Как сильмариллы все изменили

Колечко я обеими руками прижимала к груди. Никто не пытался его забрать или ему навредить, но я, чувствуя руку Тельпэ, хотела хоть как-то передать ему свою любовь (совсем не как с сильмариллами). Где я была, когда они с Курво разошлись, где я была, когда балрогов майа Мелькора обманывал его, где я была, когда его разрубили как кусок мяса и насадили на пику?.. Дождь шёл несколько часов, заканчивался, начинался снова. Когда тучи уже выплакали все, что могли, и небо вновь стало голубым, я все ещё продолжала сидеть, сжавшись в комок, облокотившись спиной на башенку и прижимая к себе кольцо. Радовало, правда, то, что я не рисковала снова упасть в пучину жалости к себе на несколько дней. Вместо этого во мне пробуждались отвращение к своей слабости и злость. Никто из всех моих кузенов и кузин не предавался слезам столько, столько не опускал руки, столько не впадал в отчаяние от своей беспомощности сколько я успела за это время. Даже сидя в Ангамандо, я уверена, Майтимо оставался сильным, а я ломаюсь от любого порыва ветра. Я вскочила и закричала в никуда. Ответило мне безмолвие. Голубое небо. Идеально ровная скала. Полная пустота. Пора было выбираться отсюда, но, вот незадача, трос и крюки полетели с Льяцем вниз… я подошла к краю скалы: так же ровно и гладко. Подняла руки и покрутила плечами. Что ж, по крайней мере руки немного отдохнули. Возможно, правда, когда я спущусь, они несколько дней не будут двигаться… Впервые я решила надеть кольцо. Как и ожидалось, ничего особенного не произошло. Я тем не менее попыталась откуда-нибудь заставить вырасти какой-нибудь стебель или лиану. Безуспешно. Подумав ещё и решив, что выбора все равно нет, я сняла кольцо, запихнула его поглубже в карман жилета, снова подошла к краю, обошла по кругу площадку, углядела с одной стороны небольшой выступ, куда можно поставить ногу, повернулась спиной, помолилась за силу рук и начала спускаться. Стоит ли говорить, что мало того, что спускаться в принципе тяжелее, чем подниматься, так спускаться по почти отвесной и почти гладкой скале труднее в дцать раз. Мне хватило ума все же почти сразу переползти на знакомую сторону. Знакомая, это, конечно, сильно сказано, но я уповала на то, что могу вспомнить какие-нибудь трещинки или особенно опасные места. Скала была мокрая после дождя, как и вся моя одежда и сапоги. Чудесно, почему бы ещё и не поскользнуться? Но, видимо, желание доказать себе, что такая размазня, как я, достойна будет смотреть потом в глаза моим многострадальным родичам, придавало мне сил. — Тупая ты башка… нельзя было обеими руками держаться? — ворчала я на себя, очередной раз чуть не сорвавшись, когда рука поехала по скользкому камню, как только я потеряла опору для ног. — Если я доберусь до земли, всем комарам на болоте будет большая радость! За сколько они там кровь чуют? Я один сплошной кусок… — я снова чуть не грохнулась, — …мяса. Как ободрать себе все, что можно? Сейчас расскажу… Подобный разговор я вела с собой на протяжении всего спуска. Хотя, когда попадались особенно опасные места, приходилось затыкаться. Хуже всего было то, что ранились руки и цепляться ими за камни и залезать ими в трещины становилось всё неудобнее. Примерно на середине пути вниз (так мне казалось) я поняла, что мои плечи неимоверно устали, а ладони все в крови. Ещё я неприятно ударилась телом о скалу, и у меня болело несколько рёбер, особенно когда я вытягивалась. Нет, неправда, самое ужасное было то, что, кроме как висеть на нестерпимо болящих руках, ничего не