Как сильмариллы все изменили

Длинный, зловеще тёмный коридор, освещённый несколькими бледными кристальными лампами на подобии изобретённых отцом, уходил вглубь горы. Мы, с разной степенью нерешительности медленно прошли к следующей двери. Там сидел гном-привратник. Коренастый, бородатый, хмурый — все, как положено — гном подул в медную трубу, которая, начинаясь у его поста, шла по потолку за следующую дверь, и ее звук эхом отдавался в следующих залах. Мы остановились сами, но гном яростно выхватил секиру и закричал: — Стоять! Кто вы и зачем пришли в королевство Дурина? Буколь, Демар и Семан переглянулись и про себя решили, что с таким суровым и вспыльчивым представителем этого народа говорить должен Демар. Демар был человек образованный и хорошо понимал, какой стиль общения нужен для конкретного собеседника, но кхуздул он не знал. Он поприветствовал "доблестного стража" спокойно и ровно, затем начал так же без спешки, чётко и лаконично излагать обстоятельства, которые побудили нас попытаться на себе прочувствовать знаменитое гномье радушие, и предложил пропустить нас дальше, чтобы мы смогли обговорить с королём или его помощником условия прохода и договориться о цене. Услышав это предложение, гном рассердился и, обругав нас парочкой крепких слов на своём языке, отвечал на весторне: — Как смеете вы, люди-торгаши, предлагать сокровища величайшему и богатейшему королевству гномов! Затем он уже было начал перечислять все знаменитые достоинства Кхазад-Дума, на что Демар молча достал из навьюченного на своего коня мешка мифриловый эльфийский шлем с гербом Кирдана Корабелла. Серебристый свет как будто исходил от чудесного металла, гном застыл. Он колебался, нужно было сказать какую-нибудь мелочь, которая бы убедила его, что его народ никто не пытается обмануть. И тут пришло время Сиркона. Сиркон не кичился своими знаниями и не судил других лишь по их эрудированности, наоборот, он стремился узнать как можно больше не для выгоды, а из-за внутренней тяги понять мир, и охотно делился своими знаниями с другими. Он со своей подкупающей простой и при этом на кхуздуле восхитился великим народом гномов, нашедшим самый прекрасный материал из когда-либо существовавших и создавших такое же прекрасное королевство, но судить люди о нем могут только по слухам, а слухи, как известно, необходимо поддерживать. В обмен на разрешение пройти через залы, торговцы готовы одарить гномов западными и восточными товарами, тем самым ещё более способствовать процветанию Кхазад-дума. Гномы алкали мифрила, и алкали они славы и общего уважения своему народу. Увидев, что пришельцы подготовились настолько, что даже выучили их язык, привратник утихомирился и пропустил нас дальше, сказав только грозным голосом, что коней в царство Дурина мы вести не можем. Торговцы это предвидели и быстро разгрузили лошадей и повозки, отправили троих из надёжных сопровождающих с лошадьми в Бри, а привратник разомлел от кхуздула настолько, что подсуетился и вскоре проход открылся и четыре гнома, пониже его ростом, вывезли тележки, на которое начало грузиться добро. К моему огромному удовольствию, вещей у меня с собой было немного, заплечный мешок я повесила себе на спину, а дорожную сумку побольше отдала Килиану, который и без того встречи с гномами рад не был. Мой уровень гномьего языка (чем-то же мне надо было заниматься пять лет в Ривенделле) был "примерно понимаю, что говорят другие", но из-за недостатка практики сама я пока не говорила, зато с интересом слушала, как гномы вполголоса нас обсуждают. Нас повели по разной ширины, длины и направления коридорам, не рискуя сразу пускать в залы, и, наконец, привели в какую-то средних размеров комнату, освещенную уже не лампами, а падавшим через окна светом, и приказали ждать. Мы с Элли сразу встали на цыпочки и заглянули в окно. Ждать нам пришлось не очень долго: аргумент, что у нас есть мифрил, действовал на всех гномов одинаково. Мы вновь прошли вперёд, не вступая в большие залы, но уже через широкие галереи, украшенные барельефами или орнаментами по стенам. Периодически нас сопровождали другие гномы, но все не очень высокие по положению, не называющие своих имён и объяснявшиеся с нами по большей части жестами. Наконец, большие темно-красные створчатые двери в конце самой широкой и светлой галереи отворились и нас пригласили пройти к одному из советников короля. Это был довольно высокий, темно рыжий, с седыми висками гном, от прочих он отличался какими-никакими манерами и большей правильностью черт. Когда он заговорил, я отметила ещё и безакцентный вестерн. — Приветствую в Королевстве Дурина, путники... Однако за этим не последовало "добро пожаловать" или предложение отдохнуть, мы сразу приступили к делу. — Мое имя Махал, — я удивлено вскинула брови. Это было имя Ауле на кхуздуле. Я начала пристальнее разглядывать гнома, сравнивать его с принятым представлением об Ауле у эльфов Средиземья и вспоминать его валинорские воплощения, вспомнила дедушку, которого многие