Как сильмариллы все изменили

Честно признаться, я самая настоящая сладкоежка! Перепробовала почти все сладости в Амане, хотя, по-моему, эльфы никогда не устанут изобретать новые вкусности, особенно с тягой нолдор к изобретательству. От сочных фруктов до вязкого меда, от привычных спелых ягод до редких продуктов из коричневых шоколадных бобов, растущих на юге, в садах Йаванны, — все было моей главной радостью. Еще с раннего детства, после ссор или родительских выговоров, когда я убегала в сад, залезала под куст и ревела, сладкие лакомства имели на меня положительное влияние: слезы высыхали, как только во рту оказывался заветный кусочек любимых персиков или плитка шоколада. С течением времени я стала употреблять сахарные изделия не только в целях самоуспокоения, но и для поддержания бодрости духа, как называла это мама. Действительно, без устойчивого душевного спокойствия в нашей семье никуда. Одни только папины каждодневные выступления чего стоят! А сладости сглаживают все бытовые неприятности, придавая мне сил, терпения и желания жить и радоваться жизни. Все-таки мысль о побеге из дома, а, следовательно, избавлении от опеки отца, меня посещала не раз, но никто не готовит такие замечательные фруктовые торты, как наш повар Ваэнон… Только вот Нерданель не особо позволяет ему расходиться на такие кулинарные шедевры, она считает, что основа здоровой и счастливой жизни — правильное питание, так что вместо ежедневных порций кремов, карамелей и прочих замечательных вещей нас пичкали кашами, овощами и свежими соками, хотя против последнего я ничего не имею. А вот мои пристрастия к «разлагающей молодой организм» приторной пищи маме не очень-то нравились. Разумеется, она понимала, что без подобных вкусностей я завяну очень скоро, нелегко жить в коллективе взбалмошных принцев нолдор, но и потакать всем моим желаниям была не намерена, так что у нас дома практически никогда не было залежей конфет и пряников. Нечто подобное появлялось только по праздникам и обычно уничтожалось за один вечер восемью прожорливыми ртами. Зато вне дома необходимую дозу пирожных и пирогов можно было получить довольно легко. Радушные эльфы не раз приглашали домой выпить чаю с вареньем, отведать блинчиков с сиропом, а про приемы в дворце дедушки Финвэ я вообще молчу! Хотя здесь присутствовала и темная сторона: на больших приемах всегда было много эльфийского народу, но меня пугала не толпа, а то, что все три сына короля собирались под одной крышей. Обстановка мгновенно накалялась, стоило Феанаро переступить порог отцовского дома и встретиться с единокровными братьями. Так что частенько приходилось терпеть сильные неудобства ради получения долгожданного приза. Мои хитрые и предприимчивые братья быстро смекнули, что меня можно купить за лакомства. Морьо, разбив мамину любимую вазу, предложил мне, свидетелю катастрофы, долю запрятанного под кроватью куска торта за подтверждение его лже-версии маме. Я, конечно, сладости взяла, но маму ведь обманывать нехорошо… Вот и выдала грешок брата, пока он был на охоте с Турко. Нерданель устроила ему выговор, но я оказалась как бы не при деле, так что тугодум Карнистир меня не вычислил. В другой раз, когда Нельо, играя в мяч с Финдекано, случайно опрокинул на эскиз одной из работ Феанаро склянку чернил, мне предложили достойное вознаграждение за молчание. В тот раз я сдержала слово; во-первых, тогда бы от папы досталось всем, а так мы просто свалили на сильный порыв ветра, во-вторых, я уважала Майтимо, он имел неоспоримое первенство среди остальных братьев. И вот я, спокойно сидя на скамеечке в саду, от нечего делать сочиняла гимн сластенам. То ли от голода, то ли от хорошей погоды, но строчки рифмовались сами собой, мне оставалось лишь их выкрикивать. Да здравствуют пирожные! Любые. Всевозможные! Слоёные, песочные, Хрустящие и сочные: Рулеты, крендельки, Творожные ватрушечки, Корзиночки, и плюшечки, И с маком пирожки! Декламацию собственного сочинения стишков наглым образом прервали. Сначала из окна на втором этаже высунулась одна голова, — с иссиня-черными волосами и прищуренным взглядом, — Карнистир, а затем в соседнем окне показалась чья-то палевая шевелюра — Тьелькормо. Оба брата смотрели на меня осуждающе, словно я