивляет, что он не остался. — Не понимаю, откуда вы взяли, что я что-то с ним сделал, — ответил Гарри с одним из самых невинных выражений лица, которое он когда-либо видел, и, если бы он не видел, как Джеймс использовал то же выражение лица, то без сомнения поверил бы в его подлинность. Остальные пять мальчиков начали смеяться, показывая, что они верили в это так же сильно, как и он. — Конечно, ты ничего не сделал, — согласился Малфой. — То, что Локхарт начинал видеть свои самые большие страхи каждый раз, когда ты находился даже в одном коридоре с ним, было чистой случайностью. Гарри кивнул и с совершенно серьезным выражением лица сказал: — Должно быть, у нас было нашествие боггартов. Мальчики продолжали смеяться, пока не почувствовали, что поезд тронулся. — Странно быть здесь без Маркуса, — заметил один из незнакомых ему мальчиков. — Он провел с нами так много времени летом, что на несколько мгновений я забыл, что он закончил Хогвартс в прошлом году, — добавил Малфой с легкой улыбкой. Гарри рассмеялся. — Вы все практически переехали в Поместье Малфоев на лето. — А чего ты ожидал? — серьезно спросил Нотт. Он был удивлён, увидев, что остальные четверо смотрели на Гарри с таким же серьезным выражением лица. — Мне не нужна защита, — заявил Гарри таким холодным голосом, что его глаза расширились. Даже его волк стал более настороженным, он также заметил страх, который появился на лицах других мальчиков менее чем на секунду. Однако их решимость не уменьшилась. — То, что тебе это не нужно, не означает, что мы этого не сделаем, — ответил Нотт, и было ясно, что он имел в виду каждое слово. — Мы твой Двор, мы всегда сделаем для тебя все, что в наших силах, мы поклянемся в этом своей жизнью и своей магией, если это то, что вы от нас требуете... Когда Нотт закончил, остальные четверо кивнули, и он был удивлён, увидев преданность и благоговение на их лицах. Он вспомнил, как видел такие взгляды, когда пошёл в Хогвартс, а также после того, как покинул Хогвартс. Так выглядели Пожиратели смерти, когда говорили о своем Господине. Какого черта Гарри сделал, чтобы получить такие взгляды? — В этом не будет необходимости, — ответил Гарри, и его голос потерял холодность, заставив остальных улыбнуться. — Кто будет говорить с первокурсниками? — спросил мальчик, который сидел рядом с ним; он выглядел там самым взрослым. — Тео, — ответил Гарри, глядя на Нотта, — в прошлом году ты хорошо поработал. И я надеюсь что в этот раз справишься не хуже. — А я вот надеюсь, что никто из них не будет таким глупым, как прошлогодний, — добавил тот же мальчик, и Гарри засмеялся, это было холодно и жестоко, и от этого у него пошли мурашки по коже. — О, я не знаю. Было довольно забавно наблюдать, как Блейз заботится об этом, — прокомментировал Гарри, глядя на темнокожего мальчика. — О, я был безусловно рад помочь, — ответил, по-видимому, Блейз с садистской улыбкой. Ему становилось все труднее осмысливать происходящее. Его детёныш был совсем не таким, как он думал. Судя по тому, что он видел и слышал, Гарри был жестоким садистом, склонным к манипуляциям. Он не мог ассоциировать мальчика перед ним с тем невинным ребёнком, которого он любил, как если бы он был его собственным. Однако со временем он увидел, что все мальчики ведут себя как дети: они играли в шахматы, читали и рассказывали анекдоты, напомнив ему поездку на поезде в купе, полном его друзей. И теперь он мог видеть в нём родителей Гарри. Он мог видеть Джеймса с его харизмой и лидерскими качествами, которые очаровывали всех вокруг него. Он также увидел в нём Лили с её умом и жаждой знаний. И хотя он помнил обоих своих друзей, он также вспомнил жестокость, которую они проявляли, когда сражались, и независимо от того, насколько он считал Джеймса своим братом, он знал, насколько мстительным тот мог быть. Но Джеймс был гриффиндорцем и Поттером, поэтому никто никогда бы не сказал, что Джеймс был Тёмным или злым, независимо от того, что Пожиратели Смерти, столкнувшиеся с Джеймсом в битве, никогда не выходили из неё живыми, никто не комментировал проклятия, которые, как они знали, были Тёмными, потому что это была война. Но он знал, как сильно Джеймс любил драться, как возбуждался Джеймс, когда совершались набеги. Джеймс до смерти любил Лили, и Гарри был для него всем миром, но у Джеймса была полоса подлости длиной в несколько миль и полоса зла, которая не отставала. На его лице появилась лёгкая улыбка. Возможно, Гарри был больше похож на своих родителей, чем он думал изначально. Дверь купе отворилась, отвлекая его от мыслей, и вошли два мальчика. Он их сразу узнал, их рыжие волосы были безошибочны. Оба мальчика, судя по идентичным лицам, были близнецами, это могли быть только Уизли. В тот момент, когда он увидел эмблему Гриффиндора на их мантии, он приготовился вмешаться, если возникнут проблемы, и, учитывая, что это были гриффиндорцы и слизеринцы, исход мог быть только одним. Однако близнецы улыбнулись, как только увидели, кто находится внутри. — Гарри! — оба воскликнули в унисон. — Мы, — начал близнец слева. — Так счастливы, — продолжил близнец справа. — Видеть, — снова близнец слева. — Что ты в порядке, — закончил близнец справа. — Демоны, я не ожидал увидеть вас так рано в поездке, — сказал Гарри, глядя на них и полностью игнорируя сказанное обоими. — Мы не видели тебя все лето, — как будто это всё объясняло ответил близнец справа, сидя на полу и прислонившись к двери. Его брат последовал его примеру. Учитывая взгляды, которыми обменялись другие мальчики, он предположил, что это всё объясняет. — И провести всё лето, не видя меня, для вас так невыносимо? — спросил Гарри с легким оттенком сарказма в голосе. Близнецы не ответили, они просто улыбнулись, и в их глазах загорелся огонёк, который он сотни раз видел в глазах своих лучших друзей. Гарри покачал головой и засмеялся. Нежная улыбка Гарри осветила его лицо и заставила улыбнуться каждого мальчика. — Я тут подумал, — сказал Гарри, глядя на близнецов, — сегодня вечером, когда мы вернемся в нашу общую комнату и познакомим Двор с новыми слизеринцами, я хочу, чтобы вы оба были там. Удивление было видно на лицах, всех присутствующих; очевидно, они этого не ожидали. — Гарри, никто не знает, что мы принадлежим к Двору, и именно поэтому мы такие хорошие шпионы, — ответил близнец справа. — Это и тот факт, что никто не поверит, в то что двое гриффиндорцев когда-либо присоединятся к слизеринцам, — добавил другой. — Фред, — сказал Гарри, глядя на близнеца справа, — Джордж, — продолжил он, глядя на близнеца слева, — вы часть моего двора, и слизеринцам пора это узнать. Я не намерен сообщать об этом всем, только слизеринцам. — А откуда ты знаешь, что слизеринцы ничего не скажут? — спросил Фред. Улыбка, появившаяся на лице Гарри, была такой садистской, что он не мог не вздрогнуть. — Я король Слизерина, — его тон был высокомерным, и он слышал его сотни раз прежде, это был вылитый Джеймс. Остальные засмеялись, и Фред покачал головой. — Хорошо, о могущественный Царь Змей. Когда пир закончится, мы пойдем с тобой, мы сделаем так, чтобы нас никто не видел. — Я верю в ваши возможности проникновения, — ответил Гарри хриплым от веселья голосом. — Вы знаете, что, если кто-нибудь узнает, что Демоны являются частью Двора, они обвинят нас в развращении бедных, невинных гриффиндорцев, — сказал мальчик, сидящий рядом с ним. — Что ж, учитывая, что они Демоны, может быть, мы сможем убедить людей в том, что это они развратили нас, — заметил другой мальчик, которого он не знал. Мальчики засмеялись, совершенно не обращая внимания на возмущение на лицах близнецов. — Ты совершенно прав, Адриан, — воскликнул Нотт, когда он смог перестать смеяться. — Близнецы — ужас профессоров, к тому же мы всегда можем использовать наше секретное оружие! — Какое секретное оружие? — спросил мальчик рядом с ним. — Грэм, Грэм, Грэм… Ты что, не знаешь про наше секретное оружие? — драматично спросил Малфой. — Да, Грэм, как ты мог не знать об этом? — спросил голос, который был настолько невинным, что ему потребовалась секунда, чтобы опознать его. Гарри выглядел настолько невинным, что было трудно связать то, что он видел сейчас, с Гарри, которого он видел раньше. — Это нечестно! — возмущенно воскликнул Джордж, хотя улыбка на его лице выдавала его истинные чувства. — Да! Кто нам поверит с такими взглядами? — добавил Фред. — Точно! — согласился Блейз. — Это наше секретное оружие. — Он выглядел таким невероятно самодовольным, что остальные не смогли сдержать смех. Он покачал головой, в некотором смысле группа напомнила ему о его школьных днях и его друзьях. Они были высокомерны, они не сомневались в своем превосходстве, особенно Джеймс и Сириус. Они были неофициальными королями Гриффиндора, очевидно, сын Джеймса пошёл по его стопам. Ощущение замедления поезда отвлекло его от мыслей. Он озадаченно огляделся; они не должны были так рано приехать. — В чём дело? — спросил Малфой, хотя и не смотрел ни на кого конкретно. Гарри сидел у окна, выглянул наружу и нахмурился. — Я не очень хорошо вижу, но похоже, что что-то движется снаружи, — сказал он им, всё ещё пытаясь разглядеть получше. Как только он это сказал, позы других мальчиков изменились. Все они вынули свои палочки и встали перед Гарри, загораживая его от двери. Он был немного удивлен, увидев такую решительность в их глазах. Однако у него не было времени думать об этом, потому что температура упала довольно внезапно, и тогда он понял, что происходит. Хотя это знание не помогло ему понять этого; Дамблдор сказал, что их не пустят в поезд. — Гарри, ты в порядке? — спросил Нотт, и только тогда он заметил, что Гарри был очень бледен, его глаза были остекленевшими, и он трясся. — В чём дело? — спросил Блейз, обеспокоенно глядя на Гарри, но никто не спускал палочку с двери. Мальчик по имени Грэм выругался и посмотрел на Адриана. — Дементоры, — было всё, что он сказал, и на их лицах появилось понимание. — Блять, блять, блять, — выругался Адриан. — Какого хрена?! Как мы собираемся защитить его от дементоров?! Никто из нас не знает, как создавать Патронус. — Огонь, — близнецы ответили в унисон, и Нотт согласно кивнул: — Это лучше, чем ничего. Теперь они все побледнели, и Блейза слегка трясло. Он молился Мерлину, чтобы поезд снова тронулся, чтобы они могли оставить существ позади, но когда стало ещё холоднее и чувство отчаяния усилилось, он понял, что его молитвы остались без ответа. С чувством ужаса он увидел, как гнилая рука открыла дверь их купе. Мальчики потеряли всю кровь, оставшуюся на их лицах, но он был весьма впечатлен, когда увидел, что они всё ещё