оставалось. Это как стоять на горячем песке и плакать от боли. Странное сравнение пришло мне на ум. Оказывается, мыслями я унеслась уже в далекое детство, к нашим поездкам к морю… почему там был такой горячий песок? А, может, это было где-то в Валмаре?.. — А-а-а, — болото снова огласил мой болезненный вскрик. Ну балрог, что ж такое? Прости меня, мама, давно я столько не ругалась! Время от времени я с надеждой смотрела вниз, но над самой землёй ещё лежал туман. Но я не верила, что до него доберусь. Когда же все-таки добралась, то поняла, что ничего он не над самой землёй. Я все спускалась, а туман не заканчивался. Возможно, конечно, дело было в моей черепашьей скорости. Иногда я, когда находила, куда поставить ноги, останавливалась и отдыхала. Несколько раз мне казалось, что лучше всего сейчас отпустить руки и полететь вниз, надеясь, что мох внизу смягчит удар. О, как же мне этого хотелось! Я почти не верила в то, что когда-нибудь увижу землю, но когда туман поредел и я увидела футах семидесяти под собой желанную зеленую подушку… меня хватило только на то, чтобы проползти ещё чуть-чуть вниз, потом я просто оттолкнулась от скалы и полетела. За то мгновение свободного падения (которое неприятно мне напомнило, как я упала в ледяную расщелину) я все-таки успела подумать о том, что неплохо бы с кольцом земли за пазухой что-то сделать с этим мхом. Правда, как это сделать, я не знала, но представила, как моховая подушка понимается мне навстречу и ловит меня. Приготовившись к жёсткому или не очень удару, я была все же безмерно удивлена, что, похоже, мох и правда приподнялся мне навстречу. Ненамного, но все-таки. Конечно, встреча с землёй была неприятной. Хотя папа и учил нас, Эру знает зачем, как правильно падать, и хотя я представляла и была готова почувствовать боль, все оказалось немножко страшнее. Мгновенная боль, от которой перехватило дыхание, и все… я лежу, в голове гудит, несчастные руки не шевелятся, ноги вроде ничего. Ребра, конечно, болят, но, кажется, не сломаны. О, чудесный мох и чудесное кольцо земли! На самом деле просто лежать было волшебно. Я даже почти отвлеклась от боли, просто осознавая то, что можно расслабиться и прикрыть глаза и отдохнуть. Я пролежала совсем немного, когда послышался приближающийся топот. Да я забыла давно о своих спутниках! А вдруг это… Льяц? Хотя у него было меньше шансов выжить, но он же неубиваемый майа! Разумнее было бы сделать ещё какую-нибудь манипуляцию со мхом, например, попросить его скрыть меня, но какого разумного поступка можно ожидать от эльфа, который только что без снаряжениях полез спускаться по отвесной скале, а потом вовсе прыгнул вниз? Я сделала суровое лицо и осталась на месте, покорившись судьбе… — Алассэ! — от звука знакомого голоса я дернулась и резко поднялась. Льяц бы меня так не назвал. — А-а-у-у, — и я тут же пожалела о своём решении: боль вернулась. — Да что такое-то… Голова закружилась, но я успела увидеть развевающиеся от бега золотые пряди прежде, чем Глорфиндель присел передо мной. — Так, ложись обратно! Где болит? Шея, голова? Пальцами можешь шевелить? Пошевели. Пошевели! И на ногах тоже? Да не кричу я! — Да все в порядке! — проворчала я. Подняв взгляд на Лаурэфиндэ, я поняла, что он мне не верит. — Да я тут невысоко… и мох ещё… и кольцо земли. Гнувший мне руки и ноги и осматривавший меня эльф дёрнулся. Я, кряхтя, подняла руку к нагрудному карману и достала на свет творение Келебримбора. На Глорфинделя, мне на удивление, кольцо большого впечатления не произвело, и он аккуратно продолжил