сравнивали с Валой и подивилась созвучности имен, и пропустила, как Демар и Буколь начали долго, вежливо, но напряжённо с ним торговаться. Несмотря на весь мой искрений интерес к делу, в которое я ввязалась, порой от их деловых разговоров мне становилась невыносимо скучно, и я теряла нить. По разговору можно было понять, что гномы засиделись в своём царстве и плохо представляют, что на самом деле происходит за его пределами. Торговлю они вели со старыми партнёрами, делами людей и эльфов интересовались, только если это могло принести им выгоду. Про Хартум они слыхом не слыхивали, поэтому Махал не испытывал к нам особого доверия. Он то и дело быстро оглядывал нашу компанию, и мне не нравилось, что его взгляд часто задерживается на Килиане. "Сделай лицо попроще, ты вызываешь его подозрения!" — отправила я своему спутнику осанвэ. Он к этому способу общения был непривычен и заметно вздрогнул. Махал усмехнулся. — Глупый гном! — тише, чем шёпотом выругался Килиан на синдарине. — Я слышу тебя, господин Эльф, можете не шептать, — с той же усмешкой ответил ему Махал на эльфийском. У всех глаза полезли на лоб. Язык старших детей Эру здесь знали, пожалуй, только Сиркон и Демар, но все насторожились, узнав, что советник короля и какой-то сопровождающий, который подозрительно себя вёл всю дорогу, что-то обсуждают на незнакомом языке. — Вы не говорили, что у вас межрасовый альянс, — с иронией сказал Махал Демару. Сейчас опытные торговцы понимали, что выйти из положения надо так, чтобы Махал не заподозрил, что им самим это было неизвестно. К счастью, Демар быстро придумал, что Килиан — один из эльфов Кирдана Корабелла, которого Владыка Гаваней отправил для охраны мифрила. Но мы недооценили Махала: он снова обратился к Килиану, но теперь уже на телерине. Я постаралась собрать все своё спокойствие в кулак и по слогам передала Килиану ответ. Он, видимо, поняв, что сглупил, постарался, и гном на время отстал. Когда Буколь и Демар наконец договорились с королевским советником, солнце клонилось к закату. Сквозь узкие окна мы видели красный свет, невозможно красиво отражавшийся от снега и камня, и тонувший внизу во мраке. Нам догадались выделить несколько покоев и дать возможность привести себя в порядок перед ужином. — Это был настоящий допрос! — Элли выглядела уставшей, но радовалась, что самое сложное позади. — Но что теперь будет с Килианом? Махал не понял про тебя?.. Мы никогда не говорили с Элли о том, что именно она обо мне понимает. — Я не похожа на здешних эльфов, по крайней мере тех, кого он мог видеть, так что, не думаю. — Сколько же языков он знает, ты все понимаешь? — Да, но в конце концов, он советник короля, если он отвечает за внешние связи, языки — это то, что он должен знать. — Тогда не показывай этого, — Элли нахмурилась. — Не говори ему и остальным, что все знаешь, по крайней мере пока. Кажется, здесь надо быть очень осторож... Элли не договорила, потому что мы отвлеклись на шум, исходившей из соседней комнаты. Переглянувшись, мы побежали к небольшой смежной двери и замерли. Демар, Буколь и Мориса прижимали Килиана к стене, он фыркал и брыкался. — А ну давай поговорим, милашка, — низкий голос Морисы звучал угрожающе. Килиан мужественно отвечал, что он солдат из Ривенделла, который решил исследовать восточные земли и посчитал торговлю самым удобным предлогом. На вопрос, почему же он не поставил в известность остальных, он отвечал, что это было ни к чему. Торговцы негодовали. Килиан пытался их успокоить, но сегодняшний допрос Махала изрядно измотал всех. — Да толку с ним говорить? Надо узнать у девчонки, которая его к нам привела! — наконец Мориса сказала то, чего мы с Элли ждали и опасались. Килиан пытался ещё что-то сказать, но кто-то быстро подошёл к двери и распахнул Ее так стремительно, что мы только успели отпрыгнуть. Перед нами стоял разгневанный Демар. Я не представляла, что этот человек может терять лицо. — Прошу, — он издевательски пригласил меня в комнату. Я стараюсь выглядеть взволнованной и непонимающей. У меня начали спрашивать то же, что и у Килиана. Притворяться, что я взяла с собой непонятного кого, было глупо, поэтому я отвечала то же, что и он. Троих наименее дружелюбных членов каравана это не устраивало. Я использовала придуманные и настоящие факты, говорила, что встретила его в Бри, что он заплатил за мою комнату, мне нужны были деньги и я решила отправиться с караваном, чтобы выучиться делу. Килиан предложил свою помощь, я не стала отказываться. В конце концов, если в пути нам встретятся реальные враги, его навыки могут нам пригодиться. Килиан смекнул, что надо просто отмазать меня, чтобы и к нему было меньше вопросов, и помог. Эльфы устают меньше, чем люди, но за ужином вся команда выглядела одинаково истощённой. Махал хотел застать нас с поличным, поэтому вновь сел рядом и завел разговор, невзначай выспрашивая ответы целый вечер. Я старалась не придавать этому такого значения, смотреть на потрясающе красивый обеденный зал с колоннами, отделанными