находятся перед Гарри, пытаясь защитить его. Он ожидал, что дементор уйдет, но существо вошло в купе и повернулось к мальчикам. Только когда он услышал стон, исходящий от Гарри, он начал действовать. — Экспекто патронум, — произнёс он, поднимаясь со своего места, разрушая иллюзию и вставая перед мальчиками. Существо немедленно покинуло отсек, а через несколько мгновений снова загорелся свет и температура вернулась к норме. Он оглянулся и увидел, что мальчики немного поблекли. Нотт был рядом с Гарри, который, похоже, все еще был в том же состоянии. — Всё в порядке? — спросил он. — Он хорошо выглядит? — Нотт зарычал, глядя на него несколько секунд, прежде чем снова сосредоточиться на Гарри. Малфой мельком взглянул на Гарри, затем на него. — Я прошу прощения за Тео. Обычно он гораздо вежливее. Он просто волнуется. — Это совершенно понятно, — и было ясно как день, что все они беспокоились о Гарри, — Если вы не возражаете, я собираюсь поговорить с машинистом и отправить сообщение в Хогвартс и объяснить, что происходит вместе с вашим другом. Прежде чем он смог даже пошевелиться, ему преградили путь близнецы. — Вы не можете этого сделать, — спокойно ответил Малфой. — Могу я спросить, почему я не могу сообщить школе о том, что произошло? — Разве вы не знаете, кто он? — спросил мальчик по имени Адриан, выглядя немного недоверчивым. Мужчина просто смотрел на мальчика, конечно, он знал, но ему было интересно узнать, почему они не хотели, чтобы он предупреждал школу. — Он Гарри Поттер, — ответил Адриан, предполагая, что его молчание указывало на то, что он не знал. — Мальчик, который выжил, — добавил Блейз. — Если кто-то, кто хочет причинить ему вред, узнает о том, что произошло, он окажется в очень невыгодном положении. И если вы сообщите об этом Хогвартсу, все узнают, и даже если это всего лишь слухи, это может стать большой проблемой... У него было ощущение, что это было нечто большее, чем то, что они говорили, и он внезапно вспомнил, что сказал Гарри, возможно, титул «Короля Слизерина» был не только метафорическим, и в этом случае проявление любой слабости могло быть фатальным. Сдерживая вздох, он снова посмотрел на мальчиков. — Хорошо, — он достал из кармана три плитки шоколада и дал их мальчикам. — Поделитесь этим между собой, шоколад помогает бороться с последствиями нахождения рядом с дементорами, — когда ни один из мальчиков не показал, что они собираются есть, он вздохнул. Конечно, они были подозрительны. — Вы можете съесть это, я гарантирую, что оно не отравлено, — чтобы доказать это, он отломил кусочек у Малфоя и съел его. Следуя его примеру, мальчики съели шоколад. Однако он не упустил из виду тот факт, что Нотт дал Гарри шоколад только после того, как сам его попробовал. Некоторое время никто не разговаривал, хотя тихий голос нарушил тишину. — Спасибо. Посмотрев в том направлении, он увидел, что это был Гарри, и ему, кажется, стало лучше. Облегчение в купе было ощутимым. — Пожалуйста. Я Ремус Люпин, ваш новый профессор ЗоТИ. Гарри кивнул с легкой улыбкой на губах. — Я Гарри Поттер, рядом со мной Теодор Нотт, затем у нас есть Блейз Забини и Драко Малфой, двое самых близких к вам — Адриан Пьюси и Грэм Монтегю, а два рыжих — Фред и Джордж Уизли, — Гарри представил их, указывая на каждого соответственно. Ремус полагал, что не должен был удивляться, когда узнал все фамилии слизеринцев. В конце концов, они так или иначе были связаны с Пожирателями смерти. И снова он не мог не спросить себя, как Гарри стал лидером этой маленькой группы. — По крайней мере, мы знаем, что он более компетентен, чем наш предыдущий профессор, — заметил Блейз, сын Чёрной Вдовы, подозреваемой в более чем двадцати убийствах по приказу Тёмного Лорда. Теперь, когда он знал имена их родителей, было легко заметить их сходство. Малфой засмеялся: — Можете ли вы представить, как Локхарт столкнется с дементором? Некоторые из них засмеялись, но Гарри и Нотт обменялись взглядами. — Кстати о дементорах, — внезапно сказал Нотт, заставляя всех обратить на него внимание, — что они делали в поезде? Все взгляды обратились на него, но именно глаза цвета смерти пленили его и заставили говорить. — Они искали Сириуса Блэка, они так же будут и в школе. — Они помещают дементоров в школу? — спросил Грэм Монтегю, сын Грегори Монтегю, подозреваемого в том, что он был одним из самых садистских мучителей Тёмного Лорда, по крайней мере, такой информацией располагал Орден. — Кто будет достаточно глуп, чтобы поместить дементоров в школу? — Приказ пришел от министра, — ответил Люпин, не сводя глаз с Гарри. — Их поместили туда для защиты студентов. — Я считаю, что нам нужен новый министр, — с презрением прокомментировал Адриан Пьюси, сын главного дознавателя Тёмного Лорда, согласно информации, которую имел Орден, Джулиус Пьюси мог заставить любого говорить и никогда не использовал сыворотку правды для этого. И снова на ум пришел вопрос, как именно эти слизеринцы оказались так близки к Гарри. — Вы собираетесь учить Патронусу студентов? — спросил Гарри, игнорируя предыдущий комментарий. — Для седьмых курсов это часть учебной программы. Хотя обычно менее половины могут это делать. Малфой выглядел так, будто хотел это как-то прокомментировать, но один взгляд Гарри заставил его закрыть рот. Было довольно удивительно, как они подчинялись Гарри, не задумываясь. — Нам с Фредом лучше пойти, — сказал Джордж, глядя на Гарри, — мы почти в Хогвартсе, и Ли, должно быть, интересно, где мы. — Увидимся позже, — сказал Фред, тоже глядя на Гарри, получив легкий кивок, они улыбнулись и вышли из купе. Следующие полчаса прошли без происшествий, но Ремус заметил кое-что другое, их поведение немного изменилось, они казались несколько моложе. Хотя он считал, что мог видеть разницу только потому, что видел, как они взаимодействуют, когда они думали, что он спит. Наедине они действовали более свободно друг с другом. Он не знал, что с этим делать, поэтому изо всех сил старался выбросить из головы поведение мальчиков. По крайней мере, это будет интересный год.***
Гарри и его двор первыми подошли к входу в общую гостиную Слизерина. Он хотел увидеть реакцию студентов, когда они увидят двух гриффиндорцев среди них. Кстати о гриффиндорцах… — Демоны? Из тени раздался лёгкий смешок, и начали появляться близнецы, Гарри был счастлив видеть, что они серьезно относятся к своему проникновению и шпионской работе, они нашли десятки заклинаний, которые могли бы быть полезны для этого. Даже он не знал, какое заклинание они использовали, но это создавало впечатление, будто тени буквально сползают с близнецов. Ему пришлось спросить их, где они его нашли, это произвело довольно злобный эффект. — Запомните это место и каждый месяц при первом же запросе одного из вас, мы будем давать вам пароль, — приказал Гарри, увидев, как они кивнули, он повернулся к стене и сказал: — Волчий яд. Первый пароль года всегда выбирался Снейпом и был связан с зельями. К счастью, в течение года их отбирали старосты. Войдя, он позволил близнецам осмотреться и показал им, где всегда сидел Двор. Через несколько мгновений после того, как они удобно устроились на своих местах, другие слизеринцы начали просачиваться внутрь. Сначала казалось, что никто из них не увидел близнецов, но кто-то, должно быть, заметил их, потому что внезапно они начали указывать на них и шептаться. Гарри пришлось сдерживать смех, когда он увидел, как испугались некоторые из них. Однако прежде, чем кто-либо смог что-то сказать, первокурсники вошли в общую комнату вслед за новым старостой пятого курса. Гарри всё ещё раздражало, что ни Адриан, ни Грэм не были выбраны, хотя он знал, что это не их вина. Старосты были выбраны главой их факультета, и он был уверен, что Снейп никогда, даже под пытками, не сделает что-то, что дало бы ему больше власти, поэтому, естественно, он никогда не выбрал бы кого-то из членов его двора на должность старосты. Даже если бы они были лучшим выбором, Снейп был настолько глуп. Кроме того, старосты всё равно подчинялись Гарри, поэтому он понятия не имел, чего этот человек пытался добиться. Может быть, он пытался облегчить ему поиск способов, чтобы наконец убить его, или, может быть, пытался вдохновить его придумать более творческие способы помучить его. Старосты произнесли речь для первокурсников, похожую на ту, что была в прошлом году, а затем привели их к его Двору. Учитывая лёгкий страх на их лицах, Гарри догадался, что эти ученики уже знали, кто они такие. Он предположил, что некоторые старшие ученики, должно быть, сказали им во время пира, может быть второкурсники. Должно быть кто-то спросил, почему рассадка была такой, какая она была. Однако Тео смог их успокоить и всё же проинформировать о серьёзности нарушения правил, установленных Судом. К концу, когда Тео спросил, есть ли какие-нибудь вопросы, один из студентов даже был достаточно храбрым, чтобы поднять руку. — Да? — спросил Тео, глядя на маленького мальчика. Он был самым маленьким первокурсником, и его светлые кудри, голубые глаза и светлая кожа делали его похожим на фарфоровую куклу. — Что они здесь делают? — спросил он, указывая на близнецов. — Я думал, что слизеринцы не любят гриффиндорцев, — ребёнок выглядел искренне любопытным, и это была единственная причина, по которой Гарри даже подумал об ответе. Он посмотрел на близнецов, которые развалились на диване по обе стороны от него, и рассмеялся, привлекая внимание всех учеников. — Они… они мои Демоны, — ответил Гарри, и улыбки, появившиеся на лицах близнецов, соответствовали имени, которое Гарри дал им. Увидев ужас на лицах некоторых студентов, Гарри снова рассмеялся. Этот год обещал быть интересным. Первая неделя почти закончилась, и Гарри уже смертельно скучал на своих обычных занятиях. Конечно, начались новые предметы, и у него было три новых, Древние руны, Арифмантика и Уход за магическими существами, но Гарри самостоятельно изучал древние руны и арифмантику с первого года, так что был немного выше того, что они делали. Хотя он должен был признать, что УзМС был довольно интересным, даже если профессор немного предвзято относился к слизеринцам. Однако он гордился своими змеями, даже Драко хорошо вёл себя в классе, слушая Хагрида, хотя он терпеть не мог этого человека. Естественно, остальные слизеринцы последовали их примеру, так что занятия проходили без особых проблем. Гарри пришлось признать, что этот человек много знал о существах, даже если у него была нездоровая одержимость опасными животными. К счастью, Поттер всё ещё тренировался со своими друзьями, иначе он бы сошел с ума от скуки. Гарри не знал, возможно ли это, но