прощупывать мне что-то на шее. — Ой, кстати, — я вдруг вспомнила, сколько вопросов у меня должно было возникнуть, и начала закидывать ими Лаурэфиндэ. Оказалось, что Глорфиндель вовсе не пошёл с Курумо, а продолжал следовать за нами на расстоянии, следить и оберегать. Ну не мог он оставить таких несмышленышей на одного Агламера, тем более, когда рядом был этот Атрейн. Он начал подниматься на скалу, когда разведчик и сыновья Элронда летели вниз. Какой-то нечеловеческой и неэльфийской ловкостью поймал их, удержал трос, и великие скалолазы повисли над землёй. Правда, крюки тут же отказали, словно заговоренные, и Агламер с близнецами все равно упали. Довольно долго Глорфиндель с ними возился, хотя они почти в один голос просили его лезть наверх и догнать нас. — Зачем? — я недоуменно нахмурилась. — Ну наверное, поняли, что с Атрейном все обстоит не так просто и надо его остановить! — вкрадчиво объяснил Глорфиндель. — А, ну вы могли подождать, пока мы спустимся, и попытаться забрать у него кольцо. Лаурэфиндэ посмотрел на меня и вздохнул: — Так ты все-таки ударилась головой. — Да, а чем дело-то? — Мы боялись, что скоро вниз полетишь и ты, вот в чем! Я вздрогнула. Осознание того, что даже Элладан, которого я была готова убить перед подъемом, искренне переживал за меня, смешалось с осознанием того, кто в итоге полетел вниз. Хотя в первом нет ничего странного, ведь я тоже не на шутку перепугалась, когда сорвались они. Все же я почувствовала безмерно сильный прилив благодарности эльфам. Это могло бы сейчас меня растрогать до слез (я же плачу из-за всего, не забыли?), но второе оказалось сильнее. Я отвернула лицо от Глорфинделя и прикусила губу. Лаурэфиндэ потрепал меня по волосам. — Ну конечно, они переживали за тебя, глупенькая! Я второй раз резко дёрнулась в его сторону, но теперь даже не почувствовав боли. Он не понял, почему я… — Льяц где?.. — Не наверху? — коротко спросил эльф. — Вы… вы не видели, как он упал?.. — Когда? — Давно. Я его… Я закусила губу. Мне было так… конечно, я не смогла бы убить Льяца, конечно, мне не должно быть стыдно перед Глорфинделем за то, что я поступила так, конечно, ведь это была просто самозащита… я закрыла лицо руками. Глорфиндель приподнял меня с земли и невесомо обнял, успокаивающе поглаживая по волосам. — Все нормально, ты поступила правильно. Он мог тебя убить, а ты его — нет… — Я знаю, но все равно чувствую себя странно. Похоже, Лаурэфиндэ ожидал от меня более бурной реакции и с удивлением отстранился. Взяв моё лицо в ладони, он внимательно вгляделся в мои глаза. — Боишься? — Не знаю, — я пожала плечами и отвела глаза. Эльф устало вздохнул. — Я предпочёл бы, чтобы ты сказала «боюсь»: это дало бы мне надежду, что ты будешь осторожна. Я сквозь слезы улыбнулась: ему все-таки удалось меня развеселить. — Ладно, пойдём, а то я належалась уже во сыром мху. При виде целых и почти невредимых спутников мне сразу полегчало. Конечно, невредимы они были только относительно меня, но им в любом случае безумно повезло. Мне близнецы и даже Агламер обрадовались тоже. Тут же начались расспросы, я настойчиво выпытывала у эльфов, что именно у них болит, они, узнав, что я спрыгнула, занялись тем же. Просто семейная идиллия! Во всех этой суматохе я забыла и про кольцо, и про Льяца, точнее, забыла бы, если бы вдруг Элладан не воскликнул: — Кстати! А кольцо-то у тебя? Я радостно улыбнулась и полезла в нагрудный карман, не замечая, как Агламер кинул Глорфинделю быстрый взгляд. «Кена, стой! — долетело мне осанвэ Элрохира. — Они будут должны забрать его у