малахитом и розовым мрамором, с барельефами, изображающими великую историю гномов, правда, самое начало, где их делает Ауле, я не нашла; пыталась наслаждаться действительно вкусной едой и пряной выдержанной медовухой, но общее напряжение передавалось и мне. Эта зависимость об общего настроения изрядно портила мне нервы ещё в детстве, когда половина моих братьев ругались между собой, я не могла просто забыть обо всем и заниматься своими делами, как это делал Макалаурэ, например. "Перестань выглядеть такой отстранений и возьми себя в руки! Не создавай нам новых проблем!" — за неумением использовать осанвэ, Килиан сообщил это мне красноречивым пинком под столом. Только я себя пожалела за развитую эмпатию, так этот вечно угрюмый ещё меня упрекает! "Ещё раз пнешь принцессу Первого Дома Нолдор, я натравлю на тебя деревья!" — я как бы невзначай указала Килиану взглядом на кольцо, но взгляд перехватил, увы, не он. — Какое у тебя интересное кольцо, девочка, — живо обратился ко мне Махал. — А, это? — я небрежно повернула руку, — так, досталось от кое-кого из родственников в наследство. — Хорошее наследство. — Будь оно действительно хорошим, я не сидела бы здесь без товара, — я попыталась отшутиться, и, чтобы не смотреть на гнома, отпила крепкой медовухи. — И все же удалось тебе, господин, убедить короля не брать с нас ещё отдельную пошлину? — сдерживая нетерпение спросил Буколь, и Махал вынужден был снова переключиться на него. В полночь мы отправились в отведённые нам комнаты. Только за нами закрылась дверь, Элли начала шёпотом выспрашивать: — А что, кольцо тоже необычное? Оно позволяет тебе скрывать эльфийскую сущность? Там есть потайное отделение для яда? Я видела такое как-то в гондорский лавке... — Элли, ты как мой племянник! — засмеялась я, вспомнив Тельпэ. — В общем его он и сделал, — я на мгновение помрачнела, но отогнала дурные мысли, — все, давай спать, слишком много разговоров на сегодня. На следующий день нашим главным переговщикам так и не удалось решить вопрос с налогами, так что мы вынуждены были задержаться в Кхазад-Думе на неопределенное время. День проходил довольно спокойно, мы рано встали, но узнав, что сегодня никуда не поедем, легли обратно. Уставшая Элли снова заснула, а я села перед узким окошком на стол и принялась смотреть, то на то, как солнце поднимается все выше, то кольцо на своей руке. Что именно заметил Махал? Снимать его сейчас было уже поздно, надо получше продумать историю о том, как оно ко мне попало. Эру, я начинаю теряться во всех этих историях, как все запомнить? Мне ещё никогда не приходилась врать так много всем вокруг, но что же будет дальше? От невеселых мыслей меня отвлек подъем Элли, съели принесенный завтрак, прогулялись по паре коридоров, и вернулись в комнату. Водить нас по прекрасному королевству громов было некому, а шататься самим не полагалось. Только перед самым ужином Махал и наши торговцы сделали перерыв, и великодушный советник короля решил быстренько показать нам добывающие шахты. Было удивительно спускаться вертикально вниз в шахту на площадке, уравновешиваемой грузом. Мы погружались так глубоко, что становилось понятно, почему даже в нижних покоях ничего не слышно. Это с такой-то акустикой. Внизу было много фонарей и стоял гул работающих кирок и ездящих повсюду тележек. Горнодобыча у гномов была на высоте. Оставалось только удивляться, как, работая так долго и усердно, они не прокопали до самых нижних слоёв земли, туда, где течёт магма, материал для лепки Ауле. Махал объяснял нам принцип работы механизмов, рассказывал про породы, даже назвал частоту встречаемости мифрила на кубический метр. Зная кое-что от дедушки и папы, я иногда могла даже поддержать разговор, хотя эта тема и не входила в сферу моих главных интересов. Советник короля был приятно удивлён моей осведомлённостью, а все ещё недовольные мной Буколь и Демар бросали косые взгляды. Мы спускались все ниже и ниже, выходя на некоторых уровнях и казалось, спуску не будет конца. Не то чтобы я боялась высоты или глубины, как это назвать, но я заметила, что чем глубже в гору мы погружались, тем более не по себе мне становилось. Наконец, на десятом уровне я начала ощущать явное нежелание спускаться дальше. Я старалась не показывать свою тревогу, но она усиливалась тем, что кольцу, не причинявшему мне неудобств с момента отъезда из Обители, снова что-то не нравилось. Я толком не могла сама себе объяснить, как именно это проявлялось, но к одиннадцатому уровню я, видимо, выглядела настолько взволнованной, что Махал предположил, что мне может быть плохо из-за давления. — Здесь внизу, — объяснял он, — ситуация противоположная той, что на высоте. Когда вы поднимались в гору, масса воздуха, которая давила на вас, становилась все меньше и меньше, при погружении — она растёт. Должно быть, ты более чувствительна к перепадам давления, чем остальные, пока опасности для здоровья нет, но я предлагаю нам всем все равно подняться, чтобы успеть на ужин. Нехорошо