***
Он застонал, когда почувствовал эти большие руки на своем теле. За ними последовал язык. Его мучитель, казалось, хотел попробовать на вкус каждый кусочек кожи, до которого он мог дотянуться. С его приоткрытых губ сорвался жалобный всхлип, и он почувствовал, как эти грешные губы растянулись в ленивой ухмылке. Он прикусил нижнюю губу, пытаясь сдержать эти звуки, но знал, что это бесполезно. Мрачный смешок показал, что его партнёр думает так же. Этот умелый язык вернулся к нанесению на карту его тела, хотя на этот раз присутствовали и зубы. Он задохнулся, выгибаясь на чёрных шелковых простынях, когда его возлюбленный прикусил его ключицу. Он продолжал свой путь вверх, целуя, облизывая и покусывая каждый кусочек кожи. Еще один мрачный смешок покинул его мучителя, когда он выгнулся дугой на кровати, потирая их эрекции друг о друга. — Терпение, мой маленький змей. Я заставлю тебя кончить достаточно скоро. Гарри резко сел на кровати. Он всё ещё чувствовал на себе чьи-то руки. Эти губы пробовали на вкус каждую частичку его тела, до которой могли дотянуться. Ему потребовалась секунда или две, чтобы по-настоящему осознать, что это был сон. Очередной. Они были у него чуть больше недели. С тех пор, как он получил это чертово письмо. Если бы Гарри не знал отправителя немного лучше, то сказал бы, что письмо было проклято. Но это было не так. Честно говоря, часть его, очень маленькая часть, предпочла бы, чтобы письмо было проклято. Тогда, по крайней мере, у него было бы хорошее оправдание для таких снов. Теперь у него их не было. На самом деле Гарри не удивило, что у него были мокрые сны. Он четырнадцатилетний мальчик, и это было нормально, когда его гормоны выходили поиграть. Гарри просто был не очень доволен тем, кто был в его снах. Хотя это было не совсем неожиданно. Этот человек был великолепен, силён и обладал блестящим умом. Он признался, что находит его очаровательным, и играть с ним было волнующе. И всё же он был уверен, что, если бы не это проклятое письмо, у него не было бы этих снов. Реакция Тома немного удивила его. Гарри знал, что подтолкнул его, он хотел посмотреть, как далеко зайдет Том. Но реакция, безусловно, превзошла все его ожидания. Он до сих пор не мог выбросить из головы большую часть письма. "…Я уже говорил тебе, мой маленький король, что если ты будешь играть с огнем, то обожжешься. Ты хочешь знать, что я сделал после того, как прочитал твое письмо? Ты хочешь знать, сколько людей погибло?.." Его бы не удивило, если бы Том действительно кого-то убил. Том… Гарри чувствовал себя таким же, каким является он сам. Они отличаются от других людей. Тёмные, искривлённые. Именно это и привлекло его в Томе с самого начала. "…Я думал дать тебе время, подождать, пока ты подрастешь, но, признаюсь, мне хотелось прижать тебя к стене и изнасиловать твои кроваво-красные губы. Ты бы выглядел таким красивым, купаясь в крови своих врагов, твоя кремовая кожа была бы окрашена красными полосами. Теперь я это вижу… Не думаю, что смог бы контролировать себя. Я бы прижал тебя к стене. Я бы заставил тебя кончить, выкрикивая моё имя…" Гарри не стыдился признаться, что письмо подействовало на него. Он представил себе, как Том говорит ему это своим глубоким, бархатистым, ровным голосом. Он застонал, когда дрожь пробежала по его спине, и ещё один отрывок из письма всплыл у него в голове. "…Представь, моя маленькая змея, мои губы на твоей коже; я преклоняюсь перед твоим телом. Сладкие стоны срываются с твоих грешных уст. Они были бы музыкой для моих ушей. Я вижу это в своём сознании. Ты растянулся на моей кровати, чёрные шелковые простыни контрастировали бы с твоей кожей персикового цвета. Я почти слышу, как ты умоляешь. Умоляешь меня прикоснуться к тебе, попробовать тебя на вкус. И я бы так и сделал, мой маленький Король…" Он застонал и снова рухнул на кровать. Будь проклят Том и это чёртово письмо. Через несколько мгновений у него вырвался смешок. Гарри надеялся, что Тому понравилось его письмо. Возможно, оно подействовало на него гораздо сильнее, чем он ожидал, но не было причин сообщать Тому об этом маленьком факте. Они играли в опасную игру, и он ни за что не откажется от своего преимущества. Как бы ему ни нравился Том, он не мог позволить себе отказаться от власти.***
— Ты уже решил, кого возьмешь с собой на Святочный Бал? — спросил его Драко, когда они все отдыхали в общей гостиной. — Я думал об этом, — ответил Гарри, привлекая внимание каждого члена Двора. — У вас троих уже есть пара? — спросил он, глядя на своих товарищей-чемпионов. Все трое покачали головами. — В таком случае у меня есть предложение. Почему бы нам, чемпионам, не пойти вместе? Их глаза загорелись, и даже другие члены Суда выглядели довольными этой идеей. Гарри нежно улыбнулся им. Он знал, что они думали, что смогут скрыть это от него; однако было совершенно ясно, что они были довольно собственнически настроены по отношению к нему. Он мог себе представить, что им не понравилась идея о том, что он пойдет на бал с кем-то, кто не был членом Двора. Конечно, они никогда не скажут ничего против, если он возьмет кого-то другого, но им это не понравится. Хотя причина, по которой Гарри предложил это, не имела к этому никакого отношения. Он просто не хотел застрять на балу с какой-то невежественной ведьмой или некомпетентным волшебником. Нет, было бы лучше просто пойти с членом его Двора. По крайней мере, Гарри был уверен, что они не были безмозглыми овцами. — Кто с кем пойдет? — спросила Флёр. — Разве это имеет значение? — ответил Гарри. — Мы идем вместе. Хотя я мог бы танцевать первый танец с Виктором. После этого мы могли бы сменить партнеров, так что у нас будет по одному танцу с каждым. А как насчет вас всех? — спросил он других членов своего Двора. — Мы решили пойти одни, — ответил Тео. — Кроме меня, — добавил Драко, — я возьму Луну, иначе она не смогла бы присутствовать. — Мы надеемся, что, поскольку это бал, никто не сочтет