своими сочинениями испортила им очень важное дело. — Алассэ! Что ты так кричишь? — первым недовольный голос подал ворчун-Морьо. — Я сижу на скамеечке и пою песенки, а к вам не лезу, так что нечего жаловаться! — Ты своими стихами распугала всех птиц в саду! Даже новые стрелы пробовать не на ком! — теперь пришло время возмутиться Охотнику. — Ну что я могу поделать? Мне грустно без шоколада и скучно без дела… А знаете что? Придумайте мне игру какую-нибудь, и я обещаю замолчать! — довольная своей идеей, я выжидающе посмотрела на старших. Умудренные опытом общения со мной, они лишь тяжело вздохнули, переглянулись и поплелись вниз. — Ну и чем тебя занять? — без особой радости Турко окинул меня взглядом. — Не знаю. Придумай что-нибудь! Генерирование идей — увы, не его сильная сторона, да и Морифинвэ тоже большой фантазией не отличался. На мое счастье рядом прогуливался настоящий изобретатель — Макалаурэ. Певец и композитор, он всегда имел множество идей. В руках менестрель держал лиру, наигрывая на звонких струнах тихую печальную мелодию. Увидев довольную меня и растерянных братьев, он остановился шагах в десяти от нас. — Что за странное сборище? — поинтересовался Кано. — Одна юная особа особенно громко стишки читает, распугала все зверье в радиусе мили! — Стишки? А ну-ка, я послушаю, пожалуй. Я вновь принялась произносить незамысловатые фразы. Да здравствует мороженое, В стаканчики положенное! На палочках обычное, Со сливками клубничное… Тут уж даже поэт меня прервал. Видимо, ему не по вкусу пришлось мое творчество. Но ничего, я только учусь, потом таких баллад насочиняю, что будете умолять меня их читать! — И что ты просишь взамен молчания? — участливо спросил Кано. — Хочу… Шоколаду! — Но сейчас не сезон, бобы поспеют только к следующему месяцу! — Тогда развлеките меня! Иначе мне не остается ничего, кроме как пробовать себя в роли сочинителя. — Развлечь?.. Знаете, я тут такую штуку недавно придумал… В ту же секунду Кано развернулся и потопал к старому сараю, где находилась куча всякого ненужного хлама, который мама хотела выкинуть, но отец категорически запрещали ей это, по его словам, там было слишком много нужных вещей. Я была не против такого сооружения, оно придавало саду какую-то таинственность и загадочность. Никогда не знаешь, что там найдешь. Макалаурэ распахнул двери, и в нос хлынул запах затхлости. Похоже, это было самое пыльное место во всем Амане. Уверенно пройдя вглубь здания и порывшись в залежах обломков, досок и еще чего-то, он извлек на свет Илуватаров большую доску, неошкуренную, всю кривую, но менестрель смотрел на нее, как на дорогое сокровище. — И? Что ты собираешься с этим делать? — скептически спросил Карнистир после недолгого молчания. — Качели! — гордо произнес певец. — Что? — мы непонимающе переглянулись. — Так я назвал мое новое изобретение, сами сейчас все увидите! Канафинвэ потащил свою доску прочь из сарая в мастерскую отца. Мы гуськом следовали за ним. Второй сын Феанаро не сильно был сведущ в обработке дерева, поэтому, оглядев инструменты, он пришел к выводу: без помощи мастера нам не обойтись. Конечно, при большом желании Морьо и Турко могли бы сделать что-нибудь вполне пристойное, но лень загубила в них будущих скульпторов и мастеров работы по дереву. Находчивому Кано в светлую голову пришла еще одна не менее гениальная идея. — Курво! — что есть сил заорал своим мелодичным голосом Певец, хотя сейчас в нем не было ничего музыкального. Откуда-то сбоку послышался шорох, и, весь пыльный, но очень довольный собой, на наше обозрение выполз пятый сын Пламенного Духа. — Что? — как обычно сердито буркнул он. — Дорогой брат, нам жизненно необходима твоя помощь. Кроме тебя никто не справится со столь сложной задачей! — немного лести, и Куруфинвэ-младший был готов выполнить все, что угодно. Работа началась с ошкуривания дощечки. После удаления всех неровностей изобретатель приказал проделать по бокам две дыры. Тут дело немного замедлилось. В воображении у Кано его качели летали в воздухе на тоненьких ниточках, но в действительности оказалось, что те не выдерживают нужный вес, поэтому пришлось искать более прочный материал. На расправу пошел канат папиной лодки, которую мастер начал строить еще в прошлом