опаздывать почётным гостям. Стоило Буколю, Семану и Демару согласиться заплатить пошлину за ввоз и вывоз товаров, мы сразу стали почетными гостям. Я же не смогла придумать более правдоподобного объяснения, чем предложенное Махалом, и немного успокоилась. Во время подъёма я краем глаза опять заметила лёгкое раздражение Демара. Интересно, как он может так успешно вести дела, если его раздражают любые мелочи? Буколь и Мориса держались отстранённо, а Сиркон и Элли смотрели на меня с беспокойством и даже заботливо спросили, стало ли мне лучше. Килиану тайны гномьего преуспевания, конечно, не показали и мне не у кого было узнать, состоит ли дело только в чувствительности к массам воздуха или к чему-то похуже. Как бы то ни было, за ужином, где нам в этот раз действительно было уделено внимание, и сам король почтил собравшихся свои присутствуем, все вроде бы было в порядке. Мы все удостоились чего-то вроде неофициальной аудиенции. Король Дурин шестой был представительный гном, ростом пониже Махала, но это компенсировалось его властным взглядом. Сейчас, когда народ процветал, король был расслаблен, но все равно под его прямым взглядом ты сам себе казался ниже ростом, словно смотрел на него снизу вверх, а не наоборот. Его сын, молодой принц Наин, светловолосой, ясноглазый, был подвижным и приятным юношей. У него уже была борода, заплетенная в недлинную косичку, и на фоне остальных бородачей он казался оленёнком, у которого только проклюнулись рожки. Принц с первого взгляда завоевал мое расположение и вечернюю трапезу мы с Элли предпочли провести в его компании, нежели в компании сурового или желающего казаться таковым короля. Вполуха по долгу службы слушая разговор "старших", Наин весело болтал с нами и рассказывал наконец действительно занимательные факты из жизни Кхазад-Дума. Оказывается, все гномы, вне зависимости от пола и положения, с детства обучаются ремёслам, причём не только грубой добычи руды и металлов или кузнечному делу, но в их занятиях присутствует и обязательный курс рисования, хотя и короткий, но любой гном сможет легко назвать вам двадцать узоров за минуту, которые здесь измеряли в основном по песочным часам. Его рассказ немного напомнил мне политику Феанаро в отношении своих детей, которых он таскал в кузню с малых лет и заставлял заниматься там и грязной, и тяжёлой работой. Для подтверждения рассказа, опровергающего грубость и проблемы со вкусом у гномов, Наин показал нам искуснейшей работы ножны, в которых он хранил кинжал, тоже прекрасно сделанный, это я могу определить, спасибо моими родственникам. Ножны по мастерству не уступали эльфийским, но стиль и сам принцип выделки были другие. Это также вызвало у меня воспоминания об отце и его новом творческом периоде, создавшем объемистую, но величавую обстановку Форменоса. Узоры узорами, а главная роль оденься формам и больше - простым линиям. «Простыми линиями можно создать и красоту, и гармонию, а если не уметь это делать, никакие узоры не помогут», - говорил отец. Я искренне похвалила ножны и кинжал, а Наин, как и Махал вчера, заинтересовался моим кольцом, но, как мне показалось, больше из вежливости. Ему я также почти не соврала, что оно досталось от родственников. Нашу милую беседу иногда перебивал его отец, не одобрявший то, что сын вместо общения с потенциальными партнёрами, болтает с девчонками. Он окликал его на кхуздуле и привлекал его внимание к общему разговору, но, будучи осведомлён, что по крайней мере один из нас знает гномой язык, не передавал ничего интересного. Следующие несколько дней были более интересные: опеку над нами с Элли взял Наин и проводил с нами довольно много времени, развлекая нас и рассказывая о своем королевства. Мы поднялись на башню в самой вершине Баразинбара, называемую эльфами Карадрас, вышли на перевал Багровые Ворота, посетили мастерские, где гномы ювелиры работали с драгоценными камнями и металлами, кухню, где, в отличии от эльфийской традиции, работали в основном женщины — тоже приземистые и крепкие, как и мужчины. Мы даже видели оранжерею, находящуюся на южном отроге одной из гор, со стенами и крышей из стекла и обогреваемую сложной системой труб с горячей водой. Наин почти не давал нам скучать, даже начал обучать нас кхуздулу и заметил, что я делаю поразительные успехи, хотя я повторила за ним всего несколько слов. В общем, молодой принц опровергал все нелестные мнения о гномах, которые мы слышали до этого или могли составить сами. Иногда мы встречали Махала, и пару раз, когда нам было по пути, он рассказывал нам что-нибудь интересное, обращаясь с нами вполне доброжелательно. Короче говоря, пребывание в Кхазад-Думе было пока что лучшей частью всей поездки, удручало меня только одно: мне опять приходилось много врать. Из всех гномов мне неприятно было это делать Наину и Махалу, но особенно Наину, потому что он был ещё (или сам по себе) наивным и открытым, что нечасто встречается среди этого народа. Как-то раз, по прошествии пятого дня нашего пребывания