***
Было довольно холодно, хотя, к сожалению, он к этому привык. К тому же, когда не шёл снег, всегда лучше было выйти на улицу и искать еду. Чего он не ожидал, так это того, что увидит так много людей в Хогсмиде, и ему потребовалась секунда или две, чтобы вспомнить, что это должно быть посещение Хогсмида на выходных для студентов Хогвартса. Не то чтобы это было странно, что он потерял счёт времени, в конце концов, не было необходимости знать дни недели, когда единственной его компанией были дементоры. Услышав шаги, идущие в его направлении, он приготовился бежать, но прежде, чем он смог последовать своим инстинктам, запах, запечатленный в его памяти, вторгся в его чувства. Весь его разум был заполнен только одной мыслью: «Гарри». Полностью игнорируя свои инстинкты, он повернулся в направлении шагов и знал, что будь он человеком, он бы таращился. Гарри, его щенок, был таким большим и таким красивым. — Привет, мальчик. Пока он был погружен в свои мысли, Гарри подошел и присел перед ним, протянув руку, чтобы дать почувствовать её запах. Не в силах устоять перед соблазном оказаться рядом со своим щенком, он подошел ближе и лизнул его руку. — Хороший мальчик. Тебе не холодно? — спросил Гарри ласковым теплым голосом. Звук был намного прекраснее всего, что он когда-либо слышал, хотя он признал, что его мнение может быть необъективным. Он лаял и вилял хвостом, конечно, ему было холодно, но, если бы он мог оставаться рядом с Гарри, он бы выстоял даже в снежной буре. — Гарри, я не думаю, что это хорошая идея, — сказал мальчик позади Гарри, заставив его чуть не выпрыгнуть из шкуры. Он был так сосредоточен на Гарри, что даже не заметил других мальчиков, пятерых. Хотя, когда он посмотрел на мальчика, который говорил, он почти почувствовал, что его сердце остановилось, он мог поклясться, что это был Нотт. Если бы он не знал наверняка, что Нотт всё ещё находится в камере напротив его, то он бы был уверен, что мальчик, стоящий за Гарри, был Ноттом; логически он знал, что этот должно быть его сын, хотя иногда его логическому чутью требовалось несколько минут, чтобы заявить о себе. — Не обращай на него внимания, — сказал Гарри, гладя его по голове, — ты хочешь пойти со мной? У тебя будет еда, и там будет намного теплее. Он снова залаял и вилял хвостом. Он знал, что это не блестящая идея, но он всегда мог уйти после того, как что-нибудь съест, и, по крайней мере, ему было бы теплее на несколько часов. — Гарри, в замке нельзя заводить собак, — заметил сын Нотта, в его голосе было немного раздражения, это был тот же тон, которым пользовался Луни, когда они с Джеймсом делали какую-то глупость. — А кто меня остановит? — смеясь, спросил Гарри. Когда никто не ответил, он улыбнулся: — Совершенно верно. Пойдем, мальчик. Виляя хвостом и полностью игнорируя голос в своей голове, который говорил ему, что это ужасная идея, он последовал за Гарри и его друзьями в замок. На протяжении всей прогулки никто из мальчиков не сказал ни слова, и они выглядели неестественно настороженными, ему потребовалось время, чтобы вспомнить, что на свободе был предполагаемый массовый убийца. Он был настолько погружён в свои мысли, что даже не заметил, что они уже были в замке, он заметил это только когда они двинулись к подземельям. Какого черта они делали в подземельях? Когда они остановились перед стеной, он начал верить, что они еще более сумасшедшие, чем он, но затем Гарри сказал с улыбкой: «Первое поколение», стена сдвинулась, и он наконец понял, где они. Что его щенок делал в гостиной Слизерина? Только когда он увидел дверь с надписью «Гарри Поттер», его разум обработал то, что он уже знал. Гарри, его щенок, был слизеринцем. Он был довольно удивлен, хотя не было никаких других отрицательных эмоций, которые он обычно ассоциировал со Слизерином. «Ну, посмотрим, что же случилось с Гриффиндорцем…» — горько заметил в его голове небольшой голос, и ему пришлось удержаться от рычания. Возможно, это было не так уж странно, что у него не было негатива к этому, он надеялся, что Слизерин сделает для Гарри то, что Гриффиндор не сделал для Джеймса, Лили и него. По крайней мере, в Слизерине он был далеко от крысы, и это принесло ему большое облегчение. — Иди сюда, мальчик, — позвал его Гарри и посмотрел туда, где сидел Гарри, на огромные окна, окружавшие пятерых мальчиков. Только сейчас он увидел комнату своего Гарри и был уверен, что, будь он человеком, то сиял бы, у них не было таких комнат в Гриффиндоре. Стены были ярко-зелёного цвета, что делало комнату светлее, также присутствовали узоры серого цвета, выполненные тонкими линиями. Пол был из чёрного камня, хотя на полу было расстелено несколько плюшевых ковров разных оттенков зеленого, что выглядело довольно удобно. У стены с окнами было что-то вроде маленькой гостиной с мягкими серыми диванами и креслами. Также там имелось что-то вроде кабинета и стена, обращенная к его кровати, и дверь была заполнена полками, на которых стояло больше книг, чем он имел за всю свою жизнь. Было также множество других вещей: перья, бутылочки с чернилами, пузырьки с зельями и многое другое. А перед ним стоял большой письменный стол с несколькими кусками пергамента, он мог предположить, что это домашнее задание Гарри. Увидев дверь, ведущую в ванную комнату, он покачал головой, что выглядело довольно забавно в его образе анимага. Если бы он знал, что в Слизерине есть такие комнаты, он бы не стал так сильно убеждать Распределяющую Шляпу не помещать его в Слизерин. — Сидеть, — сказал ему Гарри, после того как встал перед ним. Гарри погладил его ещё немного, когда он сел, это было то, к чему он мог привыкнуть. — Грэм, у тебя есть собака, не так ли? — спросил Гарри, глядя на одного из старших мальчиков, который сутулился на кушетке. Он выглядел почти спящим. — Да, он принадлежал моей сестре. Мои родители не очень любили собак, но после того, что случилось, они не могли отдать его. Она любила этот большой комок меха. Гарри кивнул, его глаза потеплели. — Знаешь какие-нибудь заклинания по уходу за собаками? — Я знаю основные, но, если ты хочешь что-то конкретное, мне придется поискать это. — Тогда позаботься о нашем друге. Прежде чем Сириус смог среагировать, он застыл на месте и ничего не мог сделать, когда увидел приближение заклинаний. Поскольку он был на грани панической атаки, ему потребовалась минута, чтобы понять, что заклинания не причинили ему никакого вреда. На самом деле как раз наоборот: его мех стал блестящим и чистым, а блохи, делавшие его жизнь адом, исчезли. Через несколько мгновений он почувствовал, что снова может двигаться, и встряхнулся: уже много лет его шерсть не казалась такой свободной. — Так намного лучше. Теперь мы просто должны назвать тебя, — рассеянно заметил Гарри. — Что ты думаешь о… Они так и не узнали, что Гарри собирался сказать, потому что в этот момент дверь в его комнату довольно резко открылась, заставив большинство из них взглянуть на дверь, пораженные, включая его самого. На несколько секунд ему показалось, что у него двоится в глазах, однако его разум быстро обработал тот факт, что они были близнецами. Близнецы вошли в комнату, за ними последовали ещё один мальчик и девочка. Близнецы проигнорировали всех в комнате и немедленно подошли к Гарри и дали ему что-то. Сириус не знал, что делать, но, учитывая, что никто из остальных, похоже, не беспокоился о вновь прибывших, ему просто было любопытно, он решил просто подождать и посмотреть, что произойдёт. Это было тогда, когда он услышал смешок, от которого по спине пробежала дрожь, и, глядя туда, откуда он, увидел, что близнецы были позади Гарри, один слева от него, другой справа, их глаза были холодными и пристально смотрели на него. — Ну, хорошо, хорошо, — сказал Гарри, глядя на него, — добро пожаловать, мистер Блэк. Как только Гарри произнес его имя, он понял, что дела у него хуже некуда: восемь палочек, направленных на него. Единственные, кто не направил на него свои палочки, это Гарри и девушка. Она смотрела на стену за кроватью Гарри, склонив голову набок, что-то напевая. Похоже, она была не в себе, и Гарри, казалось, был доволен. Сириус полагал, что нет необходимости продолжать находится в своей форме анимага. Чуть больше секунды спустя на месте собаки появился высокий худой мужчина с черными волосами и серо-голубыми глазами. — Привет, Гарри, — сказал он хриплым от неиспользования голосом. Человек перед ним выглядел намного чище, чем Гарри ожидал, он полагал, что это было главным образом из-за заклинаний, наложенных Грэмом, но даже в этом случае человек выглядел намного лучше, чем его фотография в «Ежедневном пророке». — Вы кажетесь довольно спокойным для того, кто якобы сбежал из Азкабана, чтобы убить меня, — заметил Гарри. — Я хочу убить не тебя, — Блэк зарычал, больше походив на собаку, чем на человека. — Ой? — с любопытством спросил Гарри. — Это долгая история, — Блэк, казалось, не хотел продолжать, и Гарри рассмеялся: день обещал быть интересным. — Оглянитесь вокруг, мистер Блэк, они не позволят вам уйти живым, если будет даже малейший шанс на то, что вы представляете для меня угрозу. Честно говоря, вы всё ещё дышите только потому, что я этого хочу. Чем дольше ты развлекаешь меня, тем дольше проживешь. Сириус хотел думать, что Гарри лжёт, но, глядя в эти глаза, было трудно поверить, что Гарри не говорит правду. Он не знал, что удивило его больше: тот факт, что Гарри явно не заботился о лишении жизни или что его друзья были готовы убить за него. Сириус действительно не знал, что думать об этой ситуации, но он был уверен в одном: он не мог умереть, когда крыса была так близко к его щенку. — Хорошо, — сказал он, стараясь не показывать, насколько потерпел поражение. Дело было не в том, что Сириус не хотел говорить своему щенку правду, а в том, что он больше боялся того, как Гарри отреагирует, когда он расскажет им о том, что он сделал, когда он скажет им, что это его вина, что это он виноват в том, что родители Гарри умерли. — Очень хорошо, — сказал Гарри с улыбкой, — не стесняйтесь сесть, выпить чашку чая. Мальчики. Бросив последний взгляд в его сторону, другие мальчики опустили свои палочки, хотя он заметил, что они не убрали их, а продолжали быть настороже и окружать Гарри. Теперь, когда у него была возможность по-настоящему взглянуть на них, стало ясно, какой образ представляет Гарри. Он выглядел как Лорд, красивый, но смертоносный. Существо, которое не могло быть простым смертным. В обмен на их честь находиться в его присутствии, Гарри требовал преданности и послушания, и они, простые смертные, были больше чем счастливы дать ему это и многое другое. Ну, по крайней мере, так его мать рассказывала ему о Волдеморте, и он предпочитал не думать, почему связал это описание с Гарри. Сириус медленно сел на стул напротив Гарри, пытаясь не обращать внимания на враждебность в глазах другого. — Думаю, всё началось, когда я приехал в Хогвартс на первый год. Моя семья и я не ладили, и я был рад оставить эту часть своей жизни позади. Именно тогда у меня появилось три друга, которые значили для меня все: Питер Петтигрю, Ремус Люпин и Джеймс Поттер, — Сириус увидел, что глаза Гарри сузились и стали холоднее. — Примерно через год мы узнали, что Ремус был оборотнем, — он увидел, что несколько мальчиков кивают, и не смог сдержать своего любопытства: — Что это? — Мы подозревали, нет, мы были уверены, что профессор Люпин был оборотнем, хотя хорошо иметь подтверждение, — ответил Гарри, и в нём отсутствовало обычное презрение, которое сопровождает других людей, употребляющих слово «оборотень». — Как ты узнал? — Снейп не был особенно хитрым, — заметил Гарри, с презрением капая из каждого слова. — Ему, возможно, не разрешили сказать нам прямо, но это не помешало ему указать нам в правильном направлении, всем студентам Слизерина. — И он до сих пор преподает здесь? — Сириус не мог скрыть своего удивления; насколько он знал, слизеринцы в целом не относились к числу терпимых. Один из старших мальчиков засмеялся, тот, кто заколдовал его, если он не ошибался. — Двор любит его, — сказал он, как будто это все объясняло, и, учитывая выражения других, может быть, так и есть, хотя Сириус понятия не имел, что такое Двор. Но, глядя на Гарри, он подумал, что лучше не спрашивать и продолжить свой рассказ. Слова Гарри все еще звучали в его голове, и он не собирался умирать, по крайней мере, в этот момент. — Хорошо… Ну, Джеймс, Питер и я решили стать анимагами, чтобы мы могли быть с ним во время полнолуния. Потребовалось время, но мы справились, Питер был крысой, Джеймс был оленем, а я стал собакой. После этого мы стали ещё ближе, были как братья, даже после того, как покинули Хогвартс. Джеймс даже выбрал меня, чтобы стать твоим крестным отцом. — Он не смог сдержать улыбку, когда вспомнил, как в первый раз взял на руки своего щенка. — Я немедленно согласился, а на следующий день поехал в Гринготтс и назначил тебя своим наследником. Как ты знаешь, в то время мы были в состоянии войны, твои родители, Ремус, Питер и я сражались за Свет. К тому времени, как ты родился, твои родители стали целями Волдеморта и решили, что лучше всего спрятаться; они больше беспокоились о тебе, чем об исходе войны. Они решили использовать Фиделиус, знаете ли вы, что это такое? — Видя, как все кивнули, он продолжил: — Джеймс попросил меня быть Хранителем Тайны, однако у меня возникла блестящая идея, — как бы он ни старался, он не смог остановить проявление горечи. — Я был его лучшим другом, его братом, все подумали бы, что Хранитель Тайны я, но, если бы мы назначили кого-то другого и никому об этом не рассказали, я был бы наживкой и никто не заподозрил бы, что Хранителем Тайны был кто-то другой. Джеймс согласился, и мы поменялись местами; Питер стал Хранителем Тайны. Тридцать первого октября я пошёл в дом Питера, мы договорились, что я буду проверять его каждые несколько дней, просто чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. Его не было дома, хотя он должен был быть там, он сказал нам, что останется дома на Самайн. Я боялся, что с ним что-то случилось, поэтому обратился за