странным, если мы будем взаимодействовать со всеми вами, — сказал ему Фред. — Да, хотя, если мы увидим, что люди обращают внимание на то, что мы делаем, мы не останемся со всеми вами, — добавил Джордж. — Иногда это действительно отстой, что мы не можем быть членами Двора в открытую, — пробормотал Невилл. — Вы можете быть, — серьёзно сказал им Гарри, — я уже говорил вам, вы не должны быть тенями. Все трое покачали головами и выпрямились. — Мы хотим этого, — заявил Невилл. — Мы решили много лет назад, что это будет лучший способ, — добавил Фред. — Я знаю, что вы так решили. Хотя никогда и не говорили мне почему. Сначала я подумал, что это потому, что не было других членов Суда, кроме слизеринцев и Луны. Теперь, хотя у нас есть Седрик и Уэйн, хаффлпаффцы. Никто бы ничего не сказал, если бы вы были с нами. Ты знаешь, что большинство гриффиндорцев не ненавидят меня, хотя я и слизеринец. Его придворные переглянулись, и он прищурился. — Мы хотим, чтобы ваши возможности оставались открытыми, — сказал Тео после того, как получил несколько острых взглядов от остальных. — Что вы имеете в виду? — Мы трое происходим из очень светлых семей, — сказал Джордж. — Если люди начнут говорить о том, что ты Тёмный и все такое… ну, может быть, тебе понадобятся люди с такой репутацией, как у наших семей. — Если бы нас видели с тобой, если бы люди заподозрили, что мы члены твоего Двора, вполне возможно, что они не были бы так откровенны с нами, — закончил Фред. — А я… ну, хотя мои оценки отличные, люди все равно считают меня трусливым львом. Они могут говорить вокруг меня вещи, которые иначе не стали бы говорить. Гарри покачал головой. Временами ему казалось, что они думают о его будущем больше, чем он сам. У них было так много планов на него, так много надежд. Иногда Гарри боялся, что не доживет до этого. В этом и заключалась проблема заботы о людях. Он заботился о них, об их мнении. Он не стал бы меняться ради них, но знал, что они повлияют на его решения, пусть даже немного. — Вам не нужно беспокоиться об этом, — сказал он, — если что-то подобное произойдет, я что-нибудь придумаю. — Мы волнуемся, не потому что должны! — В голосе Тео звучало раздражение. Это был не первый раз, когда у них был подобный спор. Они не могли понять, как Гарри не видел, как сильно они заботились о нём. Не то чтобы Гарри не знал, что им не всё равно, он просто, казалось, не понимал, что это значит. Это было невыносимо для всех них. — Мы беспокоимся, потому что хотим, — сказал ему Адриан довольно сдержанно, и Гарри почти поморщился. Было не так много вещей, которые заставляли Адриана терять свой весёлый вид. — Ты значишь для нас всё, разве ты не видишь этого? — спросил его Грэм. В его глазах было настоящее любопытство, однако оно было омрачено беспокойством. — Я знаю, что у нас очень тесная связь, — сказал Гарри, не глядя на них, ему всё ещё было не очень удобно говорить о своих чувствах. — Даже те из вас, кто присоединился к нам в этом году… как будто вы были частью нас с самого начала. Но… Вы мои. Все вы. Мои. Мои, чтобы лелеять. Мои, чтобы защитить. Мои, чтобы причинить боль. Мои, чтобы убивать. Мои. — Мы знаем, — прошептал Седрик через несколько мгновений. — Мы твои. — Но ты тоже наш, — сказал ему Уэйн. — Наш, чтобы следовать, — сказал Виктор. — Наш, чтобы защитить, — прошептал Блейз. — Наш, чтобы поклоняться, — добавила Флёр. — Наш, чтобы любить, — пробормотал Драко. — Наш, — хором выпалили все члены Суда. Гарри откинулся на спинку стула и посмотрел на свой Двор, по-настоящему посмотрел на них. Впервые он увидел то, что, должно быть, было там уже давно, хотя он был слишком слеп, чтобы увидеть это. Может быть, не слепой, может быть, Гарри всё это время видел. Может быть, он просто не понял, что это такое. Они любили его. Все они. Так или иначе, они любили его. Они не были влюблены в него, по крайней мере, он так не думал, но они любили его глубоко. — Ваш, — согласился Гарри. Их лица озарились радостью, и он закрыл глаза. Это было самое меньшее, что он мог сделать, не так ли? Они отдали ему всё, разве он не говорил, что за это нужно платить? Да, дать им то, чего они хотели больше всего, было наименьшим, что он мог сделать.***
Гарри был в своей комнате, готовился к балу. Хотя он был бы первым, кто признал бы, что его мысли были где-то далеко. Том… Том не ответил на его письмо. Для этого может быть несколько причин. Хотя ни одна из них не казалась вероятной. Что ж, если быть честным с самим собой, то все они вполне вероятны, просто Гарри не хотел в них верить. Он так привязался к этому человеку. Гарри мысленно ругал себя. Он не будет думать об этом. Он не будет думать о нём. У него был свой Уроборос, это было всё, что ему было нужно. Какое ему дело, если этот человек игнорирует его? Том ему не нужен. Гарри не скучал по нему. Он сделал несколько глубоких вдохов и успокоился. Ему нужно было очистить свой разум для бала. Гарри пообещал своему Двору, что сделает всё возможное, чтобы получить удовольствие, даже если балы на самом деле ему не нравились. Ещё раз взглянув в зеркало, он вышел из своей комнаты. Уроборос ждал его. Все в общей комнате замерли, когда вошел Гарри. Он почувствовал на себе их взгляды и сверкнул глазами. — Что? — рявкнул он. Каждый студент в общей комнате, кроме его Двора, опустился перед ним на колени. Гарри хорошо скрыл свое удивление, хотя и посмотрел на свой Двор, спрашивая их, что происходит. Они сдержанно пожали плечами, говоря ему, что понятия не имеют, что происходит. Однако он видел, как они были довольны этим зрелищем. Гарри признался, что ему тоже нравится, когда они стоят перед ним на коленях, однако ему бы больше понравилось, если бы он знал, почему они это делают. — Мой король, — сказал Джейсон Финч, склонив голову, — вы выглядите… прекрасно. Тёплый смешок заставил студентов поднять головы и посмотреть на него. Он тепло улыбнулся им. — Спасибо, Джейсон. Финч сиял от гордости, а Гарри сдерживал