в гномьем королевстве, мы сидели в одном из верхних ярусов на подоконниках вырубленных в горе окон и смотрели на закат. Мы стащили из кухни немного хлеба, овощей и эля, и поглощали добычу за непринуждённой беседой. Разговор как-то зашел о забавные историях, происходивших с нами, и продолжился в небольших рассказ о приключениях детства и юности. Может показаться, что нет ничего нелепее таких бесед между представителями трёх разных рас, ощущающих время совершенно по-разному, однако это не так. Хотя я и не говорила Наину о своём происхождении, но могла довольно свободно, обходя некоторые подробности, передавать детские шалости братьев и собственные. — Ха-ха, медными тазами по лестнице! Да мне бы уши отодрали. Так сколько у тебя, говоришь, братьев было? Близнецы и ещё один младший, и ещё старший? Много! — Вообще-то старших четыре, — улыбаюсь я. — Семь братьев! И как ваши родители только с ума не сошли. — С большим трудом. — И все-таки большая семья — это здорово, — мечтательно вздыхает Элли. — Поддерживаю, — несколько раз кивает Наин, — у меня никого нет, кроме отца, но с братьями мы бы, наверное, все время дрались и не могли бы что-то поделить, а вот сестру я бы очень хотел. — Ха, ты думаешь, с сёстрами все легко делить? — Не говори, что вас было вообще десять. — Нет, нет, так бы все друг друга поубивали точно. В детстве мне было сложно с кузиной, у которой тоже были братья, и мы постоянно не могли их всех поделить. Хотя со второй были не разлей вода. На самом деле, все, наверное, зависит от характера. — И все равно сестра, это здорово! — не слушал меня Наин, все-таки и в нем было и в нем хваленое гномье упрямства. — Так кольцо тебе сделал сын кого-то из братьев? — поинтересовалась Элли, видимо, заинтригованная тем, что я не особенно распространяюсь насчёт единственного украшения. — Да… — Хорошая работа, я уже говорил, — заметил Наин и допил свой эль. — Да, мой отец был кузнецом, братья тоже обучились и племянник. — А почему ты тогда решила стать торговцем? — теперь Наин допил и мой эль. — Ну тяжёлая работа с металлом у жаркой печи меня никогда не привлекала, а дальние земли, наоборот, все время звали. — Ну и вот, куда завели. Так жаль, что вам завтра надо ехать! — Если дела пойдут хорошо, мы пройдём через Кхазад-Дум на обратном пути уже через, — я вопросительно посмотрела на Элли, — год? — Вроде того, — польщенная моим доверием к её знанию дела, ответила Элли. Было пора собираться на прощальный ужин, и мы разошлись. Есть не особенно хотелось, так что за ужином мы впитывали только речи короля и Махала, на этот раз, слава Эру, отвлеченные от насущных вопросов торговли. Последняя трапеза в Кхазад-Думе проходила более мирно, чем все остальные, и доставляла истинное удовольствие. Я как раз думала над тем, как же будет мне не хватать Наина, вкусного эля и загадок города под горой в пути, как вдруг раздался грохот, потрясший весь зал. Все замерли, но шёпот обсуждения ещё не успел подняться, как за первым последовал второй толчок, более сильный. С потолка посыпалась мелкими кусочками отделка. Король, Махал и Наин встали и с беспокойством устремили взгляд на главный вход в зал. Двери тут же отворились и вбежал совершенно бледный, запыхавшийся гном. — Мой король, — голос его дрожал, — шахтеры наткнулись на магму, случился всплеск... вернее, это было похоже на огненный столп... три нижних яруса уничтожены, четвёртый и пятый частично под завалами и... — Огненный столп? Магма не вызывает таких землетрясений! Что ты такое говоришь! — закричал Дурин шестой, но я его понимала: на нем лежала ответственность за все королевство, он не мог позволить себе опираться на такие ненадёжные показания, особенно когда разрушения уже произошли. И словно в ответ ему из глубин горы раздался чудовищный рёв. Именно рев, от которого волосы встали дыбом, потому что такие звуки могло издавать только живое существо, но никак не магма. Я внезапно поняла, что где-то внутри предчувствовала страшную опасность в недрах горы, именно поэтому мне стало не по себе внизу. Но стремительное развитие событий не давало времени на раздумья: вслед за первым вестником, вбежал второй, напуганный гораздо сильнее первого. Гномы не робкий народ, их природная смелость подпитывается грубоватой бравадой, но в глазах этого стоял неподдельный ужас. — Мой король, огненное лихо восстало из недр горы. Он обрушил свой огненный бич и уничтожил пять нижних ярусов, он... огромен и так ужасен, как только можно представить, он... Но его прервал повторявшийся рёв чудовища. Король быстро приказал собирать воинов и подать ему доспехи. В зале поднялся тревожный шум, но все же гномам нельзя было отказать в хладнокровии и дисциплине, так как после двух ужасных докладов паника не началась. Я ещё не успела испугаться, но мои более острожные спутники успели. Семан схватил Элли за руку и сказал бежать на самый верх, сам он вскоре последует за ней. Мы с Элли быстро вышли из зала, пока не образовался затор в дверях, но я увидела, что Наин