помощью в Годрикову Лощину. Когда я приехал, дом был разрушен. Я… Я первым нашел Джеймса. Когда я увидел его, мне показалось, что часть меня умерла. Но потом я услышал, как ты плачешь, и это была единственная причина, по которой я тогда не сломался полностью. Я нашёл тебя в твоей кроватке в детской, а Лили была на полу перед тобой, как будто даже в смерти она хотела защитить тебя. Они оба любили тебя больше всего на свете, понимаешь? Даже их собственная жизнь не была для них слишком большой ценой за то, чтобы ты жил. — Это оставило Сириуса сломленным человеком, который проклинал и ненавидел себя больше всего на свете, больше Питера, больше Волдеморта. И даже не потому, что он чувствовал себя виноватым из-за их смерти, а из-за выбора, который Сириус сделал после этого. Он мог только надеяться, что Джеймс и Лили смогут простить его, потому что он был уверен, что никогда не сможет простить себя. Сириус не смог сделать то, что доверили ему Джеймс и Лили, — подвёл их сына. — Я обнимал тебя, — продолжил он, сделав глубокий вдох. Сириус был благодарен, что никто из них ничего не сказал, пока он пытался не расплакаться. — Ты перестал плакать, когда я обнимал тебя, ты меня узнал. Я не знал, что делать, я чувствовал запах обожженного дерева, чувствовал магию, пропитавшую каждый дюйм комнаты. Я понимал, что мне нужно делать, но я был в шоке. Я не знаю, как долго был там, с тобой на руках, просто разглядывая разрушения вокруг меня. Не знаю, сколько времени мне потребовалось, чтобы осознать, что произошло, но когда я это понял, моя кровь закипела, единственное, о чем я мог думать, так это о том, как убить его, заставить страдать. — Сириус действительно не знал, чего ожидал, когда признался в одном из своих самых тёмных секретов. Дело даже не в том, что он хотел убить, а в том, что хотел пытать. Сириус был уверен, что ему это очень понравилось бы, крики крысы были бы музыкой для его ушей, и он ни на мгновение не пожалел об этом желании, этой кровожадности. Однако, когда он увидел понимание в большинстве их выражений, то почти не поверил своим глазам. Ему потребовалось мгновение или два, чтобы вспомнить, что это были те же самые подростки, которые угрожали убить его, так что, возможно, их реакция не была такой удивительной. — И тогда появился Хагрид, — Сириус решил, что лучше не зацикливаться на своих мыслях о парнях перед ним, он не думал, что что-нибудь узнает, и, кроме того, с этим хотелось поскорее покончить. Сириус даже не знал, поверят ли ему в конце концов, оставалось только надеяться. — Он сказал мне передать Гарри ему, что Дамблдор собирался забрать Гарри к его семье. Я не хотел, но Хагрид настаивал, а я жаждал мести, поэтому отдал Гарри ему и пошёл за крысой. Я сказал себе, что как только поймаю крысу, я вернусь, чтобы забрать Гарри и вырастить его, как Джеймс и Лили просили меня. Но всё пошло не так, как я ожидал. Когда я поймал крысу, он начал кричать, что я предал Лили и Джеймса, а затем взорвал улицу, убив при этом нескольких маглов. В суматохе он отрезал себе палец, превратился в крысу и исчез среди других крыс в канализации. Думаю, я был в шоке. Я начал смеяться, и, думаю, всего через несколько мгновений начали прибывать авроры. Они бросили один взгляд на меня и разрушения вокруг и отправили меня в Азкабан. Сначала у меня всё ещё оставалась надежда, что кто-то придет, чтобы освободить меня или, по крайней мере, устроить заседание в Визенгамоте, но со временем стало совершенно очевидно, что этого не произойдёт. — Ты не предавал их? — спросил Гарри после того, как стало ясно, что Блэк больше ничего не скажет. История была совершенно невероятной, и, если бы у Гарри не было определенного грызуна, он не думал, что поверил бы ему, но крыса у него, и они уже подозревали, что что-то со всей историей Сириуса Блэка было неверным. Не совсем правильно, поэтому ему просто нужно было подтверждение, просто нужно было увидеть его реакцию. — Никогда, — Блэк ответил, и в этом единственном слове было столько отчаяния, столько ярости, столько ненависти, а также столько надежды, что Гарри кивнул. Подобные эмоции, подобные реакции невозможно подделать, каким бы хорошим актёром вы ни были, а Блэк не был похож на такового. Как только Гарри кивнул, напряжение в комнате спало. Очевидно, пока Гарри верил ему, этого было достаточно для остальных. Не то чтобы они ему доверяли, совсем нет, но они не были готовы убить его в любой момент, и это было улучшением. — Как ты остался в здравом уме? И почему ты сбежал только сейчас? — с любопытством спросил сын Нотта. — Я анимаг. Дементоры не могут чувствовать эмоции животных, поэтому большую часть времени я был в форме собаки. И, когда был человеком, я постоянно думал о том, что я невиновен, а это не счастливая мысль, так что дементоры не могут этим питаться. И я сбежал сейчас, потому что обнаружил, что крыса была в Хогвартсе, рядом с Гарри, в идеальном положении, чтобы причинить ему вред, и я не мог этого допустить. Не считая Гарри, все остальные кивнули, и Сириус даже заметил немного уважения в их глазах. Очевидно, что их всех объединяло желание защитить Гарри. — Ну, мистер Блэк… — Зови меня Сириус. — Хорошо, Сириус. Как ты уже знаешь, я Гарри Поттер, близнецы позади меня — Фред и Джордж Уизли, пятикурсники Гриффиндорцы. Справа от меня Теодор Нотт, третьекурсник Слизерина; Блейз Забини, третьекурсник Слизерина; Драко Малфой, третьекурсник Слизерина и Луна Лавгуд, второй курс Рейвенкло. Слева от меня у нас Невилл Лонгботтом, третьекурсник Гриффиндора, Адриан Пьюси, пятикурсник Слизерина и Грэм Монтегю, также пятикурсник Слизерина. Сириус не знал, стоит ли ему удивляться тому, что он узнал большинство имен, потому что они были так или иначе связаны с Пожирателями смерти. Он действительно понятия не имел, что должен чувствовать по этому поводу. Гарри был совсем не таким, как Сириус ожидал, как и люди, с которыми он подружился. — Теперь нам просто нужно решить, что делать, — заметил Гарри, привлекая его внимание. «Что делать? Что он имеет в виду…» — подумал Сириус, немного испугавшись. — Завтра мы все отправляемся домой, — сказал ему Малфой. — Тебе что-нибудь нужно за пределами Хогвартса? — Поговори с Маркусом, расскажи ему, что случилось, а затем скажи ему, что я хочу, чтобы он убедил нужных людей приехать в Хогвартс. Скажи ему, чтобы он предупредил меня, как только они придут, — приказал Гарри, и ему было довольно любопытно узнать, кто такой Маркус и какие люди должны были прийти в Хогвартс. — Мне нужно несколько свидетелей, чтобы увидеть Сириуса Блэка вдали от Хогвартса, — продолжал Гарри, глядя на близнецов, — будьте осторожны. Оба кивнули, и Сириус был впечатлен легкостью, с которой они выполняли приказы Гарри, потому что это были приказы, как бы вы на это не смотрели. — Луна, нам нужен Придира. — Может быть, другая публикация будет лучше, — предположила Луна, — не многие люди верят в то, что говорит папа, — она продолжила с безмятежной улыбкой. Не в первый раз Сириус задавался вопросом, находится ли девочка здесь или где-то в своих мыслях. — У нас нет другого, — сказал Гарри девушке, с любопытством глядя на неё. — Когда моя мать попросила лицензию на открытие собственного бизнеса, она знала, что ей следует попросить две лицензии, поэтому она так сделала. Одна на свое имя и имя папы, другая на моё имя, а также ещё один человек по моему выбору. Пожизненная лицензия, и её можно использовать, когда мы хотим и в том виде бизнеса, который мы хотим. Моя мама сказала, что знала, что это будет полезно. А папа сказал, что я могу использовать его печатное оборудование, когда захочу. Несколько секунд никто ничего не говорил, потом Гарри рассмеялся. Это был не тот смех, которого Сириус ожидал от ребёнка, он был полон радости, правда, но невозможно было не услышать скрытую за ним злобу. А остальные, хотя они всё ещё выглядели немного ошеломленными, зажглись той маленькой искрой, которую он вспомнил, увиденную в своих глазах, когда они собирались устроить особенно злобную шутку. — У нас есть собственное издание, — Гарри почти прошептал, и улыбки на их лицах росли. Сириус не винил их, они были учениками Хогвартса, самые старшие из них ещё даже не закончили пятый курс, и в их распоряжении были средства влияния на магическое население Британии, и Сириус не сомневался, что именно это они намеревались сделать. Многие пробовали, но это было непросто. Это была причина, по которой так много людей пытались купить себе место в "Ежедневном Пророке". Не каждый может приобрести лицензию на ведение собственного бизнеса, тем более у которой нет срока действия, и которая не имеет ограничений на то, какой бизнес они могут открыть. Насколько он знал, эти лицензии были запрещены за несколько лет до эскалации войны с Волдемортом, и они больше никогда не восстанавливали их, иначе он был уверен, что у таких людей, как Люциус Малфой, уже была бы собственная газета. Однако, поскольку у матери Луны она была сделана в то же время, что и для "Придиры", её нельзя отозвать. Это, так сказать, обязывающий магический контракт, поэтому, даже если министерству не нравится то, что печатают в "Придире", они ничего не могут с этим поделать. Так что, действительно, у них была очень веская причина быть в восторге от этого: им удалось сделать то, чего не смогли добиться даже Волдеморт и Дамблдор. Потому что "Ежедневный Пророк" не принадлежал ни одному из них и его новости будут зависеть от того, что будет продаваться больше всего, или от политического климата, но они никогда не могли контролировать, что и как печаталось. Но у этих студентов это имелось сейчас, и не было никого, кто мог бы их остановить. Когда Сириус не смотрел на них как на детей, он увидел лорда и его последователей, строивших планы по контролю над Волшебной Британией. — Грэм, Адриан, мне нужно, чтобы вы доставили письмо моему любимому журналисту и помогли Луне. Было бы неплохо, чтобы все это было готово к первой неделе после праздников. Невилл, Блейз и Тео, вы трое определите размер газеты, насколько он будет большим и всё остальное, что вы можете придумать. Вы можете поговорить об этом с другими, конечно, спросить их о чём угодно. После того, как вы вернетесь в Хогвартс, я просмотрю его, если я не найду в этом что-нибудь что необходимо было бы пересмотреть, мы начнем печатать в нем любые статьи, которые захотим, и опубликуем первый экземпляр в первое воскресенье после вашего возвращения. Луна, ты можешь поговорить со своим отцом? И мы не сможем заниматься этим, пока учимся в школе, хотя я всегда могу сказать Маркусу, чтобы он позаботился о ней, после того как закончит с работой. Луна кивнула с безмятежной улыбкой на лице, она что-то напевала и огляделась, словно следя за чем-то невидимым. Гарри улыбнулся; он не думал, что когда-нибудь поймет девушку. Сириус почти затаил дыхание, когда Гарри посмотрел на него. — Сириус, с сегодняшнего дня и до суда ты будешь моей собакой. — Что? — он не думал, что правильно его расслышал. — Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы у тебя было слушанье, чтобы доказать свою невиновность. Было бы напрасной тратой времени, если бы после всей этой работы ты получил Поцелуй, потому что бродил по округе. Итак, ты останешься здесь. Сириус знал, что он взрослый и что Гарри не имел над ним власти, он также знал, что Гарри был всего лишь ребёнком, однако, даже зная всё это, когда он смотрел в эти глаза, то ничего не мог сделать, кроме как кивнуть. — Отлично, твое имя, пока ты здесь, будет Сумрак. Ты не можешь выйти из общей комнаты, в моей комнате тебе не обязательно быть в форме анимага, но за её пределами ты должен будешь превратиться. В моей комнате ты можешь делать, что хочешь, пока ничего не разрушаешь, у меня много книг, не стесняйся читай столько, сколько хочешь. Если тебе нужно что-то конкретное, спроси меня, и я постараюсь это сделать. Понятно? Сириус, опять же, ничего не мог сделать, кроме как кивнуть. Именно так было решено его ближайшее будущее, и впервые за более чем десятилетие он почувствовал надежду. Сириус не знал почему, но он действительно верил, что Гарри сможет освободить его, сколько бы времени на это ни потребовалось. У него было ощущение, что Гарри не успокоится, пока не получит то, что хотел, и по какой-то причине он хотел свободы Сириуса. Прокашлявшись, он посмотрел на Гарри. Сириус был уверен, что Гарри не примет то, что он собирался предложить, но даже в этом случае он должен был спросить. — Гарри, — он почти замолчал, когда все посмотрели на него. — Как ты знаешь, я твой крестный отец, и твои родители хотели, чтобы я тебя воспитал. Я пойму, если ты не хочешь, конечно, ты должен быть счастлив со своей семьей, но, если хочешь, тебе всегда рады в моем доме, — Сириус не мог припомнить, чтобы когда-либо так нервничал. — У меня нет семьи. Я живу в приюте, — сказал ему Гарри, не выдавая никаких эмоций, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он сказал. — Что? С каких это пор? — прорычал мужчина, больше походив на животное, нежели на человека. — Надзирательница сказала мне, что я был там с ноября восемьдесят первого, — Гарри снова заговорил этим бесстрастным голосом, заставив его вздрогнуть. — Как только я буду свободен, я займусь документами, чтобы усыновить тебя. Моему крестнику никогда не следовало быть в приюте. Должно быть, были десятки волшебных семей, которые хотели тебя усыновить, как ты оказался в приюте? — вопрос был пробормотан себе под нос, на самом деле он не ожидал ответа. Сириус был настолько поглощен своими мыслями, что не обращал ни на что внимания, но, если бы он смотрел, то увидел бы хищную ухмылку Гарри, а также короткую вспышку триумфа на его лице, прежде чем он вернулся к своей безэмоциональной маске. Сириус не знал этого, но он отреагировал именно так, как Гарри хотел, и теперь это было лишь вопросом времени, когда все его планы осуществятся.***