мрачный смешок, который грозил вырваться наружу. Неужели они опустились на колени только для того, чтобы похвалить его? Он не ожидал, что его способности к парселтангу так сильно изменят ситуацию. Гарри видел, что они были более почтительны и более преданны, но не ожидал, что они опустятся на колени. Он их даже не просил, они сделали это по собственной воле. Это было очень вдохновляющее чувство. Его придворные подошли к нему, встали в очередь перед ним и тоже опустились на колени. Его магия текла вокруг них, лаская их. — Встаньте, Уроборос. Они поднялись как один. Они стояли перед ним высокие и гордые, и он улыбнулся. — Финч прав, ты прекрасно выглядишь, — сказал Тео, целуя его в щеку. — Гарри прекрасен каждый день. Сегодня он просто выглядит более утонченным, — поправила Луна, обнимая его и тоже целуя. Гарри привык к тому, как они обращались с ним, хотя они никогда не были так демонстративны перед другими. И он позволил им. Гарри понимал, что они делают. Он смирился с тем, что принадлежит им, хотя и по-другому, чем они ему, так что теперь они отмечали свою территорию. Они были правы, он действительно выглядел более изысканно. Гарри решил использовать мантию, которая имела некоторое восточное влияние, поэтому его мантия была смесью мантии волшебника и юкаты. Они были сшиты из тончайшего шелка ярчайшего чёрного цвета. Сотни змей были вышиты изумрудно-зёленым по всей ткани. Однако именно на обороте был написан шедевр. Уроборос занимал всю его спину, однако вместо обычной змеи это был василиск, кусающий свой собственный хвост. Рисунок не был заполнен, он был сшит так же, как и маленькие змеи. Хотя на нем было несколько серебряных стежков, чтобы придать ему большую глубину. В общем, Гарри был весьма доволен этим. Однако самое приятное в этом было то, что у каждого члена Двора, включая демонов и Невилла, был один и тот же Уроборос на их одеждах или каким-то образом был включен в их наряд. Это был его рождественский подарок для всех них. Они были вне себя от радости, когда Гарри подарил им его. У всех слизеринцев он был на воротнике. У Седрика и Уэйна это было на запонках. Луна носила его как ножной браслет, а Флер — как обычный браслет. Демоны и Невилл носили его на пряжках своих ремней. А у Виктора на нагрудном кармане. Официально это был их герб. — Готовы идти? — спросил Гарри. Когда все они кивнули ему, они направились к выходу. Прежде чем они ушли, Гарри обернулся и посмотрел на учеников, всё ещё стоявших на коленях. — Встаньте, — приказал он, и ему немедленно повиновались. — Повеселитесь сегодня вечером, — сказал Гарри, тепло улыбаясь им, и увидел, что они ещё больше очарованы им. Каждый раз, когда он улыбался им, он заставлял их любить его немного больше. Удивительно, на что способны несколько добрых слов и улыбок. Хотя он позаботился о том, чтобы они никогда не забывали, что ему нельзя перечить. Как только они вышли из общей гостиной, близнецы и Невилл произнесли несколько заклинаний и растворились в тени. По коридорам бродило слишком много людей, чтобы они могли отправиться в Большой зал вместе с остальным Двором. Они встретились бы на Балу, где все были бы слишком заняты, развлекаясь, чтобы заботиться о том, что они разговаривают со Двором. — Мистер Поттер! Мистер Диггори! Где вы были? Вы оба чемпионы, вы должны открыть Бал. О, мистер Крам и мисс Делакур тоже с вами. — МакГонагалл выглядела немного взволнованной, и ее обычно аккуратный пучок выглядел немного растрепанным. — Ну, и где же ваши пары? — резко спросила она, глядя на них. — Добрый вечер, профессор, — вежливо сказал Гарри. — Наши пары уже здесь. Мы решили пойти друг с другом. — Чемпионы идут вместе? — спросила она, просто чтобы убедиться, что не ослышалась. — Да, мы позаботились о том, чтобы это было разрешено правилами Турнира. Против этого не было ничего. Поскольку мы все близкие друзья, мы подумали, что нам будет веселее, если мы пойдем вместе. — Понимаю. — Гарри был уверен, что заметил легкую улыбку на её губах… или, по крайней мере, приподнялись уголки её губ, что считалось улыбкой для МакГонагалл. — Ну, тогда приготовьтесь. Остальные, — сказала она, глядя на других членов Двора, — в Большой зал. Его Двор покинул их, следуя за МакГонагалл в Большой зал. — Вы все готовы? — он спросил своих товарищей-чемпионов, и они кивнули. — В таком случае, с кем я сейчас танцую? — ухмыльнулся он, увидев, что они немного взволнованы. — Со мной, — Виктор сделал шаг вперёд после нескольких взглядов между ним и Седриком, в то время как Флёр просто наблюдала за ними с очень весёлым видом. Он улыбнулся и взял Виктора за руку, мысленно выругавшись, когда заметил, что почти на голову ниже болгарина. — Покажите хорошее шоу, — сказал Гарри, и все они выпрямились. Они знали, что представляют Уроборос, они не подведут Гарри. Когда двери открылись, они сразу же скользнули в Большой зал. Он чувствовал на себе взгляды всех присутствующих. Удивление на лицах некоторых людей было вполне ожидаемым. Однако совершенно опустошенные взгляды некоторых девочек и мальчиков, когда они увидели его об руку с Виктором, были довольно забавным. Гарри знал, что многие были влюблены в него, это было довольно очевидно, хотя он не испытывал никакого интереса ни к одному из них. Они были настолько ниже него, что он даже не думал о них как о потенциальных партнерах. Единственными людьми в Хогвартсе, которых он мог бы даже близко рассмотреть, был бы кто-то из его Двора. Все остальные просто не стоили этого. Гарри оглядел людей, сидевших за столом Чемпионов, и лёгкая улыбка появилась на его губах, когда он увидел Маркуса, сидящего среди присутствующих. Он скучал по нему. К сожалению, он не мог проводить с Маркусом столько времени, сколько хотел, так как он был вне Хогвартса. Однако Маркус всегда следил за тем, чтобы поддерживать связь со Двором. Он даже разослал письма новым членам, чтобы они могли лучше узнать друг друга. Они все были довольно близки друг к