тебя!» «С чего ты взял?» — я замерла. «Я слышал, как отец говорил с Гэндальфом и Глорфинделем накануне отъезда». «Но почему?» «Я не знаю, об этом подумаем потом!» — Впрочем, ладно, я вам потом покажу, а то руки не поднять, — я картинно поморщилась. — Ну, в обратный путь? Или вы не насиделись на этом болоте? Руки болели так, что я не могла держать посох, поэтому вынуждена была плестись в конце. Теперь все мои мысли крутились вокруг кольца. Почему его хотят забрать? Если Элронд договорился с Гэндальфом заранее, то знала ли моя сестра? И была ли согласна? Мне боятся доверить такую силу? Да, это, кажется, уже теплее. Что я надумала делать? Поговорить с ними! Гениально! Вставал только один вопрос: когда? Я непонимающе уставилась на спины внезапно остановившихся спутников. — В чем дело? — незамедлительно спросил Элладан. Ему никто не ответил. Глорфиндель с Агламером сделали с десяток шагов вперед и, бурно жестикулируя, принялись обсуждать что-то осанвэ. «Что происходит?» — обратилась я к Элрохиру. «Думаешь, о кольце?» «Да не похоже. Знаешь, по-моему, они не знают, куда идти…» Думаю, никому не хотелось задерживаться на этом болоте, поэтому бесстрашный сын Элронда вздрогнул и нахмурился. «Если мы не уйдём отсюда до темноты — съедим друг друга», — мрачно изрёк Элладан. «И что с Атрейном тоже не ясно. Думаете, он…» «О, ну уж нет! — я перебила Элрохира. — Кто-кто, а он…» Но мысль до конца я не довела. Голова закружилась, я успела только одной рукой схватить за рукав Элрохира, а другой зажать рот, но это, впрочем, уже было не важно. Очнулась я на чьей-то спине. Эру, мои несчастные руки! Запястья перевязали ремнём, чтобы я не свалилась, а несли меня, держа под ноги. Голова все ещё кружилась, но хуже этого было то, что, ступая по мягкому мху или кочкам, нёсший меня постоянно качался из стороны в сторону. — Отпусти… отпусти! — прохрипела я. Кто-то остановился, с помощью другого меня сняли и поставили на землю. Я застонала: никакая это не земля — просто мох на воде, проваливающийся под моим весом. Мне развязали руки и к губам поднесли флягу, должно быть, с водой. Я отмахнулась и вырвалась из рук, держащих меня в вертикальном положении. Меня сильно мутило, но я довольно долго ничего не ела и не пила, так что желудку нечего было отвергать. Я попыталась осторожно присесть, в итоге бухнулась на четвереньки, злобно шипя от боли в плечах и спине. — Не трогай! — сквозь зубы приказала я снова чьим-то рукам. Я села на пятки и мокрыми ото мха, в который я упиралась, руками дотронулась до, как мне казалось, раскалённых висков и лба. Стало немного лучше. — Так, поешь, на. Я говорил, что это голодный обморок! — по голосу я узнала Элладана. — Или влияние кольца… — тут же выдал версию его близнец. — Скорее сотрясение, — пробормотала я, продолжая процедуры. — Похоже на то, — Глорфиндель присел рядом на корточки. — Трясёт? — Немного… — я вдруг спохватилась: кольцо! Быстро коснулась нагрудного кармана и нащупала кольцо. — Да здесь оно, здесь, — буркнул Агламер. — Ты нас за кого принимаешь? — Мы… из болота не вышли же? Вы уверены, что идёте правильно? — Ну это уж слишком: сначала нас называют ворами, потом сомневаются в выбранном пути! — Агламер реагировал на мои слова очень резко. От его крика я вздрогнула, но ничего не сказала. — Глорфиндель, — я поняла глаза, — Льяц не… — Нет. Я вздохнула и не без помощи поднялась на ноги. Шли молча, впереди Агламер, потом близнецы, за ними я и в конце — Лаурэфиндэ. Честно говоря, было немного неловко постоянно чувствовать спиной его взгляд. Я не