тоже облачается в доспех и, содрогаясь от мысли, с чем он может там столкнуться, я решила пойти с ними и помочь, чем смогу. Я быстро сказала об этом Элли и почти приказала на спорить, пообещав, что постараюсь там не задерживаться. Элли была более опытна сфере торговли и ведения дел, но опасных ситуаций у меня в жизни было куда больше, и ей было очень сложно взять себя в руки. Наин, наоборот, был безрассуден, и ему я была нужнее. Держась не совсем рядом с ним, Махалом и королём, я скользила вместе с воинами вниз по круговому спуску в центре города, откуда вырвалось чудище. На следующем ярусе чувствовался запах гари, ещё через ярус был виден поднимающийся снизу густой чёрный дым, и дышать становилось сложнее. Гномы рядом со мной кашляли и сильнее сжимали рукояти оружия. Я эльфийским взором вглядывалось в тёмное облако, напряжённо ожидая появления твари. Сквозь густую завесу было практически ничего не видно, но где-то в глубине, там, откуда исходили звуки, что-то мерцало. Вдруг надо мной взметнулся огненный хлыст, и, пройдясь по всей противоположной стене, обрушил половину спуска. Гномам перекрыли дорогу вперёд. Я услышала несколько крепких ругательств на кхуздуле, но большинство воинов оставалось собранными и хранили молчание. Внезапно вновь возник хлыст, обрушив часть яруса над нами, и все прижались к стене, спасаясь от летящих в чёрный дым глыб. И тут же вслед за хлыстом последовал огненный вихрь, как описывал его первый свидетель, а затем из вихря выступили очертания фигуры, напоминавшей человеческую, только всю состоящую из лавы и вырывавшихся языков пламени, и огромную, ростом раза в четыре больше меня, а для гномов он должен был бы казаться совсем гигантом. Сомнений быть не могло: то, что мы ещё в Валиноре так часто поминали и за что мама отправляла мыть рот с мылом, стояло во плоти перед нами и, смотря прямо на гномов, смеялось жутким голосом, многократно отражавшимся от стен, — балрог. — Я должен был бы пожелать вам здравствовать, раз вы пробудили меня ото сна и дали столько пищи моему огню, — его голос был не похож ни на что привычное кому-либо из живущих. Больше всего он напоминал мне, хотя и отдалённо, голос Намо, когда он объявлял нам проклятье. — Кто бы ты ни был, убирайся прочь! — король был в ярости. — Маленький гном, — балрог наклонился к Дурину. Он стоял на остатках подъемного механизма, который тянулся на верхний и нижние уровни посередине кольцевого спуска, — когда твой создатель ещё не замышлял создавать ваш род, Я уже был могущественен и страшен, — он протянул руку к королю, явно намереваясь его схватить. Я понимала, что гномы своими мечами и секирами его не остановят, и в порыве благородных чувств решила отвлечь его внимание: — Чушь! В изначальные времена до создания Арды никто не был страшен, даже твой прежний хозяин! Балрог, да и все вокруг, явно удивились моему крику. — Что это тут такое? — прогудел огненный демон, кажется, обрадованный возможности позабавиться, — никак девчонка-эльф! — последнее слово он ненавистно выплюнул. — Не любишь эльфов? — зацепилась я, — ах да, точно, они же уничтожили весь твой род и загнали тебя в подземелья гор. Я больше не хотела его провоцировать, но пока не знала, что именно нужно сделать, чтобы помочь гномам и не погубить себя. — Да что знаешь о тех временах, глупое дитя? — балрог молниеносно ринулся ко мне и, склонив голову, застыл в каком-то в нескольких шагах от моего лица, меня обдало жаром, захотелось поднять руку и защитить лицо, но я удержалась. — Кена, уходи сейчас же! — крикнул мне стоящий рядом с отцом Наин. Его голос придал мне сил. — Впрочем, — не отвлекаясь на выкрик, продолжал балрог, — у меня нет желания преподавать тебе историю. Я прямо посмотрела в его глаза на лавовом, потрескавшемся лице и сквозь зубы сказала: — В этом нет необходимости, отродье Моринготто. Историю я знаю получше твоего и знаю, что убить вас не так уж сложно, как тебе кажется... — Хо-хо, — веселился балрог, — как весело наверху, и зачем я только так долго спал? Неужели, память о славных временах, когда мы сжигали сотни из ваших лучших воинов, уже пропала? — он притворно расстроился, — о, видимо, ещё нет. Знаешь, девчонка, кого-то мне даже напоминаешь. Давно на меня не смотрели так грозно, — демон расхохотался, а я краем глаза заметила, как несколько гномов во главе с Наином осторожно пробираются на уровень выше, видимо, желая срубить верёвки и цепи, чтобы шатающаяся на весу подъемная конструкция под балрогом полетела вместе с ним вниз. Теперь было необходимо и дальше приковывать его внимание ко мне. — Вспоминай свои самые страшные битвы, огонёк, — осмелилась я, — может, ты вспомнишь, кто из эльдар пугал тебя сильнее. — Пугал меня! — попался демон, — маленькое пищащие создание, ты представить себе не можешь поля брани древности, по тебе видно, что тебя на них не бывало. Но твоя грубая манера разговаривать и злые глазёнки напомнили мне великого воина, которого мы с моими братьями втоптали в землю и обратили в