другу, и, похоже, никто из них не хотел терять эту связь, даже если они больше не были в Хогвартсе. Однако, когда Гарри увидел человека, сидящего рядом с Маркусом, ему пришлось бороться, чтобы не потерять самообладание. Томас Накхт сидел там, как будто это была самая естественная вещь в мире. Люциус Малфой расположился по другую сторону от Маркуса, и там было ещё много других людей, кроме директоров трёх школ. Однако Гарри не смотрел ни на кого, кроме Тома. Что он там делал? — Каркаров сказал мне, что чиновникам министерства было разрешено пригласить несколько гостей. Малфой, должно быть, пригласил его, — сказал ему Виктор, увидев, на кого он смотрит. — Это не имеет значения, — ответил Гарри, глядя на улыбающегося Виктора. — Он не имеет значения. Виктор улыбнулся в ответ, хотя было очевидно, что он ему не поверил. Иногда, Гарри искренне желал, чтобы его Двор не знал его так хорошо. Они подошли к столу, и, хотя Гарри и не хотел, он сел рядом с Томом. Виктор сел рядом с ним, а Седрик и Флёр заняли два оставшихся места, чуть дальше по столу. Дамблдор встал, как только они сели, и улыбнулся всем в Большом зале. — Добро пожаловать, студенты и гости. Я благодарю вас всех за то, что вы пришли и отпраздновали такое радостное событие здесь, в Хогвартсе, — он улыбнулся всем присутствующим. — А теперь, прошу, приступим к еде, — весело сказал Дамблдор. Гарри тихо усмехнулся. На самом деле, что бы люди ни говорили об этом человеке, он знал, как быть хозяином. Дамблдор снова сел, взял меню, лежавшее перед его тарелкой, и сказал вслух: «Свиные отбивные» На его тарелке появились свиные отбивные. На нескольких лицах появилось понимание, и люди взяли меню перед своими тарелками и начали заказывать. После того, как все заказали, между ними завязалась светская беседа. Хотя большинство людей смотрели на него исподлобья. Без сомнения, желая, чтобы он присоединился к разговорам. — Мистер Малфой, Драко не сказал мне, что вы приедете, — наконец сказал Гарри, полностью игнорируя мужчину, сидящего рядом с ним. Он был мелочным? Да. Ему было не всё равно? Не особенно. Прошёл почти месяц с тех пор, как он отправил свое письмо, а Накхт не ответил. Это ясно показывало, что он больше не хочет иметь с ним ничего общего. Гарри не стал бы умолять о внимании. Если Накхт преодолел то, что было между ними, то это был конец. — Он не знал, — ответил Малфой, — я хотел, чтобы это было сюрпризом. — Он будет рад вас увидеть, — сказал ему Гарри. Малфой улыбнулся, а затем ведьма, которая сидела немного дальше по столу, повернулась к нему. — У вас есть друзья, кроме слизеринцев, мистер Поттер? — Да, у меня они есть… миссис? — она выглядела знакомой, но он не смог её узнать. — Боунс, Амелия Боунс. Моя племянница Сьюзен, она в Хаффлпаффе, учится на том же году, что и вы. Ах, теперь он понял, почему она показалась ему знакомой, она была на суде Сириуса. Кроме того, Сьюзен Боунс была одной из тех, за кем следила его сеть. — Ах, да. Она особенно одарена в арифмантике, не так ли? Она одна из немногих, кто может не отставать от меня и моих друзей. Она выглядела довольной комплиментом своей племяннице, однако, прежде чем он смог воспользоваться этим, в разговор вмешался другой человек. — Да… Ваша маленькая группа, Уроборос, не так ли? — спросил волшебник. — Скажите нам, мистер Поттер, есть ли причина, по которой вы окружаете себя лучшими и умнейшими? — Причина? Что вы имеете в виду? — спросил он, слегка смутившись. Гарри понятия не имел, кто был этот человек, но должен был признать, что он казался гораздо более проницательным, чем все остальные овцы. Кто-то, кто может быть опасным. — Ну, я не хочу обидеть, но последний человек, который делал что-то подобное, стал Тёмным Лордом. Гарри поднял бровь. У Волдеморта был Двор? Последний Двор был чуть больше пятидесяти лет назад, значит ли это, что Волдеморт выпустился из Хогвартса, в это же время? Таким образом, он мог бы узнать истинную личность Волдеморта, если бы узнал, кем был Король в то время. Хотя тот мужчина и не сказал, что это Двор, он мог догадаться, что это так. — Не обращай внимания на мистера МакМиллана, Гарри, — сказал Накхт, и Гарри взглянул на него, обращая на него не больше внимания, чем на насекомое. — Вы меня нисколько не обидели, мистер МакМиллан, — Гарри очаровательно улыбнулся мужчине, игнорируя обжигающий взгляд, который Накхт бросил на него. — Я признаю, что они мои друзья в основном потому, что они такие яркие. Хотя в этом нет никакого скрытого смысла. Мне просто нравится, когда мне бросают вызов, понимаете? Они бросают вызов мне, а я им. — Это была неправда, они не бросали ему вызов, но в начале они развлекали его, и это было всё, что нужно было сделать. Сейчас… теперь их было больше. — Ох. Да, да, я понимаю, — сказал Макмиллан, преодолевая свой оскорбленный вид. — Ты должен быть вундеркиндом, верно? — он не смог скрыть недоверия в своем тоне. — В этом нет никаких сомнений, — сказал ему Виктор. — Гарри великолепен во всём, что он делает. Невероятно, что он может сделать со своей палочкой. — Это правда, — добавил Седрик. — Гарри действительно гениален. Интересно наблюдать, как он творит магию. Похоже, для него это так же легко, как дышать. Гарри улыбнулся им, слегка покраснев. Он видел, что почти все за столом купились на это. — Похоже, у тебя довольно много поклонников, — тихо заметил Накхт. — Я знаю, — ответил он. — Большинство студентов в Хогвартсе влюблены в меня… ну, может быть, вожделение было бы лучшим термином. — Это так? — Гарри посмотрел на Накхта, когда услышал резкость в его тоне. — Что-то случилось? — Что-то случилось? — пробормотал Накхт в ответ. — Ты появляешься под руку с этим игроком в квиддич и спрашиваешь, не случилось ли что-нибудь? — в глазах Нахта появился смертельный блеск. — И почему это имеет для тебя значение? — Ты мой змей, и ты должен ходить об руку со мной. — Разве? — Гарри не смог сдержать легкой саркастической нотки в своем голосе. — Это ваша