смогла бы сказать, чем именно глаза Глорфинделя отличались от всех, что я видела. Они не были похожи на глаза майа, обычно зацикленные на каком-то одном аспекте бытия; на глаза Валар, далекие от выражения самых простых, естественных, порой даже низких, чувств; это явно были не человеческие глаза, всегда, всегда светящиеся одним быстрым вдохом; и уж конечно это были не глаза эльфа: несмотря на бесконечную (или не очень) мудрость, Элронд и Галадриэль все ещё оставались привязаны к чему-то. Глорфиндель был свободен. Свободней всех, привязанных к Арде, ко времени, к воспоминаниям… Мне хотелось остановиться, оглянуться и насмотреться в эти глаза. Что ж, пожалуй, я рисковала быть завороженной на многие-многие годы, подобно Тинголу. Когда стало совсем темно, командование решило все-таки дать нам небольшой отдых. Все, кроме Лаурэфиндэ, так или иначе были покалечены и долгий путь по сырому болоту отнюдь не способствовал выздоровлению. Глорфиндель осматривал перевязанную ногу Элрохира, а ко мне подошёл Агламер с флягой в руках. — Я не хочу… — Я тебя вроде не спрашивал, — безэмоциональный голос, кривая усмешка. — Силой вольёшь? — Агламер присел рядом на пенёк, также отстранённо наблюдая за тем, как близнецы требуют, чтобы нянька-Глорфиндель скорее оказал помощь другому, и спорят друг с другом. — Сколько тебе лет? — вдруг спросила я. — Да уж побольше, чем тебе. — Хм, — я усмехнулась, — я, между прочим, дочь Феанора. Ты его не видел никогда… А кого-нибудь из моих братьев? — Доводилось слышать. — Ну, представляю, что это были за истории! — Иногда лучше знать истории, чем знать правду, — Агламер пожал плечами. — Ты о себе говоришь? — Ха-ха, нет, в моем случае историями не поможешь… А в твоём ещё можно попробовать. — Каким же образом? — Повзрослеешь — поймёшь. — Одного любителя говорить загадками я недавно отправила с Гэндальфом по ложному пути. — И сама нас завела в болото — такой себе пример. — Ты никогда столько со мной не говорил, — сказала я, помолчав. — Воистину, волшебная скала. — Ты понимаешь, что самое позднее, когда у тебя отберут кольцо, — Обитель? — впервые за время разговора эльф повернулся ко мне. Я посмотрела на него долгим взглядом. Затем вернулась к созерцанию сцены проявления заботы Глорфинделя. — Кто его будет отбирать, мне интересно… и как. Агламер не ответил. Он встал и собирался пойти к остальным. — Стой! Ты знал, что Глорфиндель идёт за нами, но все равно стоял в дозоре. Почему? — Ещё один ответ, и ты подумаешь, что я разговорчив, — и разведчик пошёл вперёд. Флягу с водой, кончено, мне оставил. Элрохир и в особенности Элладан с аппетитом уплетали последние припасы. Я достала кольцо. Оно выглядело таким хрупким, что я боялась надеть его на палец и удивлялась, как меня это не смущало раньше. — Спасибо, что спасло меня, — прошептала я кольцу. Я посмотрела на флягу с водой и резко отвернулась, ещё раз зажав рукой рот. Подождав, пока голова перестанет кружиться, я встала и надела кольцо. Теперь оно снова не казалось хрупким. Как это работает? От нечего делать я принялась размышлять о том, почему же с обретением кольцом хозяина с болотом ничего не произошло. Я без особого труда могла вырастить цветущую грядку или приподнять мох, но в этом куске больной природы нужны были более серьёзные меры. Я не заметила, как отпустила мысли и очнулась, только когда поняла, что рассуждаю о том, что, может, вовсе и нет никакого болота. Вдруг мы не можем выбраться, потому что не поняли этого? Я обвела взглядом темноту и живущее своей жизнью болото. Как убедить себя в