искренне думал, что, если все будет продолжаться так, как было, он узнает. Однако Гарри очень надеялся, что сегодня всё будет иначе. У них будет свой первый урок ЗоТИ, и ему было любопытно посмотреть, как поступит Ремус Люпин. Близнецы, Грэм и Адриан уже прошли его класс, и они сказали, что он хороший преподаватель. Гарри знал, сколько нужно сил, чтобы доставить удовольствие Грэму, и это пробудило его любопытство. После обеда он пошёл в класс защиты, Драко, Блейз и Тео последовали за ним, и они были очень взволнованы, хотя никто бы не мог понять этого, глядя на них: у них были идеальные маски. Они пришли первыми и сели на места в первом ряду. Люпин ещё не прибыл, но чуть больше двух минут спустя он вошёл в комнату, и за его спиной плыл большой старый на вид сундук. Когда он увидел их сидящими там, то улыбнулся, и Гарри улыбнулся в ответ, заставив своих друзей взглянуть на него немного удивленно, это был первый раз, когда они увидели, как он так улыбается кому-то, кто не был частью их круга. Гарри не знал, как это объяснить, но он чувствовал некую связь с профессором Люпином, что-то в этом человеке было знакомо. Чуть более пяти минут спустя присутствовали все студенты, и профессор начал свою лекцию. — Добрый день. Как вы все, должно быть, уже знаете, я профессор Люпин. Мои уроки будут в основном практическими, большая часть теории по этому предмету будет вашим домашним заданием. У нас будет около получаса на каждую тему, чтобы разобрать любые сомнения или вопросы, которые могут у вас возникнуть, после у нас будет практическая работа, если, конечно, по какой-либо причине, нам не нужно уделять больше времени теории. У вас есть вопросы? — спросил он, глядя на студентов. Не видя никого с поднятой рукой, он продолжил. — Хорошо, тогда давайте начнем. Уберите свои книги, вытащите палочки и встаньте у задней стены, пожалуйста. Студенты быстро сделали то, что сказал им профессор, и более или менее организованно встали у задней стены. — Хорошо, — сказал Люпин, прислонившись к столу, — кто мне скажет, что такое боггарт? Гарри нисколько не удивило то, что Грейнджер была единственной гриффиндоркой, поднявшей руку, которая ещё и пристально смотрела на его группу. Похоже, она всё ещё злилась на то, что они превзошли её на всех экзаменах, и не то чтобы Гарри хоть капельку волновали чувства этой девушки. Его друзья тоже подняли руки, но Гарри уже не думал об этом, он был занят, думая о словах профессора. Люпин сказал, что занятия будут практическими, и, учитывая сундук, который он принес с собой, было не так уж сложно предположить, что они будут делать на этом уроке. Честно говоря, Гарри не знал, доволен он этим или нет. Он действительно хотел увидеть худшие страхи других учеников, это была уникальная возможность, и Поттер мог придумать сотни ситуаций, в которых информация могла бы быть весьма полезной, но, с другой стороны, другие ученики увидят, чего он больше всего боится. И это ему нисколько не понравилось. А если говорить о самых больших страхах… что было его? На долю секунды Гарри подумал о дементорах: он ненавидел чувствовать себя слабым, и дементор наверняка заставил бы его так себя чувствовать. Однако он быстро отмел эту идею. Существовали способы защитить себя от дементоров, вопрос сводился только к их изучению, поэтому у него действительно не было причин их бояться. — Точно, пять очков Слизерину. Голос Люпина вывел его из его мыслей. Судя по всему, Драко правильно ответил на вопрос. — Внутри этого сундука — Боггарт, заклинание для борьбы с Боггартом — "Риддикулус", повторяйте за мной, "Риддикулус", — скандировал класс в унисон, — Снова, «Риддикулус», — сказал он им, заставляя студентов повторить это снова. — Хорошо. Я хочу, чтобы вы выстроились в линию. Вы будете сталкиваться с Боггартом по одному. Как сказал Драко, вы должны придумать что-нибудь смешное, смех — величайшее оружие против Боггартов. Вы готовы? — спросил он, глядя на них. Несколько студентов кивнули, и Гарри не удивился, увидев, что гриффиндорцы были первыми в очереди, стремясь показать, что они не боятся столкнуться со своими страхами. Он встал последним, хотя ему было любопытно узнать, чего он больше всего боялся, Гарри не потеряет сна из-за незнания. Хотя ему пришлось признать, что ему было довольно любопытно узнать, чего больше всего боялись его друзья. Судя по тому, что он видел, они не особо боялись. Крик вывел его из его мыслей, и он увидел гигантского паука перед Уизли, который сильно трясся и, казалось, потерял весь цвет, вся его кожа вдруг резко окрасилась белым, было интересно знать его страх, особенно когда рыжеволосый продолжал действовать ему на нервы, как и в последние два года. Студенты проходили дальше, и страхи их были такими же простыми, как паук Уизли, и такими же сложными, как Снейп Лонгботтома, он не верил, что Лонгботтом боялся Снейпа, уверен, что он мог бояться его лично, но Гарри сомневался, что это был его самый большой страх, должно быть в этом что-то более сложное, может, он боялся того, что олицетворял Снейп? Студенты прошли быстро, и единственное, что Гарри нашёл не только интересным но и смешным, была Грейнджер. Её Боггарт превратился в профессора МакГонагалл и сказал ей, что она никогда не будет так хороша, как Гарри. Ему пришлось сдерживаться от смеха, особенно когда Грейнджер выбежала из комнаты в слезах, даже не пытаясь встретиться с Боггартом. Гарри покачал головой, это было действительно жалко. Однако, когда подошла очередь его группы, он обратил гораздо больше внимания. Тео был первым, кто пошёл против Боггартов, и Гарри знал, что каждый ученик уделял ему пристальное внимание, им всем было любопытно узнать, чего опасается его группа. В конце концов, их почитали так же сильно, как и ненавидели, но по той или иной причине люди интересовались ими. Тео глубоко вздохнул и шагнул вперёд, это был знак того, что Люпину нужно снова открыть сундук, чтобы освободить Боггарта. Гарри подготовился ко многому, но ничего похожего на то, что казалось, даже не приходило ему в голову. Боггарт Тео был похож на Гарри. Однако он лежал на полу, весь в крови и ранах, его глаза были остекленевшими и бледно-безжизненными, они не были похожи на его яркие зелёные глаза, полные жизни и волшебства. И хотя Боггарт Гарри был всё ещё жив, его дыхание было поверхностным и слабым, казалось, что каждый вдох причинял ему боль. — Тео… — голос Боггарта-Гарри был таким же слабым, как и выглядел, он был немногим больше, чем шепот. Гарри посмотрел на Боггарта-Гарри с презрением, он никогда не был бы таким слабым. — Я доверял тебе… ты не оправдал это… Теперь Тео начало трясти. Гарри не представлял, что и думать об увиденном, но знал, что ему нужно делать. — Тео, — позвал он, двигаясь так, что оказался немного в стороне и позади Тео. Тео посмотрел на него, и Гарри с трудом мог в это поверить, когда увидел отчаяние в этих глазах. Тео никогда не должен был иметь такой взгляд, он улыбнулся и спокойным и теплым голосом сказал: — Я доверяю тебе, — и он был полностью честен, он действительно доверял Тео. На долю секунды Тео выглядел потрясенным. Однако в следующий момент на его губах появилась широкая улыбка, и он перестал дрожать. — Риддикулус, — сказал он уверенно, снова сосредотачиваясь на Боггарте. На месте умирающего Боггарта Гарри появился Гарри в гриффиндорской форме с большой табличкой «Я люблю Уизли!». Его группа не могла сдержать смех, полностью игнорируя взгляд Гарри. Но Гарри ничего не сказал, он мог уловить легкую истерическую остроту смеха Тео, слишком тонкую для тех, кто не знал его, чтобы заметить, и он также мог видеть облегчение в Драко и Блейзе, которые они могли не показать, но на них повлиял Боггарт Тео, поэтому он оставил их, зная, что им это нужно. В то время как его друзья пытались сдержать смех, Люпин сумел вложить Боггарта обратно в сундук, хотя Гарри заметил, что он тоже выглядел немного бледным, похоже, что вид студента на пороге смерти повлиял на профессора. Когда смех прекратился и его друзья стали выглядеть так, как будто они вернулись к нормальной жизни, Люпин снова открыл сундук. На этот раз против пошёл Драко. Боггарт Драко казался сбитым с толку, на секунду казалось, что он превратится в Люциуса, но затем он сжался, и цвет волос стал темнее, но вместо того, чтобы принять определенную форму, он снова вырос и приобрел определенное сходство с Люциусом. Он проделал то же самое ещё два или три раза, пока не определился с формой. И снова Гарри увидел в комнате свою копию. Хотя на этот раз он не пострадал, на этот раз он действительно видел самого себя, без каких-либо масок, его глаза светились, как Авада Кедавра, а свет из окон заставлял его волосы сиять кроваво-красным в некоторых местах. Улыбка Боггарта-Гарри была настолько садистской, что Гарри увидел, как несколько учеников отступили на шаг, желая установить некоторое расстояние между ними и Боггартом. Однако Люпин смотрел на Боггарта, как будто пытался решить загадку. Слышался жестокий смех Боггарта-Гарри, и он видел, как дрожал не один студент. — Я знал, что ты ничего не стоишь, — холодным отстраненным голосом сказал Боггарт-Гарри, глядя на Драко глазами, полными злобы. — Ты не более чем избалованный сопляк. Ты мне не нужен, — злобно продолжал Боггарт, его улыбка росла, а глаза наполнились жестоким весельем, наслаждаясь каждой секундой боли, которую он причинял Драко. — Хм, с другой стороны, может быть, в тебе действительно есть какая-то польза, — задумчиво сказал Боггарт. — Да… ты всегда можешь кричать для меня, — злобно закончил Боггарт-Гарри, направив палочку на Драко. Как и Тео, Драко начал дрожать и был очень бледным, а Гарри действовал, даже не думая об этом. — Драко, — Драко посмотрел на него, он казался потерянным, — я горжусь тобой. Глаза Драко широко открылись, и Гарри понял, что ищет хоть какие-нибудь признаки лжи, но не находит их, и улыбнулся. — Риддикулус, — пропел он, и Боггарт-Гарри приобрел ярко-розовые волосы с голубыми полосками. В этом не было ничего такого уж смешного, но было довольно трудно поддерживать этот демонический воздух с ярко-розовыми волосами. Несколько студентов засмеялись, и Люпин снова вложил Боггарта в сундук. На этот раз ученикам не потребовалось много времени, чтобы успокоиться, и менее чем через тридцать секунд Блейз оказался лицом к лицу с Боггартом. Гарри не знал, удивляться ему или нет, когда он увидел, что Боггарт Блейза тоже превратился в него. Но снова это был другой Боггарт-Гарри: этот казался более невинным, и на его лице была теплая и искренняя улыбка, только когда вы смотрели в его глаза, можно было увидеть в них