тактика? Полностью игнорировать человека, с которым вы хотите идти под руку? — Я не игнорировал тебя, — почти прорычал Нахт, поймав несколько взглядов. Хотя это было слишком тихо, чтобы кто-нибудь действительно услышал, что он сказал. Кроме Маркуса, который свирепо смотрел на Нахта. — Очевидно, у нас разное определение слова «игнорирование», — возразил Гарри и повернулся к Маркусу. — Как продвигается твоя работа? — спросил он, хотя уже знал всё, что можно было знать о жизни Маркуса. — Всё идет хорошо, — ответил Маркус, оторвав взгляд от Нахта. — Министр говорил о повышении меня до заместителя министра. — Уже? — он был искренне удивлен, Маркус ещё не рассказывал ему об этом. — Очевидно, он был очень доволен моей работой, и несколько руководителей отделов положительно отзывались обо мне. — Да, мы весьма довольны вашей работой, — заметила Боунс. — После ухода Уизли мы гораздо пристальнее следили за младшими сотрудниками Министерства. — Ох? Уизли ушёл? — спросил Гарри, изображая любопытство. — Да, — сказал другой волшебник, сидевший рядом с Седриком, — у него даже не хватило порядочности сказать об этом лично начальнику отдела. Он ушёл, а потом прислал письмо, если вы можете в это поверить. — Действительно? Такая безответственность, — Гарри изо всех сил старался, чтобы его голос звучал как можно более неодобрительно. Он уловил злобную ухмылку, мелькнувшую на губах Маркуса. — Да, это действительно так, — Боунс покачала головой. — Мы возлагали на него большие надежды. — Ну, по крайней мере, Маркус не такой, — заметил Гарри, тепло улыбаясь Маркусу. — Ты не должен так улыбаться другим людям, твой партнер может ревновать, — ехидно пробормотал Накхт рядом с ним, привлекая внимание Маркуса, Люциуса и Виктора, единственных, кто был достаточно близко, чтобы услышать это. — Ты ревнуешь, Виктор? — спросил Гарри, озорно сверкнув глазами. Виктор посмотрел на него, и он увидел вопрос в его глазах. Он едва заметно кивнул, зная, что Виктор поймет. Каждый член Двора поймет. Виктор улыбнулся ему, наклонился ближе и погладил его по щеке. Гарри чувствовал направленный на него взгляд, но не обращал на него внимания. — Нет, конечно. Ты ясно дал понять, что ты мой, — ответил Виктор, целуя его в щеку. Гарри улыбнулся, почувствовав, как магическое давление вокруг него усилилось. Он чувствовал потребность причинять боль, калечить и убивать, которую излучала эта магия. — Томас, — зашипел Люциус, и магия исчезла, как будто её никогда и не было. Гарри обернулся, увидел убийственный блеск в глазах Накхта и улыбнулся. Он не думал, что это возможно, но взгляд стал ещё более смертоносным, и он не смог сдержать смешок. — Действительно, чего вы ожидали? — он прошептал. — Я говорил вам, что вы никогда не будете владеть мной. — Ты сказал, что никто никогда не будет владеть тобой, — был рычащий ответ. К счастью, он был достаточно низким, чтобы не привлекать внимания. — Это всё ещё правда. Я никому не принадлежу. — Тогда, как ты можешь быть его? — если бы Гарри не знал, что Накхт не может быть змееустом, он бы сказал, что шипение было пограничным с парселтангом. — Это обмен. Я принадлежу ему, но он — мой, — затем Гарри повернулся к другим людям за столом и игнорировал Накхта до конца ужина. Он чувствовал на себе его взгляд, но не обращал на это внимания. Гарри больше не играл с Накхтом. — Что ж, — сказал Дамблдор после того, как все тарелки исчезли со столов, — теперь давайте начнем бал. Чемпионы, прошу. Виктор взял его за руку и повёл на танцпол. Он притянул его ближе, и Гарри расслабился впервые с тех пор, как увидел Накхта за их столиком. — Спасибо, — прошептал он Виктору на ухо. — Не за что, мой король. Гарри улыбнулся. Заиграла музыка, и они заскользили по танцполу. Он растворился в музыке и ощущении объятий Виктора. Прежде чем танец закончился, Гарри почувствовал, как ещё одна пара рук обняла его, и, обернувшись, увидел, что уже Седрик держит его. Виктор отпустил его и взял Флёр. Он рассмеялся, увидев, какие взгляды они встретили. — Ты же сам сказал, что мы пойдем все вместе, — прошептал Седрик ему на ухо. На самом деле его Двор был таким подлым. Это было не совсем то, что он планировал, когда сказал, что они пойдут вместе. Смена партнера до того, как музыка закончилась, сделала четкое заявление. По правде говоря, Гарри было всё равно, да, он сказал, что они пойдут вместе, просто он этого не ожидал. — А остальные тоже присоединятся? — спросил он Седрика. — Конечно, — ответил Седрик, кружа их по залу. — Я думаю, они потратили бы часы, мучая меня, если бы я даже подумал о том, чтобы оставить тебя только для себя. Гарри снова рассмеялся, игнорируя другие пары, которые наконец-то присоединились к танцполу, и все взгляды, которые он получал. — Это правда. Вы все такие собственники. Ухмылка Седрика стала немного дикой, и Гарри покачал головой. После всего этого он не удивился, увидев, что его Двор был таким же извращенным, как и он сам. Но Гарри не мог не задаться вопросом, были ли они такими с самого начала или это он превратил их в то, чем они были. Он снова почувствовал, как его обняла новая пара рук, и, усмехнувшись, обернулся. — Маркус. — Мой король, — Маркус слегка поклонился, и Седрик покинул их. — Я не знал, что ты придешь. — Фадж сказал мне сегодня днём. Хотя я рад, что пришёл, я ни за что на свете не хотел бы пропустить танец с тобой. — Как получилось, что ты так же взволнован, как и они? — Гарри с любопытством спросил. — Тебя здесь не было. — Но вначале я был с моим Королем, — серьезно ответил Маркус. — Наша связь не ослабла, когда я ушел. Твоя магия… Я всегда это чувствую. Это… Это почти связывает нас, точно так же, как это почти связывает всех других в Уроборосе. — Но почему она это делает? — Прости, мой король, но я не могу тебе этого рассказать. Гарри вздохнул, увидев упрямо сжатую челюсть Маркуса. Он знал, что настаивать на ответах бесполезно. Маркус не стал бы лгать ему, но он знал, что тот не