На следующее утро студенты разошлись по домам, а Гарри остался один в Слизерине, по сравнению с предыдущими годами замок был почти безлюдным. Родители хотели, чтобы их дети вернулись домой, страх перед Сириусом Блэком всё ещё присутствовал, и они хотели, чтобы их дети были рядом с ними, особенно из-за сообщений о том, что Блэка видели возле Хогсмида и того факта, что Блэк якобы вошёл в замок. Даже Малфои были немного напуганы, они почти умоляли Гарри поехать домой с Драко, по крайней мере, просили столько, сколько может просить Малфой. Он действительно получил несколько писем от Нарциссы с просьбой, хотя это было больше похоже на попытку убедить его пойти с ними домой. Говоря о Сириусе Блэке, это обещало быть интересным праздником, возможно, Гарри сможет поговорить с ним о побеге из тюрьмы. Ему пришлось признать, пусть даже только себе, что он был немного разочарован тем, что Блэк не был правой рукой Волдеморта, но даже в этом случае Гарри был удовлетворен тем, как все обернулось. Если всё пойдет так, как он хотел, он не только оказался бы вне этого приюта, но и получил бы доступ к ресурсам Блэка, особенно библиотеке, коллекции Блэков были практически легендарными. Блэк также был приятным сюрпризом. Выслушав несколько разговоров между Люциусом и Нарциссой, он ожидал, что Блэк будет немного более утонченной версией Рональда Уизли, но он ошибался. Хотя Блэк казался немного импульсивным из-за того, что он увидел за то короткое время, которое они провели вместе, он был умен и намного мрачнее, чем Гарри ожидал. Хотя, полагал он, десятилетия в Азкабане было бы достаточно, чтобы кого-то изменить. Кстати об Азкабане… Этой проклятой крысе нужно было за многое ответить, Гарри, возможно, не знал своих родителей, но они все еще были его родителями, и от мысли, что это тот никчёмный волшебник предал их, его кровь закипела. Люди могут подумать, что для него неразумно обвинять Петтигрю, а не Волдеморта, но, по его мнению, это не так. Волдеморт был их врагом, они были по разные стороны войны, они никогда не притворялись кем-то другим, кроме врагов. Но Петтигрю… Петтигрю был их другом. Петтигрю был тем, кому они доверяли, кем-то, на кого они думали, что могут положиться, и это имело ключевое значение для Гарри. Чёрт, он был уверен, что мог бы понять, если бы Петтигрю был шпионом с самого начала, возможно, ему это не понравилось, но он бы понял, война — это грязное дело, и иногда нужно было делать что-то настолько же грязное, Гарри это понимал. Но это было не так. Петтигрю действительно был их другом, и он предал их. Если бы ему пришлось гадать, Гарри бы сказал, что это было из трусости, что, по его мнению, было ещё хуже. Если бы Петтигрю боролся за то, во что он верил, ну, это он тоже мог бы понять, не то чтобы он простил предательство, но всё же понял бы. Но это… Этого он не мог простить, а тем более забыть. Гарри знал, что самый быстрый способ справиться с ситуацией с Блэком — это передать Петтигрю ОМП (Отдел Магического Правопорядка), но он не хотел этого делать. Теперь, когда он знал, что произошло, у него были планы на Петтигрю, и Гарри не собирался отказываться от предателя. Со вздохом он продолжил путь к библиотеке, ему не было никакого смысла думать о том, что он хотел сделать с Петтигрю. Он не думал, что у него будет так много возможностей повеселиться, по крайней мере, пока Блэк был рядом. — Гарри. Голос, который он довольно хорошо узнал, заставил его остановиться и оглянуться. Люпин был в нескольких шагах от него, с несколькими книгами в руках и ещё несколькими парящими позади него. — Вы что-то хотели? — почти автоматически спросил мальчик. Вежливость была рефлексом, он на самом деле не хотел помогать, но предлагать это было вежливо, а вежливость была частью почти каждой маски, которую он когда-либо создавал. — Хм? — Люпин выглядел более отвлеченным, чем обычно, и Гарри пристально посмотрел на него. — О, нет. Всё в порядке. Ты собираешься в библиотеку? Гарри кивнул, продолжая свой путь, когда Люпин был рядом с ним. — Праздники только начались, не хочешь немного повеселиться? Вдали от библиотеки? — Все мои друзья разошлись по домам. Кроме того, замок почти пуст. — Что ты собираешься делать в библиотеке? — Я просто хочу посмотреть, смогу ли найти несколько книг по защите. Это один из моих любимых предметов, и я люблю узнавать что-то новое. Они немного помолчали, Люпин несколько раз взглянул на него. Казалось, у него что-то на уме, хотя он выглядел немного напуганным, чтобы сказать то, что хотел. — Если хочешь, я могу дать тебе дополнительные уроки во время каникул, — в конце концов предложил Люпин, хотя он казался немного неуверенным. Гарри не знал почему, но мог догадаться. Возможностей было не так уж и много, и он был склонен думать, что это больше связано с тем, кем были его родители, чем с возможностью выглядеть так, как будто он поддерживает Мальчика-Который-Выжил. — Мне бы это понравилось, профессор, — Гарри ответил с улыбкой, и ему даже не пришлось симулировать волнение. Увидев, что Гарри легко принял его предложение, Люпин улыбнулся, и они продолжили свой путь в уютной тишине. Гарри был в гораздо лучшем настроении, чем раньше; похоже, он был прав, может быть, каникулы не будут пустой тратой времени. — Привет. С большим усилием Гарри удержался от проклятия Блэка; на долю секунды он забыл, что Блэк находится в его комнате. — Привет. Ты уже обедал? — спросил Гарри, сидя в своем обычном кресле. — О, да. Этот эльф принес всё, о чем я просил, и даже больше. Гарри кивнул и взял со стола книгу. Учитывая, что Блэк не мог покинуть гостиную, Гарри потребовалось время, чтобы найти идеальное решение, как доставить ему еду и другие вещи, которые он может пожелать. Хотя он нашёл блестящее решение, как только у него была возможность подумать над ним: Добби. Маленький эльф был более чем счастлив позаботиться обо всем, единственное, что оставалось сделать Блэку, — это позвать его и спросить, что он хочет. — Тебе потребовалось больше времени, чем ты говорил до этого, — заметил Блэк, просматривая книгу, Гарри узнал в ней одну из книг, взятых им из библиотеки Малфоев. Не совсем Светлые, но и не одни из самых Тёмных, которые у него были. — Хм, по дороге я встретился с Люпином. Мы немного поговорили, и в конце концов он предложил мне дополнительные уроки. Мне потребовалось немного больше времени, потому что мы согласовывали расписание, — ответил он, не отрываясь от книги, поэтому не видел, чтобы глаза Сириуса широко открылись. — У тебя так много проблем, что тебе нужны дополнительные уроки? Только тогда Гарри оторвался от книги и до самой смерти отрицал, что уставился на Блэка. Он оставался в таком состоянии несколько секунд, затем начал смеяться. Его называли многими эпитетами, но тупой никогда не был одним из них, каким бы косвенным это ни было. Простое представление о том, что у него проблемы, было настолько смешным, что он не мог перестать смеяться. — Мне очень жаль, — сказал он сквозь смех, когда увидел, что Блэк смотрит на него, как будто он потерял несколько шариков, — но мысль о том, что у меня будут проблемы с ЗоТИ, настолько смешна, что я не смог удержатся. Думаю, это настолько общеизвестно обо мне, что я привык к людям, которые уже знают обо мне определенные вещи. — Так… У тебя нет проблем? — Нет, — ответил он с легкой улыбкой, — у меня нет проблем. И тогда Гарри на мгновение увидел эмоцию в глазах Блэка, он никогда не видел столько печали, столько горечи, и подумал, что знает почему. Этот человек был его крестным отцом, человеком, который должен был его вырастить, и он ничего о нём не знал. — Если у тебя есть вопросы, которые ты хочешь задать мне, ты можешь это сделать, — сказал Гарри, не сводя глаз с Блэка. По правде говоря, идея ему нисколько не понравилась, но если его план сработает, он будет проводить намного больше времени с Блэком, так что, может быть, было бы лучше, если бы у них двоих были более близкие отношения. Правда, Гарри уже рассчитывал на благодарность Блэка за то, что его имя очистят, но было хорошей идеей убедиться, что у него есть поддержка этого человека, а что может быть лучше, чем развивать отношения, которых хотел Блэк? Блэк — ну, может быть, лучше было начать думать о нем как о Сириусе, учитывая, что он пытался установить с ним какие-то отношения — посмотрел на него несколько секунд, а затем Гарри увидел, что в его глазах появилась надежда. Это было такое подавляющее выражение чистой надежды на его лице, что на несколько мгновений Гарри почувствовал что-то вроде жалости, и ещё меньшая его часть сожалела, что он использовал Блэка вот так. Но это был мимолетный момент, к тому же Гарри не делал ничего плохого. Это была отличная сделка, когда обе стороны получили то, что хотели: он получил ресурсы Блэка, а Блэк, нет, Сириус установил отношения со своим крестником, все выиграли. — Я не думаю, что ты когда-нибудь поймешь, как много для меня значит то, что ты веришь в меня и что ты даешь мне этот шанс, — Сириус сказал немного цепляющимся голосом. — Я хочу знать о тебе всё, что ты можешь мне сказать. — Нечего сказать, — у него не было никакого намерения вести глубокий и содержательный разговор, но он должен был чем-то поделиться, иначе это ни к чему не привело бы. — Помимо этой мелочи с Волдемортом, я всего лишь мальчик. У меня есть группа друзей, предметы, которые я люблю, другие, которые я ненавижу, профессора, которых я терпеть не могу. В целом, думаю, что у меня довольно нормальная жизнь. Сириус несколько секунд смотрел на Гарри и кивнул. Сириус не упомянул тот факт, что у большинства подростков не было планов манипулировать населением Британии. Кроме того, Гарри делал это, чтобы помочь ему, он был бы неблагодарной тварью, если бы обвинил его в этом. — Расскажи мне о своих друзьях? — он предположил, что друзья — это довольно безопасная тема. — Что ж, Тео был моим первым другом в Хогвартсе, — совершенно не было необходимости упоминать, что Тео был его первым другом вообще. — Он всегда очень переживает за меня, как если бы был моей матерью, но он действительно хороший друг. Близнецы могут быть по-настоящему ужасны, они вечно что-то замышляют. Блейз довольно тихий, он предпочитает проводить вечера спокойно за чтением хороших книг, вместо того, чтобы влезать в неприятности. Маркус любит Квиддич, и если бы он мог, то проводил бы всё своё время за игрой, хотя он не так уж хорошо летает. Адриан хорошо со всеми ладит и всегда пребывает в приподнятом настроении. Грэм хороший парень, всегда старается помочь своим друзьям, даже если иногда он кажется высокомерным, но он из древнего рода, и был так воспитан. Драко — настоящая дива, но что ещё можно ожидать от Малфоя? Невилл немного застенчивый, но после того, как узнаёт кого-то, он становится намного более расслабленным. А Луна… Я думаю, что Луну невозможно описать. Мы можем показаться несовместимой группой, но мы все действительно хорошие друзья. — Я вижу, — Сириус улыбнулся, вспоминая группу, которую он встретил прошлой ночью. Затем наступила тишина, тяжелая, неловкая тишина, и Гарри вздохнул. — Послушайте, я не ожидаю, что мы станем чем-то друг для друга в одночасье. Мы не знаем друг друга, это совершенно нормально, когда возникает некоторая неловкость. Но нам не нужно определять наши отношения сегодня вечером. Ты не в Азкабане, у нас есть столько времени, сколько будет необходимо. — Время… — прошептал Сириус. — Да, у нас есть время, — он согласился с улыбкой, сел на диван и начал читать книгу, которую просматривал до этого. Гарри также вернулся к своей книге, надеясь, что эта ситуация с Сириусом сработает. По крайней мере, он надеялся, что разговоры между ними перестанут быть такими неестественными и неловкими.***
— Очень хорошо, Гарри! — воскликнул Люпин с улыбкой, глядя на слизеринца, прислонившегося к стене, потного и тяжело дышащего. — Я даже не мог удержать щит в течение минуты! И это было без того, чтобы кто-нибудь пускал в него заклинания, — ответил Гарри, выглядя довольно разочарованным. Это был пятый раз, когда он пробовал заклинание, и ему ни разу не удавалось удерживать его стабильным более минуты. Люпин покачал головой, и на его губах появилась легкая улыбка, заставившая Гарри злобно взглянуть на него; он знал, что волку эта ситуация показалась смешной. — Пойдем, присядем, — сказал Люпин, предлагая ему сливочное пиво. Гарри сделал, как ему сказали, стараясь не показывать, какое облегчение испытывал от того, что смог немного присесть. Он не знал, как долго ещё его ноги смогут удержать его. — Ты очень хорошо справился, — заверил его Люпин, после того как Гарри сел на стул перед ним. — Этому щиту обучают учеников седьмого курса и только к концу года. И из всех студентов только у четверти получается сотворить его, не говоря уже о том, чтобы поддерживать его устойчиво более минуты. Обычно это те, кто хочет стать аврорами и пройти дополнительную подготовку. Поверь мне, у тебя всё хорошо, если продолжишь в том же духе, я уверен, что ты сможешь удержать щит на следующем уроке. Гарри сдержал фырканье. На следующем уроке? Он не собирался ложиться спать раньше, чем научится управляться с щитом. — После того, как ты снял заклинание щита, я думал о том, чтобы научить тебя заклинанию Патронуса. Что ты на это скажешь? Патронус? Идея ему очень понравилась, Гарри уже обсудил её со своим двором, и они решили, что попробуют после перерыва. Тем не менее, если Люпин заранее обучит его заклинанию, ему уж точно не повредит. По крайней мере, он сможет помочь другим, если у них возникнут проблемы. — Я думаю, было бы здорово. Это просто заставляет меня хотеть правильно использовать этот проклятый щит. Клянусь, чары заставляют меня склоняться к убийству, — Гарри почти зарычал, что не помогло Люпину сдерживать смех, который он пытался скрыть. Гарри снова посмотрел на него, хотя в его глазах не было даже намека на злость. Ему нравился Люпин, и он знал, что Люпин делал это не из злости. Они молчали несколько минут, Гарри чувствовал себя комфортно с профессором, но было что-то, что оставляло его весьма любопытным, и каждую секунду, когда он был с Люпином, его любопытство только возрастало. — На что это похоже? — спросил он, с любопытством глядя на Люпина. Возможно, это была не блестящая идея, чтобы нарушить тему, но ему было любопытно, и он никогда не умел сдерживать