том, что его нет, если оно такое настоящее? Я напрягалась, жмурилась, вертела головой, щипала себя, как будто пытаясь проснуться. Такое бывает во сне, как-то мне приснилось, что на новом платье я поставила красивое чёрное пятно от черничного варенья, и, зная, что от мамы мне влетит, пыталась буквально вытянуть его из ткани, оно выходило, но потом я теряла сосредоточенность и воображение ослабевало, и до конца ткань снова стать чистой белой не могла. Помню, проснулась я тогда и с огромным облегчением поняла, что нетронутое платье висит на спинке стула. С тем, чтобы заставить исчезнуть мир вокруг, было немного сложнее. «Вот Глорфиндель бы смог!» — промелькнула досадная мысль, но я отогнала ее, переключившись на другую: смог бы и Гэндальф. Льяц мне говорил, что я сейчас свободна, как никогда, но я не поняла его. Я как никогда несвободна. Сейчас, в это мгновение я не могу оторваться даже от маленькой травиночки. Все держит меня и не хочет уходить. А Льяц смог бы? Кого попросить мне помочь? Стоит ли это кому-то доверить? Ещё несколько дней эта мысль не давала мне покоя. Все становились нервными и раздражительными, я сама, когда отвлекалась от своих мыслей, охотно спорила с остальными. Кольцо я не снимала, но не чувствовала какой-то разницы. Ни тебе прилива сил, ни странных видений… В конце концов пробродив столько часов по болоту с мыслью о том, что оно не настоящее, я заставила себя сомневаться во всем. Шальная мысль пошла дальше, пуская корни: а что, если не только болота, но ничего нет? Что, если Глорфиндель, Агламер и близнецы не идут рядом? Или идут, потому что я не могу представить, что их нет. Или они существуют, но невольно подчиняются моему подсознанию. Вдруг мир действительно крутится вокруг меня? Вдруг… — Кенамиэн! — я дёрнулась, удержанная за плечо. — Под ноги смотри! — недовольно буркнул Агламер. Ноги несколько дней не высыхали от хождения по мокрому мху. Но нельзя не признать, что болото было не лишено привлекательности. Оно не подчинялось неписанному правилу, навязанному природе, — быть красивым. И от этого оно было прекрасным. Были размыты границы воды и суши, туман мешал воду с водой, ложась обратно на землю. Если я ещё раз повторю слово «свободный», я сойду с ума. — Ни-ка-ко-го-бо-ло-та-нет! Я вложила в этот посыл никому все, что перечувствовала и передумала за время вступления на его территорию. Мне было не так важно, получится ли это или нет, важнее было это просто сказать, возможно, именно вслух. Сначала я увидела скептически недовольные лица моих спутников, потом болота не стало. — Мо-о-оргот! — поражено ахнул Элладан. — И это-то твои первые слова на твёрдой земле! — я укоризненно покачала головой. Было такое ощущение, что нас перебросило на пару миль к северу: зелёная трава, падубы, чистое небо над головой, солнце и тепло. Я оглянулась, сзади виднелось некоторое изменение ландшафта, но то болотце никак нельзя было назвать нашим болотом. — Друзья мои, добро пожаловать! — я приветственного указала руками на все вокруг, настолько яркое, что с непривычки резало глаза. Пока остальные мои спутники дивились переменам, Глорфиндель свистнул и вскоре к нам весело неслись наши лошадки, предводительствуемые конем Лаурэфиндэ. Когда они были почти рядом, свист повторился. Я изумлённо оглянулась на Глорфинделя, но он, насторожившись на секунду, резко крикнул: — По коням, быстро! Мы не очень понимали, что происходит, но мешкать не решились. Хорошо, что лошади ещё не успели испугаться, но я почти успела. Почему нельзя полчаса прожить спокойно? Я