ответит. — Хорошо, давай просто наслаждаться танцами, — смягчился Гарри. Он переходил от одного Уробороса к другому, и все они делали для него почти невозможным остаться одному. Гарри был им весьма благодарен за это. Он не хотел находиться рядом с другими людьми, особенно со всеми этими Министерскими служителями, которые казалось смотрели на него так, словно он был сочным бифштексом. К счастью, в этом не было ничего сексуального. Обычно Гарри не возражал. Однако, как бы ему ни было неприятно это признавать, вид Накхта немного выбил его из колеи. Он не привык, чтобы его игнорировали. Даже те, кто боялся его, никогда не игнорировали его. Кроме того, Накхт был одним из первых, кто действительно бросил ему вызов. Почти равный. То, чего у него никогда не было. Что-то, чего он не осознавал, чего жаждал, пока не получил это. И Накхт только что забрал это у него. Так что неудивительно, что встреча с ним так повлияла на Гарри. Он знал, что должен использовать эту ночь, чтобы поговорить с членами Министерства, очаровать их. Однако он видел, как члены его Двора работали над чиновниками Министерства, потому он был доволен тем, что находился на заднем плане, наслаждаясь ночью со своим Уроборосом. — Перестань избегать меня, — прошипел очень знакомый голос у его уха, и Гарри вздохнул. Он знал, что ему не следовало садиться, тем более что никого из его Уробороса поблизости не было. — Я не избегаю вас, мистер Накхт, — спокойно ответил Гарри, сдержав ещё один вздох, когда увидел, что Накхт занял место рядом с ним. Не желая показаться грубым, он обернулся и посмотрел на мужчину. — Ох? Тогда, как бы вы это назвали? — Гарри почувствовал, как вокруг них поднялась тишина и появилась какая-то разновидность заклинания «отвода глаз», и впился в него взглядом. — Вы ясно дали понять, что больше не заинтересованы в поддержании переписки. Я просто выполняю ваши желания. — Исполняешь мои желания? — в его тоне прозвучала нотка недоверия. — Если бы ты выполнял мои желания, как ты утверждаешь, ты бы лежал голый на моей кровати, умоляя меня взять тебя. — Гарри не мог поверить количеству похоти и страсти, которые были в глазах Накхта. — Да, исполняю ваши желания, — заявил Гарри, полностью игнорируя остальную часть того, что сказал Нахт. — Это вы не ответили на мое письмо, мистер Накхт. Если это не говорит о том, что вы больше не хотите переписываться, то я не знаю, что это значит. На мгновение или два Нахт выглядел совершенно ошеломленным. Затем его глаза слегка расширились, и он наклонился ближе. Его глаза горели новым светом, и гнев, который был в его глазах всю ночь, полностью исчез. — Я ответил на твое письмо, мой маленький змей, — прошептал он, хотя никто в Большом зале не мог их услышать. — Это письмо, которое ты мне прислал… ты понятия не имеешь, что это со мной сделало, — его голос был тихим, и Гарри услышал легкое рычание в его тоне. — Я хотел штурмовать Хогвартс и забрать тебя. Меня даже не волновало, что тебе всего четырнадцать. Мысль о том, что это ты, перекрывает все остальное. — Ты ответил? — спросил он, отложив в сторону то, что сказал Том. — Да. Я хотел приехать в Хогвартс, когда не получил от тебя ответного письма, но Люциус рассказал мне о приглашениях на Святочный бал, и я решил подождать. Но, увидев тебя об руку с тем игроком в квиддич, я чуть не сошел с ума. — Так что же было в этом письме? Я действительно заслуживаю знать, что было в письме, поскольку, похоже, оно было потеряно до того, как дошло до меня. Скажи мне, Том, — прошептал Гарри ему на ухо, чувствуя, как дрожь пробежала по телу Тома. — Что там было написано? Ты прошепчешь это мне на ухо? Обещая сладкие греховные удовольствия. — Ты пытаешься сломить мой контроль? — Том зарычал. — Я преуспеваю? — Ты понятия не имеешь, что делаешь, Гарри, — прошептал Том, его руки легли на талию Гарри, пытаясь притянуть его ближе, хотя они сидели. Именно использование его имени отрезвило его. В нём была отчаянная нотка, которая заставила его посмотреть Тому в глаза. — Ты боишься, — заявил Гарри, его глаза слегка расширились от осознания. — Чего ты боишься? — с любопытством спросил он. Гарри почувствовал, как рука Тома сжала его талию, и почти поморщился, хватка была почти болезненной, и он увидел, как выражение лица Тома изменилось. — Такие, как мы… мы не можем позволить себе сближаться с другими людьми. У нас не может быть слабостей. Ты становишься моим, и я не знаю, могу ли я это допустить, — ответил Том, его глаза были странно пустыми. Гарри было странно видеть обычно выразительные глаза, полностью лишенные каких-либо эмоций. — Я боюсь того контроля, который ты имеешь надо мной. Позволить тебе иметь такое количество контроля надо мной, граничит с самоубийством. И Гарри понял. Он знал, какова цена за то, чтобы позволить людям приблизиться. Если кто-нибудь из его Двора когда-нибудь решит отвернуться от него… Ну, ущерб, который он или она сможет им нанести, будет астрономическим. Он рискнул с ними и знал, что не пожалеет об этом. Однако самая большая разница между ним и Томом заключалась в том, что он доверял своему Уроборосу. — Ну, ты должен спросить себя, доверяешь ли ты мне такую власть. Гарри улыбнулся ему, снял с них чары и ушёл. Он больше не злился на Тома, но не стал играть с ним, когда стало ясно, что у этого человека были такие сомнения по поводу того, что было между ними. Кроме того, Том был прав. Он слишком быстро привязался к этому человеку. Это было то, что они не могли себе позволить. Когда Волан-де-Морт снова появится и если он снова попытается его убить, на чью сторону встанет Том? Он ещё не был достаточно силен, чтобы иметь такую опасную связь так близко к себе. По той же причине Гарри держал Люциуса на расстоянии вытянутой руки, хотя Драко был полностью предан ему. Гарри не мог рисковать. С Томом он отбросил осторожность на ветер. Он не думал о последствиях, а просто следовал своим желаниям. Том тоже становился его слабостью, слабостью, которую он не мог себе позволить. Неважно, как сильно он этого хотел. — Всё в порядке, Гарри? — спросил Тео. Тео. Тео был первым, не так ли? Первый человек, с которым он открылся. Первый человек, которого он подпустил близко. Его самая первая слабость. Гарри поднял руку и погладил Тео по щеке. Удивляясь тому, как он наклонился ближе к его прикосновению, как закрыл глаза, и мягкий вздох сорвался с его губ. Он притянул голову Тео ближе к себе, и почувствовал, как Тео резко втянул воздух в свои губы. Гарри посмотрел в широко раскрытые глаза Тео. В них было так много эмоций, но прежде всего надежда и тоска. Он улыбнулся и запечатал их губы в поцелуе.***