прах, — должно быть мое лицо перекосила ярость, потому что балрог усмехнулся, — да что тебе до него, неужели далекий родственник? Ах нет, насколько я помню, у него были только воины-сыновья, которых мы тоже отстегали своими хлыстами. Он резко дёрнул рукой и огненный бич обрушил кусок скалы совсем рядом со мной, я отшатнулась. Внутри все сжалось от страха. Балрог громогласно расхохотался, но по моей не стихающей ярости, кажется, начал о чем-то догадываться. — Говори с тем, перед кем тебе нести ответ, демон! – вдруг вскричал Дурин. — Жалкие создания! Ваша жадность погубила вас, — балрог, почти не оборачиваясь, протянул руку, схватил короля и легко бросил в бездну. Мои глаза округлились от ужаса, я услышала, как где-то наверху Наин подавил крик. Бедный король! Какая храбрость и готовность постоять за свой народ и какая бесславная смерть… — Хотя что-то от него в тебе как будто есть, от того воина, — задумчиво произнёс он. — Тебя поглотит чёрная бездна, куда более страшная, чем мирная твердь Средиземья, за то, что натворил. Эру швырнёт тебя дальше, чем Моринготто, туда, куда не доходит свет ни одной звезды ни одного мира, и там ты в пустоте будешь медленно угасать и распадаться на части! — прошептала я на квенья, стараясь не потерять голову. — Так ты девчонка Феанаро? — искренне удивился балрог, — где же ты была, пока мы истребляли твоего отца, его братьев, их детей и всех ваших воинов? Не то, чтобы нам тебя не хватало, — издевался он, — но я бы посмотрел в твои глаза, когда мы их сжигали и вбивали в землю. Слезы застелили мне глаза, а перед взором пронеслись столько раз представляемые тела Феанаро, Финдекано, Глорфинделя и сотни знакомых и незнакомых эльфов. Я почувствовала, как кольцо горит на пальце, и, собрав в кулак всю свою злобу и ненависть, убедив себя, что внутренность горы — тоже земля, увидев, что Наин и его друзья залезли на цепи посреди пропасти и сбивают их под собой, к счастью, лязг скрывал громкий хохот балрога и шум изрыгаемого им пламени, я направила руку на полуразрушенную часть лестницы над ним и силой воли дёрнула ее вниз. Несколько кусков действительно упали, но в королевстве гномов все было таким парадоксально огромным, что каждая глыба была не сильно меньше самого балрога. Они упали на подъемную площадку и благодаря тому, что Наин с командой почти перебили все цепи, обрушили ее вниз вместе с балрогом. Он был так занят издевательством надо мной, что не сразу заметил опасность, но потом уже было поздно, и, издав ещё более ужасный рёв, чем мы слышали, унёсся в неведомую тьму в центр горы. Перед моими глазами потемнело, и я тоже упала, слава Эру, не за ним. Очнулась я внезапно и резко села на кровати. В горле першило и сильно хотелось пить, но в остальном все было в порядке. Я лежала в небольшой пустой комнате с маленьким окошком наверху. Вдруг испугавшись, что меня заключили во что-то вроде темницы, я начала кого-нибудь звать. Потом до меня дошло, что нужно сначала попытать счастье у двери. Я дернула ручку и, к моему удивлению, дверь распахнулась. Она вела в коридор, где мне еще не приходилось бывать. Стражей у моей комнаты тоже не было. Я немного успокоилась и прошлась вперед по коридору, но снова жутко испугалась, когда из-за угла на меня налетел Килиан. — Эй, Кена, тихо, не кричи, это я, — мой спутник сказал это без обычного раздражения и выглядел даже обеспокоенным, — ты уже хорошо себя чувствуешь? — Что происходит? Где остальные? Сколько прошло времени? — Если ты наконец успокоишься, я отведу тебя в соседний зал, где тебе все расскажут, но там от тебя тоже будут требовать ответов. Тебе повезло, что именно такой сообразительный и симпатичный эльф здесь и принял первый самый тяжелый удар на себя. — Спасибо, — рассеянно отвечаю я, и мы идем в зал. — Килиан, — перед самыми дверьми я хватаю его за рукав, — а они меня не ненавидят? Должно быть, вид у меня был не очень, раз даже обычно недовольному и язвительному Килиану стало меня жаль. Он успокоил меня, и мы вошли в средних размеров не скромно отделанный зал. В центре стояло два больших сдвинутых стола, на которых лежала какая-то карта, видимо, карта Кхазад-Дума. У стола стояли Наин, Махал и еще несколько придворных гномов. На звук открывающихся дверей все обернулись. Лицо Наина, бледное и осунувшееся от горя и огромных забот, выдало грустную улыбку. Незнакомые гномы смотрели с непонятным мне выражением. — Принцесса, — доброжелательно обратился ко мне Махал, но его тон, как и всегда, был с хитрецой, — мы очень рады, что тебе стало лучше. Примите наши искренние поздравления с выздоровлением. — Спасибо, советник, но меня так больше не называют и вам нет нужды обращаться со мной иначе, чем вы делали раньше — доброжелательно и доверительно. Конечно, Махал никогда не говорил ни с кем из нас доверительно, но мне хотелось, чтобы перемена положений отразилась на нашем общении с гномами в лучшую сторону. — Здравствуй, Кена, я рад, что тебе лучше, — искренне сказал Наин. — Мне очень жаль, что так вышло с