вскинула голову и увидела на вершине одного из холмов несколько всадников верхом на невиданных мню прежде существах. По картинкам в книжках опознала варгов. Ещё несколько всадников спускались к нам с двух сторон холма. — Поезжайте в сторону города! — Глорфиндель махнул рукой, — Элрохир, ты первый, потом Кенамиэн и Элладан, мы за вами. Ну! Не стойте! Мы погнали лошадей в указанном направлении. «Отлично, они отдохнули, будет легче оторваться… — думала я. — Но от кого? Это слуги тьмы на севере? Из-за них мы постоянно выставляли часовых? Как долго они преследуют нас? Им… нужно кольцо?» За очередным холмом показался лес. Я оглянулась: Глорфиндель и Агламер на скаку отстреливали преследователей, подбиравшихся особенно близко. Лаурэфиндэ, не оборачиваясь, передал осанвэ «въезжать в лес». Преследователи, несомненно, были менее искусными наездниками, но половина нашего отряда была покалечена, да и все мы порядком устали скитаться без еды, воды и солнца. К счастью, резкая смена обстановки высвободила новые силы, о которых мы не подозревали. Лавировать между деревьями было легко, мы почти не сбавили скорость. Но чем глубже в чащу, тем больше колючий кустарник затруднял движение, и лошади фыркали и брыкались, когда он колол им ноги и бока. «Используй кольцо! Заставь их раздвинуться!» — послал мне осанвэ Элрохир, ехавший первым. «Тогда они поймут, что оно у нас и могут вернуться с подкреплением!» «У нас будет время уйти, а так нас схватят тут же из-за этих дурацких кустов!» «Они только этого и ждут! Прорвемся!» «Меня Тарус скоро скинет…» «Элрохир, сын Элронда, мне научить тебя управлять лошадью? Заставь своего коня слушаться и поторопись!» «Они сейчас себе ноги собьют! — вмешался Элладан. Их с братом связь была такая прочная, что они могли без труда проникать в разум друг друга. — Будешь упорствовать или спасёшь животных и наши жизни?» «Ты невыносим, точно как Турко!» «Да ради Эру, сделай ты уже что-нибудь!» Я лихорадочно соображала. Лесок перед Тарбадом был небольшим, но Моргот знает, где мы сейчас вообще находимся. По крайней мере, прорываться в самую чащу нет нужды, да и не выйдет, пора поворачивать. Куда? Влево или вправо? Так, где-то далеко слева — болото, значит, где-то справа и впереди река, вдоль которой мы шли. Отряд преследователей пришёл с северо-востока, но их наверняка больше. Возможно, часть пошла за Курумо на восток. Ну да, за ними идти у них было больше причин, хотя они могли испугаться или решить перестраховаться. Если пойдём направо, в конце концов сможем объехать их и пойти на север, в Имладрис. Или зайти с тыла, когда они не ожидают. Что ж, надеюсь, их не очень много. «Направо!» И мы поменяли направление. Поначалу лучше не становилось, но потом продвигаться стало легче. Мы сделали большую дугу и ехали так, что справа сквозь деревья виднелись залитые солнцем холмы. Время от времени мы оглядывались: Агламер и Глорфиндель то отставали, то догоняли нас. Наконец, когда стало более или менее тихо, Лаурэфиндэ скомандовал переходить на рысь и красиво проехал вперёд на своём иноходце. Даже конь у него не такой… — Так кто это был? Наступил вечер, небо окрасилось в розовый и оранжевый, деревья бросали красивые неровные тени, холмы много растягивали закатные лучи по равнине, у ручья Агламер и Элрохир осматривали лошадей. — Да так, отряд орков, — бросил Глорфиндель, заплетая косу и щурясь солнцу. Я дёрнулась: несмотря на то, что про орков я прочитала много всего, что сотни раз представляла себе, как сражаюсь бок о бок с родичами в великих битвах и маленьких