— Ты готов, Гарри? — спросил Тео, прислонившись к двери, ведущей в ванную. Гарри обернулся и кивнул, принимая объятия Тео. — Тео… — он ненавидел то, что собирался сделать. Меньше всего ему хотелось причинять боль Тео. Он был с ним с самого начала, но Гарри не мог продолжать то, что они делали. Тот факт, что было утро второго задания, и Тео теперь был рядом с ним, был явным признаком того, что они не должны быть вместе. — Тебе не обязательно это говорить, — прошептал Тео, — Когда я проснулся сегодня утром, я знал. — Мне жаль. — Не надо, — Тео яростно сказал. — Не говори, что тебе жаль. Я знал, во что ввязываюсь. Я бы не променял последние два месяца ни на что другое. — Тео посмотрел ему в глаза, и он увидел в них правду. Тео наклонил голову и поцеловал его. Это было нежное, сладкое прощание. — Я люблю тебя, мой король, — прошептал Тео ему в губы, и Гарри ничего не мог поделать, кроме как снова поцеловать его, пытаясь сказать всё одним поцелуем. Когда он отстранился, они оба тяжело дышали. Он притянул Тео к себе. — Ты был моей первой слабостью, Тео, — прошептал он ему на ухо. — Спасибо, что показал мне, насколько хороши могут быть эти слабости. — Затем Гарри отстранился и оставил Тео в ванной, ему нужно было выполнить задание. Тео глубоко вздохнул и попытался взять свои эмоции под контроль. Просто потому, что он знал, что это не должно длиться долго, не означало, что отпускать его, было не больно. — С тобой все в порядке? Тео поднял глаза и увидел Драко у двери. — Да, я в порядке, — ответил он, улыбаясь блондину. — Ты уверен? — Да, — прошептал Тео, — я уже знал, что это ненадолго, Луна предупреждала нас. Я благодарен, что он был моим в течение двух месяцев. — Ты… ты выглядел очень счастливым, — пробормотал Драко. — Я был, нет… я влюблён в него, Драко. Держать его в своих объятиях, иметь возможность целовать его, когда захочу… это было лучше, чем я себе представлял. Но я счастлив, что всё ещё могу быть рядом с ним. Даже если сейчас будет больно… — Тео умолк с легкой грустной улыбкой. — Я вроде как счастлив, что не люблю его, — сказал Драко. — Ну, я люблю его, но не в романтическом плане. Я воспринимаю его скорее как старшего брата. Хотя он и моложе, — он закончил с легким смешком. Тео улыбнулся и покачал головой. Он понимал, что имел в виду Драко, но это не изменит того факта, что он был влюблён в Гарри. — Кто пропал? — спросил он, пытаясь сменить тему. — Уэйн, Луна и Габриэль. Имена на самом деле не были сюрпризом. Седрик любил Уэйна как брата, Луна была для Виктора как младшая сестра, а Габриэль была всем для Флёр. Единственным человеком, по которому они будут скучать больше, будет Гарри, а он был таким же чемпионом. — Только трое? — В Хогвартсе больше никого нет. Сириус и Ремус также учитываются, — ответил Драко. — Понятно. — Тео не мог честно сказать, что был удивлен. Не после того, что он почувствовал на Святочном балу после того поцелуя, Тео знал, что единственная причина, по которой он всё ещё был жив, заключалась в том, что Гарри был там. Он поймал взгляд Драко и покачал головой. — Я в порядке, или я буду в порядке. — Если ты уверен… — Уверен. Пойдём, они, должно быть, ждут нас. Драко кивнул, и они вышли из комнаты Гарри. Они должны были болеть за своих собратьев из Уробороса и своего Короля.***
Он резко проснулся. Возможно, пробуждение было неправильным словом, так как он на самом деле не спал. И все же он не мог справиться с легкой вспышкой паники, которая охватила его, когда он почувствовал воду вокруг себя. Хотя это длилось всего секунду. Потом он вспомнил, почему его окружает вода, вспомнил, где он и почему он здесь. Он огляделся и увидел, что зелёные глаза убийственного проклятия смотрят на него, и он не мог остановить самодовольную ухмылку, которая появилась на его губах, даже если бы захотел. — Не говори ни слова, — прорычал Гарри, таща его к платформе. Том чуть не рассмеялся. Как бы он ни сдерживался, его не удивило бы, если бы Гарри попытался утопить его. Том всё ещё не мог поверить, что оказался там, где он был. Ночь Святочного бала ещё была свежа в его памяти. Он был честен с Гарри, когда сказал, что боится власти Гарри над ним. Том знал, что Гарри всё понял. В течение того месяца, когда он думал, что Гарри игнорирует его, он был поглощен мыслями о нем. Том едва мог функционировать. Он не был сосредоточен. Том знал, что его Пожиратели Смерти заметили это, но только Люциус и Теодред, казалось, подозревали причину этого. Все остальные были особенно осторожны рядом с ним, зная, что даже неправильное дыхание заставило бы его проклясть их. Честно говоря, Том хотел штурмовать Хогвартс и выяснить, почему Гарри так долго молчал. Единственная причина, по которой он этого не сделал, заключалась в том, что Люциус сказал ему, что убедил Фаджа разрешить чиновникам Министерства приводить гостей. Он был очень горд собой, когда не пошёл в гостиную Слизерина искать своего маленького Короля, сразу по прибытии. Однако, когда Том увидел Гарри с Крамом, ему потребовалось всё его самообладание, чтобы не убить болгарина. Хотя ничто так не проверяло его самообладание, как этот поцелуй. Нотт был жив только потому, что Гарри был там. Он потерял контроль над своей магией. Том знал, что каждый Пожиратель Смерти чувствовал это. Он знал, что почти поставил