злобу. — О, Блейз, — прошептал Боггарт-Гарри, — ты действительно не думал, что принадлежишь ему, не так ли? — Боггарт Гарри сладким и понимающим голосом спросил: — О, Блейз. Мне очень жаль, — и, если бы не эти глаза, сияющие злобным ликованием, все бы поверили этим словам. — Ты бы понял, Блейз, что такой человек, как ты, никогда не был бы достоин быть рядом со мной. Ты знаешь это, не так ли? Ты просто недостоин. Сказанное этим милым и заботливым голосом и вид невинного ангела вкупе с извращенным весельем, которое было в глазах Боггарта-Гарри, было намного хуже, чем если бы Боггарт-Гарри выглядел так же, как Драко. — Блейз, — почти шепотом сказал Гарри, кладя руку на плечо Блейза, — ты один из нас, — хотя его голос был намного холоднее, чем у Боггарта-Гарри, его глаза показали Блейзу, что он имел в виду именно это, и этого было более чем достаточно. — Риддикулус, — сказал Блейз, снова сосредоточившись на Боггарте. Одежда Боггарта-Гарри сменилась на что-то более детское, в правой руке у него оказался белый плюшевый мишка, а во рту соска, он выглядел не старше двух или трёх лет. Боггарт-Гарри начал плакать, он был похож на херувима. Гарри услышал, как несколько человек фыркнули, и Блейз засмеялся, за ним последовали Драко и Тео. Гарри покачал головой; он найдет способ отомстить. Гарри готовился встретиться со своим Боггартом, когда Люпин закончил урок. Когда все собирались, он сказал своим друзьям подождать, а другие ученики были настолько увлечены обсуждением урока, что даже не заметили, что четверо слизеринцев остались. Когда Гарри увидел, что они одни, он подошел к столу Люпина, где сидел профессор и просматривал записи, сделанные им во время урока. — Профессор, у меня вопрос. Люпин посмотрел на них, его глаза остановились на каждом из них, полные любопытства. — Какой же? — Почему вы не позволили мне встретиться с Боггартом? Люпин немного удивился, прежде чем ответил. — Я думаю, это очевидно, — сказал он, не отрицая того, что не позволил Гарри столкнуться с Боггартом. — Я считал, что появление Волдеморта посреди комнаты — плохая идея. Теперь настала очередь Гарри удивляться. — Волдеморт? — Я предполагал, что он был твоим самым большим страхом, хотя, учитывая твою реакцию, похоже, я был неправ, — объяснил Люпин, с любопытством глядя на Гарри. Тео кивнул. — Довольно логично, что люди предполагают, что твоим самым большим страхом будет Тёмный Лорд. — Да, но он даже не приходил мне в голову, — признался Гарри, не удивив своих друзей. Все они слышали, как он говорил о Тёмном Лорде, и единственное чувство, которое он выказывал, было восхищение и уважение, что их сильно удивило в первый раз. Учитывая все, они ожидали, что он, по крайней мере, возненавидит Тёмного Лорда, но Гарри никогда не отзывался о нём плохо и не раз говорил, что ему было бы приятно поговорить с ним. Первые несколько раз они считали Гарри сумасшедшим, люди обычно не хотят разговаривать с Тёмными Лордами, они хотят убежать от них как можно дальше, даже его последователи боялись его и единственные, кто осмеливался говорить с ним немного свободнее были самые первые члены Внутреннего Круга, и очень немногие из них были еще живы, большинство из них погибло в Первой войне, дед Тео был одним из немногих, кто ещё жив. Люпин выглядел даже более удивленным, чем они, но не стал настаивать на этом. — На долю секунды я подумал о дементорах, — продолжил Гарри, полностью игнорируя взгляд Люпина, — хотя и довольно быстро отказался от этого. Мне может не нравиться то, что они заставляют меня чувствовать, но есть защита от них, поэтому я не нахожу причин, чтобы бояться их. Честно говоря, я понятия не имею, чего я больше всего боюсь, мне было очень любопытно увидеть, что должно было появиться. У Люпина снова появилось то любопытство, Гарри начал задаваться вопросом, чем был так очарован этот мужчина: им и его друзьями. — Ты не знаешь, какой твой самый большой страх? — спросил он, его тон передавал его недоверие. — Нет, я ничего не могу придумать. Ремус покачал головой, он не знал, было ли это высокомерием или чем-то ещё, но ответ Гарри оставил его в недоумении. Гарри было тринадцать лет, для детей его возраста было естественно бояться. Это была одна из основных причин, по которой они проходили Боггарта до третьего курса, у них обычно уже были определенные страхи, но они, как правило, не были слишком сложными, обычно это было что-то простое, например, паук Уизли или змея Патил. — Хотя всегда бывают исключения, — подумал он, глядя на трёх студентов, стоящих вокруг Гарри. Он не ожидал увидеть, во что превратились их Боггарты, он с трудом мог поверить, насколько они верны Гарри. Честно говоря, он даже не знал, здоровы ли их отношения с Гарри, они казались почти навязчивыми. Такой уровень преданности делу и преданности лично Гарри не может быть нормальными для тринадцатилетних учеников. Но, с другой стороны, нельзя было отрицать, что преданность была настоящей, дружба была настоящей, и это не могло быть плохо, правда? Возвращаясь к первоначальной причине, по которой они были там, учитывая, что его друзья были исключением, он не должен удивляться тому, что Гарри тоже был одним из них. — Почему ты хочешь знать? — Если я не знаю, какой у меня самый большой страх, как я могу его преодолеть? Почему-то ответ Гарри его не удивил. Посмотрев на часы, он увидел, что до следующего урока ещё двадцать минут, и Гарри более чем достаточно времени, чтобы встретиться лицом к лицу со своим Боггартом. — Хочешь увидеть это сейчас? — спросил он, изучая реакцию Гарри. — Почему бы и нет? Этого времени более чем достаточно, — ответил он с лёгким смешком. Ремус кивнул и встал, сказав мальчикам следовать за ним. Гарри остановился перед сундуком, а остальные мальчики прислонились к стене справа. Если бы он не видел их боггартов, он бы поверил, что они нисколько не волновались. — Вы готовы? — спросил профессор, глядя на Гарри. Получив ответный кивок, он открыл сундук. Гарри действительно не знал, чего ожидать, небольшая часть его все еще ожидала, что Волдеморт выскочит из сундука, потому что, даже если Гарри не распознал это как свой самый большой страх, его подсознание могло бы с этим не согласиться, но после того, как он увидел себя… Боггарт, понятия не имел, что с этим делать, что это значило. Боггарт Гарри был Гарри, но он был немного другим. Его волосы были короче, росли повсюду и потеряли тот кроваво-красный блеск, который иногда имел. У него не было той царственной походки и естественной грации, которые были у Гарри. И хотя он все еще был красив, ангельской красоты Гарри в нем не было. Хотя, по его мнению, самым большим различием были глаза, вместо яркого зеленого цвета Авада Кедавра, который почти светился магией, они были изумрудно-зелёными, довольно красивыми, как у Лили, но они были ничем по сравнению с глазами Гарри. Ремус понятия не имел, что имел в виду Боггарт, учитывая, что он выглядел как совершенно нормальный мальчик. Его внимание привлек смех. Гарри понятия не имел, чего ожидать от своего Боггарта, поэтому он не удивился, когда увидел, во что он превратился. Он изучал Боггарта несколько секунд, но когда он понял, что представляет собой Боггарт, он не мог не рассмеяться. Его самым большим страхом было быть нормальным, обычным мальчиком, как любой другой. Смех Гарри только усилился, когда он осознал, насколько нелепым был этот страх. «В конце концов, я Гарри Поттер, — подумал он со всем высокомерием и превосходством, которое может иметь только подросток, — я рожден для того, чтобы быть выдающимся». — Правда? Это мой самый большой страх? — спросил он, презрительно глядя на Боггарта. — Тебе придется сделать нечто лучше этого, я никогда не буду обычным, — заключил он, повернувшись спиной к Боггарту и глядя на Люпина. — Полагаю, вы можете снова его запереть в сундук, он мне больше не нужен. Это был довольно интересный урок, профессор, надеюсь, в остальном всё будет так же. Больше ничего не говоря, Гарри вышел за дверь, его друзья последовали за ним и оставили шокированного профессора позади.***
Его нисколько не удивил визит, который он получил после обеда, учитывая слухи, распространившиеся по замку в тот день, он был довольно удивлен, что ему удалось так долго ждать, чтобы поднять эту тему. — Добрый вечер, Северус, — сказал он, как только шпион сел. — Альбус. Несколько секунд они сидели молча, Альбус не хотел начинать разговор, который, как он был уверен, хотел Северус. Если честно, Дамблдор даже не знал, хочет ли он вообще поговорить об этом, потому что, как бы он ни старался, он не мог не чувствовать беспокойства. — Это правда? — Северус в конце концов спросил. — Боюсь, тебе придется быть более конкретным, мой мальчик. — Верно ли то, что они говорили об уроке защиты третьего курса слизеринцев и гриффиндорцев? — Если ты имеешь в виду форму, которую принял Боггарт нескольких слизеринцев, то да, это правда, — Альбус ответил с тяжелым сердцем. Как бы ему хотелось, чтобы это было ложью, или, по крайней мере, чтобы он мог увидеть это другими глазами, как и большинство других профессоров. Более чем один из профессоров был ещё больше очарован Гарри и его друзьями, но особенно Гарри. Они не жалели комплиментов и были так впечатлены крепкой дружбой между мальчиками, и они так гордились влиянием Гарри на своих друзей. Естественно, они также заметили, что слизеринцы были другими и вызывали меньше драк, и почему-то были уверены, что это сделал Гарри, что, конечно, просто доказывало им, насколько Гарри особенный. С другой стороны, Альбус не мог видеть ситуацию в том же свете. Ещё до того дневного урока защиты он видел, как мальчик создает свою базу силы, сеть разведки, он видел ребёнка, способного управлять всей школой, но не видел этого, как другие профессора, до того дня он не видел. Альбус не знал, на что Гарри действительно способен. Трудно поверить, что тринадцатилетний ребёнок мог так сильно контролировать этих мальчиков. Они так боялись его разочаровать, быть бесполезными для него, не иметь возможности продолжать быть рядом с ним. Это было ненормально, и он почувствовал, как дрожь пробегает по его спине, когда он думал о том, что эти мальчики будут делать через несколько лет или что Гарри сможет сделать через несколько лет. Впервые за долгое время он почувствовал страх, и Дамблдор мог только надеяться, что Мерлин помиловал их души, потому что он начинал верить, что Гарри этого не сделает. Северус не хотел верить слухам, и даже теперь, когда Альбус подтвердил, что это правда, он всё ещё не хотел им верить. Но, даже не желая им верить, он знал, что это чистая правда, а также знал, что с этим