Развратный ангел и последнее слово техники

О-о, пречистые одуванчики, как чертовски вовремя! Может, мне все-таки еще удастся безболезненно дезертировать? Ах нет, раз это Бефор, то, конечно же, не стоит пытаться. – Как жизнь, Сарделька? – он бессовестно обвесился на мне всей своей ангельской тушкой. – Отлезь, засранец, нечего тут из себя гирлянду строить, – я предпринял отчаянную попытку сбросить оккупанта. – Слышал, тебя-таки настигла праведная кара: приставили хвостом к какой-то буйной бабе. Бефор, как всегда лучезарно сияя, без зазрения совести преградил мне пути отступления. Он был всего-то на месяц старше, зато порой не в пример находчивее, и, если сообщником не выступал, то часто меня из всяких небесных передряг вытаскивал, в которые я вляпываться умудрялся с завидной регулярностью. Вообще, Бефор был простой и удобный малый, без всяких благочестивых бзиков, поэтому мы сразу как-то крепко сдружились. – А слухи по небу быстро разносятся. Такое чувство, что здесь обитают не светлые ангелы божьи, а армия склочных бабулек с семечками, – буркнул я себе под нос, но во всеуслышание добавлять ничего не стал. К тому же меня и так услышали. – Да, в этом ты прав, – задумчиво вздохнул Бефор. – Да мне тоже недавно прилетело кой за что незначительное, да так, что будь здоров... А может, это... Ну его? Слиняем отсюда, а? И будем как вольные птицы, чтобы никто нам не указ? У него прямо-таки глаза загорелись, а у меня челюсть отвисла. По полной-таки программе. Ведь об этом еще давно задумываться начал. И перед глазами сразу лицо Михаила встало, перекошенное от гнева и истерично голосящее что-то о вопиющей неблагодарности. Сразу стало смешно и легко на душе, но я покачал головой. Здравый смысл, чтоб его, на этот раз взял верх. – Это во что-то трагичное выльется, жопой чую. – Тут снова ты прав... – Бефор заметно погрустнел. – Но как же до чертиков бесят эти святоши! – я с размаху без предупреждения ободрительно толкнул его локтем в бок. – Иногда безумно хочется лицом по мраморной стеночке их размазать, тща-а-ательно так. А то чувствую, я скоро от передозировки святостью радугой здесь блевать начну... – Ладно уж, – бро ехидно хохотнул, – я спешу, и ты, небось, с задания линяешь. В общем, если надумаешь чего, говори. – И заговорщическим тоном добавил. – Я стану твоим Вельзевулом. Я тихо и беспалевно поперхнулся. Вельзевул – ближайший друг и соратник Сатаны; это мы узнали недавно и не совсем легально, что впрочем, не так уж важно... – Ну ты загнул... – задохнулся я. И мечтательно добавил – Кто мы есть, и кто они были... Бефор на это только до крайности загадочно ухмыльнулся. – Ну, кто знает, кто знает... А впрочем, полетел я. Покедава, Сарделька! – распахнул крылья и был таков. Уже только потом, направляясь к земле, я совершенно ясно понял, насколько отчаянный и беспросветный трус... *** Приборы пищали надрывно и противно до тошноты. Пахло медицинским спиртом и ему подобной шнягой. Ух черт, как мне врезали по башке помню, и больше ничего. Но судя по вполне скромни наблюдениям, какой-то добрый человек притащил меня в больницу. А судя по ощущением физическим, тащил он волоком. Как же всесторонне херово, а... Хотя, наверняка у меня только сотрясение мозга и пара сломанных ребер, всего-то... Я поморщилась и разлепила «веки свои тяжелеющие», обнаружив безрадостную картину вполне стандартной больничной палаты. Аппарата жизнеобеспечения, к счастью, не было, а была только капельница. Ну не беда, мне такие уже ставили. Чуть погодя обнаружились до слез осчастливившие меня очертания мамы на стульчике у кровати, моя сумка на тумбочке и весь из себя такой виноватый Сариэль у изголовья. Хм... Видится мне, что-то здесь чуток не так. Надо еще раз. Я старательно отмотала мысли немного назад и передумала все еще раз: мама, тумбочка, стул... Весь из себя. Такой виноватый... Сариэль?!