их на колени от боли. Том уже собирался ударить Нотта, когда собственная магия Гарри хлынула вперед. Он чувствовал, как она кружит вокруг Нотта, защищая его. Гарри впился в него взглядом. Подстрекая его причинить вред члену Суда. От его внимания не ускользнуло, что все члены Двора образовали вокруг них свободный круг, все с палочками в руках. Он должен был признать, что был впечатлен тем, как быстро они смогли наложить на себя чары «отвода глаз». Кроме того, они были довольно сильны, так как смогли помешать Дамблдору заметить, что что-то идёт не так. После этого Люциус практически вытащил его из Хогвартса. Конечно, Том страдал из-за этого после, даже он если понимал, почему тот сделал это. Он был Тёмным Лордом Волан-де-Мортом, никто его ниоткуда не тащил. Последующие месяцы были намного тяжелее, чем он думал. Просто думая о Нотте с Гарри… По крайней мере, Том знал, что они не зашли дальше поцелуев. Он думал, что потеряет последние остатки здравомыслия, если Гарри и Нотт переспят. Юный Малфой был полезен, по крайней мере, в этом. Конечно, он не сказал слишком многого, но письмо к его матери было достаточно ясным и без того. Не то чтобы Том сомневался, что тот поделился этим знанием только потому, что Гарри позволил ему это. Хотя он и удивился, почему его змей позволил это. Он сомневался, что Гарри начал встречаться с Ноттом, чтобы заставить его ревновать или что-то в этом роде. Гарри, похоже, был не из таких. Тем не менее, должна была быть причина, по которой он решил сделать это сразу после их разговора. После того, как они преодолели недоразумение. Было ли его признание в том, что он боялся? Том не знал и был слишком взволнован всем, чтобы думать об этом. Он знал, что так не должно было быть, но это было проблемой, когда у кого-то не было полного здравомыслия. Логика иногда вылетала в окно. К сожалению, это был один из таких случаев. Он начинал понимать, что всё, связанное с Гарри, стало одним из таких случаев. Однако прошлой ночью Том получил вызов от Дамблдора. Не он, Волан-де-Морт, а Томас Накхт. Первое, что он сделал, это вызвал Люциуса и спросил, не знает ли он, что происходит. Люциус не знал, поэтому он решил взять его с собой, на всякий случай. Наложив необходимые чары очарования на парселтанге, они отправились в Хогвартс. Когда Дамблдор сказал ему, что его вызвали, потому что Кубок выбрал его как человека, по которому Гарри будет скучать больше всего, Том был шокирован. Однако этот шок был полностью омрачен самодовольством. Из всех, кого он знал, Гарри скучал по нему больше всего. Не его крестный отец или его Волк. Не его Уроборос. Не его маленький бойфренд. Нет. Он. Гарри будет скучать по нему больше всего, если он исчезнет. В тот момент всё было так, будто последних двух месяцев не было. Какая разница, есть ли у Гарри парень, когда он скучает по Тому? Это не имело значения. Он всегда получал всё, что хотел, даже если ему приходилось брать это у кого-то другого, его маленький Король ничем не отличался. — Перестань выглядеть так самодовольно, — практически прорычал Гарри, вырывая его из раздумий. — Если бы я не знал тебя лучше, я бы не сказал, что ты не рад меня видеть, — заметил он, тоже начиная плыть, чтобы они могли быстрее добраться до платформы. — А я нет, — ответил Гарри, свирепо глядя на него. — Тот факт, что я здесь, опровергает это, — Том не мог не звучать самодовольно. Любой был бы самодоволен, окажись на его месте. Гарри зарычал, отвернувшись от него, и потянул его на последние несколько дюймов, которые отделяли их от платформы. Как только они оказались на нём, ведьма-медик набросилась на них. Раздавая им полотенца и бодроперцовое зелье, бормоча о сумасшедших задачах. Их отвели в уединенное место и велели сидеть и ждать других чемпионов. Гарри был явно недоволен ситуацией, но подчинился. Как только ведьма-медик ушла, он прижал Гарри к стене. — Что ты делаешь? — Голос Гарри был спокойным, убийственным, и Том почувствовал, как магия Гарри хлынула вперед. Он ещё ничего не делал, но был готов, если Гарри позовет его. — Мне жаль, — прошептал Том, впервые употребив это слово, и действительно имея его в виду. Этого было достаточно, чтобы магия Гарри немного отступила, поэтому он продолжил: — Когда я сказал, что боюсь твоей власти надо мной, я не имел в виду, что не доверяю тебе. Я действительно доверяю тебе, что глупо и граничит с самоубийством, но даже так… даже зная то, что я знаю… Я действительно доверяю тебе. — Том действительно доверял, хотя не должен. Ему не следовало даже думать об этом, но он это сделал. Даже зная часть этого проклятого пророчества. — Я предпочел бы, чтобы ты был моей слабостью, чем потерять тебя и вообще не иметь слабостей. Теперь Гарри смотрел на него с почти разбитым сердцем, и Том ни за что на свете не смог бы понять, что он сказал, чтобы это выглядело так. — Я не могу. Я недостаточно силён, чтобы позволить тебе быть моей слабостью, — прошептал Гарри. — Даже если я этого захочу. И Том чуть не отшатнулся. Гарри был так похож на него, как он мог не подумать о возможности того, что Гарри увидит ситуацию так же, как и он. Как Том мог не подумать, что Гарри видит его таким же? Иметь кого-то так близко всегда было опасно, так или иначе. Они могли предать их или использовать против них. Было бы логично не иметь кого-то в таком положении. Он понимал это, он верил в это, он жил так. Но когда дело касалось Гарри, Том не мог с этим смириться. — А как насчет Нотта? — прошипел он. — Тео принадлежит мне. Он убьёт ради меня. Умрёт за меня. Он мой, — сказал ему Гарри. — Ты… ты не такой. Раздался взрыв одобрительных возгласов, и Гарри вырвался из захвата и направился к выходу, где его приветствовали некоторые из Уробороса, Диггори и Хопкинс, если он не ошибался. Он увидел улыбку, осветившую лицо Гарри, когда он увидел их, и почувствовал, как его охватывает ревность. — Я мог бы быть… — вздохнул он, садясь на импровизированную кровать и закрывая глаза.