свое любопытство. Увидев замешательство Люпина, он пояснил. — Быть оборотнем. В любой другой ситуации выражение лица Люпина могло бы безмерно развлечь Гарри. — Тебе известно? — его голос был не более чем шепотом, но отчаяние было почти осязаемым. Гарри только кивнул, не сводя глаз с Люпина, его выражение ничего не выдавало. — С каких пор? — Сентябрь. Снейп не особо тонко намекал. Каждый слизеринец знает. — Как в школе не было полно кричалок от родителей, которые жаловались, что их детей учит монстр? Гарри чуть не рассмеялся; Люпин был таким же чудовищем, как и он сам. Что ж, честно говоря, было гораздо более вероятно, что он был большим чудовищем, чем Люпин когда-либо мог быть. — Вы не монстр, — сказал Гарри с абсолютной уверенностью. — Вы компетентный профессор, нет причин для каких-либо жалоб. — Мне очень жаль, но, насколько я помню, слизеринцы были не совсем терпимыми к таким явлениям. — Люпин всё ещё был бледен, но, похоже, он выходил из того состояния, в котором был раньше. — Хм, это правда, — заметил Гарри, удивив Люпина, он догадался, что тот ожидал, что он отвергнет обвинение. — И довольно сложно изменить мнение человека в одночасье. Но они слизеринцы, поэтому следуют приказам Двора. И судя по тому, что я видел, большинству младшекурсников вы действительно нравитесь и им всё равно, что вы оборотень, а старшие настолько благодарны, что наконец-то получили компетентного учителя, что готовы игнорировать этот факт. Люпин посмотрел на парня, на его лице было написано недоверие, а затем он начал смеяться. Гарри проигнорировал тот факт, что смех был слегка истеричным, и позволил Люпину избавиться от него. Нетрудно было понять, что быть оборотнем — это то, что его мучило, и разговоры об этом, казалось, не были чем-то, чем он занимался. — А каково твоё мнение? — спросил Люпин, как только взял себя в руки, и Гарри был весьма удивлен, увидев количество эмоций в его глазах, хотя, возможно, ему не следовало этого делать. По словам Сириуса, Люпин всегда видел в нём своего детеныша, и эта связь не пропадала, не важно, сколько времени прошло. Итак, Гарри предположил, что для Люпина было естественным проявлять такие эмоции по этому поводу. — Мне всё равно, — ответил он, — единственное, что имеет значение для меня, — это то, насколько кто-то полезен или может стать. Если бы я вас ненавидел, то это было бы из-за вашей некомпетентности, а не из-за того, что вы оборотень. — И это была чистая правда, даже магглы, которых Гарри так презирал, могли быть полезными, а тех, которые были полезны, нужно было терпеть. Не то чтобы ему это нравилось или он хотел это делать, но всё же иногда это приходилось делать. — Это действительно слизеринский менталитет. — Ну… Я слизеринец. — Да, — заметил Люпин, и на его губах появилась легкая улыбка. — Я полагаю, что да. Двор… Я хочу знать, что это? Теперь настала очередь Гарри смеяться: — Двор… Что ж, Двор правит Слизерином. — А как определяется этот Двор? — Люпин выглядел по-настоящему заинтересованным, и это была единственная причина, по которой Гарри ответил. — Есть три цели, которые должны быть выполнены. Если ученик может это сделать, он может создать Двор. Но собственная природа слизеринцев делает это практически невозможным. Насколько я знаю, последний Двор составлял пятьдесят лет назад, а предыдущий был примерно сто восемьдесят лет назад. — А какое у вас отношение ко Двору? Гарри только улыбнулся, Люпин не дурак. Учитывая всё, что он слышал и видел, Гарри не сомневался, что знал или, по крайней мере, подозревал, какова его роль во Дворе, но это не значило, что он собирался прямо сказать ему. Кроме того, он не думал, что Люпин действительно думал, что Гарри ответит. — Возвращаясь к твоему вопросу, — Гарри посмотрел на Люпина, он наполовину ожидал, что мужчина проигнорирует вопрос. — Я полагаю, что твой вопрос касался трансформации, а не моей повседневной жизни, верно? — Да, — ответил Гарри, кивая головой. — Я знаю, что большинство людей предвзято относятся ко всему, кроме Света, добра и волшебства, поэтому я воспринял то, что было в книгах, с недоверием. — Мы ничего не можем сделать, кроме как позволить этому идти своим чередом. Вот почему я принимаю Антиликантропное зелье, оно не останавливает трансформацию, но, по крайней мере, у меня есть некоторый контроль над этим. Это было то, что Гарри мог понять. Он не мог представить, что бы почувствовал, если бы не смог сделать свой собственный выбор, если бы не контролировал то, что делает его тело. Гарри был уверен, что чувство бессилия доведет его до безумия, ну, более того, чем он уже был. — Я понимаю. Люпин смотрел на него несколько мгновений и кивнул, очевидно удовлетворенный увиденным. Гарри больше ничего не сказал, просто откинулся на спинку кресла и продолжал пить сливочное пиво, чувствуя себя странно комфортно в компании Люпина.***
— Уф… Отстань от меня, дворняга, — Гарри был уверен, что это было бы гораздо страшнее, если бы он не был в пижаме, с торчащими во все стороны волосами и сонными глазами, но даже в этом случае он злобно посмотрел на человека, который несколько мгновений назад набросился на него в форме собаки. Смертельный взгляд усилился, когда он увидел, что Сириус ни капли не раскаивается за то, что разбудил его в этот нечестивый час. — Что? — прорычал Гарри, желая вернуться в прерванный сон. — Рождество! — воскликнул Сириус с широкой улыбкой, и Гарри застонал, упав обратно на кровать. — И через несколько часов всё равно будет Рождество, — проворчал он, изо всех сил стараясь не обращать внимания на этого человека и снова заснуть. — Давай, Гарри, это первое Рождество, которое мы провели вместе, ну, не первое, но ты понимаешь, о чём я. Гарри сдержал вздох и начал вставать. Что ж, с другой стороны, оставаться наедине с Сириусом больше не было так неловко. — Я встал. Счастлив? — он не был сварливым, не имело значения, сколько бы глаза Сириуса ни говорили ему об обратном. — Подарки! — Сириус начал тащить его к куче подарков, даже не позволяя ему переодеть пижаму. Гарри пришлось признать, что ему было весело открывать свои подарки, хотя это не имело ничего, абсолютно ничего общего с подарками, которые близнецы послали для Сумрака. И он не хихикал каждый раз, когда видел собачий ошейник, поводок и жевательную игрушку. Гарри получил обычные книги от своего двора, хотя в этом году была небольшая стопка подарков от других слизеринцев, особенно от младших. Это были простые вещи, шоколадные конфеты, шарфы, перчатки и тому подобное, но это был хороший знак. Как и сказал Маркус, они начали поклоняться Двору, чувствуя, что должны ему нравиться, и с годами они начали ощущать, что было вполне естественно следовать за ним и делать то, что он хотел, даже после того, как они покинут Хогвартс. — Ещё рано идти в Большой зал; ты хочешь пойти в общую гостиную? — спросил Гарри, беря книгу о древней магии, которую дал ему Адриан, поскольку было невозможно снова заснуть, по крайней мере, он будет делать что-то интересное. — О да. Я могу лечь перед камином, — с энтузиазмом ответил Сириус, заставив Гарри покачать головой. Каждый раз, когда он был в общей комнате, Сириус ложился перед камином, уходя только тогда, когда был голоден. Гарри спросил его, почему он так одержим камином, и ответ Сириуса показал ему больше всего остального, насколько Азкабан сломал его разум. — Это помогает мне помнить, — сказал ему Сириус. — Это правда, что я не в своей камере. Когда я был в Азкабане, иногда… Иногда мой разум играл со мной шутки, понимаешь? Это заставило меня увидеть вещи, которых не было. Я вспоминал только, что они не настоящие из-за холода. Холод, мне казалось, что он может заморозить мои кости. Неважно, в какое время года, всегда было так холодно. Камин помогает, тепло — это то, что доказывает, что это реально, что мой разум меня не обманывает. После этого Гарри просто кивнул и позволил Сириусу проводить у камина сколько угодно времени. То, что после этого он начал искать чары, чтобы развести камин в своей комнате, было всего лишь совпадением. Гарри сел на диван возле камина и потерялся в своей книге, единственным шумом в комнате был треск дерева в камине и дыхание Сумрака. Гарри глубоко вздохнул и полностью расслабился, такие моменты, безусловно, были его любимыми. Гарри понятия не имел, как долго он там пробыл, поэтому, когда дверь в общую комнату открылась, это застало его врасплох. Особенно когда он увидел, кто входит в гостиную, и потребовалось все его умение, чтобы не показать своего замешательства и удивления. — Поттер! — прорычал Снейп, от каждой буквы его имени сочилось презрение. — Профессор, — Гарри уважительно ответил, он может не выдержать его, но он не может позволить себе потерять хладнокровие, по крайней мере, пока. — Поттер, ты, должно быть, думаешь, что ты такой особенный! Такой же высокомерный, как твой отец! — Снейп зарычал, и Гарри недоверчиво посмотрел на мужчину. Либо мужчина потерял себя полностью, либо произошло что-то, о чём Гарри не знал. — Ты, должно быть, считал себя слишком важным, чтобы пойти на рождественский пир. Все должны идти, но почему Гарри Джеймс Поттер должен обедать с простыми смертными? Каждое слово было пропитано ненавистью, и Гарри ничего не оставалось, как смотреть на этого человека. Всё это из-за того, что он не пришел на обед? Он был прав, Снейп его потерял. — Если бы вы спросили, профессор, вы бы знали, что я просто потерял счет времени, это так просто, — Гарри ответил, всё ещё спокойный и собранный, хотя глаза выдавали его. Они обещали болезненные последствия, если Снейп продолжит. Либо Снейп этого не заметил, либо полностью проигнорировал предупреждение, которое послужило лишь для того, чтобы прибить ещё один гвоздь к его гробу. — Слушай, сопляк, — прорычал он, волшебная палочка появилась в его руке, хотя и указала на пол, пока он подошёл ближе к Гарри. Глаза Гарри сузились, и он понял, что собирается сделать что-то глупое, когда послышалось низкое угрожающее рычание. Гарри посмотрел налево и увидел Сумрака, выходящего из-за кушетки, его мех смешался с тенями вокруг него, делая его похожим на Грима больше, чем когда-либо. На несколько мгновений он забыл о присутствии Сириуса, и ему пришлось признать, что реакция Снейпа была весьма забавной. Он побледнел ещё больше и отступил на несколько шагов. К сожалению, он не упал, но ведь не могло быть всего желанного. — Сумрак, — позвал Гарри, и рычание тут же прекратилось, когда пёс сел у ног Гарри, не сводя глаз со Снейпа. — Я позабочусь о том, чтобы вас исключили после этого! — воскликнул Снейп. Он выглядел странно торжествующим, учитывая, что Гарри не сделал ничего, за что его могли бы исключить. Ну, по крайней мере, не в тот момент. — Угроза учителю даже Мальчику-Который-Выжил не может сойти с рук. Гарри понятия не имел, действительно ли этот человек верил в то, что исходило из его уст, или просто хотел воспользоваться ситуацией, чтобы навлечь на него неприятности. В любом случае, Гарри было более чем достаточно, и он был довольно раздражен. — Угрожать? — Гарри спросил с легким смешком, прерывая торжествующий бред Снейпа. — Мой дорогой профессор, это не я вам угрожал. Поверьте, если бы я действительно угрожал вам, вы бы почувствовали разницу. У вас нет шансов когда-либо выиграть у меня. Профессор, вы должны это понимать. — У Гарри была легкая улыбка на губах, и он сбросил все маски, возможно, это не блестящая идея, но Гарри злился, и никто не мог обвинить его в потере хладнокровия. — Как высокомерно с твоей стороны думать, что ты сможешь победить меня на дуэли, — Снейп снова ухмыльнулся и, по-видимому, тоже вернул себе уверенность, но Гарри засмеялся. — Дуэль? Дорогой профессор, кто говорил о дуэлях? Я говорю о силе, — Гарри позволил своей магии, которая всегда находилась под жестким контролем, свободно течь. Менее чем через секунду Снейп подвергся атаке всей магии Гарри; это было пропитано злым умыслом и садистским весельем, те же эмоции, которые были видны в глазах Гарри. Северус почувствовал, как его колени ослабли от внезапного давления. Это была сила Поттера? Это было то, с чем им пришлось бы бороться, если… нет, когда Поттер нападёт на них? И дело было не только в его магической силе, но и в ощущении, которое она сопровождала. Это было холодно, устрашающе, это было… это было зло, не находилось другого слова, которое могло бы это описать. Раньше Северус чувствовал Тёмную магию, а это было другим. Единственный раз, когда он чувствовал нечто подобное, это было в присутствии Тёмного Лорда, и мысль о том, что есть другой человек, ребёнок, обладающий подобной магией, была ужасающей. Снейп не мог не думать о проклятом пророчестве: «…равный Тёмному Лорду…» Он не мог подавить дрожь, и гнетущая магия танцевала по его коже. Сообщение было довольно ясным: Северус был жив только потому, что Поттер хотел с ним поиграть. — Естественно, я говорю не только о чистой магической силе, — сказал Поттер, его улыбка заставила профессора вздрогнуть. — Как ты и сказал, я Мальчик-Который-Выжил, а ты… ну, ты не более чем Пожиратель Смерти, которому посчастливилось сбежать из Азкабана. Кто, по твоему мнению, победит в политической битве между нами? Ребёнок, который их спас, или Пожиратель смерти? Даже если Дамблдор спас тебя в последней войне, как ты думаешь, он встанет на мою сторону или на твою? Это была битва силы, чистой сырой магии, и именно этого у Поттера имелось в избытке. И Северус ничего не мог с этим поделать. Они были рождены с таким количеством магии, которое они использовали бы всю свою жизнь, поэтому некоторые волшебники были такими же слабыми, как сквибы, или такими же могущественными, как Тёмный Лорд и Дамблдор, со множеством разных уровней между ними. Но даже если бы они родились со всей властью, которую они имели бы в своей жизни, это было заблокировано. Это был естественный тупик, который начал растворяться, когда им исполнилось одиннадцать, поэтому они пошли в школу в одиннадцать. Когда они достигли семнадцати лет, последний естественный блок растворился, и они получили доступ ко всей своей магии. Однако они были волшебниками по своей