ничего не поделать. Ему снова пришлось сидеть и смотреть, как Поттер забирает самое дорогое в его жизни. Сначала Лили, единственная женщина, которую он когда-либо любил, а теперь Драко, его крестник, мальчик, которого он любил, как своего собственного сына. В такие моменты он не мог не задаться вопросом, были ли Поттеры присланы на Землю, чтобы причинить ему боль, заставить его страдать. Почему? Почему родился Гарри Джеймс Поттер? Северус не был особенно религиозным человеком, но он был уверен, что они, должно быть, разозлили богов, чтобы подчинить их существу, подобному Гарри Поттеру. Снейп был уверен, что это могло быть только наказанием от богов, иначе как они могли объяснить, как тринадцатилетний ребенок мог так легко управлять людьми, как они могли объяснить навязчивую преданность и лояльность трёх слизеринцев, особенно его крестника, как они могли объяснить его силу, как они могли объяснить что-либо в нём на самом деле? Если они не думали об этом как о наказании от богов? Северус задавался вопросом, знал ли Люциус, что он уже потерял сына. В любой другой ситуации мысль о том, что он преувеличивает, могла прийти ему в голову, но он знал, что значит иметь такой Боггарт. Самым большим страхом Драко было разочарование Поттера, бесполезность для него, поэтому было бы вполне естественно сделать всё возможное, чтобы этого не произошло, даже если это означало пойти против отца. Итак, нет, Северус не думал, что преувеличивает. — Альбус… — впервые за сколько он себя помнил, он не знал, что сказать. — Я знаю, — ответил Альбус, выглядя намного старше и более усталым, чем несколько минут назад. — Однако я боюсь, что мы ничего не можем сделать. Здесь нет ни зелий, ни заклинаний. Они… они следуют за ним по собственной воле. И оба знали, что это правда, такую преданность можно было дать только добровольно. — Им тринадцать, — раздраженно воскликнул Северус. — Как такое может быть? Их внимание привлек небольшой смешок. — Я не понимаю, что смешного, — Северус почти зарычал. — Мне очень жаль, Северус, но я предупреждал тебя, — ответил Алистер, Распределяющая Шляпа. — Я сказал тебе, что он был идеальным слизеринцем. — Разве это не хаффлпаффцы, которые должны были быть фанатично лояльными? — Северус не хотел быть мелочным, он знал, что это по-детски, но прямо в этот момент не мог остановиться. — То, что это было определение Хаффлпаффа, не означает, что он не может использовать его на других, — ответил Алистер, игнорируя тон Северуса. — Я сказал вам, что если он сможет добиться успеха в Слизерине, то не будет ничего, что мешало бы ему стать великим, у него всегда был этот потенциал. Хотя, должен признать, я не ожидал, что он сможет добиться успеха так быстро. Северус не думал, что услышит такой удивленный ответ Распределяющей шляпы. Он оглянулся на Альбуса, ему не хотелось думать о словах Алистера и о том, на что способен Поттер, если он превзошел даже ожидания Распределяющей шляпы. — Ты говорил с Драко? Учитывая взгляд Альбуса, Северус понял, что смог скрыть боль, вызванную этим вопросом, так хорошо, как он думал. — В последний раз я разговаривал с Драко за пределами классной комнаты о чем-либо, касающемся других вопросов, кроме школы, на рождественских каникулах в их первом году обучения. — Заметив удивленный взгляд Альбуса, он добавил: — Очевидно, он заметил, что я терпеть не могу Поттера, и, между мной, человеком, которого он считал вторым отцом, и Поттером, его Лордом, его Учителем, он выбрал своего Мастера. — Северус! — Неважно, как сильно ты пытаешься это отрицать, Альбус, — сказал Северус почти подавленным голосом. Он сдержал усмешку, по его мнению, для него было совершенно естественно казаться побежденным после многих лет размышлений и работы над способами уберечь Драко от того, чтобы его пометил Тёмный Лорд, когда он вернется, чтобы уберечь его, и заканчивается это тем, что Северус потерял его из-за совершенно другого Тёмного Лорда, прежде чем он даже понял, что происходит. Так что да, ему было позволено звучать побежденным. — Он их Господин, их Мастер, им не нужно быть отмеченными, чтобы принадлежать ему. Не желая слышать фальшивые банальности, он встал и вышел из офиса Альбуса, у него была бутылка огневиски с его именем. Кто знал, может, если бы он был достаточно пьян, ему бы не снились глаза цвета смерти.***
Гарри был очень взволнован. Это был конец октября, и они впервые вышли в Хогсмид. Учитывая, что единственным волшебным местом, которое он посетил, был Косой переулок, ему было весьма любопытно посмотреть, как выглядит совершенно волшебный город. Хотя Тео, Драко и Блейз выросли в волшебном мире, тоже были взволнованы. Однако независимо от того, насколько они были взволнованы, они испробовали тысячи вещей, чтобы заставить его передумать, и, конечно, если бы он не пошёл, они тоже не пошли бы. Ему пришлось признать, что он не понимал, почему они волновались. Некоторое время назад Гарри, возможно, не поверил бы, что им не все равно, но, увидев этих Боггартов… Они не говорили об этом, но с того дня они стали ближе, и то, как они с ним обращались, также изменилось. Это не было чем-то очевидным, никто из других студентов не заметил бы, однако все во Дворе это понимали. Они были более… нежными, наверное, самое подходящее слово. Гарри ничего не сказал. Если бы это был кто-то другой, он бы никогда этого не потерпел, но его двор был другим. Двор принадлежал ему, они принадлежали ему, поэтому у них были некоторые привелегии, которых другие никогда не получили бы. Грэм и Адриан, которые планировали остаться в замке, решили пойти с ними, как только Блейз сообщил, что им не удалось убедить Гарри остаться в Хогвартсе. Он хотел рассердиться на них, но не мог, потому что знал, что они очень беспокоились за него. Тем более что в статье в Ежедневном Пророке говорилось, что Блэка видели недалеко от деревни, которая находилась всего в нескольких милях от Хогвартса. В Хогсмиде. Хотя Гарри не мог понять, почему они больше беспокоились о Сириусе Блэке, чем он сам, однако ничего не сказал. Летом Поттер пытался отговорить их от иррационального страха, но это ни к чему не привело, поэтому он подумал, что сэкономит несколько часов бесполезных споров. Кроме того, Гарри должен был увидеть положительные стороны всего испытания Сириуса Блэка: Двор прилагал гораздо больше усилий в их обучении, даже близнецы. Гарри весьма гордился близнецами, он знал, что они умны, но они не беспокоились о своих оценках. Однако в тот момент, когда Гарри представил их как часть Двора, они начали меняться. Когда Гарри спросил их почему, они ответили, что не хотят его подводить. Когда Гарри сказал им, что в этом нет необходимости, они засмеялись и сказали, что делают это не потому, что это необходимо, а потому, что они этого хотят. Он усмехнулся и вышел из своей комнаты, встретившись с остальными членами Двора в общей гостиной. Пора было навестить Хогсмид. Гарри читал книгу у камина со всеми членами своего Двора, не считая близнецов, и все они бездельничали вокруг него, развлекая себя разными вещами. Праздник Хэллоуина, или Самайн, как его предпочитало называть большинство слизеринцев, закончился чуть больше тридцати минут назад, и после дня в Хогсмиде все они были немного вялыми и были более чем счастливы предаться развлечениям. Тихая ночь без тренировок. К сожалению, его тихая ночь вот-вот должна была быть прервана. Гарри поднял глаза, когда услышал, как открылся вход в гостиную, и был весьма удивлен, увидев, что вошёл Снейп. С любопытством он смотрел на мужчину. Его глаза окинули взглядом комнату, задержавшись еще немного в их углу, пока они не остановились на Малкольме Линдоне и Алексисе Розье, старшекурсниках седьмого курса, и он пошёл к ним. Снейп был повернут к ним спиной, поэтому он не мог видеть выражение его лица, но Розье немного побледнел, а Линдон выглядел гораздо серьёзнее, чем обычно. Заинтересовавшись тем, что происходит, он встал и пошёл к троице, зная, что остальные последуют за ним. «Блэку удалось проникнуть в замок», — подумал Северус, хотя никто не мог бы войти в замок, они позаботились об этом. И как бы сильно он не хотел обвинить Люпина в том, что тот помог своему старому другу, Снейп знал, что тот не сможет разрушить чары, наложенные Альбусом. Он снова сосредоточился на своих старостах, когда увидел, что Розье побледнел ещё больше, а глаза Линдона широко распахнулись. Заметив, что они смотрят куда-то за его спиной, Северус поддался искушению и оглянулся. Он делал всё, что мог, чтобы не показать никакой реакции, но это было тяжело. Поттер и его двор шли к ним. Теперь, когда Северус увидел их в общей комнате, эффект был другим, их могло быть всего шесть, но было ясно, почему только шесть учеников могли управлять Домом, даже если они были такими молодыми. У них был царственный вид, хотя они также выглядели холодными и отстраненными. Ученики следили за ними глазами, их эмоции были слишком сложными, чтобы их можно было идентифицировать. Однако их реакция на Поттера была наиболее актуальной. Они отошли от него, и младшие выглядели как испуганными, так и растерянными, не зная, что им делать и как действовать. И снова Снейп не мог не спросить себя, что сделал Поттер, чтобы получить такую реакцию. Однако, когда он увидел взгляд одного из второкурсников, когда тот увидел Забини, почти не смог удержаться от расширившихся глаз. Мальчик смотрел на Забини с неподдельным страхом, и улыбки, которые появлялись на лицах членов Двора, можно было назвать только садистскими. Северус понятия не имел, что Драко мог иметь такое выражение лица. Он не был уверен, что хочет знать, на что способен Суд, но в тот момент согласился с другими профессорами. Поттер оказал влияние на слизеринцев, но Северус, в отличие от других профессоров, не видел в этом ничего хорошего. — Добрый вечер, — его внимание привлек тёплый и мягкий голос Поттера. Очевидно, у Поттера не было намерения показаться детским. — Есть ли проблема, Линдон? Северусу хотелось зарычать и прогнать мальчишку, но он был слизеринцем и знал, что если он сделает что-нибудь против Слизеринского короля вне класса и на глазах у многих других слизеринцев, это будет самоубийством. Они могут ничего не сделать против него напрямую, но любое уважение, доверие и контроль, которые Снейп имел над ними, будут потеряны, и тогда Дом окажется полностью в руках Поттера, чего он хотел избежать любой ценой. — Сириус Блэк был замечен в замке, — Линдон ответил прежде, чем Северус мог принять решение о том, что делать, и он почти не в состоянии остановить это, съежившись. Снейп знал, этот тон, и он практически мог услышать «Мой Господин» в конце предложения. — Профессор Снейп только что сообщил нам, что мы будем спать в Большом зале. — Очень хорошо. Розье, Линдон, следите за тем, чтобы все курсы оставались вместе и чтобы староста каждого года спал рядом. Скажите младшим, что если у них есть проблема, им следует поговорить со старостой, спящим рядом с ними. Не надо беспокоиться о Дворе, — проинструктировал Поттер. Было очевидно, что он ожидал, что его словам повинуются, не задумываясь, и, учитывая мгновенный и унисонный ответ «Да», он не думал, что старосты даже подумали о неповиновении. Удовлетворенный Поттер повернулся к ним спиной и ушел. Северус не знал как, но в тот момент он ненавидел Поттера ещё больше, и теперь это не имело никакого отношения к тому, кем был его отец.***