твоим отцом, Наин. Он был достойным королем и погиб смертью храбрых. Ауле позаботиться об его духе. Наин благодарно кивнул, но не смог ничего ответить. Зато один из придворных гномов глухо сказал: — Ты достойно почтила память нашего доблестного короля, госпожа. Ты тоже вела себя храбро, но, надеюсь, понимаешь, что с такой утратой смириться нелегко и мы не можем воздать тебе, возможно, ту благодарность, которую ты заслужила. — Погиб не только король, но и множество честных гномов на нижних рядах. Но мы даже не можем извлечь их остатки, потому что слишком спуск разрушен и полон дыма, — присоединился другой. — Вся западная часть города, кроме самых верхних ярусов вне досягаемости, восточная тоже сильно пострадала, нам сейчас не до того, чтобы оплакивать погибших или благодарить спасителей. Только здесь, с несколькими доверенными лицами и впопыхах я могу выразить тебе благодарность за… В общем, как и твоего племянника, нарекаю тебя другом гномов. Возьми, — Наин протянул мне небольшой резной деревянный кубик, — это печать со знаком Дурина. Заверять государственные бумаги ты, конечно, не сможешь, — Наин попытался пошутить, — но покажи ее любому гному из народа Дурина, и они помогут тебе, чем смогут. На ней лунные руны, так что подделать ее очень сложно. После этой истинно королевской беседы в зал ворвалась Элли, и, смутившись, позвала меня и Килиана на разговор с торговцами в другой зал. Стоило дверям с гномами закрыться, Элли кинулась меня обнимать, а я уверила ее, что со мной все хорошо. Мы вошли в комнату, немного больше моей и тоже с окошкам только под потолком, где сидела вся компания, за исключением только сопровождения. Из тех, кто сидел, при моем появлении встал только Сиркон, да и то потому, что был рад меня видеть. Буколь и Мориса продолжили сидеть. Семан, стоя под окном, курил трубку, а Демар стоял, облокотившись на стену и сложив руки. Я улыбнулась Сиркону и кивнула Семану. И все-таки первым заговорил опять Буколь. — А-а, принцесса Кена. Верно я к тебе обращаюсь? Ты прости сына булочника, если что, у меня небогатый опыт общения с особами высоких кровей… — Вы можете обращаться ко мне, как хотите, — перебила я его, обращаясь ко всем. После разговора с благородным Наином мне было неприятно, что такие торгаши (я впервые почувствовала негативный оттенок этого слова) сидят в нескольких дверях от него и скорбящих гномов. — Полагаю, с моей историей вас более или менее ознакомили. Единственное, о чем я вынуждена вас просить, это не распространяться о ней никому. Нет нужды опускаться до праздных слухов, а выгодно продать эту информацию даже у вас вряд ли получится. По крайней мере последний, кто пытался это сделать нажил себе двух могущественных врагов вовсе не из числа моих друзей, и мне же пришлось его выручать. Я никому не угрожаю и никого не запугиваю, но на вашем месте я бы забыла некоторые подробности моей жизни и не возвращалась к ним. Семан восхищал меня своим спокойствием и равнодушием в отношении практически всего: он только выдул несколько колечек дыма и пожал плечами. Едва ли его интересовала история далеких лет или родословные тайны. Сиркон заверил меня, что он, как и раньше, готов оказать мне любую помощь. Уязвленный Буколь натянуто улыбнулся, но в глубине его глаз заплясали недобрые огоньки. Мориса смотрела на меня как-то странно, вернее, она смотрела на Демара, который молча смотрел на меня. То ли из-за того, что я вспомнила, какого быть принцессой, то ли от усталости, мне вдруг стало противно это общество, и я развернулась, чтобы уйти, как вдруг Демар подал голос: — Ты вела себя очень храбро вчера. — А разве ты там был? — Все мы там были, кроме Элеоноры, — не меняя позы, отвечал Демар. — Я тебя не выдам, даю слово. Я не особенно старалась скрыть свое удивление, но разбираться еще со странным поведением Демара мне не хотелось, поэтому я просто кивнула, и мы с Килианом и Элли пошли поискать что-нибудь съедобное. Путь к восточным воротам старались расчищать быстрее, участвовали все, кто мог, даже наши стражи, которые, хотя и не видели балрога, спешили убраться отсюда скорее. Да и самим гномам нужно было хоть как-то проветрить свой город от дыма и запаха гари. На следующее утро мы уже прощались с Наином и Махалом. Я не спала всю ночь, мучаясь от сострадания к приютившим нас хозяевам и тревоги за их будущее. Кто знает, сколько времени балрогу нужно, чтобы оправиться и вновь восстать? Меня так тревожили эти мысли, что я даже раздумывала, ни остаться ли мне самой или ни отдать ли кольцо, но умом я понимала, что не смогу многим помочь. В конце концов я пообещала Наину, что, если я найду к востоку от Мглистых гор своего друга, который уже имел дело с балрогами, я спрошу его, как можно помочь этой беде, и пошлю ему весточку. Мне действительно не хотелось бросать Наина, но высказанная благодарность включала какую-то часть сознания, говорившую, что я уже помогла Кхазад-Думу, чем смогла. Итак, с наполовину чистой совестью, мы покинули королевство Дурина.