природе, поэтому, даже когда они были детьми, их сердцевина была почти полностью заблокирована, нити магии всё ещё просачивались, и вот откуда взялась случайная магия. Предположительно, все были одинаковы в этом отношении, но однажды на синей луне были дети, у которых не было блока, дети, которые имели доступ ко всей своей магии с раннего возраста, и они могли делать неописуемые вещи, если они устанавливали их умы к этому. Дамблдор был одним из этих детей, как и Тёмный Лорд, и, очевидно, Поттер тоже. И, как ему напомнил Поттер, Снейп обладал не только магической силой. В политическом плане немногие обладали такой властью, как Поттер, и Северус был уверен, что Поттер знает, как её использовать. Но, даже зная все это, он не смог сдержать насмешку или презрительный взгляд в сторону мальчика. Поттер усмехнулся, и Северус был уверен, что ему не понравится то, что вот-вот вылетит изо рта мальчика. — Представьте реакцию людей, когда они узнают, что Пожиратель Смерти беспокоит Мальчика-Который-Выжил, и это будет ещё хуже, если крёстный сын этого человека даст показания против своего крёстного, — и Гарри хотел видеть именно это: боль. Такая глубокая, такая острая, что она оставила свой след в душе человека, и именно этого и хотел Гарри, страдания Снейпа. Это было гораздо большим развлечением, чем просто его убийство. — Да, это больно, не так ли? — спросил он с садистской улыбкой на его ангельском лице, и Северус знал, что ему было весело. — Каково это, знать, что человек, которого ты любишь как сына, выберет меня вместо тебя? Даже зная, что этот выбор приведёт к тому, что тебя отправят в Азкабан? Каково это знать, что он и пальцем не пошевелит, чтобы помочь тебе, если я решу тебя убить? Каково это знать, что он мой? Каждое предложение было похоже на нож в сердце, и Северус был уверен, что Поттер мог это видеть, потому что Поттер рассмеялся жестоким, злобным смехом и сказал: — И самое лучшее в этом, мой дорогой профессор, — это то, что вы знаете, что я говорю правду. В конце концов, зачем лгать, когда правда намного интереснее. И магия вокруг него вибрировала тёмным весельем, отражая чувства Поттера, и в небольшой части его разума, части, отключенной от всего, что происходило, Северус не мог не спросить себя, как ребёнок может быть таким жестоким. Затем он вспомнил, что его мать говорила ему, когда он приходил домой после того, как над ним издевались другие дети, когда он бредил и плакал из-за жестокости, проявленной к нему только из-за того, что он был другим: «Дети, когда они рождаются, — это чистый лист, они не хорошие или злые, или виновные, или даже невинные, они просто таковы. Вот почему дети — одни из самых жестоких существ на Земле, они не знают ничего лучшего. Именно их родители должны показать им, что правильно, а что нет, именно их родители должны научить их любви, доброте и даже милосердию. Однако они дети, поэтому им нужно время, чтобы научиться, некоторые так и не научились этому, а некоторых некому научить. Некоторых детей учат ненависти, жестокости и безжалостности. Никогда не вини их, сын мой, иначе их не учили. Они не знают ничего лучшего, мы можем только просить Мерлина, о том, чтобы, когда выросли, они узнали разницу или что кто-то научит их этому. Ты должен пожалеть их, сын мой, эти дети никогда не знали любви.» Глядя в эти насмешливые жестокие глаза, Северус не мог поверить в то, что говорила ему мать, по крайней мере, насчет мальчика, сидящего перед ним. Он был уверен, что Поттер точно знает, что делает, ему нравится, и он не мог избавиться от дрожи, пробегавшей по его спине, когда он думал о том, что Поттер сможет делать, когда вырастет, он не думал, что Волшебный мир выживет. Внезапно магия, пропитавшая общую комнату и затрудняющая дыхание, исчезла, и он чуть не упал на колени из-за внезапной потери давления, которое он начинал понимать, было единственной вещью, которая позволила ему стоять. Однако Северус смог быстро восстановиться и лишь немного споткнулся. Но, прежде чем он смог что-то сказать, дверь в общую комнату открылась, и вошли Альбус и Минерва. Он посмотрел на Поттера и должен был сдержать рычание: Демон, который разговаривал с ним, исчез, а на его месте был Поттер, которого они видели каждый день: вундеркинд, уважительный, вежливый и такой харизматичный, что он пленил любого. — Всё в порядке? Тебя долго не было, Северус, — спросил Альбус, и Северус смог увидеть беспокойство в его глазах, хотя ему пришлось спросить себя, для кого это беспокойство. Северусу хотелось бы верить, что это было для него, но голос Поттера звучал в его голове, насмехаясь над ним, говоря, что Поттер был Мальчиком-Который-Выжил, а он… он был не более чем Пожирателем Смерти. — Это моя вина, профессор, — ответил Поттер невинным и немного застенчивым голосом, и Северус ненавидел его больше, чем когда-либо. — Это было из-за Сумрака, профессор Снейп говорил мне, что я должен от него избавиться, а я пытался заставить его слушать меня, но ему было всё равно. Северус полностью забыл о дворняге, и у него возникло искушение сказать, что Поттер лжёт. Он хотел рассказать им, что сказал и сделал этот мальчишка, но ничего не сказал. Снейп просто посмотрел на Поттера изо всех сил, показывая ему, как сильно он его ненавидит. В тот момент он ничего не мог поделать. Угроза Поттера всё ещё была в его голове, и холодное, злобное чувство его магии до сих пор присутствовало. — Сумрак? — спросила Минерва, с любопытством глядя на Поттера, пока её взгляд не остановился на гигантской собаке у его ног. — Мы с друзьями нашли его вчера, он был наполовину заморожен до смерти и голодал, мы не могли оставить его, — сказал ему Поттер, чувствуя все необходимые эмоции, чтобы он выглядел как невинный и сострадательный подросток, которого хотел изобразить. Северус мог видеть, что Альбус и Минерва верили каждому слову, которое произносилось из этих уст. — Я знаю, что у нас не должно быть животных, которых нет в списке, и я уже попросил своих друзей посмотреть, смогут ли они найти кого-нибудь, чтобы забрать его. Но я не мог просто оставить его умирать. Когда глаза Альбуса и Минервы потеплели, он понял, что паршивец победил. — Хорошо, Гарри, — ответил Альбус, сверкнув своими голубыми глазами, и улыбка Поттера осветила его лицо, только Северус знал, что скрывала эта фальшивая улыбка — Но он не может покинуть гостиную и может оставаться только у тебя. Найди кого-нибудь, кто бы его принял. Ты не сможешь вернуть его в следующем году. — О, спасибо, профессор. Я обещаю, что остальная часть школы даже не заметит, что он здесь. Я позабочусь о нём. — Я знаю, мой мальчик. Теперь нам пора обратно на обед, да? — Мне очень жаль. Я потерял счёт времени. — Всё в порядке, мой мальчик. Собирай вещи и встречай нас там. Минерва, Северус, пойдёмте. Северус ничего не мог сделать, кроме как последовать за ним, хотя он в последний раз оглянулся и увидел самодовольную ухмылку Поттера, и больше, чем когда-либо, ему хотелось вырезать эту ухмылку. Гарри не мог не улыбнуться, когда огляделся и увидел весь свой Двор. Они вернулись с каникул и, даже не сказав им, ушли в гостиную Слизерина. Однако, как бы ему не нравилось видеть их всех такими расслабленными, у них была работа. — Адриан, — сказал он, и это было всё, что ему нужно было сказать, чтобы мальчик, о котором идет речь, поднял заглушающие чары и привлек всеобщее внимание. — Я надеюсь, что ваш отдых прошёл хорошо, и хотя я знаю, что вы предпочли бы расслабиться в эти последние несколько часов, прежде чем снова начнется школа, у нас есть много дел. — Они все сидели немного прямее, даже Луна выглядела более сосредоточенной. — Фред, Джордж, я не знаю, как вы это сделали, но хорошая работа над наблюдениями за Сириусом Блэком. Через несколько дней после начала каникул нашлось несколько свидетелей, которые видели Блэка, все они были в Лондоне, довольно далеко от Хогвартса. В течение нескольких дней "Ежедневный Пророк" будет публиковать рассуждения о том, почему Блэк был в Лондоне, и предупреждал волшебное население быть осторожным. — А, знаете, для таких гениев, как мы, это было так же просто, как дышать, — ответил Фред с немного самодовольным видом. — Очарование здесь и там, и вуаля, Сириус Блэк, готовый быть увиденным далеко от Хогвартса, — добавил Джордж. — А как насчёт ограничения на магию несовершеннолетних? — с любопытством спросил Невилл. — Пока вы накладываете заклинания в таком месте, как Косой переулок, Министерство не имеет возможности его обнаружить, — ответил Джордж. — Вот почему нам потребовалась почти неделя, чтобы организовать первое наблюдение, — объяснил Фред, — мы должны были спросить нашего отца, как это работает, но мы не могли спросить прямо, иначе он мог что-то заподозрить. Таким образом, вероятно, что он даже не вспомнит, как разговаривал с нами, — как бы он ни старался, ему не удавалось скрыть горечь в голосе, когда он произносил это последнее предложение. — Любой волшебник заметил бы, что это гламур, по крайней мере, если бы они видели нас вблизи, но магглы понятия не имели об этом, мы просто должны были убедиться, что несколько маглов увидят нас примерно в одном месте, — Джордж заменил Фреда, послав на брата сочувственный взгляд. — Вы очень хорошо справились, — дополнил их Гарри. — А что насчет всего остального? — Маркус уже нашептал нужному человеку на счет этого, хотя думает, что результат это даст, когда выйдет газета, — ответил Драко. — Она согласилась, — сообщил им Грэм. — Не то чтобы у нее был другой выбор, — прервал его Адриан. — Её контракт закончился, и она не продлила его, она ждёт, когда вы свяжетесь с ней — Грэм продолжил, как будто Адриан ничего не сказал. — Очень хорошо. Луна, ты принесла всё, что нам нужно? Луна кивнула и вытащила из сумки пергамент. — Ему просто нужно имя, и чтобы ты его подписал, я уже это сделала. Гарри взял пергамент и подписал, а затем, подумав несколько мгновений, записал имя. Некоторое время ничего не происходило, затем пергамент засветился и привлек внимание всей гостиной. Он сложился, затем утроился, и одна из копий исчезла. Гарри отдал Луне один из оставшихся пергаментов и засмеялся. — Ну, похоже, у нас есть газета. Остальные тоже засмеялись, это было воодушевляющее чувство, что они смогли выполнить то, что намеревались сделать. И это было только начало. Они чувствовали это своими костями, они знали, что всё изменится, и они так или иначе будут в этом участвовать. — У нас много работы, нужно, чтобы всё было готово к завтрашнему дню. Тогда я хочу отправить всё Маркусу, чтобы у него было время связаться со Скитер и чтобы она могла отправить его мне, чтобы я мог посмотреть окончательный вариант. Затем нам нужно исправить всё, что необходимо изменить, хотя я не думаю, что изменений будет много, а затем мы должны отправить это обратно Маркусу, чтобы он мог обо всем позаботиться вместе с мистером Лавгудом. Достав перья и пергамент, Невилл, Блейз и Тео начали описывать макет газеты и, не теряя времени, приступили к работе. Это была невероятно долгая ночь, но оно того стоило, потеря ночного сна была ничем по сравнению с достижением их целей. Как бы они ни старались, ни один член Суда не мог скрыть своего волнения. Было не так уж и заметно, однако этого было достаточно, чтобы в их сторону смотрело несколько человек. В любой другой день Гарри был бы раздражен их очевидностью, но в тот день Гарри не винил их, учитывая, что даже он изо всех сил пытался вести себя нормально. А потом он услышал звук, которого так долго ждал: сотни сов влетели в Большой зал, все они с одним и тем же предметом в когтях, и каждый профессор и студент от третьего курса и выше получили одинаковые пакеты. Гарри почти не мог остановить хихиканье, потому что в его руках, был первый выпуск "Магия сегодня", его газета. «Магия сегодня» «Дорогие читатели, представляем вам новую газету Британского магического сообщества. Мы газета для обычных ведьм и волшебников, газета, которая рассказывает вам о том, как обстоят дела, а не о том, как люди хотят, чтобы вы в это верили. Как было сказано ранее, мы — газета для обычных ведьм и волшебников. То, что вы думаете или хотите сказать, имеет значение. Учитывая это, в нашей газете есть раздел, посвященный всем вам, он называется «Голос народа». Мы хотим, чтобы вы присылали нам то, что думаете, не имеет значения, являетесь ли вы студентом Хогвартса или служащим Министерства, мы будем относиться ко всем вашим письмам с уважением и вниманием, которых они заслуживают. Мы надеемся, что вам понравится газета. Да благословит магия вас и ваших близких.» Затем последовало несколько статей, началось, конечно же, с побега Сириуса Блэка и реакции Министерства на это. После появилось несколько статей об общественной безопасности и ещё одна, в которой обсуждалась возможность будущих побегов из Азкабана. В другой статье ставится под сомнение решение министра поместить дементоров в Хогвартс, приводятся невероятные подробности того, как дементоры вызывают у кого-то чувства, и спрашивается, разумно ли оставлять их так близко к детям. Затем была статья, в которой обсуждалось, насколько этично использовать дементоров, что даже если обитатели Азкабана совершили ужасные поступки, они всё ещё были людьми и заслуживали человеческого обращения. Гарри всё это не волновало, но это могло бы привлечь внимание основной публики. Конечно, были также разделы для спорта и бизнеса и раздел, посвященный обучению, где находились простые рецепты зелий для повседневной жизни, а также ассортимент заклинаний. И хотя Гарри был вполне удовлетворен тем, как всё обернулось, ничто из этого не было самой важной частью газеты. Самым важным во всей газете было небольшое предложение в конце введения. Это было благословением, которое должны знать все старые семьи, и Гарри надеялся, что это поможет им подписаться на газету. С другой стороны, из-за того, что это было такое простое благословение, маловероятно, что какая-то семья Света узнает его; по крайней мере, не те, которые не следовали традициям, потому что считали их Тёмными. Второе предложение — обучить ведьм и волшебников первого