С тех пор, как Блэка увидели в замке, прошло больше недели, очевидно, он пытался и почти преуспел в этом, чтобы войти в гостиную Гриффиндора. По словам близнецов, у Блэка был пароль, но картина, которая защищала вход, отказалась двинуться, потому что он не был студентом или профессором. После этого Блэк попытался войти силой, и именно это предупредило остальную часть башни, что что-то происходило. Хотя ситуация была относительно интересной, Гарри был довольно раздражен. Поскольку с тех пор, как это случилось, Двор ни на секунду не оставлял его в покое. Он знал, что они даже обдумывали возможность того, что один из них всегда будет спать в его комнате, и был очень счастлив, что они отказались от этой идеи, иначе ему пришлось бы вмешаться. Это была первая ночь, когда Гарри смог немного побыть в одиночестве, и он собирался наслаждаться этим столько, сколько сможет. Гарри думал о том, чтобы провести немного времени в библиотеке, когда услышал шум, заставивший его остановиться. Похоже, он исходил из класса слева от него, что было довольно странно, учитывая, что класс не использовался. Не в силах сдержать любопытство, он открыл дверь и вошёл внутрь, стараясь не шуметь, и был весьма удивлен увиденным. В углу комнаты сидел мальчик примерно его возраста, его одежда была разорвана, и Гарри видел не один синяк и несколько порезов. Гарри постоял несколько секунд, анализируя ситуацию: с одной стороны, мальчик не слышал, как он входит в класс, поэтому он мог уйти, не вмешиваясь, но, с другой стороны, если он вмешается, то сможет воспользоваться ситуацией, и даже если мальчик окажется бесполезным, Гарри всегда сможет сделать его полезным, это может потребовать немного больше работы, но лучше, чем совсем не использовать мальчика. — Эй, — сказал Гарри, принимая решение, — ты в порядке? Несмотря на то, что его голос был низким, спокойным и мягким, мальчик чуть не выпрыгнул из своей кожи, и Гарри увидел, как по его щекам текут слёзы, когда мальчик поднял голову и посмотрел на него. Хотя больше всего его удивило, кто это был. Лонгботтом и вовсе потерял весь цвет, когда увидел его. Когда прошло несколько секунд, а Лонгботтом всё ещё ничего не сказал, Гарри сделал несколько шагов в его направлении, пытаясь сохранить в себе спокойный и безмятежный вид. Когда он увидел, что Лонгботтома начинает трясти, Гарри остановился, не хотелось напугать гриффиндорца ещё больше. — Я не собираюсь причинять тебе боль, — заверил его Гарри, сохраняя спокойствие. — Но, чтобы помочь тебе, ты должен сказать мне, что случилось. Несколько мгновений Лонгботтом ничего не говорил, и Гарри обдумывал другие тактики, которые он мог бы использовать. Но вдруг гриффиндорец заговорил. — Какое тебе дело? — это было сказано чуть громче шепота, но даже тогда в его голосе можно было услышать горечь. — Имеет ли значение, почему? — спросил Гарри, он не хотел врать Лонгботтому, обычно он не лгал, это всё усложняло. По его мнению, большинство людей не стоило затраченных усилий, чтобы солгать. — Ты не так хорошо выглядишь, скажи мне, что не так, чтобы я мог тебе помочь. И снова прошло несколько минут, прежде чем Лонгботтом заговорил. — Это всего лишь синяки и небольшие порезы. — И всё-таки, ты можешь рассказать мне, что случилось? — Гарри знал, что это маловероятно, но попытка стоила того. — Я ненавижу их, — почти прорычал Лонгботтом, удивив Гарри. — Они всегда говорят, что слизеринцы злые, что им нельзя доверять, и посмотрите, что они сделали. Если это хорошо, я не хочу знать, что такое зло. Это не ответило на его вопрос, что немного непосредственно, но было лучше, чем ничего. Гарри мог догадаться, кто напал на него, и кто эти «их», но сейчас был почти комендантский час, и класс где они сейчас находились не самое лучшее место для разговора. — Ты можешь стоять? — спросил он, заставляя Лонгботтома снова сосредоточиться на нем. Это заняло некоторое время, но Лонгботтом кивнул, хотя когда он встал, он потерял равновесие и чуть не упал, только быстрые рефлексы Гарри сумели предотвратить это. — Положись на меня, — сказал Гарри, ему не особенно нравится служить костылем для мальчика, но если он не поможет ему, им потребуются годы, чтобы добраться до общей гостиной — Куда мы идем? — спросил Лонгботтом, когда они вышли из комнаты. — В общую гостинную слизеринцев, — небрежно ответил Гарри. — Что? — пискнул Лонгботтом, пытаясь уйти от Гарри как можно дальше, хотя это было немного сложно, учитывая, что он его не отпускал. — Не волнуйся, пока ты со мной, с тобой ничего не случится, — заверил его Гарри. Если он правильно воспользуется этим, в его Дворе появится новый член. Лонгботтом недоверчиво посмотрел на него, но больше не пытался отстраниться, и Гарри считал это хорошим знаком. Когда Гарри произнес пароль и вошёл внутрь с Лонгботтомом, он не мог сказать, кто выглядел более ошеломленным, слизеринцы или Лонгботтом. Гарри затащил Лонгботтома туда, где отдыхал его Двор. Когда Лонгботтом увидел, кто там был, он почти впал в шок. — Вы?! — воскликнул он, указывая на близнецов, которые развалились на диване и читали книгу. Услышав восклицание Лонгботтома, все члены Суда посмотрели на них, от чего Лонгботтом немного побледнел и начал заикаться. Сдерживая вздох, Гарри подтолкнул Лонгботтома к ближайшей кушетке. — Адриан, позаботься о нём, — проинструктировал Гарри, собираясь сесть в своё кресло. Он взял книгу, которая была на столе, и устроился поудобнее, зная, что его Двор позаботится обо всём. Адриан даже не подумал спросить Гарри, зачем он привел с собой гриффиндорца. Другим людям могло показаться странным, что он или, вернее, они, потому что другие участники сделали то же самое, следовали за Гарри с такой легкостью, с такой преданностью, но для них это было так же естественно, как дыхание. Если кто-нибудь спросит их, почему, они не смогут ответить, или, по крайней мере, дать человеку, который спросил, ответ, который удовлетворил бы его. В конце концов, он сомневался, что они примут или поймут ответ «потому что он Гарри». — Эй, львёнок, — сказал он мягко, он не хотел беспокоить его больше, чем он был, — Ты можешь сказать мне, как ты получил эти раны? Когда Лонгботтом ничего не сказал, он вздохнул и посмотрел на близнецов. — Невилл, — сказал Фред, становясь на колени перед диваном, на котором сидел Невилл, — ты можешь доверять Адриану. — Что вы здесь делаете? — спросил Невилл, потрясенно глядя на Фреда. — Мы поговорим после того, как Адриан осмотрит тебя, хорошо? — пытался уговорить его Джордж Увидев кивок Невилла, Адриан принялся за работу. Он не был специалистом, но знал несколько диагностических и лечебных заклинаний. Гарри предположил, что это может быть полезно узнать, особенно во время тренировок. — Это всего лишь синяки и несколько порезов, самый глубокий из которых находится на груди, но когда он заживет, на нём не будет шрама, — сообщил им Адриан. Глядя на Грэма, он продолжил: — Можешь пойти в мою комнату и взять бальзам от синяков в синем контейнере на второй полке на подставке возле дивана? — увидев кивок Грэма, он снова посмотрел на Невилла — Я залечу твои порезы и поправлю твою одежду, тебе нужно нанести бальзам перед сном, завтра ты будешь как новенький. — Спасибо, — прошептал Невилл. Адриан засмеялся. — Меня не за что благодарить, теперь ты один из нас. — Что? — воскликнул Невилл в недоумении. — Ну, Гарри привел тебя, — объяснил Тео с легким смешком. — Это делает тебя одним из нас. — Но... но... — Не волнуйся, — добавил Драко, на мгновение перестав читать, — мы заботимся о своих. Невилл, казалось, был в шоке, не зная, что делать, он посмотрел на Гарри. Как будто почувствовав на себе его взгляд, Гарри опустил книгу и поймал взгляд Невилла. Гарри только кивнул, но для Невилла, мальчика, который всегда был один, у которого никогда не было никого, кто действительно выглядел бы так, как будто заботился о нём, этот кивок был важнее, чем он мог объяснить. Этим простым жестом Двор получил члена, который будет фанатично предан своему Королю. Увидев, что Невилл немного успокоился и на его лице появилась лёгкая улыбка, Фред решил спросить еще раз. — Ты можешь рассказать нам, что случилось? — Как насчет того, что мы с Фредом расскажем тебе, почему мы здесь, а ты расскажешь нам, что произошло, — предположил Джордж, когда увидел, что Невиллу немного не по себе. Невилл кивнул, и близнецы сели на диван перед ним. — Как известно, мы с Фредом происходили из большой семьи. И для всех, кто видит это со стороны, наши родители идеальны. Но правда в том… ну, это трудно объяснить. Но Фред, как и я, не вписывается в тот шаблон, который, по их мнению, должен быть у всех их детей. — Наш отец не так часто присутствует, он всегда на работе, а когда не работает, то в своем сарае играет с маггловскими вещами и это оставляет свободную дорогу для нашей матери. Я не могу вспомнить день, когда нас с Джорджем не сравнивали с нашими братьями, особенно с Перси. — Мы не виним Билла или Чарли, что они ушли, как только закончили Хогвартс, им никогда не нравилось то, что говорила наша мать, но Перси… — Перси использовал любую возможность, чтобы сказать Джорджу и мне, что мы разочарование, что наша мать предпочла бы, чтобы мы были похожи на него. — А наша мать, ну, она никогда этого не отрицала. — Затем у нас есть Рон и Джинни. Джинни — младенец, единственная девочка, она могла убить кого-нибудь на глазах у нашей матери, и та сказала бы, что это не была вина Джинни. А Рон… Рон считает, что у него слишком много братьев, чтобы доказать, что он стал невежественным, заблуждающимся, фанатиком, который считает, что он имеет право на всё, только потому, что он этого хочет. — Мы с Фредом не чувствуем себя частью семьи, как Билл и Чарли. Однажды мы слышали, как они разговаривают, но мы были слишком молоды, чтобы понять, что они имели в виду тогда. — А в прошлом