стычках против тварей Моринготто, все это была лишь игра воображения. Я никогда не думала, что так скоро мы встретимся ближе. Сейчас я толком ничего не успела разглядеть, но на память тут же пришёл рассказ Илитара, моего странного соседа, перед Исходом. Как он говорил об ещё одном своём брате, которого превратили в чудовище через… — Испугалась? — Не успела, — я пожала плечами. Под внимательным взглядом Лаурэфиндэ было не по себе, и я тут же спросила: — Так мы оторвались? Или вы их прикончили? Сколько их было? — Да отряд… — как-то нехотя отвечал военачальник Обители. — Отлично, и сколько это? — Ну, средне, — вновь уклончивый ответ. — Пятнадцать? Двадцать? Двадцать пять? — живо поинтересовался Элладан. Агламер фыркнул, мы перевели испытующие взгляды на Лаурэфиндэ. Он устало вздохнул и, сдавшись, молвил: — Шесть. — Шесть? Шесть? — Вы серьёзно? — Мы час неслись по лесу от шести орков? — Всякое случается, — Глорфиндель пытался не смотреть нам в глаза и даже отворачивался. — Мы бы все вместе управились за пару минут… — у Элрохира, который тяжело переживал боевые ранения своего коня, задергался глаз. — Незачем вам было подвергать себя опасности ради желания побыстрее покончить с этим, — пожал плечами Лаурэфиндэ. — Что-о? Мы хрустальные, по-вашему? — воскликнули мы с близнецами в один голос. — И мы не дети уже! — добавили они от себя. — Да никто не сомневается в ваших способностях, — оправдывался несчастный эльф, — просто… вы раненые, уставшие, чего доброго, натворили бы глупостей. — Ты ещё скажи, оружие отсырело! — совсем обиделись сыновья Элронда. Я же просто вздохнула и с улыбкой продолжала наблюдать за их нападками на Глорфинделя, уж в этом им моя помощь не требовалась. Что ж, даже если у старших были и другие причины, большая доля правды была в словах Лаурэфиндэ. Сейчас я впервые заметила, как Глорфиндель улыбается: он так забавно отмахивался от обвинений близнецов и чесал в затылке, так мило виновато хихикал и был не похож на бесстрашного и в определенном смысле безжалостного военачальника Ривенделла, которым его знало большинство. От созерцания этой картины я тоже начала улыбаться и почему-то оглянулась на Агламера. Не знаю, на что я рассчитывала, но при всей постоянности своего поведения, он не переставал меня удивлять. Сейчас разведчик перестал возиться с лошадями и тоже смотрел на Глорфинделя. Но, поскольку речь шла об Агламере, вернее будет сказать: «вперился ледяным взглядом в Лаурэфиндэ, плотно сжав челюсти и сузив глаза». — Спасибо, что проявили осторожность ради нас сегодня, — я подошла к нему и, сказав, подумала, что можно было обойтись и без второй части фразы. — Ввязались бы в драку, с дуру бы кольцо обнаружили, а потом от целой армии отбивайся, — буркнул в ответ Агламер. — Ну да, я так и сказала, — я улыбнулась ещё шире. — Мы просто были начеку: откуда ни возьмись могли появиться другие отряды. — Да, да, мы так и поняли. О, кстати! — я сняла флягу с пояса. — Сейчас наберу и верну, а то таскаю с собой с того вечера. Агламер не удостоил меня ответом, но, когда я уже пошла к ручью, спросил: — Так куда делся Атрейн? — Я его столкнула, и он упал, — легко ответила я, обернувшись. Все для того, чтобы увидеть реакцию Агламера, уж больно интересно. Мастер скрывать свои эмоции не оправдал мои ожидания, но все-таки я убедила себя в том, что он чуть вздрогнул. — И где он сейчас? Есть идеи? — Есть. — И? — О, ну ведь если я скажу, ты сочтешь меня разговорчивой! — хохотнула я и направилась к ручью. От ответа «ты бы хоть иногда замолкала» Агламер воздержался.