поколения. Гарри думал, что если они начнут с малого, ведьмы и волшебники первого поколения начнут ассимилировать это в своей повседневной жизни, точно так же, как они изменили «О, Боже» на «О, Мерлин». Позже Гарри планировал ввести более малоизвестные традиции, возможно, в раздел обучения, или, может быть, он мог бы добавить новый раздел истории волшебства и преподавать традиции с исторической точки зрения. Однако на данный момент это не могло быть больше, чем что-то маленькое здесь или там, им нужно было сначала собрать последователей, а потом время покажет. Он украдкой оглядел Большой зал. Все слизеринцы уткнулись носом в газеты, а некоторые разговаривали со своими соседями, комментируя то или иное. Гарри не удивился, когда увидел, что Рейвенкловцы смотрят на образовательную секцию. В выбранных ими заклинаниях не было ничего особенного, хотя, поскольку они были такими старыми, они выглядели впечатляюще. На самом деле это был простой щит, защищавший от легких проклятий, таких как Диффиндо и Ступефай, и заклинание, которое помогало выращивать растения в теплицах или садах. Оба заклинания не использовались около двухсот пятидесяти лет и были малоизвестны. Из них двоих, хотя не выглядело так, это было второе заклинание, которое было более рискованно публиковать. Это может выглядеть как чары, к чему они и стремились, но на самом деле это была магия стихий, и вся магия стихий была классифицирована Министерством как Тёмная. Гарри подумал, что это глупо, но он знал, что ничего не может с этим поделать, по крайней мере, пока, но если он представит некоторые простые заклинания населению, возможно, он сможет начать менять то, как они видят магию, которая считается Тёмной. Но даже в этом случае они приняли все возможные меры предосторожности, это конкретное заклинание не входило ни в один из запрещённых списков Министерства, и, учитывая его сходство с заклинанием, Гарри был уверен, что сможет притвориться, будто не знал о том, что оно запрещено, если бы кто-то решит обвинить его. Однако на самом деле он не беспокоился об этом. Гарри сомневался, что кто-то заметит, а те, кто заметили, будут теми, кто практиковал Тёмные искусства, так что им не было необходимости разглашать информацию. Хаффлпаффцы читали газету, но, похоже, они не фокусировались ни на чём конкретном, и то же самое применимо к гриффиндорцам. Профессора также обсуждали газету, одни статьи, другие образовательный раздел. Все, кроме одного. Снейп не сводил глаз с Гарри, и обвинение в них невозможно было не заметить. На самом деле, Гарри нисколько не удивило то, что Снейп подумал, что Гарри каким-то образом несёт ответственность за новую газету. Гарри не сомневался, что если во Франции произойдет землетрясение, Снейп поверит, что за всем этим стоит Поттер. Движение в конце стола заставило его снова оглянуться, и, когда он увидел, что большинство студентов заполняют подписку в конце статьи, Гарри не смог сдержать ухмылку. Теперь ему просто нужно было поговорить с Маркусом и посмотреть, была ли такая же реакция в Министерстве. Летние каникулы начнутся чуть больше чем через месяц, и, хотя на улице была прекрасная погода, большинство студентов были в своих общих комнатах или в библиотеке, пытаясь запомнить как можно больше информации для предстоящих экзаменов, особенно студенты, которые будут сдавать СОВ и ТРИТОН. Гарри был одним из немногих, кто полностью расслабился. Даже его Двор поддался безумию перед экзаменами, что очень позабавило Гарри. Гарри не понимал, почему они так нервничают. Они были лучшими учениками в Хогвартсе, даже Невилл, теперь, когда у него была правильная палочка и сильная мотивация. Однако он ничего не сказал об этом, если его Двор хотел присоединиться к предэкзаменационному безумию, кто он такой, чтобы останавливать их? К счастью, они не были так одержимы, как другие, и иногда могли наслаждаться расслабляющим днём возле озера. Даже если бы к ним могли присоединиться только члены его слизеринского двора и Луна, Невилл и близнецы всё ещё не были известными членами большинства Хогвартса, так было лучше. Хотя они не могли быть вместе каждый раз, когда хотели, это было слишком большим преимуществом, чтобы терять его. Кроме того, судя по тому, что он видел, Невиллу и демонам нравилось быть «секретными членами». Сова, приземлившаяся перед ним, вывела его из его мыслей, а также привлекла внимание других. С любопытством Гарри взял пергамент, который был зажат когтями. «Сейчас. Маркус» Не говоря ни слова, он дал Тео пергамент, встал и направился к замку. Наконец-то время, которого он так ждал, настало. Было так много вещей, которые зависели от того, как будут протекать следующие моменты, что он едва мог сдержать нервозность. Но даже в этом случае его разум анализировал десятки возможностей, которыми всё могло обернуться, и то, как он должен на них реагировать. Однако всегда была вероятность того, что что-то пойдёт не так. Гарри ничего не мог поделать, кроме как надеяться, что информация, которую дал ему Маркус, верна. Он был так сосредоточен на своих мыслях, что почти упустил тот факт, что прибыл на место. Гарри сделал глубокий вдох, и его маска скользнула на место, а эмоции полностью контролировались. — Я хочу увидеть директора, — сказал он формально, и, как сказано в «Истории Хогвартса», каменная горгулья двинулась и открыла лестницу, ведущую в кабинет директора. Гарри улыбнулся, только те, кто читает между строк, смогут узнать эту маленькую деталь. В книге сказано, что пока директор находится в своем кабинете, студенты могут говорить с ним или с ней столько, сколько они хотят. Пароль, который был у каждого директора и менялся в любое время, нужен, только когда директора не было на месте. Поднимаясь по лестнице, Гарри начал слышать голоса из кабинета, и его ожидание росло; почти пришло время. Он сделал ещё шаг и постучал. Голоса внезапно прекратились, и мгновение спустя дверь открылась. Гарри остался на месте, не глядя ни на кого в кабинете, он выглядел немного смущенным. — Простите, я не хотел прерывать. — Это не проблема, Гарри, мой мальчик. — Гарри? Гарри Поттер? — второй голос прервал то, что собирался сказать Дамблдор, и кто-то, кто, как Гарри предположил, был человеком, который говорил, схватил его за руку и затащил в кабинет, закрыв за собой дверь. Гарри должен был контролировать себя, чтобы не оторвать человеку руку. Он ненавидел, когда к нему прикасались, ну, по крайней мере, когда не знал этого человека. Не обращая внимания на свои желания, Гарри вопросительно посмотрел на мужчину, скрывая всё своё презрение. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, кто этот человек: Фадж был в точности таким, каким его описал Маркус. — Мне очень жаль, сэр… — начал Гарри, изображая смущение. — О, конечно, конечно. Я даже не представился, я министр магии, Корнелиус Фадж, — сообщил ему Фадж, выглядя гораздо более напыщенным, чем Гарри считал возможным. Он посмотрел на Фаджа со всей нервозностью и трепетом, которые соответствовали ситуации, подобной той, в которой он находился. Очевидно, реакция его обрадовала, потому что он продолжал знакомить других людей в кабинете. — Это Люциус Малфой, хороший мой друг. — «Он не мог быть таким хорошим другом, иначе он бы знал, что Гарри уже знал этого человека», — подумал Гарри, застенчиво улыбаясь Люциусу. — Вы можете знать молодого человека рядом с ним, Маркуса Джагсона-младшего. Заместитель министра. Гарри кивнул и робко улыбнулся. — Ах, это хорошо, хорошо. Знаешь, Гарри, мой мальчик, мы только что говорили о тебе. — Вы говорили обо мне? — невинно спросил Гарри, ещё немного, и он получит Фаджа именно там, где он хочет. — Конечно, конечно. Мы очень беспокоимся о твоей безопасности, понимаешь? — Фадж делал всё, что мог, чтобы выглядеть обеспокоенным дядей, ухаживающим за своим любимым племянником, но Гарри был мастером игры, в которую они играли, а Фадж… ну, Фадж даже не достиг любительского уровня. — Но ты же не понимаешь. Не волнуйся, мой мальчик, я приказал, чтобы Блэк сразу же получил поцелуй дементора, — Фадж сказал ему напыщенно, уверенный, что снискал расположение Мальчика-Который-Выжил. Он был настолько поглощен своей собственной важностью, что даже не заметил изменений в Гарри, хотя это не осталось незамеченным для остальных троих, и Гарри почти смог почувствовать их эмоции. На губах Маркуса появилась акулья ухмылка, которой хватило, чтобы Люциус и Дамблдор заметили, но Гарри не заметил. — Вы уверены, что хотите это сделать, министр? — его голос был мягким, шелковистым, в его позе исчезли следы застенчивости или смущения, и Гарри мог чувствовать на себе взгляды Дамблдора и Люциуса. — Мой мальчик, ты еще молод и не совсем понимаешь этих вещей, когда станешь старше, ты увидишь и поймешь, — ответил Фадж, и Гарри не подумал, что этот человек может говорить более снисходительно, даже если бы он попытался. — Хм. Да, я уже вижу заголовки, — заметил Гарри, его улыбка была слишком невинной. — «Министр дает поцелуй дементора лорду древнего и благородного дома». — Почему Пророк опубликовал что-то подобное? — недоверчиво спросил Фадж. — А Блэк — осужденный убийца! — Вы уверены насчёт того министра? Кроме того, я не говорил о Пророке, — было довольно приятно видеть бледного Фаджа. — Что-что ты имеешь в виду? — пробормотал он, и улыбка Гарри стала хищной. Ох, как он любил играть со своей добычей. — Я имею в виду, что я искал записи этого конкретного судебного процесса, но их не было. Глаза Фаджа широко открылись, по крайней мере, он был достаточно умен, чтобы понять, что это значит. — Но все знают, что это сделал он! — Фадж выглядел на грани панической атаки, и он начал потеть, его глаза метались с Люциуса на Дамблдора. — Все знают, что он виноват! — Ах, мне очень жаль, министр, — сказал Гарри, снова привлекая внимание Фаджа. Он понятия не имел, как этот человек не слышал насмешки каждый раз, когда использовал его титул. — Но «все знают» — не лучший аргумент. Если я не ошибаюсь, четырнадцать лет назад все знали, что невозможно пережить Смертельное проклятие, но всё же вот я. — Какое это имеет отношение к этому? — очевидно, что Фадж не мог обрабатывать более одной эмоции одновременно, поскольку паника в его глазах исчезла, уступив место недоумению. Что ж, Гарри не мог этого допустить. — Это напрямую связано с этим, министр, это доказывает, что то, что все знают, не всегда верно. Фадж снова посмотрел на Люциуса, его глаза умоляли его что-то сделать, но Гарри продолжил, прежде чем Малфой смог вмешаться. Как бы сильно он не хотел играть с Люциусом, сейчас было неподходящее время. — Скажите мне, министр, что вы будете делать, когда общественность обвинит вас в убийстве? — Фадж таращился на него, от страха в его глазах Гарри захотелось рассмеяться. — Скажите мне, министр, что вы будете делать, когда публика начнет сомневаться в собственной безопасности, учитывая, что лорд из древнего и благородного Дома этого не делает? Даже не получит суд, прежде чем он будет приговорен к чему-то худшему, чем смерть. Какие права имеют обычные ведьма и волшебник, если министр убивает лорда, вот так? И я даже не думаю о реакции других лордов. Откуда им знать, что они не окажутся там следом за ним? Глаза Гарри сияли нечестивым ликованием. Фадж полностью потерял цвет. Казалось, он хотел что-то сказать, но слова не выходили, не то чтобы Гарри имел какое-то намерение позволить ему вернуть хоть какое-то подобие связной мысли. — А если вы ничего не сделаете, они будут обвинять вас в слабости и в том, что вы не беспокоитесь об их безопасности, не так ли, министр? Фадж выглядел так, будто может заплакать, а Гарри хотел смеяться, он никогда не встречал никого более жалкого, чем Фадж. — Хм, бедный министр, — хотя его голос был мягким, ласковым и понимающим, его глаза были холодными, сияющими весельем и удовольствием, и смотрели на Фаджа с отвращением, настолько скрытым, что министр не мог его опознать. — Будь проклят, если ты это сделаешь, будь проклят, если нет. Паника вернулась, и Люциус сдержал усмешку, когда мужчина снова посмотрел на него. Когда он согласился приехать в Хогвартс, Люциус не ожидал увидеть что-то подобное, и как бы сильно он ни хотел верить, что Гарри был здесь случайным совпадением, не мог, не с Маркусом. Не то чтобы Малфой жаловался, было захватывающе видеть Гарри таким, хотя он признался, хотя бы самому себе, что разум Гарри был таким же ужасающим, как и его магия. Если бы Люциусу пришлось описать его в данный момент, он бы сказал, что Гарри похож на хищника, играющего со своей добычей. — Вы знаете, что делать, не так ли, министр? — его тон был таким же снисходительным, как и у Корнелиуса, хотя и в нем была насмешка. — Делать? Я ничего не могу сделать! У этого нет решения! — Корнелиус заплакал, и в глазах Гарри появился торжествующий блеск. Люциус всё ещё не знал, что задумал парень. Сначала он подумал, что Гарри делал это, чтобы повеселиться, что он уничтожал человека, потому что мог и хотел это сделать. Теперь, однако, было очевидно, что, хотя он и развлекался, всё это имело цель, и Люциус спросил себя, как долго Гарри ждал этого момента, как долго строил планы, замышлял и поджидал нужный момент, как змея. — Конечно, у него есть решение, — надежда на лице Корнелиуса была до смешного жалкой. — Вы просто должны доказать публике, что они неправы. — Как? — в отчаянии спросил Корнелиус, Люциус смотрел на него с презрением долю секунды. Какое жалкое оправдание для волшебника, просящего политического совета у ребёнка, даже если это не был нормальный ребёнок, Корнелиус не мог этого знать. — Как? Ах… Ну, это довольно просто, министр. Вы ведь знаете Риту, не так ли? — Корнелиус закивал. — Вам просто нужно поговорить с ней, скажите ей, что вы ищете информацию с прошлых записей суда Блэка, что вам это необходимо, для того чтобы проверить, имеющуюся у вас информацию. Естественно, вы были шокированы, когда увидели, что там не было никаких записей. Подобное может означать только одно, Сириус Блэк не прошел заседания. — Это меня погубит, — пожаловался Корнелиус, всё ещё бледный, дрожащий и вспотевший, но выглядел он