году мы пришли к Гарри. Мы нашли место, которому мы принадлежим. Им всё равно, не подходим ли мы с Джорджем по шаблону. Пока мы одни из них, они принимают нас такими, какие мы есть. Некоторое время они молчали. Грэм вернулся в самый разгар разговора и поставил ёмкость с бальзамом возле Невилла, прежде чем сел рядом с ним. Это показало, насколько Невилл сосредоточился на истории близнецов, чего он даже не заметил. — Я потерял пергамент с паролем для входа в гостиную Гриффиндора, именно так Блэк узнал пароль, — было видно, что Невиллу стыдно это говорить, но, сделав глубокий вдох и собравшись с гриффиндорской храбростью, он продолжил: — Гриффиндорцам было приказано не сообщать мне пароль… — Мы ничего об этом не слышали, — в унисон прервали близнецы. — Вас не было в общей гостиной. Перси отдал приказ как староста. Он сказал, что я позорю Гриффиндор и что другие гриффиндорцы не могут позволить мне ещё больше позорить наш факультет. Некоторые ученики, особенно из моего курса, решили показать, что произойдет, если я не буду вести себя как гриффиндорец и перестану их смущать. Перси увидел, что они сделали, и сказал: «Убедитесь, что вы выглядите презентабельно, вам не кажется, что вы достаточно пристыдили Гриффиндор?» И он оставил меня в классе, в котором меня застал Гарри. — Мне очень жаль, но ваш брат ублюдок, — заметил Блейз близнецам, когда Невилл несколько мгновений ничего не говорил. — Мы знаем, — ответили они оба, выглядя необычайно серьёзно. — Невилл, — сказал Блейз, когда заметил, что Невилл выглядит немного напуганным, — тебе не нужно бояться. Теперь ты один из нас. Ты часть Гарриного двора. Подняв голову, Невилл огляделся и, увидев, что все ему улыбаются, улыбнулся в ответ. Он может не знать, что такое Двор, но он был его частью, и Невилл сделает всё, что может, чтобы быть достойным того, что Гарри дал ему. Был почти конец ноября, и Гарри находился в тренировочном зале со своими друзьями, только Уизли не было. Последние две недели близнецы были изрядно отвлечены, но никогда не пропускали тренировки. Если они не появятся до конца, Гарри придется с ними поговорить. Это было даже не потому, что они не пришли на тренировку, а потому, что они вели себя странно, и он начал волноваться, не то, чтобы он когда-либо признался в этом. — Вот и всё, Невилл! Крик Тео привлек его внимание, и он посмотрел туда, где они все стояли. Все члены Двора окружали Невилла, обучая его новому заклинанию. Последние недели они тренировали Невилла, чтобы он мог быть на их уровне. В течение первых нескольких дней Гарри не мог понять, почему Невилл, казалось, никогда не мог использовать самые простые заклинания, особенно потому, что Гарри мог чувствовать его магию и знал, что она была немного выше среднего. Только после того, как Невилл признался, что бабушка заставила его использовать палочку отца, они осознали проблему. Поскольку в данный момент они ничего не могли с этим поделать, решили помочь ему, чем могли, и, по крайней мере, убедиться, что он знает теорию. Они договорились встретиться в Косом переулке во время Рождественских каникул, где они будут покупать ему палочку, и не было бы необходимости рассказывать его бабушке. В начале Невилл был немного против, он боялся того, что сделает его бабушка, но Гарри смог его уговорить. Невилл хорошо вписался в группу, и перемены, через которые он проходил, были поразительными. Невилл всё ещё оставался немного застенчив, но они позаботятся об этом, и Гарри был уверен, что к концу учебного года Невилл станет совершенно другим человеком. Услышав, как открывается дверь, Гарри оглянулся и, как только увидел двух своих Демонов, понял, что что-то не так. — Фред? Джордж? — спросил он, глядя на обоих, заставляя остальных смотреть в их сторону. Близнецы сели на стулья, доступные перед ним, и другие присоединились к ним, когда увидели их выражения лиц. Близнецы положили на стол старый, изношенный пергамент, и Гарри приподнял бровь. — Джордж и я нашли этот пергамент на первом году обучения. Как мы его нашли, не имеет значения, если вы хотите знать, мы всегда можем рассказать вам позже. Было крайне непривычно видеть Фреда и Джорджа с такими серьезными выражениями лица, поэтому они внимательно слушали, хотя у Гарри было плохое предчувствие по этому поводу, потому что ярость в глазах близнецов была видна всем, и, если бы они оставили близнецов в таком состоянии, ничего хорошего бы точно не случилось и случится не могло. — Важно знать, что делает этот пергамент, — продолжил Джордж, когда Фред остановился, — это карта. — Карта Хогвартса, — добавил Фред. — Она показывает, где находятся все в замке и на его территории. Гарри был уверен, что у него такое же выражение лица, как у его друзей. Его Демоны владели золотой жилой. И это, безусловно, объясняло, как им удалось найти их в прошлом году и как они могли ходить по замку, чтобы их не поймали. — Поскольку мы слышали, что Блэку удалось проникнуть внутрь замка, мы всегда смотрим на карту. Мы делали это по очереди, даже ночью, сначала один из нас спит, затем другой. Пару недель назад Фред видел кое-кого, кого не могло быть на карте. — Он не должен быть живым. — И вы должны принять во внимание, что карта никогда не ошибается. — Кто появился на карте? — спросил Гарри, сохраняя спокойствие и сдержанность. — Питер Петтигрю. — Волшебник, убитый Блэком? — недоверчиво спросил Грэм. — Именно, — подтвердил Джордж. — Как вы понимаете, мы сочли это довольно странным, поэтому мы отправили письмо Маркусу, чтобы узнать, сможет ли он передать нам документы по делу Блэка, просто чтобы мы могли подтвердить имя. Кто знает, мы могли слышать или прочитать это неправильно, не помешало бы убедиться, что мы были правы, — объяснил Фред. — Маркус ответил на прошлой неделе, он сказал, что не было никаких документов о суде над Блэком, не было даже никаких записей о том, что этот суд вообще когда-либо был. — Они посадили Блэка в Азкабан без суда, — прошептал Драко. — Мы тоже так думали, — согласился Джордж. — Джордж и я начали пристально следить за точкой, на которой был написан Питер Петтигрю. — Вы не можете себе представить, как мы были потрясены, когда увидели, что точка почти всегда была в гостиной Гриффиндора или в спальнях для мальчиков третьего курса. И всегда был кто-то рядом, обычно наш брат Рон. — Но нам удалось застать его в одиночку два дня назад и мы последовали за ним. — Он пытался покинуть замок, это была крыса, — сказал им Джордж, — но это была не просто крыса, а Короста, питомец нашего брата. — Всего на несколько мгновений мы подумали, что карта ошиблась. Но мы всё равно проследили за ним, лучше перестраховаться, чем потом сожалеть, понимаете? Мы думали о том, что нам делать, когда вспомнили определенные совпадения. — Да, например, крыса появилась у нас на заднем дворе на следующий день после смерти Петтигрю. У неё не было пальца, и единственное, что они нашли у Петтигрю, — это его палец. Кроме того, крысы не живут больше десяти лет. — Анимаг. Это было первое, что пришло нам в голову, — Фред серьезно закончил своё объяснение, и Гарри понял почему. Только человек, который в чем-то виноват, проведет более десяти лет в одиночестве в обличии крысы. — Где крыса? — спросил Гарри, думая о перегрузке. Фред и Джордж переглянулись и достали из рюкзака стеклянный контейнер, а внутри него была обычная толстая серая крыса. — Мы держали его в оглушенном или обездвиженном состоянии, и мы заколдовали ящик, чтобы крыса не смогла его сломать и сбежать. Мы изучали заклинание, которое можно наложить на животных, чтобы показать, являются ли они анимагами или нет. Если он светится зеленым, это животное, если красным, это анимаг. Вот почему мы ничего не говорили раньше: хотели иметь средства, чтобы доказать это, так или иначе, — Фред сообщил ему. — Разбуди его и произнеси заклинание, — приказал Гарри холоднее обычного. Фред кивнул и направил палочку на крысу, Гарри хотел посмотреть, как она себя ведёт, когда бодрствует. Как только он проснулся, он огляделся, и, увидев, что они смотрят на него, начал бегать по стеклянному ящику, пытаясь уйти, хотя Фред прицелился и поразил крысу заклинанием. Все они затаили дыхание, и после того, что казалось вечностью, но прошло не более нескольких секунд, крыса засветилась красным. Гарри встал на колени на полу, так что он был на одном уровне с крысой, которая полностью замерла в своей клетке и смотрела на Гарри с чем-то похожим на панику, хотя он не был уверен, это было довольно сложно распознать в случае с крысой. — Ну, ну, что у нас здесь? — спросил Гарри голосом, наполненным злобным ликованием. — Привет, Питер.***
— Что ты сделал с крысой? — спросил Блейз на следующее утро. — Он в безопасном месте, — ответил Гарри со злой улыбкой, — я всё ещё решаю, как его лучше использовать. Никто из его друзей не мог сдержать хихиканья, которое у них вырвалось. Они прекрасно знали, какому лечению Гарри собирается подвергнуть крысу. Они достаточно часто слышали, что ему не на ком было испытать некоторые проклятия, которые его интересовали. Они покачали головами и вышли из общей комнаты. Это были выходные, и большинство студентов ещё спали, единственная причина, по которой они уже проснулись, заключалась в том, что они хотели немного потренироваться. Так что это было чистым совпадением, что они выбрали другой маршрут к своей тренировочной комнате, и встали так рано, это чистое совпадение заставило их пройти мимо этого конкретного шкафа. — Замолчите, — приказал Гарри, пытаясь лучше расслышать звук, который, как он знал, слышал раньше. Остальные пятеро немедленно замолчали, с любопытством глядя на Гарри. Драко собирался спросить, что случилось, когда все услышали шум. Он исходил из-за двери справа от Гарри, и он услышал достаточно, чтобы определить, что это кто-то плачет. Он думал о том, чтобы проигнорировать это. В конце концов, маловероятно, что это имело к нему какое-то отношение, но он вспомнил Невилла и передумал, может, ему удастся извлечь из этого хоть какую-то пользу. Подав знак друзьям остановиться, он подошел к двери и открыл её. Это был шкаф для метел, полный хлама и, как он решил, чистящих средств, а на полу сидела девушка. Обнаженная девушка. Мозгу Гарри потребовалось несколько секунд, чтобы обработать то, что он видел, но как только он это сделал, он начал это анализировать. У девушки было несколько царапин по всему телу, но в остальном она выглядела нормально, и Гарри поблагодарил Мерлина за то, что девушка не пострадала больше или, что ещё хуже, не изнасилована. Каким бы садистом он ни являлся, было несколько вещей, которые он не терпел, и изнасилование было одним из них, тем более что девушка выглядела не старше одиннадцати, максимум двенадцати. — Привет, — сказал он мягким и тёплым голосом, не желая пугать девушку. На него смотрела серебристая светловолосая голова с длинными волосами, обрамляющими кукольное лицо, с большими голубыми глазами, наполненными слезами. Девушка не пыталась прикрыться и не разговаривала. — Я Гарри, как тебя зовут? — Луна, — ответила девушка через несколько долгих секунд сладким мечтательным голосом. — Привет, Луна. Тебе не холодно? Луна кивнула, это было очень маленькое движение, почти отсутствующее, но Гарри было достаточно, чтобы улыбнуться, по крайней мере, девочка реагировала. Даже не думая об этом, он снял пальто и накинул его на Луну. — Луна, я хочу, чтобы ты пошла с нами, чтобы мы залечили эти царапины и дали тебе что-нибудь надеть. Хорошо? Глаза Луны нашли его, и Гарри почувствовал, что она смотрит прямо в его душу, но даже в этом случае он не прервал зрительный контакт. Казалось, прошла целая вечность, но Луна была удовлетворена тем, что увидела, потому что она кивнула и встала, прижимая пальто к своему телу. — Драко, пойди за остальными тремя. Как только они появятся, отведи их в мою комнату, — приказал Гарри, обнимая Луну за талию и притягивая к себе. Он не знал, столкнутся ли они с кем-нибудь, но в случае, если они столкнутся, он предпочел бы, чтобы Луна была рядом с ним, и пошёл обратно в общую комнату Слизерина. Остальные, видя намерение Гарри, обошли их, образуя барьер, скрывавший Луну из поля зрения. К счастью, они никого не встретили и общая комната тоже была пуста, что не особо удивительно. Было чуть больше половины седьмого утра, к тому же суббота, поэтому неудивительно, что студенты всё ещё спали или, по крайней мере, находились в своих комнатах. После того, как Гарри разрешил Луне войти в его комнату, он усадил её на свою кровать, в то время как остальные сели на диваны у окон, где Гарри создал небольшую гостиную. — Луна, Адриан вылечит все эти царапины, хорошо? Ты можешь ему доверять. И снова ему показалось, что Луна заглядывает в его душу. — Я доверяю тебе, Гарри Поттер, — в конце концов она ответила тем же мечтательным тоном. Гарри улыбнулся и подозвал Адриана, увидев, что у Луны нет проблем с Адрианом, он отошел немного в сторону. — Добби, — позвал он, не повышая голоса выше шепота. Почти мгновенно появился домовой эльф. Хотя он принадлежал к Малфоям, Добби был фанатично предан Гарри. Люциус даже сказал, что он подумывал подарить его Гарри в качестве подарка на день рождения, поскольку эльф был так предан ему, но Гарри отказался, сказав, что у него нет дома для эльфа, в котором он мог бы работать, но как только он получит место где решит остановиться, и если предложение всё ещё в силе, то он его примет. Но это не мешало Добби делать всё, что Гарри просил от него, даже если Гарри не был его хозяином. — Молодой мастер Гарри Поттер, сэр, что Добби может сделать для молодого мастера? — и это также не помешало ему называть его мастером Гарри. — Добби, мне нужно, чтобы ты купил одежду для Луны, у тебя есть моё разрешение забрать деньги из моего хранилища. Купи всё, что сочтешь необходимым, и принеси это Луне. — Да, мастер, — и с тихим хлопком он ушел. — Тебе не нужно было этого делать. Моя одежда могла бы где-нибудь появиться. Гарри обернулся и увидел, что Луна смотрит на него своими большими голубыми глазами, немного остекленевшими, как будто её на самом деле не было. — Я знаю, что мне не нужно было. Я сделал это, потому что хотел. Почему бы тебе не принять тёплую ванну, чтобы немного согреться? — Хорошо, Гарри Поттер, я пойду. Ты можешь поговорить со своим двором. Стараясь не показывать, насколько то, что она сказала, его шокировало, Гарри показал ей, где находится ванная и где можно найти полотенца и тому подобное, а когда он закончил, то вернулся к друзьям. Спустя чуть больше минуты появился Драко, за ним Фред, Джордж и Невилл. — Эй, что происходит? Драко не сказал, — спросил Фред, сидя на пустом месте. Гарри рассказал им, что произошло, и Фред и Джордж обменялись взглядами. — Она белокурая, маленькая, с большими голубыми глазами, выглядит немного мечтательно, не так ли? — спросил Фред. Когда Гарри кивнул, Джордж продолжил. — Это Луна Лавгуд. Она живет недалеко от нас, её отец владеет газетой «Придира». Большинство людей называют её Полоумной, потому что она немного странная. — Студенты всегда высмеивали её, я думаю, издевательства только усилились, — добавил Фред. — Я рад, что её не изнасиловали, — признался Грэм, его глаза были тревожными, и все они смотрели на него с сочувствием. Мало кто знал, но у Грэма была младшая сестра. На втором курсе Грэма его родители уехали по делам магглов в Лондон и взяли с собой маленькую девочку. В итоге они расстались, и его родители потеряли её из виду в толпе. Её нашли несколько часов спустя, убитой и жестоко изнасилованной, ей было всего девять лет. Они так и не нашли, кто это сделал, они даже не знают, был ли это маггл или волшебник, хотя авроры считали, что это был волшебник, потому что там были следы случайной магии. Поэтому они поверили, что это был волшебник, потому что не думали, что магл смог бы сделать то, что было сделано, учитывая то, как магия маленькой девочки отреагировала. Она пробила дыру в кирпичной стене, и там было несколько следов ожогов, указывающих на то, что что-то горит, они были уверены, что магл не смог бы справиться с этим. Лучшая теория, которая у них была, заключается в том, что кто-то схватил её в толпе, либо кто-то, кто имел обиду на семью, либо просто кто-то, кто видел в ней легкую добычу. Гарри был уверен, что эта ситуация вернула ему все те плохие воспоминания. — Если бы это произошло, к концу дня в замке осталось бы на одного человека меньше, — сказал Гарри, заставив многих из них вздрогнуть; эти глаза обещали долгую и мучительную смерть. Невилл был единственным, кто никогда не видел Гарри с этой стороны. Он знал, что она существует, поскольку другие члены рассказали ему о нескольких ситуациях, которые произошли до того, как он присоединился к Суду. Сначала он не знал, как отреагирует, если, нет, не если, а когда он увидит эту тёмную сторону Гарри, но, по крайней мере, теперь он знал, почему у других был такой благоговейный тон, когда они говорили об определенных ситуациях. Магия Гарри вызывала привыкание, и каждый раз, когда он спускал свою маску, когда он показывал эту тёмную сторону себя, его магия почти выливалась из его тела, позволяя им наслаждаться ощущением окружающей их магией. Невиллу никогда в жизни не приходило в голову, что он будет общаться с кем-то вроде Гарри, но вот он, будучи частью группы, большинство членов которой каким-то образом связаны с людьми, которые до безумия замучили его родителей, Драко так вообще их племянник. Не в первый раз Невилл спрашивает себя, что бы его родители сказали о ситуации. Он спрашивал себя, что принесёт будущее, так как он был окружен людьми, которые явно были Тёмными, и он знал, что они на него влияют. Только в прошлом месяце Невилл бы взбесился, если бы услышал, что кто-нибудь говорит об убийстве кого-то с такой лёгкостью в таком фактическом тоне, однако теперь единственное, что пришло ему в голову, это то, что он надеялся, что Гарри продлит их смерть на как можно более долгое время и сделает это как можно более болезненным. Это сделало его тёмным волшебником? Это сделало его злым? Невилл честно не знал, и часть его сказала, что он должен беспокоиться об этом больше, чем сейчас. Но другая его часть, большая его часть, вспомнила, как Свет относился к нему, и если бы ему пришлось выбирать между тем или другим, ну, давайте просто скажем, что это вообще не был выбор, он бы выбрал Двор в любой день. Они приняли его таким, какой он есть, и, если бы Луну изнасиловали, он сказал им, что хочет, чтобы виновный пострадал, Невилл был уверен, что они не будут его осуждать. Он знал, что они будут продолжать относиться к нему, как всегда, клянусь Морганой, он был уверен, что они даже научат его нескольким проклятиям, чтобы причинить виновникам страдания. Забавно, насколько эта мысль успокаивала. Быть принятым безоговорочно было странно, чего он никогда раньше не чувствовал, но это было то, что предлагали Гарри и его Двор, самое меньшее, что он мог сделать в ответ, — это вернуть услугу: принять их такими, какими они были, безоговорочно, со всеми их садистскими наклонностями и всем остальным. И знание того, что они доверяют ему достаточно, чтобы поделиться с ним этой стороной себя, было, как он сказал, утешением. Дверь в ванную открылась и отвлекла его от мыслей, она также привлекла внимание остальных. — Луна, я надеюсь, тебе понравилась эта одежда, — сказал Гарри, указывая на кресло, чтобы Луна села. — О, да, — ответила Луна, слегка покрутив нижнюю половину платья. — Это действительно красиво, — и Луна была права, платье было довольно красивым, оно было серебристого цвета, материал, из которого оно было сшито, делал его почти жидким, а синий пояс неплохо дополнял платье. Гарри никогда бы в этом не признался, но платье делало её ещё больше похожей на куклу. После того, как Луна села, Гарри задал вопрос, который был у него на уме. — Кто сделал это с тобой? — Они думают, что я странная. Иногда девочки могут быть гораздо более жестокими, чем мальчики, — ответила она, хотя это не был ответ, который удовлетворил бы Гарри, но это было лучше, чем ничего. По крайней мере, они знали, что это были девушки из Рейвенкло, он надеялся, что они были только Рейвенкло. — Ты будешь завтракать с нами, за столом Слизерина, — Гарри сообщил ей. — Я знаю, — безмятежно ответила Луна, — ты собираешься причинить им вред? — Я ещё не знаю. Это зависит от реакции, которая у них будет после сегодняшнего дня. — Хм, хорошо, — она ответила мечтательно улыбаясь. — Я хочу, чтобы ты сказала мне, что они делают, что бы это ни было. — Конечно, я расскажу, — ответила Луна, как будто это было самым естественным явлением в мире. - Я не была бы хорошим приспешником, если бы не сделала то, что вы приказали, — добавила она, прежде чем начать снова напевать мелодию. Гарри обменялся взглядами с остальными, они казались такими же потерянными, как и он. Что ж, она действительно была довольно странной, но кто он такой, чтобы судить? Судя по тому, что Гарри видел, все они были далеки от нормальных, кроме того, кто, чёрт возьми, захочет быть нормальным. Она подошла бы им. Смеясь, Гарри встал в сопровождении остальных и протянул Луне руку, чтобы помочь ей подняться. — Что ж, мой маленький Ворон, добро пожаловать в Суд, — сказал Гарри с улыбкой.