месяце, но из-за избытка работы в кузнице так и не доделал. Атаринкэ прочно закрепил веревку под сидением, и мы всей гурьбой понеслись в сад. Далее мы вновь столкнулись с проблемой непродуманности плана. Певец представил доску на веревках, качающуюся в воздухе, но не придумал, на чем эти самые веревки будут держаться. После нескольких минут блужданий по саду Курво, как истинный стратег, родил здравую мысль: закрепить качели между деревьями. Это мы и собрались сделать, найдя подходящее место. Выбрали высокие липы, растущие недалеко друг от друга, заставили Турко и Морьо убрать большие декоративные камни, чтобы сделать землю вокруг ровной. Затем коллективно решили, что лестница нам ни к чему, ведь охотник не раз выслеживал добычу с деревьев. Подождав, пока Тьелькормо заберется на липу, мы кинули ему концы каната, которые он поймал далеко не с первого раза. Еще возмущался, что мы криво кидаем! Наконец на ветках были завязаны крепкие узлы, и мы смотрели и любовались творением рук своих. Я не принимала в изготовлении и закреплении непосредственного участия, но зато если бы не я, никто ничего бы и не сделал, ведь это я подала идею создать нечто интересное. Качели тихо покачивались на ветру, приглашая их испытать. Пока братья стояли в нерешительности, выдавая это за слишком большой восторг от совершенного, я подошла и забралась на сидение. Поерзав и приняв удобное положение, я немного растерялась: как же качели будут «летать до небес»? — Ну и что дальше? — не оборачиваясь, спросила я изобретателя. Тот, похоже, над этим тоже не особо задумывался, поэтому подошел и сделал первое, что пришло ему в голову, а именно что есть сил толкнул качели и меня вперед. Я еле успела вцепиться в канаты, иначе бы непременно слетела на землю. Но мысли о скорой расправе с неаккуратным братом выбил из головы ветер. Стоило пролететь мгновение, я, рассекая воздух, взмыла к кронам деревьев. От скорости и высоты захватило дух. Но стоило мне подумать, что сейчас я взлечу над садом, как сразу же качели понеслись назад. Братья только успели отскочить. Из-за длинных веревок я летела не только высоко, но и далеко. — Давай еще! — крикнула я где-то недалеко стоящему Макалаурэ. Теперь он знал, что делать. Уже более ровно он толкнул качели вперед, затем еще раз, и еще, пока не перестал доставать до сидения руками. Я смеялась, летая вверх и вниз, представляя себя птицей. Небо было моей страстью, полет — мечтой. Даже имя мне дали связанное с высотой. Теперь мне уже не нужен был ни шоколад, ни другие сладости, все отошло далеко на задний план перед этим восторгом. Компания внизу тоже веселилась, наблюдая, как Кано пытается, подпрыгнув, достать до меня. — Ну, это пусть тебя уже Майтимо или Турукано ловят! — сдался менестрель после десятой попытки. Я бы так и качалась до вечера или утра, но всем хотелось испытать игрушку. Когда под вечерний Час Смешения Света вернулись отец и Нельо, а за ними прикатились непонятно где пропадавшие весь день Амбаруссар, мы гордо продемонстрировали им наше творение. Отец похвалил хорошее крепление, как всегда ворчливо, Майтимо похвалил идею, как всегда по-доброму, Питьо и Тэльво пришли в восторг и уже начали о чем-то перешептываться, очевидно, затевая очередную проказу как обычно. Все бы ничего, но после полета напряженный и суровый вид отца мне показался совсем неправильным, поэтому, раукар дери мою дурную голову, я схватила его за руку, когда он уже направлялся к дому, и потащила к качелям. — Садись! — приказала я Феанаро. Тот, видимо, был так удивлен моим порывом, что и не сопротивляться. — Нельо, раскачай его. Майтимо тоже был удивлен, но просьбу выполнил. Сначала осторожно, потом сильнее он раскачивал новое изобретение. Все ожидали, что Пламенный Дух устроит очередную пламенную грозу, но, как ни странно, этого не последовало. Вместо криков до нас, стоящих на земле, донесся смех, поначалу тихий, затем уже громкий и очень счастливый. Смех летящего и свободного от земных горестей и переживаний. Смех, который так редко вырывался из уст отца, и который мы смогли достать из-под груза забот с помощью такого простого изобретения, как качели. _____________________________________________________ Использовались стихи: Сергей Михалков «Сладкоежки»