немного спокойнее. Очевидно, возможность спасти его политическую карьеру усмирила то паническое состояние, в котором он находился. — Конечно, это не погубит вас. В конце концов, вы всего лишь человек, ищущий справедливости. Исправляющий ошибки своих предшественников, — Люциус увидел, как мозг Корнелиуса начал работать, если Фадж был хорош в чём-то, так это в том чтобы обвинять других. — Естественно, вы их не вините, — из-за этого простого предложения Корнелиус выглядел так, как будто ему говорили, что Йоль бывает каждый день, но он не получит никаких подарков. — Это были трудные времена и ошибиться может каждый человек, кто мы, если не люди. Люциуса не удивило бы, если бы это предложение появилось в интервью, которое Корнелиус будет проводить со Скитер. Гарри практически сообщал ему, что у него будет интервью со Скитер, и давал ему ответы на вопросы, которые он, очевидно, уже определил. — Тогда вам просто нужно убедиться, что у Блэка будет заседание в суде, желательно до того, как закончится школа, так как я пойду на это заседание. Просто чтобы убедиться, что всё в порядке, вы понимаете, не так ли, министр? Люциус чуть не рассмеялся. Это был приказ и угроза, настолько хорошо замаскированные, что он был уверен, что Корнелиус не сможет вырваться из-под контроля. — И будь он виновен или невиновен, министр, вы, так или иначе, только выиграете от этого. Люциус никогда не видел министра таким взволнованным, он смотрел на Гарри, как будто он был ответом на все его молитвы. Малфой признал, что это выглядело так, но он был уверен, что Дьявол тоже выглядел так, пока не пришел собрать причитающееся. — Ах, мой мальчик, это, безусловно, мне очень поможет, я имею в виду, это поможет правительству в решении проблемы Блэка, — Корнелиус пожал ему руку и притянул его немного ближе, только Люциус и Маркус увидели ухмылку Гарри. — Не забывай, министр, — прошептал Гарри, и Люциус почти не мог этого расслышать, — я мог бы уничтожить тебя так же легко. Вы понимаете, не так ли, министр? Корнелиус снова побледнел, но Люциус увидел, что его глаза сузились, и понял, что Фадж о чём-то думает и что бы это ни было, Гарри будет больно. Очевидно, Гарри увидел то же самое, потому что он усмехнулся, тот же смешок, который Люциус слышал в то роковое утро в Лютной аллее. — Даже не думай пойти против меня, — люди более храбрые, чем Корнелиус, были бы парализованы страхом, услышав этот голос, поэтому Люциус не удивился, что Корнелиус потерял весь румянец и начал дрожать. — Если что-то подобное придёт к вам в голову ещё раз, я полностью уничтожу вас. Начиная с того, что вы цените больше всего, например, с вашей политической карьеры. Подумайте, что бы люди сказали, если бы узнали, что их собственный министр мучил, враждебно относился к тринадцатилетнему мальчику-сироте, потерявшему родителей, чтобы Волшебный мир был в безопасности от Волдеморта. Гарри отступил, и Люциус знал, что он выиграл этот раунд, и не понимал, должен ли он быть впечатлен или напуган. Может быть, и то и другое было бы уместно, в конце концов, он был тринадцатилетним мальчиком, у которого имелись последователи, ну, это был только один последователь, но всё же в Министерстве, на позиции власти. Кроме того, он только что привязал министра; это было впечатляюще. — Маркус позаботится о том, чтобы вы встретились с Ритой как можно скорее, не беспокойтесь об этом. Вы просто должны быть готовы к тому, что Маркус вам всё расскажет. Он обо всем позаботится, верно? — спросил Гарри, глядя на Маркуса. — Да. — Люциус был уверен, что он был не единственным, кто слышал невысказанное «милорд». — Было приятно познакомиться с вами, министр. Корнелиус кивнул и сказал что-то, что могло бы сойти за «взаимно», и ушёл через камин. Маркус задержался, чтобы слегка поклониться и последовал за ним. — Это было весело, — прошептал Гарри с легким смешком. — Итак, вы решили отказаться от масок? — спросил Дамблдор, не сводя глаз с Гарри, и Люциусу было очень любопытно посмотреть, что Гарри придумал, чтобы выйти из этого. — Маски, директор? Люциус приподнял бровь, он никак не мог поверить, что Дамблдор купится на эту игру. — Вы прекрасно знаете, что я имею в виду. — Нет, правда. Если вы имеете в виду мое поведение, я гарантирую, что это не маска. Насколько я знаю, люди не одномерны, у них более одного аспекта, несколько человек видят разные стороны одного и того же человека, но это не значит, что они маски. Они просто ведут себя в соответствии с ситуацией или людьми, с которыми они находятся. Возьмем, к примеру, меня, я люблю узнавать что-то новое и проводить время в тишине с книгой; однако мне также нравится веселиться с друзьями, летать или играть с ними в квиддич. Это две совершенно разные стороны меня, но они всё ещё я. Если бы Люциус не вспомнил, как впервые увидел Гарри, он бы ему поверил, но он знал, что этот Гарри, этот вежливый, харизматичный, блудный Гарри, был такой же маской, как и похожий на ребёнка Гарри, которого он встретил, каким бы искренним это ни казалось. Лучшая ложь всегда основывалась на правде, точно так же, как лучшая маска — та, в которой есть доля истины. — Понятно. Прости, мой мальчик, я не собирался обидеть тебя, — ответил Дамблдор, и Люциус не помнил, чтобы когда-либо видел старика таким побежденным. —Скажи мне, мой мальчик, почему ты пришёл в мой кабинет? Гарри покраснел, и Люциус не мог сказать, фальшивка это или нет. — Это было из-за Сумрака. Мы нашли ему дом, — его улыбка была огромной, а глаза светились радостью. — Я просто хотел сказать вам, что он уедет в следующие выходные во время выхода в Хогсмид. — Я счастлив услышать, что он нашел дом. Я расскажу профессорам МакГонагалл и Снейпу. — Спасибо, директор, хорошего дня профессор, мистер Малфой. И Гарри остался без забот в этом мире, как если бы он не угрожал министру магии, оставив Люциусу и Дамблдору много того, что им следовало обдумать, и ещё больше вопросов о Гарри Поттере, их Спасителе. На следующее утро все студенты, получившие «Магия Сегодня», были возмущены, Гарри был вынужден признать, что Рита умеет играть на публике. «Невинные в Азкабане» — гласил заголовок, и Гарри подумал, что получилось лучше, чем он ожидал. «Невинные в Азкабане» Рита Скитер «Мои дорогие читатели, вы не представляете, как я хочу сказать вам, что заголовок — ложь. Мы все знаем, насколько ужасны существа, известные как дементоры, и невозможно представить, что невинные люди могли подвергнуться нападению таких существ. Однако, к сожалению, я не могу с абсолютной уверенностью сказать, что это неправда. Вам, должно быть, интересно, как я пришла к такому выводу, если бы я была на вашем месте, то тоже была бы удивлена, поэтому позвольте мне рассказать вам, что произошло накануне днём. Я была в своем офисе, просматривая статью для следующего выпуска, когда у меня открылось каминное соединение и вошёл Корнелиус Фадж, наш министр магии. Как вы понимаете, я была довольно удивлена, не каждый день к нам приезжает сам министр, но даже в моем шоковом состоянии нельзя было не заметить, что наш министр был бледен и дрожал. Я, естественно, спросила министра, всё ли в порядке, нужна ли ему помощь. Министр только покачал головой и сел. Он молчал несколько мгновений, пока не посмотрел на меня решительно. «Рита, — сказал он, — пора исправить ошибку, сделанную более десяти лет назад. Пришло время правде восторжествовать». Я уверена, что вы можете представить мою реакцию, но наш министр не дал мне времени подумать об этом, и даже прежде, чем я успела спросить его, что он имел в виду, он начал объяснять мне причину своего визита. «Я никогда не думал, что окажусь в такой ситуации, — признался министр. — Вчера мне нужно было проверить некоторую информацию, относящуюся к суду над Сириусом Блэком. Никто не любит думать о тех временах, о совершенных преступлениях, но иногда необходимо вернуться к некоторым из этих случаев по нескольким причинам, в данном случае это было потому, что я думал о том, чтобы дать Блэку поцелуй дементора. Хотя информация должна была быть проверена перед тем, как отдать приказ, это мера предосторожности, как вы понимаете» Я была рада, что наш министр так беспокоился о нас, даже о гражданах, которые были не более чем монстрами в глазах остального населения. «Вы не можете представить, как я был шокирован, когда увидел, что протоколов судебного разбирательства не существует. Во-первых, я думал, что они просто не были убраны как следует, поэтому сделал всё, что мог, чтобы их найти. Однако я обнаружил, что записей никогда не существовало, и это могло означать только одно». Для тех, кто не знает, каждый раз, когда проводится судебное разбирательство, магия, которая применяется во время формирования судейской коллегии, создает запись судебного разбирательства. Эти записи нельзя подделать или уничтожить; если записей, как таковых, нет, значит, суда не было. Да, мои дорогие читатели, Сириус Блэк провёл в Азкабане более десяти лет, ни разу не подвергшись суду. Как такое могло случиться? Как можно бросить человека в Азкабан без суда? Кто приговорил кого-то, кто мог быть невиновным в преступлениях, в которых его обвиняют, на что-то похуже смерти? «Кто это сделал, не имеет значения». Наш министр ответил: «Это были трудные времена, и я уверен, что они сделали это не со злым умыслом. Это была ошибка, ужасная, но, тем не менее, ошибка. Ошибаться — это про человека, Рита, а кто мы такие, если не люди?» Наш министр показал, что он был сострадательным человеком, знание, что кто-то вроде него несёт ответственность за наш мир, заставляет меня чувствовать благодарность. Приятно знать, что есть политики, которые ценят людей больше, чем свою политическую карьеру. «Сейчас важно делать то, что правильно», — продолжил Фадж, завоевав моё уважение, — «Все приказы в отношении Сириуса Блэка были приостановлены. И я прошу Сириуса Блэка явиться в Министерство как можно скорее, чтобы он мог пройти через судебное разбирательство, которого у него никогда не было, если он невиновен, ему нечего бояться». И вот она, мои дорогие читатели, ужасная правда, невиновный ли человек провел в Азкабане больше десяти лет? Мы в «Магия Сегодня» надеемся, что Сириус Блэк явится в Министерство, чтобы справедливость наконец восторжествовала.» Гарри должен был поздравить Маркуса, он не мог бы справиться лучше. И статья достаточно хвалила министра, так что он тоже был счастлив. Ему пришлось применить немного силы, чтобы Фадж знал, как обстоят дела, однако статья показала ему, насколько полезной она могла бы быть для него, если бы он оставался в благосклонности Гарри. Если Фадж будет вести себя хорошо, они все получат от этого хоть какую-то пользу. Гарри снова просмотрел газету, пролистал другие статьи, одну о Сириусе Блэке до того, как он отправился в Азкабан, с небольшой помощью, конечно, Сириуса, и другую, о карьере Фаджа, представленную в очень хорошем свете и, естественно, о лице, ответственном за отправку Сириуса в Азкабан. Этого не было на первой полосе, у него даже не было такого большого заголовка, но этого было достаточно, чтобы навредить вовлеченным людям, особенно Краучу. Гарри не имел ничего против этого человека, но его политика была настолько анти-Тёмным искусством, что было опасно занимать хоть сколько-нибудь влиятельное положение. Не то чтобы Гарри пока собирался играть с Министерством, но не помешало бы нейтрализовать возможные осложнения до того, как они появятся. По крайней мере, всё было в порядке, теперь ему оставалось только ждать. Гарри пришлось ждать намного меньше, чем ему казалось. Через неделю после выхода статьи он получил письмо от Маркуса, в котором говорилось, что Сириус появился в Министерстве, что удивило Гарри. Он думал, что у Сириуса займет больше времени, чтобы добраться до Лондона, хотя он предполагал, что Сириус очень хотел наконец освободиться. А через три дня после этого он получил письмо от министра, в котором сообщалось о дате и времени суда, и именно поэтому Гарри в данный момент находился в кабинете Дамблдора. Поскольку Дамблдор был Верховным Чародеем Визенгамота, он примет участие в заседании и возьмёт Гарри с собой в Министерство. К счастью, Дамблдор не был склонен вести какие-либо разговоры, кроме обычных любезностей, поэтому они добрались до Министерства довольно быстро и немного раньше, потому что директору нужно было позаботиться о некоторых вещах заранее, по крайней мере, так оно было, если верить ему на слово. Не то чтобы Гарри жаловался. Он был рад, что они прибыли раньше, чем ожидалось, ему не хотелось сталкиваться с массами. К счастью, в тот момент мало кто знал, как он выглядел, так как ему удалось избежать появления своей фотографии в газетах. Поскольку судебный процесс был признан событием века, зал номер десять был переполнен. Присутствовал весь Визенгамот, а на возвышении в центре ряда сидений членов Визенгамота находились четыре человека, которые будут председательствовать на процессе. Гарри знал директора и Фаджа, и хотя он никогда не видел двух других, он готов поспорить, что это были Амелия Боунс и Руфус Скримджер. Он мало о них знал, только то, что Амелия Боунс была справедливой и строгой и была одной из немногих служащих министерства, которых невозможно было подкупить. Она происходила из старой семьи, и хотя она и её семья были Светлыми, они не считали все традиции Тёмными. Они всё ещё практиковали некоторые из них, хотя и не многие, и твёрдо стояли на стороне Министерства, обычно не связываясь ни с Тёмными, ни с Светлыми Лордами. И насколько знал Маркус, Боунс была вполне довольна своим местом в Министерстве и не стремилась быть кем-то, кроме того, кем она была. Руфус Скримджер, с другой стороны, был маленьким амбициозным придурком, он не мог дождаться момента, чтобы выбиться на позицию министра и вцепиться в неё когтями. Однако он был не из тех, кого можно подкупить, и он был весьма предвзятым ко всему Тёмному, что было довольно странно, потому что, насколько Гарри знал, семья Скримджеров всегда придерживалась убеждения, что магия должна быть свободной, а не ограниченной, по верованиям некоторых волшебников. Гарри не был уверен, действительно ли он верил в это или просто следовал самому распространенному убеждению; учитывая, насколько он был амбициозен, вполне могло быть, что он просто извергал то, что люди хотели услышать. Если это так, то все уважение, которое Гарри мог испытывать к этому человеку, улетучилось. Гарри огляделся и увидел Риту с другими журналистами, Маркус чуть позади неё, без сомнения, шептал ей инструкции на ухо. Его взгляд ненадолго поймал Гарри, и он наклонил голову, говоря ему, что всё идет по плану, и Гарри улыбнулся, это было всего лишь крохотное вздергивание губ, но все же улыбка остается улыбкой. Когда он снова посмотрел, Маркуса уже не было, и он увидел, как тот снова незаметно появился позади министра. — Порядок. Порядок в зале суда, — воскликнул Дамблдор, начиная процедуру и привлекая всеобщее внимание. — Настоящим я объявляю о начале судебного процесса над Сириусом Орионом Блэком, обвиняемым в убийстве четырнадцати человек: тринадцати магглов и одного волшебника по имени Питер Петтигрю. Сириус Блэк также обвиняется в том, что предал Поттеров Тёмному лорду Волдеморту и был правой рукой Тёмного Лорда Волдеморта. Авроры, приведите обвиняемого. Гарри увидел, как Сириус входит в комнату с высоко поднятой головой и сидит на стуле с цепями, который стоял перед четырьмя судьями, как если бы это был трон, и ему пришлось сдержать улыбку. Что ж, что бы они ни говорили об этом человеке, сомнений в том, что он Блэк, не было. — Сириус Блэк, Визенгамот был проинформирован о том, что вы отказались от юридической помощи и согласились давать показания в соответствии с Веритасерумом, если суд будет задавать только вопросы, касающиеся преступлений, в которых вы обвиняетесь, это правильно? — Да, чем быстрее мы с этим покончим, тем лучше. — Вам сообщили, что вы имеете право отказаться от использования Веритасерума? — Да, Дамблдор. А теперь давай покончим с этим, у меня есть крестник, с которым я хочу встретиться. Гарри фыркнул. Иногда он спрашивал себя, что он сделал, чтобы иметь такого крестного отца, как Сириус, у которого явно не было фильтра между его мозгом и его ртом. — Очень хорошо. Дайте ему Веритасерум, — Дамблдор проинструктировал, и ближайший к Сириусу аврор капнул три капли зелья на язык Сириуса. — Назовите свое имя, — приказал Дамблдор. — Сириус Орион Блэк, — Сириус ответил монотонно, его глаза были рассеянными и слегка остекленевшими. — Веритасерум работает. Можете начинать допрос, мадам Боунс. — Благодарю, Верховный Чародей. Вы убили четырнадцать человек первого ноября восемьдесят первого? — Нет. Это маленькое простое слово вызвало полный хаос, и Гарри даже не пытался скрыть улыбку. — Порядок! Порядок! — воскликнул Дамблдор, пытаясь вернуть себе контроль. Однако только после нескольких попыток и громкого шума, исходящего от палочек авроров, толпа успокоилась. — Вы знаете, кто убил этих людей? — Да, Питер Петтигрю. — Петтигрю? Как? — Да. Он взорвал улицу, отрезал себе палец и исчез в канализации вместе с другими крысами. — Зачем ему это делать? И что вы подразумеваете под «другими крысами?» — Боунс выглядела недоверчиво, но было невозможно отрицать, что это правда, как бы неправдоподобно это ни звучало. — Потому что он знал, что я собираюсь убить его. Питер анимаг, его форма — крыса. — И снова раздался взрыв голосов, некоторые кричали о том, что Сириус убийца, а другие были потрясены открытием, что Петтигрю был анимагом. Гарри это не особо удивило; насколько известно большинству людей, вокруг было не так много анимагов. Люди не понимали, что то, что они не зарегистрированы, не означает, что их не было. — Почему вы хотели убить его? — на этот раз вопрос задал Скримджер, прежнее жужжание полностью исчезло, все присутствующие были полностью сосредоточены на Сириусе, желая услышать, что он собирался сказать. Однако Гарри заметил, что понимание появилось на некоторых лицах, а другие были бледными, они начали понимать, что отправили невинного человека в Азкабан. — Питер был Хранителем Тайны, он отдал их Волдеморту. Он убил их. Пять секунд. Вот сколько времени потребовалось толпе, чтобы осмыслить сказанное Сириусом, после чего наступило столпотворение. Большинство из них были возмущены, не важно, были ли они Светлым или Тёмным, такое предательство считалось худшим, что мог сделать человек. Считаться Хранителем Тайны было честью, это была старая магия, которую никто по-настоящему не понимал, потому что секрет был не в разуме Хранителя, он был в их душе, а магия души, независимо от её формы, была чем-то, о чём никто доподлинно ничего не знал. Для того, чтобы быть Хранителем Тайны, требовалось полное доверие к Хранителю, иначе чары не смогли бы удержаться, Секрет был бы передан Хранителю, но на самом деле это не было сказано, это было передано от одной души к другой, и что-то вроде этого не сработало бы без полного доверия. Хранитель мог бы поделиться Секретом, как бы он ни пожелал впоследствии, но прежде, чем заклинание будет завершено, тот, кто рассказывает Секрет Хранителю, должен искренне ему доверять. В глазах всех присутствующих для Питера предать нечто подобное было хуже всего, о чём они могли подумать, и презрение, которое они испытывали к Петтигрю, было видно всем. Было довольно очевидно, что многие из них хотели, чтобы Сириус смог убить маленького предателя. — Были ли вы когда-нибудь Пожирателем смерти? — спросила Боунс через несколько минут. Даже она выглядела разочарованной, и ей нужно было немного времени, чтобы взять себя в руки. — Нет. — Примите противоядие, — Дамблдор почти прошептал. Однако в комнате было так тихо, что все это слышали, и авроры быстро подчинились. Было ясно, что Боунс и Скримджер хотели задать больше вопросов, но они уже узнали всё, что касалось преступлений, в которых его обвиняли, и это были единственные вопросы, которые они могли задать с Веритасерум. Технически они могли задать несколько других вопросов и связать их с преступлениями, но Дамблдор был Верховным Чародеем, и они не могли пойти против него. Сам Дамблдор выглядел побежденным, старым, как будто в нем не осталось борьбы. Гарри мог понять это, возможно, ему совсем не нравился этот человек, но он знал, что этот человек действительно заботился о людях в целом, и полагал, что Дамблдор чувствовал себя ответственным за Сириуса, который входил в его Орден и являлся его бывшим учеником. Знание, что он, Верховный Чародей, позволил невинному человеку, причём не просто кому-нибудь, а одному из его людей, страдать в Азкабане, должно быть его убивало. — Думаю, мы слышали достаточно, — заявил Фадж, вставая. — Я, Корнелиус Фадж, министр магии, объявляю Сириуса Ориона Блэка освобожденным от всех обвинений. За каждый год, который вы несправедливо провели в заключении в Азкабане, Министерство выплатит вам компенсацию в миллион галеонов. Я знаю, что никакое золото в мире не компенсирует то, через что вы прошли, однако я надеюсь, что оно может каким-то образом помочь, независимо от того, насколько это незначительно. Заседание объявляется закрытым. Не только Гарри был удивлен поступком министра. Обычно за вердикт голосовали все члены Визенгамота, но Фадж полностью очистил записи Сириуса. Даже Малфою не удалось этого добиться, Люциус отделался без единого удара по запястью, но были записи о нём, о преступлениях, в которых он был обвинен, не только в протоколах судебного процесса, который у него был, но уголовное дело было в Отделе Магического Правопорядка. В этом случае будет протокол судебного разбирательства, но не будет никакого уголовного дела против Сириуса. Фадж оказался гораздо более полезным, чем он думал. Однако шок быстро прошёл, и внезапно Сириус был окружен людьми. Гарри почти не видел его в толпе. Сдерживая вздох, он выпустил свою магию, но не всю, только настолько, чтобы люди рядом с ним или те, кто чувствителен к магии, могли это почувствовать. Как он и ожидал, люди начали отходить от него, и он смог добраться до Сириуса. — Мне очень жаль, — сказал он, глядя на толпу, которая снова пыталась их окружить, — но я должен попросить вас разрешить мне поговорить с моим крестным наедине. Как вы понимаете, нам есть о чём поговорить. Вы понимаете, не так ли? — Гарри пришлось сдержать усмешку, когда он увидел, что большинство из них кивнули. Все они были не более чем овцами. — Конечно, Гарри, — ответил Фадж, появившись рядом с Маркусом и, немного позади него, жабой, — Маркус и Долорес покажут тебе отдельную комнату. Судя по всему, у жабы было имя. Ну, может, это было не так уж и странно, люди все же склонны давать имена своим питомцам. — Спасибо, министр, — ответил он, не обращая внимания на жабу и глядя на Маркуса. Он сразу понял, чего хочет Гарри, и провел их к потайной двери за сиденьями Визенгамота. — Мистер Поттер, я старший заместитель секретаря Долорес Амбридж, — сообщила ему жаба. — Гарри Поттер. — Да, все знают, кто вы. Мистер Поттер, до меня доходили нелепые слухи о том, что вы убедили министра устроить этот судебный процесс, суд, который мог бы разрушить его карьеру. Естественно, это абсолютно нелепо, не правда ли? Так ли это, мистер Поттер? Я уверена, что вы знаете свое место и знаете, что оно определенно не в Министерстве, в конце концов, вы всего лишь глупый, я имею в виду, маленький ребёнок. Если бы земноводному не приходилось использовать все клетки своего мозга, чтобы говорить, она бы сразу заметил разницу, изменение в позе Гарри, а также палочку в руке Маркуса. — Мисс Амбридж, не так ли? Старший заместитель, вы сказали? Скажите мне, если что-то случится с вами, кто займет ваше место? — Ты мне угрожаешь, засранец? — завизжала она, широко открыв глаза, и Гарри вздохнул. — Маркус, ты слышал, как я кому-нибудь угрожал? — Нет. И, отвечая на ваш вопрос, если у нас не будет заместителя министра, я бы заменил её. Хотя это будет временно из-за моего возраста. Мне должно быть не меньше двадцати одного года, чтобы оставаться на этой должности. — Напомни мне, когда твой день рождения? — Десятого августа. — А тебе сейчас восемнадцать, да? — Да. — Хм, кажется, я знаю, что подарю тебе на двадцать первый день рождения, — небрежно заметил Гарри, входя в комнату, которую Маркус показал ему, не обращая внимания на жабу, которая пялилась на него. Как только Маркус и Сириус оказались внутри, он закрыл дверь, оставив амфибию в коридоре, и посмотрел на двух своих товарищей. — Заседание прошло довольно хорошо, — заключил он, заставив Сириуса и Маркуса покачать головами и засмеяться.***
Люциус не видел его, но знал, что он здесь, как только почувствовал его магию. Долго ждать ему не пришлось, толпа разошлась, пропуская его, как будто подсознательно они понимали, что он их начальник. И вот он, в комнате, полной важных людей, он всё ещё был в центре внимания, даже если они понятия не имели, кто он, по крайней мере, они не знали, пока он не назвал Блэка своим крестным отцом. — Я не думал, что это возможно, — заметил голос позади него, и он напрягся. — Что вы имеете в виду? — ему пришлось сделать сознательное усилие, чтобы не добавить «милорд», которое было на кончике его языка. Он ясно помнил, какой шок он испытал, когда загорелась его Тёмная Метка, сказав ему, что Господин его зовет. И, как и сотни раз до этого, он сотворил свою маску и мантию и сосредоточился на своей Тёмной Метке, позволяя ей привести его к своему Лорду. Люциус появился в большой комнате, пол которой был из чёрного мрамора, а стены — тёмно-изумрудного цвета. У дальней стены находилось возвышение с троном из серебра, прекрасные змеи в металле и изумруды, как змеиные глаза. На троне сидел мужчина. Не думая об этом, Малфой упал на колени и склонил голову. Спустя всего несколько мгновений он почувствовал второе присутствие рядом с собой, но не осмелился пошевелиться, чтобы увидеть, кто из его прежних товарищей явился на зов вместе с ним. — Люциус, — голос, который он так хорошо знал, который мучил его сны и преследовал его кошмары, после всех этих лет он всё ещё вызывал дрожь. — Теодред, добро пожаловать. — Мой господин, — ответили оба, Люциус ясно слышал облегчение и радость в голосе Теодреда, и он знал, что он звучал очень похоже. — Встаньте, друзья мои. Люциус сделал, как ему сказали, впервые за более чем десять лет взглянув на своего Господина. Только годы тренировок не позволили ему показать свой шок. Существо получеловека-полузмеи исчезло. На его месте был мужчина двадцати с небольшим лет. Элегантный, красивый мужчина с демоническими глазами, и Люциус был уверен, что смотрит на олицетворение греха, не было никого, кто мог бы сравниться с ним. Потом он вспомнил зелёные глаза Смертельного проклятия, и ему пришлось исправить своё утверждение, может быть, был тот, кто мог. — Я вернулся, друзья мои. И у нас много работы. Люциус не мог скрыть своего волнения больше, чем Теодред. — Гарри, — голос его Господина вернул его в настоящее — Он красив, всегда был таким, я не верил, что он может стать еще более красивым. — Он новый король? — спросил Теодред, с любопытством глядя на Гарри. — Молодой Джагсон уже принадлежит ему. Он работает быстрее, чем вы, даже у вас не было последователей в Министерстве в его возрасте. Легкий смешок сорвался с губ его Лорда, и Люциусу пришлось сдержать выражение его лица. Было захватывающе видеть, насколько хорошо Теодред разговаривал с их Лордом, он был одним из немногих, кто это делал. Теодред Нотт, как и его отец, Абраксас Малфой, был одним из первых Пожирателей смерти, первых во Внутреннем Круге. Они были с Тёмным Лордом с самого начала, и у всех этих Пожирателей смерти были разные отношения со своим Лордом. Они по-прежнему уважали его, даже поклонялись ему, но они были гораздо ближе к нему, чем кто-либо ещё. И Теодред был одним из немногих, кто был ещё жив или покинул Азкабан. — Ты прав, — ответил его Господин. — Мне очень любопытно узнать, что ещё мой маленький Король сумел сделать за последние несколько лет, — и его глаза на мгновение заблестели кроваво-красным, и Люциус не мог не задаться вопросом, что принесёт будущее, потому что в этих